Текст книги "Игра теней"

Глава 37

Макбейн оглядел себя в зеркало. Специальные валики за щеками меняли овал лица, контактные линзы – Цвет глаз, густые пшеничные усы делали его и вовсе неузнаваемым. Плотный кевларовый бронежилет, надетый под рубашку, незаметен – просто фигура смотрелась грузнее; широкие брюки мужчина чуть приспустил, как делают в этой стране почему-то все располневшие мужчины вместо того, чтобы купить по размеру… Бизнесмен-мелкооптовик, каких по Москве шатается десятки тысяч…

«Сбруя» была хорошо подогнана и сидела ладно; пистолеты уютно легли на положенные им места; Макбейн надел куртку. Вообще-то в кожанке он чувствовал себя паршивым ниггером из Гарлема; на родине облачиться в такую одежду его, белого человека, ничто бы не заставило, но в России куртка – это и униформа, и символ определенного социального статуса.

Еще раз внимательно вгляделся в свое отображение. Все сыплются на мелочах: часы, манеры, взгляд. Да, взгляд у него настороженный, но Макбейн не стал заставлять себя переигрывать: эти новые русские не только так представляются – ледяные глаза, выдвинутый вперед подбородок, бешеный накат, – они так живут. Так что взгляд и манеры – под стать одежде. А уступать дамам место в транспорте – здесь это так же не принято, как и в Штатах, правда – по разным причинам. Там – стараниями феминисток: девушку можно просто обидеть, предложив поднести тяжелую сумку или уступив место; здесь – проще: тащишь баул – значит, это твоя работа, и никто за тебя ее не сделает…

Часы?.. Часы у Макбейна были очень точные и очень дорогие. Он подарил их себе после первой удачной сделки в «соавторстве» с господином «Санчесом»… Еще с вьетнамской войны Макбейн вынес суеверное уважение к золоту и часам. То, что часы с убитого брать нельзя, знали все: повторишь его судьбу. Так же, как и покупать краденые, – они станут показывать чужое время… Ну а золото… Металл солнца, металл, не прощающий неблагородства… Часы у него были в золотом корпусе, украшенные двенадцатью бриллиантами. Здесь этим мало кого удивишь…

Правда, под теперешнюю одежду такие часы – чересчур круто, но понять их стоимость смог бы только человек из лимузина, остальные примут за дешевую таиландскую имитацию. Нет, менять часы Мак не собирался: менять хронометр – менять время, менять жизнь… Сейчас ритм его жизни не самый легкий, но адмиралу он нравился. И он понял почему: он действовал сам Да, все в русском стиле. Кроме сигар. Сигарет Макбейн не признавал, лучше не курить вовсе…

Адмирал подошел к окну, посмотрел через занавески происходящее внизу. Все тихо и несуетливо. Он вынул нар, пыхнул голубоватым дымом, скрывшись за невесомым облачком, словно эсминец – за дымовой завесой…

* * *

От сигар у меня скоро начнется изжога! Уважающие себя миллионеры курят их не взатяжку, дым всасывается через небо, я же перебороть привычку дышать полной грудью – даже никотином – не могу.

Кофе я тоже растворил весьма своеобразно: количество воды если и превышает количество порошка, то ненамного. Энергично разжевал шоколадку, запил густой горькой жидкостью, закурил, получил удар «под дых» с первой же затяжки… Полный комплекс удовольствий! Но как еще заставить работать мозги, если они того не хотят? Есть такое слово: «надо»! «Янус» как символ Изумрудного города. Что есть «символ»? Условный знак, обладающий, как правило, многозначностью. Если крыша не на месте, символами можно считать все. Например, кодовые заставки на ОРТ. Рука, глаз, вопросительный знак, губы… Или настоящий код-знак, состоящий из цифр и штриховки; что он означает – Бог весть, сознанием не улавливается, а подсознательно регистрируется четко… Стоп. Не туда меня занесло… А куда надо-то? Известно куда: в Изумрудный город. «Ну и что хорошего в подземельях этих?» «Вообще-то там грязь и крысы. Тор рассказывал, что Уже забирался туда».

«В подземный город?»

