Текст книги "Тысяча и одна ночь"

«Расскажи мне про сына Адама, как доходит до него неверие?» – спросил философ. И девушка молвила: «Передают о посланнике Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), что он сказал: «Неверие течёт в сыне Адама, как течёт кровь в жилах, когда поносит он дольнюю жизнь, и судьбу, и ночь, и последний час». И сказал он (молитва над ним и привет!): «Пусть не поносят никто из вас судьбу: судьба – это Аллах, и пусть не поносит никто из вас дольнюю жизнь, чтобы не сказала она: «Да не поможет Аллах тому, кто меня хулит!» И пусть не поносит никто из вас час последний, ибо идёт час, нет о нем сомнения. И пусть не поносит никто из вас землю, ибо она – чудо, по слову Аллаха (велик он!): «Из неё создали мы вас и в неё возвратим вас, и из неё изведём мы вас во второй раз».

«Расскажи мне о пяти созданиях, которые ели и пили, но не вышли из спины или брюха», – сказал философ, и девушка молвила: «Это Адам, Шимун, верблюдица Салиха, баран Исмаила и птица, которую увидал Абу-Бекр Правдивый в пещере».

«Расскажи мне о пяти созданиях в раю, которые не из людей, не из джиннов и не из ангелов», – сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это волк Якуба, собака людей пещеры, осел аль-Узайра, верблюдица Саяиха я Дульдуль, мул пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!»

«Расскажи мне, кто сотворил молитву не на земле и не на небе?» – сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это Сулейман, когда он молился на своём ковре, летя по ветру».

«Расскажи мне, – сказал философ, – о человеке, который совершал утреннюю молитву и посмотрел на рабыню, и была она для него запретна; когда же наступил полдень, она сделалась ему дозволена; когда настало предзакатное время, она оказалась для него запретна, а когда наступил закат солнца, она стала ему дозволена; когда пришла ночь, она стала запретна, а когда настало утро, она сделалась для него дозволена». И девушка отвечала: «Это человек, который посмотрел утром на рабыню другого, и она была для него запретна. Когда наступил полдень, он её купил, и рабыня стала для него дозволенной; к полуденной молитве он освободил рабыню, и она стала для него запретна, к закату солнца он женился на ней, и она стала для него дозволена; с наступлением ночи он развёлся, и она стала для него запретна, а к утру он взял её назад, и она стала ему дозволена».

«Расскажи мне про могилу, которая двигалась с тем, кто был в ней», – сказал философ. И девушка ответила: «Это кит Юнуса, сына Маттая, когда он проглотил его».

«Расскажи мне о единой местности, над которой взошло солнце один раз и не взойдёт над нею закатом до для воскресения», – сказал философ. И девушка молвила: «Это море, когда Муса ударил его своим жезлом; оно разделилось на двенадцать частей, по числу колен, и взошло над ним солнце, и не вернётся оно к нему до дня воскресенья…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила позволенные речи.

Четыреста пятьдесят восьмая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят восьмая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что философ сказал после этого девушке:

«Расскажи мне про первый подол, который волочился по лицу земли».

И Таваддуд молвила: «Это подол Агари, который она волочила от стыда перед Сарой, и стало это обычаем среди арабов».

«Расскажи мне о вещи, которая дышала, не имея в себе духа», – сказал философ. И девушка – молвила: «Вот слова Аллаха (велик он!): «И утром, когда оно дышит».

«Расскажи мне, – сказал философ, – о летящих голубях, которые приблизились к высокому дереву, и часть их села на дерево, а часть – под дерево. И оказали голуби, бывшие на дереве, тем, которые были под деревом: «Если поднимется один из вас, вас будет одна треть того, сколько нас всех, а если спустится один из нас, нас будет числом столько, сколько вас». И девушка отвечала: «Голубей было всего двенадцать: на дерево из них село семь, а под дерево – пять, и если один поднимется, тех, которые наверху, будет дважды столько, сколько тех, что внизу; а если бы один спустился, нижних было бы ровно столько, сколько верхних, а Аллах знает лучше». И философ снял с себя одежды и вышел, убегая.

