Текст книги "Всадники постапокалипсиса. Сын Луны. Книга 2"

Мать и дочь

Давно уже длился сезон дождей. Лило, как из ведра каждый день почти без перерывов.

Сиху наслаждалась сырой погодой. Она была ей ближе, чем сушь. Юная девушка умело управлялась с веслом, ведя свою пирогу на север вдоль побережья. Спустя пару дней, поднялся сильный ветер, предвещавший шторм. Скво пришлось оставить лодку в одной из пещер и дальше двинуться пешком. Передвигаясь вдоль пляжа и отвесных прибрежных скал, по левую руку она наблюдала бушующее море, а по правую – раскинувшиеся до горизонта пожелтевшие прерии. Ночью холодало почти до заморозков, но Сиху была закаленной охотницей и стойко переносила и зной, и стужу.

Скво добралась до северных пределов земель своего племени всего за пару недель. Перед нею грядами выстроились горы, устремившие заснеженные вершины в небо. Охотница наслаждалась очаровывающим глаза и душу пейзажем. Она шла вдоль границ, пока не нашла убитого бизона. Его застрелили и неуклюже разделали. Сиху вынула одну из стрел и осмотрела.

– Секваны – заметила она.

Девушка осмотрела землю вокруг туши и нашла три пары следов от сапог. Сама же она, как и ее племя, носила мокасины и наступала так умело, что обнаружить ее следы было под силу только искусному охотнику.

Нарушители границ отправились обратно в свои владения, но дочь вождя не собиралась так просто их отпускать.

Она побежала рысью по следам браконьеров. Вскоре окунулась в плотный лиственный лес, укрывший ее под своими кронами от плывущего по небу солнца. Сиху шла несколько часов, пока не услышала мужской смех и незнакомый язык северян. Она притаилась в кустах и медленно продвигалась ползком, пока не подобралась к лагерю. Мужчины что-то обсуждая, осматривали шкуру бизона и жарили мясо на огне. Их было трое. Рядом паслись кабаны, которые вспыхивали мягкую почву в поисках вкусных кореньев.

Скво заметила, что ездовых кабанов было четыре, а браконьеров только трое. Она терпеливо прождала до самой ночи, пока нарушители границ не напились. Четвертый так и не появился. Когда все отправились спать, то оставили одного на страже, но будучи пьяным, он очень скоро захрапел. Сиху вынула нож и медленно прокралась к спящим. Одному за другим всем иноплеменникам она бесшумно перерезала глотки. Никто даже не проснулся.

Ездовые кабаны хрюкали, чавкая своими корешками, не обращая внимания на происходящее. Скво сняла с мужчин белокурые скальпы, сломала ветку и привязала к ней свои трофеи. Осмотрев лагерь еще раз, она собрала оружие нарушителей и отправилась на юг. Домой она вернулась спустя три месяца отсутствия.

Дочь вождя издали оповестила племя о своем возвращении воинственным криком, показывая скальпы убитых ей секванов. Племя ответило на ее клич радостными завываниями. Но не все были так радостны. Взору Сиху предстал привязанный труп ее мужчины и также прикованный, едва живой Ачак. Скво воткнула в землю ветвь и скинула добытое нею оружие. По-девичьи подбежала к Ачаку и напоила его из своего бурдюка, поглаживая обессиленное лицо молодого мужчины.

– Кто это сделал? – воспылала она гневом.

Ачак был так слаб, что не мог произнести ни слова. Сиху обрезала веревки и тело опустилось ей на руки. Его смоляные волосы упали на лицо, она нежно убрала их в сторону.

– Сестра слишком добра к мужчинам – заметила Топанга.

Топанга подошла к убитому нею Диру, отрезала его детородный орган и кинула в лицо Сиху.

– Кажется эта вещь была тебе нужна… – расхохоталась женщина.

Сиху стиснула зубы, положила Ачака на землю. Со всей силы накинулись на соперницу, хоть та была старше и крепче. Дочь вождя атаковала ее кулаками и ногами. Топанга уступала ей в скорости, но казалось ей эти удары были нипочем. Сиху заломила ей руки за спину, но Топанга ударила ее затылком и ухватив за шиворот перекинула через себя. Сиху крепко грохнулась наземь. Рядом лежал томагавк, и дочь вождя, не теряя времени, подняла его. Топанга была безоружна, но лишь ухмыльнулась на этот шаг соперницы.

