Текст книги "Верное сердце"

– Уговор. Дай мне залезть в твою голову. Дай изучить твои сны.

– Ни за что, – прошипела Нара.

– Значит, тебе плевать на свою семью?.. – начал давить он на совесть. – На обе семьи? В следующем году упыри пойдут на юг. Сначала они сожрут всех, кто прячется в горных замках, ибо большая их часть всё равно пребывает в бесконечных спячках. А к концу весны начнут гореть ваши северные селения.

– Хотели бы, уже сожрали всех, – процедила Нара злобно, продолжая смотреть на опавшие листья под собой. – Значит, им приказано не лезть никуда. И я полагаю, командует ими не та тварь с железкой на голове.

– Не витай в облаках, девочка, – проговорил Абалтун весьма доверительным тоном. – Я могу помочь. С помощью моих таинств их можно навечно замуровать здесь. Только дай мне изучить себя.

Послышался очередной вой. С соседнего склона. Кажется, существа начали выбираться через другой туннель.

– Почему же при первой нашей встрече ты не взял всю информацию, какая тебе нужна? – спросила она.

– Потому что я усыпил тебя, усыпил твой разум. Во вне разума человек не видит снов. Мне нужно твоё добровольное согласие, Нарнетт. Чтобы мы вместе сделали это. И тогда всё вернётся на свои места.

– Нужно уходить, – процедил Кортлеус. – Они идут с того склона. Кто-то летит. Дитя, торопись.

– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, – злобно сказала герцогиня. – Эта земля – моя. И я буду защищать её, чего бы мне это ни стоило.

– Животная ярость и инстинкты в твоих глазах, – отвечал Абалтун. – Это больше не ты. Не та миловидная девица, на чьих хрупких плечах лежала судьба герцогства. Теперь ты настоящее чудовище. Как я, как они. Как все мы.

– Уходи за горы вместе со своей магией, – приказала она. – Иди на север, туда, где не живут мертвецы. Иначе я уничтожу тебя. И твой очередной «Цветник». Этот сад занят, отшельник. Как и мой разум. Занят мною, одной мною, настоящей, живой.

Он недовольно покрутил головой. Волк за его спиной взглянул на него по-человечески, словно что-то ментально сказал ему. Но тот не повёл бровью. Вампиры обернулись нетопырями, один схватил вещи с убитой кобылы, двое взяли за руки Нарнетт, четвёртый прикрывал их, летя последним. В воздухе, пока они не долетели до крон деревьев, Нара взглянула вниз. Абалтун стоял в окружении подскочивших упырей. Вражды между ними не было.

Глава 4. Битва под тысячекратным эхом.

– Ты знала её совсем немного, – Мэльдан поставил чашку на стол, ложкой ещё раз помешал сахар. – Откуда такая привязанность, что целую неделю тоска?

– Не знаю, Мэль, – Нарнетт продолжала рассматривать себя в карманное зеркальце. – Возможно, это на подсознательном уровне заложено. Я почувствовала близкую кровь, хотя человеческой крови в ней не было. И боялась потерять её.

– А остаться там самой и оставить своего сына, возможно, одного? Этого ты не боялась?

Она подняла на него свои окружённые кровавыми ниточками изумруды.

– Твоим глазам всё хуже и хуже, – продолжал неродной брат. – Хотя по приезду неделю назад они вообще ужасно выглядели.

– Я не приехала. Меня донесли. Бессильную. Слабую. Глупую. Каждый мой поход на север заканчивается гибелью кого-то важного для меня.

– Прекрати, – он насыпал табака в трубку, поджёг, закурил. – Если отбросить мелочи и некоторую спонтанность в принятии решений, то ты всё делаешь правильно. И в целом осталась только одна, конечно, сложнейшая задача.

– Он за них, – Нарнетт взглянула на окно, где в десятках итт к северу находились опасные земли. – Отшельник использовал меня, пытался склонить на свою сторону. Предполагаю, хотел, чтобы наше герцогство кормило его стаю.

– Если их обнаружил и заразил проказой – хотя я до сих пор не могу поверить, что физически мёртвых вампиров можно заразить болезнью живых – Валдис Унгартт, то каким боком здесь злобный отшельник? – спросил юный барон.

