Текст книги "Марпа и история Карма Кагью: «Жизнеописание Марпы-переводчика» в историческом контексте школы Кагью"

Кагью – школа тантрического буддизма, основанная на Материнских тантрах класса Ануттара-йоги. Она зародилась и развивалась в Индии в VIII–XI вв., и в XI в. ее поучения были принесены в Тибет. Само тибетское слово «Кагью» часто переводят как «устная преемственность». Такое название не означает, что в Кагью совсем пренебрегают письменными источниками; общеизвестно, что текстовое наследие этой школы не уступает ни в объеме, ни в значении собраниям трудов Учителей любых других направлений буддизма. Тем не менее это название показывает приоритеты и в определенной степени передает тот дух, на котором здесь строится преемственность Учения.

Это название появилось не сразу. Вплоть до XII в. учителя этой традиции пользовались в основном эпитетом «линия практики»⁸⁶, определенную часть поучений относя к «линии передачи шепотом»⁸⁷. Первый из этих эпитетов можно иначе перевести как «линия совершенствования» – он указывает на то, что в данной традиции предпочтение отдается практике, которая обязательно приносит плод в виде особых достижений. Действительно, хотя в школе Кагью всегда было много ученых-философов, все же настоящую славу ей принесли йогины, практикующие медитацию и обретающие два вида совершенств – обычные и высшие.

Второй эпитет, «Линия передачи шепотом», отражает исключительную конфиденциальность этой преемственности, особую доверительную близость ученика и Учителя, а также сокровенность передаваемого знания. Большинство поучений тантрического буддизма называют «тайными». Причем сами тантрики говорят, что понятие «тайный» здесь имеет по меньшей мере два значения.

Во-первых, эти поучения «хранятся в тайне», передаются в строгой секретности, и сама передача сопровождается обещанием ученика не разглашать подробностей посвящения и практики, таких как имя его Йидама и многое другое. Более того, определенная часть поучений всегда передается исключительно устно, потому что просто не должна существовать в письменном виде. «Никто не смеет полностью записывать то, что преподано изустно, поэтому я записываю только то, что преподает и разрешает записывать мой Учитель», – говорил в XVII в. Кьемед Дечен, комментатор песен Сарахи [Железнов 1995: 70]. При таком подходе оказывается, что некоторые, весьма существенные для Учения сведения просто невозможно получить из письменных источников, и естественным логическим продолжением является тот факт, что тантрический буддизм Кагью учит доверять в первую очередь не письменному источнику, а устному.

Для источниковедения и науки вообще этот подход кажется противоречащим здравому смыслу, но тибетцы утверждают, что именно в нем-то и заключается самый что ни на есть здравый смысл. Почему? Все дело здесь в том, что буддийские поучения отличаются от обычной информации. Благодаря практике Учение становится уже не просто набором концепций, а способом восприятия мира и реагирования на него. Буддисты говорят, что в результате практики «Учение проникает с уровня головы на уровень сердца», т. е. с уровня интеллектуального понимания на уровень привычных автоматических реакций, – и в конце концов становится неотделимым от самого существа человека. Обычную информацию можно забыть, что-то случайно перепутать или намеренно исказить – но целостная практика приводит к тому, что буддист начинает во всем проявлять себя так, как описано в Учении. Тогда все, что он говорит, есть не просто слова, описывающие нечто внешнее, а его собственный опыт и ощущения, и это наиболее ценно и убедительно. Более того, он учит не словами, а всем своим поведением, всей жизнью. Потому в Кагью говорится, что в первую очередь нужно доверять опытному Учителю и уже затем – книге.

Во-вторых, наивысшие поучения являются «тайными сами по себе»: неподготовленному новичку или человеку «со стороны» тантра не откроет свой смысл, даже если он где-нибудь раздобудет и наизусть выучит ее коренной текст. Для понимания смысла необходимы посвящение, устные наставления, сосредоточенная медитация под руководством Учителя и определенный уровень опыта. Причина всей этой таинственности в том, что высшие средства учат очищать и использовать на Пути все свойства и стороны ума – в том числе скрытые в очень глубоких слоях сознания, – просвечивая их светом истины и преобразуя в мудрость [Торчинов 2005: 192].

