Текст книги "Альфа и Омега Марины Журинской. Эссе, статьи, интервью"

Свято место…

Да-да, я именно про то, которое пусто не бывает. О нем Христос сказал как о доме, из которого удалился изгнанный бес. А потом он возвращается, и если видит, что хозяин не удосужился это место заполнить, то приводит с собой семь, злейших себя.

Думаю, что эти слова Христа, как и все другие Его слова, исполнены многих смыслов, но самый простой из них таков: если покаялся в грехе и на этом успокоился, и не дал места в своей душе добру, то так оно и будет, – вернется грех и приведет за собой другие.

…Я довольно часто поглядываю на то место на своем письменном столе, где у меня перед монитором лежат две небольшого формата книжки: малого формата «Симфония», изданная в 20-х годах Зарубежной Церковью, которую мне подарил когда-то отец Александр Мень, лаконично сказав: «Пригодится», – и Новый Завет, который незадолго до смерти издал в Париже отец Глеб Каледа специально для заключенных, – мне его подарили дети отца Глеба в память о нем.

И я всегда с большой любовью вспоминаю обоих этих священников. С отцом Александром я пребывала в общении 16 лет, с отцом Глебом – гораздо меньше. Но вспоминаю его, не переставая удивляться точности его оценок, его глубокой и глубоко осмысленной вере, блестящим формулировкам.

Чего стоит одно это: «В конце концов, мы в Бога верим или в календарь? В Бога, а поэтому что говорить о календаре? Нужно помнить, что мы живем в России, где “за единый аз” заварилась такая смута, что до сих пор не рассосалась. Так зачем вводить людей в соблазн?»

Когда батюшка скончался, как-то даже не говорилось, что-де, мол, Господи, помилуй, а говорили: «Сейчас он молится о нас у Престола Божия». Но при этом было ощущение его вживе. Я как-то написала, что язык не поворачивается назвать матушку Лидию Владимировну (в дальнейшем инокиню Георгию) вдовой, и она позвонила мне и сказала, что это правильно, что она сама себя вдовой не считает.

Так вот, отец Глеб говорил, что при восстановлении христианства в России (не надо мне демагогически возражать, что оно не пресекалось, а было все эти годы: было-то было, но каковы были масштабы отпадения? и в конце концов, кто храмы рушил и разграблял и при этом на верующих доносил? не говоря о том, что убивал) чрезвычайно важно воспитание чувства благоговения, что от него зависит практически все.

И при всех обширных, как инфаркт, разговорах о святынях благоговения-то и не хватает. Это разговоры подчас напоминают те суждения, о которых говорил Христос, что-де, мол, почему-то считается, что можно клясться жертвенником, но нельзя – жертвой и т. д. То есть нету в них живой и теплой любви к Богу – и к миру.

А вот отец Глеб считал нарушением благоговения, если в храме (да и в церковном дворе) к нему – исключительно из любви к нему – подбегали. Как-то он появился в храме после тяжелой операции. Понятно, что народ обрадовался. А батюшка погрозил пальцем девушке, которая к нему первой подбежала, и сказал: «После всех благословлю».

О том, чтоб тесниться в очереди за причащением, и речи быть не могло. А бывает, что считается нормальным и даже прекрасным, когда за порядком в этой благочестивой очереди следят крепкие мужчины.

Батюшка служил в трапезном храме Высоко-Петровского монастыря, поэтому каждую всенощную служилась лития. Храм длинный, от аналоя к литийному столику тянулась длинная же ковровая дорожка. И если кто-то неопытный на нее ступал, замечания ему не делали. Бывало, постоит-постоит, увидит, что он один такой, – и сам сойдет. Лучше, чем склоку заводить и человека травмировать. Благоговейнее.

При этом отец Глеб благословлял тех своих молодых прихожанок, которые были целомудренны, пребывать в храме без платка. На них было любо-дорого посмотреть, как они там существовали с аккуратненькими головками и потупленными глазками на сияющих лицах. Социальная ценность целомудрия.

Храм был только-только возвращен Церкви, оскверненный алтарь был закрыт, временный фанерный алтарь воздвигли слева, а справа на том же уровне – канон, и возле него батюшка исповедовал. А уже после его кончины храм «шикарно» отреставрировали, пол сплошь покрыли мрамором – и в том числе и эти два места, с которыми так много было связано благих духовных переживаний.

