Текст книги "Обещай мне рай"

Глава 11

– Хотелось бы оказаться на вашем месте, Монтроуз. – Его королевское высочество принц Георг подмигнул, поставив хрустальный графин на витиеватый резной буфет.

В небольшой гостиной рядом с обеденной комнатой обычно собирались избранные гости мужского пола, пользующиеся благосклонностью особы королевской крови. Однако в этот вечер здесь находились только политические советники принца-регента. После недолгих светских разговоров полковник Сьюард подвел Томаса к нему для личной деловой беседы.

– Что с тобой происходит, не пойму? Тебя смущает эта рыжеволосая девчушка? – спросил принц Георг дружелюбно.

– Мистер Монтроуз, оказывается, просто не в ладах со своей совестью, – сказал Сьюард, поскольку Томас молчал. – Он все еще обдумывает просьбу сэра Стюарта о встрече с Дафной Бернар.

Принц недовольно нахмурился.

– Мои сотрудники из внешнеполитического ведомства говорят, что всегда хорошо платили этой даме за ее информацию. Уверяли, что она сама сблизилась с нами по собственной инициативе.

– Ваше высочество, мистера Монтроуза не волнуют эти подробности. Его озабоченность связана с моральными последствиями этой встречи.

– Я могу сам говорить за себя, Сьюард, – сказал Томас, глядя на будущего монарха.

Принц-регент перевел взгляд с одного из своих агентов на другого.

– Это так, Монтроуз? Ты действительно отказываешься помочь своей стране из-за нелепого представления о морали? Мы разочарованы.

Принц-регент смерил его холодным взглядом. Выражение лица полковника Сьюарда оставалось, как обычно, отрешенным.

– Именно моральные устои сделали нашу страну самой могущественной в мире, ваше высочество, – ответил Томас ровным голосом. – Именно мораль является основой государства и его величия. На этом держится власть, которую мы, ваши подданные, покорно предлагаем вам, нашему будущему монарху.

Георг помолчал некоторое время, затем похлопал Томаса по плечу.

– Клянусь небом, хорошо сказано, Монтроуз. Мы относимся к вам вполне благожелательно. Но что дальше? Вам мешает эта рыжеволосая девчонка? Да, она чертовски мила, согласен! Однако пусть эта особа остается в стороне от «поля битвы». Кажется, так выразился Скеффингтон! – сказал он со сдавленным смехом.

– Ваше высочество, разве нет другого человека, который мог бы вести переговоры с мадам Бернар? – сказал Томас с оттенком отчаяния в голосе.

Однако принцу Георгу уже наскучили эти препирательства. Он хорошо знал его способности и не мог понять колебания опытнейшего агента. Будущий король принял надменный вид.

– У нас нет другой подходящей кандидатуры. Мы считаем твое отношение к предложенному делу крайне неподобающим. Ты должен гордиться тем, что мы доверяем тебе. О Боже! Упомянутая леди, кем бы она ни была для тебя, никогда даже не услышит об этой встрече!

– Но я-то буду знать, ваше высочество, – сказал Томас, сознавая, что испытывает королевское терпение.

– Вы будете делать то, что необходимо стране, – сказал Георг с нескрываемым раздражением. – В конце концов, у каждого из нас нет особого выбора. – Его узкое лицо приняло скорбное выражение, и военный атташе препроводил принца к очередному советнику.

– Томас, – сказал Сьюард, глядя ему вслед, – я послал мадам Бернар сообщение, информируя, что ты встретишься с ней в твоем номере в отеле «Олд шип» в одиннадцать часов.

– Ты слишком много позволяешь себе, – проворчал Томас.

Стройный элегантный мужчина лишь пожал плечами:

– Поскольку ты до сих пор находишься здесь, я воспринял это как согласие и сделал то, что счел необходимым. Бернар потребовала, чтобы именно ты исполнил роль связного. Это часть цены за ее услуги. – Сьюард слегка нахмурился. – Будь же благоразумен наконец. Разве принц-регент не дал тебе понять, что твою леди Кэтрин отвлекут чем-нибудь в нужное время?

– Почему вы заставляете именно меня заниматься этим грязным делом?

