Текст книги "Тайный заговор"

– Ну что ж, здесь напрашивается только один вывод, – сказал Зюдов. – Фотография далеко не так безобидна, как кажется на первый взгляд. И вот еще что. – Зюдов ткнул пальцем на печать на обратной стороне фотографии. – Вы это видели?

– Да, конечно.

– И что? Вы уже что-то предпринимали?

– Как вы себе это представляете? Этой фотографии по меньшей мере лет сорок.

– Хорошо, я признаю, что шансы разведать что-либо ничтожно малы. Но утопающий хватается за соломинку.

Зюдов набрал номер справочной и спросил о фотографе Гамбере в Венеции.

Ответ пришел быстро и прозвучал довольно отрезвляюще: предприниматель с такой фамилией в Венеции не зарегистрирован.

– И все же попытаться стоило, – упрямо произнес Андреас фон Зюдов и вернул фотографию Бродке.

Глава 16

Вечером следующего дня государственный секретарь Ватикана кардинал Смоленски позвонил по телефону Альберто Фазолино.

– Асмодей – Молоху.

– Молох слушает, ваше преосвященство!

– Оставьте это, черт бы вас побрал!

– Прошу прощения.

Резким голосом, в свойственной ему одному манере кардинал прогромыхал:

– Надеюсь, вы не включили в очередной раз магнитофон, Молох?

– Нет. Клянусь всеми святыми, Асмодей!

– Святых тоже оставьте в покое. Разговор записывается?

– Нет. Клянусь всеми… Клянусь.

– Хорошо. Слушайте внимательно. Этот Бродка не успокаивается. Наоборот, надвигается опасность, что он нас раскроет. Бродка нашел даже этого проклятого монаха с Кампо Санто Тевтонико, а тому, похоже, совсем нечего было делать, кроме как рассказать немцу, что там происходило.

– Вы полагаете, Бродка был в Сан-Заккарии? Как так вышло? Как он нашел этого монаха?

– Для меня это тоже загадка. В любом случае он появился в Сан-Заккарии с каким-то мужчиной. Я предполагаю, что это был тот самый репортер из «Мессаггеро», Зюдов, с которым уже давно возится Бродка. Оба они говорили с монахом. Ну а то, что речь при этом шла не о Священном Писании, я полагаю, вы догадываетесь.

– Итак, Бродка снова в Италии?

– А вы как думали, Молох?

– В Германии.

– Вы – дурак, Молох. Я думаю, Бродка вообще не покидал Италию. Он обвел нас вокруг пальца. Вместе со своей любовницей он живет в доме на озере Неми.

– Откуда вы знаете об этом?

– От полиции.

– От полиции?

– Бродка заявил в управлении полиции, что вместе с репортером из «Мессаггеро» наблюдал процесс передачи фальшивых денег Мейнарди Титусом.

– Боже мой!

– Об этом мне сказал начальник полиции Коллучи.

– Катастрофа!

– Могла бы быть катастрофа. Однако, как вам известно, мы платим Коллучи. Он заверил меня, что оттянет дело. Кстати, в ближайшие дни вас будут допрашивать. К тому моменту Титус должен исчезнуть. Вы понимаете? Посадите его в самолет и отправьте в Индию или Австралию. Я не хочу больше видеть этого парня. Что касается вас, то вы ничего не знаете.

– Понял, Асмодей.

– И еще кое-что.

– Да?

– Найдите киллера.

– Ваше преосвященство!

– Цена роли не играет. Мне нужна чистая работа. Никаких следов! Вы понимаете?

– Конечно, Асмодей. А кто цель?

– Александр Бродка.

– Асмодей!

– Оставьте это, Молох!

– Разве вы не говорили, что Бродка не должен умереть?

– Это было четыре месяца назад. Я думал, мы сможем урезонить его иным способом. Признаюсь, я ошибся. Мы уже вынуждены обороняться. До операции «Urbi et orbi» осталось меньше двух недель. До тех пор Бродка должен выйти из строя. Я не хочу, чтобы в последний миг все пошло наперекосяк.

– Если я правильно понимаю, Асмодей, все должно произойти очень быстро.

– Именно. Чем скорее, тем лучше.

– Это не так-то просто. Настоящие профессионалы, занимающиеся этим, не только дорого стоят, но и действуют очень медленно и осмотрительно, чтобы избежать какого-либо риска. Дешевый мафиози, которого потом поймают и который выдаст заказчика, только чтобы спасти свою шкуру, нам не подходит.

