Текст книги "Осколки мёртвого мира"

***
Сория

Через короткий промежуток времени, обдумав сказанное существом в бело-золотой накидке, члены Совета наконец принимают более располагающий к беседе вид. Только кое-кто до сих пор не приходит в сознание. Курай. Времени спросить у эльфа о произошедшем не представилось, но, может, лис просто спит.

«В скором времени феи и духи приблизятся к границе земель магов. Мы окажем помощь исходя из своей выгоды», – звенит голос пепельноволосой феи в мыслях.

Цукиса вздрагивает, продолжая уделять внимание лидеру, посапывающему у того на коленях. Почти следом журчащим ручейком поёт голосок русалки:

«Один маг обещался исправить кристальную сеть. Другой направился в Сивил, но, видимо, что-то пошло не так. Я ожидала увидеть Хвостокрылого короля раньше».

– Зачем было отправлять мага к хвостокрылым? Особенно теперь… кто вообще…

«Друзья, быть может…» – загадочно отвечает русалка, ударив хвостом по воде.

Поднеся ладонь ко лбу и вздохнув, мотаю головой.

– Так ли нам нужна помочь хвостокрылых? – хмурится эльф. – Они находятся под нашей защитой, потому что недостаточно сильны…

– «Слабые так и останутся слабыми, если им постоянно помогать и защищать», – с закрытыми глазами шепчет Аскарто, совсем недавно пришедший в себя. – Услышал от одного существа, когда наблюдал за обладателями осколков.

«Недостаточно сильны – не значит бесполезны», – произносит фея.

– У хвостокрылых интересные магические способности, – вступается за них глава западного клана. – Однако мы не знаем, сможем ли ими воспользоваться…

– Хватит спорить о бессмысленных вещах, – дёргает крылом ангел. – Зарто, скорее всего, направится к кровавому, что пробудил силу мага. Нам нужно поспешить свести их вместе, пока не стало поздно.

– Зарто?..

– И как же нам это сделать?

Принц леса скрещивает руки на груди. Не похоже, что он против идеи ангелов. Со ступенек к нам обращается ночной оборотень:

– Думаю, я, Курай и Мирэл останемся сражаться с монстрами. Иначе они могут нам помешать. Кураса полетит к тому магу, она уже знает его.

Одноглазый феникс, сидящий всё это время в темноте, раскрывает веко и окидывает нас взглядом. Затем наклоняет голову, соглашаясь.

– Как же мы заставим их обратить друг на друга внимание?

– Я заключил сделку с магом о том, что они должны будут сразиться однажды, – поясняет разноглазый. – Для начала мы с сестрой попробует поговорить… с Зээлем… а потом воспользуемся Зарто и кровавым. Есть так же шанс, что обе силы магов отреагируют друг на друга… Нет. Фиолетовое пламя переменилось…

Закрыв глаза, Аскарто покидает разговор. Но насторожиться я не успеваю. Мостовая наполняется тёплым золотым светом с осколков всех присутствующих.

– Что происхо…

Услышав рычание и громкое «мяу-у», мы все поворачиваемся к замку. Со ступенек нас настороженно оглядывает тёмно-синий с жёлтыми глазами кот и крупный одноухий лис, рану которого прикрывает толстый рог, а шкуру украшает вязь красных символов.

– К-курай?..

– Нам нужно идти, – спокойно произносит Цукиса, взглянув на Королеву фей и шагнув на мост. – Луна засияла…

***
Аскарто

Ослепительный свет часов угасает. Проследив за направлением вспыхнувшего голубовато-серого света далеко на западе, приоткрываю глаза, чтобы увидеть красно-рыжий туман, появившийся так же внезапно, как и тёмно-синий клочок. Обладатель первой ауры ещё пару минут назад не подавал признаков изменений. Но сейчас силуэт зверочеловека окутывает та же сила, что и нас, когда темнота завладевает даром. Видимо, она касается не только ангелов и цветочных демонов. Члены Совета удивлённым или хмурым взглядом провожают двух существ. Я отталкиваюсь от перегородки и ощущаю пульсирующую боль в руке.

– На общих землях… начинает просыпаться свет. Скоро он соединится, либо померкнет навсегда. Мы должны попытаться сейчас, пока ангел ничего не предпринял.

– Попытаться?.. – тихо уточняет Принц леса.