Шима вышла, опираясь на посох и закричала:

– Сиху! Зайди в мой вигвам!

Девушке ничего не оставалось, как подчиниться матери.

Сиху зашла в жилище Шимы. Она была здесь много раз и была равнодушна к обилию шкур и костей, и трофейному оружию. Единственное, что удивляло ее – количество скальпов. Никто из племени не обнажил такое количество вражьих голов, как ее мать. Про охоту она знала все, хотя конечно возраст и болезнь спины уже не сделал ее не столь опасной, как прежде. Еще пару лет назад вождь возглавляла набеги на соседние народы, но однажды, упав неудачно на спину, передвигалась с тех пор исключительно при помощи посоха.

Шима дошла до своего трона и, терпя боль – уселась на него. С трудом облокотилась и выдохнула. Открыв глаза, она сосредоточила свое внимание на дочери, испепеляя ее взглядом:

– Почему ты набросилась на Топангу?

– Эта тварь – убила моего мужчину!

– Он не твой мужчина, он был чужаком и сбежал, обокрав нас…

– Пусть так, но он был моим, я должна была разобраться!

– Ты поигралась и хватит. Ты не имела права накидываться на нее!

– Она бросила в меня отрезанным членом! – кричала Сиху.

– Надо было бросить в ответ…

– А тебя не заботит, что Ачак прикован к столбу и голодает?

– Он заслужил это, когда помог чужестранцу сбежать.

– Он твой сын!

– Он в первую очередь – мужчина, а значит враг всякой женщине. Нам нужны мужчины только для продолжения рода и домашних дел. Больше они ни на что не годятся!

Сиху не могла принять, как ее собственная мать относится к своему сыну. Слишком жестоко. Она развернулась, чтобы уйти, чем разгневала Шиму:

– Ты это куда собралась?

– К отцу, он болеет.

– Отца больше нет.

– Он умер?

– Нет, мы принесли его в жертву на праздник отсоединения.

– Ты себя вообще слышишь? – Сиху была на пределе. Она выскочила в гневе наружу. В ней кипела ярость, которую ей пришлось проглотить, чтобы сосредоточится на более важной задаче.

Она взяла брата на руки и внесла его в свой шатер. Многие восприняли это, как слабость, но были и те, кто посмотрел на это сочувствующе. В любом случае никто не вмешивался. Дочь вождя выхаживала брата в следующие пару недель. Когда же к нему вернулись силы, она стала собираться в путь.

– Ты это куда?

– Не могу здесь находится!

– Прошлый твой поход дорого обошелся. Не думаешь, что и этот принесет тяжелые последствия?

– Мне наплевать! Я не могу здесь больше находится!

– А как же я? – Ачак смотрел прямо в глаза сестры.

Сиху опустила взгляд в пол. Собралась с мыслями. Она действительно боялась за брата, но и понимала, что если она возьмет его с собой, то настроит свою мать и все племя против себя. С другой, если с ее братом, что-то случится, то она себе этого не простит.

– Собирайся… – велела скво.

– Моя сестра смелая, как рысь и хитрая, как змея. Я не такой и буду обузой в твоем путешествии.

– О, мой брат, ты даже не осознаешь, насколько ты смелый…

Откладывать не стали. Брат и сестра собрались и вскоре вышли из вигвама. Ачак нес все вещи и припасы, а Сиху только оружие. В племени все замерло от неожиданности. Женщины негодуя перешептывались, а мужчины молча завидовали. Это же надо? Чудо, какое – скво взяла в поход мужчину!

Дочь вождя не обращала внимания на осуждение женской части соплеменников. Она вывела свою гиену из загона, оседлала и запрыгнула верхом. Пока Ачак возился, навьючивая большую часть поклажи, Сиху гладила гиену, которая агрессивно реагировала на мужчину. Под молчаливые взоры всего племени они отправились в путь. Сестра ехала верхом, а брат следовал за нею пешком…

