Текст книги "Моря российской Арктики"

В начале июля 1648 г. семь кочей, на которых разместились 90 казаков, промышленников и торговцев (по другим данным – 105 человек), вышли из устья Колымы в море и направились на восток. Вместе с Ф. А. Поповым в плавание отправилась его жена-якутка – первая в России женщина, участница полярного плавания, о которой упомянуто в официальных документах.

В проливе, который в XIX в. был назван именем американского капитана Т. Лонга, первого подошедшего к острову, названному им в честь Ф. П. Врангеля, возможно у мыса Биллингса (близ меридиана 176° в. д.) во время бури о льды разбило два коча. Команды поврежденных кочей высадились на берег и погибли: часть из них была убита коряками, а часть умерла от голода. Вероятно, в августе 5 кочей экспедиции вошли в пролив, отделяющий Евразию от Америки, позже названный Беринговым. Вероятнее всего, там коч Г. Анкидинова разбился, но команда его спаслась и разместилась на оставшихся четырех кочах.

20 сентября у мыса Чукотский, а может быть, уже в районе залива Креста, кочи подошли к Чукотскому берегу, где в стычке чукчи ранили Ф. А. Попова. А через несколько дней – около 1 октября – «того Федота со мною, Семейкою, на море разнесло без вести», сообщил в челобитной позже С. И. Дежнёв. Отсюда следует, что четыре коча экспедиции сумели обогнуть крайний северо-восточный мыс Чукотки, который сейчас называется в честь С. И.Дежнёва, и впервые в истории вышли из Северного Ледовитого океана в Тихий. Видимо, еще два коча экспедиции потерпели крушение по выходе судов в Берингово море, и все люди на них погибли.

М. И. Белов убедительно показал, что местом, где ранили Ф. А. Попова, является мыс Чукотский: «В 1660 г. сменивший Дежнёва в Анадырском остроге Курбат Иванов решил предпринять плавание от Анадырской «корги» в «русскую сторону», т. е. вокруг Чукотского полуострова в сторону Колымы. В течение целого лета на одном коче он пробирался вдоль берега и пришел в Большую губу (так назывался залив Креста до экспедиции Беринга). От залива Креста Курбат прошел к большому мысу, по всей вероятности, мысу Чукотскому. Этот мыс опознала бывшая с Курбатом Ивановым чукчанка, взятая в плен Яковом Пермяком, участником похода Дежнёва в 1648 г. Так удалось установить, что «драка», в которой ранили Федота Алексеева, случилась на мысе Чукотском, и, следовательно, этот мыс был последним, откуда кочи Дежнёва отошли в море».

Историки не пришли к единому мнению по поводу того, что понимал сам С. И. Дежнёв под «Большим Каменным Носом» и о каких островах и местных жителях сообщил он в одной из своих отписок якутскому воеводе: «163 года (1655 г. – Прим. авт.) апреля 4. а тот Нос вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того же Носу, на островах живут люди, называют их зубатыми (зубатые чукчи – это эскимосы, которые прежде на островах Диомида носили в прорезях нижней губы украшения из моржового зуба, камня, кости. – Прим. авт.), потому что принимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных, а не тот, что есть первой Святой Нос от Колымы (имеется в виду мыс Шелагский. – Прим. авт.). А тот большой Нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что розбило у того Носу судно служивого человека Ярасима Онкудинова с товарищи. И мы, Семейка с товарищи, тех розбойных людей (т. е. потерпевших от морского розбою, от кораблекрушения. – Прим. авт.) имали на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж. А от того Носу та Анандырь река и корга далеко».

Некоторые историки (Л. С. Берг, Д. М. Лебедев) считали, что под «Большим Каменным Носом» С. И. Дежнёв понимал именно тот мыс, который позже назвали в его честь, а острова, где проживают «зубатые чукчи», – это острова Диомида в Беринговом проливе.

Другие ученые, в частности Б. П. Полевой, считают, что «Большим Каменным Носом» С. И. Дежнёв считал всю Чукотку, а следовательно, острова «зубатых людей» – это Аракамчечен и Итыгран у юго-восточного побережья полуострова. Вполне возможно, что Дежнёв употреблял название «Большой Каменный Нос» в зависимости от текста в двух значениях: и как мыс, и как весь полуостров Чукотка.