– Конечно, не подходит. Поэтому я и обратился к вам, Молох. Вы справитесь. И, как уже говорилось, деньги играют при этом самую последнюю роль. Laudetur.

– Laudetur, – покорно ответил Альберто Фазолино.

Но государственный секретарь Смоленски уже повесил трубку.

Над озером Неми сгустились сумерки, от воды на склоны подул прохладный бриз. Бродка расположился на. террасе дома, поставив перед собой трепещущую свечу в садовом подсвечнике и бокал красного вина. Он размышлял.

Он не мог отогнать от себя мысль о том, что Жюльетт все еще обманывала его с этим latin lover'ом. Сам он хранил Жюльетт верность с того самого неудавшегося похождения в Вене, а потому испытывал бессильную ярость и желание отплатить ей. Единственное, что радовало Александра, – это ее реакция во время их встречи в Мюнхене на его показное равнодушие. На самом же деле он готов был растерзать этого молодого нахала.

Как вести себя с Жюльетт, если она все-таки вернется к нему? Отважится ли она на это вообще? И что сказать, если она ему позвонит?

Когда зазвонил телефон, древний аппарат почти исторического значения, Бродка вскочил. Он думал, что это была Жюльетт, которая решила попросить прощения, поэтому не торопился снимать трубку. Ему не хотелось вступать сейчас в продолжительные дискуссии или мириться. Тем более по телефону.

Аппарат смолк. Бродка перевел дух. Когда через несколько секунд телефон зазвонил снова, он поднял трубку и грубо представился.

– Бродка!

– Что-то произошло? – спросил Зюдов.

– Ах, это вы, – смутившись, сказал Бродка.

– Очевидно, вы ожидали кого-нибудь другого. Извините, я только хотел сообщить, что доктор Леончино вытащил беднягу Мейнарди из тюрьмы. Старый смотритель свободен.

Бродка и не думал, что адвокат справится настолько быстро.

– Очень рад это слышать, – честно признался он. – Остается надеяться, что мы поступили правильно. Тот, кто взрывает картины Леонардо, не остановится и перед тем, чтобы убить старика, особенно если речь идет о сокрытии грязных делишек.

– Да. Но мы и раньше об этом знали, – ответил Зюдов. – Честно говоря, я звоню затем… Как вы отнесетесь к тому, если завтра мы слетаем в Венецию? По поводу фотографии.

Бродка задумался. Он был настроен скептически относительно того, что тщательное расследование может принести пользу, но все же ответил:

– Хорошо, если вы уверены, что это даст какие-нибудь результаты.

– Это ведь единственная имеющаяся у нас зацепка. Кроме того, к вечеру мы вернемся.

Поразмыслив, Бродка согласился.

Едва он положил трубку, как услышал, что возле дома кто-то хлопнул дверью автомобиля. Он выглянул наружу и в свете фонаря разглядел графиню Маффай. Рядом с ней была собака, довольно большая.

– Я помешала вам отдыхать? Мне очень жаль! – крикнула она издалека. Женщина была обвешана сумками и пакетами. Бродка вышел ей навстречу, чтобы помочь донести покупки. Собака зарычала, однако вскоре признала в нем друга.

– Вовсе вы не помешали, – приветливо ответил Бродка. – Я один, и любой неожиданный звук слышу очень чутко.

Графиня поблагодарила Бродку за помощь. Пока они шли к дому, она принялась объяснять причину своего приезда.

– Знаете, – сказала Мирандолина, – я не могу выносить Рим более пяти дней. Потом мне нужно уезжать из города, чтобы надышаться вволю. А где ваша жена, синьор Бродка?

– Она поехала в Германию, по делам, – подчеркнуто спокойно ответил он, – и пока неясно, когда вернется.

Поднимаясь по лестнице вслед за графиней, Бродка невольно смотрел на ее длинные ноги в льняных брюках.

– Вам ведь не помешает, если я останусь на пару дней? – спросила Мирандолина. – Лоенгрин, мой пес, очень хорошо воспитан.

– Ну что вы, графиня, – ответил Бродка. – Дом достаточно велик. А как ваш пес получил столь необычное имя?

– Собака – единственное, что мне оставил муж. Он полагал, что немецкую овчарку должны звать Лоенгрин.

– Кстати, куда же он подевался? – спросил Бродка, когда они добрались до квартирки графини, располагавшейся в мансарде. – Я имею в виду пса.

