Текст книги "101 разговор с Игорем Паниным"

Один из лучших «деревенщиков»

Из интервью с критиком и литературоведом Андреем Турковым о Борисе Можаеве.

– Вы много раз говорили, что Можаев – это явление в русской литературе. А в чём это выражалось?

– Это был действительно крупный писатель. Великолепный знаток не только деревни и сельского хозяйства, но и русского национального характера. В нём всё это совмещалось. Его очерки, повести и романы именно потому с таким трудом и проходили в печать, что в них была история нашей многострадальной страны. История одного из самых драматичных её периодов. Он делал великое дело, это можно даже назвать писательским подвигом. Через всю свою жизнь он пронёс тему о том, что земле нужен Хозяин. И это было довольно трудной и небезопасной миссией, потому что официальная пропаганда приучала к тому, что земле хозяин не нужен и чем скорее частнособственническая психология исчезнет, тем лучше. Подобная идеология пагубно сказалась на укладе жизни нашего крестьянства, и Борис Андреевич воевал с этим непрерывно. Я уж не говорю о том, что он был замечательным другом, человеком, на которого всегда можно опереться. Мало кто знает, но он очень много сделал в своё время для А. И. Солженицына. К примеру, Солженицына занимала история Антоновского восстания на Тамбовщине, и Можаев организовывал для него поездки, хлопотал, договаривался с архивами.

– Когда разговор заходит о крупных прозаиках-«деревенщиках», то обычно называют Распутина, Белова, Астафьева, Солоухина. А Можаев как-то выпадает из этого ряда. Почему?

– Мне это довольно трудно объяснить. Лично я считаю, что он как раз один из лучших наших «деревенщиков». Причём он был в своём роде уникумом. «Деревенщиком»-оперативником. Многие писатели этого жанра творили, используя уже накопленный с детства капитал, и их знания о деревне со временем не очень-то пополнялись. Я понимаю, что говорю сейчас спорную вещь, это надо долго доказывать. Но тем не менее… А Можаев всё время находился на самом стрежне событий, бурно реагировал на какие-то решения в нашей сельскохозяйственной политике. И тут, пожалуй, ему нет равных. Кроме того, он активно занимался журналистикой, являлся редактором журнала. Это была яркая и, я думаю, недооценённая страница его жизни. Мне представляется, что не только в литературе, но и в истории русской деревни он со временем займёт достойное место.

«Литературная газета», 6 июня 2012 г., № 23–24

«Книготорговая сеть сокращается, как шагреневая кожа»

Из беседы с вице-президентом Ассоциации книгоиздателей России (АСКИ) Олегом Филимоновым.

– А вы могли бы назвать основные проблемы, с которыми в своей деятельности сталкивается ассоциация?

– Одна из таких проблем, которая вообще влияет на отечественный книгооборот, имеет специфический характер, –  это огромная территория Российской Федерации. Мы сейчас объединяем около 200 издательских организаций. Но в силу того, что они разбросаны по всей стране, со многими из них отношения у нас чисто виртуальные. Учитывая расстояния и немалые транспортные затраты, очень сложно наладить иную связь, кроме как по Интернету. Такая связь у нас со многими издательствами Дальнего Востока и Восточной Сибири, хотя они, наверное, в большей степени нуждаются в нашей поддержке, чем те, что расположены ближе к Москве или Санкт-Петербургу. Другая проблема – нынешняя финансовая уязвимость средних и малых издательств, а таких подавляющее большинство. В этих условиях мы пытаемся совместно обсуждать опыт и методы повышения издательской конкурентоспособности, проводим встречи за круглым столом по экономическим вопросам с приглашением ведущих специалистов, научно-практические конференции, правовые семинары и консультации.

– Неужели региональные власти об этом не думают и не оказывают издательствам никакой помощи?

– Состояние экономики некоторых регионов таково, что у местной администрации – областной или краевой – не всегда имеется возможность поддерживать свои издательские структуры. В некоторых областях вообще нет издательств. Были когда-то, а теперь нет. Соответственно это отрицательно сказывается на работе местных библиотек, на образовательной системе, по большому счёту – на информированности, культуре подрастающего поколения данного региона, формировании его патриотических взглядов. Понимаете, изъяны издательской политики в стране в целом и в конкретном регионе не так сиюминутно заметны, но могут отрицательно сказаться позже на национальном самосознании.

