Текст книги "Как все начиналось"

– Хорошо! – грозил он, тряся начищенным до блеска сапогом перед моим лицом. – Я скажу, что ты шею сломала, когда на метле летала, а потому не пришла! Причем это не будет достаточным поводом, чтоб пропустить ужин в Доме Властителя Фатии!

Я кивала ему в ответ с тем ехидным превосходством, доступным только человеку, ничего не имеющему, а следовательно, ничего не теряющему.

– Аська, – сдался Ваня и без сил присел на краешек скамьи рядом со мной, – пойдем. А? Мне одному как-то боязно.

Он хлюпнул носом.

– Я не умею себя вести в обществе, – спокойно отозвалась я, – и с трудом отличаю нож от вилки!

– Кушай ложкой, – посоветовал он, чувствуя, что я дала слабину и уже практически готова сдаться.

– Ну ладно, – тяжело вздохнула я, – пойду надену чистую рубаху.

Я расчесала спутанные вихры. Кудри распушились, голова сразу стала больше. Надела свою самую приличную рубаху с открытым воротом и короткие черные порты.

– Ну как? – Я вышла на веранду. Ваня в знак обреченности прикрыл глаза и вытянул губы трубочкой.

Мы уселись в легкую двуколку. Молодой посыльный забрался на козлы, легко щелкнул длинным кнутом, и красавицы эльфийские лошадки тронулись с места. Дороги на окраине города, где мы жили, были плохие, двуколку качало из стороны в сторону, а на особенно глубоких выбоинах и колдобинах подбрасывало на добрый аршин. Мальчишка, боясь опоздать, гнал не щадя ни колес, ни нас. Ближе к центру лошадки дружно зацокали по хорошей белокаменной мостовой.

Дом Властителя встретил нас освещенными окнами и открытыми настежь дверьми. На длинной мраморной лестнице красовалась дорожка, два стража приветствовали у ворот, рядом с подъездом стоял целый ряд колясок и богато украшенных карет.

Внутри дома царил хаос. Прислуга, разодетая в парадную форму, носилась как ошпаренная по коридору и лестнице, ведущей на второй этаж. Яростно хлопали двери, яркий свет от тысяч свечей слепил глаза, и снова пахло жасмином, от навязчивого аромата тошнило. Сверху доносились какие-то странные вопли, как будто кто-то рыдал и рвал на себе волосы, потом раздраженный мужской голос.

– Ваня, – хмыкнула я, – это типичный дурдом. Приехали гости дорогие, а нас даже не встречают.

Словно в подтверждение моих слов в коридор выскочил бледный белобрысый. Руки его тряслись, и сам он больше походил на буйного неврастеника, нежели на Советника Арвиля Фатиа. Он проскочил мимо нас, потом резко затормозил, проехав по гладкому мраморному полу пару аршинов, и вернулся обратно, нервно улыбаясь:

– Добро пожаловать!

– Ага, – кивнула я.

В это время с балкона на втором этаже на лестницу посыпалось какое-то тряпье, красивые яркие платья, шарфы из эльфийского шелка, а потом раздался женский душераздирающий вопль:

– Мерзавец!!!

Советник округлил глаза и быстро проводил, вернее сказать, выпроводил нас в обеденную залу.

Мы оказались в длинной, ярко освещенной комнате с высокими окнами с темно-зелеными занавесками. Посередине находился большой стол с многочисленными яствами, за которым расположилось множество гостей. Стоило нам войти, как все замолчали и с неприкрытым любопытством уставились в нашу сторону. Я почувствовала себя не в своей тарелке, когда заметила, что все женщины были одеты в красивые вечерние платья из дорогих эльфийских тканей; Ваня в своем нелепом воротничке-манишке пришелся как раз ко двору.

Нас усадили на положенные места, все молчали, над столом летала нахальная муха, дворецкие жарились в своих париках и тяжелых бархатных ливреях.

Властитель все не шел.

Я начала томиться, глотала слюни, глядя на блюда с поджаренными отбивными и тушкой поросенка с яблоком во рту. Гости, как приличествует воспитанной аристократии, старались не рассматривать нас слишком пристально, а только изредка кидали заинтересованные взгляды.

