Текст книги "Всадники постапокалипсиса. Сын Луны. Книга 2"

Черная точка

Троица свернула на запад. Перебрались через Тинк по иерихонскому мосту. В городе прикупили припасов и, оставив позади финиковые сады, оказались у границ свободных племен. Медлить не стали и вошли в неприветливые бескрайние болота.

К такому Мордехай был не готов. Он не привык путешествовать по вязкой трясине и постоянно застревал. Ему легко давались пустыни, леса, горы, степи. Его раздражали жужжащие мухи и голодные комары. Он злился на всех и вся, размахивая мечом и когтями убивая всех хищных и мирных существ. Валтасар чувствовал себя увереннее, но из-за старости передвигался медленно, стараясь экономить силы. Илий же был, как рыба в воде. Удивительным образом его не беспокоили здешние хищники.

На пятый день, когда они уже пересекли границу болот, шершень ужалил пса Мордехая и он взвыл от боли. Его нос пересох, несмотря на очень влажный воздух. Затем пса стало трясти, и он напрочь отказывался идти дальше. Путешественники потеряли полдня, пока Коготь не сорвался с цепи и не убил страдающее животное. Никто ничего не сказал ему, даже охотник. Это было, как всем показалось, проявлением высшей степени животного милосердия.

Илий стоял у костра, облокотившись на лук, пока Валтасар и Мордехай активно обсуждали весьма сносную стряпню повара в Черном замке. Старик считал, что нет лучше, чем незамысловатая еда в логове ордена, тогда как Коготь обладал более избирательным вкусом к еде. Слушая полчаса этот диспут, слепой повернул голову и навострил слух. Он явственно расслышал шорох в ближайших кустах. Илий не подал вида, продолжая терпеливо ожидать дальнейшего развития событий. Он обратил внимание, что птицы перестали высвистывать свои песни. Лягушки, правда, продолжали горланить, но скорее из присущей им наглости.

Наконец Илий одним движением накинул тетиву на лук, молниеносно выхватил стрелу и отправил ее навстречу повторившемуся шороху. Стрела, скользнув рядом с ухом Мордехая, со свистом устремилась в заросли. Послышался грохот. Ветки там и здесь зашевелились. Охотник одну за другой отправил свои стрелы и еще трое врагов упали на землю. К этому времени Коготь и Валтасар вооружились, не понимая: где прячутся враги?

– Илий, где они? – вдруг произнес Мордехай.

– Тс… – лишь прошипел он в ответ.

Валтасар стоял, держась за свой фламберг. Собаки рвались, что есть сил с привязи, намереваясь разорвать непрошенных гостей. Однако, в таком болоте спускать их было опасно. Волкодавы были более чем уверены, что псы утонут в трясине, если будут предоставлены сами себе.

Тишина застыла над болотом. Ночная мгла не давала рассмотреть ничего, но Илию вполне хватало слуха, чтобы понять – это еще не все асаги.

Вдруг со всех сторон полетели дротики. Они со звоном отскакивали от доспехов волкодавов. Охотник укрылся за валунами, к нему подскочили спутники.

– Вот теперь кажется повеселело! – расхохотался Коготь.

Когда на мгновение обстрел прекратился, Илий выхватил стрелу и отправил смерть еще одному нападавшему. Недалеко упал труп, так и не успевший зарядить трубку отравленным дротиком.

– Будьте осторожны! – крикнул Валтасар, – дротики отравлены!

Старик смотрел на еще теплое тело. Наконец, у них закончились стрелы и болотники полезли из укрытий. Мордехай не стал ждать и накинулся на ближайшего асага, вооруженный лишь с одним протезом, меч остался лежать с другой стороны костра. Валтасар прикончил пару крепких коротышек прежде, чем у Илия закончились стрелы. Охотник в резвой ему манере ворвался в хаотичный строй нападающих, нанося смертельные раны своими саксами. Его боевой танец блистал, как всегда. Когда битва закончилась, а враги были повержены – Валтасар упал на колено. Он вынул из шеи дротик.

– Мордехай! – выдавил старик и упал на живот.

Валтасар открыл глаза. Утреннее солнце прорывалось между густыми кронами и врезалось прямо в глаза.

