Текст книги "Обыкновенные девчонки (сборник)"

Первый экзамен

Наступило девятнадцатое мая, последний день перед экзаменами.

Как ни уговаривала Катя все эти дни себя и подруг, что бояться экзаменов не надо, ей все-таки было страшновато. Может быть, потому, что в школе уже вывесили расписание, и Катя узнала, что первый экзамен будет по арифметике. Письменный.

Накануне Катя легла пораньше, но ей не спалось. Она думала о завтрашнем дне. Ведь это не шутка – первый экзамен в жизни! А к тому же завтра день рождения Миши, и вечером к нему придут гости – товарищи. И ухитрился же Мишук родиться как раз двадцатого мая, когда у всех начинаются экзамены! Ему, правда, хорошо, у него еще никаких экзаменов нет, и он может праздновать день своего рождения хоть с самого утра. А вот каково будет завтра ей, Кате? Веселая она придет из школы или такая же грустная, как в тот день, когда принесла из школы двойку по естествознанию? Тогда было так тяжело, так стыдно перед всеми, и особенно почему-то перед Мишей, а завтра будет еще тяжелее, если плохо сдать… Право, уж лучше бы Миша не звал к себе товарищей!

Катя громко вздохнула и перевернулась с боку на бок.

В соседней комнате мама гладила Катино школьное платье, ставшее за зиму коротковатым, а бабушка дошивала новый белый передник.

«Что-то завтра будет? – думала Катя. – А вдруг задача попадется очень трудная? Аня-то, наверно, решит, и Нина тоже – им арифметика дается легко, а вот как Ира, Наташа? Наташа, конечно, права – ей никак нельзя не решить! На третий год ее, конечно, не оставят, но и переэкзаменовку держать очень неприятно, особенно если сидишь в классе второй год. Надо выдержать, и не меньше чем на четверку… А уж Тоня – та выдержала бы хоть на троечку! А то ведь она может не решить просто со страху».

Правда, Настенька говорит, что за Тоню бояться больше нечего. Они решали вместе по многу задач на все правила и на все случаи, и Тоня все понимала и путалась только тогда, когда пугалась. Но ведь как раз на экзамене она и может испугаться. Тут человек и похрабрее, чем Тоня, струсит.

Сегодня утром Настя рассказывала, как они с Тоней готовятся к экзамену. «Я совершенно не подсказываю. Только если она вдруг растеряется, кивну и скажу: «Ну-ну, чего ты застряла? Смелее!» – и уже все в порядке». А все-таки странная эта Настя! Неужели она думает, что на экзамене ей удастся кивать Тоне и подгонять ее? В том-то и дело, что там каждый отвечает сам за себя. Впрочем, только ли за себя? Конечно, нет. Вот, например, она, Катя, отвечает за всю их шестерку, а Настя – за свою и Лена – за свою… В общем, и за себя и за других… Ох, трудное дело – эти экзамены!.. Что-то будет? Что-то будет?

Катя уткнулась лицом в подушку и вдруг почувствовала у себя на затылке папину большую и ласковую ладонь.

– Ну что, дочка? – спросил он и сел рядом с Катей, на край постели. И, будто отвечая на Катины мысли, он сказал: – Тебе совершенно нечего волноваться. Ты хорошо работала в году, а это – самое главное. Завтра тебе самой будет смешно, что ты волновалась.

– Да, но я же не только за себя боюсь, – сказала Катя. – Нас ведь шестеро!

– Ну и все шестеро выдержат, раз вы все хорошо занимались.

Не столько от этих слов, сколько от тепла папиной большой ладони, от его негромкого уверенного голоса Катя вдруг успокоилась. Ей стало как-то особенно уютно, удобно. Она свернулась клубочком и крепко уснула.

Ночь прошла, как одна минута. Катя проспала до самого утра, ни разу не проснувшись.

