Текст книги "Свет Неутешенных"

Пир

Толкующая

Несмотря на величественную вместимость, гниловато-душный Холл Совещаний Королевского Дома не располагал ровным счётом никакими достоинствами. На строительство пошёл тёмный коггвотский камень с коричневыми проблесками, который добывали в шахтах, легко поддающийся обработке, не крошащийся, хоть и мрачноватый на вид. В стенах зияли высокие окна с толстыми стёклами, света они почти не пропускали, потому к колоннам крепились держатели с факелами. Горели, к слову, далеко не все из них.

– И где же наш владыка? – с сомнением поглядев на длинный одинокий стол, уточнил Эрисард, Представитель дел короля. И не впервые уточнил. Он не питал симпатии к скучным приёмам, а ещё больше – к скромной одежде, в которую ему пришлось вырядиться ради господского приличия. Вино в его серебряном бокале, оставлявшее хоть какие-то причины для терпения, иссякло.

– Понятия не имею, – тихо сообщил глава стражи Оглас Тод, которого также пригласили. Он думал о службе, не о предстоящем знакомстве с королём.

– А ты, Кеалпес, – Эрисард повернул худую, поросшую щетиной, физиономию к придворному учёному. – Тебе что, совсем не любопытно? Да оторвись ты на секунду.

В меру высокий бритый мужчина в пёстром буром халате, стоящий неподалёку, отнял взгляд от записей, закивал, забормотал и опять погрузился в чтение.

– И что ты так возишься с этими тварями? – на лбу Эрисарда выступили складки неприязни. – Перебить их надо… Ходят, воняют, мрут. На них вон и мухи слетаются. Я-то думал, таких мух нет. Белые, вот же мерзость. Белые мухи…

– Сыростные, – поправил Кеалпес и прислонился плечом к колонне. – На них сказалась Сырость.

– Мерзкая болезнь, – Представитель дел короля покривил губы и проверил, не появилось ли в бокале вино. – Говорят, она родом из того же Таргерта. Вся дрянь оттуда. Попомните мои слова, господа, это всё выродки. Собственное королевство разворошили, как корзину с бельём, а теперь и к нам лезут. Вы, Оглас, вообще намерены что-то предпринять? Я вас не так хорошо знаю. От покойного главы Мейнока я ответов не допросился. Может, хоть вы скажете?

Оглас Тод коротко мотнул головой.

– Пока что нет поводов для…

Он не договорил. Двери Холла Совещаний со скрежетом разошлись и впустили молодую прислужницу в подогнанном наряде, стройную, со светлыми волосами.

– Приветствуйте! – мягко возгласила она. – Законный наследник коггвотского престола, король Аренглав.

Прилагая заметные усилия, она под руку подволокла к столу разжиревшего старика, навскидку, лет восьмидесяти, и позволила ему рухнуть в кресло. Потемневшую кожу короля покрывали уродливые жировики. Голова закатилась вбок и назад, будто в судороге вдавленная в неимоверно тучную шею, обвисшую на плечи ошейником плоти. Прислужница заботливо склонила ухо к разомкнутым губам и с каменным выражением выслушала невнятный утробный говор, затем почтительно кивнула и распрямилась.

– Моё имя Элликот, – она удостоила взглядом каждого члена совета. – Его величество Аренглав даровал мне титул королевской Толкующей, обязав озвучивать свои слова, приказы и пожелания за невозможностью делать это самолично по причине страшного недуга. Отныне я – его Голос, а мои слова – его слова. Прошу вас, почтенные господа. Вы можете говорить, как будто меня здесь нет.

Первым за стол уселся Эрисард. Откуда ни возьмись рядом с ним появился слуга с кувшином, подлил ему вина и столь же внезапно ушмыгнул в тень залы.

– Позвольте выказать вам моё почтение, ваше величество, – Представитель дел короля сдержал неприятное выражение, которое норовило принять его лицо. – Я Эрисард, ваша правая рука, если угодно. Вижу, левой вы уже обзавелись.

Король движением толстой ладони погладил полу курточки Толкующей. Элликот наклонилась к нему и вскоре разогнулась.

– Его величество рады вашей преданности и служению. В ходе сегодняшнего совещания он просит не распространяться излишне долго, он устал и хочет отдохнуть перед пиром. Сообщите лишь о том, что, по вашему мнению, требует немедленного рассмотрения.

