Текст книги "Деятельностный подход к психологическому консультированию в образовании: системогенетическая парадигма"

В научных программах Л. С. Выготского присутствуют три модели поведения:

1) модель поведения, в основе которой лежит понятие о речевой реакции;

2) модель поведения, в основе которой лежит идея знаков как детерминант инструментальных актов;

3) модель поведения, в основе которой лежит идея изучения эволюции значения знаков (прежде всего речевых) в умственной жизни ребенка.

Л. С. Выготский выделяет два пути в исследовании организации поведения: первый – изучение развития высших психических функций (генетическая линия), вторая – изучение распада высших психических функций (патологическая) [93–104].

Для консультативной практики в образовании интерес представляет и теоретико-методологическая схема исследования поведения С. Л. Рубинштейна [415–416]. Рассмотрим ее более детально. Как уже отмечалось, С. Л. Рубинштейн рассматривает поведение в качестве особого вида деятельности, связывающего организм со средой. Он делает обобщение многообразия конкретных актов поведения у индивидов на разных ступенях эволюционной лестницы и дает общую характеристику связи организма со средой через три основных, различных по своей психологической природе, типа поведения, к которым он относит: инстинктивное поведение, навыки, разумное поведение. С. Л. Рубинштейн показал необходимость в анализе этих форм поведения поиска взаимосвязей, взаимопереходов, сплетения в сложное единство. Поэтому стратегия поиска отличительных особенностей и отграничения этих различных по своей психологической природе форм поведения друг от друга, по его мнению, должна измениться. В конкретном поведении эти формы функционируют одна внутри другой. Развитие психологически различных форм поведения совершается в результате борьбы двух антагонистических внутренне противоречивых тенденций: наследственности и изменчивости, фиксированности и лабильности, соотношение которых в ходе развития изменяется и приводит к качественным изменениям типа поведения. Изменения в соотношении фиксированности и лабильности выражаются в изменяющемся соотношении органического строения и функции, функций и форм поведения. Эти же изменения конкретно выражаются в различиях инстинктивных и индивидуально-изменчивых форм поведения.

Анализ богатейшего материла об инстинктах позволил С. Л. Рубинштейну выделить главные характеристики инстинктивного поведения. Прежде всего, он отмечает, что инстинктивное поведение характерно для животных, и в этом плане оно противопоставляется сознательному поведению. Под сознательным поведением он понимает поведение, формирующееся в ходе развития общественно-трудовой практики у человека, которое выражается в изменении природы и регулируется на основе осмысления, осознания существенных связей, познания закономерностей, предвидения. Далее С. Л. Рубинштейн отмечает, что все формы психики и поведения животных строятся на основе биологических форм существования, вырабатываясь в процессе приспособления к среде. По своей мотивации они исходят из неосознанных биологических потребностей. Он выделяет инстинктивное поведение животных в широком смысле слова и инстинктивные формы поведения в специфическом смысле слова. В содержание понятия «инстинкт» он вкладывает сложные акты поведения, которые проявляются сразу как бы готовыми, независимо от выучки, индивидуального опыта, будучи наследственно закрепленным продуктом филогенетического развития. В анализе вопроса о целесообразности инстинктивного поведения С. Л. Рубинштейн констатирует случаи его неабсолютного характера. В качестве основных механизмов, посредством которых осуществляются инстинктивные действия, он называет рефлексы (безусловные). В целом общими характеристиками инстинктивного поведения являются: специфический способ мотивации и специфический механизм выполнения. Инстинктивные действия выступают как сложные действия, исходящие из органической мотивации – из биологических потребностей – и выполняемые посредством первично автоматических реакций.

