Текст книги "Навигатор из Нерюнгри"

Она встала, легко дотронулась до плеча айтишника:

– Спасибо за заботу. Это ведь всего одна ночная вахта в неделю. Пойду я. Вась, ты, кстати, обещал настройки поменять, чтобы все видели фарватер Флиппера.

Крыж задумчиво вздохнул. Кивнул, мол сделаю.

Она выскользнула из рубки.

– Сделаем так: ночную вахту сократим на треть. С двадцати тридцати до двух тридцати. Потом меняемся.

Василевс покачал головой:

– Зачем ты вообще полез в график дежурств, мы и с Авдеевым прекрасно бы друг друга подменяли по ночам.

– Авдеев – тоже навигатор. На нём стандартные лоции, аварийные маневры и вооружение. Он единственный из нашей тройки навигаторов точно знает, чем манёвр уклонения отличается от движения на марше и какое значение дифферента является критическим.

– Да у нас у каждого ответственный участок!

– Вот именно. Поэтому вахту будем нести равномерно. Точка. И кстати, Ульяна права, нам надо настройки её кресла поменять. Давай, после ужина займемся.

2

Проходя мимо кают-компании в сторону камер гиперсна, Ульяна услышала крики и возбужденные голоса из камбуза. Остановившись посреди коридора, услышала:

– Это нужно распределить в хранилище пятнадцать, – Наташа, кажется, пыталась доказать очевидное.

– У них одинаковый температурный режим с фиролами, зато не придется включать два дополнительных холодильника, а это экономия энергии.

– Оно не вместится!

– Вместится, если ставить не друг на друга, а боком.

– Так прольется-же!

– Да ничего не прольется, все герметично закрыто!

Ульяна сделала шаг, чтобы прекратить перепалку, но передумала. Покачав головой, двинула в сторону медблока.

⁂

Камеры гиперсна – это объемные саркофаги, рассчитанные на каждого члена экипажа в отдельности. Светло-серые бока, серебристые вставки креплений, сенсорный дисплей. Каждая камера отгорожена от остальных непрозрачной ширмой.

Ульяна подошла к своей камере, маркированной знаком омикрон.

Поправив ширму, сняла с себя комбинезон, перехватила пальцами шею, устало помассировав. Приложила ладонь к дисплею – крышка с тихим шелестом отъехала в сторону.

– Добро пожаловать, капитан, – механический голос. – Займите удобное положение. На какое время распределить программу гиперсна?

– Привет. На два часа.

Она забралась внутрь, вытянула ноги. Укрылась тонким дендрогалевым одеялом, легким, как перо полярной совы, и теплым. Крышка медленно закрылась, ионизированный воздух зашипел из фильтров, двустороннее стекло потемнело, окутав девушку полумраком и приятной свежестью.

Глубоко вздохнув, она заснула.

Кажется, ей приснилось, что открылись двустворчатые двери медблока, пропуская внутрь высокую фигуру в белой форме с эмблемой ДНК на груди. Металлический голос приглушенно отозвался:

– Добрый вечер, Артём Геннадьевич. Плановая калибровка камер гиперсна и лианиновых капсул завершена. Капитан корабля проходит первую фазу сна в саркофаге номер один.

Артём встал в проходе, между клапанами ширмы. Подошел ближе, проверил данные на сенсорном дисплее.

Устало опустился на круглый табурет на колесиках. Отсюда было особенно хорошо видно, как она засыпает: с лица, словно вуаль, слетела усталость и тревога, разгладилась тонкая складка на переносице, уголки губ приподнялись в полуулыбке, грудь свободно вздохнула.

Дверь тихо прошелестела, на пороге медлаборатории появился Вася Крыж. Подошел к другу, понимающе положил руку на плечо:

– Что, Паук, спёкся?

– Угу, – без обиняков отозвался Артем и вздохнул.

Крыж придвинул еще один табурет, устроился напротив:

– И чего планируешь делать?

Пауков медленно пожал плечами и покачал головой:

– Без понятия.

3

Странное ощущение – оказаться одной на огромном корабле, услышать дыхание гравикомпенсаторов, приглушенное урчание систем очистки, равномерный писк оборудования. Ульяна выскользнула из рубки, неторопливо прошлась до кают-компании. Она поглаживала шершавую дендрогалевую обшивку корабля, замечая, как от прикосновения та изменяет оттенок.