– Я связала ниточки. Прости, что не сказала. Обдумывала, проверяла последние пару дней. Вызывала к себе Тиланну. Абалтун поселился, со слов знахарей, в Малом лесу ровно год и четыре месяца назад. В мае. Валдис остановился у нас как раз в этом месяце. Он призвал его. Боюсь, у них был какой-то союз.

– Паранойя, дорогая, – Мэль продолжал дымить трубкой. – Это существа из двух разных миров, один древнее нашего королевства, второму сорок, если не ошибаюсь, один год.

– Но все наши беды начались с него!

– Только не ваше родовое проклятье, – парировал Мэльдан, слегка откашлявшись.

– Если бы не он, то я бы перенесла проклятье гораздо легче! И не нужна была бы жертва!

Мэльдан пустил струю дыма в окно. За окном подливало, тучки сгоняли редкие облака с насиженных мест.

– А у жертвы ты спросила, – протянул барон, – хочет ли она быть… Ненужной?

– Прекрати, я не это имела в виду.

– Нет, Нара. Я рудимент при дворе, – выпалил Мэльдан. – Все эти мерзкие слухи и козни нужно прекращать. Эта жертва будет необходимой. Единственное, чего я не понимаю, почему ты хочешь провести ритуал после решения горного вопроса.

– Так безопаснее. Я боюсь, что они могут сорвать его. Да и мои способности могут сыграть свою роль.

– Кроме гипноза, у тебя нет способностей, – заметил Мэль. – Сила проявляется не всегда, да и всё равно ты драться не умеешь даже на руках.

Она взяла его за свободную руку, крепко-накрепко сжала. Глаза слезились.

– Трансформация ещё идёт. И процесс всегда можно обратить вспять, – сказала Нарнетт. – Мы можем подождать, поискать другой выход.

– А если тебе понравится новый облик? – он пустил струю дыма в потолок. – А если, как тебе объяснили, у тебя пропадут всякие чувства к семье, особенно к сыну? Нет, моя дорогая. Нужно прекращать это. Обрезать все концы. Это моё решение. Решение мужчины. Ты обязана его уважать.

– Я твоя правительница. И имею право приказывать.

– Нельзя приказывать чувствам, – ответил Мэльдан. – Даже своим, дорогая.

Говорили долго. Вспоминали годы умиротворения и теплоты дома. Когда в королевстве не было войны, в горах царило спокойствие, а у каминов собирались целые компании из высшей знати также, как простолюдины собираются в тавернах. Иногда при дворе создавалась своя уютная атмосфера. Кто-то пел песни, кто-то читал стихи. Отец Нарнетт иногда поигрывал на мандолине, а мать владела флейтой, хотя играла редко. Муж Нарнетт любил с ней танцевать под оживлённые хлопки в ладоши, и, хотя Эрлиста никто никогда не учил этому, танцевал он весьма сносно. И даже терпел выкрутасы Мэльдана, когда он «выводил в круг» саму герцогиню.

Смеялись, вспоминая былые годы. Годы благополучия. Когда проблемой для Нарнетт являлся выбор платья для ежемесячного бала, а для Мэльдана – выбор арбалета для охоты или скакуна для турнира. Выбор. Сейчас выбор принимали вдвоём. И их выбор связывался силой, что неподвластна ни богам, ни времени.

Смех прервал стук в дверь. Вошёл Жарнор Горэссир по прозвищу Старый Лис. Поклонился герцогине, пожал руку Мэльдану, похлопал его по плечу и начал говорить:

– Рад видеть, мои дорогие.

Они поочерёдно кивнули.

– Всё же хороший ты юноша, под стать отцу, – продолжал гость. – Жаль, у меня нет таких вассалов. Тебе повезло с ним, Нарнетт, береги его.

– Мы ещё даже ничего не начали, – отвечала она. – Не хорони нас раньше времени. Всех нас. Садись.

– Я даю тебе ровно шестьдесят рыцарей, милая Нарнетт. У каждого от одного до трёх боевых слуг, – сказал он, достав и закурив свою собственную трубку. – Пехоту не дам, прости. У нас очень слабое качество защитного снаряжения, они будут немногим полезнее крестьян.

– Неудивительно, – вздохнул барон. – Наше герцогство только с разбойниками и воюет, а в дальние походы ходят другие герцогства…

– Также дам тебе десять грифоньих наездников и… Свой собственный клинок.

Нарнетт не скрывала удивления.