Разбудила ее Таня. Сначала она осторожно потрепала Катю по голове, потом легонько пощекотала ей пятку, но Катя только недовольно дернула ногой. Тогда Таня решила действовать энергичней. Приподняв Катину голову, она выдернула подушку. Катя вскочила и взглянула на Таню заспанными, ничего не понимающими глазами. Но, вспомнив, какой сегодня день, испугалась еще больше.

– Ой, Таня, – сказала она, – ты из меня всю арифметику вытряхнула!

Таня засмеялась:

– Ну да, всю! Что-нибудь да осталось.

В комнату вошла мама. В руках у нее было Катино школьное платье, удлиненное насколько возможно и выутюженное, с новеньким белым воротничком, и белый пышный передник.

– Проснулась наша девочка? – сказала мама.

И Катя почувствовала в ее ласковом голосе те особые нотки, которые обычно звучали у нее в день Катиного рождения или тогда, когда Катя бывала нездорова. Но ведь сегодня она не больна, а день ее рождения будет только через месяц… А вот Мишу надо бы поздравить. Где же это он?.. Уже встал и убежал куда-то…

Катя быстро вскочила и начала одеваться.

На столе в соседней комнате ее поджидал завтрак – яичница и любимые Катины гренки, – но есть что-то не хотелось. Прибежал Миша и стал показывать Кате подарок от папы и мамы – настоящий столярный ящик со всеми инструментами, но Кате не хотелось смотреть и на ящик.

– Ну чего она волнуется? – возмущалась Таня. – Она же все прекрасно знает и решит любую задачу.

– А вдруг не решу? – начала было Катя.

Но Таня рассердилась:

– Никаких «вдруг»!

– А вдруг я все перепутаю?

– А ты не позволяй себе путать!

– А вдруг девочки не решат?

– Ну, тогда уж не знаю…

Катя чуть слышно вздохнула и пошла попрощаться с папой. Но папа еще спал, потому что накануне очень долго работал и поздно лег. Катя постояла немножко у закрытой двери.

Все остальные вышли в переднюю провожать Катю – и бабушка, и мама, и Таня, и Миша.

– Ругайте меня! – сказала Катя. – Все ругайте!

Мама потрепала дочку по голове:

– Зачем же ругать, если ты хорошо подготовилась?

– А это, говорят, такая примета, – объяснила Катя. – Чем больше дома ругают, тем лучше сдашь экзамены.

– Ах ты, старушка суеверная! Еще ни одного экзамена не сдала, а уже где-то набралась этих глупостей.

– Ага, ага! Вот ты меня и выругала! – обрадовалась Катя. – Ну а теперь, мамочка, поцелуй меня.

Мама крепко прижала к себе Катю и поцеловала ее в голову.

– Ну иди, иди, еще опоздаешь. Эта девочка, что живет у нас в доме, уже пошла. Я видела в окошко.

– Тоня Зайцева? Ну, она всегда приходит очень рано. А уж сегодня… Ох, надо и мне идти! Думайте, пожалуйста, обо мне. Все думайте, думайте, думайте!

И Катя, еще раз оглянувшись, переступила через порог.

Мама вслед за ней вышла на площадку лестницы.

– Не торопись сдавать работу, – сказала она, поправляя на Кате завернувшуюся оборку передника. – Лучше лишний раз проверь. И, главное, не будь рассеянной! Слышишь, девочка?

Перегнувшись через перила, она смотрела вниз, пока там не хлопнула входная дверь. Только тогда все вернулись в комнату. Бабушка высунулась в открытое окно.

– С девочками пошла, – сказала она, – с Аней и Наташей. Поглядите-ка, все три в белых фартуках… ну, прямо – лебеди!

И на самом деле, не успела Катя выйти на улицу, как навстречу ей бросились Аня и Наташа. Они уже целых пять минут поджидали ее на углу. Девочки взялись за руки и зашагали по тротуару.

