Текст книги "Музы героев. По ту сторону великих перемен"

Наполеон пребывал в отвратительном расположении духа, ибо по прибытии в Париж еще 5 декабря 1797 года ему немедленно вручили пачку счетов за переделку обстановки дома на улице Шантрен, которая теперь сменила название на улицу Победы. Далее, к нему явилась горничная Жозефины Луиза Компуэн, которую та уволила за связь с генералом Жюно, и просветила его на предмет романа жены главнокомандующего с Ипполитом Шарлем. Поэтому по приезде Жозефину ожидала неприятная сцена допроса, когда она, припертая к стенке, по привычке, заливаясь слезами, яростно отрицала все обвинения. Как писала в своих воспоминаниях мадам де Латур дю Пен, «она по природе своей была лгуньей. Даже когда истина оказалась бы более интересной и более забавной, нежели ложь, она все равно предпочитала лгать».

Невзирая на то, что ее связь с Ипполитом Шарлем выплыла на чистую воду, Жозефина продолжала встречаться с ним практически каждый день. На сей раз обманутому мужу открыл глаза его брат Жозеф. Вот что писала Жозефина своему любовнику 19 марта:

«Да, мой Ипполит, я ненавижу их[45]45
  Имеются в виду члены семьи Бонапарт.


[Закрыть]всех. Для одного тебя существует моя нежность, моя любовь… Они должны видеть отчаяние, в котором я пребываю, будучи лишенной возможности видеть тебя так часто, как мне сего хочется. Ипполит, я убью себя! Я предпочитаю покончить с жизнью, которая превратится в обузу, если не может быть посвящена тебе. Увы, что я сделала этим чудовищам, но им придется туго, я никогда не стану жертвой их зверств.

… О, как бы они ни терзали меня, они никогда не разлучат меня с моим Ипполитом; мой последний вздох будет о нем.»

Осознав, что его дальнейшее пребывание в армии не имеет смысла, Ипполит Шарль подал в отставку. Известно, что Жозефина еще до замужества, пользуясь своими связями, помогала различным финансистам заключать контракты на поставки в армию, получая за это от них известную мзду. Став женой Бонапарта, она развила еще более активную деятельность в этом направлении, чем в полной мере пользовался Шарль. Известно, что право на поставки фуража для Пиренейской армии получили Амлен и «Компания Лагранж». При содействии Шарля контракты на поставки в Итальянскую армию достались компании его земляков, трех братьев Боден, как следует вознаградивших его. Выйдя в отставку, он получил должность в этой компании и долго занимался сим в высшей степени прибыльным делом. Несколько позднее Шарль купил себе очень доходное поместье на родном юге; когда армия Бонапарта вошла в Испанию, он появился там, опять-таки по делам, связанным с поставками. Шарль продал имение, но купил себе роскошный замок. Умирая, он завещал наследникам сжечь письма Жозефины к нему, его личное дело в военном министерстве не сохранилось. Лишь волей случая некоторые из писем уцелели и были обнаружены историком Астье лишь в двадцатом веке.

Примирение между супругами состоялось, Наполеон еще не мог полностью освободиться от чар креолки, но она продолжала тайно встречаться с Шарлем. Генерал был полностью занят то предполагаемым планом высадки французской армии на Британских островах, то, когда эта идея была сочтена несвоевременной, попыткой подрыва связи Англии с богатейшей колонией, Индией, путем завоевания Египта. Хитрая Жозефина начала осознавать все выгоды положения жены национального героя, и будто бы подчинилась воле мужа, став более послушной. Тем не менее, она не порывала связей с первыми лицами Директории, – естественно, в первую очередь с Баррасом, регулярно посещая интимные ужины с ним в отсутствие супруга, вынужденного выезжать в Бретань, с военным министром Шерером и прочими влиятельными персонами. Когда был окончательно решен вопрос о египетской кампании, она даже выехала в Тулон проводить мужа и пообещала позднее отправиться к нему, когда французская армия закрепится в Египте.

