Текст книги "Человекомерность социальных систем"

Глава 7. Примат человекомерности в системе науки

В обширном и многообразном пространстве социальных систем наиболее изученной с точки зрения человекомерности является система науки. Во многом данная ситуация объясняется тем, что еще в годы учебы в школе каждый из нас в процессе изучения школьной программы приучается соотносить крупнейшие научные достижения разных эпох с именами выдающихся ученых-первооткрывателей. Мы говорим о теореме Пифагора в геометрии, о законе Архимеда в физике, о таблице Менделеева, представляющей визуально воспринимаемый периодический закон химических элементов в химии, о созданной Дарвином теории происхождения видов путем естественного отбора при изучении биологии, о разработанной Павловым теории рефлексов в физиологии и т. д. Так, еще в подростковом возрасте складывается представление о человекосопряженности основных компонентов научной картины окружающего нас мира.

В более зрелом возрасте, обучаясь в высшем учебном заведении, человек усваивает специализированные знания о той или иной конкретной области природной или социальной действительности и начинает увязывать процесс научных знаний с постановкой и решением определенной научной проблемы. Собственно говоря, с самой постановки конкретным человеком, исследователем конкретной научной проблемы, с вопросов «как», «что», «почему» и т. п. начинается наука. Сталкиваясь с трудными для решения вопросами, человек задумывается: как можно эти вопросы решить. Вот здесь-то перед ним и возникает научная проблема.

Серьезная научная проблема, как правило, возникает не вдруг, а вызревает исподволь, не спеша, пока не встанет перед пытливой человеческой мыслью во весь свой рост. Так было с проблемой институционализации науки, которая возникла только в таких условиях, когда становление и развитие крупного промышленного производства потребовало систематического и целенаправленного применения научных достижений в сфере промышленной деятельности. Закономерно, что такая проблема впервые появилась в Англии, которая стала первой «промышленной лабораторией мира». Так было в последней четверти XX в., когда перед рядом европейских стран, в том числе Беларусью и Россией, возникла проблема демографического развития, обусловленная сокращением деторождаемости, старением населения и нарастающим демографическим кризисом. Так случилось в начале XXI в., когда Россия, Беларусь и ряд других европейских стран столкнулись с серьезной проблемой обеспечения энергетической безопасности.

Приведенные примеры позволяют сделать вывод, что все научные вопросы порождены социальными потребностями, а также здравым смыслом, любознательностью, наблюдательностью, размышлениями. Все начинается с того, что исследователь, столкнувшись с новым, непонятным или пока еще необъяснимым явлением, стремится это явление вывести за пределы окружающей обыденности, придать ему статус проблемы, требующей своего разрешения. Чаще всего здесь его ждут сюрпризы и парадоксы и чтобы приспособиться к ним, он пересматривает свои представления о вещах, стремится увидеть и понять необычное в обычном, в повседневном. Он обнаруживает, что прежнее представление становится неточным, громоздким, непригодным для понимания сущности и путей решения возникшей проблемы, и он заново переосмысляет данную область природного либо социального мира.

В чем же состоят особенности научной проблемы?

Первая особенность научной проблемы заключается в том, что она возникает как субъективное стремление разрешить загадку некоей неизвестной человеку причины какого-то интересующего его явления или процесса объективной действительности. Таким образом, научная проблема обусловлена объективной реальностью. Когда наука во второй половине XX в. столкнулась со множеством нелинейных эффектов в изучаемых процессах, которые не поддавались объяснению в рамках линейных методов исследования, когда эти процессы характеризуются неустойчивостью, непредсказуемостью, а порой и свойствами динамического хаоса, потребовалось решать комплекс принципиально новых проблем. А это привело в конечном итоге к становлению постнеклассического типа научной деятельности.