Что же касается истории Таваддуд с ан-Наззамом, то девушка обратилась к присутствующим учёным и опросила: «Кто из вас может говорить обо всякой науке и отрасли знания?» И поднялся к ней аз-Наззам и сказал ей: «Не считай меня таким, как другие!» Но девушка воскликнула: «Самое верное, по-моему, то, что ты побеждён, так, как ты многое себе приписываешь! Аллах поможет мне против тебя, чтобы я сняла с тебя одежды, и если бы ты послал принести что-нибудь, во что бы тебе одеться, это, право, было бы для тебя лучше». – «Клянусь Аллахом! – воскликнул ан-Наэзам, – я тебя одолею, и сделаю тебя притчей, которую люди будут передавать из поколения в поколение!»

«Искупи твою клятву!» – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о пяти вещах, которые Аллах великий создал прежде создания тварей». – «Это вода, земля, свет, мрак и плоды», – отвечала девушка.

«Расскажи мне о чем-нибудь, что создал Аллах рукой всемогущества». – «Это престол Аллаха, древо Туба[470]470
  Туба – название дерева, которое, по мусульманским верованиям, растёт в раю.


[Закрыть], Адам и сад вечного пребывания, – ответила девушка. – Их создал Аллах рукою своего всемогущества, а остальным творениям сказал Аллах: «Будьте!» – и они возникли».

«Расскажи мне, кто твой отец в исламе?» – «Мухаммед (да благословит его Аллах и да приветствует!)». – «А кто отец Мухаммеда?» – «Ибрахим, Друг Аллаха». – «Что такое вера ислама?» – опросил ан-Наззам. И Таваддуд ответила: «Свидетельство, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед – посланник Аллаха».

«Расскажи мне, что твоё начало и что твой конец». – «Моё начало – капля нечистой влаги, а мой конём – грязная падаль, и начало моё – из земля, а конец мой – земля, – ответила девушка. – Сказал поэт:

 
Из праха создав, стал я человеком;
Вопрос и ответ-все выскажу я ясно.
Вернулся я во прах и был во прахе,
Из праха потому что был я создан».
 

«Расскажи мне о вещи, начало которой – дерево, а конец – дух», – сказал ан-Наззам. И девушка ответила: «Это посох Мусы, когда он бросил его в долине, и вдруг стал он змеёю, бегущего по изволению великого Аллаха».

«Расскажи мне о словах Аллаха (велик он!): «И для меня есть в нем другие вещи», – молвил ан-Наззам. И девушка сказала: «Муса сажал посох в землю, и он расцветал и приносил плоды, и давал ему тень от зноя и холода, и нёс его, когда он уставал, и охранял ему овец от зверей, когда спал он».

«Расскажи мне о женщине от мужчины и о мужчине от женщины», – молвил ан-Наззам. И Таваддуд ответила: «Это Ева от Адама и Иса от Мартам».

«Расскажи мне о четырех огнях: об огне, который ест и пьёт; об огне, который ест, но не пьёт; об огне, который пьёт, но не ест, и об огне, который не ест и не пьёт». – «Огонь, который ест, но не пьёт, – отвечала девушка, – это огонь земного мира; огонь, который ест и пьёт, это огонь геенны; огонь, который пьёт, но не ест, это огонь солнца, а огонь, который не ест и не пьёт это огонь луны».

«Расскажи мне об открытом и запертом», – молвил ан-Наззам. И девушка ответила: «О Наззам, открытое – это то, что уготовленно суиной, а затёртое – то, что предписано постановлениями».

«Расскажи мне, – оказал ан-Наззам, – что означают слова поэта:

Живёт он в могиле: его пища – в главе его; Коль вкусит он этой пищи, заговорит сейчас, Встаёт или ходит од, то молча, то говоря, И вновь возвращается в могилу, откуда встал, Не жив он, чтоб заслужить почтение от людей.

Не мёртв он, чтоб заслужить слова сожаления».

«Это калам», – молвила девушка. «Расскажи мне, – сказал ан-Наззам, – что значат слова поэта, который молвил:

 
Карманы её круглы, и кровь её розова,
Два уха её алеют, рот широко открыт,
В ней идол, что, как петух, утробу её клюёт
Цена ей – полдирхема, оценим когда её».
 

«Это чернильница, – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о смысле слов поэта, который сказал:

 
Сказки людям знания, рассудка и вежества,
Факихам окажи, великим в знаньях и степенях:
«Поведайте мне вы все: что птицею создано
В землях чужеземных стран и в странах арабов всех?
У вещи той мяса нет, и кровь не струится в ней,
На ней не (найдёшь пера, и нету на ней пушка.
Вареной едят её, холодной её едят,
Едят её жареной, положат когда в огонь.
Два цвета мы видим в ней: один – как серебряный,
Другой же – прекрасный цвет, не сходно с ним золото.
Не кажется, что жива, не кажется, что мертва.
Скажите же мне, что это? Вот диво дивное!»
 