В анализе индивидуально изменчивых форм поведения С. Л. Рубинштейн выделяет навыки и интеллект. «Навык» он рассматривает как историческое понятие, которое на разных ступенях развития имеет различное, изменяющееся, развивающееся конкретное содержание. На низших ступенях развития навык детерминирован условными сигналами и практически не отличается от инстинкта. Он делает предположение о том, что генетически инстинкты и навыки имеют одну общую основу, один корень, из которого они затем развиваются по расходящимся линиям в порядке «раздвоения единого». В процессе развития по расходящимся линиям заостряется противоположность между инстинктами и навыками, между наследственно фиксированными и изменчивыми формами поведения; на каждом полюсе представлена их противоположность и внутренняя взаимосвязь. С одной стороны, навык сближается с инстинктом, с другой – он приближается к разумному действию и при доминировании интеллекта начинает функционировать внутри интеллектуального действия. Между навыком и интеллектом существуют и различия и единство, внутренняя противоположность и внутреннее противоречие. Навык в истории развития поведения развивается в единстве внутренних противоречий. С. Л. Рубинштейн выделяет два вида навыков, коренным образом отличающихся друг от друга. Навыки как первично автоматические действия, которые непроизвольно складываются на основе инстинктивной мотивации в результате непреднамеренного стечения обстоятельств, и навыки, которые сознательно вырабатываются в процессе учебы посредством преднамеренного закрепления или автоматизации первоначально не автоматически совершаемых действий. Механизмы их образования и функционирования различны. Механизмом первично автоматических навыков являются условные рефлексы, они образуются посредством механизма временных связей. Навыки второго вида функционируют на основе механизма условных рефлексов и генерализованных смысловых связей. Навыки второго вида характерны только для человека и появляются в процессе перехода от биологического развития к историческому и связанными с ним появлением интеллектуальных форм познания и сознательных форм поведения. Обобщая работы по экспериментальному исследованию навыков, С. Л. Рубинштейн выделяет работы Э. Торндайка, в которых установлены три основных закона, определяющих процесс механической выработки навыков: закон упражнения (прочнее закрепляется то движение, которое чаще повторяется), закон эффекта (чаще повторяется то движение, которое имеет положительный эффект), закон готовности (для образования навыка нужна готовность организма). Центральным положением в анализе обучения новым формам поведения он считает метод проб и ошибок, позволяющий механически отбирать и закреплять правильные решения. В анализе проблемы навыка и обучения С. Л. Рубинштейн опирается на работы Э. Толмена, который установил, что у животных навык включает два компонента: знание и использование этого знания. В процессе обучения эти два компонента расчленяются на два различных поведенческих акта, исходящих из разной мотивации. В основе обучения лежит потребность в ориентировке. Новая ситуация вызывает ориентировочное или исследовательское поведение. Психологический план исследовательского поведения включает познавательные и мотивационные компоненты.

Интеллект, по мнению С. Л. Рубинштейна, как и навык, является историческим понятием, которое развивается. В качестве первичной предпосылки интеллекта в широком смысле слова он выделяет способность дифференцировать предметы и ситуации и реагировать на их соотношения. Ядро собственно интеллекта – способность выделить в ситуации ее существенные для действия свойства в их связях и отношениях и привести свое поведение в соответствие с ними. Развитие интеллекта обусловлено развитием двигательного аппарата, руки и зрения. Интеллект развивается у человека в ходе исторического развития на основе труда. Изменяя в своей общественно трудовой деятельности действительность, человек познает ее и, познавая, изменяет. Интеллект человека служащий для познания действительности и руководства действием, формируется в процессе воздействия на действительность. Интеллектуальная деятельность характеризуется специфической мотивацией, которая выступает в виде любопытства, любознательности, специфически познавательной формы интереса к окружающему.

