Текст книги "101 разговор с Игорем Паниным"

«Я никогда не бросался в политику…»

Олегу Попцову 80 лет

Олег Максимович Попцов – писатель, журналист, политический деятель. Родился в 1934 г. в Ленинграде. Пережил блокаду. Окончил Высшую лесотехническую академию по специальности «учёный-лесовод» в 1959 г., позднее – Высшую партийную школу (ВПШ) ЦК КПСС. Работал помощником лесничего вКрасноярском крае, затем перешёл на комсомольскую работу. После окончания ВПШ – секретарь Ленинградского обкома ВЛКСМ, с 1965 г. –  сотрудник центрального аппарата ЦК ВЛКСМ в Москве.

1968–1990 гг. –  главный редактор журнала «Сельская молодёжь».

Март 1990 г. –  первый заместитель главного редактора газеты «Московские новости» Е. В. Яковлева.

4 марта 1990 г. избран депутатом Верховного Совета РСФСР, член депутатской группы «Гласность», стал членом комитета по СМИ.

14 июля 1990 г. –  назначен председателем Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК).

15 февраля 1996 г. –  освобождён от обязанностей главы ВГТРК.

С апреля 1996 г. –  сотрудник «Общей газеты» Егора Яковлева.

С февраля 1997 г. –  генеральный директор Издательского дома «Пушкинская площадь».

9 февраля 2000 г. –  назначен президентом – генеральным директором ОАО «ТВ Центр».

С 2001 г. –  президент Евразийской академии телевидения и радио (ЕАТР).

21декабря 2005 г. совет директоров канала ТВЦ отправил Олега Попцова в отставку «в связи с истечением контракта», согласно официальному сообщению.

С 2009 г. –  член Экспертного совета международного аналитического журнала «Геополитика».

Автор около 20 литературных произведений, в том числе «Хроника времён «царя Бориса» (1995) и «Тревожные сны царской свиты» (2000).

– Вы – автор десятков книг, но ваше имя ассоциируется у среднестатистического россиянина прежде всего с ВГТРК и ТВЦ. Не досадно, что как писателя вас меньше знают? Или это закономерно, учитывая падение интереса к чтению и повышенному вниманию населения к телевидению?

– Я думаю, это несколько упрощённое толкование ситуации, хотя и не лишённое здравости. Слова «времена не выбирают» стали устойчивым афоризмом. Было время, когда я являлся главным редактором журнала «Сельская молодёжь». В момент моего прихода на этот пост у журнала был смешной по тем временам тираж –  37 тысяч. Когда я уходил, а проработал я там более 20 лет, он стал одним из самых популярных изданий в стране с тиражом в 2 миллиона 800 тысяч. Журнал плюс семитомное приложение героико-приключенческой прозы «Подвиг».

В те времена я был известен и как редактор едва ли не самого острого журнала в стране, и как писатель. Депутатом Верховного Совета в 90-х годах я стал на пике именно этой своей популярности. Моё появление во главе ВГТРК, а затем ТВЦ было неким продолжением моей редакторской и писательской предыстории. И там, на телевидении, я продолжал придумывать новые проекты. Я придумал информационно-политическую программу «Вести». Рассказывать, какие муки ада я пережил, отстаивая эту идею, не хватит всей нашей беседы, но это к слову. Я сделал с десяток документальных фильмов с участием ключевых фигур 90-х годов, документальный сериал «Заплыв слепых» о младореформаторах и многое другое. Но именно моё творчество на телевидении принесло мне известность. Утрата интереса к чтению, бесспорно, присутствует, но виновато в этом не телевидение, а интернет. Однако интернет – не воплощение творчества, а опережающее всех и всё средство коммуникаций. Кстати, чрезвычайно далёкое от культуры. Раньше обо всём можно говорить было на кухне, а теперь в интернете.

– А что дало вам телевидение как автору? Другое зрение, массу впечатлений, которых обычный автор лишён?