«Литературная газета» 26 августа 2009 г., № 33–34

Поэт бывает счастлив. Иногда…

Из беседы с поэтом Евгением Чигриным

– Кем вы себя ощущаете – провинциалом, добившимся определенного успеха в столице, или человеком, заслуженно получившим то, чего он достоин?

– В моем случае говорить о каком-то успехе – странно. Ну, наверное, существует некоторая известность в самых узких кругах благодаря публикациям, эфирам радио и нечастым публичным чтениям собственных скромных сочинений. Вообще вариантов «успеха» довольно много: коммерческий, телевизионный, успех у своей девушки или родственников. Да и что это значит для поэта? Можно ли этим понятием измерить силу дарования Батюшкова, Вяземского, Языкова, Баратынского, Катенина? Кстати, знаете, кого Мандельштам считал одним из главных поэтов своего времени? Андрея Белого. А ведь после революции Белого издавали очень мало, и молодежь вообще не представляла, кто это такой.

– В наше время трудно быть поэтом?

– Во всякое время весьма сложно. Почти невозможно. Да и вообще нереально называть себя так… Ну, в стихах, еще допустимо, традиция такая. В конце концов – это же не профессия, это не то, что ты выбрал, а скорее то, что тебя предпочло. Это – фатум, это волшебство. В свое время Блок сказал, что стихи держатся на каких-то отдельных словах, как на звездах… А разве этим можно управлять? Но появление стихов нередко диктуется счастливым моментом жизни. Даже самых трагических стихов. Поэтому – поэт бывает счастлив. Ну, иногда бывает… Кстати, нельзя забывать и о ремесле. О ремесле в высоком значении этого слова. В споре «Моцарт и Сальери» такой чудотворец, как Мандельштам, становился на сторону Сальери…

«Независимая газета», 5 февраля 2009 г.

«Гость должен доказать, что явился с добром»

Елена Чудинова не считает, что Россия и христианская цивилизация в целом обречены

Елена Петровна Чудинова. Родилась в Москве в семье известных палеонтологов. Училась в МГПУ, филолог и историк. Автор антиутопии «Мечеть Парижской Богоматери», романов «Ларец», «Лилея», «Декабрь без Рождества» и др. Лауреат премии «БАСТКОН» (2006), награждена медалью Св. Преп. Сергия Радонежского («Радонеж»).

– Споры о вашем романе «Мечеть Парижской Богоматери», вышедшем в 2005 году, до сих пор не утихают. Многие уже называют роман культовым. А вы как считаете, в чём его популярность?

– Это – болевая книга. Она, к сожалению, долгоиграющая, потеряет остроту только вместе с породившей её проблемой. Так бывает иногда: проблема зависает в атмосфере, как молния, ищет, в кого бы ей ударить. Книга о новой экспансии исламского мира в Европу не могла быть не написана. Мне принадлежат стиль, образы, знания, но не сам роман. Ударь проблема в другого писателя – художественные особенности были бы иными, название бы другое придумалось, но книга всё равно появилась бы. Я верю в материальность идей.

– В России, насколько мне известно, эта книга издавалась дважды. А за границей?

– Отстаёте от жизни! В России минувшей осенью вышло четвёртое издание книги с кадрами из одноимённого документального фильма. Первое иностранное издание появилось в Белграде в 2006 году. Перевод Любинки Милинчич, сделанный совершенно бескорыстно. Любинка – сербская крёстная моей книги. Впрочем, таких крёстных матерей и отцов у книги немало. Во Франции сейчас расходится второе издание – это при характерном «заговоре молчания» со стороны больших СМИ. Есть норвежский перевод, тоже волонтёрский и очень хороший. Но в Норвегии книга пока не издана. Зато существует пиратское издание в Турции, я о нём узнала совершенно случайно. Готовится издание на польском языке.

– Не боитесь обвинений в ксенофобии, расизме? Сейчас ведь так называемая политкорректность доходит до абсурда. Если бы в наше время творили Пушкин, Гоголь, Достоевский – их преследовали бы по 282-й статье, разве нет?