Индивидуально-изменчивые формы поведения, таким образом, подразделяются на следующие: а) те, которые основываются на функциональных стереотипах, вырабатывающихся в процессе индивидуального развития, и адаптируются к наличной ситуации, являющейся повторением уже бывших ситуаций (навыки); связанные с развитием интеллектуальной рассудочной деятельности. Схематическая классификация форм поведения в биологическом плане: инстинкты, навыки и интеллект (как три типа поведения встречаются на разных ступенях эволюции психики и поведения). На разных ступенях развития изменяется конкретная природа характерных для каждого из трех типов поведения форм психики и поведения и взаимоотношение различных форм между собой. В порядке гипотезы С. Л. Рубинштейн намечает следующую схему различения инстинкта, навыка и интеллекта. Предысторические формы поведения – у простейших (отсутствует нервная система и специализированные: органы чувств), поведение регулируется физическими градиентами, тропизмами, в целом определяется физико-химическими процессами. Развитие психики связано с развитием форм поведения, регулирующихся органами чувств и нервной системой.

С. Л. Рубинштейн выделяет две большие ступени в выделении форм поведения. Первая: несознательные инстинктивные формы поведения, основанные на биологических формах существования, вырабатывающиеся в процессе приспособления организма к среде. Вторая: сознательные формы поведения, основанные на исторических формах существования, вырабатывающиеся в процессе общественно-трудовой практики, изменяющей среду.

Внутри эволюции форм поведения С. Л. Рубинштейн выделяет эволюцию форм познания. Эволюция форм психики (форм отражения действительности, специфических форм познания) и эволюция форм поведения образуют два включенных друг в друга звена единого процесса; каждая форма поведения, будучи в конкретном своем протекании, обусловлена формой познания, самим своим внутренним строением выражает определенную форму психики, познания или отражения действительности, в силу чего именно через объективный анализ развития внутреннего строения форм поведения раскрывается развитие форм познания. Внутреннее строение каждой формы поведения, определенный исход из ее механизмов и отношение к окружающей среде различны в зависимости от характера отражения действительности, то есть рецепции. С. Л. Рубинштейн выделяет две формы отражения: первая – ощущение отдельного качества, без восприятия соответствующего предмета, вторая – предметное восприятие (целостное восприятие предмета в ситуации, восприятие предмета с дифференцированным и генерализованным выделением отношений: интеллект). В зависимости от различия в формах познаний наступают изменения в строении форм поведения: появляется отличное от реакции действие, сложный акт поведения, направленный на предмет и определяемый им. При выделении в восприятии предмета из ситуации, то есть условий и отношений, в которых он дан, действие, направляясь на предмет, в различных условиях осуществляется различными способами. С изменением строения восприятие усложняется, изменяется строение действия, возрастает вариативность способов осуществления того или иного акта поведения. Способы поведения начинают выделяться из целостного действия и переноситься из одного действия в другое, фиксируясь в качестве навыков.

С. Л. Рубинштейн отмечает факт изменения форм познания, или отражения окружающей действительности, и его взаимосвязи с изменением форм мотиваций, которые психологически дифференцируют формы поведения. Формы познания, видоизменяя внутреннее строение поведения, возникая внутри тех или иных форм поведения и в зависимости от них, в свою очередь, опосредуют переход от одной формы поведения к другой [413–416].

Обобщение основных принципов исследования поведения при различных психологических методологиях и обоснование необходимости использования принципов системного подхода в психологии выполнено Б. Ф. Ломовым [294–295, 299–302, 304].

Рассматривая вопрос о детерминантах действий субъекта, его поступков, поведения в целом, Б. Ф. Ломов выделяет четыре основных принципа в исследования поведения, присутствующих в различных методологических подходах:

– принцип линейного детерминизма (поведенческие проявления формируются стимульно-реактивными связями);

– принцип промежуточных переменных (некоторые события в организме, на которые воздействует стимул, и которые, не являясь в строгом смысле реакцией, так как их нельзя зафиксировать, также определяют ответную реакцию);

– принцип вероятностного детерминизма (поведение определяется не стимулом, который предшествует реакции, а вероятностными последствиями поведения);

– принципы системного подхода.

