Текст книги "Как все начиналось"

На морде дракона нарисовалось неподдельное удивление. Он быстро обернулся и хвостом, вокруг которого выплясывал свои пируэты Ваня, сбил несчастного с ног. Ванятка такой подлости не ожидал, а потому очень быстро покатился под горку. Я тоненько хихикнула, едва сдерживая несвоевременный приступ смеха.

– Ну и где этот твой кузнечик? – пробасил дракон.

Все, это была последняя капля, я согнулась пополам, не обращая внимания на прострел в пояснице, и дико захохотала.

– А где он? Он что, меня убивать пришел, а я и не понял! – недоумевал дракон. – Ой, а что это с ней, она сумасшедшая? – заметил он мое состояние. Он бормотал совсем как сбитый с толку человек, с которым сыграли злую шутку.

В это время Ванятка с горем пополам сумел встать на ноги. Он поднял меч над головой и на бегу начал цитировать слово в слово «Убийц»:

– «Я пришел тебя убить. Дракон, готовься к смерти, я рыцарь ордена Пяти Мечей Герольд Смелый! Не трогай мою зазнобу!»

Дракон прищурился. Я почувствовала, что сейчас задохнусь от хохота, и скорчилась на траве.

– Живу не одну сотню лет, но такое вижу впервые, – протянул он, переводя взгляд то на меня, то на Ивана.

Внезапно Петушков подскочил к «желтобокой змеюке», и держа свободную руку на поясе, а другую с мечом протянув к морде дракона и, при этом водя блестящим клинком перед его носом, произнес пламенную речь, которую потомки не забудут никогда:

– Я – ужас в черном плаще с гербом Совета магов! Я твой страшный сон! Я Петушков Иван Питримович… – Тут он запнулся и очень выразительно моргнул. Правое веко у него нервно задергалось.

Дракон внимательно посмотрел на него, а потом выплюнул в лицо тонкую струйку дыма. Раздался оглушительный визг – жители деревни кинулись врассыпную, а Ваня от неожиданности бросил меч в чудище и заорал женским голосом:

– Не ешь меня, во мне желчи много!

– Да ладно, переварю, – пообещало чудовище, ухмыляясь страшной зубастой пастью.

Ваня отбежал на несколько метров и, стянув сапог, кинул его в морду дракона.

– О боже, – прогудел тот, – что это за смердящий запах? Ты, охотник, когда портянки менял?

Дракон чихнул, с дерева посыпались листья.

– Ты такой вонючий! О боже, у тебя в сапогах навозная куча.

Ваня дико захохотал и, сняв второй сапог, тоже кинул его в дракона:

– На, задохнись, ирод!

В пылу боя он не заметил, как подбежал к краю обрыва, взмахнул руками и с плеском упал в воду.

– Асенька, – заголосил он, – спаси, я плавать не умею!

Я с трудом отдышалась, подняла на дракона заплаканное от смеха лицо:

– Надо спасать, жалко же, захлебнется горемычный.

Дракон фыркнул:

– Не трогай его, Бабочка, он воняет! Пусть тонет!

Иван между тем барахтался в воде, а потом взмахнул руками и поплыл.

– Глянь, плывет, – удивился дракон.

Ваня выбрался на берег, с подола плаща с эмблемой стольноградского Совета, облепившего Петушкова и делающего его похожим на костлявого призрака, стекали тонкие струйки воды.

– Я убью тебя, чудище земноводное! – зло заорал он, краснея от ярости и опять-таки цитируя «Убийц».

Дракон обреченно вздохнул и выпустил огненное облако, оголив страшную зубастую пасть. Увидев сие, Ваня внезапно закатил глаза и мешком рухнул на траву. У него отчего-то задергалась правая нога. Мы с драконом переглянулись.

– Думаешь, умер от страха? – спросил он у меня.

– А почему нога трясется?

– Предсмертные судороги.