«Да. Он называет его Изумрудный город. Как в сказке». «Не верю я ни в какие сказки… Совсем». Гм… Очень занимательно… Очень… «Сегодня мне всю ночь снились две необыкновенные крысы. Право, этаких никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали – и пошли прочь…»

«Изумрудный город – мнимый, его как бы не существует… И опасности там – только для дневных люд А я – человек ночи».

Top – в германо-скандинавской мифологии бог грома и бурь, защищающий богов и людей от великанов и страшных чудовищ… И вдруг-человек ночи? Стоп. Сказки.

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…»

Преодолеть простор – и попасть в клетку. Для крыс?..

Похоже, я впадаю в маразм и метафизику… Хотя.

«Мы ждем от тебя нетрадиционных подходов…»

«Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам…»

А что дети понимают лучше взрослых? Сказки!

Кто главный герой русских сказок?

Дурак. И если учитывать, что дурак – это особый, парадоксальный склад ума…

А где искать дураков ныне? Понятное дело – в дурдоме!

– Лека… Знаешь, что главное в искусстве жить?

– Жить хорошо.

– Не-а. Главное – оказаться в нужное время в необходимом месте. Где только тебя и не хватает.

– Ну и где тебя не хватает?

– Ты удивишься, но-в сумасшедшем доме!

– Олег… В Америке люди совсем не умеют удивляться… Разучились, что ли?

Боюсь, что и я тоже…

– Брось… То, что дано Богом, – никуда не денется… Умение удивляться – это и есть умение любить.

Бычкую сигару – дворовое воспитание, подхожу к Леке. Она стоит у окна спиной ко мне.

– Знаешь, Дрон… Это только в России так могут: пятеро здоровых мужиков полчаса возятся у канализационного люка, а воды так и нет! Можно ругать Америку сколько угодно, но такого маразма там давно не встретишь!

– Зато – борьба за занятость, – отвечаю я автоматически и бросаю взгляд на парней внизу… Идиот! Дебил! Кретин!

Подхожу к телефону, снимаю трубку. Как и следовало ожидать – гудка нет.

– Ты хотел позвонить?

– Ага, 02, и сообщить о готовящемся разбойном нападении.

– На кого?

– Милая барышня, мы с вами в положении…

– В смысле?

– В смысле – в ситуации. Хреновой, как толстый полярный лис.

– Кто?

– Полный песец.

– Я Первый. Второй и Третий – пошли! Двое мужчин у ремонтной машины о чем-то вроде заспорили – слышался мат, – резко развернулись и двинулись к подъезду дома Дронова.

Двое других на крыше закончили возиться с антенной и скрылись в «скворечнике»…

Макбейн вышел из подъезда, ни на что не обращая внимания, деловито прошел через двор к улице. Возле одного из домов он еще загодя заприметил «Запорожец»; к его удивлению, дверь оказалась заперта, хотя рухлядь эта если на что и годилась – так только в металлолом. Но и сигнализации он не опасался – аккуратно вскрыл дверцу, сел в салон, завел мотор, загудевший как дизель, вернулся, уже на машине, к дому, остановил на взгорке, поставил на «ручник», приладил пластиковую взрывчатку под приборный щиток, выставил детонатор на сорок пять секунд, немедля покинул автомобиль, снял тормоз, легонечко прикрыл за собой дверцу. «Запорожец» плавно покатил вниз, прямо к стоящему посреди дороги Фургону «Мосводоканала»…

Макбейн скрылся за домом, почти бегом пересек двор. Это его движение заметили сидевшие в неприметном «москвичке» трое мужчин. Двое выбрались из салона последовали за американцем. Зайдя за угол, они успели заметитъ только его спину – мужчина скрылся за углом. Двое рванули вслед…

* * *

– Стрелять умеешь? – спрашиваю Леку.

– Было бы из чего.

В холле выламываю декоративную панель, из образовавшейся ниши вынимаю револьвер «кольт спешиал 0, 357 магнум», пистолет Стечкина с двумя запасными обоймами, гору револьверных патронов россыпью.

– Ну и?..

– Чем богаты… Что предпочитают сержанты ВМ США?

– Пистолет.

