Текст книги "Римская сага. Город соблазнов"

Глава 25

В первом же городе, Леонтинах, к Лацию подошёл Оги Торчай.

– Мы не сможем быстро собрать всех людей, если будем ехать все вместе, – сказал он.

– Что ты предлагаешь? – прищурился Лаций.

– Надо отправить по одному человеку вперёд. Мы втроём, – он показал на Лация, себя и Варгонта, – поедем в город Мессану6262
  Мессана (Мессина) – портовый город на востоке Сицилии.


[Закрыть]. Там много работы в порту. И людей там побольше.

– В Сиракузы возвращаться не будем? – спросил Варгонт.

– Нет. Я отправлю из Мессаны человека. Если там остались люди, их найдут.

– И что нам троим делать в Мессане? – сделав глоток воды из чашки, спросил Лаций.

– Надо найти место для новых людей, – коротко ответил Оги. – Их будет много. Надо же будет их где-то держать и кормить! Это непросто.

– Из Мессаны поплывём в Регий6363
  Регий – портовый город на Апеннинском полуострове, расположенный напротив Мессаны на Сицилии.


[Закрыть]? Там всего пару миль.

– Ну, не пару, но всё равно не надо туда плыть. Скорей всего, высадимся чуть дальше. Регий – маленький порт. Лучше в другом месте. Но для этого надо подготовить продукты, выслать корабль с едой и людьми на полуостров, – Оги Торчай вёл себя так, как будто всю жизнь только и занимался тем, что набирал новобранцев в армию.

На следующий день семь легионеров разъехались по разным городам, а Лаций, Варгонт и Торчай поскакали в портовый город Мессану.

Мессана была древним городом, который существовал на востоке Сицилии ещё задолго до прихода первых греков. Он находился на самом краю той части острова, которая почти касалась большой земли. От него до расположенного на большой земле Регия было ближе всего, и в ясную погоду с острова хорошо было видно противоположный берег.

Когда дорога, сделав очередной поворот среди невысоких холмов, вывела их к краю обрыва, вдали показались расположенные у самого моря многочисленные постройки. По мере приближения из-за возвышенностей и расщелин постепенно появлялись более подробные очертания лежащих по всему побережью лодок, небольших лачуг и узких дорог, на которых было заметно слабое движение. Ближе к полудню все трое, наконец, добрались до верхней части возвышенности, внизу которой, как рассыпанные ветром листья, громоздились друг на друге многочисленные домишки рыбаков и разного другого бедного люда, а с другой, чуть выше, аккуратно располагались дома богатых людей, но уже не так плотно, как лачуги внизу. Дома состоятельных граждан были сделаны из разных пород камня, ворота и фасады украшали статуи и фигуры животных, и рядом с ними почти не было людей, в то время как внизу они кишели, как муравьи, и, казалось, это движение не прекращается в порту ни днём, ни ночью.

– Ну, что, вниз? – тронул лошадь Варгонт.

– Нет, сначала надо заехать к одному человеку, – сказал Оги. – И дом префекта города тоже неподалёку. Так что навестим сразу всех.

Он не поехал с ними к префекту, сказав, что не хочет терять время. Пока Лаций и Варгонт вели долгие беседы с очередным магистратом, понимающе кивали головами и сочувствовали его жалобам на местную жизнь, которая была так не похожа на римскую, наступил вечер.

– Мы задерживаем тебя, Валерий Аврелий, – наконец, не выдержал Лаций. – Уже вечер. Мы целый день были в пути, и нам надо ещё найти место для ночлега.

– Ах, я и не заметил, как пролетел день! – с притворной наивностью вскинул вверх руки худощавый префект города Мессана. – Вы – настоящие воины, гордость Рима, и мне было невероятно интересно слушать ваши рассказы, – услышав эти слова, Варгонт, который уже почти спал, подавился и закашлялся. Но тот не обратил на это внимания. – Я не приглашаю вас остаться в своём доме и приношу вам свои извинения, но видят боги, и особенно Венера, – он сладострастно улыбнулся, – у меня есть на то причина.