Вторая особенность заключается в том, что человек сталкивается с новой для него проблемой только тогда, когда он кое-что знает о данной области реальности. Если он ничего об этом не знает, он даже не в состоянии четко сформулировать возникающую проблему. Отсюда следует, что научная проблема образуется на основании внутренней логики развития научного знания. Логика инновационного по существу процесса развития научного знания приводит к возникновению такой ситуации, когда ученый, вовлеченный в исследование не до конца изученных процессов окружающего мира, не может однозначно утверждать, что та теоретическая концепция, которой он пользуется в настоящее время, является предпочтительной, а тем более единственно верной по отношению к другим возможным теоретическим построениям, которые в принципе можно сконструировать так, чтобы они соответствовали имеющимся эмпирическим данным. Широко известная и принятая в качестве достоверной теория расширяющейся Вселенной была экспериментально подтверждена открытием в 1964 г. реликтового излучения. Однако полученные при помощи орбитальной техники Hubble данные свидетельствуют о том, что разбегание далеких галактик происходит не пропорционально расстоянию до них, как считалось ранее, а быстрее. Обнаруженные в 2001 г. флуктуации реликтового излучения считаются косвенным подтверждением новой модели, возникшей на базе теории расширяющейся Вселенной, – модели усиленно расширяющейся Вселенной. Сама внутренняя логика развития астрофизики, непременно учитывающей новые, не укладывающиеся в рамки прежней теории, наблюдения приводит к тому, что на базе устоявшейся в науке теоретической модели возникает и обосновывается новая модель – преемница прежней.

Третья особенность научной проблемы состоит в том, что человек, включенный в научную деятельность, сталкивается с той или иной проблемой как личность, сформированная определенной средой – социальными условиями страны, эпохи, особенностями профессиональной деятельности, которой он занимается в повседневной жизни. Следовательно, научная проблема (даже если она находится в сфере чистой математики или механики) всегда детерминирована социальными условиями.

Все новое, что создается в науке, добавляется к прежде достигнутым знаниям, обогащает и развивает, уточняет их, так что не приходится каждый раз начинать все с начала. Такой поступательный, необратимый характер познания окружающего мира составляет один из самых отличительных признаков науки. Нельзя, например, представить возможность возникновения квантовой механики без опоры на принципы ньютоновской механики. Но сама квантовая механика появилась только тогда, когда возникла проблема описания и установления закономерностей движения микрочастиц и атомов. Именно решение этих проблем привело к пониманию того, что в отличие от классической теории все частицы являются носителями одновременно и корпускулярных и волновых свойств, которые не исключают, а дополняют друг друга, т. е. обладают корпускулярно-волновым дуализмом. Решающее значение для понимания сущности квантовой механики имел сформулированный Н. Бором принцип дополнительности, утверждающий, что при исследовании микрообъектов могут быть получены точные данные либо об их энергиях и импульсах, либо о поведении в пространстве и времени. Очень важен в ее структуре также принцип неопределенности, утверждающий, что характеризующие физическую систему так называемые дополнительные физические величины (например, координаты и импульс) не могут одновременно принимать точные значения. Это отражает двойственную, корпускулярно-волновую природу микрочастиц – электронов, протонов и т. д., которые составляют основное предметное поле квантовой механики.

И здесь рассматриваемая нами особенность решения научной проблемы оборачивается еще одной примечательной стороной. Суть ее – обеспечение преемственности между старой и новой теорией. Н. Бор назвал обеспечение такой преемственности принципом соответствия. При исследовании квантовых процессов было установлено, что в стационарном состоянии поведение электрона в атоме водорода можно описывать терминами классической механики, но переход электрона с одной орбиты на другую для своего понимания требует уже описания в терминах квантовой физики. Предложенный Н. Бором принцип соответствия заключается в требовании представлять старую теорию в качестве предельного случая по отношению к новой. В этом и состоит важный признак преемственности, когда новое научное объяснение не только соответствует новым, выявленным в эксперименте фактам, что удовлетворяет принципу наблюдаемости, но и согласовывается с прежними теоретическими концепциями.

