Текст книги "Мифология пространства древней Ирландии"

Глава V. Пять деревьев в преданиях (scél)

К сожалению, до наших дней не дошло прозаическое предание, целиком посвященное пяти священным деревьям, такая гипотетическая повесть не фигурирует и в средневековых списках преданий. Мы даже не можем достоверно сказать, существовало ли такое произведение в записанном виде. Однако в корпусе древнеирландских прозаических преданий (scél) мы находим целый ряд упоминаний о пяти деревьях, так или иначе связанных с основным сюжетом. В основном, деревья получают такое значение в литературе благодаря их появлению в ночь рождения Конна. История этого вторичного творения часто воспроизводится в раннеирландских преданиях.

Чудесам, сопровождавшим рождение Конна, посвящена уже рассмотренная в первой части книги повесть «Ночное видение Фингена» («Airne Fíngein»). Она была издана известным французским лингвистом Ж. Вандриесом (Airne Fíngein / Ed. J. Vendryes. Dublin, 1953); перевод на русский: Предания и мифы средневековой Ирландии / Сост., пер., комм. С. В. Шкунаева. М., 1991. Содержится в рукописях Stowe MS. 992 (D. IV.2, из библиотеки Королевской Ирландской академии, далее D, fo. 44(46)a1) конца XIV в.; «Книге из Лисмора» («Leabhar Maic Carthaig Riabhaig», далее L, fo. 138a) конца XV в.; «Книге из Фермоя» (23 E 29 из Королевской Ирландской академии, далее А, fo. 24a) XV в.; «Liber Flavus Fergusiorum» (23 O48 из Королевской Ирландской академии, далее В, fo. 27 r^ob) XV в. Содержание предания, вероятно, восходит к общему протоварианту IX—X вв. Действие повести разворачивается в ночь, когда родился будущий король Ирландии Конн Кетхатах. Женщина по имени Ротниам из волшебного холма Сида Клиаха рассказывает Фингену, сыну Лухта, о чудесах, которые случатся этой ночью, которая была в то же время ночью перед праздником Самайн (Samain) (1 ноября). В ночь на Самайн открывались сиды и становилось возможным общение между потусторонним миром и миром людей. Самайн – начало зимы по ирландскому счету. Одним из чудес, появившихся из потустороннего мира в ночь рождения Конна и ночь на Самайн, было дерево Эо Мугна (или Эо Росса по одной из рукописей, а вероятнее, как сообщают другие источники, все пять священных деревьев).

«Ocus cid búaid n-aile, a ben ?» or Fingen. «Ní hansa,» or in ben. «Crann éim,» or sí. «fil fo díchleith ó aimsir na dílenn i n-Érinn 7 docuirethar téora frossa toraid tria chéo de, comba lán a m-mag forsa tá fo thrí dí a dairmes cacha bliadna ; 7 in tan dofuit in dercu dédenach de, is ann dotóet bláth na dercon toísigi fair ; 7 ro shóerastar tonna na dílind cen mannrad, 7 níro derc rosc duni cosinnocht. Mugna ainm in chraind sin,“ ol sí, “.i. mac in chraind a pardus. Doruacht la gáeth ascnam na ndúl, .i. gráinne dia bláth, condatarla for maig Mughna, no comad a cáer din cráeib ro boí i láim Trefhuilngid no ásad iar n-a cur do Fhinntan mac Bochra i r-rígi Conaing Becfhíaclaig; acht cena ce bed díb sin, is fo díamair ro boí; ar is innocht foillsigfither do fheraib Érenn, co mba bithbúaid eter tosach 7 dered co bráth.“ Is ann sin ro gab Fingen rann aile:

 
Ní líach airne for ciunn chrainn
fil fo dhíchleith ón dïlinn
bid búan a búaid tar Brega
do thúathaib dar n-imrega.
 

