Текст книги "Осколки мёртвого мира"

Глава 24. Последнее обещание

Сатура

Столб света не переставая разрезает небеса. Безумные порывы ветра рвут и мечут, не жалея, срывая кожу и расплёскивая кровь, словно и так недостаточно пролилось вместе с дождём. Но он ощущается мягким и прохладным, почти приятным, успокаивающим и дарящим забвение. Темнота клубится, не в состоянии смириться с поражением и отступить. Земля под сапогами расходится трещинами, а пустота под ней тянет лапы, чтобы утащить вниз.

Сквозь полуприкрытые веки наблюдая за бьющим потоком света, наслаждаясь беспорядочно мечущимся ветром, я ощущаю себя опустошённым. Как если бы от меня оторвался кусок и остался в том, ином мире, который не вышло ни то что уничтожить, ни даже ослабить. Все мысли и чувства, что рвались наружу, там и остались. Мне же приходится мириться с тем, что ничего нет. Ни осознания, что делаю, ни что происходит, ни причины, по которой боль перестала ощущаться.

Сквозь шум доносится рык и шипение, вперемешку с разными звуками, похожими на жужжание или ворчание. На мгновение приходит мысль, что разум перестал различать чужую речь. Но непонятная сила опускает мой взгляд, позволяя увидеть разводы тёмно-серого неба, землю и расходящиеся чёрные провалы, разделяющие меня с толпой непонятных кривых созданий.

Я…

Не оконченная мысль тонет в темноте, так и не проявив себя. Ветер в очередной раз расцарапывает кожу на лбу и кровь стекает на глаз, притупляя видимость. Шатаясь под резкими порывами, чудом удерживаясь на ногах, я без цели вожу взглядом вокруг. Слабо светящаяся бледно-зелёным светом книга привлекает внимание, но и только. Решив, что хуже не станет, спотыкаясь я направляюсь к ней. Несколько раз земля распадается, тьма цепляется за сапог, но играючи отпускает. Добравшись до книги, заношу руку над ней и ручеёк крови пропитывает раскрытые страницы.

На ум приходят слова прошлого. После разрушения сосуда, фамильяр остаётся у древа ждать исчезновения. Однако маг может призвать фамильяра в другой сосуд.

Я убийца?..

Запрокинув голову, вспоминаю другие слова.

Свобода… в смерти?.. А разве я уже не свободен?.. Если исполню своё обещание, они все погибнут? Разве я не хотел измениться?.. Значит, моё желание напрасно?

Перед глазами всплывают радостные мордашки хвостокрылых.

Когда я умру, они всё равно исчезнут… и всё равно из-за меня. Но если они так не хотели умирать, почему сейчас не сопротивляются смерти? Я был так ужасен?

Опустив голову, беззвучно произношу нужные слова. Если сосуд изменит форму, рвущаяся наружу сила будет заключена под замок. А фамильяр снова сможет направить меня. Когда кровь начинает стекать со страниц, книга впитывает её, сменяя свечение.

Акае… нужно было сделать сосуд для него… Или теперь он свободен?

Некоторые из тварей, не побоявшись разломов, прыгают через них, чтобы добраться сюда. Получается не у многих, но у меня нет сил поднять руку хоть на одного. Повернув голову в сторону бегущего монстра, почему-то не чувствую страха. Видимо, тоже исчерпал себя. Однако путь ему преграждает книга, яростно шелестя страницами и брызгая алыми каплями.

Так вы… хотите умереть или нет?..

Коснувшись переплёта и произнеся всего одно слово, некогда записанное в начале, я понимаю, что совершил ошибку. Записывая свои грехи, я не забыл упомянуть и о лжи: теперь они знают, что я спас их от смерти и заставил забыть прошлое. И потому у них есть право ненавидеть меня.

Мне остаётся только исполнить обещание, правда ведь?

Размышление о подобном приводит в чувство. Ощутив жгущие холодом раны и жар в груди, едва не задыхаюсь. Ветер проходит резким порывом по шаткому строю созданий и сбивает нескольких с лап, срывает с меня кусочки телесного покрова. Внутри всё сжимается и нет возможности издать даже шипение. Приходится терпеть молча.