– Вы все нападёте на порождённых монстров, а мы приблизимся к Зээлю и поговорим с ним. Я чувствую, что его аура ещё колеблется… В это время, как только Зарто отвлечёт кровавого, кто-то… да, пусть феникс приведёт мага сюда. Он сам потянется к знакомой магии и нападёт. Нам останется лишь наблюдать.

– Мы и правда можем довериться ангелам?

Цветочный демон прожигает нас зелёными глазами. В моих планах нет подвоха: наверное, из-за осколка, а может, по старой привычке мне хочется помочь.

– «Любовь сменяет ненависть, а ненависть любовь», – так однажды сказал один знакомый мне человек. А раз уж вы одни и те же существа, должны доверится нам.

– Брат, а Зарто…

Прикусив губу, Асэртия заглядывает мне в глаза. Я понимаю, что она хочет сказать, но лишь мотаю головой. Зарто должен отвлечь кровавого от мага. Вот и всё. Уж с такой простой задачей он справится. Отступив в сторону, я расправляю крылья, едва не уронив их от усилившейся тяжести.

– Подожди, – снова Принц леса вмешивается и тянет время. – Если ты в состоянии наблюдать за нами, тогда ты знаешь ответ на слова беловолосого?

Обернувшись и взглянув на Асэртию, склонившую голову к плечу, смотрю непосредственно на члена Совета и странный меч за его спиной.

Оружие древних?..

– Появилось существо и сказало: «Пусть тот, кто больше всех желает повергнуть зло, возьмёт оружие… но он сам станет злом, когда оно исчезнет. Существует ли душа, способная на такой поступок? Он должен носить осколок, потому что такое желание полыхает очень ярко и губительно. У всех вас есть шанс стать этим кем-нибудь. Но никто из вас не станет так поступать». И ещё, у него не должно быть привязанностей.

Нахмурившись и вспомнив, что на короткий миг потерял сознание, обращаю беспомощный взгляд на сестру. Она выглядит растерянной. В таком случае, задумавшись над словами, отвечаю:

– Должно быть, это один из обладателей осколков. Однажды все мы соберёмся вместе, чтобы решить судьбу мира… Если это всё, то поспешим. Иначе нам больше не за что будет сражаться. Зээль уничтожит всё, что простирается под небом.

Взмахнув крыльями и оторвавшись от моста, дожидаюсь сестры, и мы вместе летим к стене города. Тихого и пустого. Достаточно отдалившись, чтобы не видеть мост, тихо спрашиваю:

– О каком существе они говорят? Я не…

– Я тоже потеряла сознание, брат. Это странно, не так ли? Только ли в мече причина? В конце концов, он подавляет нашу силу и однажды запечатал нас в телах людей…

Неожиданно различив печаль на лице девушки, слегка улыбаюсь.

– Всё хорошо. Уже скоро всё закончится, Асэртия.

Притянув её за руку и обняв, мы так и остаёмся висеть над городом. Ещё очень давно, до падения звёзд, благодаря способности я мог создавать что-то вроде снов. И в нём мы в тайне ото всех танцевали под ночным небом. Если бы только можно было вернуть время. Так же наслаждаться теплотой наших душ.

– Я ни за что тебя не потеряю… и не оставлю снова.

Проведя рукой по белым волосам, я избегаю смотреть их обладательнице в глаза. Но и отпустить девушку почему-то не могу.

– Поскорее со всем закончим? – тихо спрашивает она.

– Да.

Лишь сейчас отпустив её, смотрю, как на стене города собралось множество существ, готовящихся к атаке на кишащих под стеной монстров. Их аура настолько отвратительна, что чувствуется даже здесь.

– Не смотря на усилие Зарто напитать осколки плохими чувствами, люди поверили нам. И осколки сияют… Как думаешь, это ли нам хотел показать бог?

– Разве он изгнал нас не для того, чтобы спасти?

– Я всё ещё надеюсь узнать ответ…

Улыбнувшись и вспомнив, что никогда не видел Его лица, направляюсь к барьеру.

Весь мир должен сгореть, иначе золотое сияние не откроет новый путь. Пока мир не охватит беспросветная темнота, они не смогут пробудиться. Но если мир заполнит столь разный и яркий свет, в них просто не будет надобности.