– Мы сами не хотели злоупотреблять твоим гостеприимством, – начал было Лаций, чувствуя, как его воротит от этого слащавого тона, но префект города снова замахал руками и перебил его:

– Как это приятно! Поверьте!.. Но я не могу принимать гостей. Просто не могу. Да, вот так, – лицо его изменилось, глаза потускнели, и дымка сладострастия, которая витала в них после упоминания имени богини любви, исчезла окончательно. – Ни одного приёма уже две недели. Представляете? И неизвестно, сколько ещё ждать. Хоть уезжай в другой город! – он чуть не плакал. По его лицу было видно, что отсутствие пиров и приёмов было для него настоящей трагедией. Лаций и Варгонт, опешившие от такой неожиданной откровенности, переглянулись.

– Но что случилось? – постарался быть вежливым Лаций, хотя ему очень хотелось побыстрей распрощаться с этим словоохотливым магистратом и уйти. Варгонт вообще прикрыл рот рукой, чтобы не сболтнуть ничего лишнего и нечаянно не обидеть его.

– Ну, это, конечно… ну, как бы это сказать, – было видно, что тот запутался в своих мыслях. Ему хотелось что-то им рассказать, и, в то же время, он не знал, как это сделать.

– У тебя кто-то тяжело болен? – не сдержавшись, мрачным, почти могильным голосом с небольшой хрипотцой спросил Варгонт.

– О, нет, нет, да будут благословенны великие Парки и Пенаты6464
  Пенаты – боги-хранители продовольствия и домашнего очага (римск.).


[Закрыть]! – вскинул руки к потолку Валерий. – Нет, все здоровы, но я остался один, – он снова заёрзал на кресле, оглянулся несколько раз и махнул рукой рабам с опахалами. Через мгновение в зале никого, кроме них, не осталось. Префект сделал глоток воды и продолжил: – Две недели назад ко мне приехал один человек, он привёз своего родственника, или, так сказать, свою родственницу, чтобы она побыла у меня тут, пока он будет не тут… э-э… но он сказал, чтобы никаких гостей и приёмов, короче, вот так, – сбивчиво протараторил он без остановки.

– Прости, но кто может заставить тебя выполнить такую глупую просьбу, кроме консулов Рима? – искренне удивился Лаций. Растроганный его вниманием и не в силах сдержать навернувшиеся на глаза слёзы, тщедушный Валерий с трудом выдавил из себя:

– На Сицилии есть свой консул, – он многозначительно закатил глаза вверх и откинулся на спинку кресла.

– Ах, вот оно что… – тихо произнёс Лаций, догадавшись, наконец, кто был этот таинственный незнакомец.

– Теперь моя жена всё время проводит с ним, то есть, с ней, ну, с этим родственником, они так хорошо поладили, что страдаю от этого я. Но если это продлится ещё две недели, я сойду с ума. Моя Эмилия, вы не поверите… раньше она умела сделать так, что на обедах все гости летали на крыльях счастья, как Амуры6565
  Амур – бог любви (римск.).


[Закрыть] и Музы6666
  Музы – девять богинь поэзии, искусств и наук (греч. и римск.).


[Закрыть]! Она собирала всех артистов Сицилии, и прежний наместник признавал, что не видал такого даже в Риме! О, моя Эмилия, как я по тебе страдаю! Ты понимаешь, – он наклонился вперёд, уставившись на Лация жалобным взглядом, – сейчас начинаются отгрузки зерна в Рим. Купцы везут урожай в Регий. Раньше всё это обсуждалось здесь, у меня за столом, каждый вечер. Понимаешь? А утром они отплывали. Или не отплывали и приходили снова… Понимаешь? – уже в который раз спросил префект. Лаций кивнул. Рано или поздно вопрос всегда и везде сводился к одному – деньгам. Префект шёпотом добавил: – А теперь разрешения выдаёт его человек! Вместо меня! Пусть и временно, но это же существенно… – снова заохал несчастный «владелец» города.