– Где я? – выдавил он.

– Старик, ты меня испугал. – обрадовался Мордехай.

– Что случилось?

Вместо ответа, Коготь вручил ему дротик, след которого Валтасар вспоминая нащупал на шее.

– Я не разбираюсь в смертельных зельях, но думаю нам нужно ускориться, чтобы твоя ведьма осмотрела тебя. У тебя на шее появилась черная точка. Может яд не сработал, но нужно удостовериться.

– Нам осталось недалеко. – сказал старик.

Он поднялся, отвергнув помощь своих спутников, но, когда выпрямился, его зашатало. Мордехай попытался вновь поддержать Валтасара, но упрямый воин отдернул руку:

– Я сам. – процедил он.

Лагерь собрали и выдвинулись в путь.

Мордехай посматривал на старика, который казалось ни в чем не изменился. Через несколько дней черная точка увеличилась, превращаясь в пятно, но Валтасар утверждал, что чувствует себя хорошо.

В одну из ночей появилась луна в самом ярком виде. Мордехай лежал у костра на своей походной постели и рассматривал небесное светило.

– Ты же знаешь, что Большое Копье, отец Дария? – спросил Валтасар.

– Знаю. – отрезал Коготь.

– И что ты будешь делать?

– А что это меняет?

– А я думаю, что это в корне меняет все. – не успокаивался старик. – Мне показалось, что у вас есть кое-что общее…

– Я знаю только одно, что он где-то наблюдает за той же луной, что и я сейчас. И только это объединяет нас.

– Если ты захочешь поговорить об этом, то знай, что старый Валтасар всегда выслушает и подскажет, что делать.

Мордехай отвернулся. Ему не нравилось, когда кто-то лез к нему в душу, пусть даже это наставник. Ночь он провел бессонную. Утром старался держаться подальше от своего учителя. Этим воспользовался охотник, чтобы поговорить с Валтасаром наедине.

– Куда мы идем? – спросил Илий.

– В центр болота Асагат. – пояснил Валтасар.

Мордехай шел впереди и срывал злость на ветках и листьях.

– Что это с ним? – допытывался слепой. – Он ведет себя, как истеричка.

– Множество старых шрамов иногда дают о себе знать. – обобщил проблему старик, чтобы не рассказывать о слабостях своего ученика.

– А это, что еще такое? – вдруг вырвалось у Мордехая.

– Это мой друг – священное дерево Асагата. Центр болот и возможно самое высокое дерево, которое я видел.

– Насколько оно большое? – заинтересовался Илий.

– Оно подобно горе, выше чем башни древних. Местные племена верят, что это дерево – Дух всего Болота. Тут живет Якатун, мудрейшая из асагов. Вожди племен приходят к ней за советом. И нам тут не очень будут рады.

– Тогда зачем ты нас сюда притащил? – вспылил Мордехай

– Потому что, если на болотах появляются чужаки, то Якатун это знает наверняка.

– Ты хочешь сказать, что она знает, что мы здесь? – еще больше злился Коготь.

– За нами следят с того момента, как мы приблизились к их границам. Они нас не трогали, потому что от природы очень любопытные. Им интересна цель нашего визита.

– Ты столько знаешь о болотниках… – восхищался слепой.

– Я бывал здесь уже. Посмотрим, помнит ли старая карга такого красавца, как я, а? – засмеялся старик.

Спустя пару часов, троица достигла подножия гигантского дерева. Болотники окружали его плотным кольцом. У них были каменные ножи и пики с каменными наконечниками. Их странная одежда открыла тайну Мордехаю – почему он их не заметил.

– И ладно я, но как ты их проморгал? – раздражался Коготь.

– Ну что я могу сказать? Я слепой, а у этих чудаков легкая поступь. Они привыкли наступать мягко на почву, чтобы не увязнуть. Мне самому это дается не легко, а они тут живут всю жизнь.

Когда перед троицей выстроились воины, старик представил себя и своих спутников:

– Я Валтасар бэн Натан, а это мои люди: слепой Илий из Щессера и Мордехай, прозванный Когтем Мушруша

– Мы знаем кто вы, люди песка. Якатун давно ожидает вас. Оставьте ваше оружие и следуйте за мной.

