Текст книги "Тысяча и одна ночь"

И услышав эти слова, Гариб сказал: «О владыка, это мой брат, которого я посылал с одним делом. Я выезжаю ему навстречу». И Гариб сел на коня с сотней всадников из его родичей, сынов Кахтана, и с ним выехала тысяча персов, и поехал он в великом шествии, – нет величия, кроме как у Аллаха! И Гариб ехал до тех пор, пока не подъехал к Сахиму, и оба спешились и обнялись, а потом сели на коней. И Гариб спросил: «О брат мой, привёл ли ты своих людей в крепость Саса и Долину Цветов?» – «О брат мой, – отвечал Сахим, – когда этот вероломный пёс услышал, что ты овладел крепостью горного гуля, его досада усилилась, и он сказал: «Если я не уеду из этих земель, придёт Гариб и возьмёт мою дочь Махдню без выкупа!» И затем он взял свою дочь и забрал своих родичей и жён и богатства и направился в землю иракскую. Он вступил в Куфу и встал под защиту царя Аджиба, и желает отдать ему свою дочь Махдию.

И когда Гариб услышал слова своего брата Сахималь-Лайля, его дух едва не вышел от огорчения, и он воскликнул: «Клянусь верой ислама, верой Ибрахима, друга Аллаха, клянусь великим господом, я поеду в землю иракскую и поставлю там войну на ноги!»

И они вступили в город, и Гариб со своим братом Сахимом поднялись в царский дворец и поцеловали землю. И царь привстал Для Гариба и пожелал мира Сахиму, а потом Гариб рассказал царю, что случилось, и царь приказал отправить с Гарибом десять воевод, с каждым из которых было десять тысяч всадников из доблестных арабов и персов. И они собрались в три дня, а потом Гариб выехал и ехал, пока не достиг крепости Саса, и Садан, гуль с горы, вышел со своими сыновьями Гарибу навстречу.

А потом Садан и его сыновья спешились и поцеловали Гарибу ноги в стременах, и Гариб рассказал гулю с горы, что случилось, и Садан сказал: «О владыка, живи в твоей крепости, а я пойду с сыновьями и войсками в Ирак и разрушу город ар-Рустак[533]533
  Рустак (перс.) – округ, область. Город с таким названием находился в области Фарс, т. е. Иране, и упоминается здесь, вероятие, по созвучию с предшествующим словом «Ирак».


[Закрыть] и приведу к тебе все его войско связанным крепчайшими узами». И Гариб поблагодарил его и сказал: «О Садан, мы пойдём все!» И Садан обрадовался и сделал так, как велел Гариб, и они все поехали и оставили в крепости тысячу витязей, чтобы её охранять. И они двинулись, направляясь в Ирак, и вот то, что было с Гарибом.

Что же касается Мирдаса, то он шёл со своими людьми, пока не достиг земли иракской. И он взял с собой хороший подарок и пошёл с ним в Куфу и принёс его перед лицо Аджиба, а потом он поцеловал землю и пожелал ему того, чего желают царям, и сказал: «О господин, я пришёл искать у тебя защиты…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот тридцать пятая ночь

Когда же настала шестьсот тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Мирдас, появившись меж рук Аджиба, сказал: «Я пришёл искать у тебя защиты». – «Кто тебя обидел? Я защищу тебя от него, хотя бы это был Сабур, царь персов, турок и дейлемитов», – отвечал Аджиб. И Мирдас сказал: «О царь времени, меня обидел не кто иной, как мальчик, которого я воспитал на своих руках. Я нашёл его у груди матери, в одной долине, и женился на его матери, и она принесла от меня ребёнка. Я назвал его Сахим-аль-Лайль, а имя её сына – Гариб, и он воспитывался у меня на коленях и вырос сжигающей молнией и великой бедой, и он убил Хассана, начальника Бену-Набхан[534]534
  В арабском тексте явная ошибка рассказчика. Как помнит читатель, «начальника племени Бену-Набхан», убитого Гарибом, звали не Хассан, а аль-Хамаль ибн Маджид.