Утро было чудесное. Сквозь незапыленную, свежую зелень листвы пробивался блеск солнца, синело небо. Листья трепетали все вместе, и каждый листок – отдельно, сам по себе, как будто стараясь что-то рассказать своим шелестом, своим трепещущим весенним шумом.

В школе сегодня было как-то особенно оживленно и в то же время тихо.

Анна Сергеевна, торжественная, праздничная, в новом темно-синем костюме, встречала своих учениц в вестибюле.

Класс, залитый весенним солнцем, блестел лаком парт. На столике Анны Сергеевны благоухали в кувшине свежие гроздья сирени. А классная доска была таинственно прикрыта газетой.

Девочки заняли свои места. В эту минуту дверь открылась, и в класс, к великой радости и удивлению всех учениц, вошла Людмила Федоровна, одетая по-весеннему, еще наряднее, чем Анна Сергеевна.

Анна Сергеевна, слегка улыбаясь, обвела глазами класс:

– Видите, девочки, кто пришел к нам на экзамен? Людмила Федоровна будет моей ассистенткой. Смотрите же!..

Она не договорила и, подойдя к доске, взялась за край газеты.

– Ой, девочки! – донесся шепот откуда-то из глубины класса. – Как страшно!..

Анна Сергеевна обернулась.

– Ничего, ничего, – сказала она и сняла с доски газету. – Скоро всех отпустим.

На доске, разделенной белой чертой пополам, были написаны мелом примеры и задачи: три примера и задача – для сидящих слева, и столько же – для сидящих справа.

Обе задачи были про землекопов, выкопавших канаву, но только цифры в задачах были разные.

– А, землекопы! – обрадовалась Катя, как будто увидела старых знакомых. Она стала спокойно переписывать задачу на листок, лежавший на парте:

«14 землекопов в 16 дней выкопали канаву длиной в 3 км 360 м. Сколько землекопов в течение 11 дней выкопают канаву длиною в 1 км 980 м?»

Это была одна из тех задач, которые уже решались в году, и Катя сразу же успокоилась.

«И чего было волноваться? – подумала она. – В году бывали задачи куда потрудней. Только бы как-нибудь нечаянно не сделать ошибки в счете…»

И Катя принялась осторожно и внимательно выписывать каждую букву, каждую цифру:

«1. Сколько метров в 1 день выкопают 14 землекопов?»

Легко и просто Катя превратила километры в метры, и дальше у нее все пошло живо и весело. «Клубочек» разматывался сам собой и в конце концов привел к ответу: «12 землекопов».

Катя поставила точку и осторожно, почти не поворачивая головы, краешком глаза посмотрела на девочек, с которыми готовилась к экзаменам.

Ничего, все в порядке! Аня уже положила перо и поглядывает по сторонам весело и задорно. Должно быть, ее землекопы поработали на славу. За Иру Ладыгину и Нину Зеленову тоже нечего беспокоиться – они всегда хорошо решают задачи, авось не подведут и теперь. Вон как старательно пишут, только перышки поскрипывают. И Наташа – молодец, не отстает от других. Вот задумалась на минутку, пошевелила губами – считает, видно. Потом нахмурилась, наклонилась над своим листком и опять принялась писать. Так. Ну, а что Тоня Зайцева? Катя оглянулась, и сердце у нее дрогнуло. Ой, что это? Отчего у Тони такие испуганные, круглые глаза и на щеках красные пятна? Неужели она не поняла задачу? Катя в тревоге повернулась в ту сторону, где сидела Настенька Егорова. Но поймать Настин взгляд ей не удалось. Настя преспокойно решала свою задачу и даже не заметила, должно быть, какие у Тони несчастные глаза. А еще говорила: «Надо ей только кивнуть…» Вот тебе и кивнула! Ох, неужели Тоня провалится?

От огорчения Катя даже позабыла, что ей самой надо еще решить три примера.

Неизвестно, что было бы дальше, но в эту минуту Людмила Федоровна встала со своего места и прошлась по классу. На ходу она погладила по голове Наташу, постояла секунду возле парты Клавы Киселевой и наконец, подойдя к Тоне Зайцевой, заглянула в ее листок.