– Ага, конвульсии! – Я подошла к Петушкову, дракон проследовал за мной. – Да он просто в обмороке!

Я нагнулась над телом мага и похлопала приятеля по холодным бледным щекам. Ванятка открыл затуманенные очи и спросил слабым голосом:

– Где я? Я на небесах? А ты ангел?

– Апостол Петр! – прорычал ему в лицо дракон.

Глаза у Вани округлились. Он вскочил, как ужаленный под хвост, и кинулся бежать в сторону деревни с диким криком.

– Он служка Совета?

– Ага.

– Они все «Непредсказуемых убийц драконов» цитируют! – задумчиво подвел итог дракон.

Я покосилась на чудовище, тот растроганно рассматривал мои спутанные кудри, часто моргая:

– Я Али, ты помнишь, Бабочка, я твой Али. Я так долго тебя ждал, Бабочка! Я почувствовал тебя и появился, а ты все не шла.

– Я не понимаю, о чем ты мне толкуешь, и мне это не нравится. Я уже сказала, меня зовут Ася Вехрова, и я не знаю ни про Бабочек, ни про стрекоз, ни про птичек, а сейчас я ухожу, – плюнула я и развернулась в сторону деревни.

– Ася Вехрова? – задумчиво протянул дракон. – Так вот ты какая.

– Какая! – взвилась я, поворачиваясь к нему. – Какая?! Рябая, косая, хромая?! Какая?!!

– Кудрявая, – смутился Али.

– Спасибо, просветил. – Я повернулась спиной к нему и зашагала в сторону деревни.

– Ты что, ничего не знаешь?

Я резко остановилась и, глядя на крыши деревенских домов, потребовала:

– Не знаю. Выкладывай.

– Раз не знаешь, то еще не время, – раздался уклончивый ответ.

– Не время, значит. – Я скрестила руки и резко повернулась, едва не столкнувшись со страшной драконьей мордой. – Все вокруг все знают, все шушукаются и в моем присутствии закатывают глаза – в последнее время вокруг меня одни загадки! Мне это надоело! Драконы знают все, говори!

– Не могу.

– Тогда отстань от меня и дай нам перебраться через реку. Мы и так опаздываем в Фатию на два дня. Страшный и ужасный Арвиль ждет не дождется, когда мы отдадим обратно в его когтистые лапы несчастного малыша Анука! – Я припустила по склону к деревенской дороге.

– Анук? Анук Бертлау? Пропавший Наследник? – Дракон догнал меня в два прыжка и поплелся рядом. Меня его соседство раздражало.

– Поздравляю, ты знаешь последние новости! – рыкнула я. – Ты так и будешь за мной как щенок таскаться?

Али обиделся.

– Так ты все же нашла Наследника… – задумчиво пробормотал он.

– Как понять твое «все же»? Я нашла его на свою голову, и теперь у меня не жизнь, а бардак какой-то! Вот прямо сейчас за мной семенит чокнутый дракон!

– Скажи, ты знаешь, что совпадений не бывает? Тебя ничего не наводило на мысль, что все это странно, – не обращая внимания на мои выпады, осторожно спросил он.

Я остановилась как вкопанная и внимательно посмотрела на него. Эта зеленокожая масса в сто сорок пудов знает ответы!

– Ну-ка расскажи.

– Не могу. Раз ты сама ничего не узнала, то еще не время. Время мудрое – оно само тебе все расскажет… – Тут он осекся.

– Егорьевский скит! – фыркнула я, услышав, как дракон повторил слова старца Питрима.

– Чего? – не понял Али.

– Я говорю, толстая ящерица, рассказывай.

– Меня никто не обзывал толстой ящерицей! – обиделся Али. – А хочешь, мы с тобой до Фатии долетим? – просиял он.

– Что сделаем? – насторожилась я.

– Долетим, ты, я и Наследник?

– Летим! Только с нами еще будут гном, маг, два коня и одна старая подагрическая лошадь, – ухмыльнулась я.