Свечи плавились, вино нагревалось, кушанья дымились и дурманили потрясающими ароматами, а Властителя все не было. Тут открылась дверь, все немедленно поднялись, и смолкли разговоры. Раздались торопливые шаги. Я с интересом глянула на вошедших и едва не рухнула под стол.

Рядом с Властителем Фатии стоял тот самый даниец, которого мы с гномом обокрали в Краснодоле. У меня пересохло во рту, а руки сами потянулись к полному серебряному кубку с вином. Схватив его, я сделала большой глоток под удивленные взгляды присутствующих и плюхнулась на стул, покрываясь противным липким потом.

Мое напряженное лицо выражало лихорадочную работу мысли: значит, Фатиа и этот даниец близко друг друга знают! Оба они появились во время нашего путешествия, вероятнее всего, оба замешаны в похищении малыша. Мне стало трудно дышать: если бы я попала в лапы одного из них, то вряд ли бы сейчас напивалась сладким гномьим вином.

Между тем гости расселись, обед начался.

– Асенька, – раздался приятный голос, – я думаю, вам не стоит представлять Леона Неаполи, моего друга и помощника.

После этих слов Петушков раскашлялся: он начал корчиться, на глаза навернулись слезы, – новость о том, что мы обокрали «правую руку» Властителя, его подкосила. Ваня теперь мечтал только об одном: умереть быстро, безболезненно и желательно прямо сейчас.

Сидящие за столом в предчувствии скандала перестали на секунду жевать и сфокусировали свои взгляды на моем вытянувшемся лице.

– Действительно, не стоит! – выдавила я из себя, с грустью разглядывая чистую тарелку. Аппетит пропал, ароматные запахи еды стали раздражать. Оставалось только напиться, чем я и занялась. После моего очередного жадного глотка из кубка Ваня толкнул меня в бок, умоляя соблюдать приличия. Хорошо, Фатиа, «1:0» – в твою пользу!

Я физически ощущала, как над столом сгущаются тучи. Напряжение, возникшее между присутствующими, угнетало. Мне ужасно хотелось схватить руками куриную ножку и вгрызться в нее зубами, тем самым выместив на ней накопившуюся злость.

Я старалась не смотреть в сторону Арвиля Фатиа и его дружка, зато бодренько отхлебывала винцо. В результате я почувствовала легкость во всем теле и в голове, перед глазами встала приятная пелена, а в душу вошла привычная дерзость. Настроение улучшалось в геометрической прогрессии.

– Предлагаю произнести тост, – продолжал изображать из себя радушного хозяина Фатиа. – Асенька, – улыбнулся он мне, очевидно, самой обворожительной улыбкой из своего многочисленного арсенала, и хитро посмотрел через аккуратненькие овальные стеклышки очков. Я скорчила ему гримасу, пьяно выпятив нижнюю губу. – Этот тост надо произнести именно вам, нашей маленькой спасительнице.

Я бросила на Арвиля презрительный взгляд. Сейчас разревусь от умиления! Ну держись, Фатиа! Ты хотел войны, ты получишь войну.

Я резко поднялась, громыхая стулом. Комната перед глазами плавно качнулась, ехидные улыбки подернулись легкой дымкой, и только его ироничный взгляд отчетливо отпечатывался в моей памяти. Стараясь сдержать клокочущую внутри ярость, я подняла бокал повыше и произнесла самую пламенную в своей недолгой жизни речь.

– Давайте, – я лучезарно улыбнулась, – выпьем за лживые комплименты, за несомненную язвительность Великих Властителей, за их умение отблагодарить и за тайны, – добавила я, едва не шипя от гнева, – которые скоро будут раскрыты! Виват, «1:1»!

Над столом повисла оглушающая тишина, я отхлебнула вина и уселась обратно. В другое время и из других уст эти слова могли стать поводом для новой войны. Я твердо смотрела в прищуренные от злости глаза Властителя, Иван сдавленно застонал и судорожно опустошил свой кубок.

– Браво! – Арвиль с кривой улыбкой поднял кубок. – Выпьем же. За здоровье Наследника!

– За здоровье Наследника! – вяло подхватили гости.

– Вехрова, – задышал мне в ухо приятель, – сколько раз тебе говорил – ненавидишь себя, пожалей меня! Ведь каторга за такие выкрутасы светит!