В кают-компании задержалась на том месте, где всего несколько часов назад состоялся странный разговор с Пауковым. Девушка украдкой улыбнулась, прикусила губу. Глаза нашли дверь его каюты. Постояв несколько минут в задумчивости под серебристыми плафонами, она направилась в информаторий.

Следом за ней автоматика приглушала свет, оставляя глухой полумрак за спиной, от чего казалось, что идет она по бесконечному коридору, окруженная единственным во вселенной другом – солнечным светом.

Информаторий – портативная библиотека и информационный центр – располагался рядом с ай-ти зоной. Белоснежные стены, яркий свет. Прохладный, пахнущий цветами воздух. От пола до потолка – полукруглые тумбы с узкими прорезями ячеек для креопластин. Под каждой – порядковый номер, как в библиотеке. Ульяна подошла к загрузочному компьютеру, активировала, набрав номер своего личного дела.

Бесцветный экран моргнул, выпустив на поверхность аккуратную стайку цифр: сто семьдесят пять миллионов документов по тематике учебная литература, пятьсот восемьдесят девять миллионов сохраненных копий научных трудов. Йотобайты информации.

Девушка сдвинула джойстик на вкладку «другое». Дальше в строке ввода набрала: «Ульяна Аркадьевна Рогова, личное дело 2118-омикрон-сигма-2». Пальцы замерли над сенсорной клавиатурой. Опустились на красной кнопке «выгрузить».

Экран окрасился оранжево-красным: «Информация закрыта».

– Что? – девушка не поверила собственным глазам, повторно сделала запрос и снова получила отказ. – Да что за ерунда!

Прокрутив таблицу вниз, нашла кнопку «основание». Сердце пропустило удар, кровь отхлынула от лица, пальцы похолодели, замерли в нерешительности. В бледно-красном окне значилось: «Запрет допуска. Приказ 15/165-лс, дата 15 июля 2018 года. Подпись ответственного лица: Пауков А.Г.».

– Артём?! Какого беса?

Через поисковик она нашла личные дела Наташи и Кирилла – открылись без проблем. Оказалось, что Наташа изначально подбиралась по психотипу и параметрам нейроактивности как дублёр её, Ульяны. Им предназначено оказаться в одном экипаже. Сложнее дело оказалось с Кириллом – оказалось, что в конце прошлого семестра тот подавал рапорт о переводе на факультет биогенной инженерии и программирования. После личной беседы с директором Академии, рапорт отозвал.

Двери тихо прошелестели, распахиваясь – в информаторий проскользнула Наташа.

– Ты чего не спишь? – Ульяна быстро свернула файл с личным делом Авдеева.

– Тебя искала, – подруга присела на низкий диванчик в центре зала, подобрала под себя ноги.

Она была в белом костюме. Такие висели в шкафу каждого из них, мягкое дендрогалевое полотно без специальной защитной обработки на ощупь оказалось похоже на тонкий флис. Наташа выглядела встревоженной.

– Ты чего? Что случилось?

Подруга бросила виноватый взгляд, насупилась:

– Мне плохо здесь, Ульян… Будто я чужую жизнь на себя примеряю. Я домой хочу. Чтоб в кафе с подружками ходить, в любимый магазинчик за распродажными шмотками, – она шмыгнула носом. – От меня здесь ничего не зависит. Я – просто твоя тень. Не могу делать даже десятой доли того, что доступно тебе. «Ульяна устала, Наталья, принимай борт», – умело передразнила она интонацию Паукова.

Ульяна вздохнула, села рядом.

– Что, уговаривать будешь? Убеждать, что мне все показалось? – в голосе Наташа послышалась враждебность.

Ульяна покачала головой:

– Нет, не буду. Подсела к тебе, чтобы сказать, что у меня всё наоборот. Что самое страшное для меня сейчас – лишиться всего этого: звёзд, дыхания космических лучей, урчания гравикомпенсаторов Флиппера. И оказаться в родительской трёшке на Крайнем Севере. Ходить с подружками в кафе, ждать распродаж, чтоб прикупить понравившиеся шмотки, – она смотрела перед собой, готовая расписаться под каждым словом.

Наташа молчала.

– Знаешь, нам подарили возможность увидеть целый мир. И я не хочу снова оказаться в лачуге, – Ульяна задумалась и неожиданно сменила тему разговора. – А ты какую музыку слушаешь? Я ни разу не слышала, чтобы ты что-то мурлыкала себе под нос.