Когда члены Совета собираются на стене, мы пересекаем её, чтобы взглянуть на то же, что и они.

Курай. И кусочки душ зверолюдей. Они ворвались в гущу скверны и мёртвых существ, созданных миром сто лет назад. И в отличии от цветочных демонов, они рвут и разгрызают тварей на части, сжигая их ярким пламенем своих душ. Хоть и не обладают магией, толку от них больше.

– Его желание…

Сестра вопросительно смотрит на меня и я качаю головой. С теми двумя этому не сравниться. Как только они столкнутся, все твари сгорят в пламени их ненависти. Нам просто нечего будет делать.

Но я не могу понять, что случилось с ним, пока мы были у барьера. Наглотался скверны и обезумел? Или подстроил её под себя? Потому что желал силы.

– Брат, Зарто сейчас…

Прикрыв глаза и не дослушав, киваю, увидев его ауру, едва не теряющуюся среди алого расползающегося цветка.

– Пора. Настало время поприветствовать Зээля.

Но девушка хватает моё предплечье, придерживая. И, обернувшись, я всё-таки сталкиваюсь с ней взглядом. Чёрно-медовые глаза пронизывают меня внимательным холодом.

– Из-за Зээля были собраны часы и меч. Не смей жалеть его. Только мы втроём…

– Да. Помню.

Сдержанно ответив, отворачиваюсь. Порывисто выдохнув, пролетаю над оживлённой толпой мертвецов, выискивая взглядом первого Хранителя. Я и так о многом сожалею, чтобы допустить ещё одну ошибку. Подлетев на расстояние десяти шагов и ощутив тошноту, словно всё внутри сворачивается, заставляю себя создать в руке ветер и бросить в ангела. Он не реагирует и мой дар разрывает чёрный балахон, разметав волосы и содрав немного плоти с крыльев. Бледное острое лицо приподнимается, горящие фиолетовым пламенем глаза устремляются в нашу сторону.

– Зээль?.. Ты слышишь нас, Зээль?!

Ангел отворачивается, чтобы поднять руку и направить на нас огонь.

***

– Небо меняется. Скоро польёт дождь.

С высоты замка хорошо видно, как под давлением сил Сатуры и ещё одного мага, Тиа, облака сворачиваются в воронку, смешиваясь в чёрно-алый узор. Вот грохочет первый признак надвигающейся бури.

– Впервые вижу нечто настолько страшное.

«Потому что можешь умереть?»

Голос фамильяра скучающе отзывается, не испытывая особого интереса к новому хозяину. Ведь совсем недавно он был под контролем другого человека. И пусть я перенял некоторые его черты при слиянии, их оказалось недостаточно.

– Не знаю. Может, потому что видел мир прежним.

«Что-то плохой из тебя наблюдатель. Принёс меч и дал подсказку. Но они так и не поняли, о ком она была».

Взглянув на идущее сражение, я уделяю несколько минут ангелам. Кажется, они хотели поговорить, а вместо этого Зээль пытается убить их. Наконец, он может дать волю желаниям.

– В этой истории меч мог быть и один…

«О чём я тебе и говорю!»

– …но тогда она оборвалась бы на печальной ноте. Я просто дал ещё один шанс исполнить избранному своё желание.

«Ты говоришь о том, кто собрал часы?»

– Да. Его и моё желание похожи… – подняв ладони и посмотрев на расползающиеся по ним узоры, поворачиваюсь в сторону, откуда ярко полыхает кровавый туман. – Однако моё меня же прокляло и едва не уничтожило. Так что я решил подарить шанс тому, кто не повторит мою ошибку. Всё зависит от Сатуры.

«А-ах. Я должен коротать время с кем-то, вроде тебя… Радоваться ли мне или взгрустнуть?»

– Можешь обвинить меня. Ты единственное существо, знающее обо мне и мире.

«Какой смысл? Скоро всё исчезнет, и мы тоже».

– Думаешь, никто не высвободит Меч Времени?

«Откуда мне знать? Я просто фамильяр».

– Демоны и ангелы единственные, кто знает истину. Так почему вы, фамильяры, знаете больше остальных существ? Потому что дважды соприкоснулись с Тенью?

«Может быть. Мне не очень интересно всё это. Как там твой избранный? Они уже заманили его в ловушку?»

– Ещё нет. Но если не поспешат, Аскарто и Асэртия погибнут.

Фамильяр молчит, и я сосредотачиваюсь на пришедшем в движение алом тумане. Он простирается настолько далеко, что его видно с крыши замка. Хоть он и находится на окраине территорий магов. Если птица продолжит вести его так медленно, ангелы умрут.

Я сделал достаточно. Если такова их судьба… значит, ничего не поделаешь.

Небо содрогается, привлекая внимание. Оно гниёт на глазах и вот-вот начнёт стекать ядом на безжизненные пустоши.

Как только они соприкоснутся, мир потеряет смысл. Как только я объединюсь с Тенью, часы сломаются. И как только исчезнут давние враги, мир разрушится. Наши истинные желания ведут нас и других к пустоте. Так почему ты сделал всё так, чтобы другого конца быть не могло? Дал людям шанс загадать желание, уничтожил всё. И лишь тогда перенёс души людей в этот мир, новый, где их желания могли бы сбыться. Все эти сто лет… и война… только ради выбора нового бога и уничтожения его старых творений?

– В чьих руках окажется будущее?

***
Сатура

Увернувшись от собственной магии, я ловлю не преуспевшую в ловкости летучую мышь. И, некрепко сжав, в другой руке формирую заклинание.

– Ты чувствуешь Тиа, Акае?

«Как никогда… Кажется, он приближается».

Отпустив заклинание сквозь стволы деревьев и развернувшись, бегу прочь, сохраняя магию на непредвиденный случай. Моё второе «я» бегает быстрее того существа. И скорее всего, не хочет дать к нему приблизиться. Поднеся фамильяра к лицу, шепчу тише, чем шумит ветер и шуршат сапоги об опавшую листву:

– Тогда слушай. Пропусти его магию через себя и высвободи прямо здесь.

«Я умру!» – пронзительно пищит вампир.

Не обратив на повышенный тон внимание, сосредоточенно оглядываюсь. Тень всё ещё следует за нами. И исходящие от неё волны злобы не оставляют сомнений в её намерениях. Больше уговоров не будет.

А ведь я почти поддался…

– Нет… Если я прав… этот мир просто пожрёт её раньше, чем она навредит нам. Ну давай, постарайся. Я рядом. Ничего не бойся. Я видел насколько ужасна магия твоего хозяина. Она не менее страшная, чем это место. И всё же нам нужно спаси его, не так ли?

«Это поможет?» – неуверенный вопрос.

– Да, Акае. Поможет. И нам… и ему.

Потому что, если он приблизится ко мне сейчас, ничего хорошего не случится.

Кажется, животные в первую очередь бросаются на того, кто опаснее для них?

«Я не знаю как, но попробую… только не тряси так».

– Ага, давай. Я выиграю тебе немного времени.

Остановившись, тяжело дыша, неохотно оборачиваюсь. Моё тусклое отражение тоже останавливается и медленно улыбается. Может, просто тень, а может, и правда, внутри его глаз мелькает что-то. Передёрнувшись, вспомнив наше знакомство, обещаю себе больше ни о чём не сожалеть и не винить себя. Если выберусь.

– Ты передумал? Ты же понимаешь, что нет иного выхода, кроме как возжелать убить своих друзей, пока они не сделали то же самое и с тобой. Никто не придёт спасти тебя. Либо ты исчезнешь, лишь выберешься.

Мы одновременно поднимаем руки.

– Ты хочешь узнать мой ответ? Он таков: сначала я сожгу тебя, затем то существо, а после весь этот поганый мирок!

– Глупо!

С пальцев срывается одно и то же заклинание. И, встретившись, просто рассеивается.

– Может быть… но есть те, кому я обещал помочь. Показать новый мир, полный свободы. Наверное, это эгоистично. Но, быть может, кроме меня никто не станет слушать их надоедливые голоса, никто не захочет им помочь. А я ведь спас их от смерти… так что должен нести ответственность. Я буду сражаться за то, о чём не сожалею! И смогу спасти сбившегося с пути парня, чем-то похожего на меня. Он не должен видеть мой грех или застрять в подобном месте. Поэтому… не мешайся мне больше!

Сощурившись, пытаясь разглядеть собственный силуэт в шуршащих деревьях, неожиданно чувствую боль. Рука разжимается, распуская собранную магию, колени подкашиваются. Кажется, всё внутри застывает за одно мгновение. Но ясный гром с неба приводит в чувство. Рядом с нами насмешливо сверкает молния.

«Ты в порядке?»

– Да… Заканчивай уже, а то буду не в порядке.

Отвлёкшись, я пропускаю приближение своего второго «я». Лишь получив удар в живот и рухнув на землю, замечаю зависшую над собой тень.

– Ты существуешь, пока есть я. Поэтому тебе меня не убить.

Наступив ногой на дыру в моей груди, он задумчиво склоняет голову. Я оглядываюсь в поисках мышки. Но её нелегко найти среди сухих веток и листьев.

– Тебя интересует это существо? Ты приободрился с его появлением.

Зашипев и уставившись на тень, вытянувшую в сторону руку, теперь вижу трепыхающуюся в ней мышь.

– Акае!

– Тихо!

Грудь сдавливает от веса чужого тела. Я кашляю, пытаясь вдохнуть. Я всё ещё нуждаюсь в воздухе, не смотря на дыру в груди. Так странно.

– Ты зря пытаешься быть тем, кого так долго подавлял в себе. Такой ты уже бесследно исчез в глубокой тьме и одиночестве, куда ты отбросил все светлые чувства. Я даже… поражён.

Нахмурившись, тень надавливает на мою грудь сильнее, вырывая сдавленный хрип.

– Ты не против, если я убью это глупое существо? Ты же всё равно не сможешь его защитить. А я возьму на себя боль и вину, что ты перенёс бы, убивая его сам.

– Н-нет!..

– Хорошо, – не слушая меня, оно подбрасывает фамильяра, – тогда я убью его.

– Я же ска…

Получив болезненный удар и задохнувшись, видя перед глазами искры света, я сжимаюсь, прекрасно слыша бормотание тени и писк Акае. Но почему-то больше не различая его голоса.

– Акае…

Я не могу… позволить убить его!

Сжав захрустевшие в руках листья, переворачиваюсь и пытаюсь встать. Почти тут же падаю и пробую снова.

– А… кае… не бойся! Используй силу Тиа! Ты ведь меня… слышишь? Я не дам ему убить тебя… Не… сдавайся… только не в этом мире!

Перед глазами плывёт темнота. Сосредоточившись, я выискиваю нужное воспоминание. Десять лет назад я создал это место. Так что хоть немного оно должно мне подчиняться.

Так… комната… вещи на столе… доска и шкаф… капли крови… обшарпанные стены…

Приоткрыв глаза и уставившись на деревянный пол собственного дома, я получаю удар по голове. В глазах темнеет, но я переворачиваюсь и рывком вскакиваю на ноги, пройдя немного вперёд и наткнувшись на стол. Почти не глядя пошаркав на нём рукой и схватив пузырёк, выплёскиваю содержимое за спину и прикрываю лицо.

Сам не знаю… на кой хранил эти зелья… Обычно обменивал их или получал вместо награды. Кто бы знал, что они пригодятся. Моё второе «я» вскрикивает, пронзительно верещит мышь. Разлепив глаза, я нахожу её в тумане и беру в руки. И снова представляю другое место. Поле с чёрной травой. То самое, где позволил забрать «сердце».

– Прости, Акае. Буду внимательнее. Нори потом тебя вылечит.

Усадив мышь в складки мантии у шеи, начинаю отступать. За спиной тени появляется существо с отвисшими крыльями, и она исчезает, злобно взглянув напоследок.

– Акае? Давай скорее…

«Х-хорошо…»

Остановившись и опустив взгляд, едва не отшатываюсь, когда меня окутывает алый горячий туман. Глаза обжигает. Зажмурив их, продолжаю пятиться и терпеть. Терпеть то, что ощущал Тиа всё это время.

Если бы я только знал, какую боль он терпит…

***
Тиа

Звёздное небо так красиво сияет над головой, что кажется, словно ты один во всём мире. Нет поблизости ни единой живой души. Оно вроде и забирает все чувства, замораживая и сжимая их в такой же маленький комочек, похожий на маленькую неприятно холодящую тело звезду. И в то же время выворачивает наизнанку, призывая выплеснуть боль.

Маленькая рука подаётся навстречу холодным огонькам, тихий шёпот молит забрать с собой. Ведь даже среди звёзд не так одиноко, как на земле, где нет никого и ничего, обратившего бы на тебя свой взор.

Фиолетовая звезда, одна такая яркая среди бесконечного множества белых, расчерчивает небо и устремляется вниз, прячась от взгляда. Словно слеза скатывается со щеки. Быть может, так небо отвечает, говорит, что тоже тянется к тебе, желая избавить от страданий, но не может прикоснуться.

Наверное, это глупо. Маленькие ножки разгибаются и срываются с полянки, бегут навстречу неясному чуду. Может, оно упало настолько далеко, что и всей жизни не хватит добежать, достигнуть ответа. Но сердце разрывают противоречивые чувства, которые тяжёлым покровом обнимает одиночество. И оно зовёт бежать, искать, надеяться. Что это и правда ответ, шанс изменить всё. Потому ножки бегут, превозмогая усталость и боль, не важно куда. Лишь бы достигнуть света.

Ведь дома нет. Родного места тоже нет. Никого нет. Ничего позади не осталось, ведь ничего и не было. Только чужой откровенно злой и пугающий мир, где не нашлось места для одной ещё неокрепшей души. Нет сожалений, нет сомнений. Сердце легко расстаётся с прошлым и нынешним, стремясь навстречу будущему, даже если в погоне за ним настигнет смерть.

Это кажется жизненно важным. Сбить босые ноги в кровь, но добежать. Найти то, что никто не найдёт, ведь это предназначается не им. Пусть даже упавшая звезда всего лишь иллюзия. Никто не поймёт, как она важна, необходима. Легче расстаться с бессмысленной жизнью, нежели с мечтой.

Что ждёт там, за горами, лесами, холмами и отчуждёнными городами? Упавшая звезда, ответ, быть может, кто-то столь же одинокий, бегущий навстречу?

Из последних сил наслаждаясь агонией сердца и болью, стоит бежать. Не жалея надрывающихся лёгких, слабого тела, измученных мыслей. Любой ценой, какие бы усилия не пришлось приложить, необходимо достигнуть цели. Потому что кроме неё, ничего нет. Огромный мир, наполненный множеством вещей, пуст, если не будет желания достичь чего-либо. И его не было до сегодняшней ночи.

Темнота обступает со всех сторон, словно закрывая от взгляда и так ненужный мир, говоря, что за предательство не впустит обратно. Ну и ладно, пусть так, сейчас это не важно. Лучше смерть в погоне за чем-то близким, частицей самого себя. Хуже боли уже и не придумаешь. Может, эта безумная ночь заполнит душу чем-то, что не пожрёт тишина и холод, не заберёт пустота, пожалеет. Ведь и так с самого начала было отнято всё, что хотелось иметь.

Лишь упавшая звезда, сорвавшаяся со своего любимого и родного неба вслед мыслям, может подарить что-то важное. И так же можно подарить ей что-то взамен, утешить. Если, конечно, она дорожит тем, от чего ускользнула.

Это тоже не важно…

Важна только одна мысль, громко бьющаяся в груди, отдающая болезненным эхом крови в ушах. А может, так надрывно бьётся сердце, боясь не выдержать, сорваться, обмануться и насытиться новой волной страданий. И всё же так хочется наивно и доверчиво поддаться навстречу, думая лишь об одном:

Я отыщу тебя во тьме.

Но почему… почему такая жаркая боль застилает глаза? Почему так темно?..

– Горячо…

От сбитого дыхания и душащих слёз голос становится хриплым и надрывным. Уже не получается с уверенностью сказать, чем является комочек в груди, переменчиво борющийся за каждый стук. Обливающимся гнилью и скверной сердцем или всё той же сжатой холодной звёздочкой, плачущей кровью. Две грани, прошлого и настоящего, незаметно сплетаются, принося новые волны безумного удовольствия и сожаления.

Ступни касаются травы и пачкают её кровью. Горящими ручейками она струится по коже, стекает с онемевших пальцев. Волосы липнут к лицу, промокают от слёз. Но как-то медленно тягучими каплями они достигают шеи, ключиц. Пересохшие губы жадно ловят воздух, но лёгкие отторгают его и с шумом выпускают обратно. Тело не слушается, кажется ужасно тяжёлым, готовым вот-вот рухнуть. И нет сил остановиться. В голове звенит и стучит, сосредоточиваются все ощущения от самых крохотных до самых глубоких ран. И ничего вокруг не видно, только кромешная пустота, наполненная страшными звуками.

– Темно…

С губ уже срывается едва слышный сухой шёпот. Но, задыхаясь, противясь, тело идёт неизвестно чему навстречу, потому что важно. Где-то в глубине сознания мелькают сожаления, понимание, обречённость, и ничего не стоят.

– Мне страшно…

Отчаянная мольба рвётся наружу, но никто не слышит. Сложно сказать с уверенностью, есть ли кто-то поблизости. Наверное, нет. Подступающий со всех сторон холод наталкивается на преграду исходящего от тела жара и отступает.

– Больно…

Скривившись, прикусив губу, чувствуя постепенно стихающий хаос внутри, тело останавливается. Задрожав, не выдержав, колени подкашиваются, роняют его на траву, постепенно становящуюся влажной и тёплой. Ноющая тупая боль по всему телу и сознанию заполняют пустоту вокруг. Становится неважна мысль о чём-то важном, что нужно найти. Тело рвёт на части, оно сочится алой жидкостью из трещин. Если не боль, это не имело бы значение. Внутри оболочки нет ничего важного и, может, было бы даже лучше, разомкнись она, выпусти что-то в небеса. Но нет. Надрываясь из последних сил, плавая где-то меж двух граней, тело всё ещё глотает воздух, сглатывает кровь, пытается выжить.

Крохи тепла и силы окончательно исчезают, на мгновение всего задержавшись, словно в раздумье, и тут же сгинув во тьме. Однако по какой-то причине становится легче, прохладнее, свободнее. Вот только запутавшиеся и потерявшиеся мысли уже не борются за жизнь. Они не могут подсказать телу, что они такое. Разбитые части, кое-как держащиеся вместе, чтобы продлить существование.

Тишину разрывают шаги или просто неясный шорох. Какое-то существо замирает рядом. Сознание снова раздваивается. Кажется, что существо крохотное и тонкое, в то же время чуть крупнее, а то и вовсе огромное. Что-то из этого касается кожи. Чей-то голос пытается достучаться части сознания, отвечающей за личность, собственное я. Но оно потерянно, сожжено. И всё равно пытается соединиться, переплестись паутиной, заполнить прорехи, повинуясь голосу. Всплывает неясное воспоминание.

Дождь. Я… Я ненавижу дождь…

Шум в ушах нарастает, принимая шелест льющейся с неба воды. Сквозь него, словно через плотную завесу, доносится голос:

– …чудовище… должен защитить… меч… желание… один из нас… Открой глаза!

Вздрогнув, поддавшись уговорам, я разлепляю слипшиеся от влаги веки. И вижу что-то огромное тёмное, нависшее над собой.

– Кто… ты?..

– Не важно. Возьми меч и иди.

– Не важно… – эхом отзывается мой голос. – Не важно…

И он тонет в ненавистном шелесте, красноватыми каплями отскакивающем от земли, размягчая её, бросая грязь мне на лицо. Постепенно собственное я становится различимее, но этого недостаточно, чтобы вспомнить ненависть и понять, почему она разливается внутри, принуждает напрячь мышцы. Вялые повреждённые, они отзываются болью, прежде чем послушаться.

Первый раз, второй. Где-то на пятом удаётся подняться.

Дождь прижимает к земле и тело охотно подаётся назад, но разум упорно начинает возвращаться и твердить, что так неправильно.

Что… что такое… там впереди… ждёт… меня?

Слабость подкашивает колени на первом шаге. Приходится усиленно сосредоточиться до боли в голове и прогнать её прочь. Нужно взять меч, но сознание ещё отказывается понимать, что это такое и где его взять. Рука тянется вперёд, прорывая струи дождя, в самом деле касается чего-то холодного. Пальцы сжимаются. Неимоверная тяжесть давит и притягивает к земле. Яркое нежелание валяться в крови и грязи придаёт сил. В груди настойчиво бьётся источник тепла и жизни, лёгкие раскрываются, пропуская воздух вместе с водой.

«Когда мир очистится и засияет тёплым светом, я смогу жить спокойно. Даже если навечно буду один. Даже если стану чудовищем. Мир, что засияет светом, не посмеет отвергнуть меня».

Первые шаги даются тяжело и я едва ли придаю им значение. Сознание затуманивается, наполняясь новыми клочками мыслей и воспоминаний. Вода обтекает тело, смывает кровь и неприятно холодит кожу. Она становится не важной. Важное там, где-то впереди.

«Я не знаю, что за желание ведёт тебя вперёд. Но одно знаю точно. Мир, что ты возведёшь, разочарует тебя. Я знаю, каким он будет. Можешь не верить, но я остановлю тебя. И никому другому не позволю воплотить такой мир».

Чужой голос больно разрезает собственные мысли, заставляя морщиться.

«Я соберу божественный артефакт и создам мир, где будет править свобода!»

– Сво… бода… и свет…

Закашлявшись и часто задышав, увереннее сжимаю рукоять, таща меч за собой, не в силе его поднять. Туман перед глазами немного расступается, мысли становятся чище.

Моё желание…

На груди что-то шевелится и поддерживает теплом. Приятный свет разгоняет темноту, но она продолжает страшными движениями маячить впереди. И именно в эту тьму мне нужно идти. Что-то смазанное странное бросается навстречу. Свет становится ярче, словно маня погрузиться в черноту. Резкий взмах рук и меч разрезает прыгнувшее навстречу существо. Веки тяжелеют, чувства угасают, шаг отдаётся громким эхом, заглушая остальные звуки.

Я… Я найду тебя во тьме… Я точно… это знаю.

Уже увереннее направляя меч и разрезая подступающую тьму, я перехожу почти на бег. От недавней слабости не остаётся и следа. Кажется, нечто важное ещё в полузабытом состоянии барахтается в памяти, но вспомнить не получается. Меч легко рассекает кошмарную бездну, втягивая всё глубже в себя. Призывая вторгнуться в самое сердце, чтобы найти ответ. Вернуть то, что было потерянно. И вот, сквозь темноту виднеется знакомый свет. Кто-то, обладатель этого света, всё это время ждал по ту сторону тьмы и он протягивает руку навстречу.

Это… была совсем не иллюзия…

Однако я крепче сжимаю меч и замахиваюсь для удара. Он уже стал почти частью тела и остановится сложно. Он велит мне убивать.

– Эй-эй, эй!! Нет, стой! Подожди, Тиа!

Чужой, знакомый голос из темноты снова режет слух. Поморщившись и поджав губы, я наступаю на его обладателя, пытающегося спрятаться во мгле за спиной. Меч разгоняет её, пересекая бессмысленную попытку.

– Мы так давно не виделись, а ненависть в твоих глазах всё та же, – уже спокойнее говорит голос и продолжает пятиться. – Знаешь, я даже скучал. Это немного странно, не так ли? Приходилось преследовать тебя так долго, а теперь ты сам нашёл меня… Скажи, ты пришёл меня спасти?

Голос раздражает. Нахмурившись и занеся меч, я бью почти наугад, потому что перед глазами темнеет, руки дрожат от напряжения и усталости. Кажется, промах.

– Хм. Ты злишься, потому что я украл твоего фамильяра? Тиа?

– Что ты за дьявол? – шепчет собственный голос. – Заткнись, ты ужасно бесишь.

– Ух ты… сколько эмоций. И всё для меня? Тиа, ты очень добрый, не смотря на угрожающую штуку в твоих трясущихся руках. Выброси, а то себя покалечишь. Хотя, у меня тоже уже нет сил…

Зарычав, подаюсь вперёд, намереваясь прирезать болтливую тёмную тень. Но она самоуверенно останавливается и улыбается, словно думая, что может избежать смерти.

– Какой ты… ах, нет, я больше не могу! Тиа! Отдай мне меч!

Промах. Снова. Дыхание сбивается, дрожащие руки выпускают меч сами, больше не подчиняясь воле. Совсем рядом слышится облегчённый вздох.

– Не знаю… зачем ты пришёл… – шепчет голос. – Но, прости, Тиа. Я обязательно найду тебя позднее. Ты и твой фамильяр очень мне помогли. Дальше я сам. Это мои вина и сожаления… Если не справлюсь с этим, мне не создать мир полный света и свободы! А я обещал. Эй, Тиа?

Обладатель раздражающего голоса улыбается, касаясь моего плеча. У меня нет ни крохи силы, чтобы оттолкнуть чужую руку.