Такая непосредственная работа с умом требует тщательной подготовки и надежной защиты от ошибок, которую обеспечивает руководство со стороны опытного Учителя. Применять эти средства без подготовки – все равно, что бежать кросс человеку со сломанной ногой: упражнение, обычно весьма полезное, будет только во вред. Таким образом, эта секретность и «зашифрованность» обусловлены исключительно заботой о правильном и безопасном развитии учеников.

Вторая традиция – Линия передачи шепотом – часто упоминается как Линия преемственности Да-кинь. Согласно легенде [Магра 2003: 35–45], великий индийский йогин Тилопа (988—1069), который считается первым из «отцов-основателей» школы Кагью, побывал в Стране Дакинь и от самой царицы этой чудесной и опасной страны получил тринадцать тантрических поучений Линии передачи шепотом. Важнейшее из них – особая вариация «Чакра-самвары», которая содержит столь глубокий смысл, что ее практика способна привести к Просветлению немедленно. Кхенпо Кёнчог Гьялцен перечисляет и остальные поучения, полученные Тилопой в стране Дакинь⁸⁸.

На вопрос, что понимается под этой Страной, где она находится и как можно туда попасть, даются разные ответы. Буддийские авторы говорят о ней как об одной из особых «Чистых стран». Так называются не места на Земле или где-то вне ее, но фактически чистые и радостные состояния сознания, в которых пребывают йогины и Бодхисаттвы на очень высоких ступенях духовного развития. Их ум настолько свободен от ограничивающих концепций и предвзятости, что эти люди могут видеть Будд, слушать их поучения, и даже воспринимать весь обычный мир как совершенный и наполненный высшим смыслом. В Чистой стране Дакинь такой удачливый йогин встречает множество Бодхисаттв в женском облике. Некоторые из них обворожительно красивы, способны вдохновлять и очаровывать, другие выглядят устрашающе, но все являются воплощениями высшей мудрости.

Обычно Дакини вначале ведут себя весьма капризно и даже пытаются отпугнуть гостя, вторгнувшегося в их владения. От йогина требуется недюжинная сообразительность и мастерство высшего ви́дения, чтобы добиться их расположения. В случае удачи ему достаются самые сокровенные поучения, «указывающие на сердцевину ума». Именно это и произошло с Тилопой [см. также Золотая гирлянда 1997: 7].

Те, кто хотел бы все-таки найти Страну Дакинь на Земле, иногда говорят об Уддияне – буддийском княжестве, которое, возможно, до прихода ислама располагалось на северо-западе Индостана (нынешняя провинция Сват в Пакистане). По некоторым свидетельствам, в конце первого тысячелетия там было сосредоточено много тайных общин женщин-тантристок. В частности, Миранда Шо высказывает предположение, что именно эти сообщества и то, что в них происходило, послужили основой для легенд об этой удивительной стране [Шо 2001: 150]. Как бы то ни было, многие сущностные поучения пришли в Кагью от просветленных женщин, которые «нашептали их на ухо» йогину Тилопе.

Не все исследователи, однако, ограничиваются таким переводом слова «Кагью», как «устная преемственность». Существует и другая версия, согласно которой этот термин происходит от длинной фразы, означающей «линия четырех устных поучений», или «линия четырех посвященных»⁸⁹. Имеются в виду четыре передачи, которые получил Тилопа от индийских махасиддхов. Позднее эти поучения вошли в состав Шести йог Наропы (см. ниже). Одно из описаний их приводится в предисловии к «Истории шестнадцати Кармап Тибета» [Stott 1980: 23]:

1) передача тантры «Гухья-самаджа», а также йоги «тела-иллюзии» и «выброса и переноса сознания». Эти поучения пришли к Тилопе от Будды Ваджрад-хары через махасиддхов Индрабхути, Йогиню⁹⁰, Висукальпу, Сараху и Нагарджуну;

2) передача тантры «Маха-майя» и «йоги снови́дений» от Будды Ваджрадхары через Джнянадакиню, Куккурипу и Чарьяпу;

3) передача «Чакра-самвары» и других Материнских тантр, а также «йоги ясного света» – от Будды Ваджрадхары через Ваджрапани, Домбипу, Виласа-ваджру⁹¹ и Лавапу;

4) передача тантры «Хеваджра» и «йоги внутреннего тепла» от Будды Ваджрадхары через Ваджрапани, Камадеваваджру, Падмаваджру и Дакиню Кальпа Бхадре⁹².