В другой отписке 1655 г (не ранее 15 апреля) С. И.Дежнёв рассуждает уже об открытом им большом северо-восточном полуострове: «А с Ковымы реки итти морем на Онандырь реку, и есть Нос, вышел в море далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб (моржовый клык. – Прим. авт.), а лежит тот Нос промеж сивер на полуношник (по поморской мореходной терминологии – между севером и северо-востоком. – Прим. авт.). А с рускую сторону Носа признака: вышла речка, становье тут у чухоч делано, что башни ис кости китовой. Нос поворотит кругом, к Онандыре реке подлегло. А доброго побегу от Носа до Онандыри реки трои сутки, а боле нет. А итти от берегу до реки недале, потому что река Онандырь пала в губу».

Правда, Б. П. Полевой сообщил, что в 1957 г. удалось разыскать подлинник этой второй отписки 1655 г. (не ранее 15 апреля). Сравнение ее текста с обычно цитируемой копией из книги историка Г. Ф. Миллера, который разыскал отписку С. И. Дежнёва в 1737 г., показало, что ее точный текст несколько отличается. В дежнёвском подлиннике одна из важнейших фраз звучит так: «Нос поворотит круто (вместо «кругом» в копии. – Прим. авт.) к Онандыре реке под лето (вместо «подлегло» в копии. – Прим. авт.)». То есть, от самой западной части Чукотского полуострова, по представлениям Дежнёва, до устья Анадыря было трое суток пути, и само устье Анадыря по отношению к западной части Чукотки находилось «под лето», т. е. к югу.

Мыс Дежнёва

После того как в Беринговом проливе кочи С. И. Дежнёва и Ф. А. Попова разлучились, Дежнёва ждали новые тяжелые испытания. «И носило меня, Семейку, по морю, – указал он в отписке якутскому воеводе в 1655 г., – после Покрова Богородицы (1 октября. – Прим. авт.) всюду неволею, и выбросило на берег в передний конец за Онандырь реку. А было нас на коче всех дватцать пять человек. И пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Анандырь реку вниз близко морю, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь разбрелись. И вверх по Онандыре пошло двенатцать человек, и ходили дватцать ден, людей и аргишниц (оленных караванов местных племен. – Прим. авт.), дорог иноземских не видали и воротились назад и, не дошед за три дня днища (три дня ходу. – Прим. авт.) до стану, обночевались, почели в снегу ямы копать».

Считается, что коч Дежнёва, вероятнее всего, выбросило на берег Олюторского полуострова, расположенного в 900 км к юго-западу от Чукотки. Значит, Дежнёв первым пересек Корякское нагорье и в начале декабря 1648 г. вышел в низовье Анадыря. 12 человек – половина отряда – отправились вверх по реке в поисках стойбищ местных жителей, чтобы раздобыть у них еду. Через 20 дней, не встретив никого, группа повернула обратно и остановилась за три дневных перехода до лагеря, где оставался Дежнёв с остальными людьми. Из этой группы лишь трое – Фома Семенов Пермяк, Сидор Емельянов и Иван Зырянин смогли дойти до лагеря Дежнёва, а остальные остались на месте и попросили, чтобы прислали им «постеленко спальные и парки худые, чем бы нам напитаться и к стану добрести».

Памятник С.И.Дежнёву на побережье Чукотского полуострова

Дежнёв послал Ф. Пермяка, видимо, как наиболее сильного и выносливого, к оставшимся в снеговой яме людям, передав с ним «последнее свое постеленка и одеялишка». Но Пермяк никого на месте не нашел. Дежнёв полагал, что людей захватили местные племена, но вероятнее, что люди замерзли и их замело снегом.

Остатки отряда зазимовали в районе устья Анадыря, и 12 из них пережили страшную зиму 1648/49 г. За зиму трое дежнёвцев умерли от цинги. Из оставшихся 12 до нашего времени дошли имена десяти: Семен Дежнёв, Фома Пермяк, Павел Кокоулин, Сидор Емельянов, Иван Пуляев, Михаил Захаров, Терентий Куров, Ефим Мезеня, Петр Михайлов и Артемий Солдатко.

О судьбе Ф.А.Попова и Г. Анкидинова точно ничего не известно. Самое раннее свидетельство о судьбе Попова и его спутников находим в отписке С. И. Дежнёва воеводе Ивану Акинфову, датированной 1655 г.: «А в прошлом 162 году (1654 г. – Прим. авт.) ходил я, Семейка, возле моря в поход. И отгромил у коряков якутскую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что-де Федот и служилый человек Герасим (Г. Анкидинов. – Прим. авт.) померли цингою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди, и побежали с одною душою (т. е. налегке, без припасов и снаряжения. – Прим. авт.), не знаю-де куда».