Variae lectiones: 1. cid, ca D; cidh L. búaid, buaidh D; .b. L. n-aile, .ii. D. a ben, om. LAB. or, for LAB. Fingen, sé D; Fíngin A. or, ar D; for B. in, an L; ín B. ben, bean B. 2. crann, crand AB. eim or sí om. LAB. fo díchleith, fo dichelt B; fa dhíchleith D. ó aimsir na dílenn i n-Érinn, i n-Eirinn o aimsir dilind D. dílenn, dileann L; dílend B. n-Érinn, n-Eirinn L; n-hErind AB. docuirethar, docuirighther D; docuir L; docurethar B. téora, tri D. frossa, fsa L; frosa B. 3. toraid, toraidh D. tria chéo, trid L; tre cheo D. de, om. LAB. comba, comboi A; combai B; cona[d] D. lán, lan LB. a m-mag, a mag A; an magh D; in magh L. tá, ta LAB. fo thrí, fa tri L; fo tri AB. dîa dairmes, día dairmhes L ; do meas D. cacha bliadna, om. LAB. 4. dofuit, tuitis D. in dercu dëdenach, in derca deighinach L; in dercu dheighinach D; in derco dedenach A; in derco deidenach B. de, dhe D; dé B. ann, and AB. dotóet, dothoet L; tic D; dofoet B dercon, dercan LAB. toísigi, tanaise D. ro shóerastar, ro shoerustar L; ro saerustar A; ros saerasdar B ; ro shaersat D. 5. tonna na dílind, in dile L; in diliu AB. he add. D. cen, gin D; gen L. mannrad, mandrad B; mhandradh D. ní ro derc, ni ros dearc L; nis facca D. rosc duni, rosc mac duni B; rosc nach duine L; rosc nach duni A; rosc duine D. fair add. D. cosinnocht, gusanocht D; cusindocht L. Mugna, Eo Rossa D; Mughna L. 6. ainm, a ainm B. in chraind, in croinn L ; in craind B. ol sí, or sí D; ol si L; for sisi AB. .i. om LAB. in chraind, don chrunn fil D; in croind L; ín chraind A; in cuind B. a pardus, a pardus A; a prardus B; a parrthas L; a parrt[h]us D. doruacht... fo diamair ro boí, om. D. ascnam, ascnamh L; ascnom B; ascsnam A. 7. gráinne, grainne L. condatarla, condorala L. comad, combád B. din cráeib, din cruib B; don craeibh L; din craeib A. 8. ro boí, ro bui L. i láim, illaim A; allaim B; . i laimh L. Trefhuilngid, Trefhuilngidh L. no ásad, no fhasad L. do Fhinntan, dFhinntan L; do Fhíntan A. mac, mac A. Bochra, Bhochra A. r-rígi, rigi L. 9. Becfhíaclaig, Becfiaclaidh B; Beigecluigh L. ce bed, ce ped AB. ro boí, ro bui L. ar is innocht foillsigfither, ar is innocht fallsighfithar B; ar is fanocht fallsigthir A ; ar is anocht fhoillsigfider L; is anocht iarum ro faildsidhigh D. 10. do fheraib, do fheraibh D; dfheruib L. Érenn, Eirenn D; hErend A. co mba, co m[b]a D. bithbúaid, bithbuaith AB ; bithbhuaid L; bithbhuaidh D. eter, etir D; idir L. tosach, tossach A; thosach L; thossach D. 7, is D. dered, deredh D; deread A. co bráth, om. D. is ann sin ro gab, cona[d] ann isbert D; as ann sin ro ghabh L; as ann sin ro gab A. 11. Fingen, Fingin A. rann aile, rann L ; in rann D; rand aile A. 12. Ní, ni DLA. líach, liach DLA. airne, arne B ; arnde A. ciunn, cind D; ciund AB. chrainn, chraind DAB. 13. fil, fail AB. fo dhíchleith, fo thorad LA, fa dhíchleith D; fo torad B. ón dílinn, ó dilinn D; o dilinn L; o dilind A. 14. bid, bidh D; budh B. búaid, buaidh D; bhuaid L. tar, dar DL. Brega, Bregha DL. 15. thúathaib, tuath– A. dar n-imrega, darsnimregha D; darníregra B.

– А какой еще дар, о женщина? – спросил Финген. Нетрудно ответить, – сказала женщина. – Воистину, дерево, – сказала она, – что сокрыто со времени потопа в Ирландии. Оно выбрасывает три дождя плодов сквозь туман, так что равнина, на которой оно находится, будет трижды в году полна его желудей. Когда с дерева падает последний желудь, цветок первого желудя упадет с него. Волны потопа пощадили его, не уничтожив, и не видел его глаз человека до сей ночи. Мугна – имя того дерева, – сказала она, – это сын райского древа. Ветер принес элементы[536]536
  Ср. фрагмент из Mārkandeya Purāna, 5, о рождении героя в переводе Ж. Дюмезиля: «Le vent alors libéra la force physique (bala)» (Цит. по G. Dumezil. Mythe et épopée. Paris, 1995. P. 143).


