Текст книги "Илион. Город и страна троянцев. Том 1"

Рис. 187. Разрез остатков кирпичной стены третьего города с северо-запада на юго-восток, следуя внутренней линии большой стены A, B – верхний уровень старой каменной стены под кирпичами. Цифры обозначают в метрах высоту горизонтальных линий над и под A, B. Массивные «холмы» a, b, c полностью или частично сформированы из кирпичей in situ, которые лежат на фундаменте A, B и которые относятся к стене Трои. Точка G, которая идентична H на плане III, отмечает поверхность холма до раскопок. В пространстве D руины и мостовая были сняты во время раскопок

Кажется действительно странным то, что большая стена-фундамент на небольшом расстоянии пропадает. Может быть, приближение врага вынудило жителей поторопиться с постройкой стены и построить свою кирпичную стену на небольшом расстоянии просто на одном слое плит?

Как можно видеть на плане I (план Трои), третий город имел треугольную форму. Огонь не дошел только до его юго-восточного угла, но все остальное сгорело. Месье Бюрнуф замечает, что «в ходе пожара ветер должен был отнести пламя с юго-запада (то есть в направлении от ворот) к северо-востоку, поскольку почти все клады были найдены на юго-западной стороне. В той части города, что лежит примерно в середине восточной стены, был один из больших очагов пожара. В руинах этого центра мы видим одно над другим: 1) черный дым (buée noire), который глубоко впитался в почву; кучу руин, которые подверглись воздействию огромной температуры и которые, падая, разбили несколько больших кувшинов на куски; слой пепла, смешанного с камнями, костями, сожженными раковинами и т. п.; 2) снова отметины черного дыма (buée noire) и ряд балок; это второй слой руин, уменьшенный огромным жаром; пепел; черная линия; наконец, кирпичная глина, которая подверглась действию огромного жара, и наверху – земля, которая также несет на себе следы огня. Все эти руины вместе достигают 4 метров (13 футов) в глубину; дом, от которого они остались, должен был достигать в высоту двух, может быть даже и трех этажей; на южной стороне его поддерживала стена толщиной в 1 метр (3 фута 4 дюйма)».

Полы нижних этажей домов состоят в основном из глины, положенной на основание из щебня, и в этом случае они почти всегда остеклялись и образовывали пористую массу с блестящей зеленой стекловидной поверхностью, но иногда глину выкладывали большими горизонтальными плитами, и в этом случае они выглядят точно так же, как асфальтовые полы. В первом случае их толщина в основном от 0,40 до 0,60 дюйма; во втором – 0,35. Во многих случаях жар не был достаточно силен и остеклил только поверхность пола; все же остальное напоминает по виду и твердости пемзу.

На очень большом расстоянии на северной стороне на глубине от 26 до 30 метров находилось нечто вроде остекленной плиты, которую прерывали только стены домов или места, где глина была выложена плитами. Все полы верхних этажей и даже террасы на крышах домов состояли из балок, выложенных плотно друг к другу и покрытых подобным же толстым слоем глины, который заполнил все промежутки между балками, так что получалась гладкая поверхность. Эта глина, судя по всему, в ходе страшной катастрофы сплавилась от горения бревен и пролилась вниз; фактически только так мы можем объяснить присутствие в руинах огромной массы остеклившихся комков: они или бесформенны, или имеют коническую форму и зачастую достигают от 5 до 6 дюймов в толщину. Мой горячо оплакиваемый друг, покойный судовой врач доктор Эдвард Мосс, который, как уже упоминалось, будучи на борту корабля ее величества «Ризерч» в бухте Бесика, часто посещал мои раскопки в октябре и ноябре 1878 года, утверждал, что эти остекленные полы произошли от воздействия огромного жара на поверхность лежавшей ниже глины: солома в последней дала кремнезем для формирования глиноземного стекла. Кроме того, он сообщил мне, что раскалил добела фрагмент этой глины и даже некоторые фрагменты самой грубой керамики и что они остеклились по углам. Но все равно остается необъяснимым, почему глиняные полы, лежавшие на больших плитах, не остеклились ни в одном случае. Я предполагаю, что они похожи с виду на асфальт только из-за черного дыма (buée noire), который в них впитался. Воздействие на них огня было столь сильным, что даже каменные плиты под ними несут на себе следы сильного жара, которому они подверглись; но тем не менее глина сплошь черная, и она не обожжена и не остеклилась. Как и современные деревенские дома Троады, троянские дома должны были иметь очень толстую глиняную крышу-террасу, которая защищала их от дождя, и вся эта глина во многом способствовала образованию огромных масс руин.