«Ты умножил вопросы о яйце, которому цена фельс», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Скажи мне, сколько слов обратил Аллах к Мусе?» – «Передают о пророке (да благословит его Аллах и да приветствует!), – отвечала девушка, – что он сказал: «Обратил Аллах к Мусе тысячу и пятьсот пятнадцать слов».

«Расскажи мне о четырнадцати, которые говорили с господом миров», – сказал ан-Наззам. И девушка молвила: «Это семь небес и семь земель, когда сказали они: «Мы пришли послушные…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят девятая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка сказала ан-Наззаму ответ, тот молвил: «Расскажи мне про Адама и первоначальное его создание».

«Аллах создал Адама из глины, а глину – из пены, а пену – из моря, а море – из мрака, а мрак – из света, а свет – из рыбы, а рыбу – из скалы, а скалу – из яхонта, а яхонт – из воды, а вода создана всемогуществом, как сказал Аллах великий: «Ибо, поистине, веление его, если захочет он чего-нибудь, – в том, чтобы этому сказать: «Будь!» – и оно бывает».

«Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:

 
Вот-то, что ест, не имея рта и брюха.
Деревья и живое – ему пища.
Покормишь его – оно оживёт, взбодрится.
А дашь ему воды – так умирает».
 

«Это огонь», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:

 
Вот двое возлюбленных, услады лишённые,
Проводят они все ночи в тесном объятии.
Они берегут людей от всякой опасности.
А солнце когда взойдёт, сейчас расстаются».
 

«Это две половинки дверей», – сказала девушка. И анНаззам молвил: «Расскажи мне о воротах геенны». – «Их семь, – отвечала девушка, – и о них сказано в двух стихах стихотворения:

 
Джахаинам, затем Лаза, потом аль-Хатым – вот так!
Затем присчитай Сайр, и Сакар потом скажи.
За этим Джахим идёт, и вслед за ним – Хавия,
И вот тебе их число, коль кратко о нем сказать».
 

«Расскажи мне о словах поэта, когда он оказал:

 
И локоны за ней в длину влекутся,
Когда она приходит иль уходит;
А глаз её яств сна вкусить не может
И слез не льёт, струящихся обильно.
Одежд она в теченье дней не знает,
Сама людей в одежды облачая».
 

«Это игла», – сказала девушка. А ан-Наззам молвил:

«Расскажи мне про ас-Сырат:[471]471
  Ас-Сырат (собственно – дорога) – название моста, по которому умершие якобы переходят в потусторонний мир.


[Закрыть] что это такое, какова его длина и какова его ширина?» – «Что до его длины, – ответила девушка, – то ода составляет три тысячи лет: тысячу – спускаются, тысячу – поднимаются и тысячу идут прямо. Он острее меча и тоньше волоса…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала ан-Наззаму ас-Сырат, он молвил: «Расскажи мне, сколько у нашего пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах приветствует!) ходатайств?»

«Три ходатайства», – ответила девушка. «Был ли АбуБекр первым, кто принял ислам?» – «Да». – «Али принял ислам раньше Абу-Бекра?» – спросил тогда ан-Наззам». – «Али, – ответила девушка, – пришёл к пророку (да благословят его Аллах и да приветствует!), будучи сыном семя лет, и даровал ему Аллах знание верного пути, несмотря на его малые годы, и Али никогда не падал ниц перед идолом».

«Скажи мне, Али достойнее или аль-Аббас?» – спросил ан-Наззам. И тут девушка поняла, что это для неё ловушка, так как, если ода окажет: «Али достойнее, чем аль-Аббас»[472]472
  Аль-Аббас ибн Абд аль-Мутталиб – дядя пророка Мухаммеда, родоначальник династии Аббасидов, к которой принадлежал Харун ар-Рашид.


[Закрыть], – ей нет никакого оправдания перед повелителем правоверных. И она опустили на некоторое время голову, то краснея, то бледнея, и потом сказала: «Ты спрашиваешь меня о двух достойных людях, у каждого из которых есть преимущество. Вернёмся же к тому, чем мы были заняты». И когда услышал её халиф Харун ар-Рашид, он выпрямился и встал на ногах и воскликнул: «Ты хорошо сказала, клянусь господином Кабы, о Таваддуд!»