Я пьяно усмехнулась Ване:

– Спокойно, Петушков. Меня нельзя нервировать, я же чокнутая, а у всех сумасшедших при смене климата обострение случается! Вот распсихуюсь, схвачу вилку и ткну тебе в глаз!

Ваня лихорадочно схватился за вновь наполненный кубок. На меня со страхом, граничащим с паникой, смотрел пожилой господин в шикарном черном кафтане с лорнетом, висящим на шее. Несомненно, милсдарь слышал все до последнего слова. Я ему ласково улыбнулась:

– Не бойтесь, моя агрессия распространяется исключительно на знакомых. Кстати, меня зовут Ася, а вас? – В знак наивысшего расположения я протянула ему руку.

Тот дотронулся до моей ладони дрожащими мокрыми пальцами, а после взаимного рукопожатия незаметно обтер руку салфеткой.

– А правда, Иван, что вы нашли Фурбулентус? – вдруг спросила пышная дама, сидящая рядом с Леоном Неаполи.

Несчастный подавился и сделал поспешный глоток воды.

Ваня вопроса не ожидал, последние десять минут он тихо накачивался вином, полагая, что в следующий раз сможет напиться только на моих поминках после пары десятков лет каторги, поэтому замешкался с ответом.

– Он вышел из огромного дуба, как десертный нож из куска сливочного масла! – решила я раззадорить оппонентов.

Ваня сделал шумный глоток и мелко закивал, соглашаясь со мной.

Стук вилок и ножей о тарелки на секунду затих. Снова зажужжала муха. Я ее заприметила и с интересом проследила за неровным полетом над гигантской салатницей.

Ха! «1:2», Фатиа, кто следующий? Приборы застучали с новой силой, со всех сторон раздавалось напряженное чавканье. Обстановка становилась взрывоопасной, казалось, зажги энергетический светильник, и весь Дом Властителей взлетит на воздух.

– Ася, а это правда, что ты потеряла по дороге нашего бесценного Наследника? – с подленькой улыбочкой на губах и хитрым прищуром вдруг подал голос Леон Неаполи.

Какая прелесть! Как будто сам не знаешь! Хорошо, «2:2»! Играем дальше!

– Нет, что вы, конечно, нет! – выдавил из себя сильно покрасневший Петушков.

– Да, – холодно отозвалась я, – его похитили. – По комнате раздались нервные вздохи и кашель. Нет, это не мне, а им пора нервы лечить, мои еще как стальные канаты. – Но, к счастью, все обошлось, и мальчик, живой и здоровый, находится в надежном месте. Не так ли, Арвиль? – Фатия быстро справился с наплывом чувств и продолжал жевать.

Есть! «2:3», я веду ми-и-и-лый!

– А это правда, – вдруг спросил он, – что вас, Асия Прохоровна, в Петенках собирались продать?

Ага, думаешь, «3:3»? Ты ошибаешься, родной!

– Арвиль, – тоненько засмеялась я, сама поражаясь, как мерзко звучит мой голос, – но ведь вы же сами меня купили за две с половиной тыщонки. Кстати, меня все мучает вопрос: Властители могут себе позволить потерять раба, за которого уплачены такие деньжищи?

Фатиа поднял кубок в молчаливом шоке от моей наглости.

«2:4»! Скушал?

– Как я понимаю, – усмехнулся он, – за вами, Асенька, долг в эти две с половиной тыщонки. Будете возвращать наличными сами, или спросить с Совета магов Словении?

Теперь я подавилась, вино обожгло горло. Я выпучила глаза, стараясь не раскашляться. Ваня выскочил из-за стола и буквально выбежал из комнаты. Я поспешно извинилась и поспешила за ним. Стоило мне прикрыть за собой дверь, как начался галдеж и обсуждение происходившего на глазах собравшихся этого дурно пахнущего, бездарного спектакля.

На улице царила полночь. Свежий, прохладный воздух пьянил сильнее вина. После удушающей обстановки Дома Властителя захотелось утонуть в ночных ароматах, как в глубокой реке. Ваня стоял посреди двора и, задрав голову, рассматривал толстые ветви липы.

– Петушков, – позвала я его, с трудом разглядев в темноте длинную худую фигуру в широком черном плаще, – ты чего убежал?