Согласно измерениям месье Бюрнуфа, обычные размеры кирпичей в третьем городе составляют 52 x 43 х 13¹/₂ сантиметра (20,8 х 17,2 х 5,4 дюйма). Цемент, которым были соединены кирпичи, сделан из того же материала, возможно из раздробленных кирпичей и воды, и толщина его в основном составляет от 0,4 дюйма до 2 дюймов. Кирпичи всегда смешаны с соломой, но обожжены в разной степени; некоторые, видимо, были просто высушены на солнце, и их вообще не обжигали; другие слегка обожжены; третьи, красноватого цвета, обожжены более тщательно. Месье Бюрнуф даже нашел несколько кирпичей внутри большой стены, которые оказались слишком сильно обожженными, поскольку они не подвергались воздействию высокой температуры во время пожара, но при этом их поверхность остеклилась. Но в то же время следует четко понимать, что, поскольку печей для обжига не существовало, кирпичи обжигались на открытом огне, и поэтому ни один из них не имел ни внешнего вида, ни прочности наших современных кирпичей. Все кирпичи, которые подверглись сильному жару во время пожара, оказались сплошь обожженными или, скорее, полностью обгоревшими, поскольку они потеряли свою прочность, соприкоснувшись с сильным жаром.

Архитектура домов третьего города, как замечает Вирхов[1370]1370
  См. его лекцию на Антропологическом конгрессе в Страсбурге 13 августа 1879 года и его книгу: Virhow R. Beiträge zur Landeskunde der Troas.


[Закрыть], «является точным прототипом той архитектуры, которая все еще используется в деревнях Троады. Если мы проедем через такую деревню и зайдем в один или несколько домов, мы увидим ряд картин, которые будут соответствовать тому, что мы видим в древнем городе. Но это отнюдь не удивительно, поскольку мы должны принимать во внимание то, что из-за своего нездорового местоположения Троянская долина никогда не могла быть местом широкомасштабной колонизации. Здесь нет крупных руин древних поселений, да и теперь те немногие места, которые являются обитаемыми, не играют большой роли. Напротив, это маленькие, бедные деревни, к которым приписаны большие участки земли. Немногочисленные обитатели, очевидно, не внесли своего вклада в появление новой культуры. У них почти не было связей с заграницей; дорог, в современном смысле этого слова, на Троянской долине не существует и, возможно, никогда и не существовало. Этот факт согласуется с особенностями почвы, которая почти повсюду порождает малярию. Однако в той же степени, в какой сама земля затрудняла более масштабную колонизацию, более развитое сельское хозяйство и в целом – более широкое формирование высоких искусств, развивающихся в мирное время, точно так же и жители, хотя и не будучи кочевниками, всегда предпочитали пастушескую жизнь. Это второе обстоятельство, объясняющее сохранение первобытных обычаев. У пастухов меньше стремления к домашней оседлой жизни, чем у земледельцев и ремесленников. Они больше живут на открытом воздухе; дома у них на втором месте. Стада троянцев и до сего дня состоят, точно так же, как описал их Гомер, из множества лошадей, овец и коз. Крупный рогатый скот и особенно свиньи встречаются значительно реже. Однако лошадей все еще разводят в таком множестве, что гомеровское описание богатства царя Эрихтония, у которого было три тысячи кобыл, все еще приложимо к некоторым областям. Возможно, в Троаде больше лошадей, чем людей; следовательно, достать лошадь всегда легко.

При таких обстоятельствах и сохранилась древняя архитектура, словно выражающая консервативный настрой населения. На выровненной почве стены домов из необработанных бутовых камней возводят чаще всего чуть больше, чем в рост человека. Эти стены окружают кладовые, которые используют как погреба, а также как стойла для домашних животных. Овец и коз в таких стойлах не держат; для зимы и очень плохой погоды есть полуоткрытые навесы или загоны, в которые их заводят. Даже верблюды остаются на открытом воздухе; можно видеть, как они ночью большими стадами лежат во дворах или на улицах и в общественных местах, всегда с деревянной сбруей на спине, на которую кладут седло и багаж. Итак, стойла предназначены только для лошадей и коров, а иногда и для свиней.

Над этим каменным первым этажом возводят второй, где и живут, – собственно «бельэтаж». Его стены состоят, как и в древности, из глиняных кирпичей и имеют толщину в 3–4 дюйма; обычно они лишь слегка обожжены или высушены на солнце. Глина, из которой они сделаны, была заранее перемешана с резаной соломой, зачастую в очень большом количестве; ее получают при том способе молотьбы, который тут в обычае. Глину берут такую же тяжелую, как находят ее в земле; вместо цемента используют и уличную грязь, которой здесь так много при мокрой погоде. Так что материал кирпичей и цемента не очень различается; но одно легко можно отличить от другого из-за примеси резаной соломы внутри глиняных кирпичей. Эти последние приобретают из-за нее более светлый цвет, в то время как грязь-цемент имеет более темный серый или синеватый оттенок и более ровную консистенцию.