Судя по тому, как девчонка поймала оружие и деловито осмотрела, пользоваться им умеет. Командую:

– Отойди от окна! – хотя и сам чувствую нелепость приказа. Если бы нас хотели снять, давно бы сделали это, пока мы маячили за тюлевой занавеской, как Персей с Андромедой… Нет, ребятам нужно показательное выступление! А вообще – настроение препаршивое. И очень тянет спеть «Варяга». Ребячество вообще-то, но хочется!

Ладно, у бойцов тоже еще приключения впереди: простым кумулятивным снарядом дверцу в мою избушку не открыть, будут работать «пластиком», потом скорее всего что-нибудь типа ручного пехотного огнемета… Работает эта машинка отменно…

– Как только собьют дверь – огонь!

– Ага.

Сам застываю в холле с «хлопушкой», стараясь контролировать и входную дверь, и лоджию.

Шанс у нас один: сразу завалить парня с огнеметом и прорываться… Хотя, если честно, то никаких!

А в голове вертится всего одна мысль, глупая, бездарная и безнадежная: «И почему люди не летают?!»

Из квартиры, располагавшейся прямехонько над, квартирой Дронова, вышли пятеро. Трое остались. Один сидел в кресле и напряженно курил. Двое – со снайперскими винтовками в руках – контролировали дом напротив.

Вышедшие разделились. Трое застыли в «предбаннике», контролируя лестницу сверху; двое спустились на два пролета. Лифт был отключен загодя…

«Запорожец» катился вниз по склону, набирая скорость. Водитель фургона заметил приближающийся автомобиль.

– Что за уеб… – Вдруг словно что-то ударило изнутри – упал под рулевое колесо. «Запорожец» налился огнем словно перезревший томат соком, ухнул выдохом взрыва.

– Четвертый вызывает Первого, прием.

– Первый слушает Четвертого.

– Внештатная ситуация. Уровень «В».

– Понял. Есть установочные?

– Двое преследуют возможный объект.

– Первый понял. Конец связи.

* * *

– Первый вызывает Второго.

– Второй слушает Первого.

– Выпускай «альпинистов»…

– Есть.

Урфин смотрел на секундомер. Прошло уже полторы минуты, результатов – ноль.

И этот чертов взрыв! Через пяток минут может прибыть патрульно-постовая служба.

Придется ликвидировать. Хотя… Еще три минуты верных есть. Успеют.

Догонявшие Макбейна спешили. Слишком. Завернув за угол, они не увидели никого. Переглянулись. Американец появился из подъезда и быстро зашагал прочь от дома. До людной улицы ему – только пересечь двор. Преследователи переглянулись, один утвердительно кивнул; они побежали, на ходу доставая оружие. Американец резко развернулся. Два хлопка слились в один – бежавшие словно споткнулись о препятствие, какое-то время еще двигались вперед по инерции и упали ничком.

Адмирал удовлетворенно кивнул: спины обоих сошлись кровью, нарезанные осколки пуль прошили парней навылет.

Макбейн вернулся. «Москвичек» стоял на том же месте. Водитель что-то говорил в портативную рацию. Закончил разговор. Американец быстро прошел вдоль дома появился у машины и резко дернул дверцу на себя. Реакция водителя оказалась скверной – за такую работу Мак Сотрудника бы просто уволил! Вместо того чтобы отреагировать на внештатную ситуацию и ввязаться в рукопашку, водитель что-то замямлил, нащупывая пистолет на сиденье рядом. Удар – голова водителя дернулась;

Макбейн рывком вытащил его из-за руля и бросил за кусты сирени. Завел мотор и стал ждать…

Двое быстро спускались по лестнице. Первый шел впереди, держа наготове миниатюрный «бизон». Другой вытащил из брезентовки метровую трубу – «РПО».

Спустились на четыре этажа.

– Двенадцатый, – констатировал первый.

– Пошли…

Первый распахнул дверь. Густая очередь из такого же «бизона» с глушителем просто смела обоих парней. Стрелявший успел сделать шаг вперед и подхватить выпавший гранатомет: упади эта железка на пол – шуму бы было…

Двое «ремонтников» вошли в подъезд. Какой-то коренастый мужичок безуспешно нажимал кнопку лифта и чертыхался. «Ремонтники» двинули на лестницу. Задний упал сразу – удар в затылок был жесток – и ткнулся лицом в ступеньки. Второй успел поднять глаза на сухого лысого мужичка в кургузом пиджачке – и рухнул рядом, пропустив молниеносный удар в висок.