– Твоё горе поистине велико, – постарался искренне выразить ему своё сочувствие Лаций. – И если мы сможем тебе чем-то помочь, то будем только рады. Когда мы соберём всех новобранцев и будем готовы к отплытию, я обещаю тебе, что мы обязательно придём к тебе, чтобы обсудить это лично. Мы не обидим тебя, – Лаций приложил ладонь к груди, давая понять, что не забудет о плате за перевоз людей. С этими словами он встал и поклонился. Варгонт замешкался, но тоже поспешил схватить свой шлем и сделал несколько шагов назад.

– Слушай, что он там нёс по поводу приёмов и гостей? Кто там у него сейчас остановился? Что-то я совсем ничего не понял, – растерянно спросил он, когда, спустившись по ступенькам, они оказались на дорожке, ведущей к главным воротам.

– Хочешь честно, друг мой? – с усмешкой сказал Лаций. – Чем меньше мы будем знать о его гостях, тем быстрее найдём вкусную и полезную пищу, которой сможем набить наши желудки. Ты согласен?

Этот аргумент всегда безоговорочно действовал на Варгонта, а когда он был так сильно голоден, как сейчас, одно упоминание о еде уничтожало все остальные мысли. Поэтому он только хмыкнул и отчаянно проглотил слюну.

Как только позади закрылись ворота, к ним подошёл Оги Торчай и отвёл их в небольшую таверну. Там через некоторое время они уже с удовольствием ели холодную рыбу и сыр вместе с большими кусками нарубленного лука и оливками. Рассказав ему о визите к странному наместнику города, Лаций услышал от Оги более точное описание жены магистрата. Всё оказалось просто: эта стареющая матрона питала склонность к девушкам и не очень любила противоположный пол. А сам наместник обожал подглядывать за тем, как рабыни ублажают свою госпожу. В конце концов, они стали устраивать приёмы и обеды чуть ли не каждую неделю, где сначала эротические сцены разыгрывали знаменитые сиракузские артисты, а затем – простые жрицы из храма Венеры, за что храм получал хорошее вознаграждение. Обычное театральное представление к ночи заканчивалось распределением жриц любви среди гостей, и те всегда оставались довольны. Жена наместника тоже принимала участие в этих постановках в качестве главной героини, которую соблазняли то мужчины-герои, то женщины-амазонки. Её муж пребывал от этого зрелища в крайней степени эмоционального и телесного возбуждения, которое заканчивалось в термах или на втором этаже, в беседке с женой или её рабынями. Однако, услышав о том, что префект надолго остался без жены, и, узнав, почему это произошло, Оги перестал есть, посмотрел на Лация удивлённым взглядом и задумался. Никто на это не обратил внимания.

Неделя ушла у них на встречи с владельцами кораблей и капитанами, и ещё одну неделю пришлось ждать возвращения судов, которые были в море. Приступив к сбору людей, Лаций понял, что слова менял и их обещания в частных беседах не имели ничего общего с тем положением дел, которое было на самом деле. Половина сильных и трудоспособных мужчин сразу же отказывались разговаривать, когда дело заходило о вербовке в армию, хотя они действительно были обременены большими долгами. Вторая половина ничего не обещала, но и особого желания не проявляла. В основном, сразу соглашались только те, кто надеялся покормиться за чужой счёт, чтобы потом подобрать удобный момент и исчезнуть ночью раз и навсегда. Таких быстро определял Оги Торчай. Он сразу отправлял их обратно, в порт, попрошайничать или собирать отбросы на побережье. Лацию и Варгонту приходилось много ездить вокруг города в поисках тех, кого можно ещё было прельстить рассказами о службе в армии и военном братстве. Ещё приходилось перепроверять людей, чтобы среди них, по крайней мере, не было хромых и немощных. Ветеранов здесь было не так уж много, но им действительно удалось найти несколько центурионов и горнистов.