Часто эти линии описываются в источниках несколько иначе. Краткий сравнительный анализ различных тибетских и других источников по этой теме можно найти в заметках к «Жизнеописанию махасиддхи Тилопы» авторства Марпы-переводчика [Torricelli 2003:69].

Но самой важной все представители школы Кагью называют передачу, полученную Тилопой не от Учителя в человеческом теле, а от Будды Шакьямуни, который предстал перед ним в облике Ваджрадхары (Держателя Алмаза) и дал полное посвящение в тантру «Чакра-самвара», назвав Тилопу воплощением самого Чакрасамвары – Будды Высшего Блаженства. Именно эта встреча Тилопы с Ваджрадхарой чаще всего считается началом линии преемственности Кагью.

С исторической точки зрения такой встречи быть никак не могло. Но этим-то и отличается взгляд Ваджраяны: Будда здесь не только историческая личность, жившая в определенную эпоху и оставившая после себя богатое духовное наследие. В Махаяне и Ваджраяне понятие «Будда» лишается такого личностного содержания, перестает быть привязанным к какому-либо времени и месту. Просветленный здесь предстает в трех «кайях»⁹³ – телах, или состояниях.

Во-первых, Будда– это сама истинная реальность, «все сущее как оно есть», или интуитивное знание, пронизывающее все пространство и его содержимое светом Абсолютной истины. Это называется «Телом Истины»⁹⁴. Такой Будда присутствует всегда и во всем, хотя и недоступен какому-либо чувственному восприятию. Потому Тело Истины называется «бесформенным»⁹⁵, и сказано, что Просветленный обретает его «для себя».

Во-вторых, Будда может проявляться как Тело Радости (Наслаждения)⁹⁶ – это формы Йидамов, состоящие из света. Они могут быть разных ярких цветов, мирными или гневными на вид, с различным количеством рук и ног; они облачены в традиционные украшения и держат разные атрибуты своего влияния. Именно в таких световых телах Шакьямуни появлялся, чтобы учить тантре наиболее одаренных учеников, и при жизни, и после нее – в частности, явился Тилопе как Ваджрадхара, чтобы дать ему посвящение в «Чакра-самвару» и другие поучения.

Часто источники школы Кагью объясняют понятие Йидама следующим образом. Если представить Просветление, или просветленный ум, как алмаз, мы увидим много граней: интуитивная (или иная) мудрость, сострадание, совершенное действие, высшая радость и т. д. Каждая из этих граней просветленного ума символизируется определенным Йидамом. Медитируя на него и затем отождествляясь с ним во всех ситуациях жизни, практикующий развивает в себе именно это просветленное качество, «входит в Просветление через эту грань». Таким образом, Йидам является персонификацией совершенных качеств, изначально присущих человеку [Kongtrul 1995: 6–7].

Считается, что Тело Радости Будды недоступно восприятию обычного человека, но Бодхисаттвы и йогины на высоких ступенях развития могут видеть эти световые формы и общаться с ними. Благодаря этой способности Учителей, их проникновению в природу вещей, появились изображения Йидамов и Будд, что дает возможность практикующему буддисту знать, как они выглядят, и сосредотачиваться на них в медитации. Таким образом, в полном соответствии с воззрением о Трех телах, многие буддийские традиции заявляют, что ведут свою преемственность от Будды или просветленных Учителей в Теле Радости.