Ах да… ритуал призыва… Я не могу сейчас их отпустить…

– Слияние… – хрипло шепчу, опускаясь на колени. – Книга Равновесия…

Так удерживать себя на земле несколько легче. Переведя дыхание, снова ставшее таким необходимым, стираю кровь с лица и поднимаю руку. Давление прекращается слишком резко, глаза обжигает свет. Не выдержав и рухнув, царапаю лицо о грубую землю.

Не вышло?..

Ощутив над собой шумное дыхание и застыв, вновь обретя способность ощущать страх, я остаюсь невредим. Только в голове что-то шумит. Приподнявшись и сев, отстранённо смотрю на пропасть, разверзнувшуюся в шаге от меня. Может, она была и не заметна, если бы только с неба не сорвался луч света. Пока ещё тусклый и слабый, долгое время томившийся где-то далеко за облаками. И всё же его хватает, чтобы заставить меня изумлённо замереть.

Пугающая тишина оглушает. Тёмно-серые облака расходятся, являя всё больше чистого золотистого света и красно-розового неба. Словно грязь счищается с раны.

От такого сравнения тело скучивает боль. Сжавшись, зажмурив глаза, я равномерно дышу, слушая стихший ветер и шелест. И когда боль становится не ощущаемой, приоткрываю глаза. Книга. Незнакомая. Журчит подобно ручью и шуршит, словно листва на деревьях. Подняв взгляд, собираюсь с силами, чтобы встать.

Осевшая земля под светом солнца разрослась травой. Вздыбились горы, распушился лес, заискрило озеро. Нет сомнений в том, что постаралась книга.

Насколько теперь… она сильная? И осколки…

Пошарив рукой по груди и убедившись, что они вернулись, оглядываюсь в поисках монстров. Они исчезли. Внезапно закашлявшись, я вспоминаю о рыжеволосом маге, тоже иногда заходящемся в подобном приступе.

Его, наверное, тоже забросило куда-то. Надеюсь, подальше от меня…

Сумев спокойно вдохнуть, подхожу ближе к краю. Вид открывающегося неба, постепенно светлеющего, захватывает внимание. Совсем недавно мне хотелось увидеть его. Не думал, что настолько сильно.

– Должно быть, это сон…

Зажмурившись ненадолго и взглянув на источник света, вспоминаю, что голубое небо должно быть самым красивым.

Ничего… использую часы и всё вернётся на круги своя. Но для этого нужно снова стать чудовищем… убийцей… я должен убить членов Совета. Ангел тоже должен ощутить на себе мою ненависть за то, что пришлось пережить. И Королева фей…

Дёрнувшись, встряхиваю головой.

Нет… о чём мои мысли? Я не убийца… Я никого больше не…

Глубоко вдохнув, вдруг замечаю что-то блестящее в озере. Сощурившись, понимаю, что оно движется. И вскоре ко мне прилетает сама блестяшка, которую чудом удаётся поймать.

Что…

Раскрыв ладонь и увидев осколок, в непонимании смотрю в воду. На ней расходятся невидимые круги.

Это… четвёртый. У Шидо пятый. Нужно будет его найти… За победу над ангелом я заслужил небольшое поощрение, но такое…

Сунув осколок в карман и заметив, что тот порван, ложу в мешочек на шее. Небо почти полностью раскрывается, затапливая светом мир, так истосковавшийся по нему.

– Как спокойно…

Совсем недавно собственными руками приходилось махать мечом в попытке убить мёртвого ангела. Нагрузка на тело, разум и душу лишили сил. Но опустошённость исчезает, постепенно с каждым мягким порывом ветра. Только он дразнит кожу и открытые раны, что сам недавно нанёс.

Уже чистые розоватые облака сгущаются и немного темнеют. Сложно сказать сколько времени проходит. Вот они расступаются и рассеянные лучи, словно дождь, падают вниз, на яркую листву и воду, живую землю и цветы.

– Любоваться небом сейчас кажется странным…

Внезапно воздух вырывается из лёгких и возвращаться не спешит. Позволив крови выплеснуться из горла и переждав миг оцепенения, опускаю голову. Красная рука выступает из груди, принося боль. Какую-то слабую. Словно тело уже устало доказывать, что живое. Знакомый хриплый голос опаляет ухо теплом:

– Когда слабые тянутся к свету, забывают о тьме поблизости.

Рука вырывается обратно, заставляя рвано вдохнуть и закашляться.

Какое-то жуткое чувство…

– Это… месть за Акае? – с трудом размыкаю окровавленные губы.