– И протез руки тоже? – ухмыльнулся Мордехай.

Путешественников провели в святую рощу, где находилась старая женщина. Она сидела в просторной комнате под корнями дерева, повернувшись спиной к пришельцам. В мрачном помещении было необычайно много пучков сушеных трав.

Старушка напевала что-то себе под нос:

– А я думаю, когда великий паладин ко мне пожалует? Помню, что ты в последний раз ко мне являлся еще до своего назначения. – хриплым тоном обратилась Якатун, – Неужели проснулись старая любовь ко мне?

– Я хочу поймать двух ордынцев, которые прячутся в твоих болотах.

– Я так и знала. – сказала грустным голосом ведьма, – Для чего мне тебе помогать? Люди песка нападают на нас, истребляя наш народ. Твои сородичи.

– Я больше не паладин.

– Тогда зачем ты мне, если не можешь спасти мой народ? – женщина повернулась, выпрямившись.

Воины обступили чужаков. Илий и Мордехай были готовы защищаться, но Валтасар остался спокоен. Он вышел вперед навстречу разгневанной старой женщине.

– Если ты поможешь найти ордынцев, то я восстановлю свое имя перед Титглатпаласаром и смогу убедить его покинуть ваши земли.

– Что это? Черное пятно у тебя на шее. – вдруг напряглась старая женщина.

– Это синяк от дротика, который в меня попал.

Глаза Якатун округлились. На мгновение на ее лице показалась боль и жалость, но она быстро подавила их.

– Это яд медленной смерти.

– Ясно. – безразлично выдавил старик, – И сколько мне осталось?

– Может неделю, может год. Этот яд непредсказуем и от него не существует противоядия.

– Даже если я не доживу до встречи с Визирем – Мордехай будет просить о вас. Помоги мне найти беглецов.

– Пусть будет так. – решила, ненадолго задумавшись Якатун.

***

Валтасар прогуливался по роще, которая окружала огромное дерево. Он вспоминал молодость, когда он любил и был любим. Старик оставил свое оружие в жилище, которое ему предоставили болотники.

– Валтасар! – вдруг появилась Якатун.

– Да?

– Ты помнишь нашу первую встречу? – шептала она.

– Будто это было сегодня. Я пас овец моего отца на границе с болотом, когда недосчитался одной из них. Мой пес учуял ее, и я пошел искать недостающую. Так и встретил тебя.

– Овцу ты так и не нашел. – поправила она его косички, упавшие на его лицо.

– Ну почему же? – хихикнул Валтасар.

– Ах, ты паршивец. – в ее глазах засверкал огонь, будто ей вновь двадцать.

Валтасар погладил ее по руке. Его бородатое лицо расплылось в улыбке. Она улыбнулась в ответ, но, сразу же ее лицо покрылось тенью горестных воспоминаний:

– Ты ушел в армию.

– Таков был мой долг.

– А я решила исполнить свой. – Якатун выдернула руку из ладони Валтасара. Повернулась и ушла тяжелой старческой походкой.

***

Илий сидел на могучем корне вечного дерева. Он закрыл глаза и вспоминал семью и свой дом. Возвращался мыслями в священный лес, где жил и охотился. Он невыносимо скучал за всем этим и больше всего тосковал по дочери и погибшей супруге.

– Моя голубка – произнес он.

– Ты с кем разговариваешь? – поинтересовался возникший, словно из-под земли Мордехай.

– Почему я не удивлен, что ты вновь мешаешь мне жить?

– Поправлю: не я мешаю, а ты принял неверное решение, когда впустил в дом ордынку.

– Возможно ты в чем-то и прав, – согласился слепой. – Будь я дальновиднее, то догадался бы, что следом за ней придут несчастья.

– Я тебе больше скажу: если бы не ты, то я бы убил Нелли и война с Ордой наконец-то бы закончилась. Она последний осколок этой некогда страшной расы. И ты виновен в том, что она до сих пор ходит по земле и приносит людям боль и горе.

– Так давай сделаем так, чтобы больше никто не страдал из-за этой напасти! – разозлился Илий.