Наконец, третья из «кай» – Тело Излучения (Воплощения)⁹⁷. Это сам исторический Будда Шакьямуни, а также многие другие просветленные Учители, которые, как считается, приходят в этот мир в человеческом теле, чтобы наставлять простых людей, помогать им на Пути и в обычной жизни. В «Сутре о цветке лотоса чудесной Дхармы» Шакьямуни предсказывает, что он будет появляться в разные исторические периоды в телах разных Учителей, чтобы передавать Дхарму [Лотосовая сутра 1998: 270]. Более того, Будды могут принимать не только человеческие тела, но тела любого из миров сансары, чтобы помогать там страдающим существам. Тела Радости и Излучения (вместе они называются рупа-кайя, или «кайя цветоформы»⁹⁸) обретаются Буддой ради блага других.

Итак, история школы Кагью началась с посвящения, которое получил Тилопа от Будды Держателя Алмаза. Все дарованное ему наследие Тилопа тщательно сохранил и передал затем Наропе.

История Наропы в линии преемственности Кагью представляет собой яркий пример того, что интеллектуальное знание не только не является здесь достаточным для развития, но подчас даже представляет собой препятствие на Пути, поскольку обременяет сознание обилием жестких концепций о реальности. До встречи с Учителем Наропа был знаменитым буддийским ученым, настолько сведущим во всех науках, что его назначили одним из четырех почетных стражей врат университета Наланда. Быть стражем ворот в то время было не только почетно, но и в высшей степени ответственно. К этим вратам часто приходили духовные учителя других (обычно индуистских) традиций вместе с учениками, чтобы попытаться доказать правоту своих взглядов и опровергнуть Учение Будды. В обязанности стража ворот входило вести с ними полемику и побеждать, ведь правила спора были таковы, что победитель становился учителем проигравшего и всех его учеников. Если бы страж ворот потерпел поражение, весь университет мог перейти в другое духовное направление.

Наропа, обладая огромными знаниями и острым умом, блестяще справлялся со своими обязанностями. О нем ходили легенды: говорили, что, выиграв очередной диспут, он частенько предлагал поверженному оппоненту поменяться точками зрения – и снова, будто играючи, одерживал над ним победу. Но однажды его ученым занятиям помешала Дакиня, явившаяся в облике безобразной старухи. Ее уродливая тень, упавшая на книгу, которую читал Наропа, заставила его поднять глаза, и Дакиня спросила его: «Что ты читаешь?» Он ответил: «Я изучаю тантру “Гухья-самаджа”. «Ты понимаешь слова?» – снова спросила она. «Да», – ответил Наропа. Услышав это, старуха так обрадовалась, что необычайно похорошела и принялась танцевать. Наропа тогда добавил: «И смысл тоже». Тут старуха застыла на месте и заплакала, потому что он сказал неправду. Пристыженный Наропа спросил, кто же может понять смысл и значение слов этой тантры, и услышал в ответ: «Мой брат Тило».

Согласно легенде [Чёдрак 1997: 11], при звуке этого имени пробудилась давняя связь Тилопы и Наропы как гуру и ученика. Чувствуя такую преданность, какой он никогда прежде не испытывал, Наропа тут же решил во что бы то ни стало найти этого Учителя и покинул Наланду. Пока он скитался в поисках Тилопы, ему пришлось выдержать двенадцать испытаний и распрощаться со множеством устоявшихся представлений о действительности. Где-то на узкой тропе он, зажав нос, переступил через прокаженную старуху, которая после этого взвилась в воздух и исчезла со словами: «Как же ты найдешь своего гуру, если у тебя нет сострадания?» В другой раз он перепрыгнул через больную собаку, которая затем тоже растворилась, сказав ему нечто подобное. Затем местный князь предложил ему помощь в поисках Тилопы, если Народа женится на его дочери. Народа, будучи монахом, в резкой форме отказался, после чего князь растаял в радуге, предварительно упрекнув Народу в привязанности к реальности своего «я» и своего гнева, а также к монашеским обетам. С похожими словами растворилась в воздухе супружеская пара, предложившая ему в пищу мясо, и так далее.