Стены, окружающие дворы и сады, сделаны подобным же образом. Иногда они состоят из камней, и в этом случае они часто содержат фрагменты древних построек – домов или храмов, блоки мрамора, иногда все еще с надписями. Однако наиболее часто их делают из глиняных кирпичей; верх стены защищен покрытием, чаще всего из растительного материала. На берегу для этого используют водоросли; вблизи леса – кору деревьев; в других местах – камыши и кустарник. Эти дворовые и садовые стены обычно соединяются со стенами домов. Поскольку они почти всегда чуть больше человеческого роста, все в целом выглядит как маленькая крепость.

Глиняные стены, конечно, сильно подвержены разрушению. К счастью, в общем и целом в Троаде не так уж часто идет дождь. Сравнительно долго здесь стоит сухая погода, воздействие которой, однако, в некоторой степени компенсируют постоянные ветры с моря. Строго говоря, в Троаде вряд ли можно найти ветер, который шел бы не с моря; почти все ветры влажные, и поэтому климат, даже в жаркие дни, весьма приятен. Преобладающая сухая погода сохраняет глиняные стены домов. Кроме того, их защищает широкая выдающаяся крыша, а также галереи, которые построены вокруг всего «бельэтажа», особенно с западной стороны.

Этот способ строительства объясняет две вещи: нет необходимости в прямом доступе на нижний этаж – люди спускаются туда сверху, как в подземную кладовку. Именно поэтому очень часто каменные стены идут без перерыва; нет никакого другого входа, кроме ворот во двор. В дом входят по лестнице, которая прямо ведет в дом и на общую веранду или террасу, которая стоит на каменной стене на уровне «бельэтажа»; именно здесь делают часть домашней работы, и здесь жители проводят время в более холодные часы суток.

Из-за общего небрежения, в котором находится эта страна, нередко приходится видеть эти дома в состоянии разрухи; фактически это современные руины. Наиболее поразительный пример тому я наблюдал в Еркасси-Кее, который всегда лежит перед нашими глазами, как господствующая точка ландшафта, будучи расположенным непосредственно напротив Гиссарлыка на западной стороне долины. Здесь есть большой старый замок. Мне сказали, что его построил один армянин; но хотя он и устроен как крепость, тем не менее хозяин счел за благо покинуть эту неспокойную область. Так что владение перешло за ничтожную цену в руки турецкого правительства. В данный момент оно управляется как ферма от имени военного министра или, скорее, командующего артиллерией и отчасти солдатами. Вследствие этого дома по большей части оказались заброшенными и лежат в руинах. Таким образом, здесь возник великолепный объект для сравнения с Гиссарлыком.

Когда в Троаде идет дождь, вода льет потоками. Когда крыша дома разрушена, дождь постепенно смывает глиняные кирпичи, и наконец остается стоять только каменная стена, которая в конечном счете тоже начинает разрушаться. Руины Еркасси-Кея, таким образом, выглядят точно так же, как раскопки на Гиссарлыке.

В доме царя каменные стены имеют соответствующую высоту и сложены более аккуратно, но они также состоят из необработанных, неправильной формы бутовых камней. Материал, очевидно, не привозили издалека. Весь горный хребет, на последнем отроге которого лежит Гиссарлык, состоит из третичного, в основном пресноводного известняка, который образует горизонтальные слои. Его легко разбить на большие куски; и такие фрагменты, в том же грубом виде, в каком они вышли из карьера, использованы для постройки стен древних городов Гиссарлыка. Только камни, которые требовались для особенно важных точек, таких как краеугольные камни, в некоторых местах были слегка обработаны. Что касается остального, то ни на одном из этих камней нет никаких следов регулярной обработки или попытки разгладить поверхность. Везде мы видим одну и ту же грубую форму, точно такую же, как те камни, которыми пользуются сейчас жители Троады.

Многие стены домов образуют замкнутые квадраты безо всякого входа; у других есть дверь. Первые, таким образом, очевидно, были кладовыми, войти в которые можно было только сверху, то есть из дома. В этих более или менее похожих на кладовые помещениях находятся кувшины, которые зачастую настолько велики, что человек может стоять в них, не будучи замеченным, и которые зачастую стоят рядами по 4 или 6 штук в одном подвале. Многие из них были разрушены из-за падающих домов или в пожаре, и только некоторые сохранились нетронутыми. В нескольких случаях только эти кувшины были найдены отчасти заполненными обожженным зерном; но не может быть сомнений в том, что все они служили для хранения еды, вина или воды. Таким образом, эти нижние помещения следует считать кладовыми, в которых хозяева домов хранили все, что было нужно им для жизни. Собственно жилым помещением был, очевидно, «бельэтаж», то есть комнаты, которые были сложены в основном из кирпичей. Однако одна вещь оставалась некоторое время для меня непонятной. Во многих местах мы находим в стенах большие квадратные или кубические впадины, которые содержали большое количество сожженного вещества, особенно обугленной растительности. Загадка разрешилась, когда я увидел, как устроены внутри современные дома, где очаг все еще расположен в нише стены дома. Таким образом, не может быть сомнения в том, что очаги были устроены подобным же образом и в третьем, или сожженном, городе Илиона.