– Иное постижение мира. Произошла материализация таких понятий, как «народ», «власть». Раньше ты считал реакцию читателя длительным процессом. А на телевидении, радио ты понял, что такое мгновенная реакция. Сегодня на телевидении сплошь и рядом совершаются кадровые просчёты. Считается, что главный ресурс для телевидения в качестве ведущих – актёры. Увы, это заблуждение. Актёр научен запоминанию продиктованной роли. А человек, пришедший на телевидение, должен уметь думать. И умение импровизировать в этом случае –  его главный козырь. В моей практике было много случаев, подтверждающих подобную закономерность, но один запомнился. Я придумал передачу «Клуб ворчунов», построенную полностью на импровизации. И должен признать, что потерпел полное фиаско. Ни один из известных юмористов, актёров, приглашённых для участия в передаче, не был способен импровизировать на незапрограммированную тему. А вся передача предполагала именно эту взрывную внезапность, когда каждый ворчит по своему поводу: один об изменившей ему жене, другой рассказывает, как отключили свет во время спектакля, третий – как в институте выдали зарплату фальшивыми купюрами. Я не буду называть имена участников этих передач, очень известных персонажей. Но после четырёх передач я был вынужден снять программу с эфира.

– Многие писатели мечтают попасть в «ящик», а вы этими «ящиками» заведовали. Можно ли сказать, что при вас литературы на телевидении было больше?

– Культуры, театра, сатиры, разумеется, стало больше. Сам факт появления таких личностей, как Калягин, Говорухин, Успенский, в роли ведущих еженедельных телевизионных программ о чём-то говорит. Появление детских передач тоже стало знаковым экспериментом. Не могу сказать, что он всегда был удачен. Но он был.

– Если вернуться к мегапопулярной когда-то «Сельской молодёжи»… Нынешняя молодёжь, хоть сельская, хоть городская, слыхом не слыхивала о таком издании. Как вы думаете, журналы окончательно ушли в прошлое, уступив место «Твиттеру», «Фейсбуку», другим социальным сетям и электронным СМИ?

– Ну, относительно того, что, «слыхом не слыхивали», это, мягко выражаясь, не совсем так. Каждый день, когда я появляюсь на улице, меня непременно узнаёт кто-то из прохожих. Бесспорно, прежде всего в этом виновато моё телевизионное прошлое. Но не только. Начинается разговор, как правило, с телевидения, но затем плавно переходит на проблемы жизни, и непременно возникают воспоминания моих собеседников о журнале «Сельская молодёжь». Эти люди были и читателями, и подписчиками журнала, и память о тех днях жива. Уйдут ли журналы в прошлое раз и навсегда? Однозначно – нет, как и не уйдут газеты. У читателя, зрителя, слушателя должен быть выбор. Человек по своей сути консервативен. Он подвластен привычкам и не намерен от них отказываться. Я – постоянный читатель «Литературной газеты», «Независимой газеты» и «Московского комсомольца». Слежу и за другими. Но эти три у меня постоянно на письменном столе.

– Вас как писателя, редактора и издателя не может, наверное, не волновать ситуация, когда в «самой читающей» в прошлом стране статус литератора упал ниже плинтуса. Что нужно сделать для того, чтобы писателей снова стали уважать, видеть в них совесть нации?

– Вы правы. Эта проблема у меня вызывает боль. Лихие 90-е нам преподали много уроков. Мы не смогли переварить ту демократию и свободу, которые на нас обрушились. «Ниже плинтуса» упал статус не только литератора, но и учёного, инженера, врача, учителя, более того, слесаря, токаря, фрезеровщика. Мы уничтожили квалифицированный рабочий класс, как, впрочем, и крестьянство. И все эти «фейсбуки», «твиттеры» и в целом интернет превратились в апостолов второй среды информации. Я помню, как появилась газета «Аргументы и факты». Когда я её прочёл, тотчас же позвонил главному редактору и поздравил его: «Ты сотворил невероятное, создал газету второй среды информации. Газету слухов, домыслов и рассуждений. Тебя ждёт сумасшедший успех». Мои слова оказались пророческими. Ныне чрезвычайно популярна интернет-информационная стихия, где присутствуют и ложь, и клевета, и донос. Почему? Потому что это средство коммуникаций, а не средство информации, которые живут по другим нормам и правилам. Мы создали общество, в котором мир созидателей стал не нужен, он мешал младореформаторам. Они как заклинание повторяли одну фразу: «Рынок всё отрегулирует». Вот он и «отрегулировал». А так как мы создали свою модель рынка – жуликоватокриминального, то и бал там правят не высокая культура, литература, наука, новые технологии, а проведённая ранее вороватая приватизация, позволившая разграбить страну, проповедуя обезумевшую демократию и экономические свободы. И как результат – страна в своём развитии откатилась на 20 лет назад. А писатели и их авторитет – это из прошлого, из «поганого совка», который либералы и неолибералы призывали снести до основания…

