Текст книги "Обыкновенные девчонки (сборник)"

– Как – не пустили?! Да ты сказала, что мы будем вместе к экзамену готовиться?

– Сказала. А Тонина мама говорит: «Отец не позволяет. Велел дома заниматься. Одной. А ходить взад и вперед – это только зря время терять».

Девочки молча переглянулись.

– Прямо не понимаю! – с горечью проговорила Катя. – Как это можно не пустить?

– А я понимаю, – с грустной усмешкой сказала Нина. – Вас всюду пускают, поэтому вы и не понимаете.

– А тебя разве не пускают? – удивилась Ира. – Ты же ездила с нами в Орехово-Зуево!

– Ну, в Орехово-Зуево меня пустили, потому что Анна Сергеевна с нами ехала.

– А сюда?

– А сюда – потому что близко.

– Так ведь Тоне еще ближе! – сказала Катя. – Мы с ней в одном доме живем. Только лестницы разные… Ну, идемте заниматься, а то у нас уже сколько времени зря пропало! Так никакого толку не будет. Ирина, садись на место, да смотри не болтай! Ни одного словечка лишнего! Слышишь?

– Почему это только я?..

– Да уж потому! Сама знаешь.

Все уселись за стол, и Катя, взяв в руки один из листков, прочла вслух:

– «Билет номер первый. Перечислить буквы в алфавитном порядке. Назвать из них гласные. Какой член предложения называется подлежащим? Разобрать предложение…»

В открытое окно донесся со двора чей-то звонкий голос:

– Палочка-выручалочка, выручи меня!

Все разом обернулись к окну. Голоса манили, дразнили, притягивали…

Катя решительно встала и закрыла окно.

– Аня, скажи все буквы в алфавитном порядке.

– Что я, маленькая? – обиделась Аня.

– Ты, может, и на экзамене собираешься торговаться?

– Так ведь то – экзамен!

– А сейчас ты к экзамену и готовишься. Ну, отвечай!

Аня начала очень бойко, но после буквы «з» пропустила «и», а всю азбуку оборвала на букве «щ».

– Что же ты остановилась?

– Все! – сказала Аня.

– Как – все? А где у тебя «э», «ю», «я»?

– Ой, я забыла!

– Ира Ладыгина, скажи ты.

Ира ответила бойчее, но тоже запнулась раза три.

– Ты немножко лучше знаешь, – сказала Катя. – А теперь давайте по очереди, быстро-быстро, прямо как скороговорку! Кто запнется, тот дома еще раз повторит.

– Да что ты, Катя! – всплеснула руками Ира. – Это уже зубрежка какая-то! И вообще, некоторые у нас в классе говорят, что к экзаменам готовятся только зубрилы…

– Кто это говорит? – оборвала ее Катя.

А Наташа рассудительно заметила:

– Говорят те, кто сами-то зубрят, да только потихоньку от всех. Ой, девочки, если бы вы знали, как я боюсь экзаменов! Ведь мне-то уж никак нельзя не выдержать! Я же и так…

– Ничего не так! – прервала ее Катя. – Ты по болезни осталась, а не потому, что не выдержала. Это совсем другое дело.

Но Наташа только горестно покачала головой:

– Другое не другое, а на третий год в одном классе оставаться нельзя. Наверно, тогда уже исключают?

Все испуганно посмотрели друг на друга. Это никому не приходило в голову.

– Ну да ладно. Авось выдержу, – без особой уверенности сказала Наташа. – Посмотри, Катюша, что там дальше? Гласные или согласные?

Девочки назвали сперва гласные, потом согласные и, определив, что такое подлежащее и сказуемое, принялись разбирать предложения. Придумывали их все по очереди. Разобрали Анино, Наташино, Нинино…

– А может быть, сделаем маленький перерыв? – спросила Ира. – Ведь мы уже сорок минут занимаемся! Это почти как на уроке.

Но Катя даже не оглянулась на нее.

– Давайте разберем такое предложение, – сказала она: – «Весеннее солнце заливало землю яркими лучами».

– Очень красиво, – проговорила задумчиво Аня. – Это ты сама придумала?

– Нет, – ответила Катя. – Это из какой-то книжки, только не помню из какой. Ну, кто знает, где тут подлежащее?