Эрисард кивнул.

– Ваше величество, как вы знаете, в нашем королевстве хаос, и это долгоиграющее обстоятельство. Корневой мор разрастается. Следует усилить городскую стражу на случай непредвиденных происшествий. Мы не знаем, чего ждать от этих созданий. Народ в замешательстве. Я также рекомендую пустить наши силы на его успокоение.

Элликот опять выслушала бормотание короля.

– Касаемо успокоения… Его величество слышал о людях, известных как некие проповедники. Он считает, что их молитвы излишне тревожат простой люд и вносят ненужное смятение. Распорядитесь, чтобы это прекратилось. Таковы королевские слова.

Эрисард подавил желание оспорить приказ, которое, к слову, крайне редко испытывал во время королевских совещаний.

– Да, ваше величество. Нельзя не упомянуть о том, что Таргерт, наш южный сосед, пал. О том ходит много слухов, но, вне сомнений, к этому приложили руку тамошние выродки, эти… люди с кровавыми колечками в глазах. Они стали появляться и в наших краях наряду с уцелевшими беженцами. Я бы рекомендовал не выпускать их из виду. Ни тех, ни других.

Король Аренглав проклокотал что-то короткое и невнятное. Представитель вслушался, но так и не разобрал ни слова. По-видимому, ничего важного, потому как Толкующая не стала переводить.

В преддверии празднества

Синтия неохотно сняла домашнее платье – шёлк никогда не прельщал её. В гардеробе отыскались брючки и приталенная короткая куртка с тесёмками на рукавах, идеально подошедшие для предстоящего празднества, которое нисколько не вдохновляло наряжаться. Украсив волосы серебряной заколкой, она спустилась на первый этаж и видом своим, как и предполагалось, никого не поразила. Одна бережная возня Дженнет не давала дому окончательно погрузиться в недружелюбную тишину.

– Госпожа, прошу прощения, – спохватилась она, заметив молодую хозяйку. – Я совсем забыла про ваш чай. Вы… уже оделись?

– Да, Дженнет, – невозмутимо подтвердила Синтия и уселась за стол лицом к очагу, проигнорировав то, с каким недоумением служанка поглядела на её наряд. – Отец уже там?

– Насколько я знаю, госпожа, – Дженнет сняла с раскалённой решётки вскипающий чайник, после чего ненадолго скрылась за дверью кладовки. Повеяло душистым ароматом специй и сушёных трав, росших в саду. – Пир в честь владыки Аренглава обещает быть грандиозным. Так любопытно, госпожа, какой он, наш владыка. Думаю, привлекательный. Короля Гемцека я видела только издали. Я так благодарна вашему отцу за приглашение и не менее благодарна, что пойду в вашей компании. Боги, я же ещё не одета…

Дженнет подхватила подол юбки и убежала, оставив кофейник на столе. Снисходительно усмехнувшись, Синтия налила себе кофе и вышла на веранду, в очередной раз отметив работу садовника.

Чашка ещё не опустела, когда к дому подошёл опоясанный мечом патрульный, как полагается, в капюшоне.

– Госпожа Синтия Недсэм? – уточнил он. – Моё имя Нерори. Мне приказано сопроводить вас в Королевский Дом.

– Уверяю, не нужно, – Синтия прихлебнула чай и в пределах учтивости отмахнулась пальчиками.

– Прошу прощения, – стражник настоятельно покачал капюшоном. – Приказ есть приказ. Более того, на нём настоял ваш почтенный отец.

Губы Синтии незаметно напряглись, и на этот раз заслонить их чашкой не удалось – кофе иссяк.

– Не думаю, что он настаивал. Мой отец не из тех, кто настаивает. Когда дело касается его сада, или времени, когда надо подать еду, или его семьи. Ненастойчивый он человек.

Нерори явственно почувствовал себя не в своей миске. Эти слова навряд ли предназначались ему.

– Госпожа Недсэм, я зайду, если позволите, – сочтя последовавшее безмолвие разрешением, стражник поднялся на веранду, – Не моя это работа – влезать в семейные дрязги. Моя работа – следить за безопасностью горожан. И, поверьте, меня бы здесь не было, если бы не было необходимости.

