Текст книги "Проблемные регионы ресурсного типа. Азиатская часть России"

На протяжении последнего десятилетия своего рода символом экономической кооперации в СВА является Туманганский проект. В 1990 г. на первом международном симпозиуме по проблемам экономического развития Северо-Восточной Азии, проходившем в городе Чанчунь, китайская сторона выступила с идеей создания международной производственно-транспортной зоны на стыке КНР, КНДР и России – в бассейне р. Туманная (Туманган). В октябре 1991 г. представители 5 стран – Республики Корея, КНДР, КНР, России и Монголии – подписали соглашение о разработке программы развития зоны р. Туманная. Целью программы являлось развитие района Туманган через скоординированную стратегию формирования в нем транспорта, инфраструктуры, торговли, промышленности, туризма, развития организационных и законодательных форм на базе рационального использования человеческих и природных ресурсов при соблюдении защиты окружающей среды.

Согласно проекту, деловой центр – сердце зоны свободного предпринимательства и торговли – должен располагаться на территории в 1 тыс. км². На значительном удалении от центра зоны должен находиться собственно район экономического развития, представляющий собой обширную равнину площадью 10 тыс. км². И, наконец, вся долина реки, куда входят пограничные территории трех стран, будет объявлена беспошлинной и безвизовой зоной, что позволит, используя богатые природные ресурсы и дешевую рабочую силу участников проекта, соединить их интересы с интересами Республики Корея, Японии, США и транснациональных корпораций, которые предоставят капитал и технологии.

Масштабность проекта предполагала привлечение огромных инвестиций – порядка 30 млрд дол. в течение 15–20 лет. Поддержка проекта Программой развития ООН, которая координировала деятельность его участников и финансировала базовые исследования, обусловила его успешное осуществление лишь на прединвестиционной стадии. Однако в дальнейшем, на различных этапах эйфория вокруг проекта сменялась периодами значительного спада интереса к нему. Взгляды потенциальных участников проекта существенно расходились по таким ключевым вопросам, как территориальные рамки зоны, ее правовой статус, специализация. Сама же идея международной специальной экономической зоны с крупным морским портом на стыке границ России, КНДР и КНР существенно трансформировалась.

Среди стран – участниц проекта в наибольшей степени заинтересованность в его реализации проявлял Китай, особенно его северо-восточные территории, что связано с возможностью выхода в Японское море. В 1992 г. правительство Китая официально включило зону Туманган в долгосрочный план экономического развития КНР до 2010 г., предоставив зоне статус наибольшего благоприятствования. В январе 2000 г. Госплан КНР утвердил «План развития зоны Туманган», а в апреле Госсовет КНР издал постановление об открытии в провинции Цзилинь зоны обработки экспортной продукции. В настоящее время в граничащей с Россией провинции Цзилинь создано 22 зоны технико-экономического освоения, среди которых 4 – общегосударственного значения и 18 – провинциального. На территории этих зон уже существуют производственные и инфраструктурные объекты:

– действуют лесоводческий и деревообрабатывающий комплекс, который производит более 50 видов продукции, в том числе и для экспорта;

– построены российско-китайский Хуньчуньский и китайско-северокорейский Цзюаньхэйский автодорожные погранпереходы, пропускная способность каждого из которых составляет 600 тыс. т грузов и 600 тыс. чел. в год;

– завершено строительство железной дороги Хуньчунь – Махалино;

– открыта сухопутно-морская линия Хуньчунь – Зарубино – Сокчхо и авиалиния Яньцзи – Сеул;

– построены международный аэропорт (в 70 км от Хуньчуня), железная дорога, соединяющая Хуньчунь с портом Зарубино;

– завершено строительство российско-китайского комплекса приграничной торговли;

– открыт китайско-северокорейский рынок приграничной торговли (а также планируется создание Фаечуаньского комплекса приграничной торговли и в последующем превращение его в международную зону свободной торговли с участием России, КНДР, Республики Корея, Японии и других стран).

Для реализации «Плана развития зоны Туманган» в период до 2006 г. планируется увеличить объемы перевозок по железнодорожному маршруту Хуньчунь – Махалино; построить в Яньцзи новый международный аэропорт; создать совместный российско-китайский банк; открыть в Хуньчуне постоянный пункт пропуска для туристов из Республики Корея (за время функционирования маршрута Хуньчунь – Зарубино – Сокчхо число туристов выросло до нескольких десятков тысяч человек); инвестировать около 610 млн дол. в развитие инфраструктуры Хуньчуня.