Не услышав ответа, поворачиваю голову, опускаю. Маг сидит на земле, содрогаясь от беззвучного кашля.

– Хах, жалкое зрелище. Мы оба…

– Заткнись… – шипит Тиа. – Акае рано или поздно должен был исчезнуть.

Нахмурившись, хочу коснуться плеча мага и передумываю. Некогда белый, сейчас его плащ разошёлся прорехами, да ещё и перепачкан в грязи. Рыжие пряди покрыты кровью и растрёпаны. А я, наверное, не лучше выгляжу.

– Что же… мои фамильяры тоже молчат.

Не зная, что ещё сказать, и, видя всё это каким-то глупым, даже не пытаюсь понять, для чего маг пришёл. Я опускаюсь на колени, уже ничего не ощущая в груди.

– Всё кажется напрасным, не правда ли? – тихо заключаю. – Не заберёшь мои части артефакта? У меня нет сил сражаться.

– Ищешь повод сдаться?

Разозлившись, Тиа бьёт меня по лицу. Не ожидав такого, я падаю на спину и ошеломлённо смотрю на светлое небо. Наверное, из-за него я чувствую себя сошедшим с ума. Коснувшись лица и испачкав пальцы кровью, переворачиваюсь и сажусь. За этим должна последовать длинная тирада, но её нет.

– Может быть…

– Глупец… Слабак… – выплёвывает слова Тиа, даже не желая поворачиваться ко мне. – Разве у тебя нет желания?

– Не знаю. Оно не моё…

– Нужно было раньше убить тебя, – стерев кровь с губ, маг пробует подняться, но падает и тоже смотрит на проплывающие над нами облака. – Почему в мире полно отбросов, как ты?..

– Да мы и так мертвы как бы…

Сжав руки на коленях и взглянув на открытую шею мага со шнурком, затем в красные, почти безразличные глаза, слегка хмурюсь. Хоть Тиа и смотрит на движущиеся облака, его глаза словно застывают. Неслышно потянувшись и проведя ладонью над его лицом, шумно сглатываю.

– Тиа?..

Маг молчит, и я повторяю имя громче. Лишь тогда он вздёргивает подбородок.

– Это… всё, что я смог сделать. Пять осколков мой предел… У меня… была сила, лучше, чем у других. И всё равно я оказался не так уж силён. Не смог ничего защитить, никого не смог спасти, не исполнил своё желание. Словно оно было просто способом вырваться из прошлого. Но зачем? Зачем…

Тихий голос едва различимо произносит слова. Ещё не до конца понимая происходящее, подсаживаюсь ближе. Осколки недолго светятся, чувствуя друг друга.

– Я тоже пять собрал. Правда, с собой лишь четыре.

– Слабак, грезящий о невозможном, – устало произносит он.

– Свобода… нет… Я создам мир полной свободы, вот увидишь!..

Поняв, что сказал глупость, прикусываю губу.

– Ты шумный, – морщится парень, – уходи.

Должно быть, я потерял рассудок там, в другом мире. Потому что, смотря на мага сейчас, я вовсе не хочу сражаться с ним или отнимать что-то. Просто хочу побыть рядом, как-то поддержать. И, повинуясь непонятным чувствам, тихо бормочу что-то:

– А ты?.. Какое у тебя желание? Мы же и так… мертвы, так что… если ты вспомнишь о нём, может…

– Заткнись. Я не могу. У меня… больше нет сил. Я не помню… желание. Акае так и не сказал его мне…

Желание, то, что позволяет нам жить сейчас. Но мы не знаем, какое оно. Ну почему всё так?

– Я бы хотел… увидеть её ещё раз…

Вздрогнув и забыв о своих мыслях, я полностью сосредотачиваюсь на хрипловатом голосе.

– Кого?

– Идиот, – резко выдыхает рыжеволосый. – Я имею в виду книгу. Я любил читать её в детстве. Воспоминания смутные, их так много и разных, что не могу понять, какое настоящее. Но книгу помню хорошо. Только её конец ускользает… словно бы читал историю много раз, но до конца не доходил.

Удивившись, некоторое время молчу. Когда мы возвращались с Белых равнин я успел дочитать ту чудную историю, найденную под лестницей. Сейчас вспоминаю её очень ясно. И она кажется чем-то большим, чем раньше. Я рассказываю о ней Тиа, а он снова называет меня дураком.