– Да вот, – протянул он, – дай, думаю, пойду повешусь перед Домом Властителя, глядишь, нам когда-нибудь простят твое сегодняшнее представление.

Глава 9

– Ваня, не спи! Ваня, не смей спать! – Я потрясла за плечо задремавшего приятеля.

Петушков с трудом приоткрыл тяжелые веки, бросил на меня злобный взгляд и перевернулся на другой бок. Я загрустила.

Не дождавшись конца ужина, мы вернулись на постоялый двор и теперь сидели в засаде в кустах малины напротив грядок, подстерегая наших огородных разбойников. Хмель все еще дурманил голову. Я сладко зевала и старалась не заснуть. Тянуло все больше к подушке, нежели на подвиги. Где-то далеко закричал филин, я вздрогнула и поежилась. От реки шла ощутимая свежесть. Сад, утопающий в чернильной ночи, безмолвствовал. Где-то совсем рядом с нашим убежищем хрустнула ветка, я подскочила и снова пихнула Петушкова в бок:

– Ваня, я слышала шорохи!

Тот вяло зевнул и отмахнулся от меня.

– Тебе на пьяную голову кажется! – пробормотал он, почмокав губами.

Снова захрустели ветки, совсем близко от нас раздались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. С трудом я разглядела легкую тень.

– Ваня! – Я опять затеребила Петушкова. – Они здесь, они грабят наш сад, а ты дрыхнешь!

– Слушай, чокнутая, отстань от меня на пять минут! Надоела уже!

Кто-то едва слышно зашептал: «Осторожно! Куда прешь?»

Ваня встрепенулся, сонный хмель моментально выветрился, и Петушков превратился в слух.

– Там действительно кто-то обчищает грядки! – резюмировал он.

Голоса начали приближаться, воры перестали бояться облавы и спокойно ходили по огороду.

– Вань, наколдуй какое-нибудь чудовище пострашнее!

Петушков кивнул и картинно махнул руками. Воздух наполнился ароматом жасмина, перед нами возникло неясное голубое свечение с размытыми контурами.

– Петушков, это что угодно, только не привидение! – фыркнула я.

Маг почесал затылок, надул щеки и снова замахал руками, будто дирижировал. Раздался тихий хлопок, повалил белый молочный дым. Густой туман медленно оседал и стелился по земле, а пред нашими очами появилась страшная перекошенная рожа с вывалившимся языком и только тремя зубами. Казалось, что худое туловище с торчащими ребрами сейчас сдует ветром.

– Слушай, а почему у него зуба всего три? – поежилась я, внезапно узнав в призраке точный портрет одного из задушенных пару лет назад Магистров Совета.

– Говорил, в страшной схватке выбили, – хмыкнул Ваня – но мне кажется, они у него от старости выпали еще при жизни.

Иван тихо щелкнул пальцами, призрак беззвучно полетел по направлению к единственной сохранившейся в неприкосновенности огуречной грядке.

– Вань, а ты уверен, что мы его туда заслали?

Привидение между тем проплыло около деревьев. Меня снова непроизвольно передернуло: увидишь такого ночью на темной улице – и точно заикой останешься.

– Куда оно направляется? – зашептала я, наблюдая за призраком через колючие малиновые ветки. – Там же цветник.

В это время сад огласил леденящий душу визг, мы с Ваней довольно переглянулись.

– Бежим! – тоненько завопил один из налетчиков.

Раздался топот ног и чье-то тяжелое дыхание. Наше привидение метнулось в сторону высоченного каменного забора, окружавшего территорию постоялого двора. Я наконец-то увидела две мечущиеся тени – одна повыше, другая пониже. Воры, зажатые между ограждением и призраком, вжались в каменную стену, практически сливаясь с ней в темноте. Вдруг раздался еще один протяжный вопль, больше походивший на рык умирающего лося, к нему присоединилось тоненькое сопрано: «Чур меня!»

Пленники пробежали мимо оскаленного тремя кривыми зубами, торчащими из пасти, морока и шустро забрались на высокую, аршинов в шесть, грушу.

Ваня довольно кивнул, хлопнул в ладоши, и привидение превратилось в большой голубой шар, озаривший сад неровным светом. Мы подбежали к дереву с тоненьким стволом, макушка сиротливо накренилась. На фоне неправдоподобно большой оранжевой луны и тысячи мелких звездочек темнели две скрюченные фигурки.