Ящик

Галера резала игривые волны, как остро отточенный нож разрезает пирог. Гребцы вторили барабанщику, пока снаружи лил дождь. Бури не ожидалось, но капитан требовал как можно быстрее двигаться к Вавилону, подгоняемый волей важного пассажира. Человек с большим ящиком не считал нужным представиться, но увесистый кошель с деньгами освобождал от соблюдения этикета. Матросы же напротив крайне интересовались неизвестным пергусианцем, а в особенности его ящиком. Строили домыслы, каждый давал волю фантазии. Одни считали, что в нем несметные сокровища, другие, что там нечто страшное и опасное. Капитан не обращал внимания на эти слухи, заставляя любопытных зевак больше работать, чтобы не оставалось времени на глупые вопросы. Однажды ночью, когда все, включая пассажира спали, некто Гилель, дождавшись удобного случая, приблизился к ящику. При осмотре заметил множество отверстий в нем. Тогда любопытный матрос аккуратно вынул ключ с пояса пассажира и провернул в замочной скважине. Замок открылся и подняв крышку, Гилель заглянул внутрь. То, что он там обнаружил поразило его до глубины души. Он хотел поднять тревогу, но в этот самый момент увидел над собой холодное лицо владельца этого ящика. Мужчина врезал матросу так сильно, что тот потерял сознание, и больше очнуться не смог. Пассажир незаметно вынес любопытного на палубу и выбросил за борт. Хоть это происшествие никто не видел, однако пересуды усилились. И тогда капитан пригрозил, что если матросы не заткнутся, то последуют вслед за глупым Гилелем (хоть и не сказал куда и как), однако, действие это возымело правильный результат. Оставшуюся часть пути до Вавилона исчезновений равно, как и вопросов, больше не было.

Пассажир благополучно выгрузился в порту Вавилона и разместив ящик на повозке, велел возничему доставить его ко дворцу. Извозчик также пытался полюбопытствовать – что да как? Однако чужестранец был нем, как рыба…

Высадившись возле царского дворца, путешественник аккуратно опустил ящик и обратился к страже:

– А помочь не желаете!?

В ответ крепкие солдаты лишь заржали, продолжив игнорировать приезжего. Когда же он поимел наглость подтащить свою массивную деревянную поклажу к воротам, то этим вызвал возмущение охраны:

– Эй! А ну, проваливай отсюда…

– Если вы меня не впустите, то ваши головы украсят надвратные копья. – произнес он таким тоном, словно лично знал министра. И, если сначала стражники ржали, то теперь они резко притихли.

– Передайте визирю, что агент из Пергуса прибыл и с ним ящик.

Охрана дворца пожали плечами и на всякий случай один из них отправился позвать Титглатпаласара. Очень скоро сам министр в сопровождении свиты явился к воротам дворца и безгранично обрадовался приезжему.

– Проходи, мой дорогой друг! – льстиво обратился он к агенту, – Я так понимаю внутри то, что я думаю?

– Именно! И он уже давно находится под снотворным зельем. Его пора привести в чувство, иначе он может умереть. – пояснил чужак.

– Тогда не будем откладывать. – и обращаясь к охране приказал, – Живо ящик в тронный зал!

Так и сделали. Визирь не спускал глаз с посылки из Пергуса, радость от прибытия которой ясно читалась на его лице. Зал наполнился людьми из ближайшего окружения визиря, и даже сам царь посетил это собрание. Когда двери затворились, министр встал в центре помещения. Взглянув на статую Мардука, он окинул пришедших торжествующим взглядом и начал свою речь:

– Мы прошли через множество испытаний. Завоевали Пипт, захватили княгиню, казнили князя и его воеводу. Пережили предательство асагов и осаду армадой Людовика. Мы – выжили! Наш могучий народ всегда выживал вопреки всему, так мы однажды победили Орду и вскоре весь мир преклонит колени перед Мардуком и помазанником его – Навуходоносором! И теперь я хочу вам представить того, кто считался мертвым. Макт Титлийский спрятал его не только от нас, но даже от самого князя Далвина, справедливо сомневаясь в его здравомыслии. – визирь кивнул агенту и тот снял замок, а через мгновение достал из ящика маленького спящего мальчика, – Перед вами – его высочество княжич Анц!

По тронному залу прошлась волна шепота, подгоняемого удивлением высокопоставленных лиц государства.

– Шаммай! – обратился визирь к начальнику своей гвардии, – Отнеси мальчика в одну из комнат в моем крыле дворца.

– Господин, уведомить принцессу секванскую о том, что ее сын здесь? Это бы помогло ей поправиться… – уточнил воин.