– Всё-таки мы похожи. Эта книга… единственная, что я когда-то читал. Сначала она показалась бессмысленной, ни о чём, но затягивала в себя. А в конце она свела двух потерявшихся детей, ставших друзьями. Такой вот конец… Как мы с тобой.

Повинуясь тому же неясному чувству, я тяну руку и нерешительно сжимаю ладонь мага. И раз уж он всё равно не видит, приподнимаю его за плечи. Он оказывается таким тощим и хрупким, что я вздрагиваю и вспоминаю пожирающий туман, поглотивший Акае и едва не сожравший меня. И ведь то был лишь отголосок магии. Сложно представить, какую боль терпел её носитель.

– А знаешь, мы тоже могли бы подружиться…

На мою неловкую шутку рыжеволосый никак не реагирует. Если бы не слабое дыхание, я бы подумал, что опоздал с предложением. Я тревожно кричу его имя, понимая, что не только зрение, но и слух Тиа исчезает. А по какой-то причине мне важно знать ответ, слишком важно. Веки мага опускаются и тени под ними становятся ещё глубже. С них соскальзывают кровавые капли и глаза становятся чёрными, пустыми. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, терплю до последнего и шумно выдыхаю.

– Ти…

– Вот… всё. Магии нет… моей магии… больше нет, – шепчет он устало, скорее, сам себе. – Но ведь… у меня никогда её и не было?.. Я просто… на цепи… ещё…

– Не… Не важно! Ответь, Тиа. Прошу! Ответь, ты станешь моим другом? Хочешь или не хочешь?

В отчаянии сорвавшись на крик, сжимаю израненную ладонь, покрытую собственной кровью. Маг всё равно молчит, прерывисто дыша. Всё слабее. И всё-таки отвечает:

– Мир… хочу увидеть мир, что ты создашь.

Что… У-увидеть?.. Я не могу… это желание… Если бы только раньше…

Прикусив губу, я болезненно сощуриваюсь, словно выискивая крохотный шанс. Но как не посмотри – его нет.

– Ты… не сможешь… – слабо шепчу очевидное.

– Я увижу. Просто сделай, дурак… Хоть кто-то должен избавить мир от гнили и слабости, чтобы больше не было таких, как мы.

– Но…

– Я и сейчас вижу… свет. Тёплый и золотой… или фиолетовый…

– Перестаёшь различать цвета? – поражённо спрашиваю. – Раз ты приравниваешь меня к себе, ничего не помешает нам стать друзьями, не так ли? Тиа? Тиа?!

Маг чуть заметно морщится, рыжая прядь падает на его веки. Перестав добиваться ответа, я обречённо смотрю на бездушно проплывающие мимо облака и плывущие по земле большие тени. Взгляд падает на Книгу Равновесия.

– Ты увидишь мой мир, – уверенно произношу, возвращая взгляд телу, жизнь из которого потихоньку исчезает. – Обещаю, я покажу его тебе.

– Глупец… – одними губами произносит парень.

– Нет. Это обещание. Так что… до встречи, Тиа. Не прощай, а до встречи. Тебе, Шидо, Нори, Цуми, фамильярам, я всем покажу свободный мир. Он будет тёплым и светлым, где будет голубое небо каждый день. И где не будет таких, как мы. Я исполню твоё желание, и фамильяров… многих, наверное. Тиа…

Я ещё долго бормочу что-то под нос, порой несвязное, иногда переставая улавливать смысл слов. Тени всё проплывают мимо и проплывают, лучи падают и греют. И в конце концов, в моих руках остаются только осколки. Ветер мягко перебирает волосы, поигрывает шнурком, тревожит раны.

Вот как… всё обернулось. Я думал, что ничего не могу сделать для других. Для себя тоже ничего не сделал. Может, хоть в этот раз получится?.. Я такой эгоист… Вместо того, чтобы просто сделать, заставляю всех ждать, чтобы они увидели мою победу. Но если умирать, то всем вместе, а не поодиночке, словно бродячие раненые звери.

Поднявшись и вглядевшись в горизонт, залитый светом, молча подбираю книгу и иду туда. Вот и шнурок пригодился. Теперь, когда со мной девять осколков, я отчётливо ощущаю другие. Один из них где-то там, посреди безжизненной земли. Может, он тоже умирает в одиночестве, незамеченный, после стольких усердий.