Коготь не ответил. Он лишь улыбнулся и покинул охотника, пребывающего в воспоминаниях. Слепой же никак не мог найти покоя, думая только о той боли, которую никак не мог унять. Даже возвращение к дочери не успокаивало его разгоряченное сердце.

***

Дни тянулись, словно вечность. Ожидание хотя бы малейшего намека на то, где находятся беглецы – утомляло Мордехая. Он отмечал каждый прошедший день, оставляя зарубки на священном дереве. Это святотатство, если не радовало, то хотя бы развлекало его. Послышался надрывный кашель Валтасара, который в последнее время себя чувствовал все хуже.

– Мордехай! – позвал наставник, – Будь взрослее. Мелкие пакости, могут быть причиной твоей скорой кончины. Не задумывался об этом?

– Мне скучно здесь, даже казнить некого. – признался Коготь.

– Ты будто воюешь со всем миром. – покачал головой Валтасар.

– Я сражаюсь только с ордынцами.

– Кстати об этом. Я хотел бы, чтобы именно ты убил Нелли. Только так сможешь восстановить себя в ордене.

– А что насчет щенка? – сузил глаза Мордехай, – Ты решил убить его сам?

– Нет, и его оставлю тебе…

– Хм… – почесал в затылке Коготь. – Ты не хочешь восстановить свою честь, господин?

– Я ее и не терял. – признался старик.

– Что?

– Разве ты не понял, что я здесь из-за тебя.

– Из-за меня? – опешил Коготь.

– Я хочу, чтобы ты стал следующим великим паладином. В тебе есть задатки главенствующего. Да, ты очень груб и чрезвычайно жесток – это верно. Но обладаешь честью, которой в Соломоне нет вовсе. Прошу лишь, чтобы ты прислушивался к своему сердцу, а не рубил с плеча.

– Но что будет с тобой, господин?

– Я не вернусь в Вавилон. Я болен, Мордехай. Дорога измотала меня, а это болото высасывает последние соки из моего дряхлого тела. Пожалуй, этот поход стал для меня последним.

– Да ты силен, как бык!

– Прошу тебя, Мордехай, не усложняй…

– Нашлись! – послышался крик Илия. – Наконец-то их отыскали!

– Где? – Мордехай успешно забыл последний диалог с Валтасаром и переключил все внимание на охотника.

– На севере Асагата. Недавно их видели в племени Гнилых Желудей.

Следом за Илием появилась Якатун. Она часто наблюдала за чужаками издали, и появлялась перед носом, когда ее не ждали.

– Далеко это отсюда? – не унимался Коготь, который за время ожидания устал от незапланированного отпуска.

– Пять дней пешком или два дня на лодке. – сказала колдунья – Отдайте мне ваших псов и соколов, а я взамен вручу вам лодку и проводника.

– Опять лишиться собак? Ну уж нет! – затряс головой Мордехай.

– Как знаешь, глупый человек из пустыни. За пять дней степные люди успеют скрыться от вас.

– Волк бы тебя побрал! Забирай!

– Соколы мои! – влез Илий, – Они мне нужны, чтобы выследить ордынку!

– Вот же дьявольская незадача!.. – воскликнул загнанный в тупик Валтасар.

– Дай мне двух. – настаивала Якатун.

– Одного! – держался слепой.

– Сойдемся, все-таки, на двух. – требовала ведьма.

Колдунья взяла за рукав Валтасара и отвела в сторону, чтобы никто их не слушал. Он знал, что она захочет поговорить с ним.

– Валтасар, когда ты ушел в армию, это сделало тебя счастливым? – спросила старуха.

– Нет. – опустил голову старик.

– А если повернуть время вспять, то поменял бы свое решение?

– Нет. – грустно ответил Валтасар.

– Каждый из нас выбрал долг превыше чувств. Не забудь, что ты обещал мне сделать для моего народа, когда вернешься к своему хозяину. – Якатун отошла в сторону и больше не произнесла ни слова.

Мордехай, Валтасар и Илий собрались вмиг. Лодка и гребец, уже ждали чужаков внизу. Якатун, так и не попрощавшись с гостями, стояла на берегу и держала сокола в своих руках.

