Текст книги "Альфа и Омега Марины Журинской. Эссе, статьи, интервью"

Без терпения невозможно научиться никакой профессии, потому что и самые простые требуют навыка, навык приобретается упражнением, а для упражнения нужно терпение, которое и позволяет превращать заурядное ремесло в высокое искусство.

Что же касается искусства как такового, то в свое время для первоклашек класса фортепьяно ЦМШ (школа при Московской консерватории) вскоре после начала занятий проводился своеобразный урок.

Их вели в недалекий переулок. Там стоял дом, в одном из окон которого была открыта форточка, а оттуда неслись звуки – не так чтобы очень мелодичные. И учительница говорила: «Слышите, дети? Это Гилельс. Он играет гаммы. Каждый день по нескольку часов». Такой вот урок терпения. А все великие балерины точно так же по нескольку часов в день занимаются упражнениями; кстати, в балете это называется «работать у станка». А мужественные гитаристы и нежные арфистки одинаково раздирают себе пальцы в кровь в процессе овладения мастерством.

А что главное дается высшим образованием (если оно настоящее)? – Да навык работы с литературой – не скачивание рефератов из Интернета, а умение работать с библиотечными каталогами, умение находить там то, что тебе нужно, правильно читать, делать конспекты, выписки, находить причины и следствия – и понимать функции Интернета как мощного источника информации, а не как шпаргалки. Между прочим, запрос для Интернета тоже нужно уметь сделать. А для технических специальностей – умение корпеть над чертежами, добиваясь предельной аккуратности и четкости исполнения. И овладение тонкостями высшей математики, когда в душе растет и зреет протестующий вопль: «А зачем мне это?! А для химиков и биологов – способность повторять опыт десятки и сотни раз при скрупулезном соблюдении правил, обеспечивающих надежность результатов. Вот что дает высшее образование – и не более того. Но и в дальнейшем всякая научная работа требует терпения. Например, настоящие историки годами сидят в архивах для того, чтобы потом опубликовать одну небольшую статью.

Колоссальное терпение требуется в семейной жизни. Чехов даже считал, что это главное, что в ней требуется. Очень большой процент разводов из нашей и вообще-то катастрофической статистики восходит просто к отсутствию терпения. Ведь люди ожидают, что вот оно – красивое платье, оркестр, несусветной роскоши свадебный банкет, а дальше начинается сплошная рекламная пауза. А начинаются будни. Начинается шок от того, что любимое существо при ближайшем рассмотрении вызывает некоторые вопросы и даже отчасти чувство протеста. А надо терпеть, привыкать, уступать. Учиться любить живого человека, а не созданный собственным воображением фантом. Ну а если такое дело, в котором уступать нельзя, то действовать надо с любовью и молитвой. Человека так сразу не переделаешь, и вообще-то говоря, переделывать – это дело Божье, а не дело супруга. Его дело – любить и терпеть, а там Бог даст то, что нужно. Колоссальное терпение нужно и при взращивании и воспитании ребенка, а единственный способ смягчить все семейные тяготы – это настолько проникнуться любовью, что она преобразит жизнь так, что все будни превратятся в праздники. Но это дается духовным трудом.

Когда мы переходим к терпению в нашей религиозной жизни, выясняется, что тут-то терпения нужны моря и океаны. Сейчас принято горячо обсуждать, так сказать, «провальный» религиозный опыт. А ведь если попросту, то все разочарования проистекают из-за отсутствия терпения. Рассуждение при этом может быть примерно такое: это как же это так: я крестился, я в Церкви, пощусь, правило читаю – а все еще по водам не хожу, словом не исцеляю… да зачем мне все это нужно!? И далее: как я могу находиться в Церкви, когда прихожане такие грубые, некультурные, а священник такую плохую проповедь сказал… Как правило, это говорит человек, который сам особой культурностью не отличается, а что касается проповеди, то пару лет назад он о проповеди понятия не имел, а сейчас уже судит и рядит свысока, как эксперт в области гомилетики[129]129
  Гомилетика – наука о сущности, содержании и специфических особенностях христианской проповеди (гомилии). – Ред.