Однако во многих местах части глиняных кирпичных стен образовывают бесформенные массы. Это произошло двояким путем. Одна часть подверглась действию пожара и была изменена им в самой различной степени. Мы видим здесь все переходы от обычного воздействия огня к полному сгоранию. Чаще всего глиняные массы сливались в стекловидный плавень. Соответственно силе жара, сплавление проникло на различную глубину. По большей части глиняные кирпичи имеют нечто вроде глазури только на поверхности, но иногда и внутренняя часть остекляется или даже превращается в нечто вроде пемзы, как губка, полная пузырьков. Наконец, во многих местах кирпичи лишь незначительно изменились в результате обжига. Эти обожженные массы распространились на большую площадь. Совершенно удивительно видеть, какие груды их лежат друг на друге. Видимо, это был чудовищный пожар, который разрушил почти весь город.

Другой род изменений, которым подверглись кирпичи, – это их разрушение, такое, как я видел на первой стадии в Еркасси-Кее. Когда крыши упали или сгорели и каменная кладка полностью оказалась подверженной воздействию атмосферы, глиняные кирпичи стен постепенно стали мягкими, разрушились и растворились; из них в основном и сформировалась большая часть нестратифицированной земли, которая, к удивлению всех, кто ее видит, в некоторых местах собралась в огромные массы и просыпалась между остатками зданий.

Во всех слоях руин и щебня на Гиссарлыке находят большие массы остатков еды. Некоторые из них сохранились лучше, другие – хуже. Лучше всего сохраняются моллюски. Я собрал, насколько это возможно, полную коллекцию всех встречающихся видов, и г-н фон Мартенс[1371]1371
  См. на с. 181–182 названия всех видов, которые были собраны профессором Вирховом.


[Закрыть] был так любезен, что определил их. Одного взгляда на эту коллекцию достаточно, чтобы сказать, что троянцы были большими гурманами. Здесь и устрицы, и мидии, но в особенности устрицы встречаются в таких массах, что есть слои, целиком состоящие из них. Это не должно нас удивлять. Нужно вспомнить о том, сколько нужно устриц, чтобы утолить голод одного человека за обедом. Такие моллюски наличествуют уже в руинах первого города. Я даже собрал несколько экземпляров у самого материка. Моллюски, которых ели здесь в древности, в основном те же самые, которых все еще едят на берегах Геллеспонта и которые часто попадают на наш стол. Так, сердцевидку чаще всего едят сырой; на берегах Калифатли-Асмака я видел в разных местах целые кучи пустых раковин. Их также очень много в третьем, или сожженном, городе, и, как и устричные раковины, они по большей части черные от огня. Я редко находил закрытые раковины. Во всяком случае, раковины сердцевидок образуют самую большую часть этих кухонных остатков. Но в общем и целом устрицы преобладают здесь в слоях всех доисторических городов. По-другому дело обстоит с разноцветными раковинами. Помимо некоторых раковин, использующихся для украшения, таких как колумбеллы, волчки и гребешки (pectunculus), раковины которых имеют отверстия у замка, как раковины в некоторых пещерах Южной Европы, особого упоминания заслуживают багрянки. Они чаще всего встречаются в самом верхнем слое ниже стены Лисимаха, в ту эпоху, когда была популярна расписная посуда. В одном месте я нашел целый слой, состоявший почти полностью из разрезанных или разбитых раковин пурпуровых улиток. В других ситуациях они встречаются очень редко и всегда смешаны с прочим мусором. Остатков рыб также необыкновенно много. Кучи рыбьих чешуек и небольших косточек, позвонков и т. п., особенно окуневых, иногда образуют слои высотой в руку. Менее часто я находил позвонки очень больших тунцов и акул. Я весьма удивился, увидев, что останков черепах нет вообще. Это животное, согласно г-ну Петерсу (Peters. Testudo marginata. Schöpf), встречается в Троаде в таком изобилии, что в стране буквально и шагу ступить нельзя, не увидев черепахи. На берегах рек, в самих реках, на полях и в кустах их можно заметить в больших количествах, особенно когда светит солнце; и, когда наступает сезон размножения, происходят в высшей степени забавные сцены, особенно между соперниками. Однако точно так же, как современные троянцы и не думают о том, чтобы есть черепах или использовать их панцири, так же поступали и их предшественники в древности.