Динамичное развитие северной провинции Цзилинь в рамках проекта Туманган способствует решению важной проблемы сглаживания социально-экономического контраста между «богатым и динамичным Югом» Китая и его «бедным Севером».

Для КНДР участие в программе «Туманган» позволяет развивать свои северные провинции, и в первую очередь провинцию Северный Хамген, имеющую два железнодорожных выхода из КНР к Японскому морю через порты Раджин, Чхончжин и Сонджин. Помимо этого, проект способствует привлечению иностранного капитала в развитие экономики КНДР, уменьшает изолированность страны от мирового сообщества. КНДР активно начала создавать свободную экономическую и торговую зону Раджин – Сонбон – так называемый «золотой треугольник». Приняты правовые акты, создающие инвесторам льготные условия для работы в этой СЭТЗ, введены очень низкие ставки налога на предоставляемые иностранным фирмам земельные участки и другие преференции. Однако по ряду причин, прежде всего политического характера, развитие этой СЭТЗ идет пока еще медленно, но постепенно налаживающийся процесс смягчения конфронтации «север – юг» дает основания полагать, что при создании привлекательных условий для южнокорейского и японского капитала можно ожидать взрывного развития зоны. В настоящее время КНДР высказала готовность предоставить территории в устье Тумангана под строительство международного аэропорта, обслуживающего ТРЕДА, пытаясь тем самым привлечь канадский, американский и австралийский капиталы для развития портов Чхончжин и Раджин и строительства нового порта Сонбон.

Монголия, изолированная от моря, также заинтересована в проекте, поскольку получает возможность экспортировать свое сырье и продукцию через будущий порт. Из всех стран-участниц лишь Монголия может использовать международное право «лендбриджа» (сухопутный мост через страну) – право требовать обеспечения выхода к морю страны, не имеющей такового. Поскольку Монголия интенсивно ведет освоение природных ресурсов в своей восточной части (район Чойбалсан – Холхингол), она заинтересована в создании транспортной связи этого района с морем и поэтому свое участие в программе «Туманган» определила четко – создание «лендбриджа» к портам ТРЕДА. Как развивающаяся страна она имеет право на приоритетную помощь от международных финансовых организаций и надеется использовать эту помощь в программе.

Республика Корея предполагает инвестировать 100 млн дол. в расположенный в зоне проекта китайский город Яньцзи, с целью получить выход на рынок северо-восточных провинций Китая. Кроме того, она получает шанс усилить свое влияние в зарубежной корейской диаспоре, а также расширить сферу потенциальных контактов с КНДР.

Позиция России в участии в проекте «Туманган» далеко не однозначна. На начальном этапе отсутствие четко сформулированной концепции государственных интересов РФ в Дальневосточном регионе, а также существующие проблемы взаимоотношений дальневосточных субъектов Федерации и Правительства РФ сводили возможность участия Дальнего Востока РФ в данном интеграционном проекте к нулю. Инициатива Правительства РФ относительно участия в проекте не находила выражения в конкретной программе действий. Россия лишь формально участвовала в проекте через программу реконструкции восточных портов, теряя таким образом роль евразийской середины, контролирующей связь Востока и Запада. Между тем, привлекательность участия в данном проекте заключается в том, что он является реальным каналом для включения российского Дальнего Востока в процесс международной экономической кооперации. Примером может служить завершение строительства железной дороги Хуньчунь – Зарубино, позволяющей российскому порту выполнять функции транзита китайских товаров из провинции Цзилинь в Японию и другие страны региона.

Для российской стороны основной задачей является повышение конкурентоспособности существующего маршрута международных грузоперевозок из провинции Цзилинь (КНР) через порт Зарубино по сравнению с альтернативным маршрутом через порт Раджин (КНДР). В связи с этим представляется необходимым:

а) проведение дальнейшей модернизации порта Зарубино, включая установку оборудования для переработки контейнерных грузов, создание мощностей по переработке технологической щепы и зерновых;

б) строительство автомобильной дороги с твердым покрытием на трассе Хунчунь – Зарубино с российской стороны;

в) упрощение таможенных и пограничных процедур на российско-китайской границе.