Когда они наконец встретились [Guenther 1999:37], Народа, измученный поисками, спросил Тилопу, почему тот не появлялся раньше. Тилопа ответил: «С тех самых пор, как ты начал меня искать, я всегда был с тобой, как тень. Только завесы в твоем уме, понятия и концепции о реальности не позволяли тебе видеть своего Учителя. Теперь же ты свободен от них – и потому меня видишь».

Однако на этом трудности в жизни Народы далеко не закончились. Во время обучения у Тилопы ему пришлось преодолеть еще двенадцать больших и двенадцать малых препятствий, чтобы достичь Просветления. Причем Просветление пришло в ситуации весьма необычной – когда Тилопа стукнул Народу по голове своим башмаком со словами: «Окончательное постижение – в твоем собственном уме».

Огромной заслугой Народы является появление в индийском и тибетском буддизме Шести йог" – системы тантрических поучений, на которой основана традиция всех подшкол Кагью. Кроме Кагью, Шесть йог Народы в более или менее полной форме вошли практически во все остальные школы тибетского буддизма.

Это шесть медитационных упражнений, связывающих работу энергий и сознания [Muses 1982: 123–262]:

1) йога промежуточного состояния¹⁰⁰, используемая для узнавания неразделимости ясности и пустоты в промежуточном состоянии между смертью одного тела и зачатием следующего;

2) йога внутреннего тепла¹⁰¹, базовая практика Шести йог Наропы, в которой преобразуются привычные тенденции к жадности и привязанности и углубляется мудрость союза блаженства и пустоты. В йоге внутреннего тепла применяется концентрация на энергетическом центре, находящемся в области пупка;

3) йога снови́дения¹⁰², позволяющая сохранять осознавание на стадии сна со снови́дениями. Здесь применяется концентрация на энергетическом центре, находящемся в области горла;

4) йога иллюзорного тела¹⁰³, посредством которой медитирующий учится видеть все проявления ума в состоянии бодрствования как иллюзорное тело Йидама. Применяется концентрация на энергетическом центре, находящемся в области лба;

5) йога переноса сознания¹⁰⁴, позволяющая использовать процесс умирания физического тела для достижения Просветления;

6) йога ясного света¹⁰⁵, в которой концентрация на энергетическом центре, находящемся в области сердца, применяется для тренировки осознавания в фазе глубокого сна. Медитирующий практикует, пока не достигает состояния сияющей ясности, в котором все проявления видятся как игра ясности и пустоты.

Эти шесть упражнений предназначены для того, чтобы практикующий научился сохранять ясность сознания всегда, в каком бы состоянии ни находились тело и ум. Буддисты описывают несколько таких состояний, отличающихся друг от друга по своим свойствам. Это, в частности, бодрствование, сон со снови́дениями, глубокий сон, медитация, умирание и период между смертью тела и зачатием следующего. Поучения Наропы предписывают включать все эти разные периоды в Путь. Выражаясь языком ваджрных песен, «каждое мгновение должно быть просвечено светом осознавания».

Шесть йог Народы и все методы тантрических медитаций – это одна из двух важнейших составляющих большинства школ традиции Кагью, называемая «путем искусных средств»¹⁰⁶. Такое название обусловлено тем, что здесь для постижения природы ума используются медитации, состоящие из двух фаз – развития и свершения.

В фазе развития медитирующий создает в своем сознании формы Йидамов или Будд, обращается к ним с пожеланиями, принимает от них благословение и разные виды посвящений, произносит мантры, а затем в фазе свершения концентрируется на внутренней системе энергии, растворяет воображаемые просветленные объекты в свете и сливается с ними. Именно в фазе свершения некоторых тантрических медитаций выполняются Шесть йог Народы.

Все эти действия в медитации являются не чем иным, как искусными средствами, ведущими к постижению ума не напрямую, но как бы «в обход», через его аспект энергии, через проявления, формы и звуки. Здесь говорится, что энергии и сознание связаны, как конь и всадник. Путь искусных средств подобен умелой дрессировке коня. Хорошо обученный конь даже неопытного всадника принесет в нужное место.