– Когда я встретил их в первый раз, то надеялся, что никогда не увижу и больше не услышу их, – продолжал Жарнор. – Но со своими страхами нужно бороться. Не волнуйся. Мои сыновья справятся с графством.

– Война, в которой старики идут умирать за молодых… – проговорил Мэльдан, пустив новую струю дыма в окно.

– Не все старики. Но лучше стариков пускать вперёд, – заметил Лис. – Чтобы молодым было проще забираться вверх по нашим телам.

– Ты воин, Жарнор, – сказала Нарнетт. – Может, не самый способный в герцогстве, но воин.

– И для меня – дело чести повести в бой своих людей под твоим знаменем, Нара. И под знаменем королевства. Никто не узнает о нашем подвиге, ибо мы живём на отшибе. Но память будет храниться вечно.

– Продолжаешь хоронить нас, – она позволила себе улыбнуться, попросила трубку у Мэльдана, закурила – едва справилась с кашлем. – Как вы это целыми днями раскуриваете, у-ух, в лёгких симфония настоящая.

– С малых лет так, – улыбнулся Лис. – Моя госпожа, я готов привести своих людей к тебе завтра, мы уже отмобилизованы. Но что другие графы? Что твои верноподданные бароны? Также отказ?

– Я сразу же поставила условие – только добровольцы, – отвечала Нарнетт, вернув трубку Мэльдану. – Основную работу будут выполнять алхимики и чародеи. Надеюсь, план Мэльдана сработает. Но остальные графы не хотят лезть и дальше. Странно, что ты не знаешь.

– Списывался с ними, – отвечал граф Горэссир. – Отвечали они очень уклончиво. А твои бароны?

– Половина идёт, половина остаётся, – продолжала Нара. – Отец Мэльдана немощен, уже не встаёт с постели. Но дал нам шестерых рыцарей с оруженосцами.

– Если прибавить моих, на какую силу можно рассчитывать? – Жарнор, возможно, неосознанно начал соревноваться с Мэльданом в пускании струек дыма в потолок.

Нарнетт покрутила несколько листков. Попыталась посчитать в уме.

– Почему ты делаешь это сама? – спросил граф. – У тебя ведь новый военачальник.

– Орденур скверный военачальник, занимается бумажной работой. А больше старших офицеров у нас нет.

– Дам тебе своего, – сказал Лис. – Полковник Ниларт командовал в своё время полком пехотинцев под началом графа Корсилейра, когда тот ходил в Нидарию в составе экспедиционного корпуса самого Дирретеха Герберта. Ниларт старше меня, но голова соображает очень хорошо.

– Рыцари без пехотных офицеров хорошо ладят. Покажи врага – затопчут, – заметил Мэльдан. – Дай сигнал – отступят, перегруппируются и набросятся снова.

– Я считаю, что основную роль будет выполнять пехота, – сказал граф. – Так всё же на какие цифры мы рассчитываем, милая Нарнетт?

– Двести тридцать один рыцарь, включая твоих. Около четырёхсот двадцати оруженосцев. Полтора полка пехоты, наша и наёмная. Пегая компания, вольные пехотинцы. Сколько всего пеших, Мэль?..

– Две тысячи, – сказал неродной брат. – Несколько сотен останутся на засеке, точнее – на её основании. Прикроют нас. Вместе с остальными трусливыми графами.

– Отряд чародеев, всего пятнадцать человек, – продолжала герцогиня. – Старший Андалф. И Абаллия отдала нам своего чародея-телепортатора. Надеюсь, пригодится. Также рассчитываем на пятьдесят грифонов, не считая двенадцать в разведке. Твоих тоже учла.

– Это крохотная сила по меркам воюющих сторон на юге, – заметил Лис. – Одни Саргиноры мобилизовали двадцать-тридцать тысяч. А у них ещё союзники есть.

– У них высокая мотивация, они любили своего герцога, поэтому поднялись за него. У нас каждый сам за себя, – Мэльдан потушил трубку, вытряхнул в пепельницу под столом.

– Значит, начинаем, Нарнетт? – спросил Жарнор, на что получил кивок. – Я распоряжусь выдвинуть обозную линию вперёд. Но с пешими и телегами мы будем идти ориентировочно два-три дня. Придётся ночевать. А ночью твари сильнее, ловчее, смелее.

