Текст книги "Цвет дали"

Нинто разделывала большую тушу куйяна. В этом ей помогали ее бейми и пара тинок. Кровь животного забрызгала Нинто с головы до ног. Уши Нинто тут же поднялись в тревоге – она увидела состояние Анито. Она протянула гостье сосуд с медом и фруктовым соком.

– Пей, – сказала Нинто. – Тебе станет лучше.

Анито приняла сосуд, одновременно высветив символы благодарности и извинения. Она жадно пила, сок капал через край сосуда.

– Трудно было? – спросила Нинто. – Какие-нибудь неприятности с бейми!

Анито уж было приготовилась покачать головой, но остановилась.

– Нет, никаких неприятностей, просто все очень странно и очень интенсивно. А бейми хорош. Сразу же заговорил.

– Это прекрасно, – ответила Никто, и ее цвет показал, какое сильное облегчение она испытала. – У меня еда готова. Отдохни и поешь. Потом я помогу отнести тебе все наверх.

Анито высветила согласие и благодарность.

– Кроме того, – сказала Нинто, – мне очень хочется посмотреть на вашего бейми.

Анито улыбнулась.

– Этого хочет вся деревня. Надеюсь, они не заметили, как я устала.

– Ты выглядела хорошо, пока не вошла в дверь. Ну-ка, – сказала Нинто, протягивая ей желтый банья и завернутый в лист кусок кайю, – ешь и отдыхай.

Анито села у стены и впилась зубами в банья. Сначала она откусила кусочек его кожуры, обладавшей резким, почти горьким вкусом, а уж затем кусок сладкой мучнистой сердцевины. Получилось изумительно вкусно. Прикончив банья, Анито выплюнула косточки в ладонь, чтобы разбросать их во время плавания по реке. Лозы банья встречались редко. Она чувствовала, как сладость фруктового сока и банья вливаются в кровь, восстанавливая истраченную энергию. Анито раскрыла пакет с кайю. Крахмалистые семена приправлены кровью тайры, кусочками морских водорослей и мелко нарубленным мясом. Анито стала бирюзовой от наслаждения, доставленного таким деликатесом. Она быстро доела угощение и слизнула с листа прилипшие к нему крошки, ужасно жалея, что все так быстро кончилось.

Нинто заискрилась смехом.

– В корзине с едой есть еще кайю, обжора. Ты сможешь поесть, когда мы отнесем корзину остальным.

Анито схватила корзину и повесила ее через плечо.

– В таком случае пошли. Наверняка они тоже голодны.

Когда Нинто, Анито и несколько тинок спускались в комнату Анито, деревенские уже тащили корзины с едой и листьями, приготовленные для праздника встречи нового бейми и предстоящего отъезда вниз по реке. К тому времени, когда будет готов пир, им тоже необходимо быть готовыми.

Один из местных бейми, увидев затуманенный взор Анито, высветил ей «поздравляю» огромными яркими символами. Анито пригляделась – это была Пенни. Ее радость была совершенно понятна: она означала, что Пейни теперь уже не самая юная из деревенских бейми, теперь есть кто-то ниже нее по статусу. Анито почувствовала, что в ней поднимается гнев. Это не ее следовало поздравлять. За нового бейми в ответе Иирин и Укатонен. И ей придется разъяснить это всем деревенским.

Укатонен и Иирин радостно приветствовали появление еды. Они тут же разбудили задремавшего бейми. Он жадно ел и пил. Анито улыбалась, глядя на то, с каким интересом он рассматривает все окружающее.

– Я помню, какой вкусной мне показалась еда в первый раз после пробуждения, – вспомнила она. Остальные тенду согласились с ней, слова их были окрашены ностальгией по тем давно прошедшим временам, когда они сами пережили превращение.

– А я все время испытывала голод, – сказала Нинто. – Мой ситик даже жаловался на то, что ему все время приходится ходить на охоту.

– А я вырос почти на ладонь за первый месяц, – вспомнил Укатонен, уплетая плод банья. – Зато прошла целая неделя, пока я научился составлять слова. Все боялся начать.

– Я думала, трансформация завершается сразу, – вмешалась Иирин, прервав поток воспоминаний. – Он будет еще меняться?