Тишину оборвало чавканье нароста. За изгородью промелькнула уродливая редковолосая голова.

– Что такого опасного в этих кривоножках? Вы от них меня собрались обезопасить, господин стражник? Полагаю, вы представляете большую угрозу для меня и моей служанки, чем любое из этих созданий, – какое-то время они слушали удаляющиеся шлепки. – Извините, – Синтия сомкнула пальцы на чашке. – Что-то я сегодня совсем не в духе.

– Ничего, госпожа Недсэм, я не в обиде. Вы правы. Смрадыши безобидны, – раздвинутые глазки Нерори, поначалу казавшиеся забавными, вдруг испугали её. – Но я не о них говорил.

Подоспевшая наконец-то Дженнет отвлекла их от беседы. Служанка нарядилась, мягко говоря, прелестно. Багряное платье из бархата, отцовский подарок на двадцатилетие, подчеркивало её стройность даже излишне. Патрульный украдкой увяз в ней взглядом.

– Дженнет… – Синтия многозначительно усмехнулась, положив ладонь на грудь.

Друзья королевства

В Холле Пиршеств горели факелы. У стен подтекали пивные бочки в пол человеческого роста и винные, поменьше и попузатее. На плотно всаженных крышках стояла королевская печать: знаком коггвотских владык служила раскидистая яблоня с бурой листвой. На кожаных нагрудниках придворной стражи красовался такой же герб.

– Королевское дерево… – с пренебрежением пробормотал Гёльни Остролист, взяв яблоко, лежавшее на подносе. Ворчливый и, прямо скажем, весьма нелюбезный отпрыск знатного семейства носил сдержанный господский наряд мягкого винного цвета с заколкой в виде листа падуба. Улыбка крайне редко посещала его худое угрюмое лицо. – И надо было им сделать из него фамильный герб? Пенёк и то лучше подошёл бы. Это вообще яблоко?..

Стоявший рядом его пожилой отец, Джош, пожалуй, наиболее дружелюбный из Остролистов, согласно кивнул. После чего движением головы подозвал слугу с кувшином.

– Не будь так строг, – сказал он, отхлебнув свеженалитого сидра. – Короли Коггвота носят яблоню на гербе слишком давно. Ещё со времён Гнилого Короля Уорсуорта. Кстати, я рассказывал, почему «Гнилого»?

– Да, да. Он ел на ужин слишком залежавшиеся яблоки, – Гёльни уже порядком понаслушался отцовских россказней о старых владыках. – Будем надеяться, что нынешний наследник привередлив к еде. Говорят, на пиру будет какой-то гость с запада. Мало им наших северных соседей?.. Иногда создаётся впечатление, что на коггвотских пирушках не бывает никого, кроме этих норшепов.

Джош Остролист незаметно оглядел приглашённых гостей, и неприглашённых – такие тоже выискались.

– По мне, так лучше норшепы, чем здешние. Как же без Пелнери… Я думал, Эйлин пошлёт кого-нибудь из своего выводка.

К ним подбежала низенькая прислужница с подносом, уставленным кружками. Гёльни элем не погнушался. Что до уважаемого папаши, тот потребовал принести вина. Правда, больше ради того, чтобы избавиться от лишних ушей. Но их уединение было вновь прервано и на этот раз персоной куда более значимой.

– Господа Остролисты… – поприветствовал Представитель королевских дел, одетый непозволительно просто для подобного случая. Лицо Эрисарда омрачала необнадёженная мина.

– Эрисард… – Джош приветственно покивал ему. – Скажите на милость, что тут делают Пелнери?

Жестом подозвав кудрявого слугу с кувшином, стоявшего поблизости, Представитель заострил внимание на том, что его бокал опустел. Кстати сказать, далеко не впервые за вечер.

– У них есть все основания, чтобы быть среди гостей на королевском пиру.

Джош Остролист неодобрительно нахмурился, угадав в пепельных кудрях слуги семейную черту. Вскоре тот ускользнул, поклонившись.

– Почему вы потакаете ей? Её отпрыскам не место в Королевском Доме.

Из груди Эрисарда вышел тяжёлый вздох, он отхлебнул вина.