И тогда Ибрахим-ан-Наззам сказал ей: «Расскажи мне о значении слов поэта, который сказал:

 
И стан его строен так, и вкус его сладок всем,
Колье он напомнит вам, во только без зубьев.
Все люди полезное себе из него берут.
Едят его по заходе дня в Рамадане».
 

«Сахарный тростник», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о многих вопросах». – «О каких?» – спросила девушка. И он сказал: «Что слаще мёда? Что острее меча? Что быстрее яда? Что такое услада на час? Что такое радость на три дня? Какой день самый приятный? Что такое радость на неделю? Что такое истина, которой не будет отрицать и придерживающийся ложного? Что такое тюрьма, как могила? Что такое радость сердца? Что такое козни души? Что такое смерть жизни? Что такое болезнь, которой не излечишь? Что такое позор, который не рассеется? Что такое животное, которое не ютится в жилище и обитает в развалинах и ненавидит сынов Адама, и созданы а нем черты семи великанов?»

«Слушай ответ на то, что ты сказал, и потом снимай с себя одежду, – я тебе это изъясню», – сказала девушка, и повелитель правоверных молвил: «Изъясни это и он снимет с себя одежду». – «Слаще мёда, – сказала девушка, – любовь к детям, которые почитают своих родителей. То, что острее меча, это язык. Быстрее яда – глаз дурно глядящего. Сладость на час – это сношение. Радость на три дня – эта нура[473]473
  Нура – средство для удаления волос.


[Закрыть] для женщин. Самый приятный день – это день прибыли от торговли. Радость на неделю – это новобрачная. Истина, которой не станет отрицать и придерживающийся ложного, – это смерть. Тюрьма, как могила, – это дурное дитя. Радость сердца – это жена, покорная мужу, а некоторые говорят – мясо, когда спускается оно к сердцу и сердце этому радуется. Козни души – это непослушный раб. Смерть жизни – это бедность. Болезнь, которой не излечишь, – это дурной нрав. Позор, который не рассеется, – это злая дочь. Что же касается животного, которое не ютится в жилище и обитает в развалинах и ненавидит сынов Адама и в сознании его есть черты семи великанов, то это – саранча: голова у неё – как у лошади, шея у неё – как у быка, крылья – как у орла, ноги как у верблюда, хвост – как у змеи, брюшко – как у скорпиона и рога – как у газели».

И изумился халиф Харун ар-Рашид остроумию девушки и её понятливости и сказал ан-Наззаму: «Снимай с себя одежду!» И ан-Наззам поднялся и воскликнул: «Призови в свидетели всех, кто присутствует в этом собрании, что девушка более сведуща, чем я и чем всякий учёный!» И он снял с себя одежды и сказал Таваддуд: «Возьми их, да не благословит тебя в них Аллах!» И повелитель правоверных велел принести одежду, чтобы ему одеться.

А затем повелитель правоверных сказал: «О Таваддуд, за тобой осталась ещё одна вещь из того, что ты обещала, и это шахматы». И он велел привести учителей игры в шахматы, в карты и в нард, и они явились. И шахматист сел с Таваддуд я между ними расставили ряды, и он двинул, и она двинула, и игрок не делал ни одного хода, который бы она вскоре не испортила…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста шестьдесят первая ночь

Когда пае настала четыреста шестьдесят первая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка стала играть с учителем в шахматы в присутствии повелителя правоверных Харуна арРашида, она портила всякий ход, который делал её противник, так что одолела его, и он увидел, что шах умер.

«Я хотел тебе поддаться, чтобы ты сочла себя знающей, – оказал он тогда, – но расставляй, и я тебе покажу!» И когда девушка расставила вторично, учитель сказал про себя: «Открой глаза, а не то она тебя одолеет!» И он стал выдвигать фигуры только с расчётом и играл до тех пор, пока Таваддуд не оказала ему: «Шах мат!» И когда игрок увидел это, он опешил от её остроты и понятливости. И девушка засмеялась и сказала ему: «О учитель, я побьюсь с тобой об заклад в этот третий раз, что сниму для тебя ферзя и правую башню и левого коня, и если ты меня одолеешь, возьми мою одежду, а если я тебя одолею, я возьму твою одежду». – «Я согласен на это условие», – оказал учитель.