– «Солнце»! – закричали девочки все сразу.

И каждой захотелось еще сказать, где тут сказуемое, определение и дополнение.

– Я тоже придумала, – сказала Ира, когда фраза была разобрана до конца: – «Весеннее солнце зовет всех на улицу гулять».

Девочки с усмешкой переглянулись. А Катя сказала:

– Знаешь что, Ира? Иди!

Ира пожала плечами:

– Куда?

– Гулять.

– Да я не хочу, – сказала Ира, растерянно поглядев на девочек. – Это я только так, для разбора придумала.

– Ну а если для разбора, так разбирай.

И когда Ира кончила, Катя сказала:

– Умница ты, Иришка, только уж больно много дурачишься.

– Ничего! – Ира бойко тряхнула рыжими косичками. – Знаете, как мой папа говорит? Когда умный дурачится – полбеды, а вот когда дурак умничает, это похуже.

– Твой папа, наверно, веселый? – спросила Катя.

– Еще какой! – сказала Ира. – Прямо пообедать спокойно не даст. Все смешит, смешит…

– Счастливые! – вздохнула Аня. – А наш папа за обедом разговаривать не позволяет.

– Ну, хватит болтать! – остановила девочек Катя. – Теперь давайте скорей пройдем еще один билет, а потом сделаем перерыв.

Так как всем хотелось поскорей сделать перерыв, занятия пошли гораздо быстрей. Девочки, уже не отвлекаясь, не глядя в окно и не пересмеиваясь, повторили все правила, придумали примеры, прочитали наизусть басню «Слон и Моська».

– А теперь пойдемте на бульвар, побегаем, – предложила Катя. – Отдохнем немножко, а потом еще позанимаемся. По арифметике.

Все сразу вскочили с мест и бегом побежали вниз по лестнице.

По дорожкам бульвара, среди зазеленевших деревьев и кустов, важно катили на трехколесных велосипедах маленькие мальчики. В колясках, стоявших возле скамеек, сидели сонные, разморенные солнцем младенцы. У Нины в руках неожиданно появилась скакалка. Оказалось, что Нина всегда, на всякий случай, носит ее с собой.

Аня и Наташа взялись за концы веревочки, а перед веревочкой выстроились гуськом Нина, Ира и Катя.

– Давайте только по всем правилам, – сказала Нина, – с пожаром, с опоздалом, с выручалом и с вылетом.

– Нет, – сказала Катя, – с опоздалом, с выручалом и с вылетом не выйдет. Народу мало. А с пожаром можно.

Веревочка быстро завертелась, и голые коленки так и замелькали.

Это и был «пожар» – высший класс прыганья через веревочку.

– Двадцать! – крикнула Аня, считавшая прыжки, и девочки поменялись местами.

Наконец все досыта напрыгались.

– А Тоня-то, бедная! – сказала Наташа, когда девочки пошли опять вверх по лестнице. – Все одна и одна…

– Да, – согласилась Ира. – Вот мы и учимся вместе и играем вместе, а ей и поиграть не с кем.

– Ужас прямо! – добавила Аня. – Как ей должно быть скучно!

– Не в том дело, что скучно, – сказала Катя. – Главная беда, что Тоня может не выдержать экзаменов.

– Удивляюсь я на этих родителей, – сказала Ира. – Какие иногда бывают несознательные!

Наташа неодобрительно покачала головой:

– Ой, Ира, как ты говоришь! Разве можно? Все-таки родители…

– А держать Тоньку взаперти можно? Вот провалится, что вы тогда запоете?

Катя остановилась в раздумье, теребя кончик косы.

– Действительно, так нельзя оставить… Ведь Тоня – не лентяйка. Она учит, только никогда не знает, выучила или нет. Ее проверять надо. А проверить-то и некому. Нет, завтра же пойду к ней. Обязательно!

На другой день Катя с самого утра пошла к Тоне.

Должно быть, у Кати был очень встревоженный вид, потому что Тонина мама, открыв ей дверь, сразу же спросила:

– Что случилось?

– Ничего не случилось, – начала Катя, – но может случиться…

Тонина мама не поняла:

– Что может случиться? С кем?