– Все, кроме животных, – начал торговаться дракон.

– Ладно, – махнула я рукой, – полетели.

– Тогда иди, подготовь своего ведьмачка, а то боюсь, он от страха сапоги по дороге отбросит.

Вот ты и попался, родимый! Я едва не потирала руки от удовольствия. Этот дракон поможет разобрать высокую пирамиду с загадками! Никуда ты теперь не денешься, все расскажешь как миленький!

«Ждал он меня, а я все не шла! Глупость какая! – хохотала я про себя, но тут же едва не поперхнулась: – А ведь действительно ждал, целую неделю ждал».

Когда, придя в деревню живая и веселая, я ввалилась в дом старосты и объявила, что все в порядке и «мы обо всем договорились», у старостиной матери, морщинистой старухи со злым лицом, начался религиозный приступ. Она тыкала в меня пальцем и причитала: «Ведьма, ведьма, змия приласкала!», потом схватила святой образ и попыталась ударить меня по башке, дабы изгнать демонов. Икона оказалась слишком тяжелой, и по дороге она уронила ее на Ванятку, который отлеживался, бледный и синюшный, после пережитого потрясения. Бабку препроводили в ее комнату, но она оттуда незаметно выскользнула и окатила меня из шайки святой водой. Где она нашла ее в таком количестве, никто не понял, но я крепко ругнулась матерным словом и пошла переодеваться.

Когда гном понял, что ему придется оставить своего «коняшку» в деревне до востребования, то едва не лишился чувств. Он обнял коня за шею и, плача крокодиловыми слезами, заявил, что если мы и можем променять наших никчемных лошадей, то он своего «коняшку» не отдаст ни за какие коврижки. Мы условились, что он приедет, когда восстановят водное сообщение. Иван ломаться не стал, хотя он и боялся Али до коликов, но очень уж ему хотелось потом перед друзьями козырнуть, что он победил дракона, а потом путешествовал на поверженном враге.

Иван кое-как приладил на спину Али лошадиное седло, куда мы с трудом поместились втроем.

Мы поднялись в воздух.

– Счастливо полетать! – крикнул нам с земли Пан.

Анук расставил руки, подставил лицо ветру, закрыл глаза и наслаждался полетом. Он казался маленьким первооткрывателем – все небо предназначалось только для него. Он выглядел очень взрослым и очень счастливым. Я вцепилась в его рубашонку, зажмурилась и молила Бога, покрываясь холодным потом, вернуться на землю живой и здоровой. Ванятка тесно прижался ко мне, уткнулся головой в плечо и мелко трясся.

– Аська, – причитал он, – зачем я на это согласился? Ведь знаю, что высоты боюсь!

Я его не слушала и с ужасом представляла себе, что под нами триста саженей свободного пространства и очень твердая земля.

Али плыл по воздуху как по воде, и, немного свыкшись с его плавными размеренными движениями, я приоткрыла один глаз и увидела равномерно поднимающееся и опускающееся перепончатое крыло. Нас окружал белый дым облаков. Я расхрабрилась и осторожно посмотрела вниз, но ничего, кроме молочного пушистого, словно взбитые сливки, тумана не различила. Дракон резко опустился ниже, я вскрикнула. Волосы, развевающиеся на ветру, прилипли к лицу. Нас обогнул ошарашенный неожиданным соседством косяк гусей.

– Смотри! – раздалось громогласно.

Я задохнулась от восторга. Внизу темнела расчертанная на неправильные квадраты извилистыми дорогами земля, едва заметные точки-дома, собранные в маленькие кучки, похожая на вену синяя река и тонкая полоска песка по ее краям. Зеленые лужицы лесов и желтые прямоугольники засеянных пшеницей полей.

– Петушков, посмотри вниз! Красотища!!! – заорала я, пытаясь перекричать свистящий ветер.