Троица устремилась навстречу слабой надежде: перехватить беглецов. Мордехай жаждал восстановиться в ордене, Илий вернуть себе дочь. А чего хотел Валтасар? – Этого никто из них так и не понял.

Последнее письмо!

Мелкицедек сидел в капитанской каюте, которая до недавнего времени принадлежала Вайолке, как и весь корабль. Сейчас же рыжая пиратка сидела в трюме под бдительной охраной разведчиков, сменявших друг друга, дабы не дать этой хитрой лисе ни малейшего шанса устроить бунт или побег.

Корабль шел вдоль берега согласно приказу десятника, который боялся, что в открытом море, их, привыкших к суше, смогут с легкостью одурачить и корабль не достигнет своей цели. Учитывая прежний опыт, Мелк решил не рисковать, усиленно заботясь о безопасности и осмысленности своих шагов до самого Вавилона. Безусловно – за последнее время он вырос, как солдат и разведчик, а еще больше, как лидер. Все это случилось благодаря неудачам и постоянной с ними борьбой. Он гордился далеко не всеми своими поступками, а некоторые из них грызли его сердце, особенно, когда он оставался один. В такие моменты он часто вспоминал дядю Каштилиаша и его добрые советы. Удивительно, как этот офицер умудрялся совмещать честную службу царю со своей человеческой совестью перед богом. Ему необходимо было сохранить свою душу от заразительного зла, но, одних советов погибшего родственника было маловато. Потому Мелкицедек нашел себе другой ориентир – Мирэн. Эта простая девушка, благодаря злому року или чуду ставшая княгиней благодаря ошибке барабовцев и являлась той жемчужиной, к которой манило молодого офицера всей душой.

Вот только видеть и общаться с ней представляло сложную задачу, потому делало ее не менее недоступной, чем мертвый родственник. Мелк решил попробовать наладить переписку, потому как ему уже давно не удавалось с ней поговорить, а уж открыть перед ней свои чувства – вообще не представлялось возможным. Он понятия не имел, как доставить ей это письмо, но для начала стоило его хотя бы составить, а уж потом думать о письмоносце.

«Дорогая княгиня!»

Письмо с таким обращением вероятно может нести опасность в любой точке мира, если попадет не в те руки. Потому Десятник сжег этот вариант и принялся писать заново:

«Дорогая Мирэн!»

Ну так тоже не пойдет, если такое письмо перехватят или еще хуже изымут из рук девушки, то

«Дорогая!»

Вот так лучше, хотя бы если и поймают, то уже точно – придраться будет не к чему. Далее несчастный влюбленный написал письмо. Содержание далось Мелкицедеку также не сразу, как и обращение, а кучка пепла доказывала это. Он боялся упомянуть, что-либо лишнее и вызвать подозрения, потому он себя сдерживал в подробностях, а в конце и вовсе обрезал полет красноречия. Написание далось не просто, а передать будет еще сложнее, если следующий неожиданный случай не произойдет раньше, чем через вечность.

Бунту быть!

В конце концов, в итоге излияния Мелкицедеком чувств на бумагу, возник результат, которым влюбленный остался более или менее доволен.

А в это время происходили и другие события.

Кира стояла на корме, наблюдая за тем, как почти в кромешной тьме за судном вьются игривые белые пенистые следы. Она думала о последствиях. Тех самых, когда определенный мужчина оставлял отпечаток своего присутствия в жизни девушки. Киру влекла сила характера, хладнокровный героизм соединенный с крепкими моральными ценностями. Этим всем обладал Мелкицедек. И пусть даже он оступался и совершал порой невероятные глупости, но это делало его более настоящим и живым, чем все окружающие мужчины, к которым привыкла Кира. Сначала в Оике она играла с ним, как это любят делать женщины, словно кошки с клубком пряжи с путаницей мужских чувств, ломая их последовательность, заставляя участвовать в битве, которую им не выиграть. Но, тот случай в озере, заставил ее проиграть. Нет, она еще твердо держится в седле, и, вроде бы, обладает властью над событиями, но в глубине души она знала, что проиграла любви.

