Текст книги "Обещай мне рай"

Глава 29

«Да, – подумала Кэт, – было большой глупостью вернуться домой».

Она села в кресло около кровати и вытащила из прически шпильки, готовясь лечь спать.

После обеда она отправилась в свою старую спальню, которая казалась такой незнакомой и чужой. Здесь еще хранились воспоминания юности, но теперь не было ничего, что связывало ее с этой комнатой. Кэт посмотрела на улицу сквозь забрызганное дождем окно.

Она находилась в Беллингкорте уже два дня. Дождь начался в тот вечер, когда они с братом прибыли сюда, и с той поры не прекращался. Неослабевающий ливень, низвергающийся с мрачных небес, сопровождался сильными порывами весеннего ветра.

Кэт рассеянно дернула застежку своего платья. Она оставила Аннетт в Брайтоне, не желая вводить служанку в свою семью. В любом случае горничная не выдержала бы здесь и дня.

После долгой разлуки семья встретила ее с большой радостью. Только младшие братья отсутствовали и не могли приветствовать ее. Саймон на деньги ее мужа приобрел звание офицера и поступил на службу в уланский полк, а Тимон поступил в Оксфорд тоже благодаря Томасу. Кэт раньше не знала об этом. Он не сказал ей, что начал помогать ее родным еще с прошлой осени, и заставил поклясться членов ее семьи, что те будут держать это в секрете.

Томас не оставил без внимания и ее сестер. Инид должна быть представлена обществу в этом сезоне и не могла нарадоваться этому. Даже маленькая Марианна беспрерывно рассказывала об удивительной щедрости мужа Кэт.

Правда, кузина Эммалина встретила Кэт довольно сдержанно и тотчас спросила, как долго та намеревается оставаться здесь, прежде чем снова воссоединится с «добрым мистером Монтроузом». Кэт постаралась развеять ее явные опасения, уверив, что скоро вернется в Уэльс.

…Она присела на кровать и начала медленно расшнуровывать сапожки. В течение двух дней Кэт пребывала в постоянном напряжении, подвергаясь нескончаемым расспросам ее милых сестер, и так устала! Нервы были на пределе.

Этим утром Маркус повел ее осматривать поместье, несмотря на дождь, и с гордостью демонстрировал различные усовершенствования, которые он осуществил. Ферма при усадьбе и конюшни были отремонтированы. Брат с гордостью показал большое стадо пасущихся в поле овец. Оказывается, он «взял денег взаймы у мистера Монтроуза и расплачивался ежеквартально по тарифу, согласованному кредитором и заемщиком».

Кэт отцепила колье, которое Томас подарил ей в день свадьбы, и осторожно провела пальцами по гладким шарикам.

«Надень его, дорогая, и жемчужины засияют особым блеском, соприкасаясь с твоей нежной кожей», – сказал он ей тогда.

Неужели это слова мужчины, готового покинуть свою жену?

В течение бессонных ночей в памяти возникали другие его фразы и поступки.

«Тебе еще не надоело мое общество?» – насмешливо спросила Кэт однажды в конце длинного, восхитительного дня.

«Дорогая, я с тобой отдыхаю душой. Ты мое спасение, мое милосердное пристанище, награда за все, что мне пришлось пережить».

Ее преследовали воспоминания о проведенных с мужем страстных ночах. Она так ясно представляла его сильное мускулистое тело, прижимающееся к ней! Его ласковые руки, доставляющие ей необычайное удовольствие!

«Отдайся мне до конца!» – шептал Томас, когда она выгибалась дугой под ним. Он доводил ее до исступления своей страстью, после каждого оргазма возбуждал снова и снова, лишая сил и тем не менее заставляя испытывать блаженство еще и еще.

«Чего ты еще хочешь от меня, милый?» – спрашивала она ошеломленно, когда он глубоко погружался в нее.

Томас пристально смотрел ей в глаза и усиливал толчки.

– Тебя! Твое сердце! Твою душу! Все твое естество!

Кэт привстала в постели, погрузила руки в волосы и тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний. Огорчение постепенно сменилось смятением. Томас не мог так искусно лгать! Мужчина, заявлявший, что ненавидит притворство, не мог шептать на ухо женщине такие слова!

