Текст книги "Игра теней"

И еще. Люди больших городов – своеобразные «наркоманы информации»; отключение «ящиков» – это лишение и «няньки», и «дозы», по последствиям оно может быть не менее дестабилизирующим, чем тьма и холод… А это значит…

Зимой утро наступает только по часам. За окном все тот же холод и тьма кромешная… И вдруг – уютно начинает журчать вода в батареях, перемерзшая хозяйка вяло движется на кухню, щелкает «на автомате» выключателем – свет!

Сначала это даже не воспринимается как праздник – все происходившее ночью напоминает дурной кошмарный сон… Лихорадочно хозяева бросаются и телевизору – сначала звук, потом изображение… И что – никакой помпезности, никаких генералов во весь же экран нормальное сообщение обаятельной телеведущей:

«Сегодня ночью… антигосударственные, антироссийские силы предприняли… Целью заговорщиков было сместить законную власть… Предприняты меры для…»

Дальше – кадры ночных событий, подтверждающие слова ведущей, комментарии политологов, выступление нескольких официальных лиц среднего пошиба – усталых и спокойных… И – такова специфика массового сознания – все происходившее ночью начинает казаться далеким и нереальным, не относящимся ни к тебе лично ни к твоей стране, а через пару недель – и просто представляется очередной серией из давней, чужой, далекой жизни…

Профессионалы из Останкинского «кубика» знают свою работу… И жизнь «по ту сторону экрана» для многих куда более реальна, чем окружающая… Впрочем, это уже феномен искусства.

«У нас – все нормально… Астрахань – Новороссийск – Калуга – Анадырь…» И – «Зайка моя, я – твой зайчик, ручка моя, я – твой пальчик, рыбка моя, я – твой глазик, банька моя, я – твой тазик…»

«У нас – все нормально…»

«Банька моя, я – твой тазик…»

Отцом Нации станет тот, кто включит поутру «ящик».

Прохладный ветерок врывается через открытое окно… Бог весть, что есть сущее, а что – мираж… Или мое ночное видение, или теплая ночь за окном автомобиля и несущиеся навстречу огни фар… Или – я сам.

Глава 41

Люди, одетые в черные облегающие костюмы, в одно мгновение оказываются у высокого забора – несколько групп по всему периметру. Крюки, обернутые резиной, забрасываются почти синхронно, бойцы перемахивают забор, бегут к дому… Двое выстрелом из бесшумного пистолета снимают охранника при распределительном щите, свет в окнах гаснет.

Выстрелы обозначены едва заметными вспышками слышны лишь падения тел и короткие сшибки при контакте…

Свет в комнатах вспыхивает через три минуты. Дело сделано. Стрельцов удовлетворенно смотрит на часы.

– Убито четырнадцать террористов, – докладыва один из бойцов.

Стрельцов кивает. Пленных он не берет. Никогда.

– Все?

– Все. Один захвачен живым.

– Наши потери?

– Нет.

Стрельцов проходит в комнату. Бросает взгляд на сидящего мужчину:

– А ты постарел, Бэр. Тот поднимает глаза:

– Да и ты не помолодел, Стрелец.

Капитан Борис Эрнестович Резников, сокращенно Бэр, служил когда-то комроты в десантной дивизии. Лейтенант Стрельцов был у него взводным…

– И как тебе холуйская работа? – резко спросил майор.

Бэр хмыкнул:

– Каждый из нас кому-то служит. Только я знаю кому и за что, а ты от такого знания избавлен…

– Я служу России!

– Нравится так думать – думай…

– А тот, кому служишь ты, видно, зря тебе деньги платит! Оружия у вас горы, а вот пользоваться…

– Против рога не попрешь… Стрелец… Тебе не приходило в голову, что и ты, и твои ребята – и есть оружие?.. Этакие запрограммированные боевые ракеты..

«Бультерьер-200»…

– Да пошел ты! Подбежавший боец что-то прошептал на ухо командиру.

– Где девчонки? – Майор тяжело смотрел на пленного.

– Их здесь нет.

– Это я уже знаю. Я спрашиваю – где они?

– Извини, Стрелец, но этого я тебе не скажу. У каждого своя служба.