– Эй, Нори… Цуми… почему… вы молчите? Неужели я иду по неправильному пути?

После встречи с Акае, так искренне заботящемся о Тиа, невольно задумываешься. А ведь мои фамильяры ненавидели меня. Конечно, я заслужил, но не думаю, что я хуже Тиа.

Или… его желание ярче моего? Тогда всё неправильно. Он должен был стать богом, а не я, исполняющий чужие желания.

– Ах, я устал…

Непрерывные размышления как-то сами собой иссякают. Всё сосредотачивается лишь на том, чтобы волочить ноги по красному песку. Раны неприятно саднят, и на руках, и на ногах, и на лице. Даже в груди. Но кровь больше не течёт, а проверять, насколько плоха рана как-то не хочется. Всё равно уже не жилец. Важно лишь успеть исполнить обещание и не сгинуть в кажущейся бесконечной пустыне.

До самого горизонта видно лишь розовое небо, почти закрытое облаками, и раскинувшаяся под ними безжизненная земля с валунами. Она впитала много крови, чтобы принять такой вид. Песчинки с тихим шуршанием мешаются под ногами, гоняемые ветром. И не скажешь наверняка, была ли здесь жизнь когда-то или она, наоборот, здесь пропадает.

Едва заметно вздохнув и слизнув кровь, морщусь от мерзкого вкуса. И, подняв голову, вижу вдали неясный силуэт. Из-за песка он выглядит как камень, но воспоминания живо протискиваются в душу, напоминая, снова принося страх. Однако ведь это не может быть ангел. Древнее оружие должно было уничтожить его. Силуэт, не сразу примеченный из-за алой накидки, успевает приблизиться. Косточками на плечах поигрывает ветер, сухие губы усмехаются, без труда уловив смятение и страх на чужом лице.

Кровавый!..

Тело застывает. Я кое-как поднимаю руку с осколками. Хоть она и дрожит, это всё что есть. Задетая ветром рана на виске открывается и кровь стекает на скулу, сбитое при ходьбе дыхание не желает успокаиваться. Билось бы сердце, наверное, зашлось бы в страшной судороге.

– Собираешься сражаться со мной? – медленно произносит существо.

Я прикусываю губу. Рука дрожит, норовя выронить осколки, никак не реагирующие на своих собратьев, что есть у кровавого. Он приподнимает голову, показывая часть лица и улыбается. Ветер развивает капюшон и накидку, давая глазам увидеть оголённые кости рук, которыми поигрывает ветер. Поперхнувшись пыльным воздухом, опускаю руку.

– Думаешь, я не могу сражаться без рук?

Я мотаю головой. У этого существа присутствует та же аура, что у Акарии, и при этом совсем другая. Не просто пугающая – смертоносная. Я честно отвечаю:

– У меня нет сил на сражение.

– Меня бы это не остановило. Я безжалостен к врагам. Был когда-то давно…

Голос существа стихает, ветер врывается между нами, вздымает пыль и песок. Я беспомощно улыбаюсь. То же чувство, что и при встрече с Тиа. Я не ошибся в своих мыслях, хоть и не вижу повода для радости.

– Нет. Просто решил оповестить об этом прежде, чем ты размажешь меня с одного удара.

– Хах, вот ты какой, мертвец, сумевший заинтересовать Акарию. Считаешь, я не нападу из-за твоей связи с ним?

– На войне узы теряют ценность, – слегка улыбаюсь.

Потому что с Акарией меня тоже связывает обещание… сразиться, и не только, ещё и встретиться всем вместе.

И более из нас никто не может ничего придумать. Мы просто два уставших от войны существа. Перед нашими глазами только пустота, простирающаяся за спинами друг друга, нужно лишь первым шагнуть в неё. Если бы не осколок, быть может, мы направились своими путями. Поняв, что сражения не будет, я обессиленно падаю на колени и поднимаю голову к небу. Не знаю, сколько шёл по сухой земле. Кажется, словно несколько лет, такая тяжесть по всему телу.

– Я даже забрать твои осколки не в силах, а ведь так долго этого желал… – произносит кровавый, пока его тень нависает надо мной. – Я мог бы сделать это зубами, но они выпадут изо рта от малейшего усилия… Вот и конец.