– Акробаты, – хмыкнул Петушков, поднимая с земли сломанную тонкую веточку и рассматривая ее в призрачном отсвете энергетического светильника.

– Эй, вы там, наверху, слазьте!!! – заорал он так, что у меня зазвенело в ушах.

– И не подумаем! – донесся сверху знакомый голос.

И где же я его слышала?

– Тогда скидывай наши огурчики! – потребовал Ваня, потрясая кулаком.

– Да нет никаких огурцов, – раздался второй жалобный несколько хрипловатый, сорванный голос, – только две штуки ирисов и успели срезать!

– Скидывай их! – заорала я.

На звук моего вопля сначала завыл Трезорка, а потом и все соседские шавки.

– Ну уж нет! Это отступные за моральный ущерб!

«Исидор!» – вдруг догадалась я, вспоминая моего неожиданного знакомого. Так вот кто наш огород разоряет.

– Сидор! Я тебя узнала! – заорала я. – Зачем тебе два цветка, на смерть что ли?

– Ах ты, ведьма! Убери своего подельщика! – Рядом со мной шмякнулась незрелая груша. Так они еще и покалечить решили!

Я устало вздохнула:

– Вань, наколдуй что-нибудь! Не хотят по-хорошему, поговорим, как можем!

Петушков деловито закатал рукава, поплевал на пальцы и плавно взмахнул руками. Дерево со страшной силой закачало в разные стороны, гибкий ствол наклонялся практически до земли, так что мы даже смогли разглядеть перекошенные от ужаса лица грабителей, намертво вцепившихся в ветки.

– Эй, Вань, – толкнула я Петушкова под локоть, – хватит, а то грушу сломаем!

Дерево еще раз дернулось и остановилось, сверху послышались проклятия на чистейшем словенском мате.

– Чего делать будем? – Ваня заинтересованно рассматривал висящие в трех аршинах от его головы ноги.

– Давай, Петушков, – кивнула я, – полезай на дерево! Раз не они к нам, то мы к ним.

– А почему я должен к ним карабкаться, это твоя идея. Тебе и воплощать! – возмутился он.

– Иван Питримыч, – я уперла руки в бока и посмотрела на него с чувством глубокого превосходства, – кто я? Глупая необразованная женщина! Кто ты? Сильный смелый маг третьей ступени! Забирайся! – Я ткнула пальцем в ствол дерева.

Ваня плюнул и, кряхтя, полез на грушу. В воздухе развевался его длинный с заляпанным низом плащ.

– Сидорик, – заорала я, – к вам лезет наш посланник!

– А не пошли бы вы все к лешему! – отозвался испуганный голос.

– Сейчас сам пойдешь! – пообещал Петушков, добравшийся практически до середины дерева.

Тут неожиданно случилось несчастье: тонкая хрупкая ветка подломилась под тяжелым Ваниным сапогом, и он с криком плюхнулся на землю. Черный плащ плавно накрывал его обездвиженную фигуру. С кроны донесся ехидный голос:

– Не долез твой маг!

В это время Ванятка, отключившийся на миг, начал приходить в себя и тихо застонал. Я бросилась к нему, осторожно приподняла плащ и посмотрела в бледное худое лицо.

– Аська, – процедил он сквозь зубы, – я ногу сломал. Давай лечи!

Я с готовностью положила руку на неестественно вывернутую голень и приготовилась к боли, которая всякий раз сопровождает мои опыты по врачеванию, но ничего не произошло. Я закрыла глаза и постаралась представить себе страшную рану, но никакой реакции не последовало.

– Аська, ну, давай же быстрее!

Я приоткрыла один глаз и раздраженно прошипела:

– Не отвлекай меня! Я пытаюсь сосредоточиться!

Но все старания оказались напрасным, будто сила во мне заснула мертвецким сном и радостно храпит, переворачиваясь с боку на бок. Пришлось сдаться:

– Вань, не получается что-то.

– Аська – дура, – простонал он, – распоротый живот лечишь, а дурацкий перелом не можешь. Зови лекаря! Быстро!