– Будем прижиматься к западной горной гряде, Жарнор, – ответила она. – Сир Кэрвдон командует моими рыцарями, увидься с ним до вечера, обсудите все важные вопросы. Он сейчас в манеже, как всегда.

– Понял. Не бойся. Мы выстоим. За тебя и за твою семью, за маленького герцога… За драгоценную землю. Это наша земля, Нарнетт. Мы победим. Мэльдан, рад встрече. Увидимся вечером, госпожа.

Она кивнула. Граф поклонился и вышел.

– У него хорошие рыцари, как и у тебя, – проговорил Мэльдан. – У твоих, что характерно, уже есть опыт в убийстве этих тварей. Понимаешь, к чему я клоню?

– Нет. Я ничего не понимаю в военном деле.

– Рыцари будут резервом, – продолжал он. – Вперёд двинется караван со взрывчаткой, прикрытый колоннами пехоты и защитными телегами. Если они нападут, конные контратакуют их. Если нападут с воздуха, грифоны отгонят их. Если будет тяжело, маги уничтожат их. Они смертны, Нара. Надеюсь, ты перестала бояться их.

– Знаешь… У меня такое состояние…

Барон продолжал крутить трубку пальцами. Внимательно вгляделся в её кровоточащие глаза.

– Я уже ничего не боюсь, – закончила она мысль. – Ничего не чувствую. Хотя всё ещё дышу.

– Скоро это закончится, – уверовал он. – Мы вернём былые времена. И сегодняшний бал будет не последним в нашей жизни.

– Боюсь, ничего не закончится, – прошептала она.

Вечером она прогуливалась в саду. Фонари освещали её путь так, что где-то в стороне мелькали только шлемы стражников и повязки служанок. Вся прелесть и красота сада, раскинутого под стенами северного крыла Приюта, утопала во мраке. Она дошагала до неработающего фонтанчика, присела на бортик. Взглянула в отражение. Словно зеркало. Поводила ладонью по воде, появилась рябь. Взглянула ещё раз – вернулась та, другая Нарнетт. На этот раз её хищное лицо не насмехалось над ней, а пристально наблюдало. Нара больше не боялась её. Апатия, что копилась месяцами, отступила буквально за одну неделю. Неужели действительно на состояние могла повлиять гибель едва знакомой обезображенной прабабушки? Или влияло осознание предательства, как со стороны подданных, большая часть которых бросила её, так и со стороны отшельника, что пытался помогать, желал наладить контакт, но ради корыстных целей?

– Вот ты где! – послышался девичий голос. – Скучаешь?

Она отвернулась от отражения, перед ней стояла Табия. Девочка закинула руки за спину и загадочно улыбалась, словно придумала новую забаву.

– Рядом с нами никого нет, – среагировала Нарнетт. – Я наконец созрела для твоего допроса. Рада, что ты нашла меня. Садись.

– Здесь холодно! Холодный камень!

– Уверена, ты не чувствуешь холод, – парировала «тётушка».

Девочка ехидно прищурилась, но села.

– Сколько тебе лет? – спросила Нара. – На самом деле?

– Скоро двенадцатый день рождения, тётушка!

– Прекрати, – спокойно отрезала она. – Иногда ты смотришь на меня взглядом взрослого. Думаю, в твой спектакль не верили даже мои родители. Ответ, Табия. Не вынуждай меня сажать тебя под замок.

Девочка прекратила фонтанировать эмоциями, опустила ручонку в воду фонтанчика. В воде Нара увидела, как удлинились её мелкие ноготки. Как на несколько секунд они превратились в когти хищной птицы. Глаза её мигом блеснули магией, «тётушка» поняла, что это особенный вид вампиров. Такой, какой может с особой эффективностью мимикрировать под людей.

– Триста семьдесят пять, Нарнетт, – сказала она слегка изменившимся голосом. – Моему отцу, хорошо знакомому тебе, о существовании которого ты можешь только догадываться, четыреста шесть лет. Нас обратили во время Великой войны. Те, кто зовёт тебя своей семьёй.

– Ты владеешь эмоциями, странно, – Нарнетт осмотрела девочку, та вела себя куда живее Коленетта.

– Потому что я живу среди вас, копирую вас. Отец – дичок, общается мало, и человеческая речь ему даётся с трудом. Твоя родня с гор не верит мне, что, находясь в обществе людей, мы можем мимикрировать под них. Горцы не верят сотни лет.