– Не стоит о нем беспокоиться. Он входит в дом только тогда, когда его зовут. У Лоенгрина есть будка в саду. Вы, скорее всего, просто не заметили ее.

– Наверное, – ответил Бродка и протянул графине пакеты с покупками. – Ну, желаю вам хорошо отдохнуть.

Графиня Маффай поблагодарила его. Бродка спустился вниз и снова сел на террасе.

Над озером собиралась гроза. Внезапно налетел сильный ветер. Бродка убрал стол и запер двери террасы. Затем он пошел в спальню, расположенную на втором этаже, и выглянул в окошко на улицу.

Гроза шла над виноградниками, и листья шуршали, словно морские волны. Время от времени сверкали молнии, на долю секунды озаряя мягкие холмы белым мерцающим светом. Со стороны гор доносились мощные раскаты грома. Озеро, обычно зеркально гладкое, стало черным, как смоль, и выглядело угрожающе, словно врата ада.

Бродка с восхищением наблюдал за игрой природы. Еще с детских лет он любил грозу и никогда не боялся молнии и грома. Грозы были для него всего лишь грандиозным спектаклем.

Наконец он отвернулся от окна и в полутьме нащупал маленькую лампу, стоявшую на ночном столике. Однако она не зажглась. Когда неверный свет молнии на мгновение озарил комнату, Бродка, словно сомнамбула, вытянул руки вперед и пошел к выключателю возле двери. Но и этот выключатель не работал: очевидно, не было тока.

В этот момент раздался стук в дверь. Бродка обернулся. Сначала он подумал, что ему показалось, но когда стук стал громче, спросил, вглядываясь в темноту:

– Кто там?

– Синьор! Это я! Мирандолина! – обычно хриплый голос графини звучал испуганно.

Бродка пробрался обратно к двери и открыл ее.

– Мне страшно, – услышал он голос графини. Это прозвучало настолько трогательно, что Бродка усмехнулся.

– Но, графиня, – сказал он, – не стоит так бояться грозы…

Он не успел договорить, когда над домом сверкнула молния, за ней последовал оглушительный раскат грома – такой, что задрожала земля. Мирандолина бросилась Бродке в объятия. Он с удивлением заметил, что графиня была обнажена. Бродка чувствовал ее грудь, ее живот, ее бедра, – и это было так волнующе.

Несколько минут они так и стояли в темной комнате. Каждый раз, когда сверкала молния, Мирандолина вздрагивала, словно по ней прохаживались плеткой.

– Пожалуйста, не сердитесь на меня, – прошептала она после того, как буря немного утихла. – Я с детства панически боюсь грозы. Вы ведь не сердитесь на меня?

О нет, хотел сказать Бродка, в жизни которого бывали и менее приятные ситуации, чем эта. Признаться, он был бы не против, если бы гроза продлилась. Однако он вежливо ответил:

– Если я смог помочь вам хоть немного противостоять страху, графиня…

– Мирандолина, – сказала женщина и улыбнулась.

Раскаты грома удалились в сторону города, и в комнате внезапно вспыхнул электрический свет. Но Мирандолина, похоже, не хотела замечать этого. Она по-прежнему стояла, прижавшись к Бродке, и не открывала глаз.

Что касается Александра, то у него неожиданно появилась возможность разглядеть высокую стройную женщину в большом зеркале над комодом, к которому она стояла спиной. Он с восхищением смотрел на ее белоснежное тело и наслаждался прекрасным зрелищем, словно вуайер.

Он испугался, когда Мирандолина внезапно спросила:

– Я вам нравлюсь, синьор?

Она почувствовала, что Бродка вздрогнул. Он же, застигнутый врасплох, растерянно пробормотал:

– Простите, графиня.

Мирандолина открыла глаза. По-прежнему обнимая Бродку за шею, она подмигнула ему и весело произнесла:

– Это я должна извиниться, синьор, что поставила вас в такое неловкое положение. Но при первых же звуках грома я теряю голову.

Бродка рассмеялся.

– Интересно, что бы вы делали, если бы меня здесь не было?

– Умерла бы от страха, – ответила графиня, еще теснее прижимаясь к нему.

Бродка откашлялся.

– Это была бы большая потеря для мужчин, – сказал он и, выдержав небольшую паузу, добавил: – Гроза уходит. Может, подскажете, как нам выйти из этой ситуации?