Глаза Титглата вспыхнули огнем, в голове пронеслась фантазия о том, как маленький Анц узнает служанку Мирэн, которой заменили его мать, что будет крахом для авторитета визиря. Он представил, как враги со всего замка и за пределами государства слетятся со всех концов мира и захотят добить его.

– Ни за что! – сказал шепотом побледневший министр, – Если княжич встретиться со своей матерью, то в тот же день твоя голова распрощается с телом! Я понятно выразился?

– Да, господин. – отчеканил Шаммай, не совсем понимая, что вызвало такую агрессию у столь хладнокровного человека?

Начальник личных войск Титглата вместе с подчиненными вынес Анца из зала. Мальчика уложили на огромную кровать. Стражу Шаммай разместил в коридоре за закрытой дверью.

Тем временем визирь продолжал принимать поздравления в том, как изящно он перехитрил Макта Титлийского. Обычное собрание превратилось в пир, которым министр задабривал своих сторонников.

***

Анц открыл глаза. Комната была незнакомой. Ни в пергусианской башне, ни в Оике не видел он подобного помещения. Даже спальня его отца не была так богато украшена. Он лежал на невероятно огромной кровати. Все вокруг было в золотых и зеленых тонах. К слову золото было настоящим, им были покрыты стены, двери, мебель и вся посуда. Княжич приподнялся, его голова раскалывалась от боли. Он встал с кровати и покачиваясь, доковылял до двери и попытался открыть ее; но она не поддавалась. Тогда мальчишка забарабанил по двери что есть силы, но никто не отворил ему.

– Откройте! Я требую меня выпустить! – орал он во все горло, – Если мой отец узнает, он вас повесит. Я лично дерну за рычаг и буду смотреть, как вы подыхаете!

– Твой отец мертв. – ответил мужской голос, – Его казнили на днях вместе с Мактом Титлийским.

– Ты врешь! Никто не может казнить моего отца! – сжал кулачки мальчуган.

– Визирь Титглатпаласар бэн Ишме-Даган может все! – гордо ответил голос…

***

Вечером министра уведомили, что мальчик проснулся. Он, попросив прощения у сенешалей и прочих приближенных, направился поприветствовать своего пленного гостя. Дверь отворилась и перед глазами вавилонянина предстал княжич, сидевший на полу. Его глаза были красными, а слезы лились прямо на персидский ковер.

– Рад вас поприветствовать, ваше высочество! – поклонился визирь, – Как вам ваши новые покои?

– Я здесь пленник? – насупился мальчик.

– Нет-нет! – скрестил пальцы визирь, – Вы мой гость.

– Стражник за дверью сказал, что моего отца казнили…

– Ты расстроен?

– Немного…

– Может я могу тебе помочь?

– У меня болит голова и спина затекла.

– Я вызову лучшего лекаря во дворце. – уверил визирь, – Что-нибудь еще?

– Есть еще кое-что, но… – замялся княжич.

– Не бойся меня, я тут самый близкий твой друг.

– А правда, что Титглатпаласар может все?

Визирь улыбнулся, ему был лестен такой вопрос, хотя он никогда о себе не заявлял в подобной манере, но знал, что это так.

– А что хотел бы попросить у него княжич?

– Я хочу, чтобы этот надменный стражник был казнен!

Визирь открыл дверь и пригласил рукой одного из стражников. Тот зашел в комнату и дверь за ним была закрыта.

– Ты говорил с княжичем? – спросил министр.

– Да, я. – просто признался воин.

Без лишних слов, визирь достал кинжал из-за пояса и полоснул по шее охранника. Вырвавшаяся кровь забрызгала персидский ковер, недавно залитый слезами его высочества. Труп вавилонского воина рухнул рядом с княжичем. Глаза мужчины безжизненно смотрели в сторону своего маленького судьи. Мальчик широко открыл глаза от удивления и немного отполз назад.

– Что-то не так? – спросил министр.

Княжич замотал головой.

– Я визирь Титглатпаласар и говорю тебе, что отныне нет для тебя более близкого союзника, чем я. Если будешь слушаться меня во всем, то никто не посмеет даже взглянуть на тебя искоса. Я понятно объяснил?

Мальчик торопливо закивал головой, еще не до конца осознавая последние события.

Как снег на голову…

«Правду не удержать в оковах лжи надолго».