[Закрыть]…

То же самое в молитве: вот я молюсь-молюсь, а духом не возношусь, никаких экстатических явлений не наблюдается – и все, и надоело, и не буду я больше молиться. Очень это, между нами говоря, глупое рассуждение, потому что молитвенный навык – вещь тончайшая, молитва есть искусство искусств, умное делание. То есть для молитвы такое терпение нужно… Один священник, когда ему говорили: вот я молюсь, а толку никакого, и чем я дальше молюсь, тем больше у меня сухости, можно, я вообще не буду молиться, отвечал: «Вы, может, тысячу молитв прочтете как деревяшка, а тысяча первая помимо вашей воли будет настоящей, а вы, может быть, этого даже и не заметите». Но молиться надо именно поэтому, ради этого раза, – пусть одного из тысячи.

А почему люди не постятся, пренебрегают постом? При этом звучит масса аргументов: это устарелое установление, здоровье не позволяет… Здоровье – это бывает, это даже серьезнее, чем принято считать. И некоторым непрямым образом связано с терпением. Очень легко срывается с благочестивых уст рассуждение о том, что раньше люди были праведны и потому постились, а сейчас все грешные и пост им невмоготу. Но давайте сложим два и два: коль скоро мы говорим о непоправимом вреде, который наносится автомобилями, вредными производствами и т. д., почему бы не признать, что этот вред причинен не только воздуху, но и здоровью людей? В больших городах путь на работу и с работы отнимает у человека до 30 % запаса дневной энергии. Это как, грех? Короче – почему бы нам не терпеть немощи ближних и не воздерживаться терпеливо от их осуждения? Да и свои… но об этом ниже.

Но с другой стороны – почему мало кто из тех, кому здоровье не позволяет поститься, просит у батюшки замену поста? А ведь это тоже косвенный показатель отсутствия терпения.

У нас нет терпения и для элементарного духовного упражнения в самопознании, для того чтобы подумать: а что такое на самом деле «Я». А самопознание – это начало христианской жизни. Ведь не зря же пользуются популярностью списки рекомендуемых к покаянию грехов, такие по сути шпаргалки, где подчас встречаются вещи странные, но в основном это длинные перечни, где, как в тесте, остается только галочки ставить, – без Божества, без вдохновения, без покаяния, без мысли и чувства. Оно надо? А ведь всякому человеку необходимо разобраться, что является частью его личности, а что – грехом, на ней паразитирующим. Как правило, для этого тоже не хватает терпения, а напрасно, потому что можно было бы потихонечку прийти к мысли о том, что очень многое из того, что кажется составляющим нашей личности, – это шелуха, это пена и корка, которая на нас наросла в падшем мире.

Терпение рождает смирение, потому что чем больше думаешь, чем больше у тебя терпения подумать, тем больше ты понимаешь, что уж не такое ты сокровище, чтобы тебе себя рассматривать как эталон и ревизовать церковные правила в зависимости от того, подходят они тебе или не подходят. Если ты считаешь, что они тебе не подходят, так это не потому, что они плохие, а потому, что тебе нужно с терпением научиться им соответствовать.

И вот мы подходим к моменту, который считается входящим уже в высшую аскетику. Об этом пишут мало, потому что считается, что это вещь очень тонкая. Это так, но знать про нее, наверное, необходимо. Это терпение себя.

Научиться терпеть себя вовсе не означает расслабленного снисхождения: да, я такой, ну и что? По-настоящему терпит себя тот, у кого уже есть некоторое представление о том, каким же должен быть тот, кто идет путем спасения. И вот тут он видит, что он этому не соответствует. Прыгать через ступени, в пятнадцать минут пересмотреть свое мировоззрение и счесть, что отныне ты будешь подвижником и духовидцем, – вот этого нельзя, это нетерпение. А терпение – это признаться, что ты, в общем-то, мало на что пригоден. Не подарочек. То есть признать свое несовершенство. И терпеть. В конце концов, Бог тебя терпит. А ты что, лучше Него?

Но здесь-то и кроется самое главное: как часто люди создают по своему замыслу идеальный образ себя и пытаются соответствовать этому образу, и впадают в разные нехорошие состояния, когда терпят неудачу. А терпение себя подразумевает в первую очередь умение смотреть на себя глазами Божиими и решать проблему проблем: каким Он меня создал? для чего? как я могу этому соответствовать? как мне услышать Его голос, призывающий меня освобождаться от греха?