– Вам неприятно мое поведение?

– Не в этом дело, но… от волнения вы, очевидно, не заметили, что на вас ничего нет.

– Знаю. Закройте глаза и отвернитесь.

– Что это значит? – спросил Бродка. – Если я не ошибаюсь, вы забыли прихватить с собой одежду.

– Ну пожалуйста, – сказала Мирандолина.

Бродка выполнил ее требование. Через пару минут он осторожно обернулся и увидел, что Мирандолина сидит на кровати. Откинувшись назад и упершись локтями в постель, она неотрывно смотрела на него. На лице женщины застыла обольстительная улыбка. Она поманила его к себе. Затем медленно поставила на колени, развела бедра, обвила руками его шею и притянула голову Александра к себе.

– Теперь ты понимаешь, что это значит?

С момента развода Мирандолина ни разу не спала с мужчиной, и ей даже не хотелось этого. Но теперь она испытывала непреодолимое желание. Она провела рукой по волосам Бродки, по-прежнему стоявшего перед ней на коленях, и ему вдруг показалось, что мысли о Жюльетт уходят из его памяти. Бродка поцеловал графиню в губы, шею, стал ласкать ее груди языком. Она часто дышала, наслаждаясь его нежностью.

Бродка чувствовал ее желание, и это подстегнуло его страсть. Он крепко схватил Мирандолину за тонкие запястья, завел их ей за голову и прижал женщину к постели. Сначала Бродка взял ее нежно, но дикие, безудержные движения Мирандолины возбудили его, раздразнили, и он стал любить ее с такой силой, что она начала вскрикивать, как будто впервые спала с мужчиной.

Когда они, утомленные, откатились друг от друга и лежали, тяжело дыша и глядя в потолок, на котором отражался свет ночника, Мирандолина сказала:

– Можно тебя кое-что спросить?

– Да, конечно.

– Эта молодая женщина, с которой ты здесь живешь…

– Я не женат на ней, – перебил ее Бродка. – Мы – свободные люди, я и она.

– А почему вы тогда тут прячетесь?

Бродка удивленно поглядел на Мирандолину.

– Откуда ты знаешь?

– Нетрудно заметить, что вы здесь не в отпуске. Что-то не так с твоей подругой? Или мне не стоило спрашивать?

Не отрывая взгляда от игры теней на потолке, Бродка призадумался.

– Конечно, спрашивай, – сказал он наконец, – только я не смогу тебе ответить. Если бы я мог, все мои проблемы были бы решены. Ты права. Я скрываюсь здесь. Скрываюсь от организации, которая не менее опасна, чем мафия. В состав ее входят кардиналы и другие духовные лица.

– А что у тебя за дела с этими людьми?

Бродка в двух словах рассказал ей свою историю.

– Поэтому мы и поселились на твоей вилле, понимаешь? – закончил он. – Здесь я чувствую себя в относительной безопасности.

Мирандолина погладила Бродку по волосам. Она не совсем поверила ему, поскольку у его истории был некий… приключенческий налет. И все же она сказала:

– Бедный Бродка.

Это прозвучало как-то странно, Бродке показалось, что его жалеют, чего он терпеть не мог. И все же он наслаждался ее нежными прикосновениями.

– Могу я тоже задать вопрос? – сказал он после паузы.

– Конечно.

– Ты действительно так боишься грозы?

Мирандолина отвернулась, чтобы он не видел ее смущенной улыбки.

– Если честно, то не больше, чем злых колдуний.

– Так я и думал.

– Ты ведь не сердишься на меня?

– Может быть, чуть-чуть.

– Пожалуйста, не надо! Это была единственная возможность подобраться к тебе. Ты разочарован?

– Разочарован? – Бродка склонился над ней. – Ни в коем случае. Я счастлив. – Это прозвучало не очень убедительно.

Мирандолина молчала, погрузившись в раздумья.

– Возможно, я могла бы тебе помочь… – сказала она наконец.

– Это чересчур рискованно, – ответил Бродка.

– Нет, пока мы здесь в безопасности.

– Мне нужно подумать над этим, – пробормотал Бродка. – Мне нужно о многом подумать.

Ровно в 9 часов 35 минут «боинг» «Алиталия» из Рима приземлился в аэропорту «Марко Поло». Аэропорт Венеции, расположенный у самого моря, был, к счастью, в это время не настолько заполнен людьми, как в обеденное время, когда прибывают первые чартерные рейсы.