– Бояться вообще ничего не надо: «страх убивает разум». А нам сейчас без разума никак. Прежде всего надлежит поразмыслить, отчего слово «ксенофобия» нас так пугает? Оно означает – боязнь пришлых. Но ведь это же древнейший человеческий инстинкт. Пришлый, гость – он ведь должен доказать, что явился с добром. Докажи, говорил наш древний предок-земледелец, что не хочешь сжечь мои посевы, угнать моих дочерей в плен, разорить мой дом! Докажи, что принёс полезные знания, ремёсла. Докажи – а если я тебе поверю, будем соседствовать. При современном же перевёрнутом сознании мы начинаем сами себе наперегонки доказывать, что пришлый непременно хорош. Это неестественно. Опять же – если быть хоть немного разумными – обвинять христиан в «расизме» немножко нелепо. Впрочем, это весьма обманчивая наивность. Наклейщики ярлыков знают, что делают.

– А не обидно, что вас воспринимают как автора одной книги? Вы же ещё немало романов написали, в том числе и трилогию «Держатель знака» о Гражданской войне в России. А разговоры всё равно идут о «Мечети»…

– Совершенно естественно, что литератор узнаваем прежде всего по самой нашумевшей книге. Но за другие книги мне печалиться не приходится – «Ларец» скоро выходит четвёртым изданием, «Лилея» (роман о шуанах) – вторым. «Мечеть» – это произведение, в котором, как бы ни хотелось, нельзя отделить литературу от злобы дня, единственная моя книга в подобном роде. Надеюсь, таковой и останется. Ну а остальное – оно никуда не денется. Другие книги мои шажок за шажком занимают своё место, им-то спешить некуда.

– Стало быть, писать «Мечеть Василия Блаженного» не собираетесь?

– Нет, ни в коем случае! Я выбрала (в той мере, в какой вообще что-либо выбирала) Францию как некое средоточие христиан ской культуры. Судьба Франции затрагивает любого европейца, восточного ли, западного ли. Уверена, что никогда не возьмусь за новую книгу об исламизации континента. Я сказала всё, что хотела. Как писателю мне добавить нечего. Ну а элементы российской специфики – для этого существует публицистика.

– Вы часто бываете в Европе, в той же Франции. Каково отношение французов к нам? Воспринимают ли они нас как европейцев? Или мы для них – тёмная азиатская страна, от которой не приходится ждать чего-то хорошего?

– Я месяцами живу в Нормандии, думаю, немножко вправе судить. Но есть ведь разные французы. «Дикие азиаты» мы – для леваков, вот уж кто нас действительно не любит и боится. Мои же друзья – то, что называется francais de souche, коренные французы, католики-традиционалисты, правые. В первый раз на католической книжной ярмарке Renaissance catholique в конце 2009 года я была просто потрясена, сколько доброго услышала от читателей о своей стране. Некоторые пытались со мною разговаривать по-русски. Очень многие говорили: «Россия – жива, она ещё спасёт всех».

– Вот писатель-эмигрант Анатолий Гладилин, живущий в Париже, несколько лет назад сказал в интервью «Известиям»: «У меня ощущение, что людей, по вине которых Европа наводнена иммигрантами, когда-нибудь будут судить так же, как судили фашистов на Нюрнбергском процессе…» А что об этом думают сами европейцы?

– Год назад я принимала участие в международном совещании «Против исламизации наших стран», собранном в Париже, в зале Шарантон. Это было огромным событием в политической жизни старой Европы. У нас, к сожалению, его почти не заметили. Намеренно либо случайно, не знаю. Но у меня, единственной русской участницы этого события, никто в России по возвращении даже интервью не взял. А ведь это после Шарантона наметились новые властные тенденции отношения к проблеме. Европа начинает мучительно осмыслять свои ошибки, допущенные, как оно, впрочем, всегда бывает, из самых лучших побуждений. Мы же, напротив, мечемся сейчас из крайности в крайность, лишь бы не глядеть правде в глаза. То ожесточённо цепляемся за «секонд-хенд» западноевропейской либеральной идеологии, то бездумно твердим об «особом пути» России. В определённом смысле, конечно, путь у России действительно особый. Но это не значит, что она может оказаться в стороне от процессов, затрагивающих весь христианский континент. Россия не может, не должна и не будет жить вне остальной Европы.

– Вы пишете острые политико-социальные колонки для журнала «Эксперт», в разное время сотрудничали с национал-патриотами, а заняться политикой всерьёз нет желания?

– Нашей литературе вообще всегда была присуща несколько чрезмерная «гражданственность». Так уж повелось, что поделаешь. Как писатель, чьё мнение о злобе дня востребовано, я не могу вдруг взять и подняться в башню слоновой кости. Но – становиться политиком? Помилуйте! Я решительно беспартийна – всю жизнь.