Бейми, глаза которого не отрывались от Иирин, стал бледно-оранжево-розовым и перевел взгляд на Укатонена.

Уши Анито насторожились, и она подавила в себе прилив раздражения по поводу невежества Иирин.

– Превращение полное, – объяснила она, – но твой бейми вырастет еще ладони на три-четыре за следующий год. И все время будет голоден. Тебе придется побегать, пока насытишь его.

– Но я так мало знаю! – воскликнула Иирин. – Я не умею охотиться и не знаю, что можно есть, а что нельзя.

– Вот и пришло время учиться этому, – ответил Укатонен. – Я помогу тебе по возможности, Анито – тоже. Ты ее атва, и она должна о тебе заботиться. Но, – продолжал он, заметив вспышку протеста Анито, – ты тоже должна научиться нести свою долю ответственности, Иирин. Ты ведь теперь что-то вроде тенду. Умеешь думать самостоятельно. И есть предел тому, что должна делать для тебя Анито.

– Я понимаю большую часть того, что ты говоришь, эн, но я до сих пор не знаю, что такое атва. А я не могу соглашаться с тем, чего не понимаю.

Укатонен погладил подбородок, обдумывая ответ. И он, и Анито уже пытались объяснить это Иирин, но потерпели неудачу.

– Что ты знаешь об атвах? – спросил он.

– Я знаю, что каждый тенду имеет атву или принадлежит к какой-то атве. Знаю, что многие растения и животные – часть атвы. Знаю, что есть много правил, касающихся атвы, что многие животные или растения не могут употребляться в пищу из-за этих правил.

Укатонен кивнул.

– Каждый старейшина выбирает себе часть мира, за которой он будет присматривать. Эта часть мира и есть его атва. Он заботится о том, чтобы эта часть мира находилась в гармонии и в равновесии с другими частями мира. Твой народ – новая часть этого мира. Анито избрана, чтобы присматривать за этой новой атвой. Она должна привести твой народ в гармонию с миром. Теперь ты поняла?

– Думаю, что поняла больше, но не все, эн. Я не растение и не животное. Я человек, личность. То, чего хочу я или мой народ, должно быть выслушано.

Уши Анито прилипли к голове от удивления.

– То, что ты утверждаешь, – невозможно. Ты ешь, ты пьешь, ты испражняешься. Как ты можешь утверждать, что ты не животное?

– Да, – ответила Иирин. – Я животное, мой народ – животные, но мы отличаемся от других животных тем, что изменяем мир, в котором живем. Мы создаем вещи.

Уши Анито растопырились. Это новое существо, видимо, верит, что оно не зависит от мира, в котором живет!

– Другие животные тоже изменяют мир, – сказал Укатонен. – Даже растения привносят в него изменения.

– Но ваш народ и наш народ отличны от прочих животных. Мы решаем, как менять мир. Кроме того, ваш мир теперь не один. Ваш мир и наш мир соприкоснулись, и они будут изменять друг друга. А наши миры очень разные.

– Тем больше оснований, чтобы кто-то приглядывал за вами, направляя изменения.

Иирин покачала головой.

– Все не так просто. Это не такое дело, которое может осуществить один человек.

– Анито будет первой из многих. Я надеюсь, что твой бейми тоже изберет твой народ в качестве своей атвы, когда станет старейшиной.

Анито наклонилась вперед.

– А как твой народ держит в равновесии свой мир? – спросила она.

Иирин покачала головой.

– Не уверена, что смогу объяснить. Мой народ и твой народ слишком различны…

В эту минуту раздался гулкий звук, вызванный ударами по опорным корням дерева. Это означало, что пир начинается. Вошла Нинто с охапкой венков. Анито помогла украсить ими головы Иирин и ее бейми. Взяв венок, связанный из цветов и украшенный множеством нитей из сверкающих и переливающихся голубых жуков, они водрузили это сооружение на голову Иирин. Ядовитые железы на спине Анито напряглись, когда она заглянула в странные, глубоко посаженные глаза Иирин с их маленькой коричневой радужкой и крохотными круглыми зрачками. Анито припомнила странные эмоции, возникшие в ней сегодня при пробуждении бейми. Сможет ли она когда-нибудь привести это странное существо в гармонию с миром? Она поглядела на нового бейми. Всюду, где только появляется Иирин, всюду возникают сложности. Может, было бы лучше, если бы это существо умерло до возвращения своего народа? Может быть, ее народ тогда оставил бы в покое народ Анито? И тогда она могла бы вернуться к жизни простой деревенской старейшины?