– С вашей Тоней. Да-да, только не пугайтесь, пожалуйста, – добавила Катя. – Я сейчас вам все объясню. А Тоня где? Дома?

– В булочную пошла… Да что такое?

Катя перевела дыханье и начала рассказывать:

– Знаете, Тонина мама… то есть товарищ Зайцева, мы теперь готовимся к экзаменам вместе – половинками звеньев. Вы сами понимаете – это очень важно, чтобы мы сдали экзамены как следует. Ведь мы в этом году кончаем…

– Да что ты! – перебила Катю Тонина мама. – Неужто учиться больше не будете?

– Нет, будем, конечно, – объяснила Катя. – Мы же кончаем только начальную школу. А потом перейдем в среднюю. И вот нам очень важно хорошо кончить и перейти в пятый класс. Мы друг друга проверяем, и это нам очень помогает.

– Так-так, деточка, – проговорила Тонина мама. – Понимаю – ты за Тоней пришла. Тут еще одна ваша ученица за ней приходила, бойкая такая, веселая.

– Да, я знаю, – сказала Катя. – Это Ира Ладыгина, из нашей «половинки». С Тоней нас было бы шестеро, а так – пятеро. И нам очень не хватает Тони!

– Что ж поделаешь, деточка! – вздохнула Тонина мама. – Отец не хочет. Он этого не любит, чтобы девочки валандались без дела.

– Как это – без дела? – повторила Катя, не скрывая обиды. – Мы же учимся, а не валандаемся.

– Ну, может, и учитесь, – примирительно сказала Тонина мама. – А только наш отец говорит, что девочки как соберутся вместе, так и начинают трещать да болтать, а дело – ни с места. Ни к чему, говорит, эта беготня друг к дружке. А я что могу сделать? Спасибо тебе, деточка, сознательная ты, умница. А уж Тонечка как-нибудь сама…

Катя постояла еще с минуту у порога, потопталась в нерешительности и взялась за ручку двери.

– Ну, я пойду, – сказала она и вышла на площадку лестницы.

«Что же делать? – подумала она. – Как быть? Ах, вот что! Надо пойти к Оле – посоветоваться. А заодно и с Настей поговорить. Вместе мы что-нибудь да придумаем».

Урок во дворе

В последнее время, после первомайского праздника, Оля гораздо реже стала бывать в своем отряде. Пионерская работа в школе уже закончилась, и к тому же у самой Оли теперь было очень много дела. Она готовилась к экзаменам. А при переходе из восьмого класса в девятый нужно было сдать целых шесть экзаменов!

Но Катя знала, что Оля и сейчас очень интересуется делами своего отряда и, наверно, встревожится, когда до нее дойдет, что Тоня Зайцева – одна во всем классе – не ходит на занятия.

– А, Катюша! – приветливо сказала Оля, открывая Кате дверь. – Ты к Насте или ко мне?

– К вам обеим, – ответила Катя. – Очень уж нужно посоветоваться, Олечка.

– Хорошо, я сейчас, – сказала Оля. – Вот дочитаю две странички и приду. А ты пока пойди к Насте, она в кухне.

И Оля, повернувшись, быстро пошла в комнату. Олины густые волосы были сегодня только перевязаны сзади лентой, а не заплетены в косу. Должно быть, Оля как встала утром, так сразу же и взялась за книжки. В руках у нее была черная клеенчатая тетрадка и раскрытый учебник с надписью на корешке: «Физика».

Разостлав на краю кухонного стола сложенное вчетверо байковое одеяло, Настя аккуратно разглаживала белый подкрахмаленный воротничок.

– Ты что это делаешь? – спросила Катя, с удовольствием следя за тем, как ловко Настя одной рукой расправляет уголки воротничка, а другой – проводит по ним утюгом.

– Что я делаю? – переспросила Настя и усмехнулась. – Танцую.

Катя смутилась:

– Нет, я хотела спросить, что ты гладишь?

– Юбку, – опять с усмешкой ответила Настя.

– Какую юбку! Это же воротничок, – сказала Катя. – Разве я не вижу?

– А если видишь, зачем спрашиваешь? Это я Оле глажу, ей теперь некогда.

– Некогда? – огорчилась Катя. – А ведь я, Настенька, пришла с ней поговорить.

Настя сразу поставила утюг на подставку.