Лысый с коренастым обезоружили «ремонтников», развели дверцы лифта и забросили в кабину парней.

– Сосунки, – сплюнул лысый.

– Оклемаются – наука будет.

– Таким науки – нипочем.

– Не скажи. Жизнь такая: или ученый, или мертвый.

Две бабульки с бидонами в руках вошли в подъезд. Двое мужчин безуспешно нажимали кнопочку…

– Не работает?

– Не…

– Вот ведь издевательство над народом устроили! То воды нет, то лифт не работает! Когда ж порядок-то будет?

– Скоро, мать, скоро.

– Хорошо бы уже… Только чтоб не такой, как при Мишке…

– Не… Будет – железный.

Двое «ремонтников» с крыши заскользили вниз на металлических тросах, отталкиваясь каучуковыми подошвами высоких шнурованных ботинок. Пятнадцатый, четырнадцатый, тринадцатый…

Тринадцатый оказался для них несчастливым. Совсем. Два ствола смотрели ребятам в животы, а пожилой кургузый дядька, добродушно улыбаясь, приставил указательный палец к губам и прошептал: «Тсы-ы-ы…»

Потом притянул к себе тросы, отобрал автоматы, еще раз палец к губам: «И – тихо…»

Одинокий телеремонтник замер на краю крыши, пытаясь понять причину задержки. Он заглядывал вниз: ребята зависли на уровне тринадцатого этажа и дальше двигаться, похоже, не собирались. Он взял мини-рацию, чтобы доложить о внештатной ситуации Первому, и тут заметил тень, уже с полминуты маячившую рядом. Стараясь не показать виду, медленно потянулся за пояс, к пистолету…

– А вот этого, малыш, не надо… Совсем не надо… Это До Бога далеко, до земли – бли-и-изко… Зачем спешить?..

Парень скосил глаза и заметил черный зрачок глушителя.

Мужчина докурил сигарету.

– Все чисто, – доложил вошедший.

Мужчина встал, мельком глянул на болтающихся за окном незадачливых штурмовиков…

– Не нравится мне все это… Говно это, а не фээсэшный спецназ… – продолжил вошедший.

– У всех сейчас трудности, – пожал плечами мужчина. – За неимением гербовой пишут на простой…

В сопровождении двоих он вышел из квартиры, спустился на этаж и подошел к двери Олега Дронова.

* * *

Взрыв меня удивил. Он не вписывался ни в какие схемы спецопераций. Или просто в этом «скворечнике» живет «папа» местной «Коза ностры», и ребятишки-ремонтники затеяли с ним разборку. Или – наоборот. Чушь.

Судя по всему, вид у меня озадаченный. Прошло уже минут пять, а никто так и не появился. Ни с гранатометом, ни без. Не сказать, что это меня сильно огорчило…

Но вид у меня действительно сильно озадаченный.

– Ну что скажешь, стратег? – хмыкает Лека.

– Похоже, из нас делают козликов отпущения… В хорошем смысле этого слова.

– А что в нем хорошего?

– У древних евреев существовал такой обычай: в день грехоотпущения одного козла приносили в жертву, другого – изгоняли в пустыню после того, как первосвященник или каждый из народа прикоснется к нему и как бы возложит на него совершенные прегрешения. Как говорится – ничего, что зеленый, зато живой!

– Не… Из меня козел хреновый. Хотя коза отпущения – тоже звучит.

– Ага. Как музыка.

…You are in the army now… Army now… Now… – пропел входной звонок.

«Ты сейчас в армии… Ты в армии… В армии…»

– Дронов, а тебе не кажется, что здешние российские киллеры отменно вежливы? – комментирует Лека уже почти потешаясь. – Странно, что они бумагу с оповещением не прислали – когда прибудут…

В детстве я смотрел фильм: «Звонят – откройте дверь». Содержание, конечно, уже не помню, а вот реакция – осталась. Если звонят – нужно открыть.

Распахиваю дверь сразу и настежь.

– Можно? – вежливо осведомляется мужчина.