Каждый новый подвиг десятника заставляет ее восторгаться ним: она давно бы сдалась, если бы это случилось, когда она была вне своего отряда. Сейчас она вынуждена ему подчиняться, как своему командиру, а ее это только заводит…

– Да что же это такое!.. – вспылила она. И, когда обернулась, то увидела подкрадывающуюся Вайолку, чудом избежав ее острой шпаги. Кира выхватила ятаган и была рада возможности выплеснуть избыток эмоций на обнаглевшую рыжую беглянку.

– Ах ты баалова стерва! – выпалила Кира.

– Да, я умею удивлять своих врагов… – ответила пиратка и бросилась на Киру.

Но пока вавилонянка настраивалась на поединок, резкий ветер поднял огромные волны. Это было на руку взбунтовавшемся морякам, отлично чувствующим себя на неустойчивой деревянной посудине. Барабовцам же пришлось не сладко.

Ашер выскочивший из трюма, получил стрелу из арбалета в плечо, а набежавшая волна выкинула его за борт. Следом показались разъяренные братья – Хам и Балак. Они врезались в ряды пиратов, как нож в масло, однако колыхнувшееся очередной раз судно заставило их прижаться к перилам и полу.

– Десятник, у нас бунт! – заорал Хам.

Из трюма показался Нур-Адад, прекрасно балансирующий на качающемся корабле так, будто в прошлой жизни был моряком. Ему удалось вызвать основной удар на себя и вывести из строя двоих бунтовщиков. Из капитанской каюты выбежал Мелкицедек, и пираты оказались в меньшинстве, тем более, что Хам умудрился буквально случайно, очередной раз падая от порыва ветра, ранить боцмана Карлоса. Морякам пришлось сдаваться видя, что они окружены, а Вайолка никак не может превозмочь в дуэли вавилонскую соперницу. Последней сдалась капитанша, потому что осталась в абсолютном меньшинстве. Пиратов привязали к мачте, как можно крепче.

– Командир, Ашер за бортом! – закричал Дан.

Десятник схватил бухту каната, привязал к перилам и сиганул в воду туда, где, как ему показалось, барахтается тонущий соратник. Нырнув несколько раз он так и не смог найти товарища. Казалось, надежда была утрачена. Десятник вынырнул и оглядывался по сторонам:

– Ашер! Ашер! – безрезультатно орал офицер. В этот раз его совесть бы не выдержала остаться в стороне.

Наконец, когда Мелк совсем обессилел, вдруг из-под воды показался раненый Ашер. Он шумно выдохнул, будто в последний раз и обмяк. Десятник тут же обвил канат вокруг него.

– Вытаскивайте живо! – крикнул он барабовцам. На помощь кинулись близнецы, пока остальных вязали к мачте. Когда Ашера начали тащить вверх на палубу, Мелк оставался в воде и – о ужас! – огромная волна ударила его головой в борт. Ашера достали, но Мелкицедека нигде не было видно. Барабовцы тщетно звали его, надрывая глотки – ответа не было.

– Морской дьявол забрал, не иначе! – вдумчиво заключила Вайолка.

Кира подскочила к ней и грубейшим образом схватила за прекрасные кудрявые волосы:

– Сейчас ты отправишься на дно к своему дьяволу!..

– С радостью! – словесно обезоружила пиратка соперницу.

Хам обмотал себя канатом и прыгнул вниз. Он неоднократно нырял, пытаясь нащупать своего друга и командира, но, увы, безрезультатно.

– Уже полчаса прошло, ты серьезно думаешь, что человек может настолько задержать дыхание? – хохотала Вайолка.

– Заткнись! – выкрикнула Кира, но была вынуждена признать, что эта дура права, – Хам, поднимайся!..

Как бы ни грустно это было, но Хам, опустив голову, неохотно вылез из соленой воды, продрогший и трясущийся от холода. Кира обернула его плечи одеялом, и безразличный ко всему разведчик рухнул на мокрую палубу.

За это время соратники перевязали Ашера в каюте, но удержать его не смогли. Разъяренный он вышел наружу, шатаясь от ветра, холода и потери крови. Добравшись к мачте, где были привязаны моряки, выхватил нож и воткнул в грудь помощнику капитана. Алехандро быстро терял кровь, жадно глотая воздух.

– Ты что делаешь!? Мы же сдались! – воскликнула пиратка.