– Ну, что же ты? Решай дальше, – сказала она и, слегка кивнув головой, улыбнулась Тоне ласково и ободряюще.

Должно быть, Тоне и в самом деле только и надо было, чтобы ей кивнули. Она сразу повеселела, и перо ее так и побежало по бумаге.

Тут уж и Катя успокоилась.

«Не буду больше думать ни о чем, кроме примеров», – сказала она себе и, тряхнув головой, чтобы отогнать все посторонние мысли, принялась аккуратно переписывать с доски столбики цифр.

А девочки уже одна за другой вставали и, подав свои листки, выходили из класса. Но Катя не спешила.

Решив все три примера, она чистенько все переписала, проверила, нет ли где ошибок, и только тогда пошла к экзаменационному столу.

– Хорошо, можешь идти, – сказала ей Анна Сергеевна и, взяв у Кати листок, положила его на стол.

Катя вышла в коридор, и сейчас же вслед за ней выбежала, вся красная, Тоня.

– Уже решила? – обрадовалась Катя. – Какой у тебя ответ?

– Двенадцать. А у тебя?

– И у меня – двенадцать! Молодец, Тонечка, так быстро решила!.. А у тебя, Наташа?

– И у меня – двенадцать, – смущенно улыбаясь, ответила Наташа. – Но только, кажется, я вопросы не совсем верно написала…

Катя даже немножко рассердилась.

– Да как же это может быть! – сказала она. – Уж если верно решила – значит, и вопросы верные. Выдумываешь, лишь бы только волноваться! Ну идемте, девочки.

Все с шумом побежали по коридору, забыв о том, что в других классах еще идут экзамены.

А навстречу им почти бегом бежала Оля.

– Ну что, как? – спросила она, запыхавшись от бега и от того, что была, как и все школьницы, в шерстяном форменном платье. – Скорей говорите, у нас через десять минут начнется экзамен!

Девочки обступили Олю, но Катя не дала им рассказывать.

– Все благополучно, Олечка, иди, а то опоздаешь, – сказала она, вдруг как-то особенно остро почувствовав, что Оля не только вожатая, но и сама еще школьница. – И, пожалуйста, не думай про нас. Мы не подведем.

– Ну ладно уж, – сказала Оля и, зажмурившись на секунду и встряхнув головой, добавила: – Ой, девочки, как страшно!..

– И тебе? – удивилась Валя Ёлкина.

– А я что, не человек? – усмехнулась Оля и, перекинув за плечо свою толстую косу, убежала.

Мишины гости

Как на крыльях, летела Катя в этот день домой. Хотелось поскорей рассказать дома, что на экзамене было совсем не страшно, а даже приятно и весело, что ассистенткой была Людмила Федоровна и что все девочки решили задачу. А еще очень радостно было думать о том, что самый трудный экзамен уже за плечами, и сегодня можно до самого вечера ничего не делать, а просто отдыхать. Нет, все-таки молодец Мишка, что родился в такой хороший день!..

Когда Катя подошла к дверям своей квартиры, там уже стоял какой-то мальчик, круглолицый, с белыми бровями и с веснушками на носу – наверно, один из Мишиных гостей.

– К вам уже можно? – спросил он у Кати, не решаясь, видимо, позвонить.

– Приходи в шесть, – сказала Катя. – А то, пожалуй, еще ничего не готово.

Но Мишины гости, которых он пригласил за целую неделю до дня рождения, оказались крайне нетерпеливым народом. Хотя им всем было сказано русским языком, чтобы они пришли ровно в шесть часов вечера, стук в дверь раздался, когда еще не было четырех часов.

– Уже можно? – спросили за дверью.

– Еще нельзя! – ответил Миша.

– А когда будет можно?