– Спасибо, – сказала Иирин, когда Анито кончила поправлять венок на ее голове.

Анито отвернулась. Иирин поломала ее жизнь, но несмотря на это, было в этом существе что-то, что влекло к себе Анито. И как было бы хорошо, если б этого не было!

Джуна последовала за Укатоненом и Анито вверх по дуплу, направляясь на праздник. Шел сильный дождь. Ее венок уже успел пропитаться водой и здорово отяжелел. Она попыталась не думать о нанизанных на веревочки жуках, которые щекотали ей шею и спину. Ей показалось, что они шевелятся, ее передернуло, и венок сдвинулся назад. Ей понадобилось напрячь всю волю, чтобы не сорвать его с головы.

Насекомые никогда не принадлежали к числу любимцев Джуны. Как биолог она предпочитала более крупных животных, особенно млекопитающих. Джуна тяжело вздохнула. Не на ту планету она попала. На этой планете к млекопитающим ближе всего стояли теплокровные сумчатые птицы, жившие на северном континенте. Она улыбнулась, вспомнив крупных глупых травоядных птиц, покрытых пятнистым взъерошенным оперением. Если исключить их противную привычку извергать содержимое своих желудков на любой испугавший их предмет, то они казались глупыми, но очаровательными; особенно их малыши, высовывавшие свои головенки из сумок, обращенных отверстием назад.

Обязательно надо будет закаталогизировать насекомых из ее головного убора, когда найдется свободное время. В последние месяцы проблемы выживания настолько вышли на первый план, что было не до науки. Ее долг перед коллегами требовал, чтобы она начала что-то делать и для них. Вообще было бы хорошо иметь за спиной солидный научный багаж к тому времени, когда станет известно, что она усыновила ребенка аборигенов.

Она оглянулась на своего бейми, взбиравшегося вслед за ней по дуплу. Ему нужно дать имя. А как тенду называют своих бейми! Надо будет спросить Укатонена и Анито, когда они сядут пировать. Все имена тенду имеют в основе смысловой знак. У бейми только один знак. У старейшин – два, у Укатонена – три. Джуна была почти уверена, что таким образом обозначается ранг тенду или его положение в обществе. Ее собственное имя не имело дополнительных слогов. Интересно, что это означает в смысле ее общественного положения? Может быть, она всего лишь приемное дитя Анито? А возможно, это и ничего не значило, поскольку она не тенду?

Вот и выход из дупла. Когда они вышли под проливной дождь, их встретило громкое поздравительное чириканье. Джуна осмотрелась. Старейшины и их бейми сверкали самыми радостными тонами. На мгновение ей почему-то показалось, что они находятся на странном биолюминесцентном острове, населенном троглодитами. Она улыбнулась этой дикой мысли и высветила на груди слова благодарности.

Анито и Укатонен сели. Джуна еще колебалась, не зная, куда ей надлежит садиться. Бейми взял ее за руку, подвел к месту на возвышении и сел рядом с ней.

– Я помогу тебе, – произнес он маленькими символами на тыльной стороне ладони. – Ты мой ситик. – Символы были немного размытые, но читались легко. Он научился владеть своей кожей очень быстро.

Джуна поняла, что ее бейми уже не ребенок. Он прожил несколько лет в джунглях – один, без всякой защиты. Ему пришлось сражаться с другими тинками, чтобы завоевать место в деревне Лайнан. Он все поставил на кон в отчаянной, невероятной игре, которая могла стоить ему жизни. Он уже знал лес и свой народ лучше, чем она может рассчитывать узнать когда-либо. Чему же она сможет научить этого маленького аборигена? Она положила свою ладонь рядом с его ладонью. Сконцентрировалась, чтобы слова появились на том же месте, что и у него.

– Я постараюсь стать тебе хорошим ситиком.