– Уйди в болото, Вехрова! – заголосил в ответ приятель, не отрываясь от моего плеча. – Сил нет глаза открыть. Надо было оставаться с гномом на земле!

Али услышал его причитания и начал мягко спускаться. К нам со скоростью света приближалась земля, макушки высоких деревьев, стали различимы крыши домов, мельница и едущие по дорогам навьюченные повозки. Сделав аккуратный круг над небольшой лесной полянкой, дракон сел на землю.

– Привал! – объявил он.

Анук шустро соскользнул по его гладкому холодному боку. Я осторожно слезла, земля плавно уходила из-под трясущихся ног. Иван вцепился в седло, на котором теперь сидел один, вжал голову в плечи и не мог поверить, что он живой и невредимый.

– Слазь, Вань. – Я толкнула его в плечо.

Петушков дико заорал и распластался на земле, по лесу эхом разнесся его испуганный вопль.

– Ты чего, Ванюш? – удивилась я, залезая в сумку со съестными припасами.

– Я жив, – лепетал Петушков, не открывая глаза, – я на земле! Спасибо, спасибо тебе, Господи! – Он стал целовать траву.

Я покачала головой и начала раскладывать на тряпице скудный ужин.

– Хорош, Вань, иди есть!

Волшебное слово «есть» на Петушкова подействовало благотворно, он вскочил на ноги, отряхнул порядком смятый плащ и плюхнулся рядом с тряпицей.

– Шикуете, – промычал дракон, оглядев стол.

Поляну медленно затапливали сумерки, в воздухе зажужжали комары, запахло свежестью и сладким ароматом прогретых за жаркий день трав.

– Ну Али, рассказывай! – скомандовала я свернувшемуся клубком, словно котенок, дракону. Тот уложил свою большую голову на мощные лапы и посмотрел на меня желтыми глазами с несколько косящими вертикальными зрачками:

– Что ты хочешь знать?

– Кто такая Бабочка? – Ваня с интересом глянул на Али, дракон бросил в нашу сторону жалобный взгляд:

– Не могу я об этом говорить!

– Ладно. – От злости я сжала зубы. – Тогда скажи, почему ты меня ждал в приграничной деревне.

– Ты меня позвала. – Дракон широко зевнул, обнажая огромные, растущие в два ряда острые клыки и раздвоенный, как у змеи, язык.

– Я тебя позвала? – изумилась я. – И когда же?

– Около четырнадцати дней назад.

Я задумалась, припоминая, что я делала две недели назад? Убегала с Юрчиком от разъяренной толпы и слыхом не слыхивала ни про Бабочек, ни про драконов. Догадка пришла сама собой – две недели назад я нашла Анука. Я посмотрела на малыша, тот улегся на траве рядом с Али, прислонился к холодному чешуйчатому боку и сладко спал. Что это все значит?

– А зачем ты, друг закадычный, охотника слопал? – поинтересовалась я.

От моих слов Ваня побледнел. Очевидно, Петушков даже и не осознавал, что мирно лежащая около нас зверюга могла проглотить его, не разжевывая.

– Он мне лапку порезал! – пожаловался дракон.

– «Он мне лапку порезал…» – передразнила я, кривляясь.

– Ага, знаешь, как болела. Думаешь, мне было приятно его в этих ржавых железяках кушать, я вообще против человеческих жертв, теперь меня мучают совесть и изжога.

– Несчастный, – хмыкнула я.

Ночь вступала в свои права. Мы развели костер, яркие играющие искры взлетали в воздух над пламенем, затухали и пеплом медленно опускались обратно. Нас кольцом обступал черный непролазный лес, огонь освещал задумчивое усталое Ванино лицо, неровными тенями отсвечивал от блестящих боков Али. Едва заметный дымок растворялся в ночной тьме, отпугивая насекомых.

– Вань, – вдруг позвал Али, я даже подскочила от неожиданности, – а у тебя меч есть?