[Закрыть] (то есть семя из его цветка) и бросил их на равнину Мугна, или выросло оно из ягоды с ветви, что была в руке Трефуйлнгида, посаженной Финтаном, сыном Бохры в правление Конайнга Мелкозубого. И даже если это дерево и было бы из них, было оно в сокрытии. В сию ночь оно откроется людям Ирландии и будет великим даром от начала до конца, до судного дня.

Тогда спел Финген другую песнь:

 
Не жаль бдения из-за дерева,
Что было сокрыто со времени потопа.
Будет великий дар в Бреге
Для племен, где оно явится.
 

Источники мифологического сюжета о сокрытом дереве в «Ночном видении Фингена» могут быть различны. Несомненны местная дохристианская мифологическая основа, соответствие сюжета древнеирландской картине мира, которое я буду рассматривать подробнее. В то же время можно установить параллели и с ближневосточной апокрифической традицией, что неудивительно, если помнить о связях Ирландии и христианского Ближнего Востока в раннее Средневековье. Так, у раннего христианского сирийского автора Афарата мы читаем о райском Древе Жизни, которое стало недоступным для смертных после греха Адама и было окружено особой оградой. Древо Жизни согласно Афарату «нависало ветвями над оградой и в доброте своей выбрасывало плоды за пределы охранявшей его ограды»[537]537
  R. Murray. Symbols of Church and Kingdom. Cambridge, 1977. P. 114.


[Закрыть]. Учитывая восприятие Эо Мугна как «сына райского древа», апокрифическое влияние очень вероятно.

В контексте же предания о рождении мифологического священного короля появление деревьев, равно как и других феноменов, можно рассматривать как своебразную вторичную космогонию. Эта вторичная космогония, сопровождающая рождение Конна Кетхатаха, совпадает с ночью на Самайн, когда люди посещают иной мир, и гости из потустороннего мира наведываются в мир смертных. В качестве таких «гостей» мы можем рассматривать и чудеса, сопровождающие рождение Конна. Характерно для кельтской ментальности появление «разума, здравого смысла» в иррациональную ночь на Самайн, когда в мире властвует хаос. Рождение нового порядка из хаоса и знаменует собой появление новых чудесных объектов в мире людей.

Как мы узнаем, дерево было сокрыто со времени потопа. Символика потопа универсальна и присутствует чуть ли не в каждой традиции. Потоп, описанный в тексте, соответствует ирландским традиционным бедствиям, разделявшим эпохи. Как известно из корпуса диннхенхас, согласно псевдоисторической традиции Ирландия испытала несколько потопов, некоторые из которых покрывали лишь часть страны. С другой стороны, появление священного дуба Эо Мугна «сквозь волну» (tre tuind) потопа вызывает ассоциации с появлением священного дерева индийской традиции Париджата во время пахтания изначального океана. Эо Мугна, а скорее всего и все пять деревьев (вспомним прозаический вариант диннхенхас Темайр Луахра), считались сокрытыми со времени потопа в волшебном тумане (céo).

Что нам известно о природе такого тумана? В источниках он известен под названием céo draoi «волшебный туман», сидам приписывалась возможность окружать своих врагов или тайные сокровища таким туманом, который был темен, как смертный саван. В Шотландии еще в XIX в. знали заклинания, с помощью которых якобы можно было насылать волшебный туман на кого-нибудь или на что-нибудь[538]538
  Carmina Gadelica / Ed. by A. Carmichell. V. II. Edinburgh & L., 1972. P. 24—25.


[Закрыть]. В древнеирландской поэме «Тис спорящих братьев» описывается волшебный тис, сокрытый сидами от взоров людей:

 
Atá i ndichilt fo diamair
ac sidib co sáebriaglaib :
ni fagaib acht trúag fo ch(ét)
is fagail búan is bithbét.
 

 
Оно (дерево. – Г. Б.) сокрыто втайне
сидами волшебной силой:
только один несчастный из сотни находит его,
это долгая рана, вечное несчастье[539]539
  M. Dillon. «The Yew of the Disputing Sons» / Ériu, XIV.


[Закрыть].
 

Такое дерево стояло не в мире людей, а в потустороннем мире, сиде (síd). Так и пять священных деревьев Ирландии появились в мире смертных из-за волшебного тумана только в ночь на Самайн, когда родился Конн, изначально принадлежа потустороннему миру. Отличие пяти деревьев от упомянутого тиса в том, что они не имеют вредоносного характера, не сотворены вредоносной магией. Связь деревьев с потусторонним миром указывает на одну из возможных функций пяти деревьев в традиции и ритуале, на функцию перехода, «двери» в сид, точно так же как входами в сид являлись в раннеирландской литературе пять заезжих домов Ирландии.