Собрав в Мессине почти всех, кого можно, Лаций и Оги Торчай оставили Варгонта в городе, а сами направились навстречу остальным легионерам. Несколько недель понадобилось на то, чтобы объехать прибрежные города – Гераклеи, Лилибею, Триокале, Гелу, Агригент, Селинунт, Лилбей, Панорм и Гимеру. Оги уехал вперёд, объяснив им, с кем надо встречаться и о чём нужно говорить. Лаций чувствовал себя неуютно, потому что вынужден был подчиняться этому странному полукупцу—полуменяле, который носил тогу римского гражданина только в домах патрициев, а среди горожан часто появлялся просто в тунике и плаще.

Объехав почти весь остров, они снова вернулись в Мессану, где их встретила плохая погода. Приближалась осень, и надо было выбрать правильное время для отплытия. На море начинались штормы. Многие капитаны откладывали выход в море. Пора было начинать сборы. У Лация оставалось очень мало времени на сбор людей и переправу.

Большая часть этой разношёрстой толпы была размещена северней Мессаны, на заброшенном поле вокруг огромного дома, принадлежавшего другу Красса. Дом пустовал, и местный купец с огромной радостью предоставил его в распоряжение легионеров. По вечерам легионеры Варгонта часто спускались к кораблям, проводя время в забегаловках для матросов и рыбаков. Лаций с удовольствием участвовал в таких сборищах, которые обычно заканчивались драками. Сам он редко принимал участие в потасовках, предпочитая наблюдать за ними со стороны. Благодаря этому можно было найти ещё двух-трёх крепких простолюдинов, готовых послужить на благо Рима. Обычно они соглашались присоединиться к ним после убедительного звона монет в кожаном мешочке. Этот звук всегда оказывал на людей магическое действие.

Иногда, чтобы собрать толпу, Варгонт устраивал представления. Он на спор поднимал лошадь на плечах или бросал камень дальше других. Ещё он предлагал бороться или с разбегу сталкиваться грудью с кем-нибудь из наивных простаков, которые покупались на его небольшой рост, не замечая гору мышц под неказистой накидкой. Варгонт только хохотал, празднуя очередную победу, а в их войске становилось на одного новобранца больше.

В конце месяца уже большая часть людей была готова к отправке. Корабли стояли в порту. Красс обо всём побеспокоился заранее. Казалось, что у него везде были свои люди, которых, при этом, совсем не было видно. Но Лация это не волновало. В один из вечеров он возвращался в лагерь с корабля, на котором должен был отплыть со своими друзьями и ещё двумя сотнями новобранцев. Когда он сошёл на землю, по трапу сразу же поднялся какой-то пожилой сицилиец с мальчиком. Лацию запомнилось его озабоченное выражение лица, седые волосы и сутулые плечи. Он сильно прихрамывал на правую ногу и всё время оглядывался. Чёрные доски трапа протяжно заскрипели под их весом, послышались слабые звуки падающих в воду маленьких камешков, и после всё стихло.

Дойдя до большого дома, в котором находился трактир, Лаций услышал звуки музыки и громкие голоса и постепенно позабыл о старике и мальчике. Голоса впереди сменились криками, послышался звук бьющейся посуды и из дверей начали выбегать взбудораженные люди. При этом они старались ткнуть друг друга кулаком в лицо или пнуть ногой. Лаций остановился неподалёку, наблюдая за ними со стороны. Вскоре драка достигла своего наивысшего накала. Почти все способные стоять на ногах уже были за дверями трактира и дрались, как попало и чем попало. Кто-то притащил деревянные палки, и ситуация сразу же ухудшилась. В середине было несколько легионеров Варгонта. Надо было спешить им на помощь. Лаций успел схватить одного рыбака за плечи и отбросил назад, выхватив у него палку. С ней дело пошло быстрее. Колотя пьяных горожан и рыбаков по головам, они быстро расчистили вокруг себя небольшое пространство, как вдруг сбоку раздался резкий свист, кто-то ахнул, и все, как по команде, замерли. Невысокий, кучерявый рыбак, голый по пояс, с огромными мускулистыми руками, упал на колени и схватился за грудь. Он был всего в пяти шагах от Лация. Не устояв на коленях, его тело качнулось вперёд и рухнуло лицом на землю. Из спины торчала рукоятка ножа.