Петушков недоуменно уставился на него.

– Я же маг, у магов всегда есть мечи, – не без рисовки заявил он, дотронувшись до своей тупой железяки, привешенной на поясе.

Дракон хмыкнул и обратился ко мне:

– А у тебя есть?

– Зачем он мне? – пожала я плечами. – Я им махать не умею.

– А хочешь?

– Чего? – не поняла я.

– Меч.

Я покачала головой и широко зевнула:

– Не хочу.

– А если это будет Фурбулентус?

– Фурбулентус? – Петушков ожил, глаза его загорелись. – Тот самый?

– Тот самый, – подтвердил дракон.

– Ну-ка просветите, – заинтересовалась я, чуя, что в мои руки сама идет какая-то жутко дорогая реликвия, а я отказываюсь от нее жестом короля, дарующего своему шуту бархатную мантию.

– Это волшебный меч, – начал пояснять с превосходством Ваня, – по легенде он придает отваги, силы и ловкости своему, даже самому слабому в военном искусстве хозяину. На нем лежит заклятие одной руки, он предназначен только для одного человека, – быстро пояснил Ваня, заметив мой недоуменный взгляд, – маг мог умереть и не узнать, что является хозяином. Желающих стать носителями меча оказалось слишком много, колдуны устроили кровавую резню, Совет меч конфисковал, потом кто-то украл его из хранилища, и теперь он затерялся.

Ваня выжидательно посмотрел на дракона.

– Ну скажем, он просто сам исчез, когда время подошло, и вернулся на положенное место.

– И чего? – опять не поняла я.

– Мы сейчас этот меч пойдем искать для тебя! – Ваня вскочил на ноги.

– Куда?

– Не знаю, – пожал он плечами.

– Меч сейчас в деревне дикарей в двух верстах отсюда. Идти надо на юг, – объяснил дракон. – Фурбулентус в деревяшечку воткнут. Вы его достанете и вернетесь обратно.

– А долететь? – усомнилась я.

Дракон отчего-то ужасно испугался.

– Мне нельзя туда, они меня, – он запнулся, – очень сильно любят.

Я покосилась на непролазный чернеющий лес и замотала головой:

– Не пойду! Ваши дикари сплошь и рядом людоеды!

– Ася! – В голосе Петушкова послышались умоляющие нотки. – Ну не хочешь себе этот меч, давай достанем для меня.

Его худое лицо выражало слезную просьбу.

– Нет!

Ваня тяжело вздохнул и, сгорбившись, уселся на траву возле костра. Он весь скукожился, даже его торчащие уши поникли. Я не смогла вынести такого зрелища.

– Ну хорошо. – Я поднялась и отряхнула порты. – Но если нас сожрут, будешь виноват только ты, – предупредила я его.

Ваня счастливо заулыбался.

* * *

Тропинки в лесу отсутствовали, мы зажгли энергетический светильник, но его бледный, едва заметный свет не помогал. Мы пробирались по кустам и канавам, я тихо бурчала себе под нос ругательства. Очередной раз упала, разорвала порты и заорала от злости.

– Это издевательство какое-то! – Мой крик вернулся к нам эхом. Петушков вздрогнул и помог мне подняться, а потом полез дальше по колдобинам, крепко держа меня за руку.

– Нас сожрут, и мы с тобой, Ванечка, не насладимся заслуженной славой в Фатии! – жаловалась я, поскользнувшись.

– Ты меркантильна! – сурово оборвал меня Петушков.

– Я реалистична! Че-орт!

Я споткнулась об опутанное травой, а потому незаметное бревно и, с треском ломая сухие ветки, распласталась на земле.

– Никогда больше не позволю себя в это втянуть! – расплакалась я от боли.

– Аська, ты ведьма или кто? – Ваня попытался меня поднять на ноги.

– Я дура! – Я оттолкнула его, тот не удержался и мягко уселся рядом. – Дура, что полезла сюда! – снова всхлипнула я.