Б. Ф. Ломов отмечает, что в психологии было и до сих пор немало попыток исследования поведения на основе принципа линейного детерминизма. Этот принцип наиболее полное выражение получил в крайних направлениях бихевиоризма. В формуле «стимул – реакция» стимул – это всегда причина, реакция – всегда следствие. Однако Б. Ф. Ломов считает, что описать поведение не только человека, но и животного как жесткую цепочку стимулов и реакций никогда никому еще не удавалось. Любое исследование, проводимое в плане линейного детерминизма, сталкивается с массой «нарушений» такой цепочки. Делая экскурс в бихевиоризм, он отмечает, что в этой связи в понятийный аппарат бихевиоризма вводится понятие «промежуточных переменных», которое дает выход из тупика. Промежуточные переменные есть «нечто» (гипотетический конструкт) между внешним воздействием и поведенческим актом, и это «нечто» – переменное. Связь между стимулом и реакцией стала рассматриваться не как прямая и жесткая, а как опосредованная состоянием реагирующего организма. Сам факт введения в схему анализа поведения этого понятия подчеркивает ограниченность (несостоятельность) принципа линейного детерминизма. Вместе с тем для бихевиоризма был снят запрет на использование менталистских понятий (побуждение, память, принятие решения, интеллект и т. д.), которые первоначально отвергались как якобы ненаучные в качестве гипотетических конструктов промежуточных переменных. Само понятие «промежуточных переменных» весьма неопределенно: оно лишь указывает на то, что 1) связь между стимулом и реакцией опосредуется чем-то, и что 2) это «что-то» является переменным. Но что представляет собой это что-то (или «нечто»), как оно включено в причинно-следственные связи и необходимо ли это включать? В конкретных исследованиях, опирающихся на принцип промежуточных переменных, стали накапливаться факты, которые не только не вносили определенности в понимание детерминации поведения, а, напротив, делали это понимание еще более расплывчатым. Складывалась картина нагромождения большого числа промежуточных переменных, связи между которыми оказывались очень запутанными. В этой ситуации спасательным якорем стал принцип вероятностного детерминизма, основная идея которого в следующем: связь между причиной и следствием не жесткая и однозначная, а вероятностная. Воздействие события А (причина) может вызвать ответ (следствие) либо В, либо С, либо Д и т. д., при этом вероятность каждого из ответов может быть различной. Однако определение вероятностей возможных вариантов поведенческого акта в разных ситуациях дает лишь внешнюю, формальную картину, но не раскрывает характер детерминации содержательно. Остается вопрос «почему?». Почему, казалось бы, одно и то же воздействие вызывает то один, то другой, то третий ответы? Ответ в общем виде возможен: это зависит от условий, в которых происходит поведенческий акт; так или иначе связь причины и следствия опосредствуется внешними и внутренними условиями, в которых она осуществляется. Однако, по мнению Б. Ф. Ломова, туман и неопределенность возникают тогда, когда просто утверждается факт опосредования, но не раскрывается что и как опосредствует связи между изучаемыми явлениями. Для понимания причинно-следственных отношений в сложных системных объектах мало сказать, что они являются опосредствованными. Необходимо раскрыть реальные функции тех звеньев системы, которые выступают в роли опосредствующих. Обобщая системные объекты из разных областей научного знания и общественной практики, Б. Ф. Ломов формирует общее понимание системности в психологии [295, 299–302, 304]. По мнению Б. Ф. Ломова, именно системный анализ психики и поведения человека создает предпосылки для проникновения в тот внутренний мир человека, изучение которого дает возможность ответить на кардинальный вопрос «Что такое жизнь?». (Этот факт отмечен В. А. Барабанщиковым, Д. Н. Завалишиной, В. А. Пономаренко во вступительной статье к [37].