Хоть бы выносные киоты поставили… Ну не могу я ходить по месту, где стоял алтарь. Мне стало как-то не по себе, и больше я там не бывала. А память об отце Глебе, о его службах у меня осталась.

Думаю, представление о том, как на деле обучал благоговению отец Глеб Каледа, из его трудов составить можно, равно как и о том, что он считал неблагоговейным. Вот вспомнилась к тому же фраза из малоизвестного произведения Чехова.

Собственно говоря, он сам настаивал на малоизвестности, потому что издал его в трех экземплярах: в подарок Суворину, с которым был дружен, для себя и «запасной». Это была пьеса «Татьяна Репина», отклик на очень модное тогда произведение о женщине, покончившей с собой, когда ее «бесчестный соблазнитель» предпочел ей «разлучницу».

Действие «Татьяны Репиной» – венчание соблазнителя с разлучницей. Оба – люди светские, и свадебные гости такие же. Всем им, включая жениха и невесту, скучно и тягостно, они ждут, когда закончится «церемония», и коротают время в пустопорожних разговорах, так что даже почтенный настоятель пару раз делает всем замечания. А когда все удаляются, в полутемной церкви раздается страшный крик.

Кричит женщина, отравившаяся «в знак протеста» против коварных мужчин. И молодой священник, потрясенный этим, произносит прекрасные слова: «Какое кощунство над жизнью…» Действительно, кощунство – и неблагоговейное поведение в храме во время Таинства, и лишение себя жизни.

Стало принято строго разделять священное и профанное, вырабатывая при этом двойные правила: здесь нужно вести себя так-то, а там это не обязательно. Вот вспоминается случай «неформальной» проповеди в храме, где повадились вытаскивать кошельки у молящихся.

Тема проповеди была: в храме воровать нельзя, и на территории церкви ни гвоздя брать нельзя. И так подчеркивалось это «в храме», что казалось – вне храма воровство вполне допустимо, а чо, нормально, дело обычное.

А ведь душа у человека одна, и душевные навыки должны быть едины. И я не о том, чтобы спать в платке, а о том, чтобы не браниться нигде и никогда. И рук не распускать. Иначе на душе нарастают послойно злокачественные новообразования: лицемерие, цинизм, а за ним поспешает и глумление.

Кстати, а как еще, кроме как лицемерие, можно расценить сотенные пособия при тысячных ценах? И на этом максимально приземленном примере видна и циничная ухмылка. Это у Галича было: человека, живущего в беспросветных бедах, вызывают в местком, чтобы получил совершенно ничтожную сумму. «И кассир мне деньгу отслюнит по рублю, усмехнется ухмылкой грабительской…»

Мы даже не отдаем себе отчета в том, насколько наша повседневность пронизана цинизмом. Простой вроде случай: покупаю я лекарство в интернет-аптеке. Нигде нет, а у них есть. Интересуюсь, не стоит ли заказывать у них и другие лекарства и полагаются ли какие-никакие поблажки.

Ответ: есть накопительная скидка, но она не распространяется на жизненно необходимые лекарства. То есть хочешь жить – плати по полной программе за право на жизнь. Кстати, мое лекарство тоже попало в список жизненно необходимых, хотя оно просто обезболивает суставы. Так что или плати, или волком вой, а куда ты денешься.

А теперь обратимся к вещам гораздо более страшным.

Те, кому свойственно задумываться, не могут не понять, что Второе Лицо Святой Троицы, Иисус Христос, Спаситель мира, сошел на землю во времена такого упадка веры, который напрямую угрожал судьбам человечества.

И каковы же были признаки этого упадка?

Формализм в отправлении культа, администрирование, множество мелких правил, запретов, за которыми было оставлено главное в законе – суд, милость и вера.

И на этом фоне – цинизм сверху донизу: первосвященник рассуждает, что можно было бы Иисуса из Назарета не казнить, но пусть лучше один погибнет за народ… а то что? – перемены, дискуссии. А это так хлопотно. И всякий, кто усомнится в генеральной линии, несомненно погибнет. Потому что потому. И отсутствие железной сплоченности рядов помешает решению политических задач.