Следующие полчаса уже втроем: я, Гарий и Мария носились от дома до сада, вызывали лекаря, перетаскивали на носилках стонущего Ивана. Воспользовавшись переполохом, воры решили спуститься с дерева и покинуть место преступления, но им помешал огромный лохматый пес Трезор. Почувствовав, наконец, чужой запах, он с диким лаем сорвался с цепи и кинулся в сторону сада.

Сложнее всего было объяснить доктору, приятному мужчине лет пятидесяти, в пенсне на носу и с дурацким полосатым зонтиком в руке, что произошло. На вопрос: «Батюшки, а как же он так неудачно?» – я несла полную ахинею. Все было примерно так:

– Ваня упал с дерева.

– Но позвольте, зачем он туда забрался?

– За цветами…

– В каком смысле «за цветами»?

– Э-э-э, ну мы, в общем, мы ловили воров. Вернее, огородных налетчиков. Они все время обдирают помидоры с огурцами, вот мы и решили это прекратить. На сей раз они, правда, почему-то взяли только два гладиолуса.

– Ириса, – простонал с кровати Ваня.

– Ну ириса. Мы сотворили привидение… Оно, того… загнало их на грушу, ну, ту самую высокую.

– Магдалена, – скорбно прошептал Гарий, хватаясь за сердце.

Мария поспешно замахала платочком перед его лицом, покрывшимся испариной.

– Что?

– Сорт груши называется Магдалена. Редчайший. Они вырастают высокие, а плоды – как сахарные. Деревце одно во всем городе. А эти изверги все ветки уже поломали… – стонал хозяин постоялого двора.

Я заалела и сконфуженно продолжила:

– Так вот, слезать они не хотели, ирисы отдавать тоже не собирались… Тогда Ваня и полез к ним на переговоры, оступился, упал, очнулся…

– Ах, ну теперь все понятно. – Выражение лица лекаря говорило о прямо противоположном, но его хорошее воспитание и деликатность не позволяли спросить, зачем мы, идиоты, вообще все это затеяли.

– Ну что же, наложим шину, – ласково улыбнулся он Ванечке.

* * *

Сон был легкий и мимолетный, окутывал меня, словно прохладная шелковая простыня, скользящая по уставшим чреслам…

Я резко открыла глаза и уперлась взглядом в побеленный потолок. Что-то меня потревожило, какой-то неуловимый звук заставил проснуться. Я недовольно повернулась на бок, но стоило сомкнуть веки и задремать, как что-то снова вывело меня из блаженного забытья.

– Да что же это такое! – буркнула я, взбила подушку и уткнулась в нее лицом.

Дзинь! – Я дернулась.

Что это было?

Дзинь! – Снова зазвенело окно.

«Камушки! – догадалась я. – Кто-то кидает камушки в оконное стекло!»

Я поднялась повыше, пытаясь рассмотреть нежданного гостя, но из-за густого тумана, идущего с реки в ранний предрассветный час, ничего увидать не удалось.

Дзинь! – Жалобно тренькнуло стекло.

«Ну держись!» – Я злобно распахнула створки, готовая обрушиться на нахала.

В душную комнату ворвалась свежая прохлада. Крохотный острый камушек тюкнул между глаз, заставив меня пригнуть голову и вжаться в подушку.

«Может, это наши бравые ребятки спустились с дерева, как обезьяны, и теперь жаждут кровавой мести? – озадачилась я, осторожно выглядывая из окна. – Как же они… – При виде стоящего под моим окном мужчины у меня отвисла челюсть. – Прошли кордон в виде Трезорки? – мысль пронеслась уже по инерции».

Такого мое живое воображение не смогло бы нарисовать! На изумрудной, мокрой от утренней росы траве стоял Арвиль Фатиа собственной персоной. Умытый и побритый, в чистой рубахе, даже небольшие стеклышки очков излучали свежесть. Очевидно, у данийцев званые вечера не перерастают в пьяные дебоши…

– Чего надо? – грубо спросила я хриплым спросонья голосом, в котором звучало раздражение усталого, невыспавшегося человека, пробегавшего полночи по малиновым кустам, при виде свеженького, хорошо отдохнувшего гостя.

– Я хотел предложить утреннюю конную прогулку, – лучезарно улыбнулся Фатиа.

То ли у меня так сильно голова гудела, то ли просто очень хотелось спать, но эта подленькая улыбочка на его пунцовых губах меня добила.

