Текст книги "Цвет дали"

– А что порекомендует шеф к шардоне? – спросила Джуна.

– У нее есть королевский лосось с Медной реки. Он мгновенной заморозки, и шеф считает его специально созданным для того, чтобы быть съеденным с таким вином.

– Поблагодарите за меня шефа, – сказала Джуна таким тоном, будто ежедневно заказывала подобные ужины. Ей с трудом удалось подавить истерический смешок. Нет, это уж явный перебор – гурманский ужин с вином ее отца, горячая ванна и чистое постельное белье. Совсем как во сне. Нереально.

– Ваш повар, по-моему, совершенно не похож на обычных экспедиционных кухарей, – заметила она.

– Команда уверяет, что она никогда еще не кормилась так хорошо во время полета, – ответил Бремен. – Эта повариха пошла в полет вольнонаемной. Ее рекомендации были великолепны, так что я согласился взять ее. Знаете, это удивительно содействовало подъему морального уровня на корабле. – Он рассмеялся. – Наш корабль-матка – «Кайво Мару» – прямо-таки требует отправить ее обратно на корабль, но научная группа, пожалуй, линчует меня, если я подчинюсь этим требованиям.

Они подошли к шлюпке.

– Поздравляю вас с возвращением, доктор Саари, – сказала женщина-моторист. Она вылезла из шлюпки и крепко пожала Джуне руку.

– Спасибо, – ответила та. Это было первым прикосновением к человеку за последние четыре с половиной года, а заняло оно всего лишь несколько секунд.

Бремен представил ей женщину.

– Доктор Саари, это доктор Гуральник, одна из ведущих ксеноботаников экспедиции.

– Рада познакомиться, – сказала Джуна. Гуральник была высокой худощавой женщиной с зелеными глазами. Сквозь прозрачное стекло скафандра виднелись снежно-белые седые волосы. Двигалась она с удивительным изяществом, несмотря на мешковатый скафандр.

Джуна заметила несколько пластиковых пакетов для образцов на дне лодки и улыбнулась.

– А вы даром времени не теряете, как я вижу, – сказала она.

Гуральник покраснела.

– Да так, разная мелочь, подобрала на берегу. Надеюсь, тенду не станут возражать?

Джуна покачала головой.

– Нет, без этого они обойдутся. Только не трогайте ни одного живого растения и животного в лесу, пока мы не договоримся с жителями деревни о том, что можно, а что нельзя собирать в качестве образцов. Позже мы с вами просмотрим все ваши находки и я по мере сил попробую помочь вам в их определении.

– Это было бы великолепно, – ответила Гуральник. – Я буду вам очень признательна, доктор Саари.

– Пожалуйста, зовите меня Джуной.

– Только если вы будете называть меня Кэй.

– Пора двигаться. Нас ждут на базе, – сказал доктор Бремен.

Джуна влезла в очень маленькое, но остойчивое суденышко. Кэй оттолкнула его от берега, вскочила в шлюпку и завела почти бесшумно работающий на водородном топливе мотор.

Джуна, когда они отплыли, еще раз окинула взглядом джунгли. Она окрасилась в успокоительный темно-синий цвет и подняла руку, посылая привет тенду. Ей даже показалось, что она различает ответное мерцание. Пляж уже почти не был виден. Джуне вспомнился последний взгляд Моуки, брошенный, когда он вслед за Укатоненом поднимался на дерево. Во взгляде читался упрек.

Она отвернулась. Тело было окрашено в темно-серый цвет. «О Моуки», – подумала она. Кто-то коснулся ее плеча. Это была затянутая в пластиковую перчатку рука Гуральник. Жест показался Джуне очень похожим на жест тенду.

– Вы опечалены чем-то? – спросила с жалостью Кэй.

Джуна кивнула, но ответить ничего не смогла.

– А не могли бы вы… – Кэй явно чувствовала неловкость. – Не могли бы вы сказать что-нибудь на языке тенду?

Джуна села и воспроизвела кантату про птиц из кворбирри о духах животных. Визуальные абсурдистские рифмы были одним из самых прекрасных отрывков на языке тенду, какие ей приходилось видеть.

