Текст книги "Осколки мёртвого мира"

Глава 25. Начало новой игры

Очнувшись в полной темноте, я испуганно сглатываю, давлюсь собственной глупостью и ощущениями. Перевернувшись на живот и нащупав шершавый холодный пол пещеры, чувствую себя слепым зверьком. Однако запах сухой, без каких-либо оттенков, совсем не такой, как в гостях у фей.

А-а, точно… я же сбежал оттуда…

Нахмурившись и приподнявшись, рывком сажусь и хватаюсь за голову. Внутри словно всё перемешивается. Тело стягивает боль. Знакомые ощущения подсказывают, что на руках и лице полно повязок и бинтов. Осколки тяжестью тянутся с шеи, а, значит, совет ещё меня не нашёл.

Вот только… где я?

Не став дожидаться гостеприимных хозяев или пока уйдёт боль, шаркая подошвами сапогов, встаю и делаю несколько шагов. В темноте появляется неясный свет.

– Нори… Цуми…

Книга Равновесия висит в воздухе и тускло светится. Я иду к ней, вслушиваясь в тихий шорох и сквозняк. Холодный ветерок пронизывает до дрожи, лаская ноги. Если он тут есть, значит, и выход недалеко. Замерев перед диковинным предметом, с которым ещё ничего непонятно, смотрю на мягкую зелень, обвившую кости. У стены пещеры покоится крупный провалившийся местами скелет. Книгу кто-то заботливо уложил на него. Но, находясь в пассивной форме, сосуде, она преображает мир вокруг природой. Под скелетом виднеется лужа.

– Какой милый пушистый скелет…

Собственный голос громко режет слух. Поморщившись, смотрю в сторону, откуда предположительно дует ветер.

– Оставлю вас пока здесь, простите.

Шёпотом попрощавшись и наткнувшись на стену, ориентируясь по ней и холодку, направляюсь к выходу. Задерживаться в тёмной западне желания нет. Ноги слушаются с трудом, горло саднит, бинты на ладонях и предплечье рвутся о стену и оставляют на ней кровь. Судя по тяжести в теле и закрывающимся векам, проспал я не так уж и долго.

Проклятье, наверное, я становлюсь похож на Тиа. Тощий, синяки под глазами, раздражительный, хожу медленно. Мне, случаем, не передалась какая-нибудь болезнь? А-а, настроение просто отвратительное. Эта пещера кончится?..

Не внемля моим душевным мукам, она тянется дальше. Тело сводит судорога и это очень неприятно. Остановившись и немного передохнув, я продвигаюсь вперёд. После того мира оставаться в темноте немного страшно. Так и чудится, что вот-вот из тени меня схватят костлявые руки. Наверное, я зря оставил книгу.

Книга… Тиа тоже говорил о ней. Он улыбнулся, когда я рассказал о той, что нашёл в выбранном мною доме, о её конце. Но ведь не может быть, чтобы это была та самая книга? Может, он просто вспомнил о своей…

Прислонив руку к груди, прислушиваюсь к боли.

Такое странное чувство, когда ты находишь что-то общее с другими существами.

– Я хотел остановить его… образумить. А вышло так, что он мотивировал меня. С самого начала мне стоило вести себя иначе… Если бы мы не сражались по одиночке, может, уже заполучили бы часы. Хотя, потом не смогли бы их поделить.

Тихо рассмеявшись и почувствовав тепло, нахожу силы идти.

Друзья, да… Что они значат?

Внезапно яркий свет затапливает пещеру и ослепляет меня. Прикрыв лицо, наощупь нахожу выход и встаю, привыкая. Когда боль проходит, опускаю руку и смотрю перед собой, на большой круг солнца, медленно спускающийся с красного неба.

Я словно бы на краю мира… Или, вернее сказать, мир словно на краю?..

Когда первое впечатление от увиденного проходит, я с сомнением рассматриваю предположительно гору, в которой и находится пещера. Через десять шагов она обрывается. Я снова вижу долину внизу. Но куда большую. Отсюда видно несколько городов, как маленькие точки, группки лесов и равнин. И всё пылает в закатных лучах, надвигается огромная тень. Я оборачиваюсь, почувствовав тревогу.