Другой путь к Просветлению, применяемый в Кагью, лежит через работу с самим сознанием, без использования визуализируемых форм или произнесения мантр. Он называется «путем глубокого ви́дения»¹⁰⁷. Продолжая предыдущее сравнение, можно сказать, что этот второй путь концентрируется на подготовке всадника: искусный наездник прибудет к цели даже на необъезженном скакуне.

Центральной духовной темой «пути глубокого ви́дения» является Махамудра, Великая Печать, учение о достижении полного Просветления посредством медитации на сам ум. Представители школы Кагью считают Махамудру высшим учением о единстве блаженства и пустоты, свойственным всем школам тибетского буддизма. Третий Кармапа в своей «Поэме о Махамудре» писал: «Свободная от умопостроений, она является состоянием Великой Печати (Маха-Мудры). Будучи вне крайностей, это – Великий Срединный Путь (Маха-Мадхьямака). Всеобъемлющая, она называется также Великим Совершенством (Маха-Ати). Зная одно [из этих учений], пусть мы обретем уверенность в постижении всех» [Rang byung rdo ijes 1985: Y. 19].

В доктрине Махамудры выделяют основу, путь и плод. Основа есть природа Будды, неотъемлемая от ума, не имеющая начала, ею всегда обладают все существа. Путь заключается в применении особых методов и раскрытии этой истинной природы, благодаря чему достигается плод – совершенное Просветление. «Великая Печать, или Махамудра, означает полное пробуждение ума и как бы скрепление печатью его просветленности. Достиг цели тот, кто непрерывно распознает свечение зеркала за отражениями и переживает непоколебимость глубокого моря под его волнами», – пишет Лама Оле Нидал в книге «Великая Печать» [Нидал 2000: 13].

Согласно Третьему Кармапе, «суть основы – это две истины, свободные от крайних воззрений о вечной реальности и вечном небытии. Превосходный путь состоит из двух накоплений без оков ошибочного утверждения и отрицания. Так достигается плод – два вида блага вне крайностей обусловленного существования и бездеятельного покоя… Очищенная основа есть сам ум, его единство ясности и пустоты. Искусство очищения – Махамудра, подобная алмазу, великое йогическое упражнение. То, что подлежит очищению, – мимолетные иллюзорные омрачения. Пусть мы обретем плод очищения – совершенно чистое Состояние Истины!» [Rang byung rdo ijes 1985: V. 6, 7].

Медитацию Махамудры называют «непринужденным пребыванием в природе всего сущего». В контексте Махамудры часто встречаются такие эпитеты, как «простота», «беззаботность». Фактически это состояние, в котором ум без всяких усилий просто покоится в том, что есть. Как бы скромно это ни звучало, такая простота является в буддизме наивысшим достижением, плодом духовной жизни. Практикуя Великую Печать, йогин понимает: поскольку природа Будды¹⁰⁸ является истинной, неотъемлемой основой всех явлений, то все возникающее «скреплено» печатью абсолютного совершенства. Оказывается, что ум, который полностью принимает то, что есть, и покоится в этом состоянии без всяких усилий, непоколебимо бесстрашен и знает все, потому что ни от чего не отделен. Такой ум открыт всему и ни от чего не убегает. В нем также не возникает ощущения нехватки чего-либо, и он ни за чем не стремится. Он просто легко, естественно и осознанно присутствует в каждом мгновении, сознавая свою природу Будды. Если не прилагать никаких натужных усилий, оказывается, что все уже достигнуто и никуда не нужно идти, ведь Просветление всегда было здесь. Бегая за счастьем, мы от него же и убегали, подобно собаке, гоняющейся за собственным хвостом.

Но такую медитацию невозможно применять без тщательной подготовки¹⁰⁹. Все методы традиции Кагью предназначены для того, чтобы приводить практикующих к этому уровню. И на пути глубокого ви́дения, который иначе называется «путем шине-лхагтонг-Махамудры», для подготовки к медитации на природу ума применяется медитация пребывания в покое «шине»¹¹⁰ и медитация проникающего ви́дения «лхагтонг»¹¹¹. Обобщенно говоря, термин «шине» означает любую медитацию с концентрацией на объекте. Как часть «пути глубокого ви́дения» в Кагью применяются такие виды шине, как сосредоточение на внешних объектах (статуя Будды, пламя масляной лампы и др.), на воображаемых объектах и на дыхании. Целью этого упражнения является спокойный ум, осознающий все ясно и без помех.