Текст фрагмента принадлежит той же традиции, что и различные варианты диннхенхас Эо Мугна, разобранные выше (Ренские диннхенхас, Эдинбургские диннхенхас, фрагмент из «Месяцеслова Ойнгуса»). Интересно, что в ранней рукописи D вместо Эо Мугна упоминается тис Эо Росса и, соответственно, вместо волшебных желудей – урожай неких плодов, что позволяет говорить о взаимозаменимости в традиции всех пяти деревьев. Эо Мугна, Эо Росса – здесь только знаки, заменяющее единое мировое древо. Эо Мугна/Эо Росса – «сын райского древа», т. е. Трефуйлнгиду отводится роль посланца рая, и ветвь его – ветвь райского древа. В древнеирландском апокрифе «Вечно новый язык» («Tenga Bithnua») мы можем найти описание Древа Жизни и Смерти рая с некоторыми важными особенностями: «двенадцать урожаев плодов оно приносит каждый год, т. е. прекрасный урожай – каждый месяц...», «на расстояние семи летних дневных переходов распространяется аромат рая и простирается тень дерева»[540]540
  «The Evernew Tongue» / Ed. by W. Stokes, Ériu, II. 1905. P. 116—117.


[Закрыть]. Чудесные урожаи (двенадцать урожаев райского древа – общее место многих традиций) и величина этого огромного райского древа как основные свойства передаются его «сыну» Эо Мугна/Эо Росса. Очевидно, что составитель текста «Airne Fíngein» находился в христианском понятийном пространстве, и его рай – христианский. Однако здесь не следует забывать, что архетип пяти священных деревьев рая принадлежит также индоевропейской традиции, и мы являемся свидетелями наложения, синтеза двух сакральных традиций. Это подтверждает возможность восстановления утерянной ирландской дохристианской картины мира, используя те или иные элементы т. н. «кельтского христианства».

Особого внимания заслуживает фрагмент, посвященный происхождению дерева. Три рукописи «Ночного видения Фингена» – «Книга из Лисмора» (L), «Книга из Фермоя» (А), «Liber Flavus Fergusiorum» (B), в отличие от четвертой – D. IV.2 (D), содержат два варианта происхождения дерева: 1) ветер бросил элементы на равнину; 2) дерево посадил Финтан мак Бохра. Чтение первого варианта без позднейшей глоссы: Doruacht la gáeth ascnam na ndúl… condatarla for maig Mugna («Ветер принес элементы… и бросил их на равнину Мугна»). Глосса «.i . gráinne dia bláith» (т. е. «семя из его цветка») подразумевает райское древо и, скорее всего, была позднее вставлена в оригинал. Термин dúil «элемент» здесь скорее означает «частица, мельчайший элемент», чем один из четырех стихийных элементов позднейшей традиции. Фрагмент связан с архаичным представлением об элементах, согласно которому ничто не может появляться из ничего.

Многовариантность в ранней ирландской литературе, так поражающая читателя с первого взгляда, отражает этап перехода от устной традиции (или даже традиций) к письменной. Причем различные варианты реальности считаются равноправными и независимыми, что только обогащает литературу, но усложняет исследователю поиск архаичного, изначального пласта и позднейших наслоений. Таким богатством вариантов и отличается повесть «Airne Fíngein» в целом и фрагмент, посвященный дереву Эо Мугна, в частности.

Четверостишие, завершающее фрагмент, упоминает о королевстве Брега, где явит себя чудо рождения короля, область эта располагалась на территории современных графств Мит, Лаут и Дублин. На территории королевства Брега и располагалась Тара, где должен был родиться Конн.

В ночь рождения Конна в Ирландии открылись и другие чудесные явления. Так, Финтан мак Бохра, хранитель древней традиции, до этого был безмолвен, но в эту ночь открылся его дар красноречия и открылась старина (senchus) Ирландии. Финтан и деревья, пережившие потоп, – фактически часть одного целого. В ту же ночь появились пять главных дорог Ирландии, сокрытые до этого. Они связали Тару с главными районами страны, тем самым устанавливая ее власть. Вместе с тем нельзя считать эти манифестации отражением исторической традиции, пять дорог, пять деревьев и заезжих домов принадлежат сакральной традиции, дохристианской религиозной системе[541]541
  Предания и мифы средневековой Ирландии / Пер. и комм. С. В. Шкунаева... С. 265.