Да. Конец. Ещё один на моих руках. Ну почему я должен это видеть?.. Бог ли пытается испытать меня? Но у меня нет шанса остановиться. Я не могу…

Кровавый тоже поднимает голову. Небо окрашивает землю в цвет пламени, словно она плавится под его лучами. Но ветер пронизывает холодом. Остывают чувства, застывает кровь. И даже мысли перестают течь. Моргнув и услышав перестукивание костей, я не успеваю опомнится, как передо мной на земле остаются лежать только кости и алая накидка.

– Не бойся. Я соберу часы и всех освобожу…

Шепчу, зная, что он услышит мои слова.

Ещё одно обещание. Нет. То же самое, просто другому существу. Ничего. Я готов пообещать свободу каждому, даже себе.

Ветер усиливается, накрывая меня песком с головой, засоряя раны. Он закрывает небо и всё вокруг, словно желает поглотить. Мотнув головой, раскрываю книгу. Она послушно исполняет мысленный приказ.

Кто бы подумал, что сила равновесия – это природа… Пусть я больше и не слышу малышню, зато теперь не нужно выбирать между ними, бояться, что они додумаются захватить моё тело. Я знаю, что они ещё рядом. Они должны увидеть, как исполнится обещание.

Проходит немного времени и в небе появляется силуэт другого кровавого. Свет, падающий сквозь костяные крылья, делает его похожим на божество. Испускающее свет, величественное, так, наверное, оно должно выглядеть. Силуэт в бело-красном плаще опускается перед придавленной костями накидкой. Я узнаю в нём давнего друга. А он, не обращая на меня внимание, опускается на колени и обнимает костяными крыльями пространство перед собой. Осколок в накидке светится. Кровавый пришёл за ним.

Почему я ничего не делаю?..

Когда Акария заканчивает, то переводит на меня глаза цвета запёкшейся крови, куда более тусклые, чем раньше.

– Прости, осколок я не отдам.

Его голос тоже тихий, изломанный, разочарованный.

Всё… это точно конец.

– Что ты только что сделал?.. Что-то на прощание, как у вас принято?

Акария удивлённо смотрит на меня, но отвечает:

– Нет, у нас не принято прощаться. Мы ведь не смертны… были. Просто иллюзия тела, оболочка, которую Акарана поддерживал магией, растаяла. Я же с помощью осколка, пропитанного его чувствами, смогу сохранить клочок души. Ненадолго, правда. Жаль, что ничего не получилось… Из-за тебя. Но почему-то ненависти или злости нет. Я, как и когда-то Акарана, смирился и отчаялся. Как он, я не смогу позаботиться об Акацу. А точно, может, ты хочешь убить меня? Только, чтобы наверняка…

Кровавый бросает это задумчиво. Ветер развивает его волосы и, только сейчас замечаю, обгоревший плащ. Его внешность проходит рябью, открывая рваные дыры на теле, но тут же возвращаясь на место.

Иллюзия?..

Медленно вздохнув, я протягиваю Акарии раскрытую ладонь.

– Помоги мне, как старый друг. Я освобожу кровавых, создам свободный мир.

– А сможешь?

– Обещаю. Сперва одолеем Совет. Мы соберём часы первыми.

Помешкав, беловолосый протягивает ладонь. Ветер оголяет кость ненадолго, но моей руки она не касается, лишь иллюзорная холодная кожа.

Двенадцать из тридцати.

Шум крыльев заглушает ветер и над нами появляются ангелы, вперемешку с демонами. Вздрогнув и скривившись, оборачиваюсь. Все упомянутые члены Совета успели собраться и обратиться против меня. Ожидаемо, но слишком быстро.

– Помнится, ты хотел собраться вместе?

– Уже всё равно, – тихо отвечает Акария. – Ну?

– Найди меня раньше них, – беззвучно говорю.

Члены Совета, да и не только, все обладатели, наверное, окружают нас в кольцо. Я беззвучно смеюсь. Они что-то говорят. До меня их слова не доходят. Как только осколок оживает, я приказываю ему со всей злобой дать мне шанс уйти. Прежде чем осколки замкнут цепь. Она должна замкнуться на мне, а к такому ещё предстоит подготовиться.

Вывалившись где-то в неизвестном месте и выронив книгу, я падаю лицом в траву и темнота накрывает меня тяжёлым крылом.