– Что я должен ответить, по-твоему? – спросил Сьюард. – Ты в данный момент свободный человек, Монтроуз. В большей степени, чем остальные члены команды, для которых эта работа является делом всей жизни. В прошлом ты не отказывался от сотрудничества, хотя часто испытывал замешательство и дискомфорт. И в конце концов благополучно вернулся в свой Девон. Твоя неофициальная роль позволяла тебе избегать опасностей, которым подвергались другие; ты никогда ничем не отличался, кроме сексуальной удали и интеллектуального тщеславия.

– Учитывая твое пренебрежительное отношение ко мне, Сьюард, почему же ты так настаивал на моей вербовке?

– В молодости ты был намного интереснее в качестве аморального лицемера. Если я теперь испытываю неприязнь к тебе, то главным образом потому, что твоя совесть – или внутренний кодекс, или как ты еще там назовешь это – делает тебя непригодным для нашей работы. Внешнеполитическое ведомство и я выражаем недовольство по этому поводу. – Собеседник Томаса недовольно нахмурился. – Однако я не сомневаюсь, что ты выполнишь то, что требуется от тебя. Ведь исполнение служебного долга является частью твоего кодекса, не так ли?

Спустя четверть часа после того, как Томас ушел, принц-регент позвал к себе Сьюарда.

– Как ты думаешь, он все-таки встретится с Дафной Бернар?

– Безусловно, ваше высочество. Чувство долга Монтроуза не подлежит сомнению. Но сможет ли он добыть полезную информацию, сможет ли снова сыграть роль опытного любовника, – добавил Сьюард, – это вопрос.

Принц-регент сделал недовольную гримасу.

– Ты можешь каким-то образом побудить его к сотрудничеству? Мы слишком заняты другими важными государственными делами, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Это твоя обязанность, не так ли? Бернар доказала свою полезность в прошлом. По крайней мере так утверждает сэр Стюарт.

Сьюард кивнул:

– Это верно, сэр, в прошлом она нам очень помогла. Но сейчас?.. Пока неизвестно, ваше высочество. К сожалению, Монтроуз думает так же, как я. Будет трудно убедить его пойти на компромисс со своей честью ради такого ненадежного источника информации.

Сьюард осознал, что выбрал неудачные слова, как только произнес их. Он редко допускал подобные промахи. На лице принца-регента тотчас появилась маска имперского гнева, и щеки его покраснели.

– Мы не требуем от наших подданных таких жертв! Мы полагаем, что честь верноподданных англичан превыше всего! Если Томас Монтроуз сможет получить какую-либо полезную информацию во время неформальной встречи с иностранной искательницей приключений, мы будем приветствовать это. Но ни в коем случае нельзя заставлять его делать то, что может умалить его достоинство в наших или в его собственных глазах! Это понятно, Сьюард?

Тот склонил голову так низко, что разгневанный принц-регент не мог заметить напряженного выражения лица своего верного сотрудника. Сьюард продолжал смотреть в пол, пока его высочество не ушел, пребывая в раздраженном состоянии. Только тогда он поднял голову; его лицо также раскраснелось от эмоций, которым он редко давал волю.

Сьюард очень часто чувствовал себя связанным ужасно наивными представлениями о морали среди аристократов, которые, занимаясь политикой, прибегали к различным уловкам. Их возможность влиять на жизнь страны крайне раздражала его. Праздные дилетанты, пытающиеся заниматься политической игрой, следовали правилам этикета, но при этом рисковали жизнями людей. Ведь это была игра без правил.

Сьюард до смерти устал угождать тщеславным особам. Он пытался отказаться от своей специфической роли, понимая, что участники политической игры не являются беспристрастными государственными деятелями, интересы которых должны быть подчинены единственной цели – прогрессу Англии как мировой державы. Да, они будут действовать, но руководствуясь личными мотивами, связанными с неясными, часто меняющимися представлениями о морали, основанными на расовом и классовом превосходстве. Однако сэр Стюарт воспользовался его уступчивостью, полагая также, что враждебное отношение к Монтроузу должно сыграть свою роль для достижения поставленной цели.