Бродка и Зюдов решили доехать до Пьяццале Рома на автобусе, ибо на нем можно было добраться быстрее, чем на более романтичном, но медленном мотоскафо,[34]34
  Моторная лодка, катер (итал.).


[Закрыть] ходившем только раз в час. На Пьяццале Рома они сели в вапоретто,[35]35
  Пароходик, катерок, речной трамвай (итал.).


[Закрыть] который отвез их прямо на Риальто.

На красоты города, живописные палаццо с арочными окнами, за которыми скрывались тысячи тайн, черные гондолы на Большом канале, красочный овощной рынок прямо рядом с мостом, рыбный рынок, откуда доносился всепроникающий аромат моллюсков, скатов, морских кубышек и каракатиц, – на все это они не смотрели. Бродку и Зюдова интересовала только Руга дегли Орефици, улица золотых дел мастеров, ведущая от Понте ди Риальто прямо на северо-восток, мимо Сан-Джакомо с его самыми неточными церковными часами в городе, поскольку с 1410 года у них была только одна-единственная стрелка.

На улице золотых дел мастеров, вдоль которой выстроились лотки с фруктами и кожаными изделиями, некогда находилось ателье фотографа Гамбера. На таинственном фото Бродки не был указан номер дома. Поэтому они проталкивались (сейчас, когда приближалось время обеда, у лотков царило немалое оживление) сначала по правой стороне улицы до Руга Веччия Сан-Джованни, где она заканчивалась, и оттуда – по противоположной стороне к исходному пункту. Ни ателье, ни вывески фотографа они не нашли.

По дороге им встретилась одетая в черное старушка, которая с переполненной сумкой в руках поднималась по ступенькам лестницы, ведущей к одному из домов. Зюдов вежливо поинтересовался, не может ли она сказать что-нибудь по поводу фотографа Гамбера. Женщина поставила сумки с покупками на землю и задумалась, приложив ладонь ко лбу. Гамбер… Гамбер?… Это имя показалось ей знакомым. Из окошка дома, у которого они стояли, высунулся любопытный старичок. Пожилая синьора крикнула ему, не помнит ли он фотографа по имени Гамбер. У него на этой улице когда-то было ателье.

Старик махнул рукой, указав на ветхий дом на противоположной стороне. Вон там, хриплым голосом ответил он, и был магазинчик Гамбера. Фотограф щелкал на Риальто туристов, иногда снимал свадьбы, но пару лет назад, может, пять или шесть, умерла его жена, а вскоре и он сам. Но возможно, в доме напротив о нем знают больше.

В здании находился магазинчик сувениров. Перед витриной, где были выставлены пластиковые гондолы и яркие побрякушки из разноцветного стекла, на табурете в ожидании посетителей сидела молодая женщина.

Не помнит ли она фотографа Гамбера, спросил Зюдов и добавил, что их интересует фотография, которую он сделал много лет назад. Синьора недоверчиво взглянула на них.

– Вы из полиции? – прямо спросила она.

Зюдов протянул ей свое удостоверение.

– Мы из Газеты, – сказал он. – Из «Мессаггеро» в Риме.

И вдруг женщина разговорилась. Она сказала, что в Венеции читают «Газзеттино» и «Ла Нуова Венеция» – незначительные газеты. Но если репортеры «Мессаггеро» проводят в Венеции расследование, значит, раскрыт какой-то большой скандал, и это пахнет немалым гонораром, если, конечно, она сумеет им помочь.

Речь идет не о скандале, ответил Зюдов, им просто нужны сведения о фотографе Гамбере. Но что касается гонорара, то это можно обсудить, если синьора действительно поможет им.

Зюдов и Бродка выяснили, что дочь Гамбера Мария унаследовала ветхий дом вместе с фотоателье, но, в отличие от отца, не хотела фотографировать туристов. Она сдала дом в аренду, вышла замуж за химика из Местре и переехала в Рим. Сама она работает свободным фотографом на многие газеты и раз в год приезжает в Венецию, чтобы проверить, как обстоят дела с ее домом.

– А как ее зовут, синьора? – спросил Зюдов.

– Мария Бонетти.

– Бонетти? Такая маленькая, с волнистыми темными волосами?

– Да, синьор.

– Что такое? – Бродка удивленно поглядел на Зюдова. – Вы знаете эту женщину?