Соблюдение преемственности отчетливо проявляется в развитии синергетики, которая исторически коррелирует со своими предшественницами – теорией систем и кибернетикой – и согласно с принципом соответствия опирается на них, указывая в то же время области их применимости. Такая преемственность исключает произвол в развитии научной теории и является важным компонентом прогресса научных знаний.

Все сказанное означает, что объект исследования все чаще изучается с точки зрения его нестабильности, нелинейности развития, вариабельности возможных трансформаций и необходимости, т. е. с точки зрения относительности к средствам наблюдения. Поэтому возникающая перед исследователем проблема оказывается не только объективно обусловленной самим предметом познания, как в классической науке, но и зависимой от приобретаемых предметом субъектных характеристик, вносимых в него субъектом научной деятельности, как это происходит с проблемой прибор – объект в квантовой физике. Еще более рельефно человекомерность решаемых современной наукой проблем проявляется в развитии синергетики, которая в эпоху антропологического поворота науки предстает как человекомерная научная система. В постнеклассической науке предмет познания все явственнее обретает черты субъектности, человекомерности, а это накладывает печать человекомерности и на те проблемы, которые возникают перед наукой и успешно решаются имеющимися в ее распоряжении средствами – наблюдениями, экспериментами, концепциями, теориями.

Осуществляющийся в конце XIX – начале XX века переход к постнеклассическому типу научной рациональности вновь смещает акценты в диспозиции взаимодействий науки и культуры. Такое смещение обусловлено тем, что в научных концепциях этой эпохи учитываются не только свойства самого объекта, вероятностные тренды его изменения и развития, средства и операции, используемые исследователем для его изучения, но также и ценностно-целевые характеристики деятельности наблюдателя. Если сущность неклассического типа научной рациональности наиболее рельефно проявляется в теоретических построениях квантовой физики и теории относительности, то своеобразие постнеклассического типа научной рациональности отчетливее всего можно выявить в процессе развития физики неравновесных процессов, органично связанной с такими понятиями, как самореализация и диссипативные структуры. Создатель этой теоретической доктрины, лауреат Нобелевской премии Илья Пригожин утверждает, что законы физики от классической динамики до теории относительности и квантовой физики не содержат в себе различия между прошлым и будущим. В той же картине мира, которую предлагает разрабатываемая им теория, «во всех явлениях, с которыми нам приходится иметь дело, будь то явления из области макроскопической физики, химии, биологии, геологии, гуманитарных наук, будущее и прошлое играют различные роли. Существование стрелы времени здесь очевидно»[89]89
  Пригожин И. Стенгерс, И. Время, хаос, квант. К решению парадокса времени. М.: Наука, 2000.


[Закрыть]. Толкование в этой теории стрелы времени как необратимости большинства процессов, протекающих в мире физических, химических, геологических, биологических и социальных процессов, привело к существенному расширению основной концептуальной схемы научного постижения, осмысления и теоретической экспликации окружающей нас действительности. Эта принципиально новая концептуальная установка, как утверждают И. Пригожин и И. Стенгерс, «образует базис для нового научного синтеза, объединяющего свойства микромира и макромира, поскольку она вводит необратимость в фундаментальное описание природ».

Свойства необратимости анализируются И. Пригожиным и И. Стенгерс в широком предметном диапазоне – от образования вихревых движений в жидкости, лазерного излучения, геологических процессов, биологической эволюции, образования нашей Вселенной до возникновения новых идей, понятий, парадигм в процессе развития культуры и науки. Для научного описания и осмысления многообразия исследуемых в данном контексте явлений и событий вводятся новые, часто необычные, непривычные понятия: «чувствительность к начальным условиям», «хаотическая система», «бифуркация», «аттрактор», «фрактал», «неустойчивость» и др. Эта сеть понятий, несущих в себе новое, непредвидимое, подчас парадоксальное содержание неустойчивых состояний в самоорганизующихся системах, позволила сконструировать новую концепцию взаимодействий в неустойчивых системах, в которых действует стрела времени, т. е. необратимость происходящих в них процессах.