– Что-нибудь случилось?

– Не случилось, но может случиться, – повторила Катя те же слова, что сказала сегодня утром Тониной маме. – Понимаешь, Тоня Зайцева не ходит на занятия. Мы уже второй день занимаемся без нее.

– Да что ты говоришь! – удивилась Настя. – Плохо дело… А остальные девочки ходят?

– Остальные ходят. Вчера все были у меня, а сегодня мы все были у Наташи. А твоя «половинка» – как?

– Только недавно ушли. Вы сколько билетов повторили?

– Вчера – три по русскому и два по арифметике, а сегодня – уже четыре по русскому.

– А по арифметике только два? – спросила Настя и покачала головой. – Ведь еще неизвестно, какой будет первый экзамен. Может, и арифметика.

– Это-то правда, но я русский больше люблю, – призналась Катя.

– Ну, мало ли что больше любишь, – сказала Настя. – А вот Клава Киселева больше всего любит телевизор смотреть. Так ей, может, совсем не готовиться к экзаменам, а просто сидеть да глядеть?

Она крепко провела утюгом по белоснежной плотной ткани воротничка и, отложив его в сторону, озабоченно посмотрела на Катю:

– А почему же все-таки Тоня не ходит? Заболела, что ли? Вот еще беда! Перед самыми экзаменами!

– Да нет, не заболела, отец не пускает, – сказала Катя.

Настя положила перед собой другой воротничок, еще не разглаженный, и, набрав в рот воды из кружки, так сердито прыснула на него, как будто во всем виноват был именно этот скомканный воротничок.

– А ты бы послала к Тоне кого-нибудь из девочек, – сказала Настя, задумчиво водя утюгом взад и вперед.

– Посылала уже.

– Кого?

– Ладыгину.

Настя удивленно посмотрела на Катю:

– Ирку Ладыгину? Нашла кого посылать! Лучше сама бы сходила.

– Ходила.

– Ну и что?

– Да все то же. Не пускают.

– Ну подожди, – сказала Настя. – Сейчас Ольга придет. Подумаем вместе, что делать… Оля, Оля! – закричала она. – Знаешь, какая история? Тоня Зайцева не ходит на занятия!

– Как это – не ходит? Почему не ходит? – спросила Оля, сразу же появившись на пороге.

Она даже не успела положить на место учебник физики и держала его в руке, зажав палец между страницами.

Катя повторила все, что сказала ей сегодня утром Тонина мама.

– Да-а, – задумчиво протянула Оля, – вот так история! А по каким предметам Зайцева учится хуже и по каким лучше?

– По всем не очень-то хорошо, – ответила Катя.

– Главное дело, она сама не знает, что знает, а чего не знает, – добавила Настя.

– Понимаешь, Олечка, – сказала Катя, – она вовсе не бестолковая. Она и задачу может решить и диктовку без ошибок написать. Но на письменных она ужасно пугается…

– А на устных она сбивается, – сказала Настя. – Как учительница на нее посмотрит, так она и забудет, что хотела сказать…

– Да-а, – еще многозначительнее протянула Оля. – Выходит, что ей особенно важно было бы заниматься не одной, а со всеми вместе. Она бы каждый день отвечала вам, и это было бы для нее вроде репетиции, что ли…

– Вот-вот, а отец, как назло, ее не пускает! – с горечью сказала Катя.

– Что же делать? – Оля прошлась взад и вперед и остановилась у подоконника, постукивая по стеклу пальцами. – Может быть, мне самой к нему сходить? Или даже попросить Анну Сергеевну?

Настя с сомнением покачала головой.

– Конечно, если Анна Сергеевна поговорит с родителями, так Тоню пустят, – сказала она. – А только ты не знаешь, Оля, как Тоня боится отца. Он, наверно, сердитый очень. Я заметила, что и мама Тонина его боится. Вдруг он после этого еще больше на Тоньку рассердится? Тоня тогда со страху и совсем голову потеряет…

– Олечка… – нерешительно сказала Катя. – Мне, знаешь, пришла в голову одна мысль, только я не знаю, будет ли это хорошо… Что, если я отдельно с Тоней позанимаюсь? Ну, хотя бы русским устным.

– Так ведь ее к тебе не пустят.