Тинка, который подавал еду, приглядывался к новому бейми, как будто хотел понять, как это тому удалось попасть в число избранных. Несмотря на недавнюю трапезу, бейми ел очень много. Джуна тоже успела проголодаться. Слияние всегда усиливало потребность в еде, особенно хотелось крахмалистой сладкой пищи. Очевидно, слияние сильно отражается на метаболизме.

Дождь чуть-чуть ослабел к тому времени, когда все кончили есть. Приготовленную пищу подавали в закрытых корзинах, только фрукты лежали прямо под дождем. Джуна подобрала последние кровавые кусочки мяса и зелени со своего листа, надеясь, что банкет близок к окончанию. Это был долгий день, полный разнообразных событий.

Анито подтолкнула ее. Когда Джуна подняла глаза, то сразу увидела, что жители деревни смотрят на нее с ожиданием.

– Они ждут, чтобы ты говорила, – сказала Анито.

– А что я скажу?

– Поблагодари за угощение, представь своего бейми. Сделай слова большими и постарайся говорить торжественно. Насколько сможешь. Не бойся, они многого не ждут. Все, что ты сделаешь, на них произведет впечатление.

– Это ж надо, – сказала вслух Джуна и поднялась.

Она поправила свой промокший головной убор и оглядела ожидающих аборигенов, озаренных бледным светом корзинок с грибками и еще более слабым сиянием, исходящим из дупла. Аборигены смотрели на нее, не шевеля ни единой мышцей.

– Спасибо вам, – сказала она, тщательно выбирая самые торжественные символы. – Я никогда за всю свою жизнь не видела такого прекрасного праздника. Деревня Нармолом приветствовала моего бейми, выказав при этом большую доброту. Я надеюсь, что вы найдете моего бейми смелым, и уверена, что вы поможете ему учиться.

Джуна села. Речь была ужасная, она даже на самый неопытный слух звучала неадекватно событию, но тенду приветствовали ее рябью одобрения. Укатонен жестом приказал бейми встать, чтобы все видели его.

– Это была хорошая речь, – сказал Укатонен маленькими символами.

Джуна покачала головой.

– Она была ужасна, но они от меня многого и не ждали.

– Она была вполне ничего, – заверил Джуну Укатонен. Джуна села и стала смотреть, что говорит ее бейми.

– Меня зовут ***. – Он говорил простыми крупными знаками. – Я благодарен моему ситику Иирин за дарованную мне жизнь. Я постараюсь быть хорошим бейми и буду учиться жить в гармонии с деревней Нармолом.

Он сел. Джуна проконсультировалась с компьютером насчет звукового аналога имени ее бейми. Его звали Моуки. Так он назвал себя сам, взяв символ, обозначавший насекомое, похожее на муравья, но с очень жгучим и опасным укусом. Джуна улыбнулась. Имя ей нравилось. Его было легко произносить вслух. А это будет иметь важное значение, когда вернется экспедиция. Ей потребуется любая помощь, чтобы решить проблемы, которые она навлекла на свою голову. Она потерла лоб. И чего это ей вздумалось усыновлять его?

Моуки прикоснулся к ее плечу. Она посмотрела на него и улыбнулась. Теперь она больше не одна. Невзирая на все, она рада, что усыновила его. Пять лет – долгий срок. Возможно, все решится само собой еще до прилета экспедиции. А пока она будет учиться быть хорошим ситиком.

16

Анито тяжело навалилась на кормовое весло, введя плот в полосу более быстрого течения главного русла реки. Первые пять дней жизни на реке были тихими и мирными. Они сопровождались празднованием встреч и торговлей с жителями других деревень, тоже спускавшимися вниз по течению. Завтра они подойдут к первому большому порогу. Местность вокруг становилась все более холмистой, хотя и заметно понижалась в направлении океана. Течение убыстрялось, белые клочья пены окаймляли берега встречающихся островов. Анито загляделась на Моуки и Иирин, сидевших на носу плота. Новые бейми всегда нуждаются в непрерывном внимании и контакте со своим ситиком. Иногда это утомляет ситика. Анито ожидала, что Иирин устанет от того, что ее бейми требует ее непрерывного присутствия, но, видимо, ей очень по душе такое внимание.