В стороне от выхода на ещё одном скелете расположились кровавые. Девушка с короткими белыми волосами и костяной маской на глазах и парень в капюшоне, не скрывающем ни белые волосы, ни огрызки рогов, ни красные тусклые глаза, смотрящие на меня без выражения. Оба обернулись в красно-белые накидки. Акария лежит на коленях девушки, уронив ногу в скелет и вяло покачивая рукой, свисающей до земли.

– Где я?

– В горах, – скучающе отвечает парень.

В горах кровавых?..

– Совет разве не сможет найти нас здесь?

– Нет… тут стоит сильное магическое поле Акараны. Здесь мы можем делать что угодно. Но лишь пока его душа окончательно не растворится, что, впрочем, не грозит, если только она не обратится злым духом или ещё чем. Мы не смертны и не можем умереть. Мы появились из отрицательных эмоций и чувств людей. Вот только в этом мире их нет, поэтому у нас нет ничего, что восстанавливает жизненную силу. Мы просто медленно истощаемся, но исчезнуть никак не получается. Стать духами тоже не хочется…

– Даже мёртвым не избежать смерти, – задумчиво произношу.

– Ах да… ты не совсем мёртв, Сатура. Ты умер в момент Падения грёз. Но осколки часов притащили тебя в это будущее незадолго до смерти. Иными словами, тебя просто не существует в этом времени. А в своём ты мёртв. Когда твоё время истечёт, ты просто исчезнешь. Правда, ничего нового это тебе не даст.

– Это в самом деле не важно. Мне нужно кое-что сделать, а потом уже…

– Так ты сделаешь это?

– Да.

Взглянув на девушку, сидящую почти неподвижно, я оглядываюсь. Но никого поблизости не видно.

– Тиа, – вдруг произносит кровавый, – убил Акацу. Разрушил её оболочку, точнее. Чтобы вернуть её, Акарана убил всех. Иными словами, только мы двое и душа самого Акараны ещё здесь.

Ноги отнимаются, и я сажусь прямо на землю, тихо выдыхая.

– Ты сказал, что планы сорвались из-за меня. Выходит, я помешал вам умереть?

– Мёртвый ангел, по плану Акараны, должен был разрушить мир, чтобы наше существование прервалось вместе с ним.

– Звучит ненадёжно. Я придумаю что-нибудь получше.

– Хорошо, давай.

Молчание протискивается в нашу скромную компанию, принуждая взглянуть на надвигающуюся ночь. Ещё неизвестно какой она будет и что предпримет Совет. Для начала я собираюсь отдохнуть и хорошенько всё продумать. Времени не так уж и много.

– Эй, Акарана, Акацу, вы хотите умереть?

Я испытующе смотрю на кровавых. Равнодушие на лицах говорит само за себя.

– А зачем жить в этом мире? Раньше мы обманывали людей и подбивали их на грехи, чтобы получить больше сил… К тому же теперь нас только двое. Мы сто лет жили в агонии боли, пока скверна, породившая нас, сама же и разъедала наши тела. Я устал…

– Тогда, вам нужно последовать за мной, – встав, поворачиваюсь к тёмному провалу пещеры. – Я найду вам смысл существовать или отпущу. А пока вы должны помочь мне собрать часы и кое-что сделать.

– Как скажешь, Сатура… Нам уже правда всё равно.

***
Курай

– Держать строй! – кричит откуда-то Принц леса. – Ещё немного!

Стоя почти в первом ряду, я не имею понятия о том, что творится по остальные стороны Объединённого Отряда Чёрного Стола. Пришлось организовать его, поскольку план по сбору часов провалился.

Хорошо, что из-за выходки мага не развалилось собрание…

Мотнув головой и тоже прищурившись, приготавливаясь прыгать, я чувствую непонятное, ещё незнакомое возбуждение. Кровь горит, чувства ощериваются и становятся ярче, захватывают тело и заставляют игнорировать всё вокруг. Восторг, удовольствие, ликование, предвкушение. Желание охоты, жажда убийства. Дикие, опасные чувства. В глазах темнеет от того, что приходится сдерживаться. Голоса становятся растянутыми смазанными, чужое дыхание, биение сердец, бегущая по венам кровь: эти звуки ударяют в голову, а нос чует запах скверны и гнили. Он служит ориентиром, наращивая придающее сил безумие.