– Вы не понимаете, насколько их много, Остролист. Кто-нибудь обязательно просочится, но тогда уже я не буду этого знать. Оставим это. Пир – не место для дрязг. Мы здесь, чтобы отдыхать.

Джош с сомнением сощурил глаза.

– Только вот вы, Эрисард, не похоже, что отдыхаете. В чём дело? Уж простите, но на вас ни лица, ни выходного наряда.

Нерори присоединился к придворной страже, оставив Синтию среди гостей. Не то чтобы она рассчитывала на светские беседы, просто королевские приглашения не принято отвергать. Яства выглядели прилично, да и, судя по захмелевшим голосам, к выпивке также отнеслись с трепетом.

Дженнет убежала за вином. Синтия, погружённая в размышления о недавних словах патрульного, даже не заметила. «Про кого тогда он говорил?..»

– Я не помешаю? – вопрос предназначался, по-видимому, ей. Она повернула голову и увидела одинокого гостя лет под шестьдесят в зажиточном, правда, не очень привычном для её глаз, одеянии. Угольно-чёрные волосы, не тронутые сединой, были забраны в хвост. На пальце сидело серебряное кольцо с печатью в виде рыбы.

– Нет… конечно, нет, – Синтия забыла, о чём думала. – Я… Синтия Недсэм. Дочь Кеалпеса Недсэма. Но, думаю, вы и так знаете.

– К сожалению, нет, – гость пожал плечом. – Не слышал этой фамилии. Хотя, полагаю, мне простительно. Я не отсюда. Моё имя Эйтерби Лицни.

Синтию порадовало, что кто-то на пиру не знает её и, что важнее, не знает её отца.

– Что ж, тогда приятно повстречаться, господин Лицни.

– Просто – Эйтерби, – пожилое лицо подёрнулось тенью сожаления. – Навряд ли меня можно считать господином.

– Лицни… – Синтия задумчиво опустила глаза, наморщив переносицу. – Вы знаете, кажется, я что-то о вас слышала. Вы не торгуете рыбой, случаем?

– Когда-то, – Эйтерби криво улыбнулся. – Вы слышали о Таргертской Резне?

Синтия посмотрела на эту улыбку с тревогой.

– Все о ней слышали. По крайней мере, в Коггвоте. Выродки учинили ночную бойню, и королевство озёрщиков пало. Так вы – беженец.

– Знаете, что забавно? – Эйтерби снял стакан с подноса проходившего мимо слуги. – Во время Таргертской Резни не погиб ни один человек. Я помню тот день. Как нельзя более отчётливо. Специалисты, облачённые в молочно-белое, убивали выродков. Это мы – виновны в том, что произошло. А теперь Таргертской Резнёй называют ночь, когда королевство было очищено от людей. Король Гемцек радушно принял меня, но больше имя Лицни не значит ничего. Мне остаётся надеяться, что нынешний владыка позволит мне остаться. К беженцам относятся с подозрением.

Синтия трагично усмехнулась.

– Поверьте, Эйтерби, не только к беженцам.

Появилась Дженнет с двумя бокалами в руках. И не одна появилась. С ней увязался Эйенват, двадцатишестилетний помощник отца Синтии, носящий пёстро-бурый халат.

– Приятного вам вечера, госпожа Недсэм, – Эйтерби Лицни благодарно поклонился и оставил их, дабы не смущать. Впрочем, предшествующая компания нравилась Синтии куда больше.

– Синтия… – поприветствовал Эйенват, уставив на неё страждущие глаза. – Рад, что ты всё-таки здесь. Твой отец…

– Когда-нибудь наша беседа начнётся не со слов о моём отце, Эйенват? – Синтия забрала свой бокал у Дженнет, которая в свой черёд откровенно наслаждалась укромными взглядами гостей, облепившими её платье.

– Конечно. Не будем, – отцовский помощник давненько выказывал Синтии знаки внимания и всё же не получал ответного расположения. – Ты не прогуляешься со мной по саду?

Дженнет с удовольствием осталась на пиру. К тому же снаружи сделалось по-ночному прохладно, чересчур для её тонкого платья.

Яблоневый сад Королевского Дома представлял собой удручающую картину. Изъёденные листья пожухли. Последние прогнившие яблоки, покрытые следами плесени, валялись в сорных травах.