Женя Стрельцов задумался. Вспомнил читанное в газете интервью с самым скандальным и самым богатым кандидатом в президенты на нынешних выборах…

Корреспондент никак не мог решить, кого ему напоминает миллиардер – старшину техасских рейнджеров или дона Корлеоне… Тот кивнул на державный портрет над головой: «Нет, „дон“ у нас один – Президент…»

Юля, Лека и сопровождающий их спортивный парень, назвавшийся Геной, мягко и легко идут по дорожке. Очень легко, но парень хорошо ориентируется. Обе девушки и их проводник одеты во все черное, на головах – такие же шапочки. Пять минут им пришлось лежать, замерев, в маленьком овражке, уткнувшись лицами в стоялую ледяную воду – мимо тенями проскользнули несколько бойцов, освещавших себе путь миниатюрными фонариками типа «пучок».

Еще через десять минут они уже были вблизи шоссе.

– Вышли, – прошептал Гена и рухнул ничком. Лека наклонилась, перевернула упавшего на спину – во лбу круглое отверстие…

Две фигуры в черном выросли как из-под земли.

– Пятый вызывает Стрельца.

– Стрелец слушает Пятого.

– Девочки у нас…

Женя Стрельцов насмешливо посмотрел на Бэра:

– А ты, глупая, боялась – даже юбка не помялась! – Поднял к губам радиостанцию:

– Второй вызывает Первого, прием…

– Женя… Ты их сейчас… убьешь, – разлепил губы Бэр.

– Заткнись… Холуй… – Стрельцов сплюнул. Бэр взвился со стула как сжатая до предела пружина. Удары молниеносны – двое упали… Очередь из «кедра» с расстояния полутора метров – тело разорвали полтора десятка пуль… Бэр упал, выгнулся дугой и замер. Стрельцов опустил ствол:

– Кто не с нами, тот против нас.

– Первый вызывает Второго… Почему молчите?.. Прием…

– Первый, я Второй. «Мышеловка» захлопнулась. Террористы уничтожены.

Заложницы освобождены.

– Девушки с вами?

– Их охраняют мои люди.

– Второй, слушайте приказ: немедленно передать девушек оперативной группе «А-Х1». Они ждут вас в автомобиле «ГАЗ-31» на семьдесят первом километре шоссе.

Сразу за поворотом на проселок. Номерной знак 57–34 МОГ.

– Первый, у меня потерь нет, мои люди готовы сопровождать заложниц до Управления…

– Майор… Вы не поняли приказ?

– Виноват. Понял.

– Повторите!

– Передать заложниц оперативной группе на семьдесят первом километре шоссе.

«ГАЗ-31», номерной знак..

– Выполняйте. Немедленно.

– Есть!

Стрельцов сплюнул.

– Стрелец вызывает Пятого.

– Пятый слушает Стрельца.

– Приказываю: передать заложниц оперативной группе Управления. Километр от проселка. «ГАЗ-31». Номер 57–34 МОГ. Выполняйте.

– Есть.

Женя Стрельцов бросил автомат на стол, закурил. Операция закончена.

Успешно. Даже блестяще. Потерь нет. Заложники освобождены. Бандиты уничтожены.

Что же так тоскливо?..

Майор посмотрел на труп Резникова. И чего дергался?.. Остался бы жив…

Блин!

– Сергей!

– Да?

– Объяви ребятам отбой и снятие режима.

– Есть.

Стрельцов обвел взглядом комнату. Блин! Должна же быть в этой хибаре водка!

Подошел к секретеру, открыл – ряды бутылок сияли в зеркальном отражении…

«Стрелец… Тебе не приходило в голову, что ты и есть оружие?..

«Бультерьер-200»…»

А в голове почему-то вертелась фраза ковбоя из фильма про принца Флоризеля, который Стрельцов смотрел в детстве, но сейчас почему-то вспомнил: «А в этом доме нечисто играют…»

Майор налил «Посольскую» в тяжелый широкий стакан до краев и махнул как воду, не чувствуя ни запаха, ни вкуса… Блин!

Пятый дал отбой, обернулся к девушкам, скомандовал:

– Пошли!

– Мы арестованы? – спросила Лека.

– Нет. Вы – свободны. Теперь – свободны.

– Не нравится мне такая свобода. Под стволом.

– Наше дело – служивое.

Лека думала. В рукопашке она против этих ребят – ноль: спецназ Службы безопасности – это не техасские сексуально озабоченные ковбои! Двузарядный «дерринджер» был закреплен на голени… Как достать?..

Два хлопка слились в один. Бойцы упали разом. Замертво.