Однако Кэт явственно слышала, что он собирается покинуть ее! Не находя ответа на вопрос относительно своего будущего, она попыталась разобраться в сложившейся ситуации.

Может быть, Томас просто рассчитывал на удобный для них обоих брак, имея в виду такое сосуществование, когда муж занимается своими делами, а жена – своими? Может быть, намеревался жить отдельно, чтобы не надоесть друг другу? Может быть, недостаточно ясно обрисовал их будущее, когда делал ей предложение? Может быть, Кэт неправильно истолковала его планы, потому что очень хотела увидеть в них другой смысл? Может быть, его испугала ее привязанность? Господи, сколько сразу возникло вопросов!

Она ничего не могла понять. Знала только одно – она любит Томаса. Ему очень не хватало этого в жизни. Ее муж слишком критически относился к себе и ненавидел свое прошлое. Оно не должно довлеть над ним!

Забравшись под одеяло, Кэт устремила взор в потолок. В родном доме она не чувствовала спокойствия. Где же и когда она его обретет?

К утру сильный дождь постепенно перешел в моросящий. Кэт поднялась рано, измученная, не в состоянии снова встретиться с родными. Не желая обидеть их своим намерением побыть одной, она надела плащ и выскользнула из дома через заднюю дверь. Пройдя через огород и фруктовый сад, Кэт направилась к небольшому ручью, протекавшему вдоль границ их поместья. Густой воздух был насыщен запахом влажной земли, свежей травы и распускающихся почек деревьев. В тишине раннего хмурого утра особенно громко звучал невидимый хор птиц. Полусапожки Кэт и ее шерстяная накидка быстро покрылись влагой. Она остановилась, испытывая умиротворение, впервые после того, как оставила Томаса и приехала в Беллингкорт. Возможно, это уже не был ее дом, но тем не менее все здесь было так знакомо. Ею постепенно овладело спокойствие.

Она была готова принять Томаса таким, каков он есть. Кэт не будет больше мучить себя вопросами, на которые у нее нет ответа. Ее муж сказал Джайлсу, что покинет ее. Она готова смириться и с этим. Томас ведь заверял, что никогда не разведется с ней, потому что всем сердцем желает ее. Кэт радушно примет его, когда он появится, и будет довольствоваться тем, что тот предложит. Если она должна научиться жить, не завладев полностью сердцем Томаса, пусть будет так. Она выдержит и это.

Глубоко вдыхая свежий воздух, Кэт радовалась распускающимся листочкам, запаху весенней земли и травы.

– Знаешь, дорогая, меня дьявольски утомили твои сбивающие с толку записки!

Кэт резко повернулась. В нескольких шагах от нее стоял Томас, прислонившись к стволу дуба и сложив руки на груди.

– И эта твоя несносная привычка исчезать, оставив половину одежды и посеяв панику среди слуг. Аннетт все рассказала мне.

Его темные волосы намокли, и спутанные пряди свисали на шею. Выражение лица было спокойным, но глаза ярко пылали на загорелом лице.

Кэт невольно залюбовалась его мощной фигурой. Он выглядел так непривычно. Ворот рубашки без галстука был расстегнут. Широкие плечи покрывала шинель. Сапоги были забрызганы грязью.

– Томас, что ты здесь делаешь? – спросила Кэт тихим голосом.

– Представь себе – хочу быть рядом со своей женой. Ты оставила сообщение, что уехала в поместье к родным, но почему-то забыла захватить с собой мужа вместе с оставшимися вещами. Учитывая твою практичность, любовь моя, это означало, что ты приняла решение импульсивно.

– Ты собирался уехать, оставив меня.

Томас нахмурился. Он оттолкнулся от дерева и двинулся к ней.

– Почему ты так решила? – резко спросил он.

– Потому что… – Проклятие! Как мог он, такой красивый, такой мужественный, выглядеть так спокойно, когда она мучилась целых три дня?! Чувствуя, что ее нижняя губа начинает дрожать, Кэт постаралась взять себя в руки. Вспомнив обещания, которые только что дала себе, она ответила: – Потому что ты сам сказал, что будешь следовать своим путем, а я – своим.

– По-твоему, это означает, что ты можешь в любое время бросать меня по своей прихоти? – проворчал он, придвигаясь ближе к ней.

– Я… я оставила записку.