При всех пышных разговорах о благочестивых традициях, о верности «преданиям старцев» (а Христос напрямую высказывался против этих преданий!) сама вера была настолько слаба, что долгожданного Мессию просто-напросто не узнали и отвергли. И можно представить себе, каким кошмарным диссонансом звучало на этом фоне Павлово: надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19).

А народ? А что народ? Народ совершенно в русле основных идей потихоньку приучился отказывать в помощи родителям, говоря, что зато эти средства он жертвует на храм.

И вот во время казни мы наблюдаем, как этот народ, развращенный цинизмом, переходит к открытому глумлению над Распинаемым: «Сойди с креста! Чо, не можешь?»

…А как просто все начинается. Неверие в доброту («у каждого свой корыстный интерес, а как же иначе?»), неверие в благородство («а чегой-то он за нее заступается, видать, что-то там нечисто»)… А ведь правда – в том, что заподозрить другого можно только в том, на что подозревающий способен сам!

И вот уже идет осуждение на простом языковом уровне; я бросаю читать текст на словах о том, что кто-то «воет» или у кого-то «истерика», потому что понятно, что дальше оскорбления будут только накапливаться, а с истиной поступят так же круто. Сейчас, пожалуй, не встретишь добрых упоминаний о добрых поступках, как и простого сочувствия тем, кому не повезло.

В этом последнем случае обязательно найдется либо лицемерная апелляция к закону, которая так или иначе восходит к печально известному «у нас зря не сажают», либо, что еще гораздо хуже, кощунственное прикрывание человеческой жестокости и несправедливости волей Божией.

А на гарнир – тонны лицемерия, так что я даже обрадовалась, когда некий автор ЖЖ с гневом и презрением обрушился на возможные ссылки на закон. Потому что закон нам нужен, когда он делает то, что мы хотим, – и только в этом случае.

Готтентотская мораль, готтентотское право… Да ладно, что все валить на бедных готтентотов[139]139
  Готтентоты – этническая общность на юге Африки. «Готтентотская этика» – выражение, описывающее двойные стандарты: хорошо – это когда я украл корову, плохо – это когда у меня украли корову. – Ред.


[Закрыть]. А мы чем лучше?

И уж если вспомнить соловьевские «Три разговора», там замечательная реплика есть у Дамы. Когда один из собеседников передергивает, она говорит: «Ай, какой плохой спор!»

Очень хочется к ней присоединиться, потому что в нынешних дискуссиях тухлая идея о том, что все мерзавцы, напрямую выливается на оппонента: «Вы ведь даете взятки? Вы ведь изменяете жене? Вы ведь мошенничаете?» И даже предлагается прежде всего бороться со своим безумием, а потом уже «возникать».

Так вот, я понимаю, что то, что я сейчас напишу, несмиренно и некротко. Но тем не менее. Я не даю и не беру взяток. Знаю, что лжи во спасение не бывает, со всеми вытекающими последствиями. Отдаю себе отчет в том, что нельзя служить Богу и маммоне. И даже без билетов не ездила.

В семье обошлось без крушений и катастроф. Живем не без удобств, хотя и без капиталов. И с психикой все в порядке. И я точно знаю, что таких людей немало. И мы вправе знать, что в той мере, в какой один Бог без греха, мы – приличные люди.

Поэтому не надо, пожалуйста, цинично утверждать, что все кругом мошенники и лжецы, а поэтому никто не имеет права говорить, что что-то не в порядке. И не нужно на ходу создавать «новые традиции», как голый король у Шварца, который кричит: «Это я нарочно! Я повелеваю – отныне все должны венчаться голыми».

…Цинизм – это кривое зеркало, которое отражает мир уродливым и дисгармоничным. И в этом – начало глумления над миром, над Богом и ближним, над лучшими чувствами и прекрасными идеями. И здесь не может быть никакого «а я зато…», потому что Господь сказал, что не любящий людей, которые видимы, не может любить Бога, Которого не видит.

Опубликовано: Православие и мир [Электронный ресурс]. – http://www.pravmir.ru/svyato-mesto/. 4 июля 2012 г.

Не любите мира?