Целую вечность мы пробирались через бурелом, не будучи уверены, что идем в нужную сторону. После того как я в очередной раз поцарапала себе лицо о куст дикой малины, а Ванечка еще раз подвернул ногу и разорвал плащ о торчащую ветку, мы увидели едва заметный из-за деревьев свет. Через несколько минут мы оказались на краю огромной поляны. По всему периметру стояли дома-шалаши из соломы. В центре поляны высилось огромное страшное изваяние, отдаленно напоминающее дракона, вылепленного из глины несмышленым ребенком. Рядом с ним на большом камне-алтаре лежали гирлянды из белых и красных цветов. В отдалении горел костер с вертелом над самым огнем, и поляну наполнял одуряющий запах жареного мяса. У меня от такого соблазнительного аромата заурчало в желудке.

Люди нас заметили, полуголые женщины в ужасе подхватывали на руки детей и быстро исчезали в шалашах. Мужчины взялись за оружие и бросали в нашу сторону недружелюбные взгляды.

– Попали, – прошептала я.

От группы отделились три человека с короткими томагавками в руках. Они неторопливо приближались к нам, очень внушительно помахивая своим незатейливым оружием.

– Старейшины, – догадался Ваня.

– Точно попали! – простонала я.

– Почему?

– Неожиданных гостей всегда встречают старейшины с томагавками.

– Велком! – один из старейшин улыбнулся нам всеми тридцатью двумя зубами.

– Что? – Мы с Ваней испуганно переглянулись.

– Я, кажется, знаю этот язык, – пролепетал Петушков, – мы его зубрили в Училище на уроках вымирающих языков. Только плохо помню.

– Ваня, не подводи нас, вспоминай, – прошипела я. – Что он сказал?

– Он сказал? – Приятель недоуменно уставился на меня. – Наверное, поприветствовал нас.

– Так поприветствовал или «наверное»? Ответь ему что-нибудь!

– Май нейм из Иван, – выдавил тот, бледнея, – ай лив ин Московия.

– Ес, ес, – заулыбался вождь и ударил себя в грудь, – май нейм из Карука. Найс ту мит ю!

– Что он сказал? – Я дернула Ивана за рукав плаща.

– Он сказал, что его зовут Карука и он очень рад нас встретить.

– Скажи ему, что мы путники и ищем меч, он воткнут в какую-то деревяшку.

– Ви а… – выдавил из себя Иван, – не знаю как, это очень сложно!

– А ю трэвелерс?

– Что?

– Он спрашивает, какого хрена мы сюда забрались.

– Ну скажи же про меч!

– Ви а лукинг фо зе сворд!

– О, мэджик сворд, ит из нот хиа, ит из ниа зэ ривер Дэйна, инту зе биг трии.

– Что он сказал?

– Что его здесь нет, он где-то в чем-то, – неуверенно пожал плечами Ваня.

– Так и сказал где-то в чем-то? – изумилась я.

– Ну да.

– Ядрена кочерыжка! Спроси, где именно. – Я почувствовала приближающуюся панику. Не договоримся с этими туземцами, а они возьмут и скушают нас на завтрак!

– А ю хангри? – спросил между тем вождь.

– Что?

– Он сказал, что они голодны, – вдруг испуганно пролепетал Петушков, попятившись назад.

– Ага, – я сглотнула, – Ванечка, не ты ли орал, что они сплошь и рядом вегетарианцы?

Петушков побледнел и сделал еще один шаг назад, очевидно, собираясь дать деру обратно в лес.

– Ай глэд ту тейк сам тэйсти мит энд веджетейблз фо ю фо дина.

Вождь, улыбаясь еще шире, начал показывать нам направление к костру.

– Что он сказал? – У меня от страха подогнулись колени.

– Он сказал, что мы станем очень вкусным обедом с овощами.

– Это как жаркое?