Если обобщить негативные моменты участия России в данном проекте, то их можно представить следующим образом.

Во-первых, формирование в районе бассейна реки Туманная и в прилегающих к нему территориях особой системы отношений, стимулирующей развитие транзита грузов из северо-восточного Китая через порты зоны экономического развития реки, может стать причиной отвлечения значительной части транзитного грузопотока, идущего по Транссибирской магистрали и соответственно вызвать сокращение доходов от предоставления ею транспортных услуг.

Во-вторых, промышленное развитие Хасанского района в рамках Программы развития района реки Туманной неизбежно должно привести к серьезному ухудшению экологической обстановки в регионе. Кроме того, под угрозой окажутся богатейшие биологические ресурсы прибрежной акватории, имеющие большое народно-хозяйственной значение.

Заметим лишь, что интерес Японии к реализации проекта связан с возможностью ускорить экономическое развитие относительно отсталых западных районов страны, установить и расширить прямые каналы получения дешевого сырья из северо-восточного Китая и российского Дальнего Востока.

Таким образом, в настоящее время, несмотря на существующие различия в подходах отдельных стран-участниц, а также ряд проблем экономического и политического характера, препятствующих реализации проекта «Туманган», потенциально он может стать ядром международного экономического сотрудничества в Северо-Восточной Азии.

Идея основания в Северо-Восточной Азии специализированной финансовой организации возникла в 1989 г. на международном семинаре в Пекине, организованном Институтом тихоокеанских проблем Китая и американским научным Центром «Восток – Запад» (Гонолулу). В 1991 г. на 2-м Экономическом форуме СВА в Тяньцзине поступило уже конкретное предложение об основании банка развития Северо-Восточной Азии (North East Asian Development Bank – NEADB). Для разработки технико-экономического обоснования создания банка научный Центр «Восток – Запад» образовал исследовательскую группу.

В 1997 г. на 7-м Экономическом форуме СВА в Улан-Баторе С. Кацем был представлен проект по деятельности NEADB. Предполагалось, что банк дополнит работу существующих многосторонних финансовых организаций в азиатском регионе, при этом будет финансировать в основном инфраструктурные проекты, от которых получат выгоду как страны – участники проекта, так и регион в целом. NEADB должен был отличаться от Мирового банка и Азиатского банка развития структурой входящих в банк участников, проводимой политикой и программой, управлением, а также мониторингом ежедневных операций. Основными учредителями банка должны были стать США, Япония и ЕС. В качестве основных акционеров выступали Япония, Китай, Республика Корея и США [Katz, 1999].

Потребности в капитале определялись на основе экспертных оценок С. Каца и экономико-математических моделей. Одна из них, разработанная в Азиатском институте развития Международного университета Японии, использовала в качестве целевой установки достижение северо-восточным Китаем, российским Дальним Востоком, Северной Кореей и Монголией душевого уровня ВВП, характерного для Южной Кореи в 1983 г. (2020 дол. на чел.). Согласно расчетам, для этого требовалось ежегодно в течение 10 лет 47 млрд дол. инвестиций, из которых 2228 млрд дол. должно было поступать из зарубежных источников. Как показывал опыт развивающихся стран, проанализированный центром «Восток – Запад», реальные возможности по привлечению зарубежных инвестиций в 1970-1980-е гг. составляли от одной трети до половины рассчитанных таким образом сумм. С учетом этих данных, а также на основе своего личного опыта работы в Азиатском банке развития С. Кац оценил годовые потребности СВА в инвестициях на развитие инфраструктуры в размере 7,5-10 млрд дол. в течение 15–20 лет.

Возможности стран СВА по мобилизации зарубежных инвестиций в середине 1990-х гг. оценивались в 2,5 млрд дол. в год. Из них потенциал частных финансовых организаций составлял 0,5 млрд дол., объемы привлечения государственной помощи по линии двусторонних отношений с США (USAID), Японией (ODA) и другими государствами-кредиторами – 0,5 млрд дол. Полтора млрд дол. в год могли предоставить существующие банки развития – Мировой банк (750 млн дол.), Азиатский банк (650 млн дол.) и ЕБРР (100 млн дол.). Такая оценка исходила из предположения, что Мировой банк, теоретически, мог бы увеличить объем финансирования к уровню 1995 г. на 5 %, а Азиатский банк – на 14 %, и ежегодно осуществлять в СВА по 6–7 инфраструктурных проектов каждый (средний размер финансирования проекта Мирового банка и Азиатского банка в 1995 г. составлял 110 млн дол.). Разница потребностей и возможностей по привлечению инвестиций достигала 5 млрд дол. в год, к обеспечению части которых и призван был новый банк развития.