– Хорошо не пробежку рысцой! Ваше величество, вы хотя бы догадываетесь, сколько сейчас времени?

– Половина пятого.

– Сколько? – задохнулась я от возмущения. – Знаешь, изверг, я всю ночь спасала раненого друга и спать легла только два часа назад.

Фатиа пожал плечами, повернулся ко мне спиной и скрылся в тумане. Я облегченно вздохнула и повалилась на кровать, закрывая горящие огнем глаза.

– Я думал, у тебя много вопросов, на которые я смогу ответить! – раздался с улицы насмешливый голос.

«Чтоб тебя!» – пробормотала я. Знает ведь, чем девушку завлечь.

– Стой на месте, – заорала я, не поднимая головы от подушки, – сейчас иду!

Свесив голые ноги с кровати, я поежилась. «Интересно, это большая наглость заставлять ждать самого Арвиля Фатиа под окнами спальни?» – От затейливой мысли на лицо полезла наглая ухмылка. Не торопясь, я натянула мятую рубаху, пыльные дорожные порты, поплескала в лицо остывшей за ночь водой из кувшина, вяло провела расческой по спутанным кудрям и вышла на веранду.

Арвиль стоял, опираясь рукой о перила крыльца. На его смуглом красивом лице застыла улыбка хорошо выспавшегося человека. Простите данийца. Во дворе волновались два отменных жеребца.

– Шикуем, ваше величество? – хмыкнула я вместо приветствия, кивнув на коней.

Властитель гордо улыбнулся и дал мне пройти. Я спустилась по ступенькам во двор, от всей души надеясь, что не слишком сильно виляю бедрами. Не хватало только, чтобы он решил, будто я с ним заигрываю!

– Хорошо выглядишь! – отозвался он, скорее всего, разглядывая именно место пониже спины, обтянутое узкими портами.

– Не мели чепухи! – разозлилась я, ощущая его оценивающий взгляд. – Я даже толком не умылась.

Арвиль легко сел на вороного длинноногого жеребца, а мне пришло в голову, что было бы неплохо узнать, как там, на ветках, поживают наши давние знакомые.

– Слушай, у меня тут одно дельце есть, – подала я голос, – ты со мной или здесь подождешь?

Очевидно, Властитель вообще в первый раз в своей жизни кого-либо ждал, а уж безродную пигалицу тем паче. На лице его заходили желваки, но он молча спешился и обреченно кивнул в знак согласия следовать за мной.

Сад выглядел плачевно. Все, что могло быть помято и поломано, было помято и поломано. Сиротливо темнели остатки малины, глаз радовал помятый куст смородины, наверное, на него вчера упал один из налетчиков. Грядки превратились в земляное месиво, кое-где сиротливо торчали хвостики моркови и свеклы, и завершал картину огромный распотрошенный кочан капусты – особая гордость Гария – но мне показалось, что он сам же на него вчера и наступил впопыхах, когда спасал раненого Петушкова.

– У вас здесь ураган прошел? – Арвиль рассматривал царивший на огороде хаос.

Я вытянула губы. Скажем честно, помощники из нас с Ваней вышли так себе. Уж услужили гостеприимным хозяевам– избавили огород от урожая.

– Да мы тут ночью побаловались, – уклончиво произнесла я, поймав изумленный взгляд Властителя.

Лохматый огромный Трезор лежал под грушей Магдаленой и флегматично дожевывал Сидоркин сапог, изредка грустно поглядывая на филейную часть воришки, свисающую над землей.

Лицо Арвиля вытянулось от изумления, а глаза под прозрачными стеклышками очков округлились до размера настоящего золотого.

– Орлы!!! – заорала я, задрав голову. – Гнездо еще не свили?!

– Ведьма! – Голос Сидорки растерял былую отвагу и стал до мерзости плаксивым. – Убери это исчадие ада, оно нас едва не сожрало!

Я рассмотрела через обломанные ветви, как жалостливо свисают его ноги – одна в сапоге, другая в полосатом носке с дырой на пятке.

– Ася, что здесь происходит? – вполголоса спросил Арвиль, глядя на поломанную крону груши и прилипшие к стволу фигуры.

– Воспитываем твоих подданных! – усмехнулась я.

– Это он?! – вдруг заорал Сидоркин приятель, узнавший Властителя.