– Это изумительно, – сказала Кэй, когда Джуна кончила. – А о чем вы говорили?

– Это список видов птиц из представления тенду, которые тут называют кворбирри.

– Я хотел бы как-нибудь записать это, – пробормотал доктор Бремен.

Джуна пожала плечами.

– Вам бы посмотреть, как это исполняет Наратонен. Он один из лучших художников тенду. Думаю, будет нетрудно получить разрешение на то, чтобы снять фильм о нем. Наратонен вечно брал у меня компьютер, чтобы просматривать мои записи кворбирри, так что он отчасти знаком с идеей киносъемки.

– Вы давали одному из туземцев свой компьютер? – спросил, нахмурившись, доктор Бремен. – Это серьезное нарушение Протокола Контакта.

– Доктор Бремен, у меня был выбор, – ответила Джуна, с трудом подавляя внезапную вспышку раздражения. – Я могла или повиноваться букве Протокола, или умереть. Я выбрала жизнь. В моем положении руководствоваться правилами Контакта было просто невозможно.

– Этот Протокол – результат десятилетий тщательных исследований и осмысления их результатов.

– Он создан на основе нашего опыта общения с савакиранцами, доктор. Тенду не похожи на них. Они гораздо более развиты и предприимчивы. Протокол в том виде, как он написан, здесь не годится.

– Мы почти уже дома, – сказала Кэй, коснувшись колена Джуны.

Кэй замедлила ход шлюпки, когда они въехали в огромную тень, отбрасываемую плавучей базой экспедиции. Лодка свернула в плавучий док. Джуна выпрыгнула из нее на палубу дока и протянула руку за швартовом. Бремен кинул ей конец. Джуна обвязала его вокруг дюрапластового кнехта, а затем управилась и с кормовым швартовом.

Бремен вступил на палубу дока.

– Вот это был прыжок! – сказал он.

– В самом деле? – отозвалась Джуна.

– Мы были еще в двух метрах от дока, лодка еще не остановилась, да и волнение на море было немалое.

Джуна оценивающе поглядела с дока на шлюпку. Она ведь даже не думала, что делает. Расстояние было в пределах ее возможностей, вот она и прыгнула.

– Большую часть времени мне пришлось проводить на высоте метров тридцати от земли, прыгая с дерева на дерево. Каждый день я делала прыжки потруднее этого, – ответила она. – А куда денешься, не отставать же.

– И вы не боялись? – спросила Кэй.

– Сначала – да, а потом привыкла. Да и выбора у меня не было. А кроме того… – Она протянула им ладонь так, что они увидели шероховатую внутреннюю поверхность ладони и сильно удлиненные пальцы. – Тенду модифицировали меня, чтобы удобнее было хвататься за ветки. – Она согнула лишенные ногтей пальцы, и из подушечек вылезли крепкие когти. Бремен побледнел и попятился. Кэй, наоборот, шагнула вперед, чтобы рассмотреть хорошенько.

– Нам следует поторапливаться. Нас давно ждут наверху, – заметил Бремен.

Кэй взяла со дна лодки еще несколько запечатанных пакетов с образцами.

– Вы не поможете их отнести, Джуна?

Джуна наклонилась, чтобы взять пакеты.

– Будьте осторожны с Бременом, – еле слышным шепотом произнесла ботаник. – Он пользуется здесь очень большим влиянием.

Джуна кивнула, но по привычке промерцала, что поняла.

– Спасибо, Кэй, – шепнула она, беря пакеты под мышку. – После вас, доктор Бремен, – сказала она, когда они подошли к концу дока, где звезда трехмерного телевидения в нетерпении ожидал их.

Они стали подниматься по длинному и крутому трапу, ведущему из дока на среднюю палубу. Множество людей притискивали носы к внутренней поверхности купола и вывертывали шеи, стараясь получше разглядеть Джуну. И тут она вдруг поняла, что стоит перед ними совершенно голая. Ее кожа от стыда тут же приобрела глубокий коричневый тон, и она заколебалась – идти ли ей дальше.

Доктор Бремен весело помахал зрителям и, оглянувшись, выжидающе уставился на Джуну. Ей с трудом удалось выжать из себя жест, который при желании можно было счесть приветственным. Толпа встречающих, видимо, взревела от восторга, но пластиковые стенки купола были звуконепроницаемы.