Кости более высокоразвитых позвоночных гораздо чаще встречаются в руинах Гиссарлыка. Птиц не так много. Хотя я тщательно собрал все кости птиц, которые мне попались, однако я не мог получить их много. Г-н Гибель из Халле, который любезно взялся их определить, опознал кости лебедя-шипуна (Cygnus olor), гуся (Anser cinereus) и A. Segetum, а также небольшой разновидности сокола или луня. Все это дикие птицы. Я тщетно пытался разыскать кость домашней птицы, особенно домашней курицы. Я полагал, что могу с большей вероятностью надеяться найти их, поскольку я видел в собрании г-на Калверта в Фимбре (Батак) среди предметов, собранных на Ханай-Тепе, яйцо, которое я считаю куриным. Во всяком случае, на Гиссарлыке ничего такого я не нашел. Таким образом, представляется, что домашнюю курицу здесь не держали.

В небольших количествах, но во всех слоях встречаются кости домашних млекопитающих; но их отнюдь не так много, чтобы можно было считать, что жители древних городов питались преимущественно мясом. Тем не менее можно собрать достаточно большое количество костей, чтобы дать их образцы во все музеи Европы. Но поскольку большая часть этих костей была раздроблена и остеологические исследования не были моей главной заботой, я привез с собой лишь небольшое количество костей, которые можно было с уверенностью определить, прежде всего челюстных костей. На основании этого можно понять, что домашние животные, в основном представленные здесь, – это овца, коза и вслед за ними – крупный рогатый скот. Что касается свиней, лошадей и собак, то я только иногда находил отдельные останки. Из этого очевидно, что, за исключением кошки, здесь были почти все основные домашние животные, но при этом – как все еще принято на Востоке и даже в Греции – крупный рогатый скот забивали только в исключительных случаях, и поэтому мясо, служившее для еды, в основном поставляли овцы и козы. Я, конечно, не утверждаю, что ели лошадей или собак; их присутствие в древних руинах говорит только о том, что жители не брали на себя труд выбросить их трупы из города.

Что касается диких животных, то я нашел кости оленей и зайцев. В больших количествах были обнаружены рога ланей и кабаньи клыки. В общем и целом изучение животного материала, который я собрал в раскопках на Гиссарлыке, доказывает стабильность троянского образа жизни в отношении культуры животноводства. До сего дня, как уже говорилось, стада овец и коз, наряду с лошадьми и крупным рогатым скотом, составляют главное богатство троянцев. Верблюды и буйволы, возможно, были введены в более поздний период; однако ими все еще владеют только самые богатые, в то время как простые крестьяне обходятся без них.

Из костей делались различные небольшие инструменты, особенно скребки, шила и иглы. Однако их формы настолько обычны, что они с тем же правом могли принадлежать любому доисторическому поселению. Ничего не может быть легче, чем подобрать в руинах этих древних городов коллекцию костяных и каменных инструментов, которых, если бы их нашли отдельно, было бы достаточно, чтобы отнести эти слои к самому началу цивилизации.

Однако найденная с ними растительная пища в неожиданно большом количестве доказывает нам, что даже древнейшие слои принадлежат оседлому, то есть сельскохозяйственному, населению. Особенно в третьем, сожженном городе в некоторых местах было обнаружено очень большое количество сожженного зерна – это целые сплошные слои, отчасти в своем первоначальном положении, но иногда и в таком, что становится очевидным, что, когда дома рушились, зерна падали сверху вниз. Таким образом, дно некоторых углублений, напоминающих очаги, было в особенности покрыто толстыми слоями обугленного зерна. Среди этого зерна больше всего пшеницы, которую мы собрали в очень больших количествах. Зерна так малы, что очень близки ко ржи[1372]1372
  Доктор Виттмак (Wittmack. Monatsschrift des Vereins zur Beförderung des Gartenbaues in den Königl. preussischen Staaten. October 1879) исследовал это зерно и обнаружил, что это особая разновидность, которую он называл Triticum durum, var. trojanum.


[Закрыть]. Гораздо реже, но во многих местах на некотором расстоянии друг от друга в сожженном городе, но также в кучах я обнаруживал овощное растение, обугленные угловатые зерна которого округлой формы несколько напомнили мне горошек. Однако доктор Виттмак определил, что они принадлежат виковой чечевице (Ervum Ervilia, L.). Таким образом, мы можем решить древний вопрос о значении слова ἑρέβινθος. Очевидно, что первые два слога в нем соответствуют латинскому Ervum. Конечно, слова Erbse («горох») и ὄροβος («вика»)[1373]1373
  Hehn V. Kulturpflanzen und Haustiere in ihrem Uebergang aus Asien nach Griechenland und Italien, sowie in das ubrige Europa. Berlin, 1874. S. 187.