– Кореох! – разнеслось эхом по толпе. Драчуны сразу же забыли свои обиды и разбежались в разные стороны. Из темноты появились несколько человек. Двое из них были на голову выше остальных. Они подошли к телу, один вытащил нож и передал его невысокому человеку. Его фигура показалась Лацию знакомой. Легионеры уже пришли в себя и стояли неподалёку. Кое-где по углам барака шептались любопытные горожане. Человек с ножом вёл себя очень спокойно, в его движениях чувствовались уверенность и власть. Лаций поймал себя на том, что засмотрелся, как тот мягко, почти по-кошачьи, передвигается по земле.

– Да, это он, – пробасил один из громил, перевернув убитого.

– Хорошо, – ответил хозяин ножа. Услышав голос, Лаций сразу вспомнил его.

– Корх! – громко позвал он. Все, кто стоял вокруг тела рыбака, обернулись. Человек с ножом прищурился и внимательно посмотрел в его сторону. Лаций увидел густые брови, маленькие, внимательные глаза, цепкие и колючие, как когти сокола, и нос с горбинкой у бровей, которой не было ни у кого, кроме этого человека.

– Лаций! – воскликнул тот с удивлением. Его сухое, морщинистое лицо расплылось в кривой улыбке. Маленькие чёрные глаза блеснули, как угли в костре, и засияли искренней радостью. Он издал что-то, типа «Ха!», оголив щербатый рот с жёлтыми зубами, и сделал шаг навстречу.

– Да, я, – кивнул Лаций. – Ты только что убил человека, – добавил он с осуждением.

– Я убил должника, а не человека, – дерзко ответил Корх. – Или ты хочешь заплатить мне его долг и вернуть его душу на землю? – громилы рассмеялись.

– Ты убил человека без суда, Корх, – повторил Лаций, немного громче.

– Ну и что?! – дерзко усмехнулся тот, подойдя ближе. Легионеры тоже приблизились. – Так ты встречаешь старого друга? Какой-то вор дороже тебе боевого товарища?

– Ты должен был подать на него в суд. Ты – гражданин Рима, – настаивал Лаций.

– Что? – Корх даже поперхнулся. – Ты шутишь? Да ты что, с неба свалился? Какой суд? Я – гражданин Рима? – он рассмеялся громко и открыто, как будто они обсуждали какую-то шутку. – Вы слышите, – Корх обратился к своим товарищам, – подать в суд! – и теперь уже все остальные закатились от смеха. – Это я, Корх! Ты же спас мне жизнь на Гроке. Мы с тобой столько киритов положили! Ты снёс голову их главарю. Ещё ты убил его жену, когда она кинулась меня добивать. Ха! Что же ты не обратился к судье, когда убил её, а? А я бы выступил свидетелем.

– Ты бы уже никем не выступил, если бы не я, – усмехнулся Лаций. – Ведь она чуть не проткнула тебя копьём.

– Она промахнулась, – с бравадой отмахнулся рукой его бывший боевой товарищ.

– Да, она попала тебе в локоть. Но вторым ударом она бы тебя добила. Ты лежал без движения.

– Ну, не совсем. Я просто отдыхал, – попытался превратить всё в шутку Корх.

– Тогда ты мог бы остаться там отдыхать навечно, согласись? – не уступал Лаций.

– Ну, и что ты хочешь сказать?

– Там ты был воин, а здесь – убийца, – резко произнёс он.