– Это как… пойдем жрать мясо и овощи, идиоты! В каком Училище ты, теоретик несчастный, изучал древний ангельский? – рявкнул на чистом, без какого-либо акцента словенском туземец.

Теперь Ваня стал пунцовым и моментально прикрыл рукой нашитый герб стольноградского Совета у себя на плаще.

– Вы что, говорите по-словенски? – выдавила из себя я.

– Да, а еще читаю и пишу! Не все же такие неучи, как вы. Я, между прочим, в Совете в Бурундии десять лет проработал секретарем, пока сюда послом не отправили!

– О!.. – единственное, что смогла выдавить я.

Ребятки оказались из местного Совета, а их вождь и главный шаман, которого называли Его Святейшество, принимал только избранных, и нас он очень захотел увидеть. К чему бы это?

Упирались мы от всей души, под всякими предлогами пытались избежать встречи с Его Святейшеством и спрятаться где-нибудь под кустом. Но улыбающиеся лица и копья дикарей, едва не касающиеся наших спин, убеждали лучше любых слов. Мы приблизились к особенно большому шалашу.

– На колени, – прошептал Карука. – И голову не поднимайте.

Мы плюхнулись на землю и на коленях, опустив голову к земле, пролезли в дверь. В шалаше горел свой очаг, собранный из красных речных камней. Вокруг лежали ковры, толстые, теплые, явно эльфийские. К сожалению, что-то еще рассмотреть с такого неудобного ракурса оказалось невозможно.

– О, великий и ужасный, мы привели к тебе двух странников, они ищут великий магический меч – Фурбулентус.

– Ху?

– Он. Она, – заорали мы с Ваней в унисон, потом получили по увесистому удару в район почек и посчитали за счастье больше не открывать рот.

– Слушай, – зашептала я в ухо Ивану, – если он понимает словенский, зачем говорить на этом тарабарском.

– Ангельском.

– Какая разница.

– Зей синкс, зей кэн тэйк зэ мэджик сворд?

– Что он спросил? – опять зашептала я.

– А черт его знает! Он говорит с таким акцентом, что я не могу понять.

– Я сказал, – обратился к нам вождь, – что почему вы уверены, что сможете взять Фурбулентус. Он дается в руки только Избранному.

– А мы и не уверены, – отозвалась я, поднимая голову. Мой взгляд упал на толстое пузо собеседника, затянутое в красный эльфийский шелк, а потом кто-то весьма грубо наступил мне на голову, возвращая ее в исходное положение. – Просто Али сказал, что его надо достать из деревяшечки, но про его волшебное начало даже не обмолвился.

– Али?

– Ну да. Это зеленая рептилия, дракон.

– Ты знаешь Великого Али Абама Кутье-Тураугского?

– Чего?

Я подняла голову и увидела вождя во всем его великолепии. Он оказался замечательным полным господином. Лоснящиеся щеки свисали едва ли не до плеч, а подбородок плавно перетекал в шею. Они с Графом не братья случаем?

– Тебя и твоего спутника прислал Великий Али?

– Ну нечто вроде этого.

Ваня поднял голову и, застыв от изумления, посмотрел на вождя, как на диковинную зверушку.

Что тут началось! Нас быстренько подняли с колен, взяли под белы рученьки, усадили на кресла рядом с ложем правителя. Тот как-то странно заулыбался, отчего совсем исчезли его маленькие глазки. Нам вручили в руки золотые кубки со странно пахнущей жидкостью желтого цвета и подложили под спины подушки, а один воин даже ласково погладил меня по ударенному боку. Вождь подобострастно смотрел на нас и, кажется, был готов кинуться нам в ноги, лишь бы друзья Великого Али не серчали. Мы злиться не собирались и были сконфужены такой трансформацией в поведении дикарей.

– Меч, – толстяк тихо прихрюкнул, – в дереве, – сказал он на чистом словенском. – На берегу реки Дайны. Раз вас двоих прислал Али, то Фурбулентус, скорее всего, пойдет к вам.