Междисциплинарная теория неравновесных фазовых переходов и процессов самоорганизации в физических, химических, геологических, биологических и социальных системах профессором Штутгартского университета (Германия) Германом Хакеном была названа синергетикой. Раскрывая основные принципы и особенности данной теории, ее создатель И. Пригожин подчеркивал не только ее преемственность с квантовой физикой и теорией относительности, но и отличие от них, в некоторых, весьма существенных концептах, в частности, в трактовках пространства и времени. Если для устойчивых динамических систем уравнения движения, а также их решения симметричны во времени, то системы уравнений, применяемые для описания неустойчивых динамических систем, сталкиваются с нарушенной симметрией во времени. «Это нарушение симметрии играет центральную роль в решении парадокса времени: природа менее симметрична, чем можно было бы ожидать, исходя из уравнений классической и квантовой физики». А решение парадокса времени «возможно только потому, что пространство становится «темпорализованным», поскольку прошлое и будущее играют не одну и ту же роль»[90]90
  Интервью с профессором Г. Хакеном. Синергетике 30 лет // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 59.


[Закрыть].

Однако приведенные утверждения вовсе не означают отказа от принципиальных положений квантовой механики. Речь идет о том, чтобы включить эти положения в более обширный синтез в единстве с введением необратимости «стрелы времени» в фундаментальное описание природы. В качестве одного из важнейших постулатов такого рода признается тезис о важной роли наблюдателя и производимых им измерений в постижении сущности микромира. При этом очень высоко оценивается «квантовый парадокс», вводящий субъективный элемент в наше описание природы. Между парадоксом времени и квантовым парадоксом существует тесная аналогия. «Оба парадокса, – утверждают И. Пригожин и И. Стенгерс, – приписывают нам весьма удивительную роль. Человек отвечает и за стрелу времени, и за переход от «квантовой потенциальности» к «квантовой актуальности», т. е. за все особенности, связанные со становлением и событиями в нашем физическом описании»[91]91
  Пригожин И. Стенгерс, И. Время, хаос, квант. К решению парадокса времени. М.: Наука, 2000. С. 148.


[Закрыть].

Тем самым существенно расширяются пределы субъективации изучаемого физического мира, а наука становится человекомерной. И. Пригожин высоко оценивает лейтмотив всей научной жизни Н. Бора, выражаемый в максиме: «Неотделимость проблемы реальности от проблемы человеческого существования». Усиливая этот принцип выводами из своей теории необратимости времени и неустойчивости состояний самоорганизующихся систем, он отмечает: «Научная объективность утрачивает смысл, если она в конечном счете объявляет нашу взаимосвязь с миром чем-то призрачным, низведя ее до уровня «чисто субъективной», «чисто технической» или «чисто инструментальной». Поэтому, делает он вывод, с возникновением и функционированием представлений о стреле времени, необратимости и вероятностях, описываемых ансамблем возможных траекторий, стало достоянием прошлого преклонение перед «идеалом знания, объективность которого устанавливается полным отсутствием какой бы то ни было ссылки на познающего субъекта».

Если в классической науке важную роль играет полное устранение субъекта из научного знания о мире, в неклассической ему отводится роль наблюдателя, то в постнеклассической науке формулируется вывод о человеческой размерности предмета познания, субъект становится сотворцом стрелы времени и необратимости саморазвивающихся систем. А развиваемая в рамках синергетики теория хаоса приводит к тому, что «наши определения порядка и беспорядка включают в себя и культурные суждения и науку». А это означает, что в постнеклассической науке вновь обретает очертания живой реальности знаменитая протагоровская идея: «человек есть мера всех вещей». Сегодня никакие – и самые простые, и самые сложные – представления об окружающем мире не могут существовать без включения человеческих мыслей, ощущений, чувств и действий.