– Она иногда фотографирует для «Мессаггеро». Разумеется, это всего лишь поверхностное знакомство – так, пару раз встречались.

Он вынул из кармана две купюры и протянул их владелице сувенирного магазинчика.

– Спасибо, вы нам очень помогли.

До Кампо дела Печериа было всего несколько минут ходьбы, и Зюдов, хорошо знавший Венецию, предложил попробовать равиоли и тальерини[36]36
  Домашняя вермишель.


[Закрыть] в старейшем ресторане города, «Антика Тратториа Посте Веччие».

За пастой и вином «Соаве» в тихом уголке ресторана Бродка и Зюдов обсудили план дальнейших действий. Ни Бродка, ни Зюдов в данный момент не надеялись на то, что Мария Бонетти сможет рассказать что-то важное в связи с историей Бродки.

К своему огромному смущению, Бродка увидел в аэропорту встречающую его графиню, поэтому он попрощался с Зюдовым, даже не представив ему свою новую пассию. Зюдов пообещал договориться на следующий день о встрече с Марией Бонетти, дочерью фотографа.

– Откуда ты знала, что я прилечу из Венеции этим рейсом? – спросил Бродка, когда Мирандолина выводила свою «ланчу» на кольцо автобана.

– Я не знала, – ответила графиня, – но когда кого-то любишь, то такие вещи чувствуются. У тебя разве не так?

– Честно говоря, нет. По крайней мере, в таких делах я никогда еще не полагался на свои чувства.

– Нет, серьезно, – сказала Мирандолина, – возможностей было не так уж много. Я позвонила в справочное и узнала, что сегодня из Венеции приходят только два рейса. Если бы ты приехал более поздним рейсом, мне просто пришлось бы подождать дольше.

– Ты бы сделала это? – Бродка взял ее за руку, лежавшую на коробке передач, и поцеловал ее.

– Осторожно! – радостно воскликнула Мирандолина. – Отвлекать водителя запрещено. Надеюсь, поездка в Венецию прошла успешно?

– Пока неясно, – ответил Бродка, но прозвучало это с откровенной грустью. – Человек, которого мы искали, умер. А его дочь работает фоторепортером в Риме. Зюдов, которого ты только что видела, знаком с ней. Он просто не знал, что она – дочь человека, которого мы разыскиваем.

– Быть такого не может!

Бродка пожал плечами.

– Жизнь полна странных историй. А вот сможет ли нам помочь Мария Бонетти, так ее зовут, это еще бабушка надвое сказала. Возможно, завтра мы узнаем больше.

В десятом часу, когда уже стемнело, Бродка и Мирандолина наконец вернулись домой, где их приветливо встретил Лоенгрин, овчарка. Теплый вечер так и манил провести его на террасе в винограднике.

В неверном свете свечи, из-за которого лица Мирандолины и Александра выглядели иначе, чем они запомнились после их непродолжительного знакомства, оба стали рассказывать о своей жизни.

Спустя час Мирандолина вдруг замолчала.

– Что случилось? – спросил Бродка.

– Там, в кустах винограда… – с тревогой в голосе произнесла Мирандолина. – Мне показалось, что там что-то шевелится.

Бродка бесшумно поднялся и уставился в темноту, а Мирандолина тем временем погасила свечу. Внезапно Бродка тоже заметил, что листья на виноградном кусте подрагивают.

– Лоенгрин? – неуверенно позвала Мирандолина.

Сначала стояла глубокая тишина. Затем с противоположной стороны показалась собака и угрожающе зарычала. В том месте, куда они неотрывно смотрели, затрещали ветки, а потом в кустах появилась темная фигура. Человек, прятавшийся в винограднике, запутался в проволоке, упал на землю, снова поднялся и поспешно скрылся.

Лоенгрин кинулся вдогонку. С громким лаем он понесся в ту сторону, куда направился незнакомец, совершенно невидимый с террасы.

Вскоре после этого они услышали, как внизу на дороге завелся мотор, заскрипели шины.

Мирандолина бросилась на грудь Бродке.

– Вот теперь я действительно боюсь, – сказала она, намекая на вчерашний вечер.

– Я тоже, – ответил Бродка и, высвободившись из объятий Мирандолины, пошарил рукой в поисках зажигалки. Он как раз зажег свечу, когда из-за кустов появился Лоенгрин. В пасти у него был короткий предмет толщиной в палец, который он уронил на пол перед Мирандолиной. Раздавшийся при этом звук заставил Бродку подскочить. Он поднял предмет и, поднеся к свече, стал разглядывать его.