Что нужно сделать, чтобы писателей вновь стали уважать? Во-первых, им надо достойно платить за их творчество, во-вторых, изменить издательскую политику. Издавать талантливые книги не тиражами 3–5 тысяч, а как минимум 50 тысяч. И профессионально заниматься их распространением и рекламой. Но для этого нужно иметь деятельный и авторитетный Союз писателей, чего ныне нет. Я в прошлом секретарь СП Москвы и СП России. И я знаю, сколь значим был наш труд и каким авторитетом мы пользовались. Союз писателей России должен перестроить программу своей деятельности от «А» до «Я». А вместо этого идёт закулисная возня, которая не вызывает ничего, кроме отторжения. Совесть нации, каковой мы считаем Астафьева, Распутина, Белова, Исаева, Абрамова и других, не рождается просто так. Её провозглашает народ, а проще говоря, читатель. В России испокон веку народ верил великой литературе, а другой в России попросту не было.

– «Хронику времён «царя Владимира» писать не собираетесь? Кстати, какие у вас отношения с нынешней властью?

– Спасибо, что подсказали. Подумаю. Отношения с нынешней властью корректно никакие, потому что их нет. После моего нашумевшего в элитных кругах фильма «Ваше высокоодиночество» я покинул пост главы ТВЦ. Г-н Сурков, как я предполагаю, задал Ю. М. Лужкову вопрос: «Юрий Михайлович, определитесь, вы с кем? С нами или с Попцовым?» После чего контракт со мной решено было не продлевать.

– Вы в последние годы выступаете как публицист, при этом частенько критикуете правящие круги, говорите о необходимости обновления властной элиты. А чего не хватает этой самой элите? Образования? Квалификации? Патриотизма?

– И первого, и второго, и третьего. Современная элита – явление случайное.

Она лишена этапного созревания. Омоложение элиты – тезис абсурдный, ибо элита – это некие гуру, апостолы. А пацаны элитой быть не могут. У власти оказались люди, по сути, не знающие жизни. Моду на взрывное властообладание установили младореформаторы. Характеризуя их, Виталий Игнатенко в своё время очень точно сказал: «К власти пришли люди с высшим, но без среднего образования». В силу этого многие не понимали, чем и кем они управляли. Вот главная причина невыполнения президентских указов. Младореформаторы, получившие власть в стране, не хотели, а проще говоря, боялись привлекать опытных управленцев, потому как понимали, что они заведомо им проигрывают. И тогда началась эта реформаторская истерия. Как неопытному, но руководящему сравняться с опытным? Выход один – объявить новую реформу, и тогда непонимание сути как первого, так и второго будет равным. Поэтому все проходящие реформы имеют удручающий уровень эффективности. А патриотизм из неумения не рождается.

– Если вернуться к писательским делам и на примере основных союзов писателей рассмотреть ситуацию, то мы увидим, что структуры эти не жизнеспособны потому, что возглавляют их люди, которые заняты исключительно своими делами. Они не заинтересованы в том, чтобы помогать собратьям-литераторам. Они хотят только заседать в президиумах, отчитываться об успехах и получать правительственные награды…

– Практически в вашем вопросе содержится ответ: структур писательских много, но большинство из них нежизнеспособны. Честно говоря, я ничего не знаю о деятельности этих союзов, потому что деятельности как таковой я не вижу. И мне не очень понятно, о каких успехах они отчитываются. Раньше съезд писателей был явлением всесоюзного масштаба. А что сейчас? Вот «Литературная газета» – значимое явление в сегодняшней жизни. Так и расставьте все точки над «i». Призовите писателей к единению и создайте новый союз, либо реанимируйте ныне существующий. Общество до сих пор не знает, во что превратилось Переделкино, некогда писательская Мекка. Кто её захватил и что там происходит? Одно ясно – надо открыть глаза обществу на реальность, а уже потом всё остальное.

– Некоторые писатели от отчаяния бросаются в политику, но там и своих активистов хватает. Да ведь и вы когда-то принимали участие в создании «Крестьянской партии России». С какой целью?

– Я никогда не бросался в политику. Это политика и политики втягивали меня в свой мир – часто вопреки моему желанию. Но, как говорится, что было, то было. Политика – явление публичное, и писатели бросаются в политику, чтобы обрести эту публичность. Вы же сами сказали, что статус литератора упал ниже плинтуса. Вот литератор и ищет другой коридор в известность. Если можно Дмитрию Быкову, то почему нельзя мне, рассуждают они.