Он окинул меня долгим и внимательным взглядом, словно знал про меня жутко неприличный секрет, а потом приказал стражам, чтобы нас проводили до священного места.

– Ваня, – зашептала я, когда мы вылезали из шалаша Его Святейшества, – как ты думаешь, они нас не скушают, если мы не сможем достать этот меч?

– Не знаю, – пробормотал мой спутник, глядя с тревогой на собравшихся дикарей.

Провожала нас вся голая деревня. Открывали сумасшедшую процессию люди с барабанами. Они выплясывали странный танец и изредка дико орали. Я каждый раз пугалась этого крика и хваталась за Ивана. Как ни странно, шли мы по тропинке, довольно широкой и хорошо утоптанной, видимо, рядом с маршрутом, проложенным нами с Петушковым в густом лесу. От уверенности, что скоро стану вполне вкусным и сытным завтраком, я едва не расплакалась. В конце концов в духоте южной ночи пахнуло речной свежестью, и наша процессия вышла на небольшую поляну с ветвистым старым дубом в центре. Несмотря на свет факелов, которые несли туземцы, видно было как в гробу. Ваня хлопнул в ладоши, и над землей засветился бледно-голубой шар и закружились тени. Туземцы от незнакомого колдовства едва в лес не бросились врассыпную. Тут-то я и обнаружила меч – огромную железяку с ярко-синим драгоценным камнем на рукояти. Он находился на высоте трех аршинов над землей, загнанный в дерево едва ли не полностью.

– И как я достану его? – изумилась я.

– Может, давай я его достану, – предложил Ваня, – да ты до него и не дотянешься.

В это время туземцы начали творить невообразимое. Они высоко прыгали, истошно били в свои барабаны и выкрикивали какое-то, похоже, срамное слово.

– Да, Вань, иди лучше ты, – согласилась я и перекрестила его на счастье. – Встретимся завтра утром в чане над огнем.

– Что? – удивился Петушков.

– Да ничего, – махнула я рукой, – ты все равно будешь самым невкусным гуляшом, который они попробуют.

Очевидно, моя пламенная речь тронула Ивана. Он воровато огляделся, уже замечая лишь копья и томагавки в руках дикарей, и подошел к дереву. Поплевал на руки, схватился за меч, потянул, и тот подался. У меня сразу отлегло: «Не съедят!»

Ваня восторжествовал, вытащил меч почти наполовину. Толпа бешено закричала: «Избранный!», но тут случилось странное: меч с необъяснимой легкостью вошел обратно сам собой по самую гарду, как будто не замечая усилий Ивана. Петушков отпрянул и бешено закричал:

– Аська, он живой!

Я подбежала к нему.

– Не подходи, – голосил Петушков, крестясь слева направо.

– Ну-ка, подсади, – скомандовала я. – Не собираюсь я быть чужим кушаньем, надорвусь, но меч вытащу!

Ваня приподнял меня за подмышки. Я ухватилась за рукоять потными пальцами, тянуть не пришлось: он сам подался в мои руки и начал выходить из дерева. Казалось, я достаю десертный нож из масла, а не огромный пудовый меч из дуба. Между тем Фурбулентус оказался в моих руках и на глазах уменьшился в размерах – под мой рост, вес и телосложение. У меня возникло ощущение, что он стал продолжением руки. Я присмотрелась к клинку, который выглядел блестящим и отражал мое лицо с горящими глазами – он оказался точной копией того, которым я билась с бандитами. Так, значит, все из-за него? Благодаря ему я чувствовала себя идеальным воином? Но как, каким образом меч, находящийся за сотни верст от меня, попал мне в руки?

– Чудо! – прокричал кто-то.

«Действительно, чудо! – ухмыльнулась я про себя, рассматривая Фурбулентус. – Особенно, что нас так и не съели!»