И нужно обратить внимание на то, как часто в Писании говорится о путях Божиих (только в Псалтири – 29 раз, а в Ис. 55, 8–9 сказаны слова, в значительной мере проясняющие нашу тему: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь… пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших).

Проявив терпение в духовной жизни, мы обретаем смирение перед Господом. А потом уже понятно, что выход для нас только один: просить у Господа, чтобы Он нас вел именно тем путем, который Он для нас предусмотрел, – не разрабатывать систему аутотренинга, а обратиться к Нему. Главное, чтобы Он нас вел именно в том темпе, который считает полезным. Это Его дело, и не каждого Он, как Савла Тарсянина, мгновенно обращает от пламенной вражды к христианству, к столь же пламенной любви Христовой.

Многие любят говорить, что Бог-де захотел – и в одну минуту Савл стал Павлом. А кто такой был Савл? Об этом тоже нужно подумать. Савл был фарисей и сын фарисея. Савл был ученик ученейшего и мудрейшего рабби Гамалиила. Савл был очень верующий человек и очень твердый в своей вере. Это похоже на современных людей, которые обращаются в христианство? – да ничего подобного; мы же в основном духовно размякли, духовно одрябли. Заразились вялыми идеями насчет того, что можно думать по-разному, есть разные мнения… Ничего похожего у Савла не было. Он пламеннейшим образом следовал тому, что считал Божьей Истиной, а Бог показал ему, что Истина в другом. Его обращение было обращением очень сильной личности; это был, так сказать, поворот вектора без изменения его величины. А нам полезнее не возноситься в фантазиях, а терпеть себя перед лицом Божиим.

Когда человек терпит себя, ему уже не до тщеславия. Упражнение в терпении себя состригает гордыню под ноль. Если человек терпит себя, то он и знает себе цену, понимает, что гордиться ему нечем, а не то чтобы: «Я знаю, что гордиться нехорошо, поэтому я не буду гордиться. Да, я совершенно замечательный, но я не буду гордиться». Это ложный путь, так долго не выдержишь. А вот когда человек терпит себя, то он понимает: «А чем мне гордиться? Ну, дал мне Бог мозги, так я же их плохо употребляю, разгильдяйничаю, бездельничаю. Ну, дал мне Господь дар человеческой речи, но я же глупости говорю, сплетничаю, осуждаю, пересудами занимаюсь. Где же мой глагол, которым жечь сердца людей? Нет у меня такого глагола за пазухой». И вот так вот можно перебрать все свои свойства и качества и увидеть, что гордиться нечем. И главное при этом – не впадать в отчаяние, потому что мы много чего можем напридумывать насчет того, какими хотели бы быть, а важнее всего – понять, какими нас замыслил Господь.

Но почему же терпение себя не грозит превратиться в источник отчаяния? – Потому что оно связано с упованием на Бога. Без этого упования оно вредоносно. Настоящее терпение себя – это если человек знает, что Господь его любит, какой он ни на есть, и выведет на путь спасения – так и тогда, как и когда сочтет это нужным.

Опубликовано: Журнал «Православие и современность», 2011, № 19 (35); Православие и мир [Электронный ресурс]. – http://www.pravmir.ru/terpenie/. 27 октября 2011 г.

Быть самим собой?

Толчком для этих рассуждений послужило мое воровство. Я это должна заявить сразу и во всеуслышание. В каком-то интервью одного священника я услышала слова: «Главное – это быть самим собой».

Позже эти слова какие-то другие люди где-то повторяли. Конечно, идея эта существует не первый век, и даже не первое тысячелетие, но вот тут она как-то посвежела.

Я объяснила тому священнику, что мысль эта нуждается в разработке – и в каком направлении. Он меня выслушал, согласился, но сказал, что сам этим заниматься не будет. Таким образом, воровство мое, можно сказать, имеет «лицензию».

Что такое «быть самим собой»? Очень важно, как мы эту фразу понимаем, и что мы делаем для того, чтобы «быть собой».