Двое застывших по бокам профессионалов позволяют оценить его вежливость вдвойне: этот человек привык входить, когда хочет и куда хочет. Разумеется, исключая Кремль, Мавзолей и пару-тройку учреждений на Старой площади.

Крупный выпуклый лоб, седые жесткие волосы острижены коротко, светлые глаза смотрят внимательно и тяжело. Если ему чего и не хватает, так это толстого шерстяного свитера. Несмотря на жару.

Волк Ларсен. Он же – Князь.

«Картина битвы» сразу прояснилась. М-да… Мы с Лекой были явно лишние на разыгравшемся «празднике жизни»…

– Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала:

«Нет!» – пропел я с чувством, пропуская в квартиру гостей.

– У вас на сборы – минута, – произнес Князь. М-да… Как сказал бы фельдмаршал Паулюс в Сталинграде: приятно, когда тебя окружают хорошие люди.

Глава 38

Князь вместе с Лекой, Олегом Дроновым и «группой сопровождения» выходит из подъезда. К дверям мгновенно подъезжают два «БМВ» и «мерседес». Мимо, на благопристойной скорости, проходит «вольво», аккуратно объезжает место взрыва и ставшую посередине улицы машину; водитель словно стремится сказать своим поведением: ребята, это ваши разборки, я здесь не участвую и участвовать не хочу… «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…»

Князь, Дронов и двое сопровождающих садятся в «мерседес», Лека с охранниками по бокам – в первую «Бээмвэшку», во вторую, замыкающую, – только охрана. Машины трогаются одновременно, выезжают на проспект и несутся в сторону Наро-Фоминска. За ними а изрядном расстоянии следует потрепанный «москвичок».

Впрочем, потрепанный он только с виду – под капотом скрыт хорошо отрегулированный мощный мотор. Человек, сидящий за рулем, сосредоточен; он озабочен одновременно и тем, чтобы не упустить кавалькаду, и тем, чтобы не засветиться самому, при этом внимательно наблюдает за дорогой сзади на предмет хвоста. Впрочем, Макбейн проверился еще до начала движения. Не забыл обследовать автомобиль на наличие «жучков», «маячков» и прочего хлама. Радиостанцию вместе с приемником он попросту выдрал и бросил в кусты – несмотря на все требования «первого» к «четвертому» ответить… А вообще Мака не оставляло ощущение, что все происшедшее – никакая не спецоперация, а ловко обставленная инсценировка: спецподразделения так бездарно не работают! Впрочем, накладки случаются везде, а у русских последнее время только и было, что перестройка, перетряска и переименование собственных спецслужб, и профи долгое время «играли в куклы» при политиках. Одни для того, чтобы остаться на службе, другие – потому, что службистами были только по званию и ничего другого, кроме как подыгрывать, просто не умели…

Выехали за кольцевую. Скорость увеличилась, и Макбейн с уважением подумал о механиках, сумевших так отладить движок у этой хлипкой развалюхи… Ему вдруг представилось, что этот автомобиль вполне может символизировать теперешнюю Россию – потрепанный, вроде замордованный «москвичек» с мощным, прекрасно отлаженным форсированным двигателем…

К черту обобщения! С кем поведешься, от того и наберешься. Эти русские склонны к философским обобщениям даже там, где просто нужно руки приложить.

Макбейн вспомнил, как рассуждал в поезде пьяный интеллигент о связи дощатых туалетов и истории страны, обращаясь к нему, Макбейну, как к представителю немецкой культуры и, следовательно, арбитру и эксперту… Спивающийся велеречивый идиот…

Макбейн отогнал никчемные воспоминания и сосредоточился на дороге. Внезапно машина въехала на взгорок – на мгновение открылся вид старого русского городка словно парящего в розовой дымке облаков колокольнями высоких храмов…

Американец не отвлекался. Он никогда даже не задумывался над вопросом: есть ли Бог? Религия в его стране давно превратилась из идеологии в одну из бытовых и не самых насущных обязанностей…

Верил ли он в Бога?.. Макбейн считал себя практиком. И верил в простое и надежное: в банковский счет, в правомерность мирового порядка, основанного на американских принципах свободы, и в то, что пуля, выпущенная из ствола 45-го калибра со скоростью триста пятьдесят метров в секунду, пробьет грудь любого супермена и отправит его к праотцам, будь на его стороне судьба, дьявол или сам Господь Бог.