Что же касается «Крестьянской партии», такая идея действительно была, и я причастен к ней. И России такая партия нужна как организующая сила, объединяющая крестьян. Оглядываясь назад, хочу напомнить, что, понося прошлое, наши неолибералы демонстрируют свою политическую безграмотность. Сейчас, когда мы заговорили о необходимом рывке в развитии сельскохозяйственного производства как нашем ответе на изоляцию, которую нам навязывают Америка и страны Евросоюза, образование крестьянской партии становится довольно актуальным. Присутствие такой партии в парламенте страны необходимо. Крестьянская партия может стать серьёзным шагом к возрождению крестьянства, а значит, и к возрождению России.

– Мы говорим с вами в преддверии вашего 80-летия. Этот юбилей будет как-то отмечаться? Может быть, собрание сочинений ваше выйдет? Или по телевизору покажут документальный фильм о вашем творчестве, цикл бесед, например…

– Отмечаться он будет традиционно: соберутся, я надеюсь, мои друзья, мои единомышленники, уважаемые мною люди. Как и те, кто вместе со мной сделал много значимого. Концерта в Кремлёвском дворце не будет, конечно. Что касается собрания сочинений – оно к юбилею не готовилось. Покажут ли по телевидению документальный фильм о моём творчестве – это вопрос не ко мне, а к телевидению.

Всю свою жизнь я шёл по коридору ревности, так и не поняв, что было поводом к тому. Особой любви ко мне власть никогда не проявляла, чему, как правило, завидуют. Я бы сказал проще: власть терпела меня. Я умел делать дело и, наверное, потому был нужен власти. Что я ценил в своей работе превыше всего? Свободу и независимость. Потому и конфликтов с властью было достаточно, но они были жизненными и даже необходимыми.

«Литературная газета», 28 мая 2014 г., № 21

О Герцене забыли

Из интервью с Инной Птушкиной, крупнейшим в стране специалистом по жизни и творчеству Герцена в канун 200-летия классика.

– Как так получилось, что в этом – юбилейном для Герцена – году у нас в стране не издано ни одной книги о нём? Да и его книг мы среди новинок не обнаружили…

– Год ещё не закончился, может, что-то ещё издадут… Хотя в позапрошлом году вышла книга Ирины Желваковой в серии «ЖЗЛ» о Герцене, но этого, конечно, мало… Ведь как у нас обычно проводятся юбилеи такого рода? Если есть постановление правительства по проведению юбилея писателя, то сразу все бросаются исполнять распоряжения. В данном случае никакого постановления не было.

– Почему этого не видит Министерство культуры, например?

– Я правительственные культурные программы не составляю. Меня не привлекают ни в качестве специалиста, ни в качестве консультанта. Сейчас наша страна занята главной культурно-исторической проблемой – отметить Отечественную войну 1812 года, совпавшую с годом рождения Герцена. И поэтому Герцен оказался не нужен, о его юбилее попросту забыли… Но я, например, знаю, что за рубежом Герценом серьёзно занимаются. Там понимают, что он принадлежит не только XIX веку, а очень даже современен. И западные исследователи жизни и творчества Герцена выпускают книги о нём, пишут монографии.

«Литературная газета», 4 апреля 2012 г., № 14

Российское литературной собрание

Три вопроса Валентину Распутину на встрече Путина с писателями 23.11.2013

– Ваши впечатления от собрания? Оправдались ли ваши ожидания?

– Наверное, необходимо было собрать и тех, и других и попытаться сделать всё, чтобы люди понимали друг друга. Вот так я и вижу это собрание.

– Как вы полагаете, есть ли перспективы у данного начинания, и если да, то какие?

– Дело не в том, что в итоге получится. Новый союз, старый союз… А дело в том, чтобы друг друга понимали и уважали. Вообще скоро союзов не будет. Пройдут ещё какие-то годы, небольшие годы, и не будет никаких союзов. Так же как в других странах.

– Готовы ли вы в дальнейшем сотрудничать с этой структурой?

– Нет. Я уже никуда не вхожу и не хочу.