– Синтия… – больше всего Эйенват хотел прикоснуться к ней, хотя бы кончиками пальцев ощутить недоступное тепло. Они остановились в сени Королевской Яблони, шуршащей редкой бурой кроной. Покрытая лишайником кора отслаивалась, падала к корням. – Позволь мне утешить тебя. Я волнуюсь, как и твой отец.

– Сомневаюсь, что так, – слова Синтии прозвучали спокойно, и всё же Эйенват услышал ненависть, которую она заключила в них. – Вы оба – одержимые фанатики. Тебе нет дела до меня, ты – уверяешь себя в этом.

Эйенват подступил ближе.

– Как мне тебя убедить?

– Скажи, над чем вы работаете, – уголки губ Синтии скривились. – Моя мать бросила отца, бросила меня и… Я имею право знать, почему.

– Я… не могу, – Эйенват досадливо нахмурил брови. – Мастер Недсэм не потерпит, если…

– Тогда и я не потерплю твоих ухаживаний. Либо говори, либо уходи и не тревожь меня больше.

– Всё дело в ксоотах, – отчаяние в словах Эйенвата заставило Синтию помедлить. Она и раньше выспрашивала у него об отцовских экспериментах, правда, бесплодно. – Я всего лишь помогаю ему, большую часть своих замыслов он держит в секрете. Но к некоторым записям он меня всё-таки подпускал. Он щепетильно изучает Корневой мор. Ничего того, о чём бы тебе не было известно из досужих слухов. Но недавно его бормотания показались мне странными.

Синтия вскинула брови.

– Только недавно?

В Эйенвате говорило испуганное подозрение, он не заметил колкости.

– Я расслышал что-то про Ксоотову Немощь. Должно быть, это болезнь, каким-то образом связанная со смрадышами. За этим он тащит их в дом. Он следит за ними.

Дар преданности и заботы

Пирующие затихли, когда в холл ввели короля, завёрнутого в облачение коричневых оттенков. Одни смотрели с неверием, другие с отвращением – по правде говоря, основания на то и у тех, и у других имелись. Разбухшее тело передвигалось вперевалку, поддерживаемое под руки Толкующей и новоиспечённой принцессой-дочерью.

Деллика, одетая в простое светлое платье, нисколько не походила на отца. В качестве единственного наследства от матери ей достались изящные черты, стройность и волосы цвета тёмной древесины.

Аренглав рухнул в кресло во главе стола, венчавшего пиршественную залу, как мешок, набитый испорченным зерном, и забормотал утробно и непонятно.

– Дорогие гости, – перевела Толкующая возвышенно. – Владыка Аренглав приветствует вас на своём пиру. Ему радостно от того, что все вы пришли почтить его правление. Славься Аренглав, законный властитель Коггвота. Да будет его правление мудрым и сдержанным! – немногие поддержали произнесённые ей слова. – Все, кто находится в этой зале – друзья королевства, – Элликот почтительно сложила руки на пояснице и поклонилась гостям. – В связи с этим владыка Аренглав приготовил для вас дар в знак своей личной преданности и заботы.

Двое взмокших слуг вкатили в зал здоровенную пивную бочку с королевской печатью на крышке. Её содержимое с глухими звуками перекатывалось и громыхало.

Аренглав забухтел и запыхтел.

– Корневой мор не должен смущать нас, дорогие гости, – объяснила прозвучавшие бормотания Элликот. Прислужники установили бочку стоймя и опрокинули, отчего крышка с треском вылетела. На плиты выкатился светловолосый поживший мужчина худощавого телосложения, в потрёпанной одежде и с грязной тряпкой во рту. Старчески помутневшие глаза забегали и наконец замерли на тучном лице Аренглава. – В такое тревожное время мы не должны оставлять Коггвот на волю случая. Это недозволительно для подданных и тем более недозволительно – королю. Гемцек Сбежавший нарушил клятву, данную королевству, и оставил вас. Но владыка Аренглав уверяет, что больше подобного не произойдёт. Всех, кто вздумает покинуть Коггвот в свете последних событий, настигнет королевское правосудие.

Мухи не дают мне спать

В южной части Лекмерта проживали и вели дела в основном благопристойные горожане из благопристойных – не обязательно зажиточных – семейств. Их важные физиономии, как ни странно, не вызывали раздражения, от них становилось даже как-то спокойнее.