– Значит, эмоции ненастоящие, но контролируемые… – задумалась вслух девушка. – А твой спектакль с отцом несколько месяцев назад? Когда он залетел в твою комнату?

– Это правда, – девочка убрала когти, достала и отряхнула от воды вполне детскую ручонку. – Отец хотел позвать тебя к родне. И попросил меня помочь.

– Значит, ты общаешься с отцом? – спросила Нарнетт, взяв для изучения мокрую руку девочки.

– Редко, – отвечала она, пригладив подол платья. – Он ведёт двойную жизнь. Либо при дворе, либо в горах, дома. Мне нравится больше при дворе.

– Но ты растёшь на наших глазах, – удивилась герцогиня. – Как такое возможно?

– Контроль тела, – Табия явно знала, о чём говорит. – В человеческом облике я пройду твой путь, до зрелости. Такой же путь проходят эльфы, после чего становятся бессмертными. Иногда я превращаюсь в подобное отцу чудовище. Тогда процесс старения прекращается. Как ты понимаешь, маленькой девочкой я оставалась все триста семьдесят лет.

– Тебя подкинули к нам специально? Ведь тебя нашли в пустыне, когда мой отец ездил на север.

– Ложь, – девочка покрутила головой. – Твой отец не ездил на север, за горы. Нашли меня в горах.

– Не ври мне, дитя. Я украла в своё время журнал придворного егеря, изучала его часами напролёт. Там он расписывал всё, что происходило с экспедицией моего отца. Он не просто так отправился на север. Он отправился за тобой специально, а не за таинственным артефактом. Значит, он был знаком с твоим отцом или Эндаррией.

– Мне неведомо это. В дела взрослых я не вмешиваюсь.

– Тебя нашли солдаты… – вспомнила Нарнетт. – Тебя показали отцу. И он решил – девочка останется у нас. Знал ли он, что ты чудовище?

Табия помотала головой.

– Зачем ты здесь? Почему не бежала домой?

– Мне нравится чувствовать себя живой, – Табия по-детски повертела ножками. – Быть среди людей.

– Вы не испытываете настоящих эмоций. Не лги, дитя.

– Не всё ты знаешь о нас, тётушка. Рассказать тебе сказку?

– От ваших сказок меня воротит, – ядовито выдавила Нарнетт. – Иногда… Иногда мне так хочется, чтобы в моём подчинении был весь пул самых сокрушительных чародеек королевства. Ласточка, Северная Гроза, Гривоносица, госпожа Эйбаульская. Я бы обрушила на ваши головы горную твердь, сравняла бы ваши руины с землёй.

– И открыла бы доступ в королевство врагу куда более опасному, чем мы, – девочка вновь блеснула огоньками в глазах. – Просто враг этот спит вековечным сном, лишённый силы.

– Ольта, прости… Из-за меня тебя подвергли мучениям…

– Тётушка, не печалься из-за тех, кого уже не вернуть, – Табия показала пальцем в сторону. – Смотри, кто-то идёт!

По дороге трусила Мальция, одна из фрейлин, окружали её испуганные служанки. Девушка остановилась, прореверансировала и, тяжело отдышавшись, сказала:

– Моя герцогиня, к вам письмо!

– Графы? – едва не вскочила Нарнетт.

– Нет, маркиз де Пуньяк! Госпожа, дело в том, что…

– Мальция, выбрось это письмо. Не вздумай вскрывать и отвечать ему. Этот ублюдок безумен, – на этих словах Нарнетт фрейлина пугливо прижала ладонью уста, взглянув на Табию, она удивилась весьма наигранно.

– Нет смысла, ваша светлость, – сказала Мальция. – С письмом его святейшество изволили прибыть сюда…

– Ох, милостивые боги… – Нарнетт подняла взгляд на тёмное небо. – Я не приглашала его на бал. Где он?

– Остановился в палатах для гостей, в южном крыле. Просил передать письмо вам весьма срочно.

– Поняла. Ты свободна.

Девушки поклонились и скрылись на соседней аллее.

– Хочешь, я перегрызу ему глотку? – спросила Табия, игриво ухмыляясь.

– В моём дворце ты никого не тронешь, поняла меня, маленькое чудовище?

Девочка улыбнулась. Мелкими клыками.

– Тебя тянет к чудовищам, – сказала она, спрятав клыки. – Почему ты боишься признаться себе в этом?