Лхагтонг, известный из практики Тхеравады и Махаяны только как аналитическая медитация, здесь описывается как наблюдение за самим умом. Такое наблюдение может иметь аналитический характер, когда медитирующий изучает свой ум при помощи концептуальных характеристик, например, спрашивая себя, где находится ум, какого он цвета, какой формы, чем пахнет, и так далее. Но для Махамудры намного важнее неаналитический, неконцептуальный вид лхагтонга, во время которого ум просто осознает сам себя. Медитирующий в этом случае старается быть самим осознаванием. Он не осмысливает то, что наблюдает, не комментирует – просто покоится в осознавании, и никакие мысли, никакие объекты восприятия, есть они или нет, не заботят его: зеркало, его вневременная способность отражать важнее любых отражений, безбрежное небо куда важнее бегущих по нему облаков. Постепенно обретается так называемый опыт ума. Ум узнается в любых состояниях – спокойном и ровном или возбужденном, полном мыслей и чувств, и оказывается, что природа его неизменна. Узнается ум во время появления объектов или мыслей и во время их исчезновения; таким образом, шине и лхагтонг переплетаются, знание объектов сливается с опытом ума, и постигается неразделимость блаженства и пространства.

Путь глубокого ви́дения пришел в школу Кагью через другого Учителя – менее известного сегодня Майтрипу. Считается, что Марпа-переводчик соединил в один поток и принес в Тибет два пути, две линии преемственности: 1) «прямую» линию передачи «пути искусных средств» от Будды Ваджрадхары через Тилопу и Наропу и 2) «непрямую» линию передачи Махамудры, которая чаще всего описывается более длинной цепочкой Учителей: Ратнамати, Сараха, Нагарджуна, Шаварипа и Майтрипа.

О Ратнамати из исторических источников не известно почти ничего, но его имя всегда присутствует в текстах пожеланий, с которыми обращается медитирующий к учителям линии преемственности Кагью в одной из важнейших практик этой традиции – Гуру-йоге. Перечисляя всех учителей Великой Печати поименно, текст называет Ратнамати первым в этой линии преемственности. Марпа пишет о нем как о Бодхисаттве десятой ступени, сошедшем с неба Тушита [Marpa’ibka’ 'bum: 34].

Есть много разных мнений о датах жизни Сарахи и Нагарджуны. Автор этой статьи склонен согласиться с точкой зрения Доумана [Dowman 1985: 120], который утверждает, что в Индии знаменитых Учителей, носивших имя «Нагарджуна», было не менее двух. Махасиддха Нагарджуна из линии преемственности Махамудры в Кагью (VIII–IX вв.) не является великим Нагарджуной (II–III вв.), Вторым Буддой, который открыл для мира сутры «Праджня-парамиты»¹¹².

Великий Брахман Сарахачасто приводится первым в списке восьмидесяти четырех индийских махасиддхов и считается основателем традиции Махамудры. Он прославился своими йогическими совершенствами – наивысшей мудростью Великой Печати и властью над первостихиями, а также чрезвычайно независимым образом жизни. Согласно Марпе, еще ребенком он в ви́дении встретил Ратнамати в его форме Состояния Радости и получил посвящение в мандалу Чакрасамвары и важные наставления [Маг pa’i bka’ ‘bum: 34]. Не очень большое по объему письменное наследие Сарахи, сохранившееся в тибетском Тенгьюре, включает знаменитые циклы песен Маха-мудры. Сараха был мастером Материнской и Отцовской тантр. Многие тибетские традиции называют его в числе своих индийских отцов-основателей.