Системный взгляд Б. Ф. Ломова на детерминацию психики и поведения человека анализирует В. А. Барабанщиков (2008). Он выделяет следующие основные положения, раскрывающие общее понимание системной детерминации психики и поведения человека:

– возможность возникновения и существования любого психического явления определяется различными обстоятельствами (детерминантами), которые могут выполнять функции причины, следствия, внешних и внутренних условий, предпосылок и опосредствующих звеньев;

– указанные типы детерминант тесно взаимосвязаны, образуя систему;

– отношения между детерминантами подвижны: то, что в одних случаях выступает в роли предпосылки, в других случаях может оказаться причиной, фактором или опосредующим звеном; конкретный состав и структура системной детерминации зависит от текущих обстоятельств жизни человека;

– движение или смена детерминант носят закономерный характер и являются необходимым условием развития субъекта (его психики, поведения);

– включаясь в систему объективных связей и отношений действительности, то или иное психическое явление (форма активности-субъекта) само выступает в роли важнейшей детерминанты жизненных процессов как природных, так и социальных [34, с. 14–15].

Как известно, психическое как системное качество нейрофизиологического рассматривается в теории функциональных систем П. К. Анохина. В его работах [19–23] заложены представления о поведении как единой психофизиологической реальности. П. К. Анохин рассматривает поведение как соотношение человека со средой, которое состоят из континуума поведенческих актов. Каждый целенаправленный поведенческий акт организуется, опосредуется и реализуется на основе актуализации определенных функциональных физиологических систем. Каждый поведенческий акт, приносящий какой-то результат, неизбежно формируется по принципу функциональной системы. Каждая функциональная система имеет свою структуру и состоит из таких блоков, как: а) афферентный синтез, включающий в свой состав доминирующую мотивацию, обстановочную афферентацию, пусковую афферентацию, память; б) принятие решения и формирование аппарата акцептора результатов действия и программы действия; в) механизм оценки результатов действия (сличение результата, смоделированного в акцепторе, с реально полученным).

Поведение начинается с афферентного синтеза. П. К. Анохин выделяет биологический смыл стадии афферентного синтеза как начальной стадии формирования приспособительного акта. Он заключается «в тщательной обработке и синтезе всей необходимой организму информации для реализации наиболее адекватного в данных условиях приспособительного акта. В процессе афферентного синтеза происходит решение трех основных вопросов: что делать, как делать, когда делать» [22, с. 11]. На основе исходной доминирующей мотивации (которая возникает на основе определенной потребности организма) и прошлого опыта из всего разнообразия внешних стимулов отбираются наиболее значимые по критерию их пригодности для реализации данного мотивационного состояния. Важнейшее свойство живых систем – формирование потребности получить тот, а не другой результат, определенный целью, которую ставит живая биологическая система уже в самом начале формирования поведенческого акта. По этому поводу П. К. Анохин констатирует: «Формируясь в пределах самой биологической системы на основе ее потребностей, внешних факторов и памяти, цель всегда опережает реализацию ее организмом, то есть получение полезного результата» [22, с. 28]. Действует много различных раздражителей, организм реагирует на ситуацию в целом. Итог адекватного синтеза отобранной информации – принятие конкретного решения к действию, максимально способствующего получению полезного приспособительного эффекта. При таком подходе возможна постановка вопроса о критериях неадекватного синтеза отобранной информации. Акцептор результатов действия как аппарат функциональной системы формируется одновременно с принятием решения и представляет собой аппарат прогнозирования признаков будущего результата и сличения их с помощью обратной афферентации с параметрами реально полученных результатов. Акцептор действия отражает реальную последовательность событий в отношениях между организмом и средой и дает возможность организму исправить возможные ошибки за счет возникновения ориентировочно-исследовательских реакций. Процесс оценки полученного реального результата – сличение прогнозируемых параметров с параметрами реально совершившегося действия. Результат оценки определяет дальнейшее поведение. Организм сам прогнозирует свое будущее, формулируя цель действия. При несоответствии результата действия, реально полученного с прогнозируемым, возникает рассогласование, которое активирует ориентировочно-исследовательские реакции. Эти реакции способствуют построению нового синтеза и новой формы поведения, которая, в свою очередь, обеспечивает достижение полезного результата. В механизмах сличения акцептора результатов действия с признаками реально полученного результата П. К. Анохин устанавливает важную закономерность: положительное эмоциональное состояние типа удовлетворения какой-либо потребности возникает лишь в том случае, если обратная информация от результатов совершенного действия точнейшим образом отражает все компоненты именно положительного результата данной функции и поэтому точно совпадает с параметрами акцептора действия. Эмоция удовлетворения закрепляет правильность и полноценность приспособительных результатов. Каждая функциональная система фиксируется в памяти организма как целостный поведенческий акт в соответствии с целями поведения, возможностями двигательной активности организма и характеристиками среды, в которых осуществляется поведение. Конкретный состав функциональных систем, извлеченных из памяти в определенный момент времени, и их взаимоотношения характеризуют состояние субъекта поведения. По мнению П. К. Анохина, все функциональные системы, независимо от уровня своей организации и количества составляющих их компонентов, имеют принципиально одну и ту же функциональную архитектуру, в которой результат является доминирующим фактором, стабилизирующим организацию систем.