Лека мгновенно наклонилась, одним движением приподняла широкую штанину, выхватила пистолет… Юля беспомощно хлопала ресницами, не понимая, что произошло…

– Хэлло, Хэлен, – услышала она сзади. Мужчина стоял, сливаясь с тьмой…

– Боже мой… Мак… – прошептала Лека одними губами.

Макбейн всегда умел выбирать лучшее место. Его он вычислил интуитивно. Путь от особняка к шоссе. Который выберет только сумасшедший. Или тот, кто хочет остаться в живых. Как выяснилось, люди схожих профессий мыслят одинаково: командир спецоперации оставил здесь двух бойцов, а начальник охраны особняка именно этим путем обеспечил отход девушкам. То, что их оказалось две, стало для Мака сюрпризом.

Теперь осталось одно: преподнести сюрприз киллерам, ожидающим девушек в автомобиле. И он – удался. Четыре «кедра» с глушителями – два в руках Макбейна, два у Хэлен – заставили сидевших пройти «на выход». Впрочем, один решил проявить «чудеса у-шу» и этим решил судьбу всех: Макбейн положил трех киллеров одной очередью. Со второй девушкой – оказалось, это сестра Хэлен по имени Джули, – случилась нервная истерика. Макбейн заставил ее принять две таблетки из флакончика – через пять минут девушка уснула на заднем сиденье. Адмирал проверил машину на «маячки»: чисто. Еще через минуту «Волга» с понятными для гаишников номерами мчалась в сторону Москвы. Скорость была огромная.

* * *

Скорость бодрит. Как сформулировал Эдуард Бернштейн в «Очерках истории и теории социализма»: «Конечная цель – ничто, движение – все». За что и был наречен оппортунистом. Словечко по недавним временам – хуже матерного.

* * *

– Думай! Мне нужно снова определиться с главным: роль и цель действующего Президента. Одни считают его разрушителем, другие – созидателем…

Разберемся.

Сначала он поставил премьером «шокотерапевта». Результат: там, где реформа пошла сразу – в столицах, больших городах, – люди ощутили нечто вроде удара поленом по башке. Нужно было выбирать: погибнуть или как-то спастись. Буквально.

И люди стали спасаться. Напряглись. Наплевали на амбиции, ученые степени, насиженные места… И к нынешнему времени не только выжили, научились жить с полной личной ответственностью за себя и свои семьи. Стали независимыми. И от государства, и от черта лысого…

Затем… Затем пришлось решать: ТЭК или ВПК? Два премьера на выбор:

Чернолобов и Сроков. Рейтинг Скокова оказался выше, но… ТЭК – это девяносто процентов гарантированных поступлений валюты в страну… И – выбор был сделан.

Началась тяжелая подковерная борьба ТЭК и ВПК… Или – двух путей развития страны: сырьевого и промышленного. Запад и Штаты устраивает «сырьевой». Но это не устраивает «оборонку». Это не устраивает армию. Это не устраивает десятки миллионов рабочих ВПК.

В стране сформировалось две сверхэлиты, обладающие исключительным могуществом, связями во всех структурах и ветвях власти, представленных политиками… Но… Октябрьский кризис девяносто третьего наглядно показал влияние ВПК в регионах, а Россия велика…

Цель первых: нейтрализовать «оборонщиков», часть их предприятий прибрав к рукам, часть – «опустив»…. Собственно, вопрос надо было ставить шире: не одна лишь «оборонка» нуждалась в опеке, но и все завязанные на нее производства по «горизонталям» и «вертикалям»…

Цель вторых: овладеть контролем над ТЭК и пускать вырученные от продажи нефти и газа средства на переоснащение предприятий ВПК, восстановление утерянных рынков, завоевание новых.

В России действует и могущественная «третья сила»: криминалы с десятками миллиардов долларов в обороте и сотнями миллиардов долларов в банках Запада. Они хотят легализации, они хотят свои деньги вкладывать, и вкладывать с максимальной прибылью!

Вывод: главным фактором экономического развития России является сильная политическая власть. Власть Президента. А Россия, как великая держава, всегда стояла на трех китах: единая объединяющая идея, мощный Централизованный административно-бюрократический аппарат (сюда можно отнести формы и методы формирования властной и господствующей элиты) и здравый смысл народа. «Не изменяй теченья дел. Привычка – душа держав… Со временем и понемногу снова затягивай державные бразды…»

Все сейчас сходится на фигуре, представляющей высшую власть. Президент