– Ну, я сама к ней зайду. Или, может, во дворе ее встречу. Пускают же ее когда-нибудь гулять. А мы с ней в одном доме живем.

Оля оживилась:

– А что ты думаешь! Это хорошо! Попробуй, Катюша.

– Ну а я тогда попробую с ней по арифметике позаниматься, – сказала Настя. – Ты, Катя, когда к ней пойдешь?

– Да, пожалуй, завтра с утра.

– Ну а я пойду к вечеру.

– Вот и прекрасно! – Оля опять открыла учебник физики на том месте, где держала палец, и, читая на ходу, ушла в комнату.

– До полуночи сидеть будет, – сочувственно глядя ей вслед, сказала Настя. – А ты что – уже домой? Ну погоди, я тебя провожу немножко.

Хотя в доме, где жили Снегиревы, двор был неплохой, Катя больше любила гулять по бульвару. Там весной пахло липами, зеленели газоны, а на аллее желтел свеженасыпанный песок.

Но сегодня Катя твердо решила хоть целых два часа бродить по двору, пока не встретит Тоню. Заходить к ней домой ей все-таки очень не хотелось.

В сущности говоря, и здесь было совсем неплохо. И сюда, во двор, наконец проникла весна, высушила каменные плиты и развернула маленькие листики на тоненьких деревцах, недавно посаженных вокруг низкой деревянной загородки, где влажно желтела большая куча песка. Ребятишки деловито копошились в этой загородке, рыли в песке какие-то ходы и пекли бессчетные пироги и куличи.

Трудно было поверить, что совсем недавно здесь еще громоздились пластами кучи грязного, тяжелого снега. Кате тогда еще подумалось, что зима прячется в углах двора; на улице от нее нет и помину, а здесь хоть с горы катайся. Но солнце и дворники быстро сделали свое дело.

Катя вытащила из кармана крошечный кусочек мела и, быстро начертив на сухих, чистых плитах сетку из девяти клеток, немножко попрыгала на одной ноге. Прыгать было легко и приятно, но ведь она не для этого пришла сюда. Катя подняла голову и поглядела на тот подъезд, где жила Тоня. Вот, кажется, их окно… В третьем этаже, второе от края. Окно было приоткрыто. Тюлевая занавеска, выбиваясь в щелку, трепетала на ветру. Но Тони не было видно.

Нет, все-таки, пожалуй, придется подняться к ним и вызвать Тоню. А то сколько ни прыгай тут во дворе на одной ножке, от этого Тоня умнее не станет.

Решительно оттолкнув ногой стеклышко, которое она осторожно подталкивала носком, Катя засунула руки в карманы пальто и зашагала к Тониной лестнице.

Дорогу ей преградило несколько туго натянутых веревок, на которых были развешаны одеяла и чьи-то зимние пальто с меховыми воротниками.

Катя нырнула под полу одного пальто и наткнулась на другое. Рукава его беспомощно висели чуть ли не до земли, и казалось, что пальто изнемогает и от жары, и от усталости, и от того, что само оно слишком теплое и тяжелое. Дальше, решительно преграждая Кате дорогу мохнатыми полами и широко распяленными рукавами, висела большая, толстая шуба на рыжем меху. Всем своим видом шуба как будто говорила: «Стоп, ни с места!»

Катя согнулась чуть ли не вдвое и, нырнув под рыжую полу, вылезла с другой стороны. Вылезла – и остановилась. Между висячими стенками из одеял и шуб на маленькой скамеечке сидела Тоня с книжкой в руках. Одета она была в какую-то старенькую курточку.

– Тонечка! – так и бросилась к ней Катя. – Ты что тут делаешь?

– Русский устный учу, – грустно сказала Тоня. – А ты что тут делаешь?

– А я тебя ищу. Мне очень нужно с тобой поговорить!

– Это про что? – испугалась Тоня. – Ты, наверно, сердишься, что я заниматься не прихожу? Так ведь мне нельзя! Папа не позволяет.

– Знаю, знаю, – сказала Катя. – Вот что, Тонечка. Если не позволяют, ты и не приходи. Мы с Настей решили помогать тебе по русскому устному и по арифметике. Я буду по русскому.

– Ой, вот хорошо! Только ведь мне отсюда уйти нельзя. Я вещи караулю.