Развивая идеи П. К. Анохина о функциональных системах и системогенетических закономерностях функционирования мозга человека, В. Д. Шадриков высказывает предположение о том, что если любой поведенческий акт, любая деятельность реализуется функциональной системой, то на уровне психологического анализа они будут выступать как психологическая система деятельности. Исходя из теоретического положения теории функциональных систем П. К. Анохина о том, что в любой деятельности необходимо различать два фактора – архитектуру и заполнение этой архитектуры конкретными механизмами, В. Д. Шадриков приходит к выводу о том, что функциональная система дает универсальную архитектуру для любой деятельности и что эффективность любой деятельности определяется уровнем сформированности и организации функциональной системы деятельности. Общий вид модели психологической системы деятельности, ее подробная характеристика и закономерности системогенеза деятельности рассмотрены нами ранее (глава 1).

Подведем некоторые итоги. Достаточно пестрая теоретическая картина в области психологического консультирования начинает приобретать обозримые границы. Использование понятия «поведение» в качестве стержневого в диалоге субъектов психологического консультирования в образовании предоставляет широкие возможности для исследования психологических условий, факторов и детерминант поведения субъектов образования (начального, среднего, высшего) в целях его оптимизации. Консультативный процесс разворачивается в поведенческом пространстве и предполагает использование системного подхода в реализации консультативно-психологических процедур. Выделение психологии поведения в качестве предметной области решения разнообразных консультативно-психологических задач и обобщение разнообразных теоретических схем исследования поведения при разных психологических методологиях позволяют констатировать важность системного анализа психики, поведения, деятельности человека в психологическом консультировании. Основные трудности реализации системного подхода к исследованию психики и поведения человека связаны с недостаточной разработанностью в психологии общих теоретических аспектов проблемы системогенеза психики и поведения и отсутствием достаточных для этого экспериментальных подтверждений.

Деятельность как неразрывная «составляющая» поведения человека (наиболее важные проблемы в исследовании деятельности и этапы в разработке методологических и теоретических основ их решения рассмотрены в главе 1) определяет содержание консультативно-психологического процесса. Из рассмотренных ранее теоретических схем психологического анализа деятельности установлено, что сущность и принципы системного анализа психического наиболее полно разработаны для исследования деятельности человека в теории системогенеза деятельности: выделены основные понятия, определены сущность, принципы и процедуры системного анализа деятельности, раскрыты закономерности системогенеза деятельности.

В теории системогенеза деятельности достаточно подробно проработан тройной эффект системного движения психологического знания в цикле «теория – эксперимент – практика». С позиций системогенеза возможен и дальнейший широкий синтез новых данных о психическом, необходимых для продуктивного решения различных консультативно-психологических задач.