Иирин образец ситика во всем, кроме одного – она все еще пятится в страхе от аллу-а. Отказ Иирин от слияния доставлял Моуки боль и очень смущал.

Иирин следует научиться правильному слиянию, думала Анито, испытывая определенное раздражение. Укатонен обещал научить ее, каким образом можно победить страх Иирин перед слиянием. Моуки нуждается в слиянии с ситиком, чтобы быть в гармонии с самим собой и всем миром. Аллу-а нужен ему так же, как нужны еда, питье и воздух.

Моуки вытащил из своего мешка водонепроницаемую сумочку, сделанную из пропитанного воском плавательного рыбьего пузыря. В них обычно держат всякие принадлежности для ловли рыбы.

– Давай наловим рыбы, – предложил он Иирин.

Иирин позеленела, высказывая всяческое одобрение этой идее.

– Может, нам удастся наловить еще той сладкой рыбы, – сказала она. – Ужасно вкусная.

Анито ответила отрицанием.

– Вернее всего, нет. Течение слишком быстрое. Сладкая рыба живет в тихих водах.

Моуки и Иирин устроились на корме плота. Моуки достал леску и внимательно наблюдал, как Иирин привязывает к ней костяной крючок. Когда она кончила эту работу, он тщательно проверил узел, и кожа его потемнела – знак одобрения.

– Очень хорошо, – сказал он своему ситику, – на этот раз крючок привязан хорошо и крепко.

По телу Анито прошла тень улыбки – вид маленького бейми, поучающего высокую, неуклюжую Иирин, был весьма забавен. Укатонен просил Моуки поучить Иирин, как надо ловить рыбу. Тот отнесся к поручению с полной серьезностью. Анито переглянулась с Нинто, которая тоже с улыбкой смотрела на бейми и Иирин.

– Им хорошо вместе. Только бы Иирин не отказывала ему в слиянии. Он в этом очень нуждается. – Слова Нинто были окрашены в серый цвет.

Анито высветила согласие:

– Особенно сейчас, когда Укатонен занят выбором деревенского старейшины.

Последние пять дней Укатонен провел, плавая от плота к плоту, беседуя с жителями деревни, знакомясь с наиболее подходящими кандидатами на пост главного старейшины. Поэтому ему не удавалось уделять много внимания Моуки и Иирин. Тяжесть задачи, как укрепить узы между Иирин и ее новым бейми, легла преимущественно на плечи Анито. К счастью, Нинто и Баха были очень внимательны и заботливы и во многом ей помогали. И все же помощь Укатонена была совершенно необходима, чтобы установить с Иирин правильные отношения. Она, например, никак не могла заставить Иирин понять, что Моуки нуждается в аллу-а.

Анито прикоснулась к плечу Иирин.

– Я сплаваю, чтобы переговорить с Укатоненом. Река тут спокойная, никаких проблем быть не должно.

Анито нырнула в прохладную воду, всей кожей ощутив вкус пресной воды. Этот вкус был столь же определенен и различим, как запах воздуха в джунглях. Вода была полна тонких, непрерывно меняющихся оттенков вкуса, и каждый впадавший в реку ручеек или приток менял вкус воды, делал ее другой. Сейчас, во время сезона наводнений, сильнее всего в воде ощущался запах ила и залитых водой деревьев, а к ним примешивался более тонкий привкус гниющих фруктов. Тень большой рыбы метнулась от Анито и исчезла в мутной глубине. Анито инстинктивно полыхнула светом, но тут же успокоилась. На этом участке реки опасные хищники не попадались. А вот ниже порогов – дело совсем другое. Она вздрогнула, вспомнив, как ей чудом удалось избежать смерти от челюстей гигантского кулаи. Илто выхватил ее из воды и вытащил на плот в самую последнюю минуту. Кулаи полез за ней на плот. Двое старейшин накинулись на него с дубинками, заставив хищника отступить.

Она надеялась, что в это плавание никто не погибнет. Слишком уж много смертей произошло в деревне в этом году. Анито вынырнула у самого плота, на котором сейчас гостил Укатонен. Она поздоровалась с другими старейшинами, плывшими на плоту, и одна из них – Икето – протянула руку и помогла Анито вылезти на палубу.