– Ну и карауль. Тут очень хорошо заниматься. Никто нас не видит, никому мы не мешаем. Ну-ка, подвинься. Ты с чего начала?

– Вот басню повторяю.

– Дай мне книжку. Отвечай.

Глаза у Тони стали круглые, и она начала, часто мигая и облизывая губы:

– «Ворона и Лисица». Басня Крылова.

 
Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать было совсем уж собралась…
 

– А вот и не так! – вдруг раздался чей-то знакомый голос. Край рыжей шубы приподнялся, из-под тяжелой, мохнатой полы вылезла Лена Ипполитова с книжкой в руке и, как всегда, в очках на носу. – Надо так:

 
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
 
 
Вороне где-то Бог послал кусочек сыру…
 

– Ну зачем ты ее сбиваешь? – сказала Катя. – Ты же знаешь, что она и так легко сбивается.

– Но ведь так – неверно!

– Почему неверно? Пусть выучит сначала без морали, раз ей так легче, а потом с моралью… А ты как сюда попала?

– Так же, как и ты.

– А зачем?

– Хочу немножко подиктовать Тоне. Мне Настя сказала, что она будет с Тоней заниматься по арифметике, ты – по русскому устному. Ну а я буду по письменному…

Тоня даже смутилась:

– Ой, девочки! Как же это? Ведь вы и в своих половинках звеньев занимаетесь и со мной еще будете? Вам же трудно…

– Ничего, – сказала Катя. – Наша Таня всегда говорит, что если хочешь хорошо выучить предмет, начни его другому объяснять – и сам поймешь лучше, да и запомнишь тверже. Так что нам от этих занятий только польза будет. Ну, Тоня, говори басню.

– С моралью или без морали?

– Как хочешь.

– Я лучше сперва без морали.

– Ладно, начинай.

Тоня опять округлила глаза и заморгала:

 
Вороне где-то Бог послал кусочек сыру…
 

– Кар-р-р! – вдруг раздалось где-то за шубой. Рыжие полы раздвинулись, и между ними просунулась чья-то стриженая голова.

– Валерка, убирайся! – закричала Тоня. – Ну чего ты лезешь? Чего подслушиваешь?

Но Валерку не так-то легко было прогнать. Он стянул с веревки какой-то старый, отпоротый от шубы меховой воротник и, подсунув его себе под пояс, принялся вилять им, будто хвостом. Глядя на Тоню прищуренными глазами, он вертелся перед ней и выговаривал сладким голоском:

 
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!»
 

– Ну вот, он всегда так! – чуть не со слезами крикнула Тоня, отнимая у Валерки воротник.

Лена укоризненно покачала головой.

– Перестань! Сейчас же перестань! Как тебе не стыдно? – сказала она мальчишке с упреком.

Но мальчишка уже успел прицепить себе новый хвост – какую-то метелку. Он насмешливо взглянул на Лену и, приставив к глазам пальцы наподобие очков, протянул нараспев:

 
Мартышка к старости слаба глазами стала;
А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
Лишь стоит завести очки.
 

– Ну вот, теперь сами видите, – проговорила Тоня. – Прямо не знаю, как от него отвязаться!

– Очень просто, – сказала Катя. – Помните басню «Прохожие и собаки»? Полает – и отстанет.

Мальчишка как будто немного растерялся. Видно, он не мог придумать, какой басней отбить этот удар. Но тут, к счастью для обеих сторон, где-то за шубами пронзительно зазвенел велосипедный звонок. Мальчишка закричал: «Санька, дай прокатиться!» – и пропал за шерстяными, ватными стенами так же внезапно, как и появился.

В просвет между шубами девочки увидели, как он бросился вдогонку за велосипедом, на котором катил, стоя на педалях и ныряя на каждом повороте, какой-то другой мальчишка, в синей майке.

– Санька, дай же… дай прокатиться! – кричал Тонин враг, во весь дух летя вслед за велосипедом.

Но Санька только тряхнул на ходу головой и выехал за ворота. За ним побежал и Валерка.

– Ну, теперь можно спокойно заниматься, – сказала Катя. – Тоня, кончай басню, потом разберем три предложения, и я пойду. А уж диктовать тебе будет Лена.