– Я не ожидала такого множества народа, – сказала Джуна, когда доктор Бремен снова стал подыматься по трапу.

– Это большая исследовательская группа, самая большая из всех, когда-либо посылавшихся Исследовательским управлением, – ответила ей Кэй. – Почти все специалисты из Контакта, у которых были знакомства наверху, теперь находятся здесь. Тут обосновалась целая группа медиков, единственная задача которых – изучать вас лично. Но самое удивительное заключается в том, что тут все-таки нашлось местечко и для нескольких биологов, зоологов и ботаников. Впрочем, здесь и политиков хватает. Я бы на вашем месте это учла.

– Спасибо, Кэй, – пробормотала Джуна, и в самом деле очень признательная за информацию. Теперь она очень сожалела, что так мало думала о том, как ей надо будет вести себя, когда экспедиция вернется.

Кэй пожала плечами. Движение было почти незаметно по причине скафандра.

– C'est rien…[4]4
  не за что (фр.)


[Закрыть] Верните мне образцы. Я просто подумала, что вас надо предупредить, прежде чем вы будете брошены в клетку со львами.

Они достигли верха трапа. Там, у входа в воздушный шлюз, стоял доктор Бремен.

– Я должен вас провести через всю процедуру дезинфекции, доктор Саари, – сказал он, открывая дверь шлюза. Джуна вошла внутрь. Она бросила прощальный взгляд на холмистый зеленый берег и почувствовала приступ тоски. Бремен с глухим стуком закрыл тяжелую дверь, возведя заслон между нею и этим прекрасным и чужим миром. Джуна на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох, заново знакомясь с запахами краски, пластика и металла. Итак, она снова среди своих!

Когда она снова открыла глаза, перед ней стоял Бремен, держа в руках новенький с иголочки скафандр, еще в промышленной упаковке.

– Боюсь, вам придется носить этот скафандр все время, пока вы находитесь в карантине.

– Понятно.

Джуна взяла защитный скафандр. Ее влажные пальцы липли к пластику. Почему-то вдруг стало грустно и больно. Она когтем разорвала пакет и вытащила скафандр. Он был ее размера, но перчатки и сапоги не годились для ее удлиненных кистей рук и ступней. Кэй помогла ей соорудить временные «чехлы» из пластиковых мешочков для сбора образцов и укрепила их клейкой лентой.

Бремен вступил под дезинфекционный душ, обмывший его скафандр, и прошел в следующую шлюзовую камеру. Джуна следовала за ним через целую серию душей и сушилок, назначение которых – уничтожить малейшую пылинку того мира, который лежал снаружи. Она чувствовала себя крайне глупо, проходя эти процедуры в своем скафандре, но понимала их необходимость. Бремен ждал ее у лифта, который должен был поднять их на верхнюю палубу. Он был идеально причесан и приглажен и готов для киносъемки. На Джуну это произвело сильное впечатление: она-то всегда выходила из дезинфекции, имея вид утонувшей мыши.

– Готовы? – спросил он. – Ребята из Трехмерного ждут нас.

Это великая минута. И тут она впервые порадовалась, что на ней скафандр. Он защитит ее от холодных механических глаз телевизионных камер.

– А Кэй мы не подождем?

Бремен отрицательно качнул головой.

– Ей предстоит много работы с образцами. Это займет у нее немало времени.

Бремен нажал на кнопку, и дверь лифта отворилась. Он сделал театральный жест, приглашая Джуну пройти вперед, и вошел следом за ней в кабину. Напряженность Джуны росла по мере медленного подъема. К тому времени, когда лифт остановился, Джуна чувствовала себя так, будто только скафандр высшей защиты удерживает ее от взрыва. Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и занялась самонастройкой, используя навыки, полученные от тенду. Потом сделала выдох, удалив вместе с ним напряженность, после чего открыла глаза. Бремен придерживал дверь лифта, чтобы она вышла первой.

Джуна сделала шаг из кабины, стараясь подавить новую волну возбуждения. Доктор Бремен взял ее за руку и вывел сквозь открытую дверь прямо к пылающей энтузиазмом толпе. При ее появлении раздались восторженные приветственные крики.