[Закрыть], уничтожил мужей и покорил витязей. А у меня есть дочь, подходящая только для тебя, и он потребовал её у меня, а я потребовал у него голову Садана, горного гуля, и он пошёл к нему и сразился с ним и взял его в плен, и Садан стал одним из его людей. И я слышал, что он принял ислам и призывает людей к своей вере, и он освободил дочь Сабура из плена гуля и овладел крепостью Саса, сына Шиса, сына Шеддада, сына Ада, а там сокровища первых и последних и клады людей, бывших прежде. И он поехал сопровождать дочь Сабура и вернётся только с богатствами персов».

И когда Аджиб услышал слова Мирдаса, его лицо пожелтело и состояние его изменилось, и он убедился в гибели своей души. «О Мирдас, – спросил он, – а мать этого мальчика с тобой или с ним?» – «Со мной, в моих шатрах», – отвечал Мирдас. «А как её имя?» – спросил Аджиб, И Мирдас ответил: «Её имя Нусра». И тогда Аджиб воскликнул: «Это она!» И Мирдас послал людей, чтобы привести её, и Аджиб взглянул на неё и узнал и воскликнул: «О проклятая, где рабы, которых я послал с тобою?» – «Они убили один другого из-за меня», – отвечала Нусра. И Аджиб вытащил меч и, ударив им, рассёк её на две половины. И женщину выволокли и выбросили, а в сердце Аджиба вошло беспокойство.

«О Мирдас, – сказал он, – жени меня на твоей дочери». – «Она – одна из твоих служанок, – сказал Мирдас, – я выдал её за тебя, а я – твой раб». – «Я хочу увидеть сына этой непотребной, чтобы погубить Гариба и дать ему вкусить всякие пытки», – сказал Аджиб. И он велел дать Мирдасу тридцать тысяч динаров в приданое его дочери, сто вышитых кусков шелка, затканных золотым шитьём, и сто отрезов с каймой, и платки, и золотые ожерелья. И Мирдас вышел с этим великолепным приданым и усердно принялся снаряжать Махдию.

Вот что было с этими. Что же касается Гариба, то он ехал, пока не прибыл в аль-Джезиру (а это – первый город в Ираке, город укреплённый, неприступный) и приказал располагаться возле этого города. И когда жители города увидели, что воины разбили лагерь, они заперли ворота и стали укреплять стены и, поднявшись к царю, уведомили его. И царь посмотрел сквозь бойницы дворца и увидал влачащееся войско, и все воины были персы. «О люди, чего хотят эти персы?» – спросил царь. И его люди сказали: «Не знаем».

А этого царя звали ад-Дамиг[535]535
  Ад-Дамиг означает поражающий в голову.


[Закрыть], так как он поражал богатырей в стычках и на поле битвы. И был среди его помощников один ловкий человек, подобный огненной головне, которого звали Лев Степей. И царь позвал его и сказал: «Пойди к этим воинам и посмотри, в чем дело и чего они от нас хотят, и возвращайся поскорее».

И Лев Степей вышел, точно ветер, когда он поднимается, и достиг шатров Гариба. И встали несколько арабов и спросили его: «Кто ты и чего ты желаешь?» И он сказал: «Я посол и гонец от владыки города к вашему господину». И его повели и пошли с ним мимо палаток, шатров и знамён, пока не дошли до шатра Гариба. И тогда к Гарибу вошли и уведомили его, и он сказал: «Приведите его ко мне!» И гонца привели, и, войдя, он поцеловал землю и пожелал Гарибу вечной славы и жизни, и Гариб спросил его: «Какая у тебя нужда?» – «Я посланец владыки города аль-Джезиры, аль-Дамига, брата царя Кондемира, владыки города Куфы и земли иракской», – ответил Лев Степей. И когда Гариб услышал слова гонца, слезы потекли у него потоком, и он посмотрел на гонца и спросил его: «Как твоё имя?» И гонец ответил: «Моё имя – Лев Степей». И Гариб сказал ему: «Иди к твоему владыке и скажи ему: «Имя хозяина этих шатров – Гариб, сын Кондемира, властителя Куфы, которого убил его сын, и он пришёл, чтобы отомстить Аджибу, вероломному псу».