«Литературная газета», 27 ноября 2013, № 47

Дмитрий Рогозин: «Грузия и Украина развалят НАТО»

Спецпредставитель РФ при Североатлантическом блоке не стесняется в выражениях, ощущая за собой реальную силу

ЗАЩИТНИК УНИЖЕННЫХ И ОСКОРБЛЕННЫХ

– Дмитрий Олегович, с чего Вы решили заняться политикой? Это призвание или просто так сложились обстоятельства?

– Я всегда интересовался политикой. Мне уже в юности стало очевидно, что руководители СССР все больше впадают в маразм, не желая видеть необходимость кардинальных перемен в вопросах управления страной, что нарастает дисбаланс между экономикой и оборонной сферой, который не мог не привести к надрыву сил и коллапсу Советского союза. Революционные события в стране пришлись как раз на мою молодость, и я объективно не мог остаться в стороне от того, что происходило на политической сцене в России в начале 90-х. У страны появилось огромное количество проблем и, к сожалению, я видел неспособность и нежелание той власти решать их. Таким образом, в политику меня привело как призвание, так и объективные обстоятельства.

– Вы стали довольно известны, когда создали и возглавили «Конгресс русских общин» (КРО) в начале девяностых. Создание такой структуры было необходимо?

– После развала СССР огромное количество русского населения оказались абсолютно чужим в бывших «братских» республиках, руководство которых посчитало, что уничтожение и унижение «некоренного» населения страны является главным критерием независимости. Поток из миллионов наших соотечественников хлынул в Россию, где их, увы, никто не ждал: ни работы, ни жилья, не говоря уже о проблемах с получением гражданства. Примириться с этим было невозможно. Я «на ощупь» искал новую форму самоорганизации нашего народа, чтобы вернуть ему право на достойную жизнь и историческую перспективу. И тогда я с группой моих единомышленников решил собрать воедино все зарождавшиеся тогда самодеятельные русские организации, общества соотечественников, славянские центры с тем, чтобы помочь людям общаться друг с другом, обмениваться информацией и опытом, отстаивать свои интересы перед государственными органами. Конечно, наши усилия не шли ни в какое сравнение с масштабами геополитической катастрофы начала 90-х, но просто остаться в стороне мы не могли.

– А как сейчас поживает КРО? Что-то о нем давно не слышно…

– По независящей от меня причине Федеральная регистрационная служба в 2007 г. отказалась зарегистрировать КРО как всероссийскую общественную организацию. Считаю данную позицию ФРС неадекватной и несоответствующей нормам российского законодательства. Тем не менее, КРО продолжает свое существование в качестве неформальной сети общественных объединений граждан России, связанных Интернет-ресурсами. В ряде российских регионов отделения КРО продолжают функционировать, принимая участие в общественной и политической жизни. При необходимости всероссийская и международная сети КРО могут быть оперативно реставрированы и задействованы в интересах России и русского народа.

– Ваша деятельность по защите прав соотечественников оценивалась политиками неоднозначно. Анатолий Чубайс как-то заявил, что «Все, что стоит за Рогозиным – это национал-социализм». Образ такого экстремиста-националиста сильно вредил политической карьере, или, напротив, способствовал росту Вашей популярности?

– Конечно, ругань в адрес политика не способствует росту его популярности, однако, в каждом правиле есть исключения. Когда ругает Чубайс, то это скорее не ругань, а заслуженная награда.

– Часто ли Вы сталкивались с непониманием соратников, лукавством, предательством?

– Некоторые считают, что политика – это грязная работа. Я не согласен с этим.

Политика – это нравственно напряженная деятельность, требующая самоконтроля и отказа от соблазнов. Далеко не все способны с этим справиться. Отсюда частое разочарование народа в политиках. На своем опыте я также испытал, что это такое. Когда бюрократия избрала меня в качестве «главного врага народа», многие из тех, кто слыли моими единомышленниками и соратниками, стали стесняться меня, а при встрече на улице – переходить на другую сторону дороги. Правда, сейчас всё снова изменилось – и те же люди, как ни в чем не бывало, упорно пытаются вновь набиваться в друзья.

– А что случилось с «Родиной»? Почему после успеха на выборах и прохождения этого блока в Думу, Вы сняли с себя все партийные полномочия?