И сейчас принц-регент связал ему руки как раз тогда, когда он нашел брешь в доспехах Томаса, отыскал обнаженный нерв, на который можно надавить. Раньше можно было воздействовать на этого упрямца, припоминая ему несчастный случай с женщиной по имени Леон, но по прошествии нескольких лет стало ясно, что Томас уже не тот и его прежние способности едва ли удастся использовать. Внешнеполитическому ведомству удалось оставить его при себе только благодаря обещанию разумно использовать его способности, не давая при этом никаких особых поручений. В его обязанности входила только работа с явными заговорщиками, единственной мотивацией которых была жадность.

Сьюард осторожно выяснил, что Монтроуз также руководствовался сложными мотивами, намереваясь разрушить планы их врагов, воспользовавшись их моральной неустойчивостью. Его явно тошнило от отвращения к поставленной задаче. И только гордость в сочетании с чувством долга заставила его согласиться встретиться с Дафной Бернар.

Сьюард никогда не забудет выражения лица Монтроуза, когда тот подал в отставку и небрежно заявил об этом. Он видел, как Томас переживал в тот вечер.

Надо помнить также, что этот человек не глуп. Сьюард чувствовал, что поводья, с помощью которых он управлял Монтроузом, натянуты до предела, и его задача заключалась в том, чтобы удостовериться, насколько они прочны.

Томас посмотрел из темного коридора в окно, выходящее на огороженный сад позади Павильона, и вцепился в подоконник с такой силой, что суставы его пальцев побелели. Он попал в сети, из которых не мог выпутаться, и должен встретиться с Дафной Бернар сегодня вечером.

Встреча со Сьюардом и принцем-регентом заставила осознать неприятные истины, которых он избегал, с тех пор как Кэт Синклер возникла перед ним на девонширском пастбище.

Томас понимал, что надежды останутся несбыточными, если не стремиться осуществить их. Они содержали в себе новизну, а поиски ее, подумал Томас с горькой усмешкой, всегда были главным делом его жизни. Возможно, следовало пренебрегать моральными принципами во благо Англии.

…Его пребывание в качестве офицера в Саламанке было достойным уважения. И ужас, который он испытывал от жестокости, глупости, трагической реальности войны, был искренним. Он считал, что мог бы многое сделать, чтобы предотвратить бессмысленную гибель людей, даже если необходимо пойти на сделку со своей честью из-за встречи с Дафной Бернар.

Но даже если желание расстроить планы тех, кто пытался возобновить войну, являлось главным мотивом его деятельности, тем не менее ему был крайне неприятен этот мерзкий, подлый мир шпионажа.

Нет, он не мог оправдывать свои прошлые поступки. Глупо было бы пытаться сделать это. Поздно думать о моральных принципах.

Что он может предложить Кэт – наивной девушке, которая считала безнравственным даже появление в обществе в платье с глубоким декольте? Такой чистой, непосредственной… Нет, он слишком стар для нее. Не по возрасту, а потому что долгие годы потворствовал своим низменным желаниям – пьянству и распутству.

И не важно, что он больше не вел прежний образ жизни, что прошлое поведение перестало быть определяющим фактором в его дальнейшей судьбе. Однако оно оказало на него существенное влияние. Даже если бы он дал себе клятву никогда больше не грешить – чего на самом деле никогда не сделал бы – все равно у них с Кэт ничего не получится. Томас не мог находиться в постоянном ожидании, что его позорное прошлое вновь проявится и Кэт узнает о нем со всеми подробностями. Возможно даже, ей станет известна печальная история, связанная с Мариэттой Леон и ее сыном.

Он жил в мире, где так много сплетников. Ему не хотелось видеть отвращение и даже ужас на лице девушки, когда она узнает все это. Томас боялся, что она отшатнется от него, не желал почувствовать ее холодность, ее недоверие, ее невысказанное убеждение: «Леопард никогда не может переменить свои пятна».

Он не мог допустить этого. Знал, что любит ее, чувствовал – Кэт тоже любит его, но ничего нельзя было изменить. Сознание того, что он мог бы завоевать ее сердце, причиняло ему душевную боль. Томас был достаточно наказан за свои нелепые надежды, поскольку оказался не достоин этой чистой души.

Вопреки здравому смыслу Кэт все больше привязывалась к нему. Он чувствовал, что ей приятно общаться с ним, замечал, как она искала его взглядом в толпе, как украдкой улыбалась, когда находила его.

Он не смел – нет, не должен был – вспоминать о том чувстве, которое испытывал, когда она находилась в его объятиях и страстно отвечала на его поцелуи. Похоже, он начинает сожалеть о случившемся. Нельзя допустить, чтобы Кэт обнаружила это.