– Не знаю, всякую. Наверно, я еще не определилась, – Наташа рассеянно пожала плечами и отвернулась.

– «Арию» слушала когда-нибудь? – подруга неохотно кивнула. – Ну, вот у них есть песня «Точка невозврата» и в ней слова такие… Сейчас, вспомню… «Есть точка невозврата из мечты, и мы с тобой смогли её пройти». Ты понимаешь, это ведь про нас с тобой. Про Тимку, Крыжа, про Артёма.

– Вы просто здесь на своём месте. А мне кажется, что зачисление меня в Академию – нелепая случайность.

– То, что меняет нашу жизнь, не может быть случайностью. Это провидение, – Ульяна повернулась к подруге. – Ты сама назначила себе роль второго плана и сейчас ещё и принялась жалеть себя.

– Ульян…

– Погоди. Ты говоришь, что тяготишься нахождением в тени. Но мы все находимся в чьей-то тени, разве нет? И каждый, при этим, занимает своё место. В экипаже три навигатора. Три. И убери одного – экипаж окажется неполноценным.

– Я не понимаю, как ты управляешь Флиппером. Я боюсь его, – шепотом призналась Наташа, губы её дрожали, по лицу пошли красноватые пятна.

– Ты думаешь, я понимаю? Но мне отступать некуда. И тебе – некуда. Ты только думаешь, что есть. Это небо, эти звезды будут тебе сниться. Всегда.

Наташа всхлипнула, склонила голову на плечо подруги:

– Домой хочу.

– И я – ужасно. Не представляю, что сейчас чувствуют родители, мама… Короткое СМС, что всё в порядке – разве может оно успокоить?

Наташа шмыгнула носом:

– Я узнавала. Родителям отправляют копию приказа о зачислении в ВУЗ, ну, какой-то из земных. И выдержку из положения когда можно будет посетить курсанта. Формально мы числимся в земных ВУЗах. В нашем случае – Можайка. Через месяц нас должны на побывку отпустить.

– Откуда знаешь? Кир сказал?

Подруга кивнула. Ульяна крепче обняла её за плечи, прошептала:

– Вот начнется завтра новый день, Пауков опять будет измываться над нами на тренировке, потом поспим на его диагностике и начнём заниматься. Пауков проболтался, что готов помочь и лекция про Флиппера – только начало. Я как раз собиралась подыскать нам программу занятий. А, может быть, этим займешься ты? – Ульяна развернула к себе подругу, заглянула в глаза. – И потом, вспомни, что ты собиралась быть психологом. У нас гигантская библиотека, лаборатория. Ты оказалась в команде с Пауковым, а он – голова. Хоть и жутко вредная. Используй этот шанс, создай что-то, что никто до тебя не делал. Создай свою научную концепцию!

Наташа тихо улыбнулась, присмотрелась к оживившейся подруге, её разгоряченным щекам, блеску в бирюзовых глазах.

– Он тебе нравится, да?

Ульяну словно ушатом ледяной воды окатило:

– Кто?

– Артём.

– С чего ты взяла?

Девушка не выдержала испытующего взгляда, отвела глаза, голос задрожал, руки оказались лишней частью тела. Ульяна внезапно ощутила, что совсем не знает, куда их деть. Почесала нос.

– Второй раз тебя о нём спрашиваю, оба раза ты сразу хватаешься за кончик носа. И почти каждая твоя идея заканчивается мыслью о Паукове. Не заметила?

– И что это означает?

– Это означает, что он тебя заставляет волноваться, – Наташа отвела взгляд. – Ладно, не хочешь – не говори.

– Я не знаю, что о нём сказать… Вернее, нет, не так. Ты права – он меня волнует. Волнует так, что я забываю, что хотела сказать, если встречаюсь с ним взглядом. Словно в прорубь с головой ныряю. И под кожу иглами – жар.

Ульяна вспомнила его глаза сегодня, так близко, что ближе уже нельзя. Ближе – катастрофа. Рука ещё помнила его прикосновение, импульсивное, пугающее. «Я боюсь, что не смогу остановиться». И ледяная стена между ними. Только теперь Ульяне – она понимала отчетливо – надо туда, за стену. Там, где жаркий взгляд и порывистое дыхание.

Она вздохнула.

Узкая ладошка Наташи легла поверх её:

– По-моему, подруга, ты просто влюбилась.

4

Ульяна вернулась в рубку.