Уставной капитал банка, по проекту С. Каца, должен был составить 20 млрд дол. (50 % – оплачиваемый в течение 5 лет; и столько же – гарантируемый, или вызываемый капитал, т. е. на остальные 50 % акций страны подписываются – но не оплачивают – в форме «отзываемых» акций). Это позволило бы направлять 2–3 млрддол. в год на займы и инвестиции. В определении размеров уставного капитала использовался тот же принцип, что и при формировании Азиатского банка – 0,5 % национального дохода стран региона (табл. 7.2). Вплоть до 2002 г. «проект С. Каца» оставался единственным конкретным предложением по формированию банка развития СВА.

Таблица 7.2 Предполагаемые доли стран в капитале NEADB [Katz, 1999]

В последние годы очевидными становятся недостатки данного проекта. В частности, в его основу было заложено представление о неспособности частного сектора обеспечить привлечение финансовых ресурсов в больших масштабах на цели развития. Между тем современные исследования показывают, что нынешние возможности частного сектора намного превышают потенциал банков развития по мобилизации капитальных ресурсов. Кроме того, многие экономические расчеты в проекте банка развития СВА имеют большой «теневой» смысл, поскольку, когда речь идет о государственных средствах порядка 20 млрд дол. на создание инфраструктуры в России, Китае, Монголии и Северной Корее, в центре внимания находится вопрос скорее о политической воле, чем о наличии ресурсов [Nam Dak Woo, 1995]. За пять лет, прошедших со времени появления «проекта С. Каца», государственные круги заинтересованных стран не предприняли действенных мер по созданию банка.

В настоящее время существует новый подход к созданию NEADB, основанный на исследованиях японской организации «Токио Зайдан», согласно которому деятельность Банка развития Северо-Восточной Азии должна охватывать три провинции северо-восточного Китая и китайский район Внутренней Монголии, Северную Корею, часть территории Монголии, находящуюся к востоку от монгольской железной дороги, Забайкалье и Дальний Восток России. При осуществлении транспортных и энергетических проектов, имеющих большое международное значение, сфера деятельности может быть расширена на всю территорию Монголии, Восточной и Западной Сибири, Южной Кореи и Японии.

Основная цель деятельности NEADB при новом подходе заключается в содействии экономическому развитию стран и регионов Северо-Восточной Азии на основе их взаимного сотрудничества. Проекты банка должны представлять интерес более чем для двух стран и предполагать инвестирование, кредитование и предоставление гарантий для развития и расширения внутрирегиональной торговли. Проекты, как правило, инициируются частными предприятиями и направлены на формирование материальных, интеллектуальных, финансовых и других основ деятельности частного сектора (в том числе на создание инфраструктуры при условии приемлемой окупаемости). Приоритетным направлением является реализация проектов на стыке частного и общественного секторов экономики.

Величина уставного капитала NEADB, достаточного для достижения поставленных целей, оценивается в 6 млрд дол. (в том числе 50 % – оплачиваемая и 50 % – гарантированная часть). Оплачиваемый капитал формируется равными долями в течение 5 лет. Половина суммы вносится в долларах, евро или японских иенах, вторая половина – в национальных валютах стран-участниц.

При новом подходе к созданию NEADB предусматривается участие Азиатского банка, а также государственных специализированных финансовых институтов стран-участниц (в пределах национальных квот). Для частных лиц, компаний, общественных организаций, административно-территориальных единиц и органов местного самоуправления создается специальный фонд, который будет представлять интересы этой части акционеров банка. Доли акционеров определяются не масштабом экономики стран, а необходимостью получения максимально высокого (при данном составе участников) международного кредитного рейтинга. Для акционеров азиатских стран доля должна составлять не менее 70 %, в том числе доли стран СВА – в размере не менее 56 % (из них Японии, Китая и Южной Кореи – 46 %).