И гонец вышел и прибыл к царю ад-Дамигу, радостный, и поцеловал землю, и царь спросил его: «Что позади тебя, о Лев Степей?» – «О владыка, – отвечал гонец, – обладатель этого войска – сын твоего брата». И он пересказал царю весь разговор, и царь подумал, что он во сне. «Эй, Лев Степей!» – сказал он. И Лев Степей отвечал: «Да, о царь!» И царь спросил его: «То, что ты сказал – правда?» – «Клянусь жизнью твоей головы, это – правда», – ответил Лев Степей. И тогда царь приказал вельможам своего народа садиться на коней, и они сели, и царь тоже сел и поехал, и они подъехали к шатрам.

И когда Гариб узнал о прибытии царя ад-Дамига, он вышел к нему навстречу, и они обнялись и приветствовали друг друга, а потом Гариб вернулся с царём к палаткам, и они сели на места величия. Ад-Дамиг обрадовался Гарибу, сыну своего брата. И царь ад-Дамиг обратился к Гарибу и сказал ему: «В моем сердце печаль о мести за твоего отца, но нет у меня силы против пса – твоего брата, – так как его войска много, а моего войска мало». – «О дядюшка, – сказал Гариб, – вот я пришёл, чтобы отомстить и уничтожить позор и освободить от него земли». – «О сын моего брата, – сказал ад-Дамиг, – у тебя две мести: месть за твоего отца и месть за твою мать». – «Что с моей матерью?» – спросил Гариб. И ад-Дамиг ответил: «Её убил Аджиб, твой брат…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот тридцать шестая ночь

Когда же настала шестьсот тридцать шестая ночь, она сказала; «Дошло до меня, о счастливый царь, что Гариб, услышав слова своего дяди ад-Дамига: «Твою мать убил Аджиб, твой брат», – спросил его: «О дядюшка, а какова причина её убийства?» И ад-Дамиг рассказал ему о том, что случилось с его матерью, и о том, как Мирдас выдал свою дочь за Аджиба и тот хочет войти к ней.

И когда Гариб услышал слова своего дяди, ум вылетел у него из головы, и его покрыло беспамятство, так что он едва не погиб, а очнувшись от обморока, он кликнул клич своему войску и сказал: «Все на коней!» – «О сын моего брата, – сказал ему ад-Дамиг, – подожди, пока я соберусь и сяду с моими людьми на коней и поеду с тобою у твоего стремени». – «О дядюшка, не осталось у меня терпения, – сказал Гариб. – Собирайся же, соединишься со мной в Куфе».

И потом Гариб поехал и достиг города Бабиля[536]536
  Бабиль – небольшой городок в Месопотамии, близ развалин древнего Вавилона.


[Закрыть], и жители испугались его. А в этом городе был царь по имени Джамак, и было под его властью двадцать тысяч всадников, и собрались к нему из селений пятьдесят тысяч всадников. И воины Гариба разбили палатки напротив Бабиля, и Гариб написал письмо и послал его властителю Бабиля, и гонец подъехал и, прибыв к городу, закричал: «Я гонец!» И привратник отправился к царю Джамаку и рассказал ему о гонце, и царь воскликнул: «Приведи его ко мне!» И привратник вышел и привёл гонца к царю, и гонец поцеловал землю и отдал Джамаку письмо. И Джамак распечатал его и прочитал и увидел в нем: «Слава Аллаху, господу миров, господу всякой вещи, наделителю всего живого, который властен во всякой вещи! От Гариба, сына царя Кондемира, властителя Ирака и земли Куфы царю Джамаку. В минуту прибытия к тебе этого письма пусть не будет твоим ответом ничто, кроме разбития идолов и признания единственности царя всеведущего, творца света и мрака, творца всякой вещи, который во всякой вещи властен. А если ты не исполнишь того, что я тебе приказал, я сделаю сегодняшний день для тебя самым злосчастным из дней. Мир с теми, кто следует по правому пути и опасается последствий дурных дел, и повинуется владыке всевышнему, господу последней и первой жизни, который говорит вещи: «Будь!» – и она возникает».

И когда Джамак прочитал это письмо, его глаза посинели, а лицо пожелтело, и он закричал на гонца и сказал ему: «Иди к твоему господину и скажи ему: «Завтра, под утро, будет бой и сеча и станет видно, кто доблестный витязь!»