– Вы – убеждённая христианка. А чего, по-вашему, не хватает христианству сегодня? Посмотрите, всюду строятся храмы, а количество верующих не только не увеличивается, но и уменьшается.

– Тут есть с чём поспорить. Как раз в моей колонке на «Эксперт-online» я недавно писала о том, сколь внушительно наша жизнь опровергла кое-какие сложившиеся стереотипы. Миллионы людей, в холод, с детьми – все пришли на поклон Поясу Пресвятой Богородицы. Стояли долгие часы. Очень неожиданная, очень внушительная демонстрация народного выбора. Некоторых либералов это настолько задело, что заговорили со злости о «примитивном магизме», о том, что «раньше за колбасой стояли, а теперь – за Богом, совкам-де лишь бы очередь была». Я понимаю, либералам обидно. Ведь вроде бы уже решили и договорились, что «огромные толпы верующих» – это не православные. «Пассионарной» сегодня назначена совсем иная религия. И вдруг такой афронт. Не станем обольщаться, традиции православной жизни вправду разрушены – ведь семь десятков лет именно их выкорчёвывали с особой злобой. Но душа-то народная осталась христианкой. Хочется или нет – а теперь придётся это признать.

– Вы не считаете, что христианская цивилизация обречена?

– Не в большей мере, чем Россия. Сколько нас уже хоронили как страну?

У кого было столько же времён Смутных? А мы всякий раз выживаем. Христов континент – как я люблю называть Европу – не впервые претерпевает враждебные нашествия. Сейчас, быть может, оно особенно страшно оттого, что Европа разъедена изнутри секуляризмом, её иммунные системы ослаблены. Но ведь сегодня о христианских корнях, само упоминание о которых ещё недавно было под запретом, заговорили вновь! Случайно ли? Не думаю. Нас ждут интересные перемены.

Три дополнительных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?

– «Ах, вернуться бы в доброе старое время, на пять десятков лет назад – вот вечная наша поговорка с того дня, когда Адаму пошёл пятьдесят первый год» –  так писал в своё время Джером К. Джером. Между тем XX век явил своих великих, иных, быть может, но несомненных. Спады и подъёмы неизбежны. Сейчас время спада. А отечественная литература только что и в острой форме переболела постмодернизмом. Но ведь ничто не ново: перед Шатобрианом и немецкими романтиками были Вольтер, Шодерло де Лакло. Были на самом деле тот же духовный упадок, глум, смрад, пустота. Думаю, пора уже ждать новых имён, новых открытий.

– Почему писатели перестали быть «властителями дум»? Можете ли вы представить ситуацию «литература без читателя» и будете ли продолжать писать, если это станет явью?

– Боюсь, сыграла дурную роль коммерциализация литературы. Мы её видим, закрывать глаза глупо. Прошла она не без помощи крупных издательств, пленников «проектного» мышления. Ведь даже Мартин Иден (характер всё же не вполне русский) мог мерить буквы центами и центы буквами только до той поры, покуда деньги были для него символом признания. Когда они сделались «просто деньгами, на которые можно что-нибудь купить», он писать перестал, как мы помним. Сегодняшний литератор, заложник «маркетинга», «проектов» и проч., писать продолжает. Иной раз – даже неплохо писать. Но владеть умами может только действительно свободный писатель. Творчество без читателя? Не знаю. Не так-то просто ответить. Помню, как я перестала писать стихи, а ведь была в юности очень неплохим поэтом. Но что-то переменилось. Поэзия, которая была нашей первейшей насущной необходимостью, вдруг взяла и ушла. Не совсем, конечно. Но перестала быть воздухом и хлебом. Я чувствовала, что задыхаюсь. И тяжело заболела. Чтобы подняться на ноги уже прозаиком. Не хотелось бы пережить подобное вновь.

– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?