Отсюда следует, что Ф. А. Попов и Г. Анкидинов погибли, вероятнее всего, на берегу, куда они высадились либо куда выбросило коч. Скорее всего, это было где-то значительно южнее устья Анадыря на Олюторском берегу или уже на северо-восточном побережье Камчатки, так как захватить в плен жену-якутку коряки могли только в этих районах побережья.

Г. Ф. Миллер, который первым из историков тщательно изучил документы якутского воеводского архива и нашел там подлинные отписки и челобитные С.И.Дежнёва, по которым восстановил в возможной мере историю этого знаменательного плавания, в 1737 г. написал «Известия о Северном Морском ходе из устья Лены реки ради обретения восточных стран». В этом сочинении о судьбе Ф. А. Попова сказано следующее: «Между тем построенные (С. И. Дежнёвым в основанном им Анадырском зимовье. – Прим. авт.) кочи были к тому годны, что лежащие около устья Анадырь реки проведать можно было, при котором случае Дешнев в 1654 году наехал на имеющиеся у моря коряцкие жилища, ис которых все мужчины с лутчими своими женами, увидя русских людей, убежали; а протчих баб и ребят оставили; Дешнев нашол между сими якуцкую бабу, которая прежде того жила у вышеобъявленного Федота Алексеева; и та баба сказала, что Федотово судно разбило близь того места, а сам Федот, поживши там несколько времени цынгою, умер, а товарыши ево иные от коряков убиты, а иные в лодках неведомо куда убежали. Сюда приличествует носящийся между жительми на Камчатке слух, который от всякого, кто там бывал, подтверждается, а именно сказывают, что за много-де лет до приезду Володимера Отласова на Камчатку (присоединившего в 1696–1699 гг. Камчатку к Российскому государству. – Прим. авт.) жил там некто Федотов сын на реке Камчатке на устье речки, которая и ныне по нем Федотовкою называется, и прижил-де с камчадалкою детей, которые-де потом у Пенжинской губы, куда они с Камчатки реки перешли, от коряков побиты. Оной Федотов сын по всему виду был сын вышеупомянутого Федота Алексеева, который по смерти отца своего, как товарищи его от коряков побиты, убежал в лодке подле берегу и поселился на реке Камчатке; и еще в 1728-м году в бытность господина капитана-командора Беринга на Камчатке видны были признаки двух зимовей, в которых оный Федотов сын с своими товарищами жил».

К началу лета 1649 г. С. И. Дежнёв с товарищами построил речные лодки и после ледохода спустил их на воду и поплыл вверх по Анадырю. Примерно в 500 км от устья в районе проживания юкагирского племени анаулов они поставили зимовье и собрали ясак с местных жителей.

Только в 1660 г закончилась трудная служба С. И. Дежнёва на Анадыре. По его просьбе он был заменен в должности приказчика Анадырского зимовья и с грузом «костяной казны» (моржовых клыков), добытой на открытом им в 1652 г. лежбище в устье Анадыря, по сухопутному пути прошел на Колыму, а оттуда морем в Жиганск на Лене и далее в Якутск.

В Москву он прибыл в конце 1671 г., сопровождая соболиную казну и, заболев там, скончался в начале 1673 г.

Продолжатели дела Ф. А. Попова и С. И.Дежнёва в XVII в.

В 1649 г. попытку пройти морем из устья Колымы на Анадырь предпринял казак М. В. Стадухин, но его коч вынужден был возвратиться из-за непроходимых льдов у северных берегов Чукотки, дойдя, вероятнее всего, до Колючинской губы.

Тем не менее есть все основания утверждать, что путь экспедиции Попова – Дежнёва вокруг Чукотского полуострова был повторен во второй половине XVII в. якутским казаком Иваном Рубцом. В конце 40-хгг. XX в. в Российском государственном архиве древних актов была обнаружена «Книга расходная судов и судовых запасов» (Якутск, 1661 г.). В ней ученые прочитали запись: «Июня в 6 день посланы великого государя на службу за море на Анадырь реку десятник козачей Иван Рубец, а с ним послано якутских служилых людей 6 человек. И тем служилым людям дан коч мерою 8 сажен (около 17 м. – Прим. авт.)».