И гонец пошёл и осведомил Гариба о том, что было, и Гариб приказал своим людям приготовиться к бою, а Джамак велел поставить палатки против палаток Гариба. И воины выступили, подобно переполненному морю, и провели ночь с намерением сражаться, а когда наступило утро, оба войска на конях выстроились рядами и стали бить в литавры и погнали горячих коней и наполнили ими земли и пустыни.

И выступили вперёд богатыри, и первым, кто вышел на поле боя и стычки, был Садан, горный гуль, и он держал на плече ужасающее дерево и кричал, стоя между войсками: «Я Садан-гуль!» И он крикнул: «Есть ли мне противник? Есть ли соперник? Пусть не приходит ко мне ленивый и бессильный!» И закричал своим сыновьям: «Горе вам, принесите мне дров и огня, потому что я голоден!»

И они крикнули своим рабам, и те набрали дров и зажгли огонь посреди поля. И вышел к Садану человек из нечестивых, амалекитянин из преступных амалекитян, держа на плече дубину, подобную корабельной мачте, и понёсся на Садана, крича: «Горе тебе, о Садан!» И когда тот услышал слова амалекитянина, его качества испортились, и он взмахнул деревом так, что оно загудело в воздухе, и ударил им амалекитянина. И тот встретил удар дубиной, и дерево всей тяжестью опустилось вместе с дубиной амалекитянина на череп и разбило его, и амалекитянин упал, точно высокая пальма. И Садан закричал своим рабам: «Тащите этого жирного телёнка и жарьте его скорее!» И рабы поспешно содрали с амалекитянина кожу и зажарили его и подали Садану-гулю, и тот съел его и обглодал кости.

И когда увидели нечестивые, что Садан сделал с их товарищем, волосы поднялись на коже их тела, и состояние их изменилось, и цвет их сделался другим, и они стали говорить друг другу: «Всякого, кто выйдет к этому гулю, он съест и обглодает его кости и лишит дыхания земной жизни». И они воздержались от боя, испугавшись гуля и его сыновей, и повернулись, убегая и направляясь к своему городу. И тогда Гариб крикнул своим людям: «На беглецов!» И персы и арабы понеслись на царя Бабиля и его людей и обрушили на них удары меча и перебили из них двадцать тысяч или больше. И беглецы столпились в воротах, и из них было перебито множество, и они не могли запереть ворота, и арабы и персы бросились на них. И Садан взял дубину одного из убитых и взмахнул ею перед людьми и выехал на поле, а потом он бросился ко дворцу царя Джамака и, встав к царю лицом к лицу, ударил его дубиной, и царь упал на землю без чувств.

И Садан понёсся на тех, кто был во дворце, и превратил их в крошево, и тогда жители дворца закричали: «Пощады, пощады!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот тридцать седьмая ночь

Когда же настала шестьсот тридцать седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Садан-гуль, ворвавшись во дворец царя Джамака, стал крошить тех, кто там был, и жители дворца закричали: «Пощады, пощады!» – «Скрутите вашего царя» – крикнул им Садан. И царя скрутили и понесли, и Садан погнал их перед собой, точно баранов, после того как большинство жителей города погибло от меча воинов Гариба, и поставил их перед Гарибом. И когда Джамак, царь Бабиля, очнулся от обморока, он увидел, что он связан, а гуль говорит: «Вечером я поужинаю этим царём Джамаком!»

Услышав это, Джамак обратился к Гарибу и сказал ему: «Я под твоей защитой» – «Прими ислам – спасёшься от гуля и от пытки огнём, который не кончается», – сказал Гариб, и Джамак принял ислам сердцем и языком. Тогда Гариб велел развязать его узы, а потом Джамак предложил ислам своим людям, и все они сделались мусульманами и встали, прислуживая Гарибу.

И Джамак вошёл в свой город и выставил кушанья и напитки, и все провели ночь подле Бабиля, а когда наступило утро, Гариб приказал трогаться, и воины ехали, пока не достигли Мейяфарикина[537]537
  Мейяфарикин – город в верхней Месопотамии, расположенный южнее истоков Тигра.