После отплытия супруга 19 мая 1798 года, Жозефина отправилась на воды на курорт Пломбьер в Лотарингии, имевший со времен римских завоевателей очень неплохую репутацию по лечению женских заболеваний, в частности, бесплодия. Клан Бонапартов напрямую ставил ей в вину отсутствие детей, и она попыталась отделаться от их претензий. Всего через четверо суток после отплытия из Тулона Наполеон отправил в Неаполь фрегат «Помона», который должен был забрать его супругу оттуда. Этот корабль уже сыграл когда-то свою роль в жизни молоденькой Розы Таше де Лапажери, сопровождая судно, на котором она в далеком 1779 году плыла с Мартиники во Францию. Но, когда фрегат прибыл в Неаполитанскую бухту, оказалось, что Жозефина не может прибыть туда по причине серьезной травмы.

Хотя все ее пребывание на курорте было ограничено посещением целебного источника и отправкой множества писем с курьером в Париж, не похоже, чтобы она сильно тосковала. Если ранее сочинение писем мужу было прескучнейшим занятием, теперь ее отношение к нему изменилось. Вот что она пишет «моему дорогому Баррасу»:

«…я просила вас сообщить мне новости о вас и переслать весточку от Бонапарта, как только вы получите что-то. Я настолько подавлена разлукой с ним, что не могу преодолеть свою печаль. … брат его, которому он пишет так часто, ведет себя столь отвратительно, что я всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда пребываю вдали от Бонапарта».

Несколько позже она извещает его:

«Я прилагаю письмо для Бонапарта, каковое я прошу вас немедленно отослать ему. Я буду направлять все письма ему через вас и умоляю вас проследить, чтобы они отплывали в Египет как можно быстрее. Вы знаете его и понимаете, насколько он будет расстроен, регулярно не имея новостей от меня. Последнее письмо, полученное от него, было чрезвычайно нежным.... Он говорит, что я должна присоединиться к нему как можно скорее, и я спешу завершить свое лечение, чтобы побыстрее отправиться к Бонапарту. Я чрезвычайно люблю его, невзирая на его небольшие недостатки».

20 июня Жозефина сидела в своей комнате на третьем этаже курортного пансиона и самым добродетельным образом подрубала косынку, которой повязывала себе голову, принимая ванны. Находившаяся на балконе приятельница, мадам де Камби, позвала ее на балкон, дабы взглянуть на пробегавшую мимо собачку. Жозефина выбежала на балкон, ветхая конструкция не выдержала, и обе женщины упали с высоты 5 метров. У мадам де Комби была сломана щиколотка, а Жозефина ужасно ушибла ту часть своего тела, которую Наполеон называл у нее «самой красивой на свете». Началось лечение пиявками, компрессами из камфары, винного спирта и картофельного пюре. Естественно, Жозефина отказалась ехать в Египет, к тому же кампания там начала складываться неудачно. 1 августа англичане под командованием адмирала Нельсона разгромили французский флот в Абукирской бухте. Но Наполеон испытал и нечто вроде личной катастрофы. За два дня до знаменитой битвы пирамид полководец прогуливался с генералом Жюно, и тот рассказал ему о связи Жозефины с Ипполитом Шарлем. Причем это подтвердил генерал Бертье, которого Наполеон подозвал к себе. Неизвестно, почему Жюно поступил таким образом, полагают, по наущению членов семьи Бонапарт. После этого, ударив себя кулаком по лбу, Наполеон набросился на своего друга Бурьена.

– Если бы вы заботились обо мне, вы бы рассказали мне все, что я только что услышал от Жюно! Вот он – настоящий друг… Жозефина! А я – за шестьсот лье от нее. Развод – да, развод – я хочу открытый и громкий развод! Я не желаю быть посмешищем Парижа. Я напишу Жозефу и официально заявлю о разводе, – Бурьен предпринял попытку успокоить его и напомнить, что ему следует думать о своем будущем и своей славе.

– Моя слава! Я люблю эту женщину так, что отдал бы что угодно, лишь бы то, что сказал мне Жюно, оказалось неправдой.

Двумя днями позднее Бонапарт написал брату из Каира, в надежде, что вернется в Париж через пару месяцев:

«Покров сорван… Прискорбно, когда одно и то же сердце разрывается такими противоположными чувствами по поводу одной особы… Устрой так, чтобы к моему возвращению было готово какое-нибудь поместье, или под Парижем, или в Бургундии. Я хочу на эту зиму сделаться затворником. Мне необходимо побыть одному. Я устал от величия, все мои чувства иссохли. Я больше не забочусь о своей славе. В двадцать девять лет я исчерпал все. Для меня не осталось ничего, кроме того, чтобы сделаться совершенным эгоистом… Я намерен сохранить свой дом в Париже и не дам никому заполучить его».