Историк и знаток русских географических открытий в Сибири и на Дальнем Востоке, член-корреспондент АН СССР Алексей Владимирович Ефимов, комментируя эту запись, вполне обоснованно отметил, что такой коч по сухопутной дороге доставить в то время на Анадырь было невозможно. В связи с этой записью напрашивалась мысль о том, что И. Рубец мог следовать на Анадырь только морем вокруг Чукотки.

Позже в архиве Ленинградского отделения Института истории, в собрании якутских актов удалось выявить «наказную память» Ивану Меркурьеву Рубцу (Бакшееву), из текста которой ясно, что Рубец должен был пройти морем на анадырскую моржовую коргу. Ему предписывалось «плавучи вниз Леною и морем до Индигирки и до Алазеи и до Ковымы и до Анадыря рек в дороге беглых и беспроезжих никого служилых и торговых и промышленных людей на суды к себе отнюдь не принимать и на Анадырь не свозить». Первых анадырских казаков И. Рубец должен был принять к себе уже на устье Анадыря.

В начале августа 1661 г. коч И. Рубца погиб во время бури в низовьях Лены. Основные грузы удалось спасти, и Рубец продолжил плавание на коче Ивана Хворова, направлявшегося на Колыму. Рубец зимовал в Нижне-Янском зимовье и в середине июля 1662 г. доплыл до устья Колымы. Там он в соответствии с наказом из Якутска получил для анадырской службы дополнительный карбас, который позже числился за Анадырским острогом. До 31 августа 1662 г. Рубец дошел морем до Анадырской корги. Следовательно, в августе 1662 г. он прошел из Колымы в Чукотское море, проплыл вдоль северного побережья Чукотки и проливом, соединяющим Ледовитое море с Восточным океаном, вышел в Берингово море.

И. Рубец обязан был немедленно приступить к промыслу моржей. Для этого он доставил на коргу из Якутска 30 тяжелых моржовых спиц (копий для охоты на моржей), пудовый безмен, котел и прочие тяжелые принадлежности для промысла. Но, увы, на корге не оказалось моржей, видимо, сказались последствия интенсивного промысла там с 1652 по 1662 г.

Рубец решил искать новые моржовые лежбища. От промышленников он слышал, что эти лежбища могут находиться южнее устья Анадыря. По мнению Б. П. Полевого, эти поиски и привели казака к устью Камчатки. Исходя из новых данных, Б. П. Полевой убедительно утверждает, что по крайней мере в 1662 г. легендарный рейс экспедиции Попова – Дежнёва по Чукотскому морю и через пролив между Евразией и Америкой был успешно повторен.

Загадочный «ископаемый лед», открытый экспедицией лейтенанта О. Е. Коцебу

Первым отечественным исследователем, плававшим в Чукотском море, был лейтенант Отто Евстафьевич Коцебу, командир брига «Рюрик». Экспедиция была снаряжена на средства известного мецената, «покровителя наук и искусств», государственного канцлера графа Н. П. Румянцева, который очень интересовался поисками северного прохода из Тихого океана в Атлантический.

Исследователь аляскинского побережья Чукотского моря лейтенант О. Е. Коцебу

Для экспедиции в городе Або (теперь город Турку в Финляндии) был построен и снаряжен двухмачтовый бриг водоизмещением 180 т с восемью небольшими пушками на палубе. По своим размерам это было самое маленькое из всех русских парусных судов, совершавших кругосветные плавания в первой половине XIX в.

Император Александр I в знак признания важности для России намеченных исследований разрешил во время экспедиции плавать бригу под военно-морским флагом, хотя экспедиция была снаряжена на частные средства.

Программа исследований на «Рюрике» была составлена начальником первой российской кругосветной экспедиции тогда еще капитаном 1-го ранга И.Ф.Крузенштерном и участником этой экспедиции астрономом И. Г. Горнером.

В инструкции, которую дал И. Ф. Крузенштерн О. Е. Коцебу, предлагалось «стараться освидетельствовать, сколько далеко берег Америки простирается к северу за усмотренным Куком Ледяным мысом (капитан Дж. Кук в 1778 г. прошел в Чукотское море через пролив, названный им Беринговым, и проследовал вдоль северных берегов Аляски до мыса, названного им Ледяной, где тяжелые льды преградили путь кораблям его экспедиции – «Резолюшн» и «Дискавери». – Прим. авт.), также в какой широте оный приемлет направление к востоку. Когда же сей пункт определен будет, то не имеете вы более надобности следовать по берегу, а надлежит вам только продолжать путь свой беспрестанно к востоку».