Ощущения захлёстывают, меняют, искажают…

Я готов рычать от недовольства. Но вот, треск льда и хруст корней расходится под ногами и устремляется вперёд, к полчищу мертвецов с жадно горящими глазами и цепкими когтями, оставляющими борозды на земле. Я сам не понимаю, как различаю среди оглушительного шума команду о нападении. Может быть, воображение подсовывает галлюцинацию, отпуская с натянутой до предела цепи. И я повинуюсь, уже не в силах терпеть, срываюсь вперёд раньше всех, в прыжке изменяя форму.

Больше нет страха… нет стыда… воспоминаний…

Их затмили новые иные чувства, придающие уверенности, смущения, толики гордости. Потому что при возвращении в клан, ожидая ругани, я получил совсем иное. Орис рассказывал всем, как я рвал врагов на части, как изворотливо прыгал меж когтями и зубами, как ловко сражался в одиночестве и сдерживал монстров. Разумеется, никто не поверил. Я плохо помнил произошедшее, потому не настаивал. Не очень-то хотелось. Но Орис подловил меня, напугал, обратившись волком и погнавшись за мной прямо перед толпой оборотней. Невольно тело приняло новую форму, оскалилось и приготовилось сражаться. Я не отличал своих от чужих. Потому в беспамятстве бросился на Ориса, а он шутливо изворачивался, словно ребёнок. После пробуждения меня ждал оглушительный гвалт голосов, приветственных, бодрых, восхищённых. Мне оставалось лишь смущённо молчать и осознавать насколько многое Орис для меня сделал. Я не стал благодарить его.

Отчего-то казалось, что это лишь ранит его… И это было так.

Мне удалось узнать, что раньше Орис был командиром отряда охотников, рыскающим у границы барьера или отправляющимся в наиболее опасные места, где были замечены неизвестные монстры. Всеми любимый братец-волк в прошлом был жестоким охотником, который уничтожал отнюдь не монстров на границе территорий, а целые гнёзда и стаи. Даже магов.

И моё появление изменило прошлое волка… То, что он делает для меня, похоже на благодарность, попытку измениться. Я никогда не мог себе подобного представить.

Вгрызаясь в чёрные тела, испытывая горькую слизь на языке и колющую скверну, я по какой-то причине не только не поддаюсь ей, но и испытываю ни с чем не сравнимое желание. Осознание ли это собственной важности или просто действие осколков, не знаю, но противится не могу. Монстры стонут и ревут в бессилии и агонии, загнанные в ловушку, капкан эльфов и фей. Я чувствую досаду от того, что не один сражаюсь, что мои жертвы ломаются под оружием и магией других. Но после небольшой тренировки с волком я начал различать врагов и союзников.

Никто больше не боится меня и не презирает…

Расправа над очередной стаей выживших монстров заканчивается быстро. Для меня по крайней мере. Одна гадкая тварь дёргает меня за ухо и знак правителя срабатывает: без моего желания переносит в замок Совета Чёрного Стола. Оказавшись у створчатых дверей в привычном виде, я раздосадовано рычу. Резкая смена обстановки действует не лучшим образом. Глаза рыщут в темноте, выискивая врагов.

Но в замке царит тишина…

Он используется только для собраний. Пока было проведено только одно, на котором было принято не только решение о мире и объединение отряда в сражении с монстрами, но и организация поисков мага.

Огорчённо вздохнув, не имея возможности вернуться, я протискиваюсь в тёмный зал и чувствую что-то сродни одиночеству. Тихо сев на своё кресло, забираюсь в него с ногами, оборачиваюсь хвостом и поджимаю ухо. Всплывает старая привычка: рука дёргается в желании коснуться рога.

После побега Сатуры, кровавый тоже растворился. Найти ни одного, ни другого так и не удалось. Прошла неделя. Не такой уж большой срок, но для нас, жаждущих наконец со всем покончить, испытывающих внутри разносторонние чувства, сжигающие всё наше естество – он долгий. Слова ангелов и правда о мире ещё не обретают чёткой картины и не приносят покой. Единственный шанс найти последних обладателей – ангел, но он скрылся в руинах ради уединения. Периодически Сория докладывает, что ничего выяснить не получилось.

Ангелы так и не стали частью Совета… Неудивительно. Да и, вообще, их осталось только трое, в этом нет никакого смысла.

Гору кровавых отряд охотников и ночных оборотней проверил в первую очередь, но кроме пустых пещер и жуткого озера не нашёл ни следа жизни. Мирэл выдвинул предположение, что они скрываются за территорией общих земель.