* * *

Урфин негодовал. Он подозревал, что все закончится именно так! И только из-за того, что перемудрил Советник! Это он решил в последнюю минуту заменить настоящих профессионалов кардашовцами – этими дебилами в униформе, считающими, что переползание на животе и междусобойный мордобой под наблюдением незадачливых «солдат удачи» в качестве инструкторов может заменить серьезную профессиональную подготовку и обстрелку. А уж что касается этого кретина Кардашова, так его ребят втемную не привлекал в последнее время разве что самый ленивый из профи, играющих в политику…

Но не нужно путать луну и яичницу! Котлеты – отдельно, мухи – отдельно!

Смешать спецоперацию и политмероприятие может только дилетант. Советник хотел ухлопать двух зайцев, результат – несколько затравленных волков! Их не жалко: дураков лечить – только лекарства тратить, но Советник, этот лис со змеиной душой, во всем обвинит его, Урфина! Ему, видите ли, захотелось провести «двойной удар»… Ван-Дамм гребаный!.. И самое противное, что слезть с этой лодки ему, Урфину, уже невозможно… Ладно, хватит страдать. Нужно подумать, как выбираться из этого дерьма!

* * *

Шоссе бежит под колеса автомобиля стремительно словно жизнь.

Ну а при такой надежной охране жизнь кажется бесконечной…

– Олег… – Володя прервал молчание впервые после того, как мы оказались в машине. – Тебя так и тянет влезать в истории…

– Скорее – в историю, – скромно поправляю я. – ~ Как и тебя.

– История – товар. А товар продают и покупают.

– А вот среди академиков мнения разделились. Далеко едем?

– На дачу.

– Шашлычки?

– Бык на вертеле. В собственном соку.

– Лучше – карась на сковородке. Фосфор, он для мозгов полезный. А вообще-то у меня были другие планы.

– Да? – хмыкает Князь. – Жизнеутверждающе погибнуть?

– Не-а. Уединиться с милой девушкой.

– Кто не успел, тот опоздал. Рассказывай.

– Не о чем.

– Разве?

– Князь, со мною просто: «ремонтников» Лека привела на хвосте. А вот каким образом ты оказался в столь знойное время в этаком месте?

– Семья.

– Поясни.

– Так уж вышло, что детей у меня нет. И не будет Север – не курорт.

– Кто бы спорил.

– Так что Юля у меня за дочку, Лека – ее сестра. Ты с Юлей видишься?

– Перезваниваемся.

– Как часто за последний месяц?

– Раз или два.

– Я заходил к племяшке пару недель назад. Квартира была под колпаком. По полному раскладу: телефон микрофоны…

– Настолько заметно?

– У меня спец – кудесник. И аппаратура у него соответствующая.

– А спец – бывший офицер «девятки»?

– Вроде того. У меня любители не работают.

– Это я по сегодняшней разборке заметил.

– А что заметил еще?

– Жидковаты оказались «волкодавы». Взрыв – ваша работа?

Князь замер на секунду, чуть приподнял брови, выговорил медленно:

– Я был уверен, что твоя…

– Да что я, Копенгаген, что ли!

– А Территория?..

– Сравнил пиво с водкой…

– Тогда непонятка получается. А «волкодавы» – вообще неизвестно кто. По докладу моих – они даже не профессионалы.

– Кто-то играет подставу… Князь… Выходит, нам с тобой спектакль устроили, показательную «игру в солдатики» в центре Москвы?

– Ряженые?

– Ни одна группа ФСБ, МВД, ГРУ так бездарно работать не станет.

– Цель?

– Не знаю.

– Вот что, Олег. После того как мы обнаружили у Юли колпак, я посадил в квартире этажом выше своих людей. На случай. Вчера объявилась Лека. Как только утром она ушла к тебе, Юлю пришли мочить. Киллеров мои люди убрали, девчонку скрытно увезли и сообщили в РУОП о «криминальной разборке»…

– Пошли за Лекой, и оказались у меня?

– Нет. У тебя оказались «ремонтники». А мы объявились чуть раньше, по наводке Юли: она сказала, что Лека уехала к тебе. Вошли в квартирку этажом выше и стали ждать…

– Выводы?