Самая характерная и специфическая особенность современной постнеклассической науки заключается именно в том, что в ней центральное системообразуещее место занимают человекомерные, человекосоотносительные объекты, не только несущие в себе знания об объективной реальности и их значении для жизнедеятельности человека, но и определяющие ведущую миропреобразующую роль самой творческой научной деятельности. В процессе и результате такой деятельности человек (понимаемый как интегральное объединение множества людей) формирует, по утверждения П. Бурдье не только различные социальные поля (поле экономики, поле политики, поле культуры и т. д.) и в совместной деятельности социальными группами и общностями, но и разрабатывает рациональные способы организации и развития общественной жизни, ее столь же рационального преобразования. Особенно важное в этой миропреобразовательной творческой деятельности занимает поле науки, производящее «такой сугубо специфический продукт, как научная истина, которая заключена в особом роде социальных условий производства, а точнее, в определенном состоянии структуры и функционирования научного поля»[92]92
  Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. С. 473.


[Закрыть].

В истолковании П. Бурдье поле науки предстает как система объективных отношений в социальном пространстве, в котором развертывается конкурентная борьба «специфической ставкой в которой является монополия на научный авторитет, определяемый… как социальная власть, или, если угодно, монополия на научную компетенцию, понимаемую как социально признанная за определенным индивидом способность легитимно «т. е. полномочно и авторитетно» говорить и действовать от имени науки»[93]93
  Там же. С.474.


[Закрыть]. Человекоориентированность данного процесса предопределяется тем, что притязания определенного человека-исследователя на завоевание научного авторитета имеет шансы на успех только в том случае, когда эти притязания будут признанными в качестве важных и интересных другими специалистами, работающими в том же сегменте научного пространства. Здесь человекомерность, исходящая от конкретного индивида, синергетическим образом усиливается, превращаясь в коллективное признание коллегами и конкурентами в том же научном поле, т. е. становится сопряженной с генерализованной, коллективной человекосоотнесенностью определенного научного успеха, открытия, теории и т. п. Вследствие этого, отмечает П. Бурдье, «стремления исследователей сосредоточиться на проблемах, которые им представляются самыми важными, объясняются тем, что вклад или открытие в этих вопросах могут в принципе принести более существенную символическую выгоду»[94]94
  Там же. С. 477.


[Закрыть].

Все изложенное позволяет сформулировать, в чем же конкретно состоит человекомерность и человекоориентированность системы науки. Она проявляется, прежде всего, в том, что наука как специфическая сфера человеческой творческой деятельности, направленной на генерирование нового знания и его практическую реализацию своим исходным началом имеет осознание конкретным человеком, исследователем, будь он математиком, физиком, химиком, биологом и т. п., необходимости решения возникшей проблемы, которая ранее не рассматривалась. Человекомерность науки проявляется, во-вторых, в том, что решение возникшей проблемы начинается с возникновения в уме, в интуиции, в воображении конкретного человека первооткрывателя в науке новой, ранее не существовавшей идеи. Человекомерность науки, в-третьих, воплощается в том, что человек, занимающийся научно-исследовательской деятельностью, осуществляет эту деятельность как социальное, т. е. человеконаправленное служение на поприще добывания научной истины, определенное социальными и социокультурными факторами и направленное на разрешение определенных исследовательских проблем, возникающих в процессе формирования и удовлетворения интересов и потребностей человека. Человекоориентированность науки, в-четвертых, обусловлена тем, что исследователь, включенный в научное поле, должен руководствоваться тем, что составляет этос науки, комплекс ее идеалов, правил, ценностей и норм. Человекоориентированность науки, в-пятых, детерминируется обязанностью ученого осуществлять ответственность в двух ее взаимосвязанных формах: а) профессиональной ответственности, заключающейся в неуклонном следовании принципам регулирования отношений и взаимодействий внутри научного сообщества; б) гражданской ответственностью за результаты проводимых исследований и возможные способы практических применений этих результатов во благо или вред отдельному человеку, социальной общности либо обществу в целом.