[Закрыть], и они увидели, что город свободен от жителей. А обитатели города услыхали о том, что случилось с Бабилем, и очистили свои земли и шли, пока не дошли до города Куфы. И они рассказали Аджибу, что случилось, и перед ним поднялось воскресение, и он собрал своих богатырей и рассказал им о прибытии Гариба и велел делать приготовления к бою с его братом. А он сосчитал своих людей, и их оказалось тридцать тысяч всадников и десять тысяч пеших. Затем он потребовал, чтобы явились другие, и явились к нему пятьдесят тысяч человек, конных и пеших. И Аджиб сел на коня во главе влачащегося войска и ехал пять дней, и он увидал, что войско его брата стоит в Мосуле, и поставил свои шатры перед его шатрами. И потом Гариб написал письмо и, обратившись к своим людям, спросил: «Кто из вас доставит это письмо Аджибу?» И Сахим вскочил на ноги и сказал; «О царь времени, я пойду с твоим письмом и принесу тебе ответ!» И Гариб дал ему письмо, и Сахим шёл, пока не дошёл до шатра Аджиба, и Аджибу сказали о нем, и он воскликнул: «Приведите его ко мне!» И когда Сахима привели к Аджибу, тот спросил: «Откуда ты пришёл?» И Сахим ответил: «Я пришёл к тебе от царя персов и арабов, зятя Кисры, царя земли, и он прислал тебе письмо. Дай на него ответ». – «Подай письмо!» – сказал Аджиб. И Сахим дал ему письмо, и Аджиб распечатал его и прочитал и нашёл в нем: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Мир другу Аллаха Ибрахиму! – А после того: – В минуту прибытия к тебе этого письма провозгласи единственным царядарителя, первопричину причин, движущего облака, и оставь поклонение идолам. Если ты примешь ислам, то будешь мне братом и повелителем над нами, и я отпущу тебе грех с моим отцом и моей матерью и не взыщу с тебя за то, что ты совершил, а если ты не сделаешь так, как я тебе приказал, я перережу тебе шею, разрушу твою страну и ускорю твою смерть. Я дал тебе совет, и да будет мир с тем, кто следует по правому пути и повинуется царю всевышнему».

И когда Аджиб прочитал слова Гариба и понял, какие в них угрозы, его глаза закатились под темя, и он заскрежетал зубами, и гнев его усилился. И он разорвал письмо и бросил его. И Сахиму стало тяжело, и он крикнул Аджибу: «Да высушит Аллах твою руку за то, что ты сделал!» И Аджиб закричал своим людям: «Схватите этого пса и зарубите его мечами!» И его люди ринулись на Сахима, а Сахим вытащил меч и бросился на них и убил больше пятидесяти богатырей. И Сахим шёл, разя мечом, пока не дошёл до своего брата Гариба. И Гариб спросил его: «Что с тобой, о Сахим?» И Сахим рассказал ему, что случилось, и Гариб воскликнул: «Аллах велик!» И исполнился гнева и забил в барабан войны. И сели на коней богатыри, и выстроились мужи, и собрались храбрецы и пустили коней плясать на поле, и мужи облачились в железо и нанизанные кольчуги и опоясались мечами и подвязали длинные копья, и Аджиб сел со своими людьми на коня, и народы понеслись на народы….

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот тридцать восьмая ночь

Когда же настала шестьсот тридцать восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Гариб сел на коня со своими людьми, Аджиб тоже сел на коня со своими людьми, и народы понеслись на народы. И творил суд судья войны, и не был обидчиком в суде своём, и наложил он на уста свои печать, и не заговорил, и потекла кровь и полилась потоком, выводя на земле искусные узоры, и седыми стали народы, и усилился и закипел бой. Ноги скользили, твёрд был храбрец, бросаясь в бой, и поворачивался трус, бросаясь в бегство. Бойцы продолжали бой и сражение, пока не повернул день на закат и не пришла ночь с её мраком, забили тогда в литавры конца боя, и воины оставили друг друга, и оба войска вернулись в палатки и пропели там ночь.

А когда наступило утро, ударили в литавры боя и сечи, и надели воины боевые доспехи и опоясались прекрасными мечами, и подвязали коричневые копья, и наложили гладкие, беспёрые стрелы, крича: «Сегодня не будет отступления!»