От редактора портала «Православие и мир»: Эта беседа Марины Андреевны Журинской должна была быть опубликована еще год назад вместе с другими ее небольшими интервью. Но по какой-то причине так и осталось лежать в диктофоне забытым – и мною, и автором. Накануне 40-го дня со дня ухода Марины Андреевны (в крещении Анны), вдруг и совершенно случайно обнаружился именно этот файл – и сегодня эти слова звучат особенно уверенно, сильно и точно. Просим молитв о упокоении рабы Божией Анны и представляем вниманию читателей не публиковавшуюся ранее беседу.

Сказано в Писании: не любите мира, ни того, что в мире. Из этого производят массу каких-то следствий, которые хочется назвать человеконенавистническими.

А нужно подумать, так ли на самом деле это или нет.

Не сказано одной вещи при этом: «Не любите Божьего мира», потому что мы не должны забывать, что мир создан Господом, Который увидел, что это хорошо, и даже хорошо весьма.

Так стоит ли нам не любить этот мир, который Господня земля и исполнение ея, Вселенная и все, живущие в ней, как сказано в псалме? Конечно, нет! Божий мир прекрасен, и люди, Божьи дети, наполняют этот мир, и Господь не отменил того, что Он сказал: «Плодитесь, размножайтесь, заполняйте Землю и живите!» – это же совершенно не отменено.

В каком же смысле не любите мира?

А немножко в другом. Речь идет о том мире, у которого лукавый князь мира сего…

Не любите мира – значит не любите то, что внесено в этот мир порчей первородного греха.

В очень многих вещах, в очень многих случаях дьявол диктует свои правила для людей. И это понятно, потому что у него нет другого выхода.

Он ничто. Он пуст. У него нет сил, у него нет средств, у него ничего нет.

Единственное, что он может делать, – это пленять людей и действовать через них, действовать человеческим языком, человеческими руками, человеческим сознанием. Вот этого мира – действительно – любить нельзя. Склоняться перед теми правилами, которые привнес в мир сатана, – нельзя.

Поэтому всякие слова типа «знаете, так уж повелось, не нами это началось, не нами это кончится», может быть, в какой-то степени, так оно и есть, но очень хочется сказать, что это все на самом деле – большая ложь. Мы не должны спускаться до нисхождения к сатане, до потворства сатане.

Он может очень многое в этом мире, он посылает войны, болезни, рознь, разделение. Среди всего этого очень трудно жить. И вот этого-то любить и нельзя.

Все эти разговоры о том, что можно ненавидеть то, что нужно ненавидеть, – откуда вы знаете, что нужно ненавидеть? Нужно ненавидеть дьявола и все его дела, ложь прежде всего. Ложь – это действие дьявольское. Он – отец лжи, этим все сказано. Поэтому нельзя опрометчиво идти на ложь. Всякие разговоры о том, что бывает ложь во спасение – не бывает лжи во спасение, это просто неправильное чтение. Там сказано: «Ложъ – конь во спасение», и это наречие, означающее «напрасно», то есть – на коне не ускачешь, конь не спасет от опасности, от опасности спасает Бог. Ни о какой «лжи во спасение» в Писании ничего нет.

Ложь – это первое и основное орудие первого и основного нашего врага. И чем искать врагов вокруг себя, полезнее всегда обращаться против того самого врага.

Есть такое упражнение духовное – чтение Псалтири. Иногда Псалтирь читают целиком, есть такое, когда ты дошел до очень большой степени отчаянно-нехорошего положения – сядь, брось все дела и читай Псалтирь. Сколько на это уйдет часов, столько и уйдет. А есть правило выборочного чтения Псалтири, когда очень сильно на кого-то обижен, – «тот нехороший, этот нехороший», – и получается, что «очень много нехороших людей, не может же быть, что я одна хорошая, – такого не бывает, это вы бросьте». Так вот, нужно сидеть и читать те псалмы, в которых речь идет о врагах. Сначала возникает чувство успокоения: «не только я на всех окрысилась, вот в Писании тоже сказано», но чем дольше читаешь, тем больше понимаешь, что это не о людях, враги мои – бесы, все о них. На этом и следует успокаиваться и твердо на этом стоять.