И они расставили ряды, и Таваддуд сняла ферзя, башню и коня и оказала: «Ходя, учитель!» И учитель пошёл и сказал: «Почему мне не победить её после этой дачи вперёд!» И он задумал план, и вдруг девушка сделала немного ходов и провела себе ферзя и приблизилась к нему и пододвинула потоки и фигуры. Она отвлекла учителя и поддала ему фигуру, и он взял её, и тогда девушка оказала: «Мера полная и ноша разложена ровно! Ешь, пока не прибавишь сверх сытости! Не убьёт тебя, о сын Адама ничто, кроме жадности! Не знаешь ты разве, что я поддалась тебе, чтобы тебя обмануть! Смотри – вот шах умер. Снимай одежду!» – оказала она потом. И учитель попросил: «Оставь мне шальвары, награда тебе у Аллаха!» И он поклялся Аллахом, что не станет состязаться ни с кем, пока Таваддуд будет в царстве багдадском, а затем он снял с себя одежду и отдал её Таваддуд и ушёл.

И привели игрока в нард, и девушка сказала ему: «Если я тебя сегодня одолею, что ты мне дашь?» – «Я дам тебе десять одежд из кустактынийской парчи, обшитой золотом, и десять бархатных одежд и тысячу динаров, а если я тебя одолею, то я хочу от тебя только, чтобы ты написала мне записку о том, что я тебя одолел», – оказал игрок. «Перед тобою то, на что ты рассчитываешь», – оказала девушка. И игрок стал играть, и вдруг оказывается: он проиграл! И тогда он поднялся, лопоча по-франкски и говоря: «Клянусь милостью повелителя правоверных, подобной ей не найти во всех странах!»

После этого повелитель правоверных позвал владельцев музыкальных инструментов, и они явились, и повелитель правоверных спросил девушку: «Знаешь ли ты какие-нибудь музыкальные инструменты?» – «Да», – отвечала девушка, и халиф приказал принести лютню, поцарапанную, потёртую и оголённую, владелец которой был истомлён разлукой, и об этой лютне сказал один из описывавших её:

 
Аллах, напои тот край, что древо певца взрастил.
И ветви его растут, и корень его хорош.
Поют над ним стаи птиц, пока оно зелено,
Красотка над ним поёт, когда оно высохнет.
 

И принесли лютню в чехле из красного атласа с жёлтой шёлковой кисточкой, и девушка развязала чехол и вынула лютню, и вдруг видит на ней вырезано:

 
Вот свежая ветвь, что стала лютней для девушки,
Поющей среди своих ровесниц в собраниях.
Поёт она, и звучит напев, и нам кажется,
Что звуки ей те внушали напев соловьёв в кустах.
 

И ода положила лютню на колени и опустила над нею грудь и склонилась, как склоняется мать, кормящая ребёнка, и ударила по струнам на двенадцать ладов, так что собрание взволновалось от восторга, и произнесла:

 
«Сократите разлуку вы и суровость,
Ведь душа не забыла вас, клянусь вами!
Пожалейте печального, что льёт слезы,
Знает страсть и безумен он от любви к вам».
 

И повелитель правоверных пришёл в восторг и воскликнул: «Да благословит тебя Аллах и да помилует того, кто тебя научил!» И девушка поднялась и поцеловала землю меж его рук. А затем повелитель правоверных велел привести деньги я выложил владельцу девушки сто тысяч динаров и оказал: «О Таваддуд, пожелай от меня чего-нибудь!» – «Я желаю от тебя, – молвила девушка, – чтобы ты возвратил меня моему господину, который продал меня». – «Хорошо», – сказал халиф и возвратил девушку её хозяину, дав ей для неё самой пять тысяч динаров, и он сделал её господина своим сотрапезником на вечные времена…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста шестьдесят вторая ночь

Когда же настала четыреста шестьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф дал девушке пять тысяч динаров и возвратил её к её господину, сделав его своим сотрапезником на вечные времена. И он отпускал ему на каждый месяц тысячу динаров, и тот жил с девушкой Таваддуд в приятнейшей жизни.

Дивись же, о царь, красноречию этой девушки, обилию её знаний и понятливости и преимуществу её во всех науках и посмотри на великодушие повелителя правоверных Харуна ар-Рашида: он дал её господину такие деньги и сказал ей: «Пожелай от меня!» – и когда она пожелала, чтобы он возвратил её к её господину, он её возвратил и дал ей пять тысяч динаров для неё самой и сделал её господина своим сотрапезником. Где найдётся такое великодушие после халифов Аббасидов, – да будет милость Аллаха великого над ними всеми!