– На квартире у Юли были киллеры-профессионалы. наблюдение также было организовано на соответствующем уровне. Отсюда вывод: ждали Подгорскую и убирать собирались вас обоих. Притом что Юлю тоже решили устранить после контакта с Лекой. Вопрос: что она знает такое, что делает ее пребывание на этом свете несовместимым с жизнью?

– Сказку.

* * *

Советник был взбешен. И взбешен вдвойне – из-за того, что причиной неудачной операции была его собственная ошибка. Но – ошибка ли? Допустить рассекречивание «Янус» – «Джокер» – вот чего нельзя ни при каком раскладе…

Привлечь любую из спецгрупп – это уже частичное рассекречивание. М-да… Потеря уровня «Катилина» все-таки невосполнима во многом… Приходится изощряться…

Советник еще раз просмотрел отчет. Устранение младшей из девчонок не удалось. Дронов и Подгорская – тоже ушли…

Все летит к черту!

– Советник вызывает Урфина.

– Урфин слушает Советника.

– Вы отследили, куда переместились «Долли» и «Додо»?

– Для этого не было необходимости пускать хвост. Они в поместье Князя.

– Значит, нужно провести вариант «эскейп» там. Можете задействовать для этого весь уровень «Урфин». Мне важен результат. Немедленно.

– Для этого потребуются «штурмовики», – хмыкнул Урфин.

– Привлеките, раз требуются! – оборвал Советник. – Выполняйте приказ!

– Есть!

Отбой. Урфин положил трубку на рычаг. Улыбка eго была похожа на гримасу. Он многое видел на этой земле… Чего не хватает Советнику – так это уверенности.

Суетливость – первый признак будущего nopaжeния. Урфин наблюдал это не единожды…

Ну а пока Советник решил сыграть карт-бланш и на самом деле «сдать» весь уровень «Урфин». Самоубийце быть никому не хочется… Тем более, что взять поместье Князя можно только с помощью «штурмовиков». Урфин не стал пояснять Советнику, что имел в виду не спецназовцев, а боевые самолеты… Или…

Ну что ж… Будем выполнять приказ. С соблюдением всех правил. А основное правило в данном конкретном случае читается так: «Не суетись!»

Ворота за кавалькадой закрылись наглухо. Большой трехэтажный дом окружен высоким сплошным забором. Официально это резиденция фирмы с мудреным названием.

– Дрон… Я наводил о тебе справки после Приморска…

– Ну и как успехи?.. Князь усмехнулся:

– Превзошли ожидания.

– Даже так?

– Если верить официальному послужному списку: научный сотрудник, преподаватель, маргинал. Ты должен любые разборки обходить десятой дорогой и торчать себе навозным жуком – тише воды ниже травы… У тебя же получается…

Девчонки летят на тебя, как мотыльки на свечку…

– У всех есть маленькие слабости…

– А следом за девчонками наезжают разборки. Крутые. Против которых ты – как спичечный коробок против танка. Результат? Танк сгорает, коробок целехонек.

Комментарии?..

– Излишни. Князь… Согласно официальному послужному списку, ты авторитет, а на твоей территории идет игра в солдатики, которую ты должен обходить двадцатой дорогой и лежать себе тихой ветошью, ибо против любой из «контор» ты со всем своим войском – как боровик против ножа грибника… Грибники идут мимо, кого сапогом сшибут, кого подрежут, боровик – целехонек… Комментарии?..

– Не будет.

– Советская малина собралась на совет, советская малина…

– Дрон… Государство рухнуло?

– Да что оно – столб, что ли?..

– Вот и я так думаю. Из нефтяного министерства «Газпром», из лесного – «Леспром»… Да никогда не поверю, чтобы банда шизоидных полудурков развалила «контору» и КГБ скушало это… Да никогда не поверю что армия в соответствии с пожеланиями хлюпиков «демократизировалась» и стала нянькой для обкурившихся подростков…

– Прибавим Службу безопасности Президента, Главное управление охраны…

– Сам понимаешь… Людей туда тоже не с улицы набирают… Так что…

– Тебе было сделано предложение, которое нельзя отклонить… – Смотрю Князю в глаза, и взгляда он не отводит.