Захожие странники предпочитали останавливаться на здешнем постоялом дворе «Пчела и плотник», опираясь на приятные слухи касательно этого места. Также наряду с прочими здесь водились и гости из соседствующих королевств, и не всегда желанные, к слову, как те же выродки.

Отменная дверь плотницкой лавки, до сих пор отдающая смолой, отворилась с бережной лёгкостью. Мастер Корвик, шестидесяти лет, невысокий и худощавый, надел вежливую улыбку, кивнув вошедшим патрульным.

– По какому вы делу, господа? – поинтересовался он, стряхивая свежую стружку с пропитанной потом рубахи и заодно с прилавка.

– Корневой мор разрастается, – Ривлик угрюмо оглядел обтёсанные доски, сложенные у стен. Нерори, остановившийся поодаль, облегчённо откинул капюшон. – Люди теряют рассудок – у стражи прибавляется работы. Вы один трудитесь?

– С помощником, – плотник кивком указал на приоткрытую дверку в углу. – Он в мастерской. Поверьте, господа, умалишённых здесь нет.

Повисла недоверчивая пауза.

– Зовите вашего помощника.

– Как скажете, – Корвик подошёл к дверке и просунулся в мастерскую. – Рецени! Подойди.

На зов незамедлительно пришёл взмокший подмастерье. Сероглазый, коренастого телосложения, с курчавыми светлыми волосами.

– Говорят, отсюда доносились странные вопли, – Ривлик невозмутимо приподнял брови. – Удивлюсь, если вам это неизвестно.

– Я выкупил эту лавку, – ладони Корвика заботливо легли на прилавок, как бы пытаясь заграбастать его к себе поближе. – За назначенную цену.

– И цена была невысокой, не так ли? Вы знали её прежнего владельца? Рисдена. Я вот знал. Вполне себе добропорядочный горожанин. Так с чего ему распугивать клиентов, а уж тем более продавать лавку, которая его кормит?

– Рисден мой брат… – плотник договорил не сразу. – Четвероюродный. Он отправил мне письмо с предложением выкупить его лавчонку. Ну я и выкупил. А по какой причине он её продал – мне знать не хочется и не требуется. Вы видели, что творится на улицах? Я бы поступил точно так же.

Слой опилок не смягчил поступь увесистых сапог, когда Ривлик подошёл к прилавку.

– Зачем тогда было её покупать?

По грязному лицу плотника скользнул испуг.

– Мы простые плотники, – заметил Рецени. – Нам же надо где-то работать.

Ответом ему послужил сухой взгляд из-под капюшона.

День обнаружился неприятный и мрачный. Но по-обычному. Корневой мор не затронул здешние улицы. Правда, редкие уродцы всё же забредали сюда с известной им одним целью.

– Постоянно что-то происходит, – поморщился Нерори после того, как они вернулись к своим обычным обязанностям – патрулированию. – И почему нельзя жить спокойно? Кстати, действительно, дались вам эти плотники? Они трудятся себе, ни врагов, ни больших денег, в обычности, не наживают. Думаю, старикашка Рисден сбрендил на старости лет и сбежал. Времечко-то и впрямь скверное. Король наш – и тот ноги унёс.

Ривлик угрюмо повёл плечами.

– Безумие Корневого мора укореняется. Смрадыши, корни, этот проклятый туман. Для некоторых – это слишком. Полоумных всё больше, они могут быть опасны…

– Подождите!..

Они повернулись, услышав встревоженный шёпот. Их нагнал помощник плотника, не спеша, чтобы не выглядеть слишком подозрительно. Нерори скрыл удивление. Брови Ривлика не шевельнулись, он, казалось, знал, что так будет.

– Господа стражники… не думайте, что мы что-то замышляем, – Рецени шмыгнул глазами по сторонам, убеждаясь, что его слова достигнут только тех ушей, для которых он их предназначит. – Лавка досталась нам по счастливой случайности. Как вы и сказали, за бесценок. Это все деньги, которые у нас были. Поэтому мастер Корвик так о ней печётся. Сказать по правде, мне этот Рисден показался не совсем здоровым. Он был в капюшоне, я не рассмотрел лица, но голос звучал так жалобно, что мне жутко сделалось. Думаю, вы найдёте его дома. Он живёт напротив «Пчелы и плотника».