[Закрыть]. Так или иначе, с появлением нового монарха «символически повторяется вся космогония», как писал Мирча Элиаде. На островах Фиджи обряд возведения короля на престол назывался «сотворение мира», а индийский ритуал восшествия на престол раджасуйа, символизировавший рождение монарха как Космократора, предполагал воссоздание Вселенной[542]542
  М. Eliade. Aspects du mythe. Paris, 1963. P. 54.


[Закрыть].

При этом важно помнить, что мир смертных и потусторонний мир в традиционном ирландском обществе были максимально близки, если не тождественны. Пять дорог Ирландии принадлежали потустороннему миру так же, как пять деревьев до своего появления. Интересно отметить, что заезжие дома в древнеирландской традиции воспринимались как входы в иной мир. Пир в заезжем доме описывается как некий идеальный пир у бога, владыки потустороннего мира.

Следующее предание, содержащее историю рождения Конна и появления пяти священных деревьев: «Битва при Маг Лена» («Cath Maighe Léna»). Издана: Cath Maighe Lena / Ed. by K. Jackson. Dublin, 1990; изд. и перевод на английский: Cath Mhuighe Léana or The Battle of Magh Leana / Ed. by E. O’Curry. Dublin, 1855. Содержится в рукописи Franciscan MS A.VI середины XVI в. из библиотеки францисканского Конвента в Дублине и ряде других рукописей. Повесть была составлена в XIII в., хотя содержит ряд фрагментов, заимствованных из более ранних источников. Одним из таких источников является корпус диннхенхас. Повесть описывает битву между Конном Кетхатахом и Эоганом, королем Мунстера, после которой Ирландия была разделена на две половины – Лет Куйнн и Лет Мога. В повести также упоминаются чудеса, сопутствующие появлению на свет Конна Кетхатаха, этим и представляет для нас интерес отрывок (р. 51, Jackson’s edition).

Agus do genetar isin oidchi c[h]édna croinn toraidh tré thalmain .i. Bile Tortan 7 Eó Rosa 7 Craebh Mughna 7 Craebh Dhaithi... amail at-bert an file[543]543
  Некоторые рукописи приписывают поэму Финтану.


[Закрыть]: —

 
.r. An adhaigh ro génair Conn
ba faílidh fris Ére oll ;
is innti ro geinset trá
Bile Tortan, Eó Rosa[544]544
  Другие рукописи добавляют: an úmhla nochar dhaor dhi craobh mugna 7 craobh dhaithi.


[Закрыть].
 

В ту ночь (когда родился Конн. – Г. Б.) появились плодовые деревья из земли, то есть Биле Тортан, Эо Роса, Краэв Мугна, Краэв Дати... как сказал филид:

(.r. – знак реторики. – Г. Б.)

 
В ночь, когда родился Конн,
была великая радость в Ирландии;
тогда-то и появились
Биле Тортан, Эо Росса.
(Достойное почтение
к Краэв Мугна и Краэв Дати.)
 

Как мы видим, текст также связывает появление деревьев с ночью рождения Конна. Однако он противоречит «Airne Fíngein» и упрощает историю появления деревьев, речь не идет о каком-то волшебном тумане. Повесть сообщает о появлении деревьев из земли, что однако не меняет принятую нами схему открытия сокрытых чудес в ночь на Самайн.

Поэтический фрагмент текста – явно заимствование из более раннего источника. Вообще поэтические вставки в ирландских прозаических преданиях, т. н. реторики, представляют собой образцы древнего языка, трудного для понимания, и часто предшествовали самому прозаическому тексту. Так и вставка в «Cath Maighe Léna», обозначенная как реторика, является образцом среднеирландского языка, в отличие от раннего новоирландского основного текста. Некоторые рукописи (Phillipps' MS no. 10266; RIA.23.L.26) приписывают поэму Финтану, сыну Бохры, носителю древней традиции. Это неудивительно, так как существует прямая связь между Финтаном и деревьями. Поэма из диннхенхас Темайр Луахра, разобранная выше, также приписывается Финтану (текст метрической вставки в повести близок поэме из диннхенхас).

Реторическая вставка содержит в некоторых рукописях (RIA.23.L.26: Stowe C. VI.I) странное и труднопереводимое упоминание о почтении к деревьям. Слово umhla f. «почтение, повиновение» выражает зависимость клиента от господина. Интересно отметить отсутствие упоминания священного ясеня Биле Ушниг, самого таинственного из пяти деревьев, чья традиция, возможно, заслонялась богатым материалом по самому Ушнеху – сакральному центру Ирландии.