– Этот за Итера… – ответил Ашер.

– Как же вы достали! Я стольких соратников потерял! И брата! А теперь и лучшего из десятников, который у меня был! Ненавижу…

– Ты сам выбрал себе занятие, – заключила Вайолка.

Ее ответ лишь разозлил Ашера, который наконец решил выплеснуть накопившиеся чувства наружу. Это совсем не понравилось пиратам. Разведчик подошел к следующему моряку и перерезал ему горло:

– Этот за Ефрема!

Останавливаться он не собирался, да и барабовцы поддерживали его. Переполненными смертью глазами, пошатываясь, он добрался до раненного Карлоса и под мольбы о помиловании пронзил старику горло. Ашер нагнулся над почувствовавшей страх Вайолке и крикнул в лицо:

– А этот за Мелкицедека… —

– Хорошо-хорошо, амиго… – успокаивала его рыжая, – Я поняла, но, если ты продолжишь – управлять кораблем будет некому.

– Я не могу убить тебя, но я могу казнить всю команду на твоих глазах… – орал в ярости Ашер.

– Тогда вы погибнете…

– Я уже давно умер! – расхохотался обезумевший разведчик.

Похоже было, что Ашер вспомнил не только троих убитых, но и всех погибших соратников, в том числе и брата.

Ашер освободил их, но матросы были настолько перепуганы, что не могли даже и подумать про бунт. Вайолка это понимала.

Весь оставшийся путь, пиратам приходилось работать сверх сил, им некогда было спать или есть. Они с трудом управляли судном, да и то, только потому что были опытными моряками. Вайолка работала за троих, она же следила за курсом, была и впередсмотрящей и рулевой. Им давали только воду и жалкие корки хлеба, чтобы не подохли от полного упадка сил. Вайолка вместе с командой ощущали себя рабами и ничего не могли с этим поделать, но это не значило, что веснушчатая демон смирилась. Она уступила победу в сражении, но была готова в любой подходящий момент нанести ответный удар. И словно хитрая касатка – ждала своего часа.

Хам, войдя в капитанскую каюту, запер дверь на ключ. Прошелся по помещению с таким трудом, будто за его плечами был привязан огромный камень, тянущий разведчика в бездну горя. Он подошел к столу и сжав кулаки разбросал чернила, карты и документы по полу. Рухнул в койку и заплакал. Перед глазами пронеслось детство, которое он провел в компании своего лучшего друга. Будучи мальчиком из бедной семьи, он познакомился с Мелкицедеком, который имел аристократические корни, но никогда не относился к Хаму свысока. Лишь во время службы в армии вынужден был отдавать команды другу и делал это скорее из-за бремени ответственности, не получая от этого никакого удовольствия. Все это не могло быть правдой! Мелкицедек был слишком хорошим человеком, чтобы вот так умереть. С другой стороны, он повел себя очень смело, как и всегда. По-крайней мере он выполнил свой долг, вернув корону и поймав воровку. Поэтому Хам проследит за тем, чтобы последний его долг был доведен до конца! Но что это? Взгляд горюющего друга сквозь мужские слезы сумел разглядеть маленький кусочек пергамента. На нем появились небольшие капельки пролившегося чернила, но благо текст не пострадал. Хам поднял его и прочитал содержимое, в его голове возникли вопросы:

– Неужели у него была любовь!? Я думал, что он заигрывает с Кирой, а тут какая-то госпожа! Сразу видно, что этот баалов сын, не умеет писать любовные письма, он непоследователен и бестолков! Совсем зеленый… – разговаривал сам с собой разведчик и этот монолог утешал его душу, – Но кто она?

Хам раз за разом перечитывал эти несколько предложений, но не мог и предположить: кто была избранница сердца его друга? Поднявшись, он, заметался по каюте, не обращая внимания на качку и валяющиеся на палубе предметы, которые сам и разбросал. Никто, кроме Киры не приходил ему на ум, но тут явно – речь не про нее, ведь ее он видел постоянно. С другой стороны, Мелкицедек редко покидал свой отряд, а потому не мог бы долго скрывать отношения с какой-то дамой. Она явно из высшего общества, раз он так обращается к ней, хотя это может быть просто свидетельство уважения. Хам поклялся себе, что доставит письмо по адресу. Он взял гусиное перо, намочил в разлитое по полу чернило и начеркал несколько слов от себя. Вот теперь оно готово попасть в нежные руки женщины, которая заслуживает знать имя героя!