– Спасибо тебе за рыболовные снасти, – обратилась она к Укатонену после того, как обменялась с хозяевами плота вежливыми приветствиями.

Укатонен высветил символ, примерно соответствующий пожатию плечами.

– Я ведь тоже отвечаю за него.

– Ужасно забавно смотреть, как он учит Иирин ловить рыбу, – продолжала Анито, покрываясь рябью улыбки. – Иногда Моуки действует так, будто он ситик, а Иирин – бейми.

– Это хорошо, – откликнулся Укатонен. – За Иирин надо все время присматривать. Тебе бы пришлось уделять этому слишком много внимания. Пусть Моуки помогает. Это сделает узы между ними еще прочнее.

– Моуки нуждается в слиянии со своим ситиком, – напомнила Анито энкару. – Мне нужна твоя помощь, чтобы убедить Иирин в необходимости слияния с ним.

Укатонен высветил знак несогласия.

– Тут я помочь не смогу. Иирин должна сама, по своей собственной воле, слиться с Моуки.

Анито ответила в серых тонах печального понимания.

– Очень тяжело видеть страдания Моуки. Что произойдет, если Иирин так и не научится сливаться с ним?

Укатонен отвернулся, его кожа приобрела серовато-пурпурный оттенок сомнения.

– Если Иирин не научится сливаться, это убьет Моуки, но если узы между ними укрепятся, тогда у нас будет тенду, который будет понимать новый народ лучше, чем научимся когда-либо ты или я. А нам очень нужен такой тенду. Риск велик, но при удаче и выигрыш будет огромен.

– Ну а если Моуки умрет? – настаивала Анито.

– Тогда в смерть последую за ним и я.

Анито отвернулась. Смерть шла по пятам нового существа, как вторая тень. Как было бы хорошо, если б Иирин умерла до того, как ее нашли. Это спасло бы мир от прихода в него большой боли.

Она повернулась к энкару, чтобы он мог читать ее слова.

– Прости меня, эн. Мне не следовало бы так говорить.

Укатонен коснулся ее плеча.

– Ты начинаешь думать о сложных вопросах. Это хорошо. Ты начинаешь думать как энкар.

Анито бросила взгляд на темно-зеленую воду реки, бурлящую за кормой плота. Ей совсем не хотелось думать о том, что она вскоре покинет деревню.

– Надо будет не спускать с них глаз, когда доберемся до порогов. Ни тот, ни другая никогда не плавали по ним, – сказала Анито, меняя тему.

Укатонен подал знак согласия.

– Особенно трудно будет Моуки. Без поддержки, которую дает слияние, он может растеряться.

– Хотелось бы мне знать, почему Иирин так боится слияния?

– А зачем тебе знать? – спросил Укатонен. Он очень любил это слово «зачем». И хотел, чтобы Анито могла объяснить каждое свое действие или каждую мысль. Он говорил, что заставляет ее учиться мыслить.

– Если б я узнала, чего она боится, я, возможно, нашла бы способ помочь Иирин преодолеть страх. – Слабый серый туман окутал кожу Анито, как печальный вздох. – С ней вообще нелегко. Каждый раз, когда мне кажется, что я начинаю понимать Иирин, она делает что-нибудь такое странное, что я вижу – я ровным счетом ничего не знаю ни о ней, ни о ее народе. Как можно управлять атвой, о которой ничего не знаешь, эн?

Укатонен погладил ее по плечу.

– Я знаю, это трудно, кене, но не думаю, чтобы кто-нибудь мог лучше справиться с этой ситуацией, чем ты.

Анито отвернулась. Она чувствовала, что на ее груди горят и переливаются символы гордости и смущения.

– Спасибо, эн.

Укатонен снова коснулся ее плеча.

– Посмотри, – сказал он, весь покрытый рябью смеха, – посмотри, Иирин поймала рыбу.