Одна из довольно поздних и, может быть, сатирических ирландских повестей «Незваные гости Гуайре» («Tromdámh Guaire»). Она издана: Tromdamh Guaire / Ed. by M. Joynt. Dublin, 1941; изд. и перевод на английский: Imtheacht na Tromdhaimhe / Ed. by O. Connellan // Transactions of the Ossianic Society. Vol. V, 1860. Самая ранняя рукопись, содержащая текст, – «Книга из Лисмора» (XV в., fo. 144a). Язык повести поздний среднеирландский, т. е. составление ее можно отнести к XII в. Древнеирландское слово tromdámh обозначало надоедливую группу гостей и часто поэтов-филидов, кормящихся за счет патронов-королей и грозящих вредоносной сатирой за негостеприимство. В силу многовековой традиции короли не могли отказать таким «нахлебникам», тем более что гостеприимство и щедрость являлись основными добродетелями монарха в Ирландии. Таким щедрым правителем был король Коннахта Гуайре, чье правление падает на VII в. Повесть описывает поиски и нахождение филидами текста «Похищения быка из Куальнге» («Táin Bó Cuailnge»), причем решающую роль в этих поисках играет брат короля Гуайре, отшельник и свинопас Марван. Вообще, свинопас, связанный с глубоко почитаемой свиньей, которая питается священными плодами – желудями с дуба, был излюбленным персонажем древнеирландской литературы и считался равным по мудрости друидическому и филидическому сословию[545]545
  См. P. Ní Chatháin. Swineherds, seers, and druids // Studia Celtica, 14/15 (1979/1980). P. 200—211.


[Закрыть]. Один из верховных филидов, оллам Лейнстера Даэл Дулед устраивает Марвану своеобразный экзамен с множеством вопросов, относящихся к области филидической традиции. Один из вопросов относится к священным деревьям Ирландии.

...ar Dael Duiled,... «7 cuich in da crand nach teit a mbarr glas dibh no gu crinait»...

...ar Marbán,... «As iat in da crann nach teit a mbarr glas dib .i. Eo Rosa 7 Fidh Sideng[546]546
  В других рукописях Fidheang.


[Закрыть] a n-anmunna .i. cuilenn 7 iubar»...

...спросил Даэл Дулед... «Что за два дерева, зеленая листва которых не опадает, пока они не состарятся?»...

...сказал Марван... «Два дерева, чья листва не опадает, Эо Роса и Фид Шиденг их имена, то есть, падуб и тис»...

Вопросы, которые задает оллам Даэл Дулед, можно рассматривать как ритуал инициации, в котором адепт отвечает на вопросы. Таким образом, вопрос о знании одного из пяти священных деревьев (а возможно и остальных) входил в ритуал инициации филидов.

Вечнозеленые деревья – элементы филидической традиции, ведомые мудрецу Марвану. Неопадающая листва была призанком не только тиса Эо Росса, но и других пяти священных деревьев, свидетельства этого мы находим в корпусе диннхенхас; так, в прозаическом варианте диннхенхас Эо Мугна: 7 a duile fair dogrés («всегда на нем была листва»)[547]547
  The Prose Tales in the Rennes Dinnshenchas / Ed. by W. Stokes // Revue celtique, XV, 1894. P. 419—421.


[Закрыть]. Мотив пяти вечнозеленых священных деревьев присутствует и в древних гностических апокрифах, которые я рассматриваю в отдельном приложении. Так, в коптском апокрифическом Евангелии от Фомы мы читаем: «Ибо есть у вас пять деревьев в раю, которые неизменны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти»[548]548
  J. Doresse. Les livres secrets des gnostiques d’Egypte. Т. 2. Paris, 1959. P. 149—150.


[Закрыть]. Вечнозеленая листва – символ вечной жизни, неудивительно существование такой аллегории и в кельтском христианстве, открытом природе и природной символике. Что же касается прямых заимствований из ближневосточной литературы в ирландской, здесь нет ничего невозможного, ведь согласно тому же «Месяцеслов Ойнгуса» в VII в. в Ирландии жили египетские монахи, а литургия из «Книги Диммы» IX в. содержит элементы коптской литургии того времени. Наконец, на профаническом уровне объяснения очевидно, что тис и падуб в природе, действительно, вечнозеленые деревья.