Неллитаф лежала на земле лицом вниз. Мир Дария перевернулся вмиг. Парень кинулся к ней, но тут же был схвачен крепкими воинами. Он кричал, злился, не в состоянии взять себя в руки. Когда он, наконец, понял что произошло, то уже был закован в наручные кандалы. Первый, кого он смог разглядеть – был не кто иной, как Бронкл. Мелкий мужчина подбрасывал на ладони звонкий мешочек и хитро улыбался.

– Меткий бросок, карлик. – похвалил его некто.

Дарий узнал вавилонский акцент и стал разглядывать своих врагов. Это были не кто иные, как волкодавы. Несколько рыцарей, одетых в доспехи и вооруженные до зубов. Они все были ему незнакомы.

– Девка жива? – спросил вероятно лидер отряда.

– Да, она дышит. – проверил пульс другой.

– Ступай отсюда, коротышка. Свою награду ты получил, теперь это наша забота.

Бронкл зашагал прочь, и недалеко от ближайших кустов обернулся. Он прошептал то, что услышал только Дарий благодаря волчьему слуху:

– А я говорил – не переходите мне дорогу.

С этими словами он скрылся в ночи. Дарий вспоминал слова наставницы о цене доверия. В голову пришли слова Мустафы про то, что только Нелли близкий ему человек, почти родня. В это время кто-то вмазал парню в челюсть.

– Эй, я с тобой говорю! – злился волкодав, – Ты помнишь меня?

– Что? – огрызнулся парень.

– Не тявкай, щенок! – Дарию отвесили несколько ударов.

Юноша поднял голову, а из его порванной рубахи показался круглый серый камень. Мужчина сорвал с него амулет и начал разглядывать. Его глаза округлились и остальные подошли к нему. Волкодавы передавали трофей из рук в руки и удивлялись:

– Луносвет! Так это правда!..

– Он и есть тот самый.

– Как он забрал кулон из царского дворца?

– Это не тот амулет, а другой. На нем нет зубов. – пояснил главный.

– О чем это вы? – удивился Дарий, сплевывая кровь.

Старший волкодав подошел к юноше и пнул в живот. Ордынец скорчился от боли. На руках звенели цепи, звук которых он хорошо помнил.

– Не придуривайся! – рявкнул кто-то.

– Он не знает. – вдруг послышался слабый голос Нелли.

Воительница стояла на коленях. По ее виску текла густая кровь. В глазах читался неподдельный страх за своего воспитанника.

– Не знаю – что? – уточнил юноша.

– Самое время открыть тайну. Обидно будет, если он подохнет, не зная причины. – призвал к справедливости рыцарь.

Волкодав опустился на одно колено. Схватил роскошную кучерявую шевелюру Дария и посмотрев в лицо, потребовал:

– Скажи ему! – а так, как Нелли медлила, он накричал на нее, – Говори мерзкая кочевница!

– Ты Дарий, сын Большого Копья, живое воплощение духа Луны, Акелла и наследник трона Ордынского Каганата. – со слезами на глазах промямлила ордынка.

– Чего? – юноша смотрел поочередно на каждого, ему казалось, что это шутка, но серьезное лицо Нелли, по которому бежали слезы, смешиваясь с кровью – не оставляло сомнений.

– Ну вот теперь ты в курсе, за что сейчас умрешь. И я – сэр Даниэль лишу тебя жизни, и вплету твое имя в свою косу. – улыбался волкодав.

– Недолго ты будешь ее носить, потому что Мордехай тебя убьет. – вдруг пришла идея в голову Дария.

– Мордехай больше не член ордена. Его изгнал Великий Паладин после того, как вы сожгли Мивцар Шакрот.

– А мы его видели, когда он вместе с другими искал нас. – ответила ордынка.

Рыцарь разозлился и отойдя от Дария, стал избивать ее. Кочевница хохотала сквозь боль.

– У тебя очень простой выбор: стать самым известным рыцарем и быть убитым, либо уступить этот заслуженный почет… – сплюнула кровь Нелли, – Так что ты выберешь, шакалья погань!?

С этими словами, она уперлась ногами в камень и сделала рывок, столкнув Даниэля с ног. Затем она, подпрыгнув, врезала ему плечом в лицо. Волкодав заорал, ощутив, как кровь хлынула у него из носа. Нелли не стояла на месте, окруженная волкодавами и со скованными за спиной руками. Она ловко увертывалась от нападения прочих воинов, пока Дарий, руки которого по счастливому недоразумению сковали не за спиной, схватил копье Даниэля и, замахнувшись, ловко пронзил затылок одного из рыцарей. Подскочив, уперся ногой в спину сраженного и выдернул оружие.