Я думаю, что священник имел в виду некий нулевой цикл самопознания. Прежде чем идти на исповедь, хорошо бы сообразить, кто ты такой и в чем ты намерен каяться. Часто бывает так, что мы каемся в грехах, которые сами себе придумываем. Вроде бы в какой-то ереси, которая возникла в V веке, в VI заглохла напрочь, а теперь вот ты такой добросовестный, что ее в себе обнаружил, в чем и каешься.

Это скучно священникам, да и сами мы, в общем-то, понимаем, что это, грубо говоря, бес крутит. А вот поди ж ты… Почему-то тянет на богословские изыски. И в общем-то, понятно почему: вот если ты на ребенка орешь страшным голосом, то как же в этом каяться? Неприятно…

На самом деле хорошо бы попроще к себе относиться, видеть себя таким, какой ты есть, а не воображать из себя некоего сверхчеловека, которому до полного духовного преображения осталось ровно три миллиметра.

Это и есть самый универсальный грех – видеть себя не таким, какой ты есть, а возвышеннее, утонченнее, и каяться в своей возвышенности и утонченности.

Я однажды услышала, как батюшка в Прощеное воскресенье на проповеди кается в том, что в прошедшем году не привел паству к спасению. Батюшка этот очень хороший, он действительно много лет очень много делает для храма, общины и для отдельных людей.

Но сразу возникает вопрос. Ребята, а как он мог бы это сделать? Прежде всего не надо забывать, что к спасению приводит Христос. А священник, будь он хоть какой замечательный, – все-таки не Он. Сам же говорит: «Аз, недостойный иерей»…

Очень красивая фраза – «не привел ко спасению». Какие после этого к нему могут быть претензии? Можно только пожалеть батюшку, который так страстно и пламенно кается. Но ведь эти слова пролетают мимо ушей, мимо ума и сердца. Только кивают все: «Спаси вас Господи, батюшка».

А вот если бы он сказал: «Простите меня, дорогие, за то, что иногда я был небрежен с вами. Я плохо отвечал на ваши вопросы, не вдаваясь в суть. Да, мне было некогда, я плохо себя чувствовал, но вам-то от этого было не легче. И вот в этом я каюсь. Простите меня за то, что каждому человеку я не уделял столько внимания, сколько он заслуживает. Вы сами понимаете, что это невозможно. Приход большой, но стараться надо, а я не всегда достаточно старался это делать. Иногда идешь, торопишься причащать умирающего, вдруг какая-то подходит тетенька, говорит что-то непонятное, отмахиваешься от нее. А ведь тетеньку тоже нужно было бы потерпеть и хотя бы постараться понять, чего она от тебя хочет».

Вот услышав от (любимого!) батюшки такое покаяние, прихожане и сами взяли бы в толк, как и в чем каяться, потому что это совершенно типичные грехи. Все мы друг с другом грубы и небрежны. Звонит тебе подруга, хлюпает носом, а ты отмахиваешься: «Терпи, смиряйся и вообще отстань от меня, у меня голова болит». А об обращении с детьми и родными можно уже даже не говорить. Вот эти грехи, грехи против ближнего, искажают нашу бессмертную душу.

О чисто формальном вычитывании – я ненавижу слово «вычитывание» – молитвенного правила тоже можно не говорить. Приходит тетя на исповедь, руки по швам: «Правило вычитала».

Милая моя, как ты его вычитала? Ты же страницы считала, ты же молитвы считала по пальцам. «Ага, десять молитв. Шесть прочла, значит, еще четыре осталось, слава Тебе, Господи». Вот что такое наши грехи, а вовсе не тонкие вопросы каких-то малоизвестных древних правил.

В этом смысле и хорошо бы понять, «кто я такой». Кто я такой в данный момент? И хорошо ли это? Быть самим собой – значит это понимать. Дальше нулевой цикл самопознания кончается. И мы начинаем видеть, какая гигантская дистанция между тем, какие мы сейчас, и такими, какими нас Господь задумал. Ведь сказано: Прежде, чем Я создал тебя во чреве матери твоей, Я знал тебя (см. Иер. 1, 5).

Это и есть весь смысл нашей жизни – проходить путь от того состояния, в каком мы есть на данный момент, до того райского небесного состояния, которое в нас провидел Господь, когда нас создавал. А Он хочет, чтобы мы были такими.