Анито подняла взгляд и увидела, как Иирин вытаскивает из воды большущую рыбу. Она схватила ее в руки, вся изумрудная от гордости. Анито выразила свое удовольствие таким же зеленым цветом. Остальные старейшины на плоту тоже смеялись радости этого странного существа. Но в эту секунду рыба сделала сильный рывок и чуть не вырвалась из рук Иирин. Моуки бросился на помощь, оба упали на палубу плота, сражаясь с бьющейся сильной рыбой. Их тела покрывала рябь восторженного смеха. Анито слышала и громкие задыхающиеся звуки, которые издает Иирин всегда, когда ей весело. Моуки и Иирин победили рыбу и положили ее в большую, плотно сплетенную закрытую корзину. Корзину крепко привязали к плоту и пустили плавать, пока рыба не потребуется к обеду.

– Хороший учитель и умный ученик – удивительная комбинация, – сказал Укатонен. – Сегодня мы отлично пообедаем. Давай поздравим наших рыбаков.

Укатонен прыгнул в реку, Анито за ним. К своему плоту они подплыли одновременно. Когда они были уже рядом с плотом, раздался крик впередсмотрящего на переднем плоту. Оказывается, впереди появилась целая вереница чужих плотов. Радуясь возможности поторговать и пообщаться, плотовщики Нармолома принялись усиленно грести, чтобы догнать соседей. Нинто взялась за рулевое весло, стараясь вывести плот на самую быстрину. Анито схватила весло, чтобы помочь Нинто, Иирин и другие последовали ее примеру.

Плоты обеих деревень образовали целую флотилию. Началась веселая перекличка – старейшины обеих деревень принялись торговать и меняться. Вокруг Иирин собралась целая толпа любопытных, которые в ажиотаже обменивались репликами по поводу этого плосколицего гиганта с такими маленькими ушами. Моуки смело встал между чужаками и своим ситиком, что вызвало взрыв веселья среди старейшин чужой деревни. Они стали тут же поддразнивать Моуки. Анито уже сделала шаг вперед, чтобы вмешаться, но Укатонен остановил ее.

– Подожди. Посмотрим, как поведет себя Иирин.

Иирин вышла вперед.

– Все хорошо, Моуки. Им просто интересно. Меня зовут Иирин, а это мой бейми Моуки. Я из очень далеких краев. Люди Нармолома нашли меня и приютили, когда я заблудилась в джунглях. Вы можете смотреть на меня сколько захотите, но только, пожалуйста, не просите о слиянии.

Уши Анито насторожились. Иирин вела себя очень умно. Теперь она жестом подозвала Моуки, и они вошли в толпу любопытных незнакомцев. Она позволила им осматривать свои ладони, ноги, но решительно, хотя и мягко отводила их руки, когда ей не нравилось то, что они делают. Моуки, волнуясь, стоял рядом.

Наконец Иирин умоляюще посмотрела на Укатонена и Анито. Они тут же подошли к гостям, чтобы отвлечь внимание от Иирин. Скоро разговор с темы о незнакомом существе перешел на привычные темы торговли.

Иирин и Моуки отправились на другой плот, подальше от плотов другой деревни, чтобы немного отдохнуть от утомительного наплыва любопытных. Когда Анито на минуту оторвалась от менового торга, она увидела, как Моуки просит Иирин об аллу-а: кожа его стала серо-голубого цвета, говорящего о жажде слияния. Иирин же покачала головой, высветила на коже отказ и протянула руку к Моуки. Тот отшатнулся от ее прикосновения и нырнул в реку.

Спина Анито окрасилась в тона сожаления. Что-то должно быть сделано с этим страхом Иирин перед аллу-а, и сделано как можно скорее. Анито прервала торг и направилась к Иирин. Дотронулась до ее плеча.

– Твой бейми нуждается в тебе, – сказала Анито Иирин, когда та подняла на нее глаза. – Его потребность в тебе куда больше, чем простой голод.

– Я делаю все, что могу, – ответила Иирин.

Анито покачала головой и вернулась к своей торговле. Ясно, Иирин просто не понимает того, на что намекает Анито. Придется найти какой-то другой способ объяснить ей суть дела.

Этой ночью, когда торжества и торжища кончились, Анито, вернулась к своему гнезду. Интерес людей из чужой деревни к Иирин принес неплохой доход. Анито удалось заключить ряд весьма выгодных сделок. Моуки сидел, печально глядя на спящую Иирин. Анито коснулась костяшками пальцев его плеча и села рядом. На мгновение Моуки прислонился к ней, как бы ища утешения, но тут же отодвинулся, чтобы можно было разговаривать.