– С чего такая открытость? – поинтересовался Ривлик чуть менее недоверчиво, чем всегда.

– Я просто хочу работать спокойно, – серые глаза перестали моргать. – Хочу, чтобы ночь была ночью, и мне не приходилось запираться в собственной мастерской.

В окнах трактира угадывался слабый свет, а из приоткрытой двери сочились звуки небурного застолья. Начинало понемногу темнеть.

Сложно было разобрать, что происходит в доме Рисдена, построенном, кстати сказать, на славу. Плотник своё дело знал, идеально подогнанная дверь не пропускала ни шороха. Ривлик глухо постучал. Потом ещё, для верности. Нерори снял капюшон и прислушался – ничего.

– Может, он не дома, – предположил он. – Пропивает где-нибудь полученные денежки. Да хоть в трактире этом.

Ривлик покосился через плечо.

– Не думаю. Такую дверь мы навряд ли выбьем. Попробуем так… – он склонился над замком и достал из внутреннего кармана куртки полоску железа в палец длиной. Нерори посмотрел на него с удивлением.

– А вы, Ривлик, выходит, отмычник. Интересное умение для хранителя порядка.

– Я бы предпочёл вообще туда не заходить, – металл заскрёбся в замочной скважине, как мышь в стене. – Но работа такая, – последовал щелчок, после чего дверь подалась вперёд. – Ни задвижки, ни крюка. Кажется, Рисден не вполне понимает, где живёт.

Хозяйское кресло было без видимой ярости опрокинуто, немногочисленная заношенная одежда разбросана, книги сметены со стеллажа. От висящего на стене зеркала осталась лишь деревянная подложка, разбитое стекло покоилось на половицах.

– Не похоже на грабителей, – заключил Ривлик вполголоса. Рука Нерори всё равно поползла к рукояти клинка. – Не надо. Пока не надо.

– Мухи!.. – донеслось до них глухое надрывное причитание. – Мухи не дают мне спать!

Голос исходил откуда-то снизу. Ривлик подошёл к ведущим в подвал ступеням.

– Зажги факел, – шепнул он, обернувшись. – Меч не доставай.

– Выродок… мерзкий выродок… – стенания не прекращались, хозяин не подозревал, что у него гости. – Ты… ты… должен сдохнуть. Ненавижу тебя.

Рисден сидел на полу, сгорбившись, безвольно свесив руки на холодную плитку. Его тело время от времени вздымалось, вздрагивало, он плакал, давно и отчаянно.

– Рисден… – позвал Ривлик, остановившись поодаль. Свет факела озарял крошечный подвальчик, усыпанный какими-то бумагами. В углу лежал тюфяк. Ни подушки, ни одеяла.

Плотник вздрогнул, но оборачиваться не стал, только сильнее надвинул широкий капюшон на лицо.

– Убирайтесь, – выдавил он, махнув рукой в сторону лестницы. – Вы не хотите меня видеть. Поверьте, не хотите. Я должен спать… Только это… Да, только это мне остаётся, – Рисден подполз к лежанке и свернулся на ней, подтянув колени к груди, как ребёнок. – Мухи… проклятые бестии не дают спать. Я… не смогу уснуть… Вы можете убить меня? Нет, нет, я не буду вас просить.

Ривлик приблизился к тюфячку и тронул пальцами дрожащее плечо, скрытое под плотным рубищем. Почувствовав прикосновение, плотник вскочил на ноги и прижался к стене.

– Нет! – он спрятал лицо в ладонях. – Прочь! Вы не должны меня видеть! Дайте мне умереть таким, каким я жил, – вдруг Рисден дёрнул головой, завертелся. – Мухи! Убирайтесь! Оставьте меня!

Он замахал руками вокруг головы и неловким движением отбросил капюшон. В этот миг предупреждение Ривлика как-то само собой забылось, и Нерори выхватил меч.

Побуревшее лицо плотника неестественно сжалось и вытянулось вперёд, сужаясь, наподобие клюва. Брови и лоб наползли на выросший до непомерных размеров нос. Скулы также подтянулись к середине, а подбородок задрался к ноздрям. Поредевшая шевелюра – единственное, что казалось более-менее привычным.