***

«Рыжая Бестия» бросила якорь в порту Вавилона. Потрепанная штормом и с доведенной до крайней степени изнеможения командой, которая чуть было полным составом не «склеила ласты» в последние дни плавания. Без отдыха трудившаяся под пылким надзором Ашера и барабовцев, взмыленная Вайолка давно уже забыла, каково это вкалывать до седьмого пота.

Отряд встретила городская стража, которой передали под надзор и охрану пиратский шлюп вместе с командой. Рыжеволосую стерву, барабовцы повели на суд визиря. Она вновь была закована по рукам и ногам в цепи и под удивленными взглядами толпы шла, задрав нос к небу. Белку тоже усадили в клетку.

– Эй, амиго! Если с Пискуном, что-то случится – я тебе яйца отрежу! – пригрозила она.

– Вместо угроз, лучше молись своей богине, чтобы никто из этих моряков тебя не узнал, иначе до дворца ты не дойдешь… – намекнула ей Кира, которая хоть и не показывала свои эмоции, но винила ее в смерти Мелкицедека. Она пока не могла отомстить пиратке, однако это только пока…

Барабовцев без труда пропустили во дворец. И тут Вайолка обомлела. Она никогда не видела такой красоты, ведь в прошлом своем посещении столицы южан у нее не было возможности зреть такие великолепные места, скрытые от глаз уличных бродяг. Она оглядывалась на ослеплявший ее блеск золота. Золото здесь, золото – там: она будто попала в сон или чью-то сказку, хотя в положении заключенной это казалось собственным кошмаром. Кругом ходили напыщенные, словно индюки сатрапы и офицеры. Первые с бухгалтерскими отчетами, вторые с военными докладами. Вайолка невольно представила будто это ее дворец и к ней бегут на поклон все эти аристократы и военачальники. Но, когда перед нею отворились двери в тронный зал размерами с большой дом – ее гордыня вместе с притязаниями изрядно пошатнулись.

На другом конце зала стоял визирь, разглядывающий гостью. Даже издали ощущалось, что человек является центром мироздания для всей нации. Он возвышался над присутствующими, как гора над равниной и рыжеволосой девчонке совершенно не хотелось находиться рядом с этой мрачной и властной личностью. Титглатпаласар лениво смотрел на разведчиков и их пленницу: не успели они приблизиться к нему, пройдя через огромное помещение, как он повелел всем лишним оставить его наедине с вошедшими.

– Очередной суд!? Я начинаю привыкать… – попыталась вызывающе фыркнуть Вайолка.

– Я бы на твоем месте, девочка, помалкивал перед тем, в чьей власти находится твоя жизнь, – горделиво изрек министр.

– Господин! – поклонились разведчики.

– Слушаю…

Ашер вынул из-за пазухи грязную тряпку и обнажив остроконечную корону, вручил ее Титглату, глаза которого вспыхнули, а едва заметное шевеление края губ, свидетельствовало о добром расположении его духа вследствие успешной операции его подчиненных.

– Где Мелкицедек!? Я думал отчет предоставит он, как командир своего отряда…

– Так должно было быть, господин, – подтвердил Ашер. – Десятник привел нас в Иллегаль, выследил расположение этой воровки, обвел вокруг пальца пиратского короля и забрал корону. Мы успешно покинули эту разбойничью деревушку и отправились в обратный путь, но эта рыжая баалова стерва подняла бунт. Наши братья Ефрем и Итерпиша пали в бою, я был ранен и сброшен в бушующее море. Мелкицедек не только остановил восстание, но и спас меня. К сожалению, заплатив своей жизнью…

Визирь погладил свою бороду от такого отчета, размышляя о приобретениях и потерях и, наконец, заключил:

– Я смотрю вы дохнете, как мухи. Ну ладно, человеком он был не самым плохим, а как я и говорил: нашему царю – не стоит привыкать к героям…