– Влиятельные оппоненты сочли «Родину» слишком успешной, многие стали беспокоиться за свои места, видя рост столь популярного конкурента. Началась жесткая травля партии и лично меня, шельмование в СМИ. Партию стали повсеместно снимать с выборов по ничтожным поводам. Чтобы спасти организацию, я, после тяжелых размышлений, снял с себя все партийные и фракционные должности, предоставив бывшим соратникам и ближайшему окружению самостоятельно сделать выбор: либо вернуть лидера в партию и драться с ним в одной команде – без жалоб на трудности и невзгоды, либо самостоятельно попытаться «договориться» с бюрократией и снять прессинг с партии. Соратники выбрали второе. И где сейчас партия «Родина» – надо спрашивать у них.

– Вас удивило, что Вы, «махровый оппозиционер», были назначены спецпредом России при НАТО?

– «Махровый оппозиционер» – меня еще никто до вас так не называл. Я вообще плохо понимаю, что это означает. Если вы имеете в виду мою работу в партии «Родина», то это была не оппозиция, а альтернатива. Уверен, что конкуренция на политическом уровне полезна для власти, ибо никто не должен считать себя истиной в последней инстанции. Инициативы, которые выдвигала партия «Родина» и ее одноименная фракция в Государственной Думе по вопросам внешней политики, сегодня реализуется в практической деятельности исполнительной власти России. В этом смысле нет никаких противоречий между моими убеждениями и теми задачами, которые передо мной поставил Президент и Премьер-министр в вопросах обеспечения национальной безопасности России и контактах с Организацией Североатлантического договора.

АГРЕССИВНОСТЬ-ПО-РУССКИ

– Вы ведете себя довольно агрессивно с коллегами из НАТО. А как оценить в процентном соотношении военную мощь РФ и европейскую часть НАТО? Возможен ли танковый бросок к Ла-Маншу?

– Я не уверен, что нам нужен танковый бросок к Ла-Маншу. Помыть танки можно и в местах их постоянной дислокации. Что касается моего стиля работы в штаб-квартире НАТО, то я не думаю, что его можно характеризовать как агрессивный. Скорее – жесткий, деловой. Ведь работа в Постоянном представительстве России при НАТО состоит как в участии в дипломатических раундах и заседаниях Совета Россия-НАТО в составе 27 послов, так и в неформальных консультациях, встречах с моими коллегами, работающими в НАТО, а также с послами нейтральных стран и стран ОДКБ. Такого рода встречи требуют выдержки и хладнокровия, а не истерики. Естественно, навыки, приобретенные мной в годы работы в российском парламенте – а депутатом Госдумы я был в течение 11 лет – помогают мне сочетать то, что обычно плохо сочетается. С одной стороны, умение вести переговоры, обращая внимание на мелочи и нюансы. В этом вопросе помогает именно парламентский опыт законотворческой деятельности, когда от каждой запятой на практике зависит конкретный результат. С другой – навыки публичной дискуссии или публичного выступления в крупных аудиториях, что также является частью моей работы. По поручению Центра я довольно часто принимаю участие во всевозможных конференциях, круглых столах с участием западных лидеров и ведущих экспертов европейских стран, а также США по вопросам безопасности.

– Чувствуете за собой силу?

– Чувствую ли я силу за собой? Безусловно. Эта сила – Россия. За свою историю она переживала разные моменты – и подъемы, и унижения – и все же, несмотря на тяжелейшие последствия финансового кризиса, которые отразились на жизни наших сограждан, Россия все-таки на подъеме. Может быть, нам потребуется не менее 10–15 лет, чтобы закачать новый политический адреналин в государственные мышцы. Но, так или иначе, деморализацию конца 80-х – начала 90-х годов мы, слава Богу, прошли. И здесь мне нет дела до чисто механических цифр процентного соотношения военной мощи России и Запада. Победа в войнах (не только в горячих, но и в политических) достигается не только путем силового перевеса, но, прежде всего, перевеса морального. И такое моральное превосходство на переговорах по вопросам безопасности с нашими натовскими коллегами я ощущаю, поскольку именно Россия выступает сегодня за восстановление справедливого и более безопасного мира.

УКРАИНСКИЕ ПРАПОРЩИКИ – БУДУЩАЯ ПРОБЛЕМА НАТО

– Почему мы так боимся вступления в НАТО Грузии и Украины? Ясно же –  чем больше стран входят в этот блок, тем он более неповоротлив и переполняется противоречиями.