Едва гермопереборка захлопнулась за ней, металлический голос поприветствовал:

– Доброй ночи, капитан. Полёт совершается по заданной траектории, маршевые двигатели работают в штатном режиме, внутреннее гравитационное поле соответствует нормативу. Запас энергии – девяносто пять процентов. Через пятнадцать минут корабль войдет в зону квантовой флуктуации, рекомендуется активировать квантовый генератор. Исполнять?

– Да, Флиппер, действуй.

Девушка забралась в навигационное кресло. Чёрные экраны транслировали загруженные Кириллом лоции. Ульяна увеличила разрешение, приблизила пятно. Отмеченный синим фарватер шёл прямо к нему, зелёный – упорно предлагал обогнуть. Девушка наблюдала, сравнивала показатели. В определённый момент, когда до квантовой флуктуации осталось всего несколько минут, стандартный курс окрасился красным, сработала система оповещения об аварии – на табло выскочила бегущая строка «Внимание, выход из строя навигационного оборудования». Пронзительно запищал пульт Кирилла Авдеева.

Ульяна ловко выключила звуковой сигнал, чтобы не разбудить команду, перевела судно на ручное управление. После того, как им удалось ускользнуть от креонидянского линкора через тёмную материю. Она точно знала, что Флипперу ничего не угрожает. Но нужно было проверить кое-что. Кое-что, что, возможно, однажды спасет им жизнь.

– Ну, что, товарищ младший научный сотрудник лаборатории генной инженерии и программирования, – обратилась она сама к себе, – даёшь крутой отчёт шефу?

Она повела корабль в тёмное пятно, ориентируясь по гравитационной стяжке, видимой только Флиппером, но не отключая и стандартные лоции. Система фиксировала потерю ориентиров, отчаянно мигала и призывала вернуться на заданный курс.

Ульяна вывела корабль из аномалии, вернув его на прежний маршрут. Аварийные сигналы померкли, окрасившись привычно-зелёным.

– Значит, потеря навигационных ориентиров, – задумчиво проговорила девушка, снимая височные диски. – Ну, что ж, так и запишем. Для Кромлеха наши лоции – верная погибель экипажа. Во всяком случае, они так думают.

Пискнул сигнал внутренней связи, девушка бросила взгляд на креоник, сердце оборвалось: Артём.

«Ты в рубке?»

«Да».

«Встречай».

Ульяна заготовила тираду на счёт засекреченного личного дела, почувствовав острое желание поскандалить.

Но через несколько минут Пауков появился на пороге вместе с Васей Крыжем – оба взлохмаченные, без кителей, с довольными ухмылками и мальчишеским азартом в глазах. В руках Василевса – здоровый и, судя по взбугрившимся под белой форменной футболкой бицепсам, тяжелый контейнер с синей эмблемой-ДНК на крышке.

– Улька, скажи: «Вы гении»! – возвестил сияющий Крыж.

– Вы гении, – Ульяна опустила кронштейн вниз, развернула кресло к ребятам, с интересом разглядывая изобретение. – Теперь хочу узнать причину нарушения режима дня старпомом совместно – внимание! – с медиком и руководителем проекта.

Она, пряча улыбку, с вызовом скрестила руки на груди и вздёрнула подбородок.

Крыж поставил рядом со своим рабочим местом контейнер и развёл руки:

– Выполняем твой приказ, капитан, меняем настройку системы управления «Фокусом» со стандартной на феерическую.

Артём, искоса поглядывал на них, усмехаясь уголками губ. Опустился на колени открыть ящик под центральным пультом управления. Ульяна заглянула через его плечо, окатив юношу волной ярко-рыжих волос, опалив ароматом лета.

Артём нахмурился, покосился на рыжую прядь:

– Вот сейчас твои локоны попадут на контакты, застрянут и придется их выстригать или замкнёт что-нибудь.

Ульяна торопливо собрала волосы в тугой хвост, засунула свободный конец за пазуху, под комбинезон.

Пауков удовлетворённо пробормотал:

– Вот то-то же.

Василий обернулся к Ульяне:

– Сейчас мы тут пошаманим, потом тебя позовем, лады?

– А мне можно остаться?

Артём посмотрел на неё с удивлением:

– Уверена? Как бы… ничего интересного.

– Но я ведь младший научный сотрудник…

Парни переглянулись:

– Ну, занимай место в зрительном зале, младший научный сотрудник, – Артём кивнул на свободное кресло, которое теперь занимал Тимофей, и отвернулся.