И построились воины, подобные полному морю, и первым, кто открыл ворота боя, был Сахим. Он погнал своего коня меж рядами, играя копьями и мечами и испробуя все способы боя, так что смутил обладателей разума. И он закричал: «Есть ли мне противник? Есть ли соперник? Пусть не приходит ко мне ленивый и слабый!» И выехал к нему всадник из нечестивых, подобный огненной головне. И Сахим не дал ему перед собою утвердиться и ударил его копьём и сбросил. И выехал к нему второй, – и он убил его; и третий, – и он его растерзал; и четвёртый, – и он его погубил. И он не переставал убивать всех, кто выезжал к нему, до полудня, и перебил двести богатырей. Тогда Аджиб крикнул своим людям и велел им нападать, и богатыри понеслись на богатырей, и великою стала стычка, и умножились толки и пересуды. И звенели начищенные мечи, и нападали люди на людей, и оказались они в наихудшем положении, и полилась кровь, и стали черепа для коней подковами.

И воины бились жестоким боем, пока день не повернул на закат и не пришла ночь с её мраком, и тогда они разошлись и отправились в свои палатки и проспали до утра. А затем оба войска сели на коней и хотели биться и сражаться, и мусульмане ожидали, что Гариб выедет, как всегда, под знамёнами, но он не выехал. И раб Сахима пошёл к шатру его брата и не нашёл его, и он спросил постельничих, и те сказали: «Мы ничего о нем не знаем».

И Сахим огорчился великим огорчением и выехал и осведомил воинов, и те отказались воевать и сказали: «Если Гариб исчез, его враг нас погубит!»

А причиной исчезновения Гариба было дивное дело, о котором мы расскажем по порядку. Вот оно.

Когда Аджиб вернулся после сражения со своим братом Гарибом, он позвал одного из своих помощников, которого звали Сайяр, и сказал ему: «О Сайяр, я берег тебя лишь для подобного дня. Я приказываю тебе войти в лагерь Гариба, пробраться к шатру царя и привести Гариба, показав мне этим свою ловкость». – «Слушаю и повинуюсь!» – ответил Сайяр. И он отправился и шёл до тех пор, пока не проник в шатёр Гариба, и ночь потемнела, и все люди ушли к своему ложу, а Сайяр при всем этом стоял, прислуживая. И Гарибу захотелось пить, и он потребовал у Сайяра воды, и тот подал ему кувшин с водою, смешав воду с банджем, и не кончил ещё Гариб пить, как его голова опередила ноги. И Сайяр завернул его в свой плащ и понёс и шёл, пока не вошёл в шатёр Аджиба. И Сайяр остановился меж рук Аджиба и бросил Гариба пред, ним, и Аджиб спросил: «Что это, о Сайяр?» И Сайяр ответил: «Это твой брат Гариб».

И Аджиб обрадовался и воскликнул: «Да благословят тебя, идолы! Развяжи его и приведи в чувство!» И Сайяр дал Гарибу понюхать уксусу, и тот очнулся и, открыв глаза, увидел, что он связан и находится не в своей палатке. И он воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!» И его брат закричал на него и сказал: «Ты обнажаешь на меня меч, о пёс, и хочешь моего убиения, и ищешь мести за твоего отца и мать! Я сегодня соединю тебя с ними и избавлю от тебя мир!» – «О собака из нечестивых, – воскликнул Гариб, – ты увидишь, против кого повернутся превратности и кого покорит покоряющий владыка, который знает о том, что в тайне сердец, и оставит тебя в геенне пытаемым и смущённым. Пожалей свою душу и скажи со мною: «Нет бога, кроме Аллаха, Ибрахим – друг Аллаха!»

И когда Аджиб услышал слова Гариба, он стал храпеть и хрипеть и ругать своего каменного бога и велел привести палача с ковриком крови.

И поднялся его везирь и поцеловал землю (а он был мусульманином втайне и нечестивым явно) и сказал: «О царь, повремени! Не спеши, пока мы не узнаем, кто победитель и кто побеждённый. Если мы выйдем победителями, то будем властны его убить, а если мы окажемся побеждены, то сохранение ему жизни будет силой у нас в руках». – «Прав везирь», – сказали эмиры…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот тридцать девятая ночь

Когда же настала шестьсот тридцать девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Аджиб захотел убить Гариба, поднялся везирь и сказал: «Не спеши! Мы всегда властны его убить!» И Аджиб велел заковать своего брата в оковы и путы, и повезти в своей палатке и повелевал сторожить его тысячу могучих богатырей.