Бремен вывел ее на балкон, нависающий над главной палубой, и вручил микрофон. Несколько мгновений Джуна с удивлением рассматривала его, а затем пристегнула к скафандру. Она плакала, из носа у нее текло, а вытереть его она не могла. Заработал вентилятор по разгону тумана, обдувая ее прозрачное забрало. Джуна захлюпала носом и пришла в полное расстройство, услышав, как громко прозвучало это хлюпанье снаружи.

– Спасибо вам всем, я… – Она замолчала, не находя слов. – Я такой встречи не ожидала. Так прекрасно опять оказаться среди своих…

– Расскажите нам о тенду! – завопил кто-то из толпы.

– Каково там – снаружи – без скафандра?

И тут хлынула лавина вопросов. Джуна поглядела вниз на это скопище лиц и внезапно ощутила волну паники перед этим множеством людей. Она бросила доктору Бремену умоляющий взгляд. Он шагнул вперед, подняв обе руки.

– Доктор Саари только что взошла на борт. Дайте ей время, и она ответит на все ваши вопросы. Мы обещали ей хороший завтрак и горячий душ. Ни того, ни другого она не видела четыре с половиной года. Я больше не могу задерживать ее. А пока я предлагаю вам посылать свои вопросы по системе внутренней связи. Когда доктор Саари будет опрошена, мы организуем специальный форум, в котором все смогут принять участие.

Джуна отцепила микрофон и отдала его Бремену. Он провел ее через другую дверь, где их ждала группа людей в не полностью загерметизированных скафандрах. Стройный элегантный евразиец со снежной шевелюрой вышел вперед. Глаза Джуны широко раскрылись, когда она узнала его. Это был доктор Ву – глава исследовательской группы на Савакире. Она поразилась, что он все еще жив, а еще больше тому, что человек в его возрасте прошел медицинскую проверку и попал в экспедицию.

– Благодарю вас, доктор Бремен, – сказал он. – Я – доктор Пол Ву, глава группы Контакта с инопланетянами, а все остальные – члены аналитической группы.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, доктор Ву, – ответила Джуна. – Я много слышала о вашей работе с савакиранцами. – Она потянулась, чтобы пожать ему руку, но вспомнила, что ее кисти засунуты в мешки для образцов, и смутилась.

Он улыбнулся и поклонился – жест, показавшийся архаичным и стилизованным, но одновременно и формальным, и теплым.

– Я тоже рад чести познакомиться с вами, доктор Саари. Мы собирались встретиться с вами еще на берегу всей нашей группой, но доктор Бремен опередил нас.

Джуна кивнула.

– Благодарю вас, доктор Ву. Прекрасно вернуться домой.

Он обернулся, чтобы представить ей других членов аналитической группы. Глаза Джуны полезли на лоб, когда она узнала Антонио Майату. Он был начальником отдела исследований в ее самой первой экспедиции и очень сильно помог ей в приобретении полевых навыков.

– Тонио! Как я рада вас видеть! – почти закричала Джуна, положив ему руки на плечи. – Сколько же мы не виделись? Лет шесть? Или семь?

– Семь, – подтвердил он. – Очень долго. Я видел твой дневник. Отличная работа.

Джуна засмеялась.

– У меня был хороший учитель!

Тонио в той первой экспедиции взял ее в ежовые рукавицы и обучил почти всему, что она сейчас знает о работе в поле.

– Спасибо, – сказал он. – А ты была отличной ученицей. Мне хотелось бы узнать о твоей жизни здесь во всех подробностях, если у тебя найдется время.

– Конечно, Тонио, это будет так здорово!

– Аналитическая группа встретится с вами в 17:00 по корабельному времени. Это примерно через четыре часа, – вмешался доктор Ву, заметив некоторую растерянность Джуны. Она не знала, который сейчас час. – Прежде чем начнется опрос, вам следует пройти медицинский осмотр.

Он оставил ее на попечение медиков, которые тут же увели Джуну в карантинное отделение. Они провели ее туда через воздушный шлюз, сообщили, что теперь она будет тут жить, вручили сосуд для сбора мочи и потребовали тут же выдать им материал для анализа.