– Я ждала самого банального вопроса: какой новинкою готова порадовать читателя? Между тем новинка поспела. В конце зимы издательство «Вече» выпустит новое издание моего цикла исторических романов о семье Сабуровых и де Роскоф. Но дилогия стала трилогией – и шагнула в XIX век. Роман «Декабрь без Рождества» – продолжение семейной саги, романов «Ларец» и «Лилея». Тема на сей раз специфически русская. Мятеж декабристов. Очень я их не люблю, этих «детей революции», мерзавцев, которых уже несколько поколений драпирует в романтические тоги героев. Всё это, мне ненавистное: «от Синода к Сенату, как четыре строки». Я пытаюсь показать, что герои 14 декабря совсем иные люди – это государь Николай Павлович и те, кто готовился за него умереть. Работа над книгой была как никогда долгой и тяжёлой. XIX столетие я вообще не люблю, но пришлось следовать за моими героями, которым теперь в нём жить. Мне не впервой полемизировать в художественной форме с историческими оценками реальных лиц и событий. Читатели «Ларца» помнят, что моя книга подлила масла в огонь в спорах, что не затихают вокруг фигуры Иоанна IV. Но по сей день длятся дебаты и вокруг декабристов. К моему изумлению, ряд современных историков сейчас ищет в декабристах некую новую «национальную идею». Этих я не порадую. Конечно, это всего лишь мой взгляд. Но я не могла его не высказать.

«Литературная газета», 25 января 2012 г., № 3

Анна шахназарова, Михаил Ляшенко: «Русская литература в Грузии оставлена на произвол судьбы…»

Анна Арсеновна Шахназарова – литературовед, издатель. Родилась в Тбилиси. Окончила филологический факультет Тбилисского государственного университета. Соучредитель и соредактор литературного журнала «АБГ» и литературно-аналитического «Листка «АБГ», соучредитель молодёжного литературного объединения «МолотОК», координатор объединения по переводу, член правления «Ассоциации литераторов «АБГ». Живёт и работает в Тбилиси.

Михаил Александрович Ляшенко – поэт, издатель, художник. Родился в 1946 году в г. Вольске Саратовской области. Член СХ СССР с 1983 года. Соучредитель и соредактор тбилисского журнала поэзии «АБГ» и литературно-аналитического «Листка «АБГ», соучредитель и руководитель тбилисского молодёжного литературного объединения «МолотОК», председатель правления «Ассоциации литераторов «АБГ». Стихи и статьи Ляшенко публиковались в российских и грузинских коллективных сборниках и альманахах, а также журналах: «Знамя», «День и ночь», «Дети Ра», «Футурум ART», «Зинзивер» и др. Автор четырёх книг стихов. Постоянно живёт и работает в Тбилиси, периодически – в Воронеже.

– Михаил, Анна, мы знакомы уже лет двадцать, наверное. Но в последнее время видимся крайне редко. Насколько культурная ситуация в Грузии изменилась по сравнению с 90-ми годами? Уточню – русская культурная ситуация.

Анна ШАХНАЗАРОВА: Ситуация, пожалуй, стала определённей и устойчивей. Образовались и утвердились инициативы, как, например, заявивший о себе в 2005 году культурно-просветительский союз «Русский клуб» со множеством направлений и форм работы. Перечислить все или хотя бы основные мероприятия, осуществлённые этой группой, работающей под руководством Николая Свентицкого, трудно. Упомяну пользующийся спросом общественно-художественный ежемесячный журнал «Русский клуб». Благополучным можно назвать нынешний этап истории Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова. Из поездки в Москву в конце прошлого года он привёз звание лучшего русского театра за рубежом, Гран-при Международного славянского форума искусств «Золотой витязь», золотой диплом, полученный актёром Валерием Харютченко… А вот русского ТЮЗа в Тбилиси, увы, не стало.

Михаил ЛЯШЕНКО: С того же периода – с середины нулевых – выходит литературный альманах «На холмах Грузии», ещё раньше появилась самая популярная на сегодня газета «Головинский проспект», переименованная затем в «Тбилисскую неделю». Были визиты российских литераторов, персональные и групповые. Прошло два конкурса молодых русских писателей, всегрузинский и закавказский. Выходят персональные книги (самиздатом, конечно) и коллективные сборники пишущих по-русски. Союз писателей Грузии пополнили полтора десятка русскоязычных авторов. В какой-то период можно было насчитать более 10 образований, относящих себя к русской литературе в Грузии.

– Я помню, как в холодные, промозглые дни люди собирались в помещении бывшего Дома офицеров на проспекте Руставели для того, чтобы послушать стихи, поспорить, обсудить какие-то книжные новинки, чудом попадавшие в Тбилиси. Не было света, воды, газа, но это людей не обескураживало. Сидели в куртках, шубах, дышали на руки, но по домам не расходились. А как сейчас? Есть интерес к подобным собраниям?