А люди Гариба начали искать своего царя, но не нашли его. И когда наступило утро, они стали, словно бараны без пастуха. И Садан-гуль закричал: «О люди, надевайте доспехи войны и положитесь на нашего владыку, который отразит от вас врагов!»

И арабы и персы сели на коней, облачившись в железо и надев нанизанные кольчуги, и выступили начальники племён, и выехали вперёд обладатели знамён. И тут выехал Садан, гуль с горы, имея на плече дубину весом в двести ритлей и стал гарцевать и бросаться, восклицая: «О рабы идолов, выезжайте вперёд в сей день, ибо сегодня стычки. Кто знает меня, с того достаточно моего зла, а тому, кто меня не знает, я дам узнать себя. Я – Садан, слуга царя Гариба. Есть ли мне противник? Есть ли соперник? Пусть не приходит ко мне трус или слабый!»

И выступил богатырь из нечестивых, подобный огненной головне, и понёсся на Садана. И Садан встретил его, ударил дубиной и переломал ребра, и нечестивый упал на землю бездыханный. Тогда Садан закричал своим сыновьям и невольникам: «Разводите огонь и всякого, кто падёт из нечестивых, изжарьте. Приготовьте его и дайте ему доспеть на огне, а потом подайте мне, я им пообедаю!»

И рабы сделали так, как он велел, и, разжегши огонь посреди боевого поля, бросили туда убитого, и когда он поспел, подали его Садану, который разорвал зубами его мясо и обглодал кости.

И когда нечестивые увидали, что сделал Садан, горный гуль, они испугались великим испугом, и Аджиб закричал на своих людей и воскликнул: «Горе вам! Неситесь на этого гуля, бейте его мечами и рубите!» И на Садана понеслось двадцать тысяч, и люди окружили его и стали метать в него дротики и стрелы, и на нем оказалось двадцать четыре раны, и кровь его потекла на землю, и остался он один. И понеслись тогда богатыри мусульмане на нечестивых, призывая на помощь господа миров, и продолжали биться и сражаться, пока не окончился день, и тогда бойцы разошлись.

А Садан попал в плен, и был он точно пьяный от кровотечения, и его крепко связали и присоединили к Гарибу. И когда Гариб увидел Садана пленником, он воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! – и спросил: – О Садан, что значит это положение?» И Садан отвечал: «О владыка, Аллах – слава ему и величие! – судил затруднение и облегчение, и неизбежно то и другое!» И Гариб молвил: «Ты прав, о Садан».

А Аджиб проводил ночь радостный и говорил своим людям: «Садитесь завтра на коней и бросьтесь на войско мусульман, чтобы не осталось от них и следа». И его люди отвечали: «Слушаем и повинуемся!»

Что же касается мусульман, то они провели ночь разбитые, плача о своём царе и Садане, и Сахим сказал им: «О люди, не огорчайтесь, помощь Аллаха великого близка!» И Сахим выждал до полуночи, а потом он направился к лагерю Аджиба и до тех пор проходил мимо шатров и палаток, пока не увидел Аджиба, который сидел на ложе своего величия, окружённый вельможами. А Сахим при всем этом был в обличье постельничего. И он подошёл к зажжённым свечам и, сняв нагар со светилен, насыпал на них летучего банджа, а потом он вышел из шатра и подождал немного, пока дым от банджа не полетел на Аджиба и его вельмож и они не упали на землю, точно мёртвые.

И Сахим оставил их и, подойдя к палатке-тюрьме, увидел в ней Гариба и Садана, а подле неё тысячу богатырей, которых одолела дремота. И Сахим закричал: «Горе вам, не спите! Сторожите вашего обидчика и зажигайте факелы!» И Сахим взял факел, разжёг его куском дерева и наполнил банджем и, подняв факел, обошёл вокруг палатки, и от банджа полетел дым и вошёл людям в ноздри, и они все заснули, и все войско было одурманено дымом банджа. А у Сахим-аль-Лайля был уксус на губке, и он давал его нюхать пленникам, пока они не очнулись, и тогда он освободил их от цепей и пут, и они увидели его и благословили, радуясь ему. А затем они вышли, унеся от сторожей все оружие, и Сахим сказал им: «Идите в свой лагерь!» И они пошли, а Сахим вошёл в шатёр Аджиба, завернул его в свой плащ и понёс, идя по направлению к шатрам мусульман. И милостивый господь покрывал его, пока он не достиг шатра Гариба, и, придя, Сахим развернул свой плащ, и Гариб посмотрел, что в плаще, и увидел своего брата Аджиба, который был связан. И Гариб закричал: «Аллах велик, он даёт победу и поддержку!» А потом он пожелал Сахиму блага и сказал: «О Сахим, приведи его в чувство!»