Джуна оглядела свою комнату. Это была больничная палата, чистая и стерильная, с твердым, удобным для дезинфекции покрытием. Был тут и крошечный туалет с душем. Джуна вздохнула с сожалением – с настоящей ванной придется подождать.

Джуна надела больничный халат, который уже ожидал ее. Откинула покрывало на постели и провела ладонью по чистому белью. Настоящая постель! Сегодня отправиться спать будет величайшим наслаждением! Потом она взяла сосуд для мочи и отправилась в туалет. Послушно помочилась в сосуд, затем спустила воду – просто ради удовольствия посмотреть, как работает сливной бачок.

Когда она вышла из туалета, врачи уже дожидались ее. Они забрали мочу, удовлетворенно кивая головами.

– А это и есть аллу, о которых вы писали так много? – спросил один из них, пробуя шпору на ощупь. Джуна поморщилась и отвела его руку.

– Да, это они, доктор, но, пожалуйста, будьте осторожны – они очень чувствительны.

– Можете показать нам, как они функционируют? – спросил тот же врач.

– Конечно, – ответила она.

С подносика с медицинскими инструментами Джуна взяла скальпель и сделала длинный разрез на тыльной стороне руки.

От неожиданности у врачей и сестер перехватило дыхание, и они бросились к ней.

– Спокойней! – прикрикнула она, протягивая к ним раненую руку. Кровь, лившаяся сначала ручьем и стекавшая каплями на пол, вдруг потекла медленнее, а потом и совсем остановилась. Один из врачей успел схватить чашку Петри и собрать немного крови для анализа. Джуна соединила края раны и почувствовала, как они срастаются.

– Доктор, будьте добры, смойте с моей руки кровь.

Он повиновался. Все, что осталось от раны, была тонкая белая линия. Врачи столпились, чтобы рассмотреть залеченную рану.

– Я прочел все, что вы писали об этих шпорах, – заметил один из них, – но видеть, как они работают, – дело совсем другое.

Полюбовавшись зажившей раной, врачи занялись дотошным и утомительным физическим осмотром. Они взяли образцы всего – кожи, крови, фекалий, слюны, мазки из влагалища, пункции костного мозга, биопсию ткани в месте контакта ее кожи с кожей, наращенной туземцами, – снаружи и изнутри. Все это показалось Джуне изнурительным и даже унизительным, а расход энергии на заживление нанесенных ей повреждений просто истощил ее.

В животе Джуны бурчало. Она была голодна, а дело шло к вечеру.

– Неужели вы еще не кончили с анализами? – спросила она. – Доктор Бремен обещал мне горячую трапезу и горячую ванну. Я долго была лишена и того, и другого. Кроме того, залечивание этой раны потребовало от меня больших энергетических затрат. Мне нужно поесть, чтобы компенсировать их.

– Все остальные анализы мы возьмем позже, – согласились врачи.

– Благодарю вас, – вздохнула она с облегчением, окрашиваясь в цвет лаванды.

Один из врачей подошел к телефону и что-то произнес.

– Я сообщил камбузу, что вы готовы ужинать, – сказал он, вешая трубку. – Повар говорит, что ваш ужин будет готов через полчаса.

– А когда кончится мой карантин? – спросила Джуна.

– Это зависит от результатов анализов. Надеемся, скоро.

Врачи забрали свои инструменты и материалы для анализов и вышли, оставив Джуну одну. Она чувствовала себя невероятно одинокой, и ей было жутко неуютно в этой стерильной и пустой комнате. А тенду были так далеко…

– Так, – сказала она пустоте. – Таким вот образом.

В углу комнаты послышалось какое-то шебуршение. Это была белая мышь в проволочной клетке. Джуна смотрела, как та крутится в своем колесе. Колесо вертелось, тихонько потрескивая. Джуна улыбнулась. Теперь она была не одна.

Она притронулась к прутьям клетки и что-то ласково прошептала мышке. Она очень надеялась, что та благополучно перенесет карантин. Ведь мышь была тут только затем, чтобы проверить, не является ли присутствие Джуны смертельно опасным для других существ.