– Было бы странно, если бы я беспокоился о том, каким будет НАТО: неповоротливым, противоречивым или иным. НАТО для нас – чужая военно-политическая организация. Мы в ней не участвуем и не собираемся участвовать. И не могли бы участвовать, даже если бы и хотели, поскольку никакой политики «открытых дверей» она не проводят. На дверях НАТО стоит фэйс-контроль, который ни при каких обстоятельствах не пропустит Россию внутрь этого альянса. Таковы родимые пятна НАТО, которые она унаследовала со времен «холодной войны». Что касается Грузии и Украины, то мы против их вступления в НАТО не потому, что оно развалит НАТО изнутри, в чем, кстати, я не сомневаюсь. Может быть, мои натовские партнеры не знают, что в России означает словосочетание «украинские прапорщики», что по своей разрушительной силе эта категория бывших граждан СССР адекватна нейтронной бомбе. С той лишь разницей, что нейтронная бомба убивает все живое, но материальные ценности остаются, а украинские прапорщики делают все наоборот. Но если говорить серьезно, то до тех пор, пока НАТО проводит военное и ядерное планирование против России, мы не можем себе представить даже в самом страшном сне, что наши родственники, наши братья и сестры в прямом смысле этих слов могут сидеть на заседаниях военных штабов альянса и обводить красными кружочками российские города в качестве мишеней для военного нападения. Это невозможно в принципе. А поэтому вполне объясним тот факт, что на Украине за вступление в НАТО выступает всего 24 % населения, это значительно меньше количества россиян, поддерживающих идею присоединения России к альянсу – около 36 %. Поэтому Украина и Россия не могут и не имеют права состоять в чужих и враждебных друг другу военных союзах.

– А как быть с Грузией?

– Что касается Грузии, к сожалению, грузинское общество сегодня утонуло в шовинистической истерике. Не зря оно голосует за таких нацистов, как Гамсахурдия, Саакашвили, которые считают, что другие народы, проживающие на территории Грузии, а также соседи Грузии являются людьми второго сорта. Потому и не является случайным то, что приведенный к президентской присяге Саакашвили на волне этих шовинистических настроений устроил кровавую бойню в Цхинвале, сделав таким образом решительный шаг к развалу грузинской государственности. И в этом гнусном деле его пособниками и моральными спонсорами оказались похлопывающие Грузии по плечу «большие атлантические дяди». Именно они фактические выдали грузинскому режиму индульгенцию на решение внутренних проблем исключительно силовыми, грубыми, военными способами. Таким образом «радужная натовская перспектива» подвела Грузию к такому постыдному шагу. Грузия сама в этом виновата. Причем в отличие от моих «политкорректных» коллег, я не склонен винить исключительно Саакашвили и его ближайшее окружение. Грузия вся виновата, поскольку в ней не нашлось ни одного рационально мыслящего человека, который бы выступил против войны в Южной Осетии и Абхазии, против расстрела российских миротворцев, что вообще является невиданным со времен Второй мировой войны актом агрессии против России. Ни одно правительство с 1945 года не отдавало своей армии приказ на уничтожение наших солдат и офицеров. А потому наш ответ в августе прошлого года можно считать чрезвычайно скромным и очень деликатным.

– Видят ли в НАТО опасность от создания совместных сил ОДКБ?

– В НАТО не хотят признавать сам факт существования ОДКБ. Не потому, что не уверены в том, что ОДКБ способна к дальнейшему сплочению, к выработке единой линии в отношении обороны и безопасности в регионе своей ответственности. Не потому, что думают о том, что ОДКБ не может создать собственные оперативные подразделения, имеющие возможность дать жесткий отпор на агрессию против стран-членов, –  вовсе не поэтому. Причина одна – США не признают, как они говорят, за Россией права на «сферы влияния». И это притом, что сами США считают сферой своего влияния весь мир. Именно поэтому в Вашингтоне считают, что признание ОДКБ в качестве партнера НАТО приведет к тому, что Запад будет вынужден одновременно признать существование военно-политического союза, ведомого Россией. Именно из-за такой идеологической чепухи сотрудничество между НАТО и ОДКБ по таким вопросам, как умиротворение обстановки в Афганистане до сих пор не возможно.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ С ГРУЗИЕЙ НАС ЗАУВАЖАЛИ

– Стали нас бояться в НАТО после победоносной войны с Грузией?

– Я не знаю, стали ли нас бояться в НАТО после войны в Грузии. Но взгляды, которые ловлю на себе при нашем появлении в штаб-квартире НАТО – отличаются от, тех, что были до августа прошлого года. Уважать нас стали намного больше – это факт.

– С какими странами НАТО у России хорошие двусторонние отношения?