– О да. – Он качнулся на пятках; глаза его стали непроницаемыми. – Однако в ней было слишком мало информации. «Томас, я уезжаю. Свяжусь с тобой позже. Твоя жена, Кэтрин Синклер». Кстати, не забывайте, мадам, теперь ваше имя – Кэтрин Монтроуз!

Она отшатнулась назад, напуганная гневом, прозвучавшим в его словах. Почему такая простая ошибка так разозлила его? Кэт сделала еще один шаг назад, а он последовал за ней.

– Томас, я не понимаю, чем вызвана твоя ярость. Ведь я предоставляю тебе полную свободу.

Его глаза снова вспыхнули, хотя выражение лица оставалось по-прежнему непроницаемым.

– О чем ты говоришь, я не понимаю!

Кэт начала злиться. Она старалась быть мудрой, невозмутимой, терпеливой. Однако чрезвычайно трудно было сохранять спокойствие перед лицом этого притворщика, когда несколько дней назад она сама слышала, как тот намеревался покинуть ее! Она не позволит ему продолжать эту нелепую игру. К черту благие намерения!

– Ты высокопарный, эгоистичный, жестокий человек! Я имею в виду условия твоего брачного предложения!

Томас удивленно вскинул брови с комичным видом оскорбленного достоинства. Однако Кэт было не до смеха. Она была готова вцепиться в его лицо ногтями.

– Тебе не понравилось мое предложение? – сухо спросил он.

– Оно глубоко противно мне! «Мы будем вместе выращивать породистых овец», «твой вклад как моей помощницы будет неоценим», «цивилизованный союз»! Если тебе нужен управляющий поместьем – найми его!

Невероятно, но на губах Томаса промелькнуло некое подобие улыбки. Ужасный человек!

– Зачем мне делать это, когда судьба ниспослала мне жену и управляющего в одном лице?

– О!

– Согласись, Кэт, – примирительно сказал Томас, протягивая ей руку, – мы должны попрощаться с твоей семьей, прежде чем отправимся в Лондон. Через несколько недель начинается светский сезон, и я хочу видеть тебя королевой высшего общества.

Бросив на него сердитый взгляд, она отступила назад от его протянутой руки и попыталась настроить свой голос под стать его спокойному тону, но безуспешно.

– Я не поеду с тобой! – крикнула она.

– Поедешь, – сказал Томас с угрожающим спокойствием.

– И не подумаю! Я не хочу больше терпеть твое вежливое пренебрежение мной. Не хочу слышать твоего стука в дверь по ночам. Не хочу, чтобы ты водил меня по Брайтону, осторожно держа за локоть, оглядываясь на окружающих. Ты избегаешь меня. И, о Боже, называешь свою жену «мадам»! – Кэт почувствовала навернувшиеся на глаза слезы и сердито смахнула их. – И все это после таких восхитительных ночей! О, Томас, как ты можешь так обращаться со мной?

– Восхитительных? – повторил он.

Кэт почувствовала, что краснеет, однако постаралась сохранять собственное достоинство.

– Да, восхитительных! Замечательных! Удивительных! По крайней мере для меня! У меня нет, к сожалению, никакого опыта, чтобы воспринимать такие чувства как нечто само собой разумеющееся. Да, черт возьми! Для меня эти ночи были восхитительными!

О Боже! Теперь он открыто улыбался, обнажив свои белые зубы.

– Кэт, ты слишком агрессивно настроена, – пробормотал он, касаясь ее руки. Она сердито отстранилась. – Пойми, я не намерен ограничиваться только тем, что должен постоянно уделять тебе внимание днем и заниматься любовью ночью. Это неприемлемо для меня!

Томас, игнорируя сопротивление Кэт, схватил ее за запястья и привлек в свои железные объятия.

– Мадам, вы поедете со мной. Вы – моя жена, и я не хочу больше слышать о моем «большом опыте». Мне до смерти надоело прошлое, которое касается только моей, но не нашей жизни!

Томас злился на самого себя, Кэт чувствовала это.

Он продолжил:

– Я не собираюсь всю жизнь оправдываться, оттого что давным-давно спал с какими-то девицами. А ты никак не можешь забыть, что много лет назад в моих объятиях были другие тела! Да, были! Но только тела! И ничего более!