– А что мы делать будем?

– Мы? – Василевс отсоединял лианиновые провода от её кресла и соединял их аккуратными, строго маркированными пучками. – Паук, все хотят примазаться к нашей славе…

– И не говори, – вздохнул Артём и выдвинул на середину рубки узел ввода – клубок маркерованных кабелей, системные блоки с мигающими на разные лады дисплеями, соединенными в одну громоздкую конструкцию. Последовательно отключил штекеры малинового цвета.

Стоило ему это сделать, как лианиновое полотно на её кресле стало съеживаться на глазах, иссыхать, пока не стало тонким и хрупким, как высохшая яичная скорлупа.

Ульяна ахнула:

– Что это с ним?

– Деактивация, – небрежно пояснил Пауков и, подцепив ножом край, легко снял его словно банановую кожуру. Ульяна, округлив глаза и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, пялилась на то, что оказалось под ним: белёсые провода, словно оголенные жилы, красновато-розовая ткань подклада сочилась чем-то густым, липким и красным?

– Это, что, кровь?!

– Протоплазма… Ну, вроде крови, да, – Артём рассеянно ответил, не отвлекаясь от монитора – стоя у своего пульта, он выгружал расчеты из креоника и одновременно формировал дополнительные коды.

Глаза Ульяны округлились ещё больше, она нервно сглотнула:

– Так ему же, наверное, больно?!

Пальцы Артёма замерли над клавиатурой. Он посмотрел на неё задумчиво, распрямился:

– Тебе медикаментозную анестезию делали когда-нибудь? Ну зубы же лечили? – девушка неуверенно кивнула, в глазах по-прежнему застыл ужас. – Мы же отключили его от нейросети, что-то типа анестезии сделали. Он ничего не чувствует, – Артём вернулся к работе. – Может, погуляешь, всё-таки?

Вместо ответа Ульяна устроилась на полу, подобрав под себя ноги.

– А что, мы будем видеть фарватер Флиппера и стандартные лоции одновременно? – не унималась она, вспоминая только что поведенный эксперимент.

Василий сунул ей в руки моток лианина толщиной с бельевую верёвку.

– На, займись делом, подержи пока… Более того, мы с Тёмычем поменяли тебе функционал ради такого дела. Теперь ты, – он замолчал, сосредоточенно соединяя конец кабеля с зажимом, – теперь ты будешь видеть маршрут с обзором в триста шестьдесят градусов, и все данные с экранов, и нас, – он изогнул бровь, – при желании, само собой.

– И слепнуть не буду после снятия височных дисков?

– Не будешь, – Артём подошел сзади, мягко забрал из рук моток лианина. – Я всё. Тебе помочь?

Василий отрицательно мотнул головой, закрепляя последний штекер.

Ребята открыли контейнер – в нём оказалась заполненная мутной жидкостью масса, белёсая, больше похожая на плесень. От неё остро пахло просроченным сыром. Ульяна наморщила нос. В торцах контейнера она заметила два круглых отверстия, плотно закрытых акриловыми крышками.

Артём, присев на корточки, выкрутил одну из них – под ней оказался узел ввода с десятком разъемов, подсоединил толстый многожильный кабель из блока управления кораблем. Потом проделал то же самое с другой стороны.

– А это что такое? – шёпотом спросила Ульяна.

– Геномный ретранслятор, – отозвался Пауков.

Девушка многозначительно подняла брови:

– И что он делает?

– В него занесены твои персональные параметры из системы плюс данные последней диагностики, плюс прогнозирование.

– А что, для этого никакого… генетического материала с меня забирать не надо?

Вася Крыж вздохнул:

– Да-а, согласен, Пауков уже не тот. В прежние-то времена взял бы твоей кровушки для загрузки ДНК-параметров…

Артём глянул на друга – тот тут же невозмутимо уткнулся в монитор. Ульяна замерла:

– Так что, кровь всё-таки надо? Если надо – берите, – она протянула руку ладонью вверх.

– Да брешет он, – обреченно махнул рукой Артём.

– Я не брешу, я творчески привираю, чтобы дама не заскучала.

Артем покосился на Ульяну, проворчал:

– Дама сама захотела скучать.

5

Василевс плюхнулся в своё кресло, пододвинул консоль, активировал экраны.

– Та-акс, приступим.

Он размял пальцы и набросился на клавиши. Сенсорные блоки чутко реагировали на его прикосновения. Его взгляд стал цепким, внимательным.