– Убийца… – как-то тихо хихикнул Корх. – А ты видел тех рыбаков из Трасконы, которые умерли прошлым летом? После того, как сборщики налогов отобрали у них лодки? Они тоже подавали в суд. И даже к наместнику ходили. К римскому сенатору Юлию Флавию Назону. Знаешь такого? Удрал полгода назад, а на своё место прислал новенького, похлеще себя, – лицо Корха перекосилось от злобы. – А я не пошёл! Я выкрал свою лодку и удрал. Потому и выжил. А они – нет. Потому что поверили наместнику, поверили в его суд. А он про них забыл и уехал в Рим. Просто забыл… а двести человек умерли. И их семьи – тоже! – Корх ткнул ножом в сторону легионеров. – Или, может, ты расскажешь им, как лживый Туллий Марк обещал нам земли на Сицилии, а потом у него возникли срочные дела в Риме, и мы больше никогда его не видели? Расскажи! Это было не так давно. Лет семь назад. Ты должен это хорошо помнить, Лаций, хотя и был молод.

– И ты взял на себя право судить его от имени Рима? Смотри, боги покарают тебя раньше, чем закон, – попытался воззвать к разуму Лаций. Но в ответ услышал со всех сторон только смех.

– Закон! Да ты точно свалился с неба! Какой закон? Я и есть закон. Здесь я сужу, кому жить, а кому умирать. Я и Фемида6767
  Фемида – богиня правосудия (греч.).


[Закрыть], и Юстиция6868
  Юстиция – богиня правосудия (римск.).


[Закрыть] в одном лице. Для греков и римлян. Для всех! И люди не жалуются. Как ты думаешь, если бы я не помогал им, – он указал ножом на толпившихся за углом местных жителей, – они бы слушались меня? Да плюнь ты! Лаций, скажи, что ты шутишь? Ну, скажи! Мы же не виделись столько лет. Пойдём, посидим вместе. Выпьем хорошего вина, вспомним прошлое. Покидаем ножи…

– Почему тебя называют Кореох? – спросил он, понимая, что дальше спорить бесполезно.

– Кореох? А, это неважно. Тут мало людей из Италики. У местных по-другому звучит моё имя. Какая разница, Корх или Кореох? Пошли, лучше поболтаем о прошлом. Покажу тебе пару новых штучек. Ты совсем не изменился. Такой же большой и сильный. И туника чистая. И пенула. Тебе в ней не жарко? Ты ещё не легат? Шучу, шучу, не хмурься! Пошли, пошли. Здесь я хозяин. И я тебя приглашаю, – отказываться не было смысла, тем более что Корх мог бы посоветовать, где найти бывших легионеров, чтобы усилить простолюдинов, которых они набрали.

– Ну, пошли, – согласился Лаций.

– Вот так бы и сразу! – довольно произнёс тот и вытер нож о землю.

Глава 26

Внутри трактира хозяин занимался уборкой разбитых стульев и посуды. Увидев Корха, он побледнел. Его сутулость, казалось, мгновенно превратилась во врождённую горбатость, а колени просто перестали выпрямляться.

– Неси всё, что есть! – крикнул Корх. – И не бойся. Сегодня мы просто покидаем ножи. На, вот тебе! – он бросил серебряную монету, и лицо хозяина трактира сразу просияло. Сопровождавшие Корха разбойники убрали столы в сторону, освободив стену. Несколько простолюдинов и женщин в ярких платьях всё ещё жались к стенам и заискивающе улыбались. – Эй, станцуйте, что ли! Чего стоите? – махнул рукой «благородный» разбойник. Женщины быстро разошлись по кругу, а мужчины стали играть какую-то незатейливую мелодию. Прерванное дракой развлечение продолжилось. Корх какое-то время смотрел на странные движения танцовщиц, но потом выругался и повернулся к Лацию.

– Разве это танец, а? Не трогает тут, – он стукнул себя кулаком по груди. – Давай ножи! – крикнул он одному из громил. Тот сразу же выложил на стол несколько штук.

Корх метнул их один за другим, не вставая из-за стола. Казалось, что все движения его были небрежными и слишком быстрыми. Но Лаций заметил, что тот явно преуспел в этом деле и кидал лучше, чем раньше.

– Теперь ты, – кивнул он ему. Перед Лацием разложили пять ножей. Он взвесил каждый в руке. На первый взгляд они показались ему неуклюжими и непривычными. Лезвия были ржавыми и грязными. Но длина и вес у всех были одинаковыми. Примерившись, он спокойно всадил их в лавку у стены. Только для этого ему пришлось встать.