Знание дерева для филидов служит своеобразным индикатором, здесь можно вспомнить также загадочную игру, упоминаемую в древнеирландской литературе многократно, фидхелл (fidchell «знание дерева»). В рассмотренном отрывке автор, кажется, как это часто происходит в самих диннхенхас, начал с подлинного элемента традиции (Эо Росса), некоего центра притяжения, и решил расширить его выдумкой (Фид Шиденг, не упоминаемый больше в литературе), хотя в этом случае выдумка, скорее, преследует цель сатиризации жанра, а не следования ему[549]549
  S. Ó Coileáin. The making of Tromdám Guaire // Ériu, XXVIII, 1977. P. 63.


[Закрыть]. Вообще весь отрывок представляет собой сатиру на «всезнающих» филидов, равным которым по знанию оказался скромный свинопас. Характерно, что Марван считался не только свинопасом, но и святым христианским отшельником-аскетом. То есть в его лице новая религия – христианство – доказывает свое превосходство филидам – наследникам дохристианского жреческого сословия. Уместно вспомнить иногда упоминаемую в других преданиях соревновательность монастырских и филидических школ. Знание священных деревьев, как и другие элементы традиции (senchus), переносится в стены монастырей, в руки христианских монахов и святых. Однако их руками традиция часто отрывается от корней, превращается в россказни для досужего читателя (как в случае с Фид Шиденг). Перестановку местами падуба и тиса в тексте можно считать ошибкой переписчика, так как дерево Эо Росса традиционно считалось тисом.

В ранненовоирландской повести «Смерть Конна Кетхатаха» мы получаем уникальную возможность проследить дальнейшую связь пяти деревьев с королем Конном. Повесть была издана: M. Ní C. Dobs. From the book of Fermoy // ZCP, XX, 1936. P. 169. Текст повести содержится в рукописи XIV в., «Книге из Фермоя». Язык повести – ранненовоирландский, т. е. ее написание можно отнести к периоду от XII до XIV в. Предание о смерти мифического короля Конна Кетхатаха существует и в среднеирландском варианте, более ранней версии, однако она сохранилась не полностью и не дает развернутого описания неурядиц и катастроф, последовавших за смертью Конна. В нашем тексте смерть Конна, в противоположность его рождению, сопровождавшемуся разнообразными чудесами, связана с такими же сверхъестественными катаклизмами. Эта схема взаимоотношения идеального короля с природой работает на примере многих нарративных и законодательных источников в раннесредневековой Ирландии. Король наделен сакральной функцией поддерживающего равновесия и благоденствия в мире, ему подвластном, и с его смертью в мир приходит хаос. Не стоит забывать, что Конн не просто мифический король Ирландии, но и божество смысла, разума и порядка, как мы убедились на примере разобранных источников. С его рождением в мире появляются дороги, заезжие дома, реки («Airne Fíngein»), осуществляется вторичная космогония, устанавливается порядок. После его смерти, столь же значимой, что и рождение для единого космогонического мотива, миром овладевает хаос, неурядицы, войны; смысл и разум покидают мир. Фактически это один из вариантов мифа о конце света, дохристианского эсхатологического мифа в Ирландии, фрагменты которого восстановимы и по другим произведениям.

К сожалению, рукопись в интересующем нас месте плохо сохранилась, поэтому некоторые фрагменты плохо читаемы и трудно переводимы. Нам удалось перевести следующие фразы: ...Doigh do inntaigheadar airdhena ecsamhla d’Erenn da díth. Da cómoradh cogadh 7 comhfhuachadh chuígeadhachaiibh Eirenn do díth ín deagh-righ... Do folchadh Bile Tortan 7 Eo Rosa 7 do shoáid na h-aibhne («Появились разные знамения в Ирландии после его [Конна. – Г. Б.] гибели. После собрания война и раздор среди королей пятин Ирландии после смерти славного короля... Были сокрыты Биле Тортан и Эо Росса, реки потекли вспять»). Итак, те же священные деревья, что появились из-за черного тумана, или потустороннего мира, в ночь рождения Конна, скрываются вновь в потусторонний мир после смерти идеального правителя, с исчезновением порядка. Установление хаоса в мире после смерти Конна временно. Спустя какое-то время мы снова видим пять священных деревьев в традиции (в связи с тем же св. Патриком). Интересно, что фраза do shoáid na h-aibhne («реки потекли вспять») перекликается с эсхатологическим описанием в повести «Разговор двух мудрецов» («Immacalam in Dá Thuarad»), когда один филид рассказывает историю конца света другому, упоминая, что «заводи потекут против течения» (tosoifet fria srithu sruthlinne)[550]550
  The Colloquy of the Two Sages / Ed. by W. Stokes // Revue celtique, XXVI, 1905. P. 48.