Джуна долго и со вкусом принимала душ. Он был восхитителен – такой горячий, какой она только могла выдержать. К сожалению, мыло жгло ее чувствительную «туземную» кожу, так что пришлось ограничиться тем, чтобы отскрести грязь просто мочалкой. Вытершись насухо, она надела новую чистую одежду. Нет, все-таки как хорошо вернуться, подумала она, улыбаясь. Все, что ей сейчас нужно, это хороший плотный ужин, а уж тогда она будет готова ко всем другим процедурам. И как будто в ответ на ее желание, раздалось деликатное жужжание. Когда над дверью зажглась зеленая лампочка, Джуна открыла ее. Внутри воздушного шлюза стояла тележка с накрытым салфеткой подносом на ней. Джуна вкатила тележку в комнату, поставила поднос на стол, села и сняла салфетку.

Ужин был сервирован на белоснежном столовом белье и отличном фарфоре. Филе лосося, от которого еще шел пар, под укропом и сметанным соусом, в сопровождении свежих оранжевых лисичек, маринованной мелкой моркови и шпината, сервированных в японском стиле – в виде туго скатанных рулончиков, разрезанных на тонкие ломтики. Все самое любимое. Глаза Джуны увлажнились.

Лосось был объедение. Джуна зажмурилась, наслаждаясь его тонким ароматом. Затем потянулась за бутылкой вина, завернутой в салфетку, чтобы она не скатилась с подноса. Когда Джуна сняла салфетку, оттуда выпала записка. Джуна схватила ее.

Там стояло: «С возвращением. Я не могла пропустить этот полет, а потому записалась на него коком. Будешь возле камбуза, заходи. У меня есть новости о семье. Алисон».

Слезы опять обожгли глаза, мешая разглядеть знакомый почерк. Алисон здесь! Конечно же, это она протащила на корабль отцовское вино!

Джуна взяла бутылку шардоне и прочла знакомую этикетку. И тут же увидела крепкую мозолистую руку отца, показывающего, как и где надо обрезать лозы, услышала его спокойный голос, раскрывающий перед ней тайны виноградарства.

Она откупорила бутылку и налила стакан отцовского вина. Оно имело тот же резковатый и чистый вкус, который так крепко запомнился ей, но теперь она ощутила еще и множество других тончайших оттенков букета, которых раньше не замечала. Она сделала еще глоток, вспоминая виноградники, начинавшиеся прямо за крошечным, тщательно распланированным хозяйственным двором. Ни единого дюйма свободной от винограда земли. Даже столбы крыльца и те оплетены виноградной лозой. Она вспомнила и отца, сидящего на своей любимой качалке с камышовым сиденьем, – с копной снежно-белых волос, с кожей, загорелой докрасна от многих лет, проведенных на солнце. Теперь ему почти девяносто, что давало повод для беспокойства: увидит ли она его по возвращении живым? Будем надеяться, что новости у Алисон хорошие.

В животе громко заурчало. Она со смехом сморгнула слезу. Ее дивный ужин остывает. Джуна схватила вилку и начала есть. Окончив, подвезла тележку к двери, открыла ее, втолкнула тележку в шлюз и включила дезинфекционный цикл для неживой материи. У нее есть еще пятнадцать минут до встречи с аналитической группой.

Потом подошла к клетке и посмотрела на мышь. Та пытливо уставилась на Джуну. Выглядела мышь вполне здоровой и шустрой – признак, безусловно, хороший. Обычно подопытные животные умирают через несколько часов после соприкосновения со здешней атмосферой. Если мышь будет жива и завтра, можно будет попытаться взять ее в руки.

Телефон на стене тихонько звякнул. Джуна подняла трубку с улыбкой. Годы она уже не говорила по телефону.

– Алло? Доктор Саари? Говорит доктор Ву. Хотел поинтересоваться, готовы ли вы к опросу?

– Как только влезу в свой скафандр, сэр.

– Отлично. Я приду минут через десять, чтобы проводить вас.

– Благодарю вас, сэр. Я буду готова.