Евгений де Богарне в своих мемуарах вспоминал, что после роковых признаний Жюно Бонапарт каждый вечер разговаривал с ним в палатке о предательстве его матери. Стремясь предупредить Жозефину о грядущей грозе, сын счел нужным поставить ее в известность о беседе отчима с Жюно и Бертье, но сделал это весьма осторожно:

«Все, что я слышал, сводится к тому, что капитан Шарль путешествовал в вашей карете, пока вы не достигли третьей почтовой станции от Парижа, что вы встречались с ним в Париже, что вместе с ним посещали театр, что он подарил вам вашу собачку, и что он сейчас с вами… Я уверен, что все эти сплетни были изобретены вашими врагами. Бонапарт любит вас так же, как и всегда, и точно так же жаждет обнять вас. Я надеюсь, что когда вы приедете сюда, все будет предано забвению».

Оба послания были доверены капитану судна, посланного во Францию, но они не достигли своих адресатов. Судно было перехвачено в открытом море англичанами, письма конфискованы и напечатаны в английской прессе как на английском, так и на французском языках. Новости об этом быстро дошли до Парижа, невзирая на то, что оба государства пребывали в состоянии объявленной войны. Баррас убедил парижские газеты перепечатать лишь комментарии к письмам, но не их содержание.

Семья Бонапарта перестала скрывать свою враждебность: глава клана, мадам Летиция, еще внешне поддерживала с невесткой вежливые отношения, хотя в семейном кругу именовала ее не иначе как “la putana”[46]46
  Шлюха (ит.).


[Закрыть]. Луи, вернувшийся из Египта (брат, обеспокоенный его здоровьем, отправил юношу обратно), привез Жозефу письмо от Наполеона с фразой: «Прояви любезность в отношении моей жены и иногда навещай ее. Я прошу Луи дать ей хороший совет». Луи, ранее состоявший в неплохих отношениях с женой брата, отказался посетить ее. Люсьен составлял перечни прегрешений невестки и отправлял их в Египет, но письма перехватывали по пути англичане и публиковали в прессе. Жозеф даже перестал выплачивать жене брата положенные месячные деньги на содержание. К этому добавился скандал с фирмой поставщиков в армию братьев Боден – уверенные в покровительстве Жозефины, они, например, реквизировали у населения лошадей для Итальянской армии, но не заплатили за них. Дело дошло до ареста Луи Бодена, и никакие просьбы о заступничестве со стороны генеральши Бонапарт не помогали, уж слишком громким было возбужденное против него дело.

Но Жозефина как будто ничего не замечала. Она возобновила свои отношения с Шарлем, сначала тайно, потом почти в открытую, и купила себе поместье Мальмезон[47]47
  Malmaison – буквально: дурной дом (фр.).


[Закрыть]под Парижем. Они с Бонапартом присматривались к этому имению еще до его убытия в Египет, но за недвижимость с таким неблагоприятным названием его владелец, разоренный революцией банкир Дюмоле, запросил слишком дорого. Это поместье идеально подходило для жизни по заветам Руссо. Здание смахивало больше на особняк, нежели на замок, зато хозяйственные постройки, поля пшеницы, луга, виноградники, коровы, свиньи, все виды домашней птицы и 150 тонкорунных овец обеспечивали возможность ведения натурального хозяйства, вполне способного прокормить владельцев вкупе со всей челядью. Но дело было не только в выгоде, обеспечиваемой поместьем. Место было исключительно живописным со всеми его перелесками, полями и виноградниками, спускавшимися к Сене, и, как писала одна из современниц, «ничто не могло быть свежее или зеленее, чем поля и парки Мальмезона». После некоторого торга цену снизили, но и этих 270 тысяч франков у покупательницы[48]48
  По воспоминаниям мадам де Ремюза, «она [Жозефина] настолько погрязла в долгах, что не была в состоянии оплатить самый жалкий счет. В отчаянии от предстоящего возвращения мужа, она использовала свои связи с сильными мира сего».