Ривлик попятился, взявшись за рукоять клинка, но пока медлил обнажать оружие.

– Нет!.. – ладони Рисдена легли на уродливую морду и даже наполовину не прикрыли её. – Вы не видите меня. Не видите! Я болен, болен…

В следующую секунду плотник набросил капюшон и рванулся к лестнице, попутно сбив Ривлика с ног.

– Куда он делся? – спросил Нерори, выйдя из дома. Пока что он так и не вернул свой меч обратно в ножны.

– Поверти оружием ещё, вдруг он не рассмотрел, – бросил Ривлик, уставившись на дверь трактира, манящую отголосками хмельного гомона, тёплым светом, чоканьем кружек и плеском выпивки, которая пришлась бы как нельзя более кстати. – Никогда такого не видел. Сырость… Мне бы выпить.

Нерори и сам об этом подумал. Меч он спрятал, только предварительно пробежавшись глазами по сторонам.

Лекмерт неспроста прозвали Королевским Трактиром. Одни – потому как считали, что здесь слишком уж много захожих приблуд, как и на всяком постоялом дворе; иные – по какой-то другой причине; но, разумеется, большей частью из-за того, что здесь имелась целая уйма трактиров, забегаловок и прочих заведений подобного рода.

Хозяин «Пчелы и плотника» Уорорт носил ухоженную недлинную бороду, был опрятен и не сух на словцо. Стражники, а в особенности Ривлик как Правая рука главы Тода, отхватили от него немало признаний за верную службу и охрану людского покоя, прежде чем им удалось, наконец, усесться за стол у окна, справа от входа.

Увиденное следовало основательно залить. Ривлик спровадил трактирщика, потребовав бутыль со шнапсом и сыр с чесноком.

– «Пчела и плотник»… любопытно, – заключил он, осмотревшись. Приглушённый свет фонарей на балках сводчатого потолка уютно разливался по приличным лицам горожан, в меру захмелевшим. – Приятно тут.

Нерори кивком согласился, потом снял куртку.

– Сестра расхваливает это место при каждом удобном случае. Она вообще всё расхваливает, кроме моей работы…

– Работа стражника не так плоха, – губы Ривлика тронула улыбка. – Уж получше, чем торчать в какой-нибудь обшарпанной лесопилке.

Нерори посмотрел на него с удивлением.

– Вы были лесорубом?

Ривлик отрицательно покачал головой.

– Резчиком, – ни с того ни с сего его голос прозвучал сдавленно.

– По вам не скажешь. Не думал, что резчики идут в городскую стражу. Не хватало денег?

– Это дело давнее. И неинтересное. И я не очень хочу об этом говорить. У нас у всех есть такие вещи. Так ведь, Нерори? – Ривлик единственный из всей городской стражи до сих пор не расспрашивал его о той загадочной ночи, когда погиб глава Мейнок. – Что-то долго.

Правая рука стражи обернулся, позволив Нерори уловить многозначительность его слов, и выискал глазами хозяина. Тот стоял у порога, высунувшись наружу, и даже и не думал идти ни в какую кладовую ни за каким шнапсом, а уж тем более сыром или чесноком. Вскоре Уорорт совсем вывалился в потёмки, украдкой прикрыв дверь.

– Сейчас вернусь, – сообщил Ривлик и, надев капюшон, отправился к выходу. – Гляди в оба, стражник.

Снаружи никого не оказалось. «По нужде он пошёл, что ли?» – спросил Ривлик мысленно, обшаривая куртку в поисках табака. Спустя некоторое время он услышал хозяйский шёпот.

– Уважаемая, прошу вас не портить репутацию моему трактиру. Здесь Вас не жалуют, уж простите.

А после усталый женский голос.

– Я не буду заходить. Просто скажите, где этот приют – и я уйду.

Беседа проходила, по-видимому, на обочине городской дороги, в сени раскидистой ивы, там, где потемнее. Ривлик, благополучно нашедший табак, сунул трубку в зубы, положил ладонь на рукоять клинка и двинулся на шёпот.

Уорорт вздрогнул, услышав рядом шаги, он был подслеповат. Его собеседница, чью голову скрывал капюшон плаща, не обернулась.