– Откуда ты знаешь?..

– Инстинкт. Инстинкт не спрятать даже в человеческом облике. И я следовала логике. Ведь ты часами проводишь время в одиночестве. Даже со мной видишься чаще, чем с Коленеттом.

– Лгунья… – Нарнетт начала нервничать. – Как и все вокруг, ты жалкая лгунья!

– Тогда почему ты не прогоняешь меня, пока я не начинаю надоедать тебе?

Нарнетт прикусила губу. Злобно повертела головой, словно искала оружие против нахалки. Кроме цветов, не нашла ничего.

– Всё же я позволю себе заняться маркизом, – Табия продолжала не замечать исходящую от «тётушки» агрессию. – Не кажется ли тебе, госпожа, что он слишком староват для тебя? Я молчу про то, что он довольно рано похоронил Эрлиста.

– Вон отсюда, – сквозь зубы процедила Нара. – Иначе я свяжу тебя и оставлю на съедение твоим прокажённым родственникам.

Девочка не ответила ни словом, ни действием. Слетела с бортика фонтана пушинкой и побежала прочь.

Нарнетт продолжила общение с отражением. Её сестра-близнец вернулась, тоскливо посматривала на Нару двумя лавовыми рубинами. Сестра была осуждающе спокойна, словно разочаровалась в своей живой копии. Только она знала, что задумала Нарнетт. И Нарнетт научилась контролировать силу воли, чтобы вторая сущность не мешала ей.

***

На балу она танцевала попеременно то с Мэльданом, то с Жарнором, то с бароном Алверсом, одним из верных ей. Пары сходились и расходились, тугие корсеты и красочные сюрко наводили круги друг с другом. Слуги едва успевали менять графины и доливать вино, коньяк, соки и эль. Подносы с закусками опустошались так быстро, словно герцогство вело с ними давнюю войну, которую хотелось закончить как можно быстрее.

Когда маршал двора объявил о перерыве, флейтисты и арфисты прекратили мелодию. Гости разошлись по углам, кто-то проводил время за светскими беседами в центре зала. Нахалы осмеливались обжиматься прямо на людях, явно приняв на грудь слишком много. Нарнетт присела в стороне и заметила двух тесно примкнувших друг к другу юнцов, кажется, мелких баронетов, что не умели воевать и занимались домашним хозяйством. Для её двора это было в диковинку. Для двора столицы королевства, где она не бывала после свадьбы с Эрлистом, – обыденностью.

Она осторожно сняла маску с перьями, достала зеркальце. Кажется, белок глаза потихоньку приходил в норму, стало меньше красных ниточек.

– Вы танцуете, ваша светлость? – прозвучал необычайно знакомый бас.

Герцогиня подняла взор – увидела худощавого великана с абсолютно нечеловеческими глазами под маской лисицы.

– Вы не Жарнор… – заметила она. – Только граф Горэссир носит такую маску на балу.

– Настаиваю на танце, – продолжал басить незнакомец. – В наше время танцевали изящнее, чем ваши подданные, включая господина Жарнора.

Он протянул руку в перчатке, поклонился. Нарнетт приняла приглашение.

Музыканты начали новый акт. Заговорили струнные. Флейтисты уступили место арфистам, теперь зал украшали сказочные мотивы.

– Мы не чувствуем, дитя. Ты помнишь? – спросил партнёр Нары. – Не нужно так хватать мою талию.

– Прости, дедушка. Зачем ты здесь?

– Поговорить. Это правда? Отец Табии сказал, что вы идёте на войну?

– Значит, малявка поддерживает с вами контакт… – недовольно сказала Нара, ведомая танцором между пар баронов и рыцарей с фрейлинами. – Я ведь предупреждала, Кортлеус. Зимой там всё будет завалено сугробами, по весне – местность превратится в болота. А летом, когда пойдут урожаи, эти твари набросятся на нас. Застанут врасплох. Пока мы отмобилизованы, есть шанс хотя бы оградить их от нас.

– Любой туннель можно раскопать, – сказал он, уведя её в сторону.

– Для начала мы засыплем их, – пояснила Нара. – Поставим вокруг дозоры, будем следить. Через год закупим в далёком Круатале алхимические реагенты, какие создают темнокожие кудесники. Дворфы, хотя живут ближе, но сильно заламывают цены. Горы затрясутся и похоронят упырей заживо.