– Почему Иирин не хочет сливаться со мной? – спросил он. Оранжевые символы страха ярко полыхали во тьме на его коже. – Я плохой?

– Нет, малыш. Я видела вас с Иирин вместе. Ты хороший бейми. Дело вовсе не в тебе, Моуки. Иирин боится слияния – с тобой, со мной, со всеми.

От удивления кожа Моуки стала розовой, потом потемнела. Он явно не находил слов. Светляки, роившиеся в приречных деревьях, напоминали Анито неоконченные слова.

– Почему? – после долгого молчания спросил Моуки.

Анито выдала усталую рябь неуверенности.

– Если бы я знала, мы, возможно, сумели бы излечить ее от страха. Иирин – не тенду, Моуки. Тебе будет очень трудно быть ее бейми. Вот почему Укатонен помогает ей в отношениях с тобой. Сливайся с ним, пусть он учит тебя. Он – один из нас, а Иирин – нет.

– Я понял. Я сливался с ним, но он не… – Моуки покачал головой. Он уже успел перенять многие жесты от Иирин. – Он – не Иирин. Мой ситик она, а не Укатонен. Мне нужна она.

Анито обняла Моуки одной рукой, зная, что этот жест немного успокоит его. Потребность Моуки была гораздо более глубокой, нежели простой голод. Анито вспомнила те дни, когда Илто получил ранение во время охоты. Ему потребовалось целых три дня, чтобы добраться до деревни. Ко времени его возвращения Анито буквально себе места-не находила – так ей необходимо было слияние. А ведь она уже несколько лет как была бейми, то есть потеряла столь острую потребность в слиянии. А Моуки уже девять дней обходится без аллу-а! Этот малыш, должно быть, сделан из каменного дерева, если способен так долго выносить одиночество. Иирин, видимо, умеет лучше определять характеры тинок, чем они.

– Я поговорю с ней, Моуки. Постараюсь объяснить ей, как это важно для тебя, но, может быть, и это окажется напрасным.

Моуки долго сидел отвернувшись.

– Спасибо, кене, – сказал он. Слова были смутны и еле видны из-за эмоциональной бури и путаницы чувств.

На следующий день они проснулись до восхода, чтобы с первыми лучами солнца отплыть от берега. Необходимо было добраться до порогов пораньше, чтобы до темноты успеть провести через них караван плотов. Анито проверила связки плота, убедилась, что они прочны. Ей вовсе не улыбалось, чтобы плот распался на части посередине порогов.

Чье-то прикосновение к плечу заставило Анито подскочить. Это были Нинто и Баха.

– А они готовы? – спросила Нинто, показывая подбородком на Иирин и Моуки.

– Надеюсь, что готовы. Мы показали им, что надо делать. А вот не вылетит ли у них все это из памяти, когда мы пойдем через пороги, это уж дело совсем другое. Ты была очень добра к нам, когда согласилась взять в свою команду двух таких неопытных путешественников.

– Знаешь, такую только что сплоченную пару ведь нельзя разбросать по разным плотам, верно? Кроме того, я заполучила тебя и Укатонена, а это совсем недурная компенсация.

– Да, но…

– А кроме того, ты – моя тарина. Наш общий ситик велел мне присматривать за тобой.

Анито отвернулась. Сверкающая бессловесная волна эмоций прокатилась по ее телу.

Когда она повернулась к Нинто, та протянула ей свои запястья. Они соединились, слив воедино свои чувства – гордость, стыд, любовь к общему ситику, горе, испытанное, когда он умер.

Когда они вышли из контакта, Нинто тихонько сжала плечо подруги и пошла осматривать плот. После такого слияния чувств всякие слова были излишни.

Анито взглянула на светлеющее небо. Время отплывать. Она помогла Нинто спустить плот на воду, потом подтянулась и влезла на палубу. Нинто выбралась на палубу с другой стороны, как раз когда Анито, взяв шест, стала отталкиваться от берега. Моуки и Иирин своими длинными шестами оберегали плот от столкновения с затопленными деревьями. Плот выходил в главное русло реки.