– Дарий, осторожно! – крикнула ордынка.

Наследник вовремя оглянулся, и накинувшемуся сзади волкодаву воткнул копье в стопу. Тот завизжал, как поросенок и рухнул наземь. Ордынка одним ударом ноги сломала ему шею. Даниэль с залитым кровью лицом и сломанным носом, попытался подняться, но Нелли наступила ему на горло.

– Лежать, дерьмо шакала! – грозно проревела она в отдышке.

Дарий в это время парировал атаки одного волкодава: рыцарь выставил вперед лезвие изогнутого меча, в то время, как юноша держал его на дистанции потрясая копьем.

– Дарий, бей по ногам или в морду, – подсказала ордынка.

Ученик кивнул, но одно дело сказать, а другое сделать. Если изначально получилось воспользоваться моментом неожиданности, то теперь соперник был вполне готов к атаке. Юноша сделал подсекающий взмах по ногам, а затем, закрутив копье вокруг головы, сделал выпад в голову противника. Волкодав ушел от всех атак, отбил последнюю и ударил Дария кулаком в лицо. У парня пошла кровь из носа.

– И это все? Все чему тебя научила эта лысая баба? – смеялся рыцарь.

Дарий вновь напал на противника, делая серию выпадов, и тогда волкодав вновь отбил их и ударил юношу во второй раз:

– Парень, тебе бы пирожки печь… – начал было смеяться он, но тут, ощутив резкую боль, опустил взгляд.

В его боку, прямо между лат торчал собственный кинжал, который юноша успел выдернуть из ножен и всадить противнику под ребро. Мужчина упал на колени. В этот момент послышались звонкие капли, падающие на листья, землю и металлические доспехи. Воин поднял взгляд к небу и крикнул:

– Смерть Орде! – и упал замертво.

Даниэль продолжал лежать под стопой Нелли. Он захлебывался собственной кровью и беспомощно рычал.

– Чтобы овладеть копьем и заслужить право носить его – ты должен убить владельца. – однозначно высказалась ордынка.

Юноша стоял, крепко сжимая копье в неестественной позе. Он только сейчас осознал, что стал убийцей. Одно дело защищаться, и совсем другое – «Убить», преодолевая внутренне чувство стыда и страха. Он презирал себя, как и всякий, кто впервые отнимает чью-то жизнь.

– Не тяни! Этот шакал нас не пощадил бы. – подталкивала учительница.

– Мне жаль… – промямлил парнишка.

– Ты слаб. – фыркнул лежащий на земле враг. – Тебя поймают и отрубят голову, как преступнику. Твой череп украсит стол Соломона. Орда больше никогда не встанет с колен.

Дарий поднял взгляд на волкодава, скривился от злости и воткнул копье в живот Даниэля, тот скорчившись и захрипев испустил дух.

Юноша нащупал ключи на трупе и первым делом освободил наставницу, а затем себя.

– Теперь ты не просто ученик, ты воин Орды! Ты заслужил татуировки и оружие поверженных врагов. – она положила руку ему на плечо и крепко обняла.

– А что они там говорили про наследника?

Вместо ответа, Нелли опустилась на колени и сказала:

– Ты Акелла, Сын Луны и наследник трона Орды, ты мой господин и живой бог!

Дарий присел на корточки и сказал:

– В это невозможно поверить. Ведь я обычный мальчишка.

Дарий встал и протянул ей руку. Нелли боялась, что юноша не поверит ей или еще хуже – возгордится. Он конечно не похож на гордеца, но власть меняет людей. С другой стороны, он ее бог, она обязана подчиняться. Ордынка взяла руку наследника и он помог наставнице подняться. Нелли вырвала из мертвых рук кулон и протянув юноше молвила:

– Смотри, не потеряй его больше, волчонок.

Дарий принял от нее светящийся камень на шнурке, завязал узел и вновь одел на шею. Спрятал под рубахой и плотно зашнуровал ворот, чтобы больше никто не увидел амулет. Плотная ткань не давала слабому свету проникнуть наружу.

– И давно это тебе известно? – С тех пор, как побывала на острове Сан Сереро. Шаман Сивый получил письмо от Слышащей, которая в свою очередь узнала твое имя от волков, которые пели твое имя.