Конечно, исследователь должен быть свободен в выборе направленности и тематики своей научной работы. Но в то же время ясно, что свобода выбора ученым того или иного направления исследования, темы, задачи, предполагаемого результата фактически ограничена не только познавательными, финансовыми, материально-техническими ресурсами, но и ответственностью за свой выбор перед научным сообществом, перед более широкой социальной общностью – своим народом, страной, потребностями развития науки, образования, культуры, здравоохранения, техники и т. п. Эту идею прекрасно выразил еще первосоздатель философской антропологии Иммануил Кант: «Если существует наука, действительно нужная человеку, – писал он, – то это та, которой я учу – а именно подобающим образом указанное человеку место в мире – и из которой можно научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком»[95]95
  Кант И. Приложение к «Наблюдениям над чувством прекрасного и возвышенного», из посмертного издания рукописей 1764 г. // Сочинения: в 6 т. М.: Мысль, 1964. Т. 2. С. 206.


[Закрыть]. Таким образом, в соответствии с кантовской философской традицией, ученый должен подчиняться в своей деятельности не только свободе выбора научного поиска, но и внешним по отношению к науке детерминантам и нести перед человеком в его родовом смысле (сообществом людей) ответственность как за поиск истины, так и за ее практическое применение. Более того, одна из ответственных задач ученого, особенно работающего в сфере гуманитарных наук, – осуществлять конструирование человека как свободного, нравственного и ответственного гражданина. Во всей многогранной области гуманитарных исследований необходимо иметь в виду, что одним из наиболее существенных компонентов в понимании и толковании принципа человекомерности современной гуманитаристики является теоретический вывод, сформулированный выдающимся русско-американским социологом П. Сорокиным. Он гласит: «Не может быть ни одного исторического факта, который противоречил бы свойствам человека или совершался бы помимо него»[96]96
  Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Изд-во политической литературы, 1992. С. 523.


[Закрыть].

Разумеется, не только гуманитарные науки в процессе своего развития оказывают формирующее воздействие на конструирование человека, обладающего высокими интеллектуальными, нравственными и гражданскими качествами. В менее явной, но не в менее сильной степени содействуют этому естественные и технические науки, своими достижениями формирующие более адекватное развивающемуся человеку в развивающемся мире мировоззрение, понимание места и роли в нем человека, путей и способов практической реализации успехов научных изысканий.

Все изложенное подводит нас к умозаключению, согласно которому одна из самых примечательных особенностей современного научного творчества состоит в том, что наука в различных своих дисциплинарных ракурсах и на различных уровнях своего функционирования – теоретическом, эмпирическом, прикладном – в первом двадцатилетии XXI века становится все более человекомерной. В первую очередь это относится к гуманитарным наукам, хотя, конечно же, охватывает все пласты научного знания, начиная от физики и математики. Ведь по большому счету, гуманитарная наука это наука о человеке и для человека. Сейчас, ориентированная на инновационное развитие экономики и других сфер общества, повышение качества жизни населения начинает осуществляться концепция «Беларусь – 2030». Это не только экономический, но и социально-философский и культурологический проект с длительным горизонтом реализации. Все это актуализирует такое перспективное направление фундаментальных исследований, каковым является всестороннее исследование человека как уникального природно-социального феномена. В исследованиях, осуществляемых в данном направлении научного поиска необходимо использовать в междисциплинарном теоретическом синтезе как классические, давно сформулированные научные принципы, методы, приемы, так и новейшие постнеклассические подходы. Среди них особенно интересны с точки зрения фундаментальных исследований синергетический постулат нелинейности, бифуркационности развития всего окружающего мира со стремительно двигающейся стрелой времени, означающей необратимость происходящих процессов, в том числе и в человеческой жизнедеятельности, сформулированный И. Пригожиным, а также космологический антропный принцип, разработанный выдающимся космологом С. Хокингом, утверждающий, что все многообразие изменений и развития в доступной нашему наблюдению Вселенной происходит в направлении к созданию условий для возникновения жизни и становления ее венца – человека. С полным основанием к их числу следует добавить также возникшую на исходе XX столетия физико-космологическую теорию струн и современную генетику, в первую очередь ее новейшее, быстро развивающееся направление – геогеномику Характерно, что всемирно известный журнал «Сайнс» в опубликованном им списке самых замечательных топ-проектов последнего времени назвал семь научных открытий, связанных с биотехнологиями и проблемами человека. Все это свидетельствует, что наука в наше время все более становится постнеклассической и человекомерной.