Джуна натянула скафандр и прошла через цикл дезинфекционных процедур. Затем попыталась открыть шлюз и выйти наружу, но дверь команде не повиновалась. Она уже начала паниковать, когда вентиляторы включились, и дверь отворилась. За ней стоял доктор Ву.

– Извините, что задержала вас, доктор Ву. Не могла включить шлюз. Придется известить медиков, что он барахлит.

– Но вы же в карантине, доктор Саари. Боюсь, что шлюз вам подчиняться не будет.

– О! – воскликнула Джуна. Она опустила глаза, чувствуя себя очень глупо. Возбужденная встречей с людьми, она совсем забыла про карантинные правила экспедиции. – А когда же меня выпустят из карантина?

– Боюсь, это потребует времени. Нам нужны неопровержимые доказательства, что вы не представляете опасности для других.

– Понятно. – Джуна с трудом проглотила что-то. Горло перехватила спазма. Предосторожности, конечно, разумные. Она понимала необходимость предосторожностей, но почему-то казалось обидным, что их навязывают ей после всего того, что ей пришлось вынести. – Но если я буду заниматься своей работой, мне потребуется доступ во все помещения корабля, – сказала она.

– Пожалуйста, доктор Саари, давайте обсудим все это при опросе. Вполне возможно, нам удастся выработать нечто вроде компромисса.

– Хорошо, доктор Ву.

Заседание происходило в обычной комнате для проведения конференций, с чисто спартанской функциональной обстановкой и с огромным столом из металлопласта. Большинство заведующих отделами уже присутствовали. Джуна узнала офицера по проблемам морали Мей Мей Чанг, сидевшую рядом с доктором Ву; сердце Джуны упало. Чанг встала и протянула руку Джуне.

– Добрый день, доктор Саари. Вы меня помните?

– Конечно, я помню вас, офицер Чанг. И рада, что мы снова увиделись, – с легкостью солгала Джуна, протягивая руку Чанг.

– Поздравляю вас с возвращением в экспедицию, доктор Саари, – сказала Чанг.

Джуна оглядела стол. Она знала Бремена, Майату, Ву и доктора Бейхера – главу группы медиков, который только что осматривал ее. Остальные были ей неизвестны. Капитан корабля тоже присутствовала – худенькая женщина с короткими волосами цвета соли с перцем, одетая в черный, с серебряным шитьем мундир Космической Службы.

Когда последний стул был занят, доктор Ву встал.

– Благодарю всех присутствующих за то, что они нашли возможность прийти сюда. Мы собрались, чтобы выслушать ваш доклад, доктор Саари. Но прежде чем мы начнем, я хотел бы познакомить вас с некоторыми лицами, которых вы еще не встречали. Капитан Эдисон (капитан наклонила голову); доктор Агелоу – глава отдела психологии (худой маленький человечек с растрепанной бородкой кивнул Джуне); доктор Холмс – заведующий биохимией; доктор Тангай – специалист по лингвистике; доктор Назарьева – глава отдела охраны и рационального использования природных ресурсов.

– Благодарю вас, доктор Ву, – Джуна улыбнулась членам группы. – Боюсь, мне понадобится какое-то время, чтобы запомнить новые для меня имена. Пожалуйста, не сердитесь, если я буду ошибаться.

– Мы поздравляем вас с возвращением, – официально сказал доктор Ву. – От имени всех нас я должен извиниться перед вами за обстоятельства, которые привели к тому, что вы остались одна на планете. Я хочу также поблагодарить вас за ваш подробный и содержательный полевой отчет, касающийся жизни тенду. Мы провели три месяца на орбите, изучая его во всех деталях. У всех нас есть множество вопросов касательно ваших наблюдений, но первым пунктом нашей повестки дня стоит вопрос о позиции Исследовательского управления в предварительных переговорах и определение вашей роли в этих переговорах.

– Я предполагала действовать как участник переговоров и переводчик, – сказала Джуна.

– Но у вас нет формального образования и опыта дипломатических переговоров, – указал Бремен.

– Нет, но я работала с Анитонен и Нинто, когда они готовились к экзамену на энкара. Я участвовала в переговорах с жителями Лайнана и Нармолома. Я понимаю тенду лучше любого землянина. Они меня знают и мне верят. Было бы глупостью не считаться с такими преимуществами.