Человек может быть неправ, человек может ошибаться, я тоже могу быть неправа и могу ошибаться. Господь не создал нас для того, чтобы мы друг с другом ругались. Господь сказал: «По тому узнают, что вы Мои ученики, если вы будете иметь любовь между собою». Но мы ведь и этого не соблюдаем. Он ничего не говорил насчет того, что «а кто не Мои ученики…» Был ведь случай в Евангелии, когда апостолы говорили, что они запретили кому-то ходить вместе с собой, потому что «их здесь не стояло», на что Христос сказал, что это неправильно, что «всякий, кто не прямо против Меня, тот за Меня», «никому не запрещайте».

Это не значит, что всех нужно принимать равно с распростертыми объятиями, потому что враги человеку домашние его, но это и не значит, что с ними нужно сражаться, это значит, что они действуют так, что тебе становится плохо. Это можно преодолеть не взаимной враждой, а какими-то другими путями и способами, мягкостью, любовью.

Если ты чего-то не можешь объяснить своим близким и уже начинаешь идти на какую-то войну – отстань от них, просто отстань, успокойся сам. Может быть, это разделение внутреннее останется навсегда, а может быть, они тоже смягчатся, и ты смягчишься. И постепенно вы друг друга поймете и придете к какому-то согласию. Но ругаться-то зачем?

Вот что нужно не любить в мире – ложь, ругань и дьявольские козни.

А сам прекрасный Божий мир достоин любви, благодарности и преклонения. Он – источник нашей жизни, он – источник нашего восторга, он – источник красоты. Он преобразится в вечности. В нем сгорит все, что от дьявола, и останется все, что от Бога.

Не будем самопроизвольно – это мне нравится, а это не нравится, это я буду любить, а это не буду любить. Тут надо подходить с гораздо большей осторожностью, постоянно нужно следить, что – от Бога.

Опубликовано: Православие и мир [Электронный ресурс]. – http://www.pravmir.ru/ne-lyubite-mira-lyubite-mir-bozhij/. 14 ноября 2013 г.

Вместо послесловия

Начало света

Очень много разных слов сказано в последнее время о покаянии. Слов горьких, справедливых, разных. Но когда говорится: от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 37), – всегда ли понятны настоящий объем и смысл этого высказывания? Дело не в том, что сказать, дело в том, как сказать. Мне первых двух фраз текста всегда достаточно, чтобы понять, буду я его читать или нет. Если я в этих двух фразах вижу слова «либерасты поднимают вой» – все, я это уже не читаю. Потому что это те слова, за которые идет осуждение. Это слова грубого осуждения, грубого глумления над образом и подобием Божиим, потому что люди не воют, они говорят.

Сказано, что изнутри, из человека, из сердца человеческого, исходит всякая скверна. Скверны этой, надо сказать, выметать – не выметешь. Вот вам простой пример. Я приличному человеку говорю: «Какая опасная вещь – мшелоимство». Он спрашивает: «А что это такое?» Человек приличный, но не церковный, поэтому объясняю, так сказать, в общих чертах. Он говорит: «Но это же здоровое стремление к материальному совершенствованию». Вот! Он сказал «здоровое». Ведь он таким образом уже дал свою оценку. С той же легкостью стремление жить по средствам может быть названо «нездоровым». Слово «стремление» – это хорошее слово, оно уже содержит в себе положительную оценку. А скажешь «здоровое стремление» – и мы уже видим этакого Данко с лебедиными крыльями. А то, что это Плюшкин, нам в голову не приходит.

Языком надо пользоваться осторожно

Язык – очень богатая вещь, только нужно им пользоваться уметь. Все вещи надо называть по их смыслу, а для этого нужно проникать в смысл вещей духовный и не торопиться осуждать. Всякие слова насчет того, что сие есть дурно, а сие есть хорошо, надо приберечь к концу своего рассуждения. Слушатели и читатели должны сами прийти к этому выводу.

Я уже говорила, что если в первых словах содержится какое-то ругательство, я не буду читать. Ну так это я, а тысячи людей с радостным блеском в глазах будут потирать руки и говорить: «А, ну-ка, ну-ка!» Вот это и есть соблазн малых сих.

Или взять слово «естественно». Что естественно? Естество бывает всякое. Всякое животное, скажем, естественно. Но человек – не животное, хотя животное начало в человеке есть. Не буду говорить, что человек порочен и т. д., сейчас совершенно не об этом. Я о том, что человек осознает себя и осознает мир, и живет в этом мире по трем параметрам.