[Закрыть] относятся к одной и той же семье языков, но уже в древнюю эпоху в их употреблении было установлено некоторое различие, и горох как таковой следует исключить из древней троянской агрономии[1374]1374
  Профессор Вирхов, однако, доказывает, что горошек (Erbsen) действительно существовал в Трое (см.: Appendix // Virchow R. Beiträge zur Landeskunde der Troas). Я даю здесь буквальный перевод всего приложения, поскольку оно содержит много интересной информации:
  «С некоторым запозданием сюда прибыла посылка с семенами из Троады, которую я заказал, чтобы сравнить их с обугленными семенами из сожженного города на Гиссарлыке. Доктор Виттмак был так любезен, что определил их. Я добавляю здесь подробное изложение:
  1. Ervum Ervilia, L. Ervilie, виковая чечевица.
  2. Dolichos melanopthalmus D. C., длинный боб с черным глазом.
  3. Phaseolus vulg. albus Haberle, обычный белый боб различных размеров, смешанный с несколькими Ph. vulg. Glaucoi'des Alef. (Ph. ellipticus amethystinus, V. Mart.), несколькими Ph. vulg. Ochraceus Savi, а также один Ph. vulg. Pardus carneus, V. Mart. (светлый полосатый боб). (У бобов часто бывают мутации.)
  4. Vicia Faba L., конские бобы, по большей части очень большие.
  5. Cicer arietinum L., album Alef., нут полевой, белый.
  6. Lathyrus sativus L., чина посевная; белая, с более или менее коричневыми пятнышками (по-немецки Schecken), которые начинаются с центра и в некоторых случаях покрывают все зерно. Таким образом, проявляется переход от L. sat. Albus Alef. к L. sat. coloratus Alef.; однако ржаво-коричневые пятнышки (по-немецки Schattirung) часто встречаются и у чистой L. sat. albus.
  7. Avena orientalis? flava, Körnicke, желто-коричневый овес. С ним смешаны: 1) ячмень; 2) желтый овес; 3) Lolium temulentum L.; 4) одно очень маленькое зернышко пшеницы Triticum sativum L.; 5) одно большое крупное (пустое) зерно Tr. durum Desf.; 6) зерно Bromus secalinus L.?; 7) плод лисохвоста (Alopecurus); 8) плод румянки (Anchusa sp.), принадлежащей к разряду воловиков (Buglossum), – возможно, A. Italica Retz, возможно, A. Barrelieri D. C., грануляция в этой небольшой горошине отсутствует; 9) плод Alsinearum sp.
  8. Sorghum vulgare, Pers. Durrha, мавританское просо, белое (Andropogon Sorghum album, Alefeld).
  9. Желтый маис (индийское зерно) с 14 рядами или линиями, Zea Mays autumnalis Alef.; длина початков – 24¹/₂ сантиметра (почти 10 дюймов); ниже ряды неправильные, и диаметр здесь равен 6 сантиметрам (2⁴/₁₀ дюйма), сверху – 3,7 сантиметра (почти 1¹/₂ дюйма); зерна по большей части очень правильные, иногда сплющенные.
  10. Красный маис с 14 рядами или линиями, Zea Mays rubra Bonaf.: початки короче, чем у предыдущей, 15¹/₂ сантиметра (6¹/₂ дюйма) в длину; верхний конец на 1¹/₂ сантиметра голый; диаметр внизу 5,35 сантиметра (2¹⁴/₁₀₀ дюйма), сверху – 3,1 сантиметра 1²⁴/₁₀₀ дюйма).
  11. Gossypium herbaceum L., хлопчатник травянистый.
  12. Hordeum vulgare L., genuinum Alef., ячмень четырехрядный. Вместе с ним: 1) вышеупомянутый овес (№ 7) в нескольких зернах; 2) Sinapis arvensis L., Ackersenf; 3) Triticum durum, одно зерно; 4) Coronilla sp.; 5) несколько семян других видов (три зерна).
  Среди этих семян отсутствует горох, а также вика. С другой стороны представлена Ervilia, которая была также найдена и в сожженном городе. Это могло бы подкрепить возможность того, что слово ἑρέβινθος следует переводить как «горох», если бы в последней посылке с Гиссарлыка не содержались бы также и обугленные семена. Когда я увидел эти зерна, я немедленно понял, что это горох (Zeitschr. für Ethnologie. 1879. Vol. XI; Verhandlungen der anthrop. Gesellschaft. S. 50). Однако небольшие образцы обожженных зерен, которые я привез с собой, как кажется, противоречат этому объяснению, поскольку доктор Виттмак определил только Ervum Ervilia L. и, возможно, Lathyrus Cicera L. Только с последней посылкой доктор Виттмак наконец убедился, что Pisum sativum L. действительно встречается в большом количестве. Таким образом, можно считать твердо установленным, что горох использовали в Троаде уже в сожженном городе, если не раньше. Следовательно, слово ἑρέβινθος следует объяснять в противоположном смысле, и это слово следует относить к гороху.
  Во всяком случае, старый спор ботаников о том, был ли известен горох в древности, теперь уже решен окончательно. Кроме того, среди обугленных семян на Гиссарлыке встречаются в особенности конские бобы и Triticum durum, в то время как, как ни странно, ячмень обнаружен не был».