И Сахим подошёл и дал Аджибу уксус с ладаном, и Аджиб очнулся от дурмана и открыл глаза и увидел себя связанным и закованным. И он опустил голову к земле…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до шестисот сорока

Когда же настала ночь, дополняющая до шестисот сорока, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Сахим схватил Аджиба и одурманил его банджем и принёс его к брату Гарибу и разбудил, Аджиб открыл глаза и увидел себя связанным и закованным и опустил голову к земле. И Гариб сказал: «О проклятый, подними голову!» И Аджиб поднял голову к увидел себя между персами и арабами, и его брат сидел на престоле власти, месте своего величия. И Аджиб молчал, ничего не говоря, и тогда Гариб закричал: «Оголите этого пса!» И его оголили и опускали на него бичи, пока не ослабили его тела и не потушили его звука. И Гариб поставил сотню всадников сторожить его.

И когда Гариб кончил пытать своего брата, послышались в лагере нечестивых возгласы: «Нет бога, кроме Аллаха!» – «Аллах велик!» А причиною этого было вот что.

Царь ад-Дамиг, дядя Гариба, когда Гариб уехал от него из аль-Джезиры, оставался в городе после его отъезда десять дней, а потом он выехал с двадцатью тысячами всадников и ехал, пока не оказался близко от места стычки. И он послал своего скорохода-стремянного разузнать новости, и тот отсутствовал один день, а потом он вернулся и рассказал царю ад-Дамигу о том, что случилось у Гариба с его братом. И ад-Дамиг выждал, пока не наступила ночь, а потом он крикнул войску неверных: «Аллах велик!» – и наложил на них меч острорежущий. И Гариб со своими людьми услышал славословие и крикнул своему брату Сахим-аль-Лайлю: «Выясни, в чем дело с этим войском и какова причина криков: «Аллах велик!» И Сахим шёл, пока не приблизился к месту стычки, и спросил слуг, и те сказали ему, что царь ад-Дамиг, дядя Гариба, прибыл с двадцатью тысячами всадников и сказал: «Клянусь другом Аллаха Ибрахимом, я не оставлю сына моего брата, но поступлю, как поступают доблестные. Я прогоню этот нечестивый народ и сделаю угодное всевластному владыке». И он набросился со своими людьми, во мраке ночи, на нечестивых врагов.

Сахим же вернулся к своему брату Гарибу и рассказал ему, что сделал его дядя, и Гариб закричал своим людям: «Берите оружие, садитесь на коней и помогайте Моему дяде!» И воины сели на коней и ринулись на нечестивых и наложили на них меч острорежущий, и не наступило ещё утро, как они перебили из нечестивых около пятидесяти тысяч и взяли в плен около тридцати тысяч, а остальные побежали по земле вдоль и вширь. И мусульмане вернулись, поддержанные Аллахом, победоносные, и Гариб сел на коня и встретил своего дядю ад-Дамига и пожелал ему мира и поблагодарил его за то, что он сделал.

«Посмотреть бы, – сказал ему ад-Дамиг, – пал ли этот пёс в стычке?» И Гариб ответил: «О дядюшка, успокой душу и прохлади глаза! Знай, что он у меня и связан».

И ад-Дамиг обрадовался сильной радостью, и они въехали в лагерь, и оба царя спешились и вошли в шатёр и не нашли Аджиба. И Гариб закричал и воскликнул: «О сын Ибрахима, друга Аллаха – мир с ним! – вот великий день! Сколь он ужасен!» А потом он крикнул постельничим: «Горе вам, где мой обидчик?» И они отвечали: «Когда ты уехал и мы поехали вокруг тебя, ты не приказывал нам заточить его». – «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!» – воскликнул Гариб. А его дядя сказал ему: «Не спеши и не носи заботы! Куда он уйдёт, когда мы его преследуем?»