А.Ш.: Конечно, это было знаково и знаменательно, и, представьте, в несколько ином формате всё это продолжается по сей день. Трудно забыть эти встречи Пушкинского общества «Арион». По нашим подсчётам, последнему более 20 лет, и сообщество продолжает активно работать, но уже в отапливаемых и освещённых помещениях.

М.Л.: В последние годы также работал клуб «Парнас» (координатор Этери Агаронова), а рядом продолжал время от времени выходить журнал «Русское слово» (редактор Игорь Аванесов). В 2007-м заявила о себе Ассоциация русскоязычных литераторов и деятелей культуры Грузии «Новый современник», руководимая Владимиром Саришвили и Людмилой Орагвелидзе. Это прежде всего «МолотОК» (молодёжное объединение литераторов, обитающих в Тбилиси, –  о’кей), которое в этом году готовится начать свой десятый сезон. В 2007-м мы учредили и «взрослую» Ассоциацию литераторов «АБГ».

– Вы не первый год издаёте литературный журнал «АБГ». Кстати, откуда такое название (я-то знаю, но читателям необходимо пояснить)? Откуда финансирование, кто помогает?

А.Ш.: Да, первый номер «АБГ» мы выпустили ещё в 2000 году. АБГ – это начальные буквы грузинского алфавита, транскрибированные по-русски. Проект считался довольно удачным, и дело-то как раз в том, что добыть регулярного финансирования нам не удалось. А, несомненно, надеялись, что Россия заметит наши скромные усилия по сохранению её культурных ценностей. Стучались, конечно, и в посольство РФ до того, как оно перестало работать в Тбилиси. Помогали нам разные люди, которым мы благодарны, поскольку финансовая помощь воспринималась в первую очередь как моральная.

М.Л.: Помогал, например, профессор Калифорнийского университета Харша Рама, профинансировавший один из выпусков журнала, и другие люди. Но существовать на одноразовые пожертвования оказалось затруднительно, поэтому-то «АБГ» мутировал в «Листок «АБГ» со скромным тиражом и минимальными типографскими расходами, которые мы оплачиваем сами, наслаждаясь при этом собственной материальной независимостью. А весь дотипографский цикл делаем силами редакционной коллегии. Когда же мы готовим специальные выпуски, приуроченные к широким мероприятиям, проводимым «Русским клубом», то он и берёт на себя расходы по печати. Тогда и тиражи бывают соответствующие – до 1000 экземпляров и больше – для наших нынешних (да и не только наших) условий цифры весьма неплохие.

– А вот те поэтические фестивали в Грузии, которые были очень популярны ещё несколько лет назад, –  они почему прекратились? Или о них просто не слышно?

А.Ш.: Русско-грузинские международные поэтические фестивали – это называется именно так, –  проводимые с 2007 года всё тем же «Русским клубом», идут своим чередом. Правда, в 2012 году получился пробел по техническим, как мы понимаем, причинам, связанным с пришедшимися на тот период выборами и со сменой государственной администрации. В 2013-м фестиваль прошёл в обычном формате, а в этом году – под девизом «Цисарткела» (радуга). Юность поэзии», и участвовали в нём совсем молодые поэты 13–18 лет из 9 стран.

– А вы к этим фестивалям какое отношение имели? Ведь именно вы долгое время поддерживали русскую поэзию, собирали людей, издавали журналы.

М.Л.: К первому фестивалю мы готовили расширенную публикацию по тбилисским русским поэтам, в 2009-м в рамках официальной программы прошёл большой творческий вечер нашего ЛИТО, с публикацией в итоговом сборнике фестиваля. С этого же события началось регулярное участие наших ребят в форумах молодых писателей в подмосковных Липках. В следующий раз для нашей молодёжи был организован мастер-класс, который провели Елена Исаева, Олеся Николаева и другие, следствием чего стала публикация 11 молодых авторов в российском журнале «Юность». Ваш покорный слуга числится официальным участником фестиваля 2012 года, а до того работал в жюри фестивального конкурса молодых литераторов Грузии. На фестивале 2013 года мы провели мастер-класс с Еленой Исаевой, презентовали сборник стихов нашей молодёжи с параллельными переводами на шведский. Так что скромный, но заметный вклад в это дело мы вносим.