– Да, конечно, – согласился Ву. – И мы не собираемся этого делать. Однако нам следует выработать определенный порядок, который позволит нам использовать дипломатическую подготовку наших сотрудников из Контакта наряду с вашим неоценимым полевым опытом. Мы хотим по возможности избежать дальнейших нарушений Протокола Контакта.

– Понятно, – сказала Джуна, обнадеженная словами Ву.

– Мы пересмотрели Протокол, основываясь на материалах вашего отчета. Однако возникли некоторые проблемы, последствия которых нам необходимо учитывать. Это, во-первых, ваш приемный ребенок – Моуки. Что будет с ним после вашего отлета? Будут ли ваши взаимоотношения с ним влиять на ход переговоров? Далее, существует эффект психического слияния, известный как аллу-а. Как оно повлияло на вашу психику? Как повлияет на вашу способность вести переговоры? Доктор Агелоу требует провести глубокое изучение вашей психики, чтобы прояснить эти обстоятельства. А кроме того, существует еще множество нарушений Протокола, совершенных вами, когда вы пытались выжить в этой тяжелой и невероятно сложной обстановке. Как они повлияли на твиду? Все эти проблемы необходимо рассмотреть и учесть.

– Укатонен согласился усыновить Моуки, – начала Джуна, – но мы оба очень боимся, что Моуки не примет его как ситика. – Она вспыхнула, и оранжевый цвет тревоги пробежал по ее коже. В последнее время я всячески поощряла его проводить как можно больше времени с Укатоненом, чтобы ослабить шок от моего ухода, но вы прибыли раньше, чем я ожидала. Сейчас же только время покажет, примет ли Моуки Укатонена в качестве ситика. Если Моуки отвергнет Укатонена, тот должен будет совершить самоубийство. Таков закон для энкаров, которые вынесли неправильное решение. – Она поглядела на металлопластовый стол и увидела изломанное тело, лежащее на лесной траве. – Что же касается аллу-а, – продолжала Джуна, – то я не верю, что оно может помешать переговорам. Больше того, оно может оказаться в высшей степени полезным, поскольку подтверждает правдивость того, что я буду говорить. В аллу-а ложь невозможна.

– Я не думаю, что это в чистом виде преимущество, доктор Саари, – сказал Ву.

– Доктор Ву, – ответила Джуна, – мы должны вести переговоры с тенду с полным взаимным доверием. Нам не удастся добиться надежного договора с тенду, если они не будут нам доверять.

– Даже если вы полностью правы, все равно могут быть случаи, когда полная открытость вредна. Намерены ли вы делиться с тенду своими знаниями отдельных деталей договора?

– Аллу-а не психическое слияние, – объясняла Джуна. По-видимому, это исключительно точное прочтение всеми участниками слияния физического состояния друг друга, а также глубокое проникновение и познание их эмоционального настроя, основанное на полном сопереживании. Никаких государственных тайн я выдать тенду не могу, доктор Ву. Из слияния тенду не получают жизненных фактов. Но они в состоянии понять, как я отношусь к данному соглашению. Они будут знать, что у меня есть какие-то сомнения.

– Понимаю, – сказал доктор Ву и опустил глаза. Джуна так и не поняла, удовлетворен ли он ее объяснением или нет.

– Доктор Ву, – сказала она, вставая, – я хочу, чтобы разработанный нами договор привел оба наши народа к гармонии. Чтобы достигнуть этого, обеим сторонам необходимо верить друг другу. Доверие должно иметь отправную точку. Мне необходимо продолжать сливаться с тенду, дабы поддерживать их доверие. Мне нужно время, которое я буду проводить с Моуки, чтобы помочь ему привыкнуть к Укатонену. Я не смогу вести для вас переговоры, если вы не будете мне доверять. – Она помолчала и оглядела обращенные к ней лица людей, сидящих за столом. – В настоящее время я не могу выйти из карантина, если кто-то не выпустит меня из него. Фактически я пленница. Но мне нужен доступ и к тенду, и к ученым, и к участникам переговоров. Я понимаю необходимость соблюдения карантинных правил, но я не смогу выполнять свои обязанности, если не получу свободу передвижения.