– Дитя, мы лишены эмоций, но твой план весьма авантюрен. Почему его продумывает девочка, а не твердолобый муж в доспехах?

– Один единственный, что у нас был, погиб по моей вине, – Нарнетт вовремя сманеврировала, ибо, увлечённая разговором, чуть не врезалась в другую пару. – Остальные – не вояки, кабинетные крысы. Мы можем дать бой, но победить в войне?.. Да, ты прав. У нас нет стратегии. Но и сидеть сложа руки нельзя. Люди успокоятся, попрячутся по домам и замкам. А следующим летом их начнут вытаскивать из постелей, откормленных, заплывших жирком…

– Откуда жирок, если вам почти нечего есть? – флегматично спросил «лис», сверкая нечеловеческими глазами под маской.

– Рыбный промысел, – ответила она. – Но также старается Вольхат, один из моих советников и муж советницы-канцлера. Он владеет крупным торговым флотом и состоит при купеческой гильдии герцогства. Именно Вольхат последние месяцы налаживает поставки продовольствия к нам как из Нидарии, так и с другого материка, из Гил Амаса. Оттуда скоро пойдут крупы и семена. И там же больше года работают мои родители и муж…

– Кормёжка за чужой счёт – дорогое удовольствие, это помню я из своей человеческой жизни, – продолжал прадед. – Ты ведь решила избрать метод слабый, но менее кровопролитный? На север – только добровольцы, как я услышал из разговоров в зале?

Нара кивнула, отвернувшись на придворных.

– Значит, нет в тебе силы, дитя, – закончил предок. – Ты не держишь подданных в железных рукавицах.

– Папа говорил о хрупкой руке в железной перчатке…

– Времена идут, хозяйство не меняется, – парировал партнёр.

Он довёл её почти до стены, наклонил рядом с хлопающими в ладоши благородными девицами. Девушки расступились, явив Нарнетт зеркало в полный человеческий рост. И она, и предок отображались в нём, словно живые.

– Значит, ты всё же человечен, – сказала герцогиня, когда Кортлеус вернул её в центр зала.

– Настолько, насколько позволяет наша природа.

– Ох, Кортлеус, – Нарнетт искоса оценила обстановку вокруг. – На нас косятся, кажется, видят твои настоящие глаза. Почему ты не прячешь их?

– Под маской они выглядят здоровее, чем человеческие. Не знаю, почему так.

– Прошу, смотри только на меня. Барон Парлейк видит в тебе словно прокажённого!

– Подойти к нему, загипнотизируй, – предложил предок.

– Не на людях ведь! – шепнула она. – Стой, что ты делаешь?!

Он повёл её в танце к отдыхающему от танцевальной партии мужчине с бокалом в руке. Мужчина пугливо озирался, искал спасения, но Кортлеус был невероятно быстр и в человеческой форме. Они прогарцевали вокруг него дважды, ловя изумлённые взгляды зевак. После второго круга мужчина принял вид слабоумного, поставил бокал на столик, стал улыбаться и хлопать в ладоши, хотя танцоры молчали.

– Отличные навыки контроля, дорогая правнучка, – сказал Кортлеус, отведя Нарнетт в центр.

– Ты сделал это специально? Чтобы проверить меня?

– Да, я специально нарезал вокруг него два круга, – ответил предок. – Но получилось у тебя с первого раза. Во второй раз я проверял его реакцию. Изумительно. Если бы мной владели эмоции, я бы обнял тебя, дитя. Учишься ты гораздо лучше и быстрее, чем учились я и мои потомки.

– Ах, дедушка… Давай сменим праздность на важный разговор. Зачем ты здесь? Отговорить меня от похода?

– И да, и нет. Прими наш дар. Мы ускорим твоё перевоплощение. Ваше герцогство бедствует, верно?

– Да, – недоверчиво протянула она.

– В наших катакомбах есть золото, драгоценности. Сальвиар никогда не станет богатым феодом, но сможет восстановиться после прошлогодней засухи, голодных бунтов и вашего горного конфликта.

Нарнетт задумалась, предок продолжал вести её вдоль танцующих пар.

– Когда великий лорд пробудится, он примет тебя в нашу семью официально, – продолжал Кортлеус. – Ты убьёшь его, сядешь на его высокогорный трон. И поведёшь нас в бой в качестве вожака. Мы истребим упырей и обезопасим твоё герцогство.