Следующим в линии преемственности Махамудры в Кагью стоит махасиддха Нагарджуна. Согласно Доуману, долгое время он учился в университете Наланда, настоятелем которого был тогда его коренной Учитель Сараха. От Сарахи он получил передачу и Отцовской («Гухья-самаджа»), и Материнской («Чакра-самвара») тантр, а позже стал известен прежде всего как автор трактата «Панча-крама» – комментария к пяти ступеням йоги, связанной с тантрой «Гухья-самаджа» [Dowman 1985: 121].

Материнскую тантру и Махамудру Нагарджуна передал Шаварипе – махасиддхе, известному как «Охотник». Здесь снова возникает вопрос о датах жизни, потому что Шаварипа, присутствующий в линии преемственности Кагью, должен быть современником Тилопы и Наропы, которые жили в XI в. Если же мы, вслед за Доуманом, относим махасиддху Нагарджуну к началу IX в., то, согласно обычной логике, в период между его жизнью и жизнью Шаварипы эту передачу должны были держать еще какие-то учителя. Либо имя Шаварипа также носили по меньшей мере два человека. Но если это так, то следовало бы заключить, что к Майтрипе Махамудра пришла не по линии Сарахи, а по какой-то иной, так как его Учителем оказался бы не тот Шаварипа, который учился у Сарахи.

Здесь, однако, мы не ставим перед собой задачу точно восстановить исторические факты, так как она практически невыполнима, но хотим приблизиться к пониманию образа мышления буддистов тибетского направления Кагью в исторической перспективе. Тибетцы всегда весьма вольно обращались со временем и почти «не обращали внимания» на расхождения в датах каких-либо важных для Учения событий. В частности, основываясь на положении Махаяны о том, что Бодхисаттвы, достигшие высоких ступеней Пути, могут появляться во многих телах одновременно, тибетские ученые сообщают, что в тот день, когда Будда Шакьямуни давал сутры «Праджня-парамиты» на Горе Грифов в Центральной Индии, он также появился в форме Йидама Калачакры в Южной Индии, у ступы Дханья-катака, чтобы провести посвящение в четыре класса тантр [Berzin 2002: Р. 1.2].

В некоторых тибетских источниках говорится также о необычайно длительных сроках жизни разных великих Учителей – например, утверждается, что Нагарджуна жил четыреста или даже шестьсот лет. Учитывая, что речь идет о махасиддхах, то есть людях, обладающих властью над первостихиями и способных управлять временем, в этом нет ничего, что расходилось бы с Учением.

Итак, Шаварипа, охотник из дикого племени и известный махасиддха, которого называли воплощением Сарахи, получил передачу Махамудры и «Чакра-самвары» от Нагарджуны и передал ее Майтрипе. Имя Майтрипы не числится в списке имен восьмидесяти четырех махасиддхов, его жизнеописаний встречается крайне мало; много упоминаний о нем содержит произведение Цанг Ньёна Херуки «Жизнь Марпы-переводчика» (Mar pa'i rnam thar), хотя и не приводит почти никаких деталей биографии. Но для линии преемственности Кагью Майтрипа очень важен: будучи вторым коренным Учителем Марпы, он привнес в Кагью традицию Махамудры как медитации на сам ум. Согласно «Золотой гирлянде», Майтрипа родился в 1007 г. в семье брахманов [Золотая гирлянда 1997: 9] – видимо, обращение «царевич», которое использует Марпа, это лишь способ выразить свое почтение к гуру. Первым Учителем Майтрипы этот источник называет Наропу, после обучения у которого Майтрипа поступил в университет-монастырь Викрамашила¹¹³, где в то время учил Атиша Шри Джняна (982—1054). Майтрипа, живя среди монахов, втайне практиковал медитацию Ваджрайогини и потому иногда употреблял алкоголь. Слухи об этом дошли до Атиши, и Майтрипа был исключен из монастыря за нарушение правил Винаи. Вскоре после этого Майтрипа на юге Индии встретился со своим главным Учителем Шаварипой. Получив передачу Махамудры, он обучил нескольких йогинов, в том числе Марпу [Золотая гирлянда 1997: 10].