– Расслабься, – бросил ему Корх. – Давно не кидал?

– Давно, – кивнул он.

– Ты с близкого расстояния даже быка пробьёшь. Очень сильно кидаешь. Но вот с десяти шагов, клянусь Марсом, в лавку не попадёшь. А с пятнадцати и не кинешь! – усмехнулся он. – Смотри, тут не сила нужна, а ловкость, – Корх отошёл к противоположной стене и, заведя руку за голову, сделал длинный шаг вперёд. Нож просвистел через весь трактир и вонзился в середину лавки.

– Да, пожалуй, я так не смогу. Надо долго кидать. Далеко.

– Конечно! Но зато ты меч кидать умеешь. Покажи им, как ты это делаешь! – попросил его бывший товарищ, отпив из большой кружки. Она была грязная, с подтёками, в некоторых местах выщербленная и с большой трещиной на ручке. Корх поставил её на стол, взял кусок лепёшки и с удовольствием впился зубами. Хозяин трактира принёс бобы, которые выглядели как каша, грубый ржаной хлеб и две огромных рыбы, от которых ещё поднимался горячий дымок углей. – Оливки дай! – крикнул ему вдогонку Корх. – И вина тоже! – он аппетитно уплетал нехитрую пищу за обе щеки, не переставая разговаривать с Лацием.

Несколько мечей Лаций бросил без вращения. Они летели прямо, как копьё. Чтобы бросок получился сильным, надо было научиться расслаблять кисть. С пяти—семи шагов он обычно попадал без проблем. Но дальше меч летел уже неточно. Он либо терял скорость, либо отклонялся в сторону. Поэтому Лаций всегда ценил умение Корха бросать ножи. Они летели дальше, и их не было видно.

– Вот это да! – искренне порадовался за него бывший боевой товарищ. – Смотрите, смотрите, вы, болваны! – рассмеялся он. – Вот, как надо! Отлично! Боги любят тебя. У меня никогда так не получалось. Хотя здесь, на Сицилии, это не надо. Ладно, я тебе тоже кое-что покажу. Эй, поставь лавку боком! – крикнул он хозяину. Тот уже знал, что надо делать, и развернул её боком.

– Это что? – спросил Лаций. – Ты хочешь попасть в край доски, в торец?

– Нет. Смотри, – процедил тот сквозь зубы. Легионеры сгрудились вокруг них и тоже с интересом наблюдали за происходящим. – Тебе само сиденье отсюда не видно. Так? А ты подумай, что человек стоит к лавке спиной, – с блеском в глазах продолжал Корх. Он вытер рукавом рот, сделал большой глоток из глиняной кружки и взял нож. Потом замахнулся и кинул его так, как будто косил траву, по кругу. Раздался короткий свистящий звук, и нож вонзился в лавку. Но не в узкую часть, которая была видна всем, а в плоскую широкую поверхность, которой видно не было. Нож в ней торчал не острием, а лезвием, как будто мясник рубил мясо и оставил его в доске.

– О-о-о! – раздалось со всех сторон. Даже легионеры шумно выразили своё одобрение топаньем ног. Женщины взвизгнули и радостно захлопали в ладоши. Корх никак не отреагировал на их восторги.

Лаций только покачал головой. Он подошёл к лавке и потрогал нож. Тот вошёл в лавку на два пальца. Достаточно, чтобы убить, особенно если попасть в горло.

– Да, красиво! Бросок из-за угла. Так от тебя даже за деревом не спрячешься, – искренне восхитился он.

– Ладно, ладно! Это всё так, забава, – спрятав огонёк самолюбия в прищуре хитрых глаз, ответил тот. – Чепуха! Давай лучше выпьем и поговорим, – предложил он, и Лаций удивился, что Корх не стал бахвалиться, как раньше. Он сел напротив и внимательно посмотрел на бывшего товарища. Тот стал немного меньше, как будто жизнь придавила его к земле, но в широких плечах и мускулистых руках ещё чувствовалась прежняя сила. Он откинул назад давно не стриженые волосы и усмехнулся.