Маги затаились в своих городах и установили над ними барьеры, за которые пройти не удалось. Их постоянно охраняют маленькие отряды оборотней. Эльфы обороняют остальные города на всякий случай, по крайней мере, пока не будут уничтожены все монстры.

Двери в зал с шумом открываются, пропуская ещё одного члена Совета. Я съёживаюсь, не желая, чтобы кто-то говорил мне нечто по поводу позорного побега. К сожалению, ко мне является самый худший из возможных член Совета.

– Твоё рыжее ухо торчит из-за спинки кресла, лидер, – спокойно произносит глава западного клана и проходит на своё место, садится и сцепляет пальцы на столе. – Ты так внезапно исчез, что я не заметил. Ну… засмотрелся на небо… оно сегодня на редкость красивое…

Я фыркаю.

Сегодня небеса порадовали нас бирюзовыми оттенками, напоминающими цвет глаз нашей общей знакомой. Она теперь наш незаменимый ориентир. Летает высоко и докладывает о местности и врагах.

– А ты чего пришёл-то?

Раз это Цукиса, то распрямляться не считаю нужным. Да он и не смотрит на меня, вперившись лунными глазами в потолок, и, наверняка, витая где-то за пределами замка.

– Мирэл сказал, что после битвы будет собрание.

– А? По поводу?

– Мм-м, тут такое дело… был замечен след кровавого. Демоны отправились проверить его, поэтому не участвовали в сегодняшней зачистке.

След?..

Озадаченно наклонив голову, дёргаю ухом.

После исчезновения Сатуры ангел сказал, что следы мага, похожего на меня, исчезли… Иными словами, он умер. А раз поблизости был Сатура, значит… Неприятно это, когда твой друг убивает похожее на тебя существо. Впрочем, друг ли…

– И почему он сбежал?.. – шепчу под нос, уткнувшись им в колени. – А ведь он смеялся… смеялся над нами! Проклятье… Аскарто был прав. Сатура не намерен делить часы. Хоть мёртвый ангел и был побеждён, Сатура, будучи сосудом для него, наверное, был не в лучшем состоянии. Я думал, что ему нужна будет помощь, поддержка… А он… так и остался чудовищем.

– Я говорил об этом с Королевой фей, – словно невзначай говорит Цукиса, не зная, будет ли мне интересно.

Немного неприятно, что тебя подслушивают. Не став мириться с печальными обстоятельствами и собственным бессилием, поднимаю ухо.

– Она сказала, что какая-то часть скверны или души ангела ещё осталась в его теле или разуме. Потому что предыдущая Королева была во власти этого ангела и творила то, чего не делала раньше. Иными словами, Сатура, возможно, не пришёл в себя. В таком случае, Совет объявит его угрозой и попытается уничтожить. Аскарто опасается, как бы не стало слишком поздно.

– Но куда хуже… если он делает это по своей воле, – раздражённо шепчу.

Я не раз возвращался мыслями в прошлое. В тот день, когда встретил его, когда попросил не использовать осколок ради воскрешения родителей, когда оставил компанию собирателей и когда встретил мага спустя десять лет. По его глазам и желаниям можно было легко догадаться о терзающем его безграничном одиночестве. Но никто из нас ничего не сделал, чтобы его заполнить.

– Ещё мой ночной кот подслушал разговоры в отряде… К Совету испытывают недоверие из-за связи с магом и попытками его найти. В общем, скорее всего, нам придётся отнять осколки Сатуры и изгнать его, как и остальных магов. Иначе Совет потеряет доверие… То же относится и к ангелам.

Раздражённо шикнув, я откидываю голову на спинку.

– Ты пользуешься своими способностями днём? Они немного напрягают. Ты хоть знаешь, что с тобой сделают, когда узнают?

Глава западного клана небрежно пожимает плечами.

– Мои девять иллюзий идеальны во всех отношениях. Благодаря феям, открывшим источник к лунному камню, мы можем использовать душевные формы в любое время. Но ночью они, разумеется, сильнее. Днём я могу актировать только пять печатей.

Скривившись, тихо выдыхаю. Я лишь раз случайно увидел эту способность.

– Ты нарочно избегаешь ответа, Хигуро?

Жёлтые глаза с прищуром наблюдают за мной. Но я не намерен отвечать. Ведь любопытство оборотня исходит из желания узнать мою позицию по данному поводу и принять такую же. Однако он независимый от меня член Совета, так что пусть решает сам по своему опыту. Он не имеет отношения к событиям десятилетней давности.