[Закрыть]не было. Тем не менее, сделка была заключена, подозревают, что часть денег дал Уврар. Мальмезон станет истинным домом для Жозефины, которому она останется верна до своей смерти. Ипполит Шарль проводил там целые недели, исчезая, когда приезжали гости. Отношения между ними стали ухудшаться, они ссорились, мирились, но эта связь, похоже, начала тяготить обоих. Сохранилось одно из писем Жозефины, холодный ответ оскорбленной женщины.

Окружение Бонапарта в Египте пыталось как-то переключить внимание своего командующего на других женщин. Для него устроили вечер с египетскими танцовщицами, но привыкший к стройным формам холеной супруги генерал счел их слишком толстыми и неопрятными, особенно из-за исходящего от них ужасного запаха. Однако он быстро воспламенился, когда увидел стройную блондинку с белоснежной кожей, затянутую в белые панталоны и синий сюртук, очень выгодно подчеркивавшие ее точеную фигурку. Эта подмастерье парижской шляпницы переоделась в военный мундир, чтобы последовать за своим мужем-офицером в поход. Генерал быстро отправил мужа Полины, лейтенанта Фурэ, со срочным сообщением в Париж, а ее поселил в своем дворце, за что дама, исполнявшая роль хозяйки на его ужинах, немедленно получила кличку Клеопатры. Но Фурэ вскоре внезапно вернулся, ибо его судно было перехвачено англичанами, и те отправили его обратно в Александрию. Естественно, муж вышел из себя, но Бонапарт быстро устроил развод. Перед отплытием в Сирию он пообещал Полине, что женится на ней, если та родит сына. Сына не получилось, и по возвращении Наполеон обвинил ее в нежелании исполнить его условие.

– Но это не моя вина, – со смехом ответила парижанка.

Когда Бонапарт принял решение оставить армию и вернуться в Париж, он окружил подготовку к отплытию такой тайной, что об этом не знал даже генерал Клебер, который должен был заместить его на посту командующего. Полина не удостоилась чести сопровождать его, что ей было весьма откровенно разъяснено:

– Англичане могут взять меня в плен, Тебе надлежит проявить заботу о моей репутации: какие толки пойдут, если на борту будет обнаружена женщина?

Тем временем ситуация во Франции осложнялась. Правление Директории привело страну на грань гибели, экономика полностью лежала в руинах. Подняла голову контрреволюция в Вандее, в провинциях вновь начали хозяйничать банды. На всех фронтах республиканская армия теперь терпела поражения, и якобинцы призывали гром и молнии на головы «предателей в правительстве, ответственных за наши поражения», открыто вооружаясь, дабы запалить пламя новой гражданской войны. В то же время настрадавшееся за десять лет революции и ставшее более консервативным население жаждало установления власти, которая обеспечит порядок, победы на фронтах и мир. В высших кругах страны составился заговор, в который вошли один из директоров Эммануэль-Жозеф Сиейес (1748-1836), Талейран (он умышленно подал в отставку с поста министра иностранных дел Директории), прославившийся своими зверствами якобинец Жозеф Фуше и некоторые другие политики.

Страна созрела для диктатуры и жаждала сильной руки, которая наведет порядок. Ею стал генерал Бонапарт, тайно покинувший свою армию в Египте и вернувшийся во Францию. Жозефина обедала у Гойе, председателя директоров, когда от Евгения пришла весть о том, что генерал вместе с ним приплыл во Фрежюс и выехал в Париж. Жозефина смертельно побледнела и встала из-за стола, пробормотав:

– Я должна увидеть его до того, как его братья поговорят с ним.

В ту же ночь она вместе с Гортензией покинула Париж в направлении юга. По прибытии в Лион оказалось, что Бонапарт уже уехал, отправившись в Париж другой дорогой. Им не оставалось ничего другого, как повернуть назад.

Бонапарт прибыл в Париж 12 октября. Обнаружив дом пустым, он пришел в бешенство. Впоследствии Наполеон вспоминал, что возвращался с намерением простить неверную супругу, но пустота в доме подействовала на него как красная тряпка на быка. Впрочем, это не отвлекло его от истинной цели приезда, и он отправился делать визиты людям, которые могли быть полезны для организации переворота: политикам, финансистам, военным. Но мысль о неверности Жозефины, подогреваемая требованиями клана Бонапарт «прогнать сию старуху», неотвязно преследовала его, и генерал, обсуждая со своими собеседниками практическое претворение плана переворота в жизнь, не мог удержаться, чтобы не пожаловаться на свои страдания и не поделиться намерением развестись с Жозефиной. Однако все его сторонники начинали доказывать ему всю ненужность и пагубность этого замысла. Чуть ли не самыми убедительными звучали доводы поставщика провизии для армий и финансиста Жан-Пьера Колло (1774-1852), который через своего брата, генуэзского банкира ссудил ему полмиллиона франков:

– Вся Франция взирает на вас, вы являетесь ее идолом. Ваше величие растает, если вы погрязнете в семейных склоках.