[Закрыть].

В весьма поэтическом пассаже в «Илиаде», где ἑρέβινθοι упоминаются в составе метафоры[1375]1375
  Il. XIII. 588–590.


[Закрыть], взятой из процесса веяния, названы как это растение, так и бобы:

 
Так, как с широкого веяла, сыплясь по гладкому току,
Черные скачут бобы иль зеленые зерна гороха,
Если на ветер свистящий могучий их веятель вскинет…
 

«Черные» бобы – это конские бобы (Vicia Faba L.)[1376]1376
  Hehn. P. 485.


[Закрыть], которые все еще выращивают в Троаде как один из самых обычных местных продуктов. Я собрал большое количество обугленных бобов в различных частях сожженного города; особенно хорошо сохранившиеся были найдены непосредственно перед городской стеной слева от ворот; может быть, там находилось здание, которое рухнуло со стены, или же бобы принадлежали еще более древней эпохе.

Конечно, абсолютно необходимо строго различать два различных типа свидетельств, о которых я здесь говорю. Само собой очевидно, что свидетельство «Илиады» никак непосредственно не доказывает, что какой-либо овощ выращивался в древнем Илионе, и менее всего – метафора, прототип которой вполне мог быть взят из Греции. С другой стороны, свидетельство обугленных зерен – это позитивные данные. Называлась ли эта древняя крепость Илионом или нет, теперь мы безо всяких сомнений знаем, что пшеница, бобы и erva выращивались на долине до того, как большой пожар уничтожил весь город. Мы знаем это с той же уверенностью, как мы теперь знаем, что овцы и козы, крупный рогатый скот, свиньи и лошади уже паслись в ту эпоху в Троаде; что в то время охотились на зайцев[1377]1377
Серну иль зайца подняв…  (Il. X. 361)


[Закрыть], оленей и ланей. Я предоставляю филологам судить, насколько высоко или низко мы можем оценивать свидетельства поэмы в отношении реальных условий Троады, а эти условия сохранялись впоследствии еще в течение длительного времени и частично сохраняются и до сего дня. Для историка прогресса человеческой цивилизации эти свидетельства в любом случае имеют определенное значение.

Что касается социального положения древнего населения, мы теперь можем определенно сказать, что, во-первых, они были земледельцами (что согласуется с описаниями Гомера) и, во-вторых, в значительной степени были заняты и скотоводством, и рыбной ловлей: этот последний промысел осуществлялся не только в реках, но даже по большей части и в море, и оба источника давали богатый улов. По вполне понятным причинам рыболовство в «Илиаде» не упоминается: если берег был занят ахейцами, то оно стало невозможным. Гораздо больше информации в «Илиаде» о пастушеской жизни древних троянцев: основное богатство самого царя было в стадах, которыми занимались его сыновья. В общем и целом эти условия не изменились и до сего дня. Население все еще состоит наполовину из землепашцев, наполовину – из пастухов; и рыбалкой успешно занимаются как на Геллеспонте, так и в Эгейском море».

Покойный судовой врач Эдвард Л. Мосс – который, как уже говорилось, часто радовал меня своими визитами на Гиссарлык в октябре и ноябре 1878 года и который много дней изучал остеологию наиболее замечательного, третьего, или сожженного, города, послал мне следующую весьма интересную информацию прямо с борта злополучной «Аталанты» с датой 5 ноября 1879 года:

«Я не могу оставить Англию, не послав Вам заметку о костях, которые я собрал своими руками в «сожженных слоях» и которые, кстати, чуть не наделали мне беды у Скамандра[1378]1378
  Во время визита доктора Мосса на Гиссарлык Скамандр внезапно поднялся из-за сильного дождя, и во время возвращения он чудом спасся. Его лошадь потеряла подковы, и он отпустил ее с тем, чтобы она могла вернуться на Гиссарлык; будучи прекрасным пловцом, он переплыл бурно разлившуюся реку и пришел пешком в бухту Бесика. Любой, кто видел поднявшийся Скамандр с его мощным потоком, подивится тому, как же мог даже лучший пловец в мире переплыть его. Я сам хороший пловец, однако весной 1859 года мне не удалось переплыть даже Иордан, хотя последняя река достигает едва ли половины ширины Скамандра и течение в ней менее быстрое. Действительно, после того, как доктор Мосс избежал тысячи опасностей в арктических морях и чудесным образом спасся из Скамандра, поистине ему самой судьбой было предназначено погибнуть на «Аталанте».