– Томас, послушай… – начала Кэт, но он слегка встряхнул ее. В его глазах чувствовалась твердая убежденность, и это немного успокоило ее.

– Пойми, Кэт, прошлое ушло навсегда. Ты сама говорила это. Ты моя жена, моя подруга и, черт подери, моя любовь. Первая и единственная. Я всю жизнь ждал тебя, и вот ты со мной!

Кэт посмотрела на него и снова открыла рот, чтобы заговорить, но он опередил ее.

– Если я обещал тебе брак только как совместное сосуществование, то я лгал, и ты должна была понять это. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Сегодня, завтра и до конца моих дней! И готов следовать за тобой на край земли, с твоей запиской в одной руке и с твоей оставшейся одеждой – в другой. Тебе понятно?

Она взглянула на него и молча кивнула. В его ясных черных глазах светилась любовь, которая была так же очевидна, как солнце, проглянувшее сквозь остатки утреннего тумана. Кэт подняла руки, чтобы притянуть его загорелое красивое лицо к себе. Но он сдержал ее.

– А ты любишь меня?! – крикнул он. – Черт возьми, Кэт! Скажи мне это!

– Я люблю тебя, Томас, – тихо произнесла она.

– А что касается «вежливого пренебрежения»… Я буду уделять вам столько внимания, мадам, пока вы не обессилете настолько, что не сможете ходить. С утра до ночи. Пока мы оба не сгорим дотла. А теперь повтори еще раз. Я всю свою жизнь ждал этих слов от тебя.

– Я люблю… – Последнее слово Томас заглушил поцелуем.

Ее губы приоткрылись под его губами; язык искал соприкосновения с его языком. Кэт откинула влажные волосы с его лба и поцеловала уголки его глаз, высокие скулы, виски, подбородок и снова губы. Он обнял ее, и она прижалась к его груди. Ведь он хотел, чтобы она первая проявила свою любовь, свое желание.

Кэт обхватила его руками и сжала изо всех сил, прижимаясь к его бедрам, страстно целуя его лицо, шею и грудь.

– Я думала, ты хочешь покинуть меня. Слышала, как ты говорил Стрэнду, что если не уедешь, то не сможешь потом спокойно жить, – шептала она. – И решила, что ты действительно намеревался бросить меня.

– Никогда! Они хотели, чтобы я в должности капитана принял участие в военной кампании. И я согласился. Я не мог надеяться, что ты простишь меня, если я допущу неоправданную гибель людей, оставаясь с тобой и добиваясь твоего расположения. Я перестал бы уважать себя. И как тогда я мог надеяться завоевать твое сердце?

– Да оно давно принадлежит тебе! Моя душа, мое тело – все это твое. Я люблю тебя, Томас!

Он обнял Кэт и прижал к своей груди. Его горячие губы опалили огнем ее рот, затем собрали влагу с ее ресниц. Она неистово прижималась к нему, словно боясь, что он может исчезнуть и оставить ее одну.

– Успокойся, любовь моя, – прошептал он, нежно покачивая ее. – Теперь все хорошо. Не надо плакать. Я с тобой!

– Нет, – всхлипнула она, поднимая к нему глаза. – Ты собираешься уехать. Тебя могут убить. О, Томас, я не хочу, чтобы ты погиб на поле боя. Меня не волнует ни твоя честь, ни твой долг! Откажись от всего этого, если эти понятия заставляют тебя покинуть меня.

Кэт увидела ответ в его печальных глазах. Она не сможет заставить Томаса стать другим человеком. Это и радовало ее, и огорчало.

– О, Томас, пожалуйста, не уезжай! Я последую за тобой, если ты умрешь! Отыщу тебя в потустороннем мире и не отстану от тебя во веки веков, если ты покинешь меня сейчас. Клянусь, я сделаю это! – неистово бормотала Кэт.

– Дорогая, – сказал Томас, шагая, обнявшись с ней, к дому и оставляя позади след из сверкающих на солнце капель росы. – Твои угрозы обещают мне рай.

Эпилог

Июль 1815 года

Девон

Кэтрин Монтроуз пребывала не в лучшем настроении.

Уже два месяца она жила в Девоне, в своем новом доме, ожидая возвращения мужа. В течение двух месяцев по ночам ее мучили кошмары, а бесконечными днями она думала о Томасе. Она слышала, что тысячи мужчин отдали свои жизни в местечке под названием Ватерлоо.