– А вот я помню, что вы долгое время занимались исследованиями русского футуризма в Закавказье. Некоторые работы были опубликованы в ваших же журналах. А что, отдельной книги мы так и не увидим?

А.Ш.: Это, признаться, больная для нас тема. Да, книги пока не получилось. Готовим сборник наших статей по этой теме. А материал любопытный, поскольку он охватывает не только футуризм в лице его крайне левой во всём русском авангарде, да и в Европе, группы «41°», известной практически только узким специалистам, но и всю палитру Серебряного века, заметные и не очень фигуранты которого оказались в какой-то момент в Тифлисе. Тут и крестьянские поэты, и символисты, и акмеисты тифлисского Цеха поэтов, который организовал Сергей Городецкий, и эксцентрики – как левые, так и правые. И просто не замеченные или забытые авторы. Можно говорить об отдельной, вырванной из исторического контекста странице Серебряного века. Спорадически мы этот материал продолжаем публиковать, но всего лишь на наших скромных пространствах.

– А в российские издательства обращаться не пробовали? Всё-таки материал эксклюзивный. Да, конечно, такая книга вряд ли станет бестселлером, но она будет востребована в среде специалистов и вложенные в неё средства, наверное, окупит.

М.Л.: Некогда у нас был первичный устный договор на издание составленного вчерне внушительного сборника с издательством «Гилея», но, признаться честно, мы не смогли уложиться в предложенные Сергеем Кудрявцевым сроки по ряду внешних обстоятельств. Так всё пока и зависло.

– А почему вас не зовут на российские фестивали? У нас сейчас много разных форумов проходит, куда приглашают авторов и издателей из США, Европы, стран СНГ и ближнего зарубежья. Вы же своего рода хранители русского слова в Грузии, но остаётесь в стороне…

М.Л.: И, правда, все наши удавшиеся и неудавшиеся выезды приходятся не на Россию – такой вот парадокс. Аиз других стран мы периодически получаем приглашения, иногда весьма престижные, как, скажем, на Международную конференцию по Илье Зданевичу в Белградском университете, но часто добираться предлагается своими силами, что весьма затруднительно. В случае с Белградом прибавлялись проблемы с визами, практически неразрешимые, поскольку ближайшее консульство Сербии оказалось в Киеве. Но вот мне в 2013-м довелось представлять Грузию на Международной выставке книги в Душанбе и поучаствовать в известном Форуме переводчиков и издателей в Ереване, где мы также получили приглашение и на празднование 55-летия журнала «Литературная Армения».

– А какие у вас планы на дальнейшее? Расширять русское культурное пространство собираетесь?

А.Ш.: Расширить это пространство в обозримой перспективе вряд ли удастся, но удержать некую зону притяжения и площадку, на которой могли бы реализоваться пишущие по-русски, мы попробуем.

М.Л.: Но если посмотреть правде в глаза, то надо сказать, что эта русская литература в Грузии оставлена на произвол судьбы. Да, проводятся фестивали и прочие мероприятия, рассчитанные больше на внешний агитационно-пропагандистский эффект с сувенирным продуктом на выходе, что, несомненно, тоже важно; да, осуществляются отдельные издания и публикации. Но методичной, постоянной поддержки и повседневной работы по сохранению этого предмета не было и нет.

– Перспективы у русской культуры в Грузии есть? Всё-таки там сейчас, как я понимаю, упор делается на английский язык. Молодое поколение по-русски говорит плохо, а уж читать-то и не читает, наверное…

А.Ш.: Да, и более того: положение с русским языком тут обстоит, пожалуй, хуже, чем на всём остальном постсоветском пространстве.

М.Л.: И тем не менее мы наблюдаем, как в течение последних десятилетий появляются молодые люди, пытающиеся писать по-русски, что, казалось бы, противоречит всем законам логики. Есть и такой феномен: пишущие на русском совершенно грузиноязычные люди с грузинским образованием и менталитетом, что особо интересно.

А.Ш.: В Грузии за эти годы появилась совершенно новая национальная литература, которая будет малоизвестна миру, пока её не переведут. И прямой путь на значительную и компетентную читательскую аудиторию – это перевод её на русский. Но кто будет переводить?

М.Л.: Несомненно, что актуален и встречный переводной поток. Если эти процессы не поддерживать, то исчезнет и то немногое, что пока мерцает.

«Литературная газета», 8 октября 2014 г., № 39