Томас с трудом оторвался от созерцания темного пейзажа перед ним. Лицо его было бледным, глаза блестели, сердце гулко билось. Однако он совсем забыл, что сегодня в отеле опять устраивается бал. Надо пойти туда и пригласить Кэт на танец. В последний раз!

Томас остановился у входа в зал; его высокий рост позволял ему легко обозревать толпу, и он сразу увидел девушку.

Та заботливо склонилась к своей бабушке, которая за что-то отчитывала ее. Кэт с явно недовольным видом распрямилась и уперлась руками в бока.

Внезапно, словно почувствовав взгляд Томаса или услышав его голос, шепчущий что-то ей на ухо, она повернулась. Их взгляды встретились. Он двинулся навстречу ей, слишком торопливо… как послушная собака на зов хозяйки. Это могло бы привлечь нежелательное внимание к Кэт. Он резко остановился.

– Неужели действительно так приятно проводить время среди мужчин и все время потягивать бренди? – проворчала Кэт. Ее спокойный, слегка неодобрительный тон подействовал словно бальзам на напряженные нервы Томаса. – Эта традиция кажется мне такой глупой, – продолжила она. – Если ты так уж хотел побыть исключительно в обществе джентльменов, надо было просто отправиться в свой клуб.

Но пригласить женщину на обед, а потом оставить ее – это крайне невежливо!

– Клянусь, никогда больше не буду поступать так ради сомнительного удовольствия вкушать спиртное и нюхать табак, – поспешно пробормотал Томас и подумал: «Глупец, не показывай своей радости».

– О, Томас, все это – отвратительные привычки. Как можно с упоением предаваться им?

Томас удивленно приподнял бровь.

– Значит, теперь я должен отказаться не только от мужской компании, но и от табака? Ты слишком многого требуешь ради удовольствия быть в твоем обществе.

Кэт засмеялась.

– Я знаю.

– Если я вынужден лишиться своих безобидных привилегий, то ты не посмеешь отказать мне. Музыканты заиграли вальс, – сказал он, протягивая руку. – Я говорил, что ты обязательно должна танцевать. И как наставник должен оценить твои способности, прежде чем отпущу тебя к другим партнерам.

Взглянув на ее бабушку, Томас замолчал.

– Да, да, да, – недовольно проворчала та себе под нос. – Забери отсюда эту девчонку немедленно, и пусть она прекратит надоедать мне.

Томас подвел Кэт к танцевальному залу, где обнял ее одной рукой за талию. Она положила руку на его плечо, радостно глядя ему в лицо. И они закружились в вальсе.

Томас не был таким уж хорошим партнером, но его умение танцевать было вполне приемлемым. Впрочем, это было естественно для бывшего повесы. Он уверенно вел партнершу, плавно кружась в такт музыке. Кэт улыбалась, испытывая удовольствие, и закрыла глаза, чтобы пестрые наряды и огни не отвлекали ее.

– Ты не боишься, что мы так близко к открытому окну? – насмешливо спросил Томас. – Помнишь, о чем я тебе говорил?

– Нисколько, если мы вылетим туда вместе! Мне кажется, я уже порхаю над землей!

Он привлек ее ближе к себе. Теперь их отделяли несколько дюймов. Но Кэт это не беспокоило. Открыв глаза, она увидела устремленный на нее его страстный взгляд. Томас склонился к ней, и она слегка подалась навстречу ему. Теперь он был так близко от нее, что девушка могла различить радужную оболочку его глаз и тонкие морщинки в уголках век. Она ощущала его теплое дыхание на своей щеке.

В этот момент музыка закончилась.

Томас тяжело дышал, хотя танец не мог утомить его. Он с трудом оторвался от многообещающего взгляда серо-зеленых глаз Кэт. Ее яркие пухлые губы были слегка приоткрыты. Он невольно подался к ней, но внезапно увидел, что к ним приближается Сьюард. «Ну вот, начинается», – подумал он и отступил от Кэт.

Девушка, немного смутившись, взглянула на неизвестного мужчину, который внимательно смотрел на них. Лицо Томаса сделалось непроницаемым и отчужденным, и она ощутила исходящую от него напряженность. Его руки вытянулись по бокам и сжались в кулаки. На виске нервно пульсировала жилка.