Возможна следующая структура акционерного капитала NEADB:

– Япония – 18 %, в том числе 15 % – правительство, 2 % – Японский банк международного сотрудничества (JBIC), 1 % – Японский банк развития (DBJ);

– Китай – 16 %, в том числе 15 % – правительство, 1 % – Государственный банк развития (SDBC);

– Южная Корея – 12 %, в том числе 11 % – правительство, 1 % – Банк развития Кореи (KDB);

– Россия – 8 %;

– Монголия – 1 %;

– Северная Корея – 1 %;

– страны ЮВА и Океании – 14 %;

– США – 10 %;

– Канада – 2 %;

– страны ЕС – 12 %;

– Азиатский банк развития – 3 %;

– Специальный фонд – 3 %.

NEADB мог бы предложить несколько видов уникальных услуг:

– во-первых, финансирование проектов частного сектора в Северо-Восточной Азии (Мировой банк и Азиатский банк не объединяют всех стран СВА, не проявляют достаточного интереса к финансированию субрегиона, и, наконец, работают преимущественно в общественном секторе экономики, а значит, не имеют необходимого опыта осуществления частных проектов);

– во-вторых, принятие на себя части риска по проектам, которые не реализуются частным сектором из-за неясных коммерческих перспектив (в ряде случаев применение ограниченных ресурсов банка развития дает возможность привлечь многократно превышающие их объемы частных инвестиций);

– в-третьих, осуществление совместных проектов предприятиями частного и общественного секторов (роль NEADB состоит в организации взаимодействия двух сфер экономики, поиске средств государственной поддержки, разработке финансовых схем использования государственных фондов, призванных сделать проект коммерчески привлекательным для частных предприятий);

– в-четвертых, организация финансового посредничества и предоставление синдицированных займов с участием большого количества банков заинтересованных стран (NEADB выступает как организатор и представитель группы институциональных инвесторов);

– в-пятых, обеспечение координации проектов и политики развития СВА (формирование многосторонней межгосударственной организации затруднено по политическим причинам, банк позволит обойти это ограничение) [Белов, 2002].

Главным экономическим результатом созданной финансовой организации, как считают эксперты, станет мультипликация эффекта развития субрегиона за счет выполнения проектов, лежащих на пересечении частного и общественного секторов экономики; привлечение частного капитала в значительно больших масштабах по сравнению с собственными банковскими ресурсами и координация работы существующих международных и национальных, двусторонних и многосторонних, частных и государственных структур.

Созданию NEADB способствует заинтересованность Китая в расширении международного экономического сотрудничества в связи с вступлением в ВТО, трехсторонним сотрудничеством с Южной Кореей и Японией, поддержкой проекта «Туманган», переговорами с Россией об использовании дальневосточных энергетических ресурсов и т. д. Осуществление трансграничных проектов позволит решить транспортные, энергетические и экологические проблемы прежде всего в северо-восточных провинциях Китая.

Заинтересованность в банке у Республики Корея определяется возможностями создания системы многосторонних торгово-экономических связей в СВА и превращения страны в главный субрегиональный центр концентрации товарных потоков и в коммуникационный центр мирового значения. В Республике Корея закончено строительство крупнейшего в Азии международного авиационного терминала Инчон, развивается торговый порт Пусан, являющийся одним из крупнейших в Азии по грузообороту контейнеров, создается сверхскоростная железнодорожная магистраль Сеул – Пусан.

Привлекательность идеи банка развития СВА для Японии в значительной степени связана с возможностью реализации таких крупных проектов, как транспортные трансконтинентальные маршруты, система газопроводов, энергетическое кольцо, освоение дельты реки Туманная, охрана биоресурсов Японского и Желтого морей и т. д.

Очевидна заинтересованность в банке России. Предлагаемая доля России в уставном капитале составляет 8 %, или 480 млн.дол., оплачиваемый капитал – 240 млн дол., причем половина суммы вносится в национальной валюте (годовой взнос в размере 24 млн дол. и эквивалентной суммы в рублях в течение 5 лет, начиная с 2006 г.). Россия может стать одним из крупнейших бенефициаров, поскольку большинство проектов прямо или косвенно связано с использованием ресурсного и транспортного потенциала Дальневосточного региона [Белов, 2002].

Несомненна заинтересованность КНДР в создании NEADB, поскольку страна пока не входит в число участников ни одного международного финансового института развития. Предполагается, что уже к 2003–2006 гг. возможно будет сформировать единую позицию шести государств СВА относительно создании банка и начать его операции.