– Я же сказал – в шесть!.. Ой, ребята, что мне подарили! Целый ящик столярных инструментов. Там все есть – и пила, и молоток, и топорик, и рубанок, и эта… как ее… стамеска.

– И все – настоящее?

– Ну да, как же! – сказал кто-то из гостей. – Игрушечное, конечно.

Миша обиделся.

– Нет, не игрушечное! Нет, не игрушечное! – закричал он. – Все, хоть и маленькое, а самое настоящее. Пилу я уже попробовал: вот такую доску распилил!

– Взаправду пилит?

– Ого! Еще как… Видишь, у меня уже палец завязанный?

После этого разговора мальчикам еще сильнее захотелось поскорей попасть к Мише в гости. Один даже стал барабанить каблуками в дверь. И только когда Ирина Павловна, выйдя на площадку, попросила мальчиков подождать хотя бы до пяти часов, если уж им так не терпится, – они послушались и ушли.

Без двадцати минут пять снова послышались за дверью нетерпеливые голоса:

– Уже можно?

– Еще нельзя! – отозвался Миша через цепочку. – Еще нет пяти часов. Подождите на лестнице.

Но тут в переднюю вошла мама.

– Какой же ты негостеприимный хозяин! – сказала она, стараясь говорить серьезно и едва сдерживая улыбку. – Разве так встречают гостей?

И она открыла дверь. В переднюю ввалилась целая толпа Мишиных одноклассников. Бабушка, выглянувшая из комнаты, даже руками всплеснула:

– Гостей – со всех волостей!

А мама сказала нарочно громко:

– Добро пожаловать, дорогие гости!

Миша растерялся. Приглашая гостей, он не рассчитал, что для них потребуется так много места. В широком и длинном классе эти мальчики занимали всего несколько парт, и казалось, что их не так уж много. А тут гости заняли сразу всю переднюю. Хорошо еще, что на улице было тепло и они пришли без пальтишек, а то на вешалке не хватило бы места.

– Вы что же, – спросила мама, – сговорились прийти все вместе или случайно встретились возле нашего дома?

– Сговорились, – серьезно, баском сказал маленький рыженький мальчик в вельветовых штанах и в рубашке с галстуком. И он сунул Мише в руки какой-то пакет.

Миша развернул и закричал:

– Ой, с карманчиками! Я как раз такой и хотел!

– Какие там карманчики? – спросила бабушка.

– Для марок, – объяснил Миша. – Альбом с карманчиками.

– А марки мы всем классом собирали, – сказал рыженький мальчик.

Миша бросился в комнату показывать новый подарок Тане и Кате, накрывавшим на стол к чаю.

– Ну что же ты за хозяин такой! – сказала опять мама, ведя за собой Мишиных товарищей. – Гостей бросил, а сам убежал.

Миша растерянно смотрел на мальчиков, не зная, что ему с ними делать.

– Идите к нам в комнату, – предложила Катя. – Только ничего не трогайте из моих вещей. А то я вас!..

Мама укоризненно покачала головой:

– И ты тоже любезная хозяйка, нечего сказать.

Миша увел своих приятелей, и они так дружно затопали, что на столе зазвенели чашки.

Через минуту из-за двери донесся деловой стук молотка и повизгивание пилы.

– Как бы они нам весь дом не распилили, – с некоторой тревогой в голосе сказала мама.

Катя осторожно приоткрыла дверь и заглянула в соседнюю комнату.

– Нет, ничего, – сказала она. – Распиливают крышку от старого лото. Такие смешные!

Она тихонько засмеялась. Сегодня ее все почему-то веселило и радовало.

Вместе с Таней она принялась раскладывать по тарелочкам угощенье, а Ирина Павловна и бабушка начали разливать чай.

– Значит, Тоня Зайцева быстро решила задачу? – спросила у Кати Ирина Павловна.

Она уже наизусть знала все подробности сегодняшнего экзамена, но видела, что Кате очень хочется еще поговорить о событиях нынешнего дня.