В инструкции И. Ф. Крузенштерн писал, что он питает «некоторую искру надежды обрести в сих странах (т. е. на северо-западном побережье Аляски. – Прим. авт.) бухту, имеющую сообщение если не непосредственно с Баффиновым заливом (с морем Баффина, омывающим острова Канадского Арктического архипелага с запада. – Прим. авт.), то по крайней мере с какой-либо впадающей в Ледовитое море рекой… Когда же никакой не будете иметь надежды к учинению подобного открытия, то не останется вам ничего иного делать, как приготовляться к обратному путешествию в Европу».

Кроме того, экспедиция должна была обследовать приэкваториальные и тропические районы западной части Тихого океана с целью поиска и изучения неизвестных островов.

Программа исследований включала в первую очередь гидрографические работы – опись берегов, определение географических координат объектов астрономическим методом, элементов земного магнетизма, наблюдения за течениями, приливами, температурой, удельным весом и прозрачностью морской воды.

Именно И.Ф.Крузенштерн рекомендовал О. Е. Коцебу в командиры строящегося брига «Рюрик», так как хорошо изучил характер молодого моряка. Крузенштерн фактически был учителем Коцебу при овладении последним морской профессией. В возрасте восьми лет О. Е. Коцебу определили кадетом в сухопутный корпус. А в 1803 г. 15-летним юношей он вступил волонтером на палубу шлюпа «Надежда», которым командовал капитан-лейтенант И. Ф. Крузенштерн. В течение трех лет во время кругосветного плавания шлюпа под руководством И. Ф. Крузенштерна и своего вахтенного начальника капитан-лейтенанта Макара Ивановича Ратманова юноша осваивал морскую науку и в 1806 г. был произведен в мичманы. В 1811 г. он был произведен в лейтенанты и три года командовал яхтой «Ласточка», плавая по Белому морю.

Командный состав брига «Рюрик» помимо командира включал старшего офицера, лейтенанта Глеба Семеновича Шишмарева и лейтенанта И. N. Захарьина. В составе команды были 3 штурманских помощника, 2 унтер-офицера и 22 матроса. Все моряки были подобраны самим О. Е. Коцебу из множества добровольцев, вызвавшихся отправиться в кругосветное плавание.

В плавание на «Рюрике» отправилась исследовательская группа, в задачу которой входили наблюдения и сбор материалов по этнографии, биологии, геологии и другим наукам. Эту группу составляли судовой врач, он же естествоиспытатель и энтомолог Иван Иванович Эшшольц, естествоиспытатели Адальберт Шамиссо, Мартин Вормскъелль и художник Логин Хорис.

Бриг был построен под личным наблюдением молодого командира, который заботился о создании хороших условий для размещения экипажа. Небольшие размеры корабля несколько затрудняли размещение запасов провизии и снаряжения, но, с другой стороны, обеспечивали судну хорошую маневренность, позволяли плавать вблизи берега и уменьшали вероятность посадки на мель. Это было особенно важно при плавании у неизведанных берегов Северной Америки и в неисследованных коралловых архипелагах Океании.

Летом 1815 г. «Рюрик» вышел из Кронштадта и 3 июля 1816 г. из Петропавловска-Камчатского направился на север, чтобы приступить к решению главной задачи экспедиции – поиску морского пути из Берингова моря в Атлантический океан.

О. Е. Коцебу определил координаты северной оконечности острова Беринга (Командорские острова). Затем бриг подошел к острову Святого Лаврентия, и исследователи высадились на его южном побережье. Наконец, 18 июля корабль достиг Берингова пролива, и моряки увидели одновременно берега Азии и Америки.

В проливе О. Е. Коцебу ошибочно посчитал большой остров в группе Диомида за третий неизвестный до того времени (в действительности группа Диомида, открытая в 1728 г. В. Берингом, состоит из двух островов и скалы Фэруэй). Он назвал остров Большой Диомид (входящий во владение России) в честь своего учителя морскому делу М. И. Ратманова, а Малый Диомид (ныне принадлежит США) был в 1826 г. назван английским мореплавателем Фредериком Уильямом Бичи в честь И. Ф. Крузенштерна.

Следуя вдоль побережья Аляски на северо-восток, О. Е. Коцебу описал небольшую бухту, названную в честь старшего офицера брига Г. С. Шишмарева, а также остров перед ней, который назвали в честь знаменитого адмирала – гидрографа Г. А. Сарычева. 20 июля начальник экспедиции увидел обширный залив, восточные берега которого скрывались из виду.