Именно поэтому очень важно осознать, какие же мы есть. И именно поэтому если мы будем перед Его всевидящим и все понимающим взором, грубо скажем, «выпендриваться», ничего хорошего в этом не будет.

Момент честности совершенно обязателен, но он опасен. Классический пример опасности – это Пер Гюнт. У него был девиз «Будь самим собой». Он делал что хотел и считал, что проявление себя – это ценность; во всяком случае, в этом он не врет. Он жил в обычном филистерском мире, в деревеньке, где все сплетничают, все друг за другом подсматривают, где все известно, а пастора надо слушаться превыше всего.

Ему эта жизнь была противна, он видел ее лицемерность. Очень любил говорить правду в лицо, когда она неприятна. И эта установка привела его к большой подлости. Он посватался, будучи бедняком из бедняков, за девушку из богатого дома, Ингрид, и ему отказали. Он очень рассердился, похитил Ингрид со свадьбы и увез в горы. А там он ее бросил, сказал, что она ему не нужна. Вот если бы она сразу сказала родителям, что пойдет замуж за него – другое дело. А тут – поскольку он считает, что она его предала, то ее наказывает… Вот так-то, будучи самим собой и делая что хочет, он бросил ее, опозорив.

Ведомый своим лозунгом и сотворивши массу глупостей и гадостей, он попал к бесам, троллям. Они ему сильно не понравились, но тут же объяснили, что он с ними родня и разница только в небольшом нюансе: у него лозунг «Будь самим собой», а у них – «Будь самим собой доволен».

Пер Гюнт прошел через все искушения, везде претерпел сокрушительные поражения. А спасение его было только в том, что за него молились женщины, которые его любили: мать за него молилась, брошенная им в нищете, Сольвейг за него молилась, поэтому нечистая сила не имела над ним окончательной власти, по молитвам любящих женщин.

Все кончилось хорошо, Сольвейг ждала его 20 лет в лесной избушке. Он пришел туда уже стариком, бедным, больным, и она все равно приняла его с любовью. При своей Сольвейг он смирился, примирился и бросил все эти свои глупости, – хотя зловещая Кривая и рыскала вокруг. Вернее, он стал самим собой – тихим, больным, несчастным человеком, доверившимся любящей женщине. Вот так он и нашел себя, а точнее – то, что от него осталось.

А теперь вернемся «к нам самим», потому что непонимание, незнание, кто же я такой, часто ведет к тому, что человек доволен собой. Он выполнил какие-то чисто формальные требования, он считает, что он молится, он считает, что он постится…

А вот я, например, гастрономическую бурю, которая возникает каждый пост в православных СМИ, постом никак не могу считать. Помню, позвонил один корреспондент: «Марина Андреевна, приближается Успенский пост, мы готовим подборку. Вы не хотите поделиться с нами рецептом вкусных постных блюд?» Я говорю: «Не хочу». – «То есть как?» – «То есть вот так. Не хочу. Ешьте либо не вкусное, либо не постное, и радуйтесь жизни».

Видела я эти рецепты вкусных постных блюд. Там какие-то ингредиенты, которые невесть где продаются, причем за дикие деньги. Я при всем желании не могла бы купить, даже если хотела бы. Пускай мне рассказывают, что руккола – замечательный салат, это действительно замечательный салат, но для меня это дорого, точка. Это уже не пост.

Есть такое закрытое дамское сообщество, куда нет входа ни мужьям, ни духовникам. Дамочки обсуждают меж собой какие-то духовные проблемы. Я этого просто не понимаю, потому что если нет входа духовникам, какие такие-сякие духовные проблемы там обсуждаются? Даже не хочу знать.

Как-то у них появилась открытая публикация, они объявили конкурс платочков. Какие красивые платочки надо покупать, и главное, как их повязывать. С кокетливыми фотографиями. Но ведь платок – он платок и есть. Конечно, у него есть разные свойства, хотелось бы, чтобы он был красивым и качественным, но не до такой же степени надо обращать внимание на внешнее.

Как только человек, поставивший своей целью «быть самим собой», начинает «быть самим собой доволен», это уже путь в бездну. Необязательно, но вероятно. Не собственное самодовольство должно быть нашей целью, а чтобы Господь нас принимал.