Человеческий капитал в наиболее обобщенном определении представляет собой интенсивный производительный фактор развития экономики, включающий образованную часть трудовых ресурсов, эффективную деятельность интеллектуального и управленческого труда, рост производительности труда, развитие предприимчивости, возрастание объема вложений в развитие здравоохранения, науки, повышение качества жизни и безопасности людей. Он составляет фундамент роста ВВП в органическом его соединении с инновациями и высокими технологиями, информационным обеспечением производства в современных условиях. Основную долю инвестиций в человеческий капитал осуществляет государство, в чем и проявляется одна из важнейших функций государственного регулирования экономики.

Усиление воздействия различных отраслей науки, прежде всего социально-гуманитарных наук, на развитие человеческого капитала, должно быть сфокусировано, в первую очередь, на создание человеческого потенциала, благоприятного для модернизации не только экономики, но и других сфер жизнедеятельности общества. А это предполагает формирование личности, способной не только воспринять во всей полноте все вызовы модернизации, но и суметь найти на них адекватные и эффективные ответы.

В этом контексте в развитии разнообразных модернизационных процессов существенно возрастает значимость интеллектуального капитала. Он включает в себя знания, навыки и осмысление производственного опыта конкретных людей, а также нематериальные активы: патенты, базы данных, программное обеспечение, которые используются для повышения производительности труда, максимизации прибыли и других экономических результатов.

Все эти особенности интегрируются применительно к конкретной стране в понятии «национальный человеческий капитал». Национальный человеческий капитал – это человеческий капитал страны, составляющий основную часть ее национального богатства и главный фактор развития ее экономики, а также осуществляющейся в ней комплексной модернизации.

При таком понимании становится ясно, что комплексное социально-экономическое, политологическое, социально-психологическое и культурологическое исследование названных особенностей приобретает высокую степень актуальности для увеличения вклада социально-гуманитарных наук в повышение модернизационного потенциала страны во всем многообразии его сегментов.

Важность таких комплексных исследований, объединяющих усилия экономистов, социологов, психологов, политологов, правоведов, философов, заключается в том, что ключом к пониманию социальных механизмов модернизационных изменений трендов общественного развития является учет возрастающей роли в нем национального человеческого капитала. На основе обобщения результатов таких исследований в междисциплинарном теоретическом синтезе должны быть научно разработаны обоснованные рекомендации, направленные на обеспечение инновационной модернизации экономики и социально-политической системы Беларуси.

Тесно связано с этим и второе перспективное направление развития комплекса социально-гуманитарных наук, которое бы гораздо больше уделяло внимания не столько количественным, сколько качественным показателям экономического роста и модернизационных трансформаций. Чаще всего важнейшим показателем экономического благополучия страны считается рост валового национального продукта (ВВП), включая также и расчет ВВП на душу населения. Это, разумеется, вполне оправдано и правильно. Однако при концентрации внимания только на количественных показателях ВВП не находят отражения и осмысления так называемые экстерналии качественного характера, которые в дальнейшем обеспечивают повышение благосостояния и качества жизни людей, например, динамика доходов населения и инфляционных процессов, улучшение здоровья, образования, сокращение преступности, совершенствование безопасности граждан, улучшение экологических условий жизнедеятельности человека.