[Закрыть]. Поскольку эти животные хорошо известны, я даю их повседневные названия; кроме того, кости слишком сильно обожжены и разбиты, чтобы быть твердо уверенными, о каком именно виде идет речь. Многие кости несут на себе отметки острых режущих инструментов, особенно около концевых суставов, как если бы резавший попал мимо сустава. Другие были обгрызены собаками. Берцовая кость оленя использовалась как ручка для какого-то орудия: в нижней ее части есть отверстие и насечки, куда вставлялась кремневая или бронзовая головка, и она сильно потерта. Мозговые кости разбиты. Кости принадлежат следующим животным.

Корова; небольшая разновидность, похожая на оленя, возможно, longifrons; – олень: присутствует много сброшенных рогов благородного оленя с отпиленным кончиком лобной кости; много костей; коза; овца; свинья (в гораздо большем количестве, чем другие кости); большой процент очень молодых животных говорит об одомашнивании; кости и клыки больших кабанов встречаются часто; собака (часто черепа и лапы); ласка; птицы представлены берцовой костью чирка и костями крыла болотной цапли.

Рыба; позвонки тунца и какой-то небольшой костлявой рыбы; также позвонки большой белой рыбы и нёбные зубы камбалы.

Среди моллюсков встречаются практически все разновидности, которые сейчас используются в пищу в Леванте: сердцевидки; устрицы; мидии; гребешки; блюдечки; морские черенки; брюхоногий моллюск. Кроме того, найден фрагмент Trochus; один или два образца Cerithium vulgatum, а также Columbella rustica; в последней раковине проделаны отверстия, как бы для того, чтобы вешать ее на шнурок.

Я не видел человеческих костей, за исключением костей приблизительно шестимесячного зародыша, которые лежали в глиняном горшке, на нескольких сильно обугленных фрагментах других костей».

Профессор У.Г. Флауэр из английского Королевского колледжа хирургов, которому были переданы для определения восемь позвонков рыбы, обнаруженных мною в третьем, или сожженном, городе, объявил, что один из них является хвостовым позвонком Delphinus Delphis, обычного средиземноморского дельфина; два остальных, по его мнению, являются спинными позвонками тунца (Thynnus vulgaris), а пять он определил как позвонки мелких видов акул.

Весьма любопытная окаменевшая кость, найденная в третьем городе, была передана мною г-ну Уильяму Дэвису из департамента окаменелостей Британского музея, который написал мне на этот счет следующее: «Ископаемая кость, переданная мне для исследования, – это средний спинной позвонок вымершего китообразного, родственного Delphinidae, или семейству дельфиновых. Она полностью минерализована и, возможно, была получена ее древним владельцем из миоценового третичного отложения в Троаде либо в Греции. Ископаемые останки привлекали доисторических людей, поскольку иногда их находят (небольшие – с отверстиями, чтобы носить в качестве украшений) вместе с костями и орудиями из кремня в пещерах и озерных жилищах, хотя они и не всегда происходят из отложений, расположенных в непосредственной близости от этих жилищ».

Поскольку доктор Мосс упоминает в своем письме эмбрион, кости которого, находящиеся в моей коллекции, он видел, я могу здесь сказать, что нашел рядом с ним, а также рядом с тем, что был обнаружен в урне на материковой почве (см. рис. 59), кости еще двух эмбрионов – и те и другие вместе с пеплом на дне разбитых кувшинов. Кажется удивительным, что тела этих нерожденных детей сохраняли, в то время как все другие тела кремировали. По мнению профессора Аретеоса, который любезно собрал первый скелет эмбриона (как я уже говорил выше), его присутствие в урне, наполненной человеческим пеплом, можно объяснить только тем, что мать умерла от последствий выкидыша, ее тело сожгли и пепел положили в погребальную урну, в которую бросили также несожженное тело эмбриона. Однако, если так произошло в случае с эмбрионом, найденным в первом городе, не можем ли мы предположить, что в глубокой древности этот обычай был настолько общепринятым, что он сохранился в первых двух городах и все еще практиковался и жителями третьего города?