– Любишь ты классику, Дрон.

– По Горькому: «Любите книгу – источник знаний!»

– Отклонить можно любое предложение.

– Но нужно ли?..

* * *

Макбейн заметил, что кавалькада свернула на проселок, и повторять маневр не стал. Угодить в ловушку в такой ситуации – проще простого. Он загнал автомобиль в подлесок, вышел, забросил сумку на плечо и побежал по опушке. Ощущение было странным: он помнил, что уже бежал вот так же, только воздух был душным, жарко-влажным, он не освежал, и Макбейну казалось, что он движется медленно, словно во сне или сквозь мутную нечистую воду…

…Лейтенант Макбейн бежал по краю леса. Под ногами хлюпала вода. Здесь следовало бы опасаться змей, но вот о чем лейтенант совсем не думал, так это о них. Эти твари загодя шарахались от тяжелых, выработанных из толстой грубой кожи кованых ботинок. Сумка на плече казалась такой тяжелой, будто в ней лежал весь боезапас американской армии.

Его группа попала в засаду. Вьетконговцы расстреливали морских пехотинцев в упор, длинными очередями…

Макбейну повезло: тяжелая пулеметная пуля ударила в плечо свалила лейтенанта навзничь, но прошла навылет. Он сумел уползти в заросли, поднялся и побежал.

Через джунгли, до первого поста, он пробирался четверо суток. Он сделал так, как делал всегда: пошел дорогой, считавшейся непроходимой… Пост едва не расстрелял полубезумного человека в непонятного цвета комби, вышедшего из джунглей… Зачем все эти дни он волок за собой тяжелую сумку с автоматом, боеприпасами и запасом еды, к которой не притронулся, Макбейн объяснить не смог.

Потом был бред. Несколько суток лейтенант метался на жесткой койке армейского госпиталя и ловил животом пули «Калашниковых»…

…Высокий сплошной забор. Закрытые наглухо ворота. Ну что ж… В двадцать с небольшим Макбейн умел действовать. Теперь он научился еще и ждать. Столько, сколько нужно.

* * *

Выбираемся из автомобиля. Лека – из соседнего. Большой трехэтажный дом, охрана если есть, то незаметна. Будем надеяться, что функциональна.

На крыльцо выбегает Юля:

– Лека! Дронов! Ну слава Богу!..

– Идите в дом, – добродушно подталкивает Князь девушек. – Мы еще потолкуем.

– Подождал, пока обе скрылись за дверями. – Олег, – Князь чуть помедлил, – ты в курсе происходящего?

– По мере сил.

– Меня это интересует только в одном контексте: что нужно, чтобы девочек оставили в покое. Совсем. Навсегда.

– Уничтожить Город.

– Большой?

– Думаю, средний.

– Ты знаешь, как это сделать?

– Догадываюсь.

– Из пулемета можно наворотить горы трупов, но нельзя расстрелять танк.

– Из пулемета можно просто-напросто смести все триплексы и антенны этого самого танка. И машина из грозного оружия превратится в груду слепого и глухого железа.

– Ну что ж… Идем.

– Далеко?

– Выбирать пулемет.

Такого склада я не видывал давно. Вернее даже – никогда. Боевики судьбоносных перестроечных времен со своими куцыми арсеналами похожи на деток с игрушечными лопатками, роющихся в дворовой песочнице. Судя по разнообразию и качеству оружия, Князь и его ближние роют если и песок, то золотой. Тем более, что в Стране чудес другого и нет…

Никаких самопалов и самостроков, никаких довоенных наганов и дедовских трехлинеек. Все – «с иголочки». На выбор.

Преобладают, естественно, системы «ближнего боя» для городских условий.

Кроме пистолетов Макарова и Стечкина, в наличии несколько скорострельных компактных отечественных разработок: «ПП-93», «ПП-90», «кедры», «бизоны», один «АС». Снайперское оружие также представлено широко: помимо оперативно-спецназов-ских «ругер-мини-14», «ВВС» и обычной «СВД», снабженной, кроме оптики, лазерным прицелом, есть еще и 8, 58-миллиметровая «экьюреси-интернейшнл» с интегрированным глушителем и крупнокалиберная «М-82А2»…