Она вырвалась из его цепких рук, он не сопротивлялся. Застыл восковой фигурой, долго смотрел ей в глаза. Окружающие кивали на них, чувствуя напряжение.

– Ваша светлость, милорд обидел вас? – спросил кто-то со стороны.

– Я не загипнотизирую их всех, дитя, – тише сказал партнёр. – Вернись.

Нара оглянулась, увидела недоумевающую знать и испуганных слуг, сделала реверанс и вновь прильнула к Кортлеусу. Но музыкальная партия закончилась в неподходящий момент. Остановились все, и сами Мэссиры.

– Куда пропала музыка? – Нара узнала опьянённый голос Мэльдана. – Требуем продолжения банкета! Музыка, играй!

Они с Кортлеусом взглянули на возвышение. Музыкантов остановил один из камергеров, те послушно кивали. Юноша отошёл, начался новый акт. Танцы возобновились. Но прадедушка утянул Нарнетт за строй зевак. Дважды его хватали рыцари, что считали увод герцогини её кражей, дважды беглецы сверкали глазами. Сначала он, потом она.

– Куда же ты меня ведёшь? – спросила правнучка. – И что за странный запах?..

– Чувствую, здесь пролилась кровь, – пояснил Кортлеус. – Это запах свежей крови.

– Но пахнет не как кровь, – заметила Нара. – Не так, как я привыкла.

– У нас все рецепторы работают по-другому, дитя. Будь осторожна, во дворце завёлся убийца.

– Где герцогиня?! – вопрошал знакомый голос. – Одерид, Дитрет, где госпожа Нарнетт?!

– Сир Орто, я здесь!

Придворных растолкал медведь в изумительной красоты сюрко с вышитым фамильным гербом. Без поклона он одарил возмущённым взглядом Кортлеуса, тот не шелохнулся.

– Ваша светлость! – начал сир Орто. – Идёмте со мной! А ваш спутник должен…

– Он никому ничего не должен, сир, – прервала Нарнетт. – Взгляните внимательнее на его маску.

Рыцарь недовольно покрутил головой, но через силу кивнул, ушёл к выходу. Они отправились следом.

Соседний коридор ломился от слуг. Гвардейцы прогоняли их, но Рила приказывала «не мешать» в уборке. Люди расступились перед троицей, Нара вошла в уборную: под умывальником валялся кто-то знатный. Худощавый брюнет, довольно высокий. Шея его была прокусана в нескольких местах, головной убор, лицо и камзол разукрашены кровью так, что невозможно определить личность. Кровь же застилала лужей паркет. Рядом с телом лежала маска кота, разломанная пополам.

– Кто-нибудь видел, с кем он входил сюда? – грозно спросила Рилароя.

– Кто бы это ни был, госпожа канцлер, выбрался он через окно, – один из гвардейцев указал на приоткрытые ставни в конце помещения.

– Мы нашли вот это, – другой стражник развернул тряпицу с чем-то, что Нарнетт не видела из-за спины ещё одного гвардейца. – Не знаем, что это. Возможно, осталось от убийцы и…

– Дай сюда!

Нарнетт выхватила их рук стражника что-то, что напоминало кисть человека. Вместо ногтей – обоюдоострые когти, что прятались в запястье. Девушка погладила их пальцами перчатки – когти были чрезвычайно гибкими – и показала Кортлеусу.

– Да, дитя, – шепнул он. – Момент затвердевания костной ткани и мы, и мутанты умеем контролировать. Когти прячутся в суставах, внутри рук они более эластичные.

– А когда вы превращаетесь, что происходит с когтями? – также шёпотом спросила она.

– Тоже, что и с остальным телом, – отвечал «лис». – Когти сокращаются, как и мышцы, и кости, и полые, омертвевшие, внутренние органы. Обратный процесс более неприятен. Имей ввиду, если что-то задумала.

– Ничего! – чуть не крикнула она. – Просто не понимаю вашей физиологии! Ох, довольно… Кортлеус, это не ваша рука! Это рука одной из тех тварей!

– Как он отрубил её без оружия? – возмутился Порлехт, прорвавшись через зевак. – Ваша светлость, всё оружие при посещении дворца изымается! А физической силой ни один человек не обладает, чтобы вырвать кому-то кисть! Тем более – одному из этих созданий!