– Ты говорила, что ордынцы не грамотные…

– Она нарисовала ответ. Шаманы передают историю нашего народа не только сказаниями, но и рисунками. В татуировках или наскальных изображениях. А теперь нам пора идти, пока сюда не прибыл весь орден.

Дарий кивнул. Без перерыва на отдых они собрали все вещи, оружие с павших врагов и их припасы. Волкодавы оказались без своих ездовых псов. Кто знает куда те подевались? Утонули, сбежали или сдохли – это мало волновало ордынцев.

Закончив сборы, они отправились в дорогу. Ночная дорога была весьма опасна, и, хотя беглецы передвигались с горящими факелами, это не очень помогало в кромешной тьме. Только под утро они ненадолго устроились на отдых.

Не отдохнув и пары часов, ордынцы вновь пустились в путешествие.

Болото изобиловало назойливыми насекомыми. Они жужжали и зудели, нападая, так, будто их науськали враги. Топкая трясина тоже норовила утопив, похоронить под толщей воды двух чужаков. Будто кто-то ополчился против степных кочевников и натравил на них весь Асагат. Путники отгоняли днем мух, а ночью комаров. Ноги ступали по вязкой и тягучей жиже, от которой, казалось, не скрыться. К тому же приходилось то и дело обходить разные хищные цветы, заполонившие все северное болото так плотно, будто кто-то их намеренно рассадил. Мухоловки росли, как бурьян. С одной стороны – они питались огромными насекомыми, с другой – самые крупные угрожающе тянулись отгрызть голову людям. Зеленая водная гладь, часто выпускала пузыри, словно выдавливая остатки воздуха из легких утопленников.

Беглецы добрались до уютной лужайки неподалеку от высоких гор. Здесь и решили заночевать. пока Нелли собирала хворост для костра, юноша предавался размышлениям. Усевшись на трухлявое бревно. Ордынка разожгла костер и стала просушивать свою обувь и одежду. Она беспокойно поглядывала на наследника, пока тот разбирался сам с собою…

«Я – убийца» – вертелось в голове у Дария. Он шел, будто нес на шее огромный камень, а не маленький амулет.

На привалах и отдыхе, юноша часто раздраженно теребил его, будто луносвет раздражал. Нелли заметила это, но не торопилась лезть ученику в душу. Она понимала, что в сражении Дария с самим собой, мальчика, которого она знала – больше нет. Вместо него рождался мужчина. И Дарий пока сам не успел привыкнуть к новому себе. На это требовалось время. И смириться с этим новым «воплощением», должен был он сам.

– Ты говорила, что я заслужил татуировки… – наконец прорвало его, спустя три дня молчания.

– Да, следы волчьих лап на руках и ногах, как у меня. – Нелли размотала бинты с рук и показала тыльную часть своих ладоней, – Теперь ты стал охотником.

– Я думал я стал воином, ведь я пока еще не могу даже с луком управиться, чтобы подстрелить дичь.

– Воин и охотник на ордынском имеют один и тот же перевод – «мальтар». Ведь каждый кочевник обязан умело пользоваться оружием. Все едино для нас: «мальтаф» охота и битва.

– И как ты сделаешь мне татуировки?

– Обычно их набивает один из родителей, если таковых нет, то шаман. Я ни то, ни другое.

– У меня нет никого ближе тебя. Ты мне, как старшая сестра. – наконец признался Дарий, не столько воительнице, сколько сам себе.

Это было так трогательно, что Нелли прослезилась. Она приобняла ученика, как сына.

– Нам нужен ночной цветок. В его бутоне хранится пыльца синего цвета. Из нее делается краска, которую мы используем для татуировок. – пустилась в пояснения ордынка.

– А где мы его возьмем?

– Разумеется на родине.

– В Вавилоне? – удивился Дарий

– Нет, волчонок. Конечно же в степях… – засмеялась женщина.

Высушив одежду, они легли спать. Уставшие до изнеможения после длительных переходов по топи: Нелли уснула сразу, а Дарий продолжал размышлять о прошлом, будущем и переменах, которые продолжали в нем происходить. Ночь была теплее обычной, что говорило о приближающейся весне. Провалившись в сон, оба очнулись только с рассветом. Перед ними, сменив горный пейзаж – стоял древний город.