– Запускаю алгоритм двадцать один. Редактор кода активен, сканирование системы пятнадцать процентов, ошибок не выявлено.

Артём подсел к своему пульту. Крыж сосредоточенно следил за жёлтой шкалой загрузки, поглядывал на соседний монитор, где, словно стая бешеных жуков, роились разноцветные цифры, буквы и символы. Длинные пальцы порхали над клавиатурой, уверенно набирая нужные сочетания. Ульяна восхищенно следила за вечным балагуром и шутником, явно созданным для вот этого самого пульта и этой работы.

– Семьдесят пять процентов. Ошибок не обнаружено. Идём дальше. Что у нас с ретранслятором?

– Готовность семьдесят процентов.

– Отстаёшь, – озабоченно предупредил Василевс.

Артём наклонился и подсоединил к контейнеру моноблок, на экране высветилась круговая диаграмма с бегающем по окружности динозавриком.

– Успеем, – он набрал цифровую комбинацию, и динозаврик забегал быстрее, шкала загрузки ускорилась. – Ну вот. Ещё кто кого догонять будет…

– Фигня вопрос, – Крыж расправил богатырские плечи. – У меня уже девяносто восемь.

Он не договорил: правый экран выплюнул строку ярко-красного цвета.

– Ч-чёрт. Ошибка линкера.

Экран на моноблоке Паукова, подхватив тревогу Василия, тоже стал красным, а динозаврик испуганно замер, смешно клацая клыкастой пастью. Генетик выдернул из ретранслятора один из кабелей, монитор тоскливо замер.

Один за другим включались рабочие мониторы экипажа и тут же окрашивались алым.

– Сбой связи, – металлический голос под потолком рубки спокойно сообщил о проблеме.

– Да знаю я, – Вася хмурился, тихо ругался себе под нос.

Артём не мешал ему. И своих забот хватало: жидкость в геномном ретрансляторе стала молочно-белой, на поверхности мелькали зеленовато-синие искры, словно миниатюрная копия северного сияния.

Включилось аварийное освещение, окрасив лица ребят в тревожно-красные тона.

– Потеря управления. Внимание, потеря управления, – металлический голос настойчиво требовал действий.

Ульяна вжала голову в плечи.

– Снижение мощности гравикомпенсаторов, – сыпала сообщениями система.

Ульяна уже и так поняла, что с этим проблема. Её подхватило, приподняв над креслом на несколько сантиметров. Жидкость из контейнера собралась выпрыгнуть на свободу.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – ругался Вася, его пальцы летали над клавиатурой быстрее молнии.

Ульяна привстала:

– Что делать?

Пауков посмотрел на неё как на приведение:

– Твоё кресло отключено…

Он не договорил: девушка бросилась на место Наташи, неработающие антигравы сделали её тело легким, как перо. Быстро соединяясь с Флиппером, услышала:

– Ульяна, система не работает, нет связи с кораблем! – голос Паукова долетал, словно сквозь толщу воды.

Девушка упрямо повела плечом. Она чувствовала, как Флиппер растерян, даже напуган. Продолжая движение по заложенной траектории, он неловко смещался на понятный ему фарватер. Ульяна попробовала его затормозить – в прошлый раз скольжение по гравитационной стяжке оказалось на сверхсветовых скоростях и сейчас неконтролируемое движение внутри темной материи могло выбросить их неизвестно куда, в соседнюю галактику.

В ушах – шум. Боль в барабанных перепонках мешала соображать. Попытка активировать маневровые провалилась: «Фокус» её не слышал.

Девушка прислушалась к четкому, как пульс, ритму генераторов и ядерного реактора – сердца фрегата. Звук равномерно перескакивал с одной тональности на другую.

Раз-два-три. Хлопок. Раз-два-три. Хлопок.

Ульяна расслабилась, отдаваясь ритму, подхватывая его. Опора за спиной исчезла. Она словно погрузилась в глубокое чёрное озеро, вспоминая, что в нём нет дна и погружение может длиться вечно.

Раз-два-три. Хлопок. Раз-два-три. Хлопок.

Она стала раскачиваться в такт. Музыка становилась все четче. Пульсация – ярче. Девушка почувствовала, как она проникла сквозь кожу, взбудоражила кровь. В темноте вокруг появились краски, уводя её от слепоты.

Корабль медленно кружился на прежнем курсе, реагируя на дыхание рыжеволосого навигатора.