– Прошла неделя… – задумчиво шепчу. – И так было ясно, что кровавые долго прятаться не станут, но… они объединились с Сатурой? Вчетвером они против нас ничего не смогут сделать. Так почему? Что они задумали?

Слышится шорох. Похоже, синеволосый тоже устраивается поудобнее.

– Не боишься, что Мирэл не позволит тебе увидеться с Сатурой? Все, кроме тебя, настроены против него. Если бы не ваша дружба, тебя бы могли выгнать из Совета.

– Ага. Так и есть. Только я и сам не знаю, что делать.

– Мне лично всё равно, – раздражённо откликается Цукиса.

Вздохнув, я вслушиваюсь в тишину. В последнее время совсем не удавалось побыть одному и подумать обо всём. Всего неделя прошла, а так много всего изменилось. Я так и не успел понять, чего хочу и как реагировать на происходящее. Не смотря на изменение формы, характер остался прежним.

Двери распахиваются, и в зал входит несколько существ. Они молча и с шумом усаживаются в кресла. Очередная битва с монстрами их вымотала, да ещё и придётся разбираться с находкой.

Вытянувшись, я сажусь нормально, но чувствую себя неловко. Как и сказал глава западного клана, теперь моё слово в Совете не имеет особой силы. Особенно после выходок на поле боя. Им просто выгодно держать меня рядом. Я вскользь наблюдаю за собравшимися, уставшими и напряжёнными.

Зеленоволосый эльф устало потирает лоб, в кои-то веки сняв маску. Цукиса не сводит глаз с меня, как бы говоря не делать глупостей. Сория неуклюже расправляет крылья, пытаясь свесить их с подлокотников, но лишь роняя лепестки на стол и пол.

Ангела сюда никто не звал, хоть Зарто иногда появляется и помогает с зачисткой, но на самом деле просто ищет кровавого. Русалки занялись починкой кристаллов вместе с двумя магами, кажется, их звали Миори и Юзуки. Так как они не решились податься к остальным магам, им разрешили пожить там.

Хвостокрылый король и Королева фей как обычно безучастны.

Я могу начать первым, но, боюсь, вызову не лучшую реакцию.

– Курай, как ты себя чувствуешь?

Принц леса, следивший за полем боя и командовавший объединённым отрядом, прекрасно видел мой позор. И намерен всё прояснить.

– Ну… меня монстр за ухо укусил и сработал знак правителя… – пристыженно отвечаю, вспоминая, что это напоминает прошлое и оттого становится не по себе.

Я-то думал, что забыл…

Потрогав ухо с серьгой и не найдя следов укуса или раны, тихо выдыхаю. Опять приношу неприятности.

– Ясно. Хорошо. Тогда начнём Совет Чёрного Стола.

Эльф говорит спокойно, слегка устало. Больше нет серьёзности и длинных речей, от которых все устали.

– Не все из нас знают, но вчера одновременно в Городе игр смерти и Крепости бога, засветились кровавые. Демоны с одним из ангелов проверили местность и нашли кое-что, – Сория, снова носящий знак правителя цветочных демонов, к слову, в последнее время увеличившихся в количестве, бросает на стол два свитка. – Города наверняка были выбраны не случайно, это подсказка или намёк. По словам Зарто, скорее всего, кровавые что-то затевают, однако он уверен в том, что Сатура действует с ними. Возможно, его используют. Потому что кровавые искушают сердца… так он сказал.

– Тогда это может быть ловушкой, – недовольно откликаюсь.

– Не исключено, – эльф тянется к свиткам.

«Подожди, Принц леса», – останавливает его голос феи.

Рука эльфа замирает. Призвав свои крылья, точнее, одно, но являющееся как бы двумя, она заносит их кончик над свитками. Спустя пару минут её голос снова звучит в наших мыслях, куда приятнее, чем предыдущей Королевы.

«Свиток написан костяным пером, кровью мага. Но писал его не он. Это был кровавый, рука тонкая, девушки, скорее всего слепой, потому что я не вижу образов, никаких оттенков чувств или мыслей».

Втянув носом воздух, Хвостокрылый король говорит:

– Запах крови несёт в себе чувство боли и безумия, как у раненого зверя.