Наконец полковник Сьюард прислал ей радостное сообщение. Томас жив. Слава Богу! Следующие две недели Кэт провела в ожидании письма, написанного собственной рукой мужа. Однако от него все не было весточки. Ее облегчение сменилось гневом, разочарованием и в конце концов мрачным предположением. Возможно, он ранен, покалечен или болен.

Не желая предаваться грустным размышлениям, Кэт каждый вечер сидела в кабинете Томаса, сосредоточенно просматривая книги счетов, изучая демографические ведомости и сведения о новейших сельскохозяйственных достижениях, чтобы отвлечься от мучительных мыслей. Забота о поместье укрепляла ее веру в то, что Томас вернется.

Уставшая после дневных забот, Кэт принялась разбирать почту, полученную этим утром. Ее внимание привлек конверт с иностранным водяным знаком, и она тут же вскрыла его. Увидев почерк бабушки Гекубы, она улыбнулась, но прочитав первую строчку, нахмурила брови.

Старушка была здорова. Она прекрасно чувствовала себя благодаря усиленным (старая плутовка подчеркнула это слово!) заботам маркиза. Кстати, случайно встретилась с Дафной Бернар. Француженке тоже удалось покинуть Париж!

Для Кэт бегство из этого города было чрезвычайно волнующим приключением, однако ей едва ли удалось бы перехитрить солдат у поста, если бы она не познакомилась с Салли Лидс. И она не смогла бы в одиночку избежать преступников, терроризировавших ее соотечественников в северных провинциях Франции. Уезжая с маркизом, бабушка, конечно, была уверена, что Томас позаботится о Кэт. Ее любимая внучка не должна подвергаться опасности.

А что касается Дафны Бернар… Эта дама оказалась очень изобретательной. Гекуба познакомилась с ней, заметив, что кулон с бриллиантом, оставленный Кэт, был очень схож с тем, которым владела француженка. Разумеется, та считала, что ее бриллиант – настоящий.

– Ну конечно, – пробормотала Кэт себе под нос, продолжая читать.

Гекуба писала, что, возможно, у них сложилось неправильное представление об этой молодой женщине. Дафна объяснила ей, что она просто воспользовалась обстоятельствами, чтобы продолжить свой скорбный путь в этом мире и не стала злоупотреблять добротой милой аристократичной англичанки – кажется, ту звали Китти? (Разве это не характеризует ее с положительной стороны? – спрашивала бабушка.) Они стали хорошими подругами.

Кэт ничего не слышала о своей матери. Бабушке удалось кое-что узнать. Она и маркиз остановились в придорожной гостинице на границе с Пруссией. У их попутчиков имелось письмо, которое те должны были доставить в Лондон. По счастливой случайности оказалось, что это сообщение от матери Кэт. В нем говорилось, что дочери лучше не ждать ее и мужа в ближайшее время. Филипп решил проследовать путем Ганнибала.

Смяв листок бумаги, Кэт бросила его в камин и, разозлившись, вышла из комнаты. Спускаясь вниз по лестнице, она крикнула, чтобы подали карету. По крайней мере сейчас она была в подходящем настроении, чтобы поговорить со своей сестрой Инид по поводу завышенных требований девушки относительно ее гардероба для выхода в свет.

Девушка ждала ее у местной швеи. Она, вероятно, пыталась подкупом или угрозами заставить бедную женщину сделать довольно глубокое декольте в ее платьях. Похоже, Инид совсем потеряла голову! Что ж, мрачно подумала Кэт, садясь в карету, надо серьезно поговорить с ней.

Она напряженно думала, что сказать сестре, в то время как ее элегантная карета катила по узкой дорожке к городу. Кэт смотрела в окошко на мелькавшую зелень и вдруг заметила большую толстую овцу, застрявшую в живой изгороди, отделявшей дорожку от пастбища. Высунувшись в окошко, она крикнула кучеру, чтобы тот остановился. Лакей Боб спрыгнул вниз и с обеспокоенным видом приблизился к Кэт, спрашивая, что случилось. К ним присоединился и кучер Альфонс.

Она указала на бедное животное.

– Мы должны вытащить овцу оттуда.