– Разве это не прицел? – дрожащим голосом спросила Мирандолина.

Бродка кивнул.

– Именно. Наш нежданный гость, кажется, потерял его в спешке. Такие вещи используют снайперы.

Мирандолина переводила взгляд с Бродки на виноградники и обратно.

– Это значит, что кто-то собирался в нас стрелять!

– В меня, – поправил ее Бродка. – Или у тебя тоже есть враги?

– Боже мой, – прошептала Мирандолина. Она была в полной растерянности. – Мы должны вызвать полицию!

– В данный момент это скорее навредит, чем поможет. Честно говоря, я совершенно не заинтересован в том, чтобы рассказывать о своем деле.

– И что ты собираешься предпринять? Ты ведь не можешь ждать, пока они тебя пристрелят!

– Нет, – спокойно ответил Бродка. – Признаться, я и подумать не мог, что эти люди снова найдут меня.

– Какие люди? – не отступала Мирандолина.

– Люди из ватиканской мафии.

– Как же нам теперь быть?

Бродка задумался.

– Лучше всего запереться в доме и подождать до утра.

– Если стрелок вернется, то теперь он будет осторожнее. Нет, нам нужно уходить. Лучше всего сразу, пока есть шанс уйти незамеченными.

– А куда? Есть ли в округе отель?

Графиня покачала головой.

– У меня есть идея получше. Уложи все самые необходимые вещи, и мы поедем в моей машине к тете Грации. Она живет в старом доме в Ости. Там хотя бы первое время ты будешь в безопасности.

Бродку поразила решительность, с которой Мирандолина вела себя в этой ситуации. Предложение было заманчивым. В любом случае нужно было срочно исчезнуть.

– Хорошо, – сказал он после недолгих раздумий.

Александр поспешно уложил в сумку несколько вещей. В шкафу остались платья Жюльетт. Бродке показалось странным оставлять их здесь, но на то, чтобы думать об этом, не было времени. Прицел Бродка тоже положил в сумку. Затем они сели в машину Мирандолины и тронулись в путь.

Была почти полночь, и на узкой темной дороге, ведущей к главной улице, никого не было видно. Выбравшись на шоссе, они убедились, что их никто не преследует.

После часа езды они приехали в Остию, городок, не принадлежавший к числу самых красивых в Италии. Однако ночью Остия выглядела как сущий кошмар: узкие улицы со старыми многоэтажными зданиями, плохо освещенные площади, груды мусора на обочинах, в которых копались кошки в поисках еды, бесконечные брошенные стройки.

– Только без паники, – сказала Мирандолина при виде столь отвратительного зрелища. – Тетя Грация живет в некотором отдалении от города, ближе к Лидо.

Несколько позже они добрались до старого, расположенного на спокойной боковой улочке домика, скрытого за пиниями и густым кустарником. Мирандолина посигналила, а затем крикнула. После долгого ожидания показалась тетя Грация в длинном белом халате. Узнав племянницу, она взволнованно поинтересовалась, что случилось.

Мирандолина обрисовала ей ситуацию и спросила, может ли Бродка остаться у нее на пару дней. Грация, высокая решительная пожилая дама с длинными поседевшими волосами прокляла теперешние времена, когда свободно чувствуют себя только убийцы и разбойники с большой дороги. Затем она пригласила их войти в дом, рассмотрела Бродку, очевидно, осталась довольна и заявила, что «друг ее племянницы» может оставаться у нее столько, сколько пожелает.

Дом выглядел не очень гостеприимным. В пустых комнатах с высокими потолками поселился спертый дух десятилетий. Однако Бродке было все равно. Главное, что он на первое время скрылся с линии огня.

Мирандолина предпочла вернуться в Неми еще ночью.

– Ты не боишься, что тот парень может тебя там подкарауливать? – спросил Бродка. – Мне очень не хотелось бы отпускать тебя одну.

– В одиночестве я буду в достаточной безопасности. Стрелка приставили к тебе. Из-за меня он не станет идти на риск. Кроме того, я волнуюсь за Лоенгрина, мне нужно позаботиться о нем.

На прощание они сердечно обнялись. Пожилая дама с удовлетворением наблюдала за ними, поскольку tedesco ей понравился, а она давно уже придерживалась мысли о том, что ее племяннице нужен нормальный мужик.