[Закрыть]. Если сокрытие деревьев воспринималось как один из признаков конца света, тем более падение их должно было восприниматься современниками и остаться в традиции как катастрофа космического масштаба. Форма folchadh, изначально от глагола fo-luigi «скрывать», может быть переведена как «были сокрыты» или «были утоплены, сокрыты под водой». Действительно, реки, текущие вспять, и покрытые водой огромные священные деревья – все это свидетельства потопа, одного из периодических потопов ирландской традиции. Недаром о древнем Финтане мак Бохра у Дж. Китинга в его «Истории Ирландии» говорится теми же словами: Fhionntain... folchadh fa dhilinn é («Финтан был сокрыт под потопом»)[551]551
  G. Keating. The history of Ireland. V. I. London, 1902. P. 152.


[Закрыть]. Финтан согласно традиции целый год спал в пещере под потопом. Священные деревья, носители некой «допотопной» традиции, так же как Финтан, проводят в сокрытии под новым потопом какое-то время.

Часто в раннеирландской литературе духовный или светский владыка, аббат или король, аллегорически называется священным деревом (bile, cráeb, eó), мы уже упоминали о связи между инаугурационным деревом, бывшим осью для племени, и королем. В традиции они заменяют и замещают друг друга. Для нас интересны те случаи в литературе, когда эпитетом аббата или короля становилось название одного из пяти священных деревьев. Первый пример находим в одном древнеирландском четверостишии X в., включенном в более поздние «Анналы Четырех Мастеров». Речь идет о смерти Майл Мохта, аббата Клуайн-Ирайрда, в 940 г. В четверостишии аббат сравнивается с деревом Мугна:

 
Máel Mochta don Mide maig,
mór líach in cráeb cáin cumra,
atbath cenn na hanmchairte,
cáinchomrac moltach Mugna.
 

 
Майл Мохта с равнины Миде, —
великая печаль – прекрасное сладкое древо, —
умер глава исповедников,
почитаемый мир – Мугна[552]552
  Annals of the Kingdom of Ireland by the Four Masters / Ed. by J. O’Donovan. Vol. I. Dublin, 1856. P. 644; K. Meyer. Bruchstücke der älter Lyrik Irlands. Berlin, 1919. S. 55.


[Закрыть].
 

В повести «Война ирландцев со скандинавами» («Cogadh Gaedhel re Gallaibh») содержится другое упоминание одного из пяти дервьев в качестве эпитета на этот раз светского владыки (Cogadh Gaedhel re Gallaibh / Ed. by J. H. Todd, London, 1867). Текст повести содержится в рукописи XIV в. из библиотеки Тринити Колледжа в Дублине, повесть была написана в XII в. как пропагандистский памфлет династии И Брианов в Мунстере. Повесть описывает войны ирландцев со скандинавами, и бо´льшая ее часть посвящена битве при Клонтарве под Дублином 23 апреля 1014 г. ирландцев со скандинавами, в которой победу одержал верховный король Ирландии Бриан Бороиме, и власть скандинавов на восточном побережье Ирландии была существенно ослаблена. В одной из поэтических вставок в повести мы находим набор хвалебных эпитетов сына короля Бриана Мурхада, одного из вождей ирландского войска в битве. Одним из эпитетов является сравнение принца со священным деревом Эо Росса: Murchad mac Briain, Eo Rossa rigdraidi Erend («Мурхад сын Бриана, Эо Росса королевских друидов Ирландии») (р. 166). Вождь и принц здесь сравнивается со священным деревом, которое является как бы заместителем, представителем короля туата, о чем мы уже писали. Однако интересен факт использования имени одного из пяти священных деревьев, общезначимых для Ирландии, для этой метафоры. Очевидно, имена этих деревьев ко времени написания повести (XII в.) прочно вошли в лексикон профессиональных поэтов и сказителей – филидов и активно использовались ими. По разному можно интерпретировать фразу Eo Rossa rigdraidi Erend. Возможно, действительно имелись в виду друиды, а тис Эо Росса как объект поклонения друидов (таким образом, это второе упоминание друидов рядом с Эо Росса, первое связано с друидом Эохайдом, сделавшим щит из ветви с Эо Росса). С другой стороны, слово rigdraidi может переводиться как «королевские филиды», потому что сословие филидов часто воспринималось как прямые продолжатели друидов.