– Он, он, родименький, пришел на вас, пташек, полюбоваться! – захохотала я.

В ту же секунду мне на голову посыпались помятые, завядшие ирисы. Не обращая внимания ни на меня, ни на пса, выделывая такие сальто, какие акробатам и во сне не снились, воры покинули поле боя. Они со скоростью света перемахнули через неприступный забор и скрылись из виду.

Тризор таких быстрых движений не уловил, но, догадавшись внутренним собачьим чутьем, что завтрак убежал, обиженно потрусил к своему сараю, таща в пасти остатки сапога. Я согнулась пополам, пытаясь унять приступы хохота.

– Если б знали, что они тебя так боятся – посадили бы в засаду! Глядишь, Петушков не стал бы колченогим! – между приступами смеха простонала я, вытирая выступившие слезы.

Властитель опешил и изумленно следил, как я поплелась из сада, все еще довольно хихикая.

Мы выехали со двора на пустынную улицу, затопленную уже отступающим речным туманом. Небо, пока серое, но готовое в любой момент вспыхнуть голубизной, ждало восхода солнца. Вся природа затаилась перед новым рождением светила: просыпалась, потягивалась, чистила перышки, чтобы враз заполнить предрассветную тишину оглушительным пением. На больших темно-зеленых листьях кустарника дрожали холодные капли росы, сжатые бутоны утренних цветов приготовились раскрыться и одарить мир чарующим ароматом.

Знаете, одно мне было странно: почему в Словении все кажется таким серым, даже лето, а здесь, в Данийе, природа будто обрела насыщенные краски, ослепляя и радуя.

Эльфийский жеребец шел тихо, ладно. Я покачивалась в седле, наслаждаясь его ровным шагом. Мы выехали на берег реки, над водой клубился тонкий слой белого тумана, длинная полоска желтого речного песка делала плавный изгиб вместе с рекой и пряталась за поворотом. Мокрые плакучие ивы горестно склонили к самой земле тяжелые ветви.

На влажном песке оставались отпечатки конских копыт. Я вдыхала полной грудью ароматы раннего утра и любовалась тонкой, еще несмелой оранжевой полоской восходящего у горизонта солнца, дарующего первые легкие лучи.

– Я люблю кататься в это время, – вдруг прервал молчание Арвиль, – сейчас я не Властитель, а просто фатиец.

Ба! Да у нас комплекс власти! Мне так все надоело, что только в присутствии тишины и пустоты наше величество чувствует себя немного комфортно!

– Почему ты так на меня смотришь? – буркнул он, заметив мой скептический взгляд.

– Как смотрю?

– Издевательски как-то!

– Да что ты! – махнула я рукой. – Просто мне нравится шумное веселье и мне не нужны ни тишина, ни пустота, чтобы почувствовать себя счастливой!

«Я это сказала? Я подумала это или все же ляпнула? Судя по суровому выражению лица Арвиля, все-таки ляпнула!»

– Тогда почему сейчас от восторга глаза закатываешь? – обиделся он.

– Я не закатываю глаза, я засыпаю! – рявкнула я и пришпорила коня, перегнав Арвиля на два корпуса. – Догоняй!!!

Вызов был принят. Через мгновение Властитель нагнал меня, он несся по кромке воды, поднимая фонтан брызг. Мои спутанные кудри развевались, ветер бил в лицо, на меня попадали мелкие капли. Фатиа пригнулся к шее скакуна, его рубашка пузырилась на спине. Он весь отдался этой сумасшедшей гонке, далеко перегнав меня, потом натянул поводья. Его иссиня-черные волосы блестели от воды, взгляд горел, порты промокли и прилипли к ногам. Кони в пылу от быстрого бега не могли стоять на месте. Я, пытаясь перевести дыхание, спрыгнула в теплую, как парное молоко, воду, достающую до щиколотки.

– Я выиграл! – торжественно объявил он, спешиваясь.

– Нос высоко не задирай, очки потеряешь!

И тут же прикусила язык: в конце концов, передо мной стоял Властитель Фатии, а не друг разлюбезный. Я закатала по колено намокшие порты, и мы медленно, плечом к плечу пошли вдоль берега.

Теплая вода ласкала ноги. На небе восходило ярко-оранжевое солнце, в кустах загалдели птицы.