Баррас, который никогда не требовал от своих любовниц верности, мудро заметил, что все мало-мальски уважающие себя люди из общества предпочитают не прибегать к разводу, и посоветовал отнестись к этому эпизоду по-философски.

Как бы то ни было, Бонапарт приказал вынести всю одежду жены к привратнице и в день прибытия Жозефины заперся в ее гардеробной. Во всех описаниях возвращения кающейся грешницы в супружеский дом упоминается душераздирающая сцена, которую приводит в своих воспоминаниях жена генерала Жюно, Лора, герцогиня д'Абрантес. Писала она их с помощью литераторов Ш. Нодье и О. де Бальзака, поэтому историки относятся к этому источнику не без скептицизма, полагая, что автор не без умысла, для пущего эффекта, сгустила краски. Якобы Жозефина, Гортензия и Евгений всю ночь простояли под дверью, умоляя генерала впустить их. Дверь в конце концов распахнулась; когда же брат Люсьен на следующее утро явился в дом Бонапарта, он увидел Наполеона и его жену на супружеском ложе.

Но после этой ночи отношения между супругами изменились. Это больше не был союз между светской дамой с большими связями в верхах, снизошедшей до ослепленного ее блеском провинциала, обязанного своей женитьбой и возвышением одному из самых влиятельных членов Директории. Теперь она чувствовала себя лишь безвольным придатком выдающегося человека, который будет впредь указывать ей, что и как она должна делать. Ее отношениям с Ипполитом Шарлем был положен конец.

18-19 брюмера (9-10 ноября) 1797 года произошел государственный переворот, в котором неоценимую помощь Наполеону оказал его брат Люсьен. Он сумел в результате махинаций избраться в Совет пятисот (ему было всего 26 лет, а депутатский ценз составлял 30), затем ухитрился быстро выбиться в председатели собрания. В результате переворота на свет появилась новая форма правления Французской республики под названием Консульство с тремя консулами во главе, причем Бонапарт был провозглашен Первым консулом. Историки полагают, что Жозефина, не будучи посвященной в заговор, тем не менее, сыграла определенную роль, прикрывая светскими приемами встречи заговорщиков в своем доме и сумев «нейтрализовать» председателя директоров Гойе. В период Консульства Бонапарт занимался внутренней и внешней политикой, Жозефина – благотворительностью, восстановлением нравов, испорченных эксцессами революции, и примирением аристократов-эмигрантов с новым государственным устройством Франции, способствуя их возвращению в страну.

Но это уже совершенно другая сторона жизни бывшей «самой дорогой куртизанки Парижа». Она перестала быть рабой любви и стала рабой своего положения, за которое отчаянно цеплялась, будучи не в состоянии дать Бонапарту наследника. Ради сохранения императорской короны она принудила свою дочь к замужеству с братом Наполеона, Луи, человеком с не совсем здоровой психикой, собственно говоря, сломав Гортензии всю жизнь. Короткая, но колоритная характеристика была дана ей в чьих-то мемуарах той эпохи: «Какой же интересной женщиной она была; что за такт, что за доброе сердце, что за чувство меры и вкуса во всем, что она делала. У нее даже хватило вкуса умереть в нужный момент!». Умереть вместе с концом того периода в истории Франции, одной из наиболее ярких представительниц которого ей довелось стать.

Путеводная звезда адмирала

Бесспорно, англичанки не принадлежат к числу самых привлекательных особ женского пола. Тем не менее, издавна бытует прочно подтвержденная временем истина: уж если вам доведется встретить исключение из сего безрадостного правила, то от дивной красоты этого создания буквально захватывает дух. Именно такой женщиной была леди Эмма Гамильтон, супруга посла Великобритании при королевстве обеих Сицилий и возлюбленная самого прославленного английского адмирала Горацио Нельсона.