– Прошу прощения, мадам, но, может быть, я вернусь в дом и приведу сюда одного из работников? Не представляю, как мы сами справимся!

Кэт фыркнула.

– Не трать зря драгоценное время. Я обещала быть у швеи через полчаса и не хочу опаздывать.

– Тогда, может быть, оставим овцу здесь, миссис Монтроуз? Кажется, она не испытывает особых неудобств.

– Нет, мы должны помочь ей, – твердо сказала Кэт.

Она отвечала за все хозяйство и хотела, чтобы все было в порядке.

– Боб, обойди вокруг и держи овцу посередине, а Альфонс схватит ее за ноги и вытянет из кустов.

Оба мужчины нерешительно приблизились. Раздраженное животное громко заблеяло, и кучер сразу отскочил назад.

– Ого! Какая она огромная! – сказал он, потирая руки и готовясь к новой атаке.

– Приподними ее, Боб, когда Альфонс потянет! – крикнула Кэт ободряюще.

– Легко сказать, – пробормотал тот, обхватив зад овцы. Он слегка приподнял ее и крикнул Альфонсу, чтобы тот тянул.

Кучер, ухватившись за заднюю ногу бедняги, нерешительно дернул ее, отчего животное начало в панике извиваться, отбросив Боба к изгороди.

Он сел там, что-то бормоча и злобно поглядывая на хозяйку, которая только укоризненно покачала головой.

– Ради Бога, Боб, – сказала Кэт, вылезая из кареты, – это всего лишь овца! Попробуйте еще раз.

Она подошла туда, где овца пыталась спрятаться в колючий кустарник, и указала своим изящным веером из слоновой кости на заднюю часть животного.

– Боб, ты должен приподнять ее так, чтобы передние ноги не могли цепляться за ветки, – сказала Кэт. – А ты, Альфонс, в это время крепко возьмись за обе задние ее ноги и потяни изо всех сил. Действуйте по моей команде.

Кэт так увлеклась этим занятием, что не заметила приближения всадника.

Томас подгонял своего взмыленного мерина, мечтая скорее оказаться дома. Он не задержался ни в Брайтоне, ни в Лондоне, чтобы избавиться от своей военной униформы и добыть гражданскую одежду. Так хотелось поскорее увидеть Кэт! Даже не стал тратить время на написание письма, уверенный, что опередит любое отправленное послание.

Только свернув на дорогу, ведущую к дому, он дал передышку измученной лошади. И удивленно расширил глаза, заметив различные усовершенствования, сделанные в его отсутствие. На полях произрастал густой ячмень, на зеленеющих пастбищах паслись многочисленные ягнята и овцы.

Как это похоже на Кэт! Его жена умело распоряжалась хозяйством. Из нее получился бы неплохой командир. Он невольно вспомнил о бойне, которая, вероятно, останется в истории как битва при Ватерлоо. Томас сражался там так яростно, как никогда прежде. Утрата многих человеческих жизней удручала его.

Он тряхнул головой, стараясь избавиться от мрачных воспоминаний, и попытался мысленно представить уравновешенную, невозмутимую, сдержанную Кэт. Для него она олицетворяла спокойную пристань.

Томас выехал на дорогу, по которой загоняют скот в загон, и увидел какую-то женщину. Он слегка придержал мерина и вдруг узнал Кэт. Та стояла возле живой изгороди; рукава ее платья были закатаны по локоть, на роскошном шелке выделялись пятна от зелени, подол был испачкан грязью. Из-под шляпы торчали локоны спутанных волос. Она бранила двух мужчин, которые едва волочили ноги, потупив в землю глаза.

И это его невозмутимая жена!

– …Я не понимаю, почему два болвана не могут действовать согласно в таком простом деле… И отказываюсь верить, что какая-то глупая овца способна привести в замешательство разумных взрослых людей… Наверное, я сама могла бы вытащить это несчастное животное!

Настоящий командир!

– Вот вы где, мадам! – крикнул Томас. Она обернулась, грозно наморщив лоб. Ее серо-зеленые красивые глаза расширились. Затем черты разгладились, и ее милое лицо просияло от радости, которую невозможно было сдержать.

Да, это его Кэт!

Она подобрала свои юбки, а он спрыгнул с лошади.

Боже, только в ее объятиях он сможет обрести рай!