Катя не заметила этой маленькой хитрости.

– Да, представь себе, мамочка! – живо подхватила она. – Я даже глазам не поверила. Только сдала работу, выхожу в коридор и вижу – Тонька! А потом и Наташа! Правда, здорово? За Наташу я волновалась потому, что она сама очень волновалась. А за Тоню по-настоящему было очень страшно. И вдруг все так удачно! Ну, Тоньке-то, конечно, Настя помогла как следует подготовиться. Каждый день с ней задачи решала. А вот теперь я до того боюсь за Тонин русский устный! Ведь по русскому устному занимаюсь с ней я!

– Что же, разве ты меньше, чем Настенька, с этой твоей Тоней возилась? – спросила бабушка. – Каждый день чуть ли не по два часа во дворе с ней сидела…

– Ах, бабушка, да ведь ты не знаешь, как Настя все основательно делает: уж она ничего не пропустит…

– И ты не пропустишь.

– Нет, я могу и пропустить. Ты же сама всегда говоришь, что я рассеянная.

Бабушка усмехнулась:

– На свои дела рассеянная, а на чужие очень даже аккуратная… Иринушка, ну что, как будто все готово? – Она по-хозяйски осмотрела стол, посередине которого красовался большой, посыпанный сахарной пудрой крендель. – Пожалуй, можно уже и ребят позвать?

– Да, конечно, – ответила Ирина Павловна. – А то чай остынет. Танюша, позови их и посади.

Гости шумно расселись вокруг стола и вдруг почему-то притихли. Все опасливо посматривали на свои чашки чая и тарелочки со сладостями, но никто не начинал есть и пить.

– Ну, что же вы? – спросила Таня у мальчиков, видя, что они так ни к чему и не притрагиваются.

– Им горячо, – объяснил за товарищей Миша.

– Ну подуйте.

И Мишины товарищи, надув щеки, принялись так усердно дуть, что у всех покраснели уши. Это было ужасно смешно, и Катя невольно засмеялась. Мама издали, улыбаясь, погрозила ей пальцем. Но Миша немножко обиделся за товарищей. Свернув шариком серебряную конфетную бумажку, он бросил шарик в Катю, и сразу же еще несколько бумажек полетело через весь стол.

– Это еще что такое? – строго сказала Таня. – Прекратить сию минуту! Или мы попросим нашего уважаемого Михаила Сергеевича выйти из-за стола.

– Почему же меня одного? – спросил Миша и сразу замолчал. Он понял, что невежливо требовать, чтобы гостей выставляли из-за стола.

Звяканье чайных ложечек и звон чашек заглушили звонок в передней, – в комнату неожиданно вошел Сергей Михайлович.

Он был в светло-сером летнем костюме, который особенно любила Катя. Папа всегда казался ей в нем молодым и веселым.

Катя и Миша, словно сговорившись, разом вскочили и бросились к отцу.

– Поздравляю тебя, сынок, еще раз, – сказал он. – Ну что, еще не все пальцы отпилил? Вот и хорошо! И тебя, Кутеныш, надеюсь, можно поздравить?

– Можно, – тихонько сказала Катя. – Людмила Федоровна была у нас ассистенткой. Она сказала, что у меня, наверно, будет пять. И все девочки из моей шестерки решили, даже Тоня.

– Значит, нечего было трусить?

– Нечего. А все-таки я уже боюсь следующего экзамена.

Сергей Михайлович засмеялся и, обняв Катю за плечи, вместе с ней подошел к столу.

– Привет товарищам второклассникам! – громко сказал он.

Мишины товарищи молча обернулись. Должно быть, они смутились или не сразу поняли, что второклассники – это уже они сами.

– Ну, кто из вас перешел во второй класс? – спросил Сергей Михайлович. – Поднимите руки. А кто остался на второй год, пусть ничего не говорит и только отвернется к окну.

И сразу много, много рук поднялось над большим праздничным столом.

К окошку не отвернулся никто.