– Ты почти не изменился, – произнёс Лаций. Корх покачал головой, но ничего не ответил. – Не женился?

– Я уже говорил. Тема неприятная. Когда лодки отняли, все стали ждать. Я не ждал. За это жену и двоих детей продали в рабство.

– Кто?

– Старый наместник, Юлий Флавий Назон.

– Лично не знал его, – покачал головой Лаций.

– И хорошо, что не знал. Он вовремя сбежал. С новым пузатым тунцом всё нормально. Уже договорились. А ты как? Дети, жена?

– Пока нет. Но, может, через пару лет…

Они постепенно разговорились, вспоминая старых друзей и прошлое, поэтому время до утра пролетело незаметно. Когда первые лучи солнца заглянули в невысокие окна, они ещё продолжали говорить. Уставший хозяин в ожидании приказаний заснул за соседним столом, ткнувшись лицом в ладони и спрятав в них обрюзгшие щёки, а легионеры пристроились по углам, где поудобней. После очередной паузы, длившейся гораздо дольше, чем остальные, Лаций поднял на Корха красные глаза и сказал:

– Кажется, пора уже. Устали все.

– Да, ты прав, – кивнул тот и махнул рукой. Он пил неразбавленное вино и с трудом держался за стол. – Я останусь тут. Отосплюсь со своими людьми.

– Давай. Мы пойдём. Нам надо кое-что ещё сделать днём. Пойду будить, – ответил Лаций и встал. Легионеры поднимались молча, но было видно, что всем было очень тяжело. Когда они добрались до дома на вершине холма, Лаций отправил их спать. Двое охранников у ворот делали вид, что просидели всю ночь, не смыкая глаз, но постоянно зевали и отчаянно тёрли глаза. Он, ничего не говоря, поменял их на других, а сам ушёл спать во двор. Там уже расположились несколько десятков новобранцев. Имение было большое, но немного обветшавшее. Здесь уже не жили больше года. Дом с пустым бассейном, фонтанами и садом был неубран, но все постройки стояли под крепкими крышами. Из конюшни до сих пор доносился запах конского навоза, а на площадке для упражнений было разбросано много мячей, гантелей и палок для тренировок. Лаций решил, что лучше спать не в доме, а здесь, хотя его легионеры уже расположились у стены и могли бы понаблюдать за новобранцами сами. Он спустился по ступенькам вниз, перешагнул через чьи-то ноги и прошёл мимо разбросанной еды. На плаще лежали жалкие крохи сыра, хлеба, бобов, олив, рыбы и ещё каких-то овощей. Рядом валялись несколько пустых мешков. В воздухе пахло кислым дешёвым вином. Дальше никого не было видно до самой конюшни. Там, на жалких клочках сена и кожаных накидках, спали вперемешку мужчины и женщины. Местные служанки часто приходили к ним по ночам, и новобранцы развлекались с ними до самого утра. С этим ничего нельзя было поделать. Лаций прошёл вдоль конюшен. Один юноша лежал, по-детски поджав под себя колени. На нём не было ни штанов, ни рубашки, ни даже грубой тряпки. Рядом храпел бородатый крестьянин с широченными ладонями. Одна рука лежала у него на животе, мерно поднимаясь и опускаясь в такт могучему дыханию. Вторая крепко сжимала платье женщины, которое задралось, обнажив босые ноги до самых бёдер. Она спала, странно раскидав в разные стороны руки и ноги, как будто Марс застал её врасплох и пригвоздил к земле своими молниями. Но, судя по полупьяной улыбке на грязном лице спавшего рядом тела, врасплох её застало совсем другое, более приземлённое существо.

Лаций поднял взгляд на караульного. Тот пожал плечами, как бы говоря: «Что с них возьмёшь? Бывает…» Найдя место под дальним навесом, он устроился там на своём плаще и, подложив под голову руку, сразу же заснул.