Это был звездный час командира «Рюрика». Первой мыслью моряка было: «Не является ли этот залив началом водного прохода на запад?» Бриг вошел в залив и вскоре О. Е. Коцебу убедился, что из залива прохода на север или восток нет.

Путешественники высаживались на берега залива и прибрежные острова. Было описано побережье залива, который, как пишет О. Е. Коцебу, «вследствие общего желания всех спутников назван зундом (заливом. – Прим. авт.) Коцебу». Там же были открыты и описаны остров Шамиссо и бухта Эшшольца, названные в честь ученых экспедиции. Именно на берегах залива Коцебу И. И. Эшшольц открыл так называемые «ледяные горы», т. е. впервые в истории естествознания был открыт ископаемый лед – лед, выступающий как бы в виде горной породы. А кроме того, в ископаемом льду был найден бивень мамонта.

При обследовании залива Коцебу и его окрестностей на корабельных шлюпках и байдарах путешественники не раз попадали в сложное положение при жестоких ветрах и бурях. О. Е. Коцебу в своем описании путешествия отмечал мужество моряков «Рюрика»: «Нашим спасением мы обязаны только мужеству матросов, и я с большим удовольствием торжественно свидетельствую здесь, что в продолжение всего путешествия я был совершенно доволен поведением всего экипажа. Неустрашимое мужество и твердость духа матросов всегда меня радовали. Поведение их везде было примерным: как в местах известных, так и в новых странах видно было их тщательное старание предотвратить всякое дурное о себе мнение. Таким образом, и самое затруднительное предприятие, совершаемое с русскими матросами, обращается в удовольствие».

Ледяные горы (ископаемый лед) на берегу залива Коцебу

Понимая, что попытка обогнуть Североамериканский континент с севера от залива Коцебу неизбежно приведет ко встрече со льдами, начальник экспедиции решил попытаться это сделать в следующем году, используя байдарки для плавания у самого берега и между ледовыми полями по разводьям.

А пока, выйдя из залива Коцебу, корабль направился на запад и стал на якорь у мыса Дежнева. «Место сие представляет, – вспоминал О. Е. Коцебу, – ужаснейшее зрелище: черные, страшно друг на друга упирающиеся утесы, между коими особенно отличается один, имеющий совершенно вид пирамиды, вселяют какое-то чувство содрогания. Сие сокрушение страшных утесов заставляет человека размышлять о великих превращениях, которые некогда в природе здесь последовали; ибо вид и положение берегов рождает вероятие, что Азия некогда была соединена с Америкой: острова Гвоздева (теперь острова Диомида. – Прим. авт.) суть остатки бывшего прежде соединения мыса Восточного (теперь мыс Дежнева. – Прим. авт.) с мысом Принца Валлийского (теперь мыс Принца Уэльского. – Прим. авт.)». Как видим, О. Е. Коцебу предвосхитил современные воззрения по этому вопросу.

Крайняя северо-восточная оконечность Евразии – мыс Восточный – был впервые назван мысом Дежнева путешественником А. Э. Норденшельдом, прошедшим мимо него в 1879 г во время первого в истории плавания экспедиционного судна «Вега» по Северному морскому пути. А через 19 лет русское правительство официально закрепило это наименование за мысом. Теперь это название есть на всех географических картах мира.

Проходя Беринговым проливом, О. Е. Коцебу отметил в нем постоянное течение, направленное на северо-восток. Затем корабль прошел в залив Лаврентия на побережье Чукотки в 40 милях юго-западнее мыса Дежнева. Там были определены несколько астрономических пунктов, описаны берег и небольшие острова Хромченко и Петрова, названные так в честь штурманов брига.

На следующий год О. Е. Коцебу, взяв на борт алеутов с острова Уналашка с байдарками, направился вновь на север. Но резкое ухудшение здоровья командира брига в сыром и холодном климате (во время шторма командир, будучи на вахте, был сбит волной с ног и ударился грудью об острый угол) заставило его возвратиться на Уналашку и прекратить исследования в Чукотском море. В 1818 г. «Рюрик» благополучно возвратился в Петербург.

В честь О. Е. Коцебу, помимо открытого им большого залива на Аляске, названы город на берегу этого залива и ручей, впадающий в залив, а также нанесенный им на карту атолл в Тихом океане (острова Россиян в архипелаге Туамоту; теперь атолл Аратика).