– Полковник Сьюард, леди Кэтрин, – представил он их друг другу. – Полковник Сьюард работал в качестве атташе посольства, и какое-то время исполнял обязанности секретаря в министерстве иностранных дел. В настоящее время является консультантом принца Георга.

Таким образом, Томас представил почти весь послужной список полковника. Кэт ошеломленно смотрела на него, а тот не сводил взгляда с полковника Сьюарда, который казался невозмутимым, и только слегка покрасневшее лицо выдавало его эмоции.

– Леди Кэтрин, к сожалению, я должен сообщить вам, что леди Монтень Уайт почувствовала недомогание и требует вашего присутствия. Это мигрень, мистер Монтроуз. Уверяю вас, ничего серьезного, – закончил полковник Сьюард, внимательно глядя на Томаса.

– Да, я иду, конечно, – обеспокоенно сказала Кэт.

Она проследовала в небольшую гостиную, где бабушка лежала в шезлонге. Лицо Гекубы было бледным и влажным, глаза – закрыты.

– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы ее доставили в номер, – сказала Кэт, подходя к бабушке и беря ее морщинистую руку.

– Конечно. – Полковник Сьюард кивком головы подозвал лакея и начал давать ему указания, но Томас прервал его.

– Я сам доставлю леди Монтень Уайт в отель. Пусть через пять минут подадут карету, – сказал он. Его напряжение было очевидным. – А вам нет никакой необходимости уезжать, леди Кэтрин. Я передам вашу бабушку заботам Филдинг и вернусь за вами.

– Я не могу сейчас развлекаться, поймите… – запротестовала Кэт.

– О Боже, – проворчала старушка, – благослови и защити нас. У меня ужасно болит голова, Кэтрин, но я пока не умираю, а твоя суета и твое беспокойство только усилят мое недомогание. Пожалуйста, останься здесь.

– Но, бабушка…

Сьюард кашлянул.

– Его королевское высочество будут, я уверен, очень разочарованы, если вы уедете, леди Кэтрин. Если же согласитесь остаться, принц-регент и я как его помощник позаботимся о вас, обеспечив сопровождение.

– Вы очень любезны, полковник Сьюард. Томас, а ты что думаешь?..

– Думаю, ты напрасно тревожишься, – сказал он спокойным голосом. – Я скоро вернусь за тобой. Ты можешь продолжать развлекаться… В отеле тебе нечего делать, будешь только мешать там. Я прошу тебя остаться, Кэт, – закончил он, придав резкость последним словам.

Полковник Сьюард внимательно наблюдал за ними; его взгляд метался туда и обратно. Чувствовалось, что ему трудно было скрывать эмоции. Даже Кэт стало ясно, что между двумя мужчинами повисли в воздухе многие невысказанные слова. Она не смогла найти подходящего предлога для возражения и согласно кивнула.

Томас проследил за тем, как Гекубу укладывали на носилки, которые тут же принесли в комнату. Двое крепких лакеев подняли ее и двинулись впереди него к двери.

– Сейчас около одиннадцати часов, Кэт. Я вернусь к полуночи. Сьюард, надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы леди Кэтрин не испытывала неудобств? – сухо спросил он.

– Разумеется. – Взгляды мужчин, направленные друг на друга, задержались чуть дольше, чем необходимо, и затем Томас ушел.

Полковник Сьюард улыбнулся девушке. Только сейчас она обратила внимание, что тот очень привлекательный мужчина. Он был не слишком худощавым, как казалось, когда полковник стоял рядом с Томасом. Его волосы отличались особым золотистым цветом – не белокурые и не рыжие, а глаза имели миндалевидный разрез с приподнятыми кверху уголками.

– Ну, как мы будем развлекаться, леди Кэтрин? – любезно спросил он.

Со стороны дверного проема раздался саркастический смех. Там с презрительной усмешкой на лице стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к косяку, Хеллсгейт Бэрримор.

– Как интересно! Монтроуз ушел, а птичка осталась здесь, и вездесущий полковник Сьюард думает теперь, чем бы им заняться. Может быть, я смогу помочь? Позвольте… у меня это так хорошо получается! Я расскажу кое-какие интересные истории.