– Ух ты, – одновременно с Цукисой произношу я, – не знал, что хвостокрылые умеют что-то подобное. Конечно, некоторые из нас тоже могут, но мы даже не подумали использовать такое вне охоты.

Пусть глаза правителя скрыты под волосами, его губы растягиваются в улыбке.

– Я не стал читать такое один… – тихо откликается демон.

– Значит, я прочитаю вслух оба свитка, – кивает эльф.

Я внутренне напрягаюсь. Проверка мало что дала, кроме того, что свитки были написаны не Акараной и не Акарией. А третьим кровавым. Последним. И того, что маг всё-таки не в себе. Возможно, его и правда используют.

– Послание из Кацурахары: «Члены Межрасового Совета Чёрного Стола, пусть вы и объединились, душа каждого из вас лелеет эгоистичное желание занять трон на небесах и изменить всё, что простирается под ним. Иными словами, стать богом. Создателем, наивысшим всемогущим существом, что создал часы, являющимися ключом к его необъятной власти. Вы утратили веру, поэтому бог был свергнут. Произошло событие, названное вами Падением грёз. И теперь миру нужен новый бог. Хотите вы того или нет, но без единого покровителя мир канет во тьму. Наверняка вы думаете избежать войны, просто собравшись вместе. Однако, когда часы будут собраны, лишь один сможет воспользоваться ими. Что вы намерены делать? На месте убьёте друг друга? Или голосованием решите, кто более достоин? Часы живые. Можете думать, что они фамильяр бога. И только они могут выбрать, кому отдать силу. Они свергли своего создателя, а вы наивно полагаете, что кто-то из вас сможет превзойти его, если вы даже не можете признать своих истинных желаний?»

Голос Принца леса стихает резко. Не потому, что обрывается послание, а потому что оно так живо и ярко предстаёт перед нами, что мы теряем связь с явью. Ещё не придя в себя, я растерянно смотрю на стол и членов Совета. В голове ещё звучит голос эльфа, а перед глазами стоит картина неба, затянутого облаками. Сердце громко стучит. Я тянусь рукой, сжимая накидку, и сглатываю.

– Похоже на угрозу, – хрипло произношу. – Слова, казалось бы, безразличные, пронизаны презрением и ненавистью…

Хотя, думаю это и так все почувствовали, без моего подтверждения. И если на нас так подействовал свиток из Крепости бога, то что за ядовитая змея притаилась в свитке, принесённом из самого Города игр смерти?

Я снова шумно сглатываю, вжимаясь в кресло.

– Просто ты чувствительный, – без укора, спокойно говорит Мирэл. – Как ты?

– Н-нормально… читай второе.

Ни у кого просто нет слов, только тяжёлые мысли. Не затягивая, эльф тянется ко второму свитку и выпускает на волю змею. Услышав шипение, зажмуриваюсь, и тёмный цветок распускается.

– Послание из Синдзигохара: «По негласному закону, там, где появляется бог, должен быть рождён дьявол. «Правит в мире бог один, он же дьявол, восседающий на троне». Когда мнение разных сторон разделяется, начинается игра. «Устроил дьявол бал и танцевал, плясал, играл. Хаос мир его, желанье боль заполнить разрушеньем». Я стану дьяволом, хоть это и ваша вина. А вы попробуйте примерить небесную корону. «Бог в одиночестве страдал, истерзанный и осквернённый». По правилам игроки не должны соприкасаться, для решения их разногласия нужны пешки. «И плакал бог цветами смерти, смеялся дьявол, разрушая пустоту». Но играть чужими жизнями вы не хотите, слабые, не любящие рисковать, потому что вы сами, как эти пешки. Так что правила игры будут основаны не на жизнях, а на вашей гордости, унижении, смирении… «Бог проклят дьяволом, а дьявол богом». Дьявол – это я, пишущий послание, «жестокое чудовище, всеми презренное, ни бог безумия, ни дьявол милосердия». В случае отказа от игры ваш мир сольётся с миром, созданным ненавистью чудовища, отголосок которого вы уже видели. Но то была даже не половина. Итак, сперва отгадайте загадку: «Отвергнув мир свой, бог отверг себя. Но не исчез он, созданный любя».

Голос Мирэла затихает, но глаза полыхают злостью. Я сам не замечаю, когда успеваю приоткрыть одно веко и искоса начать наблюдать за ним. Впервые вижу цвет рассерженного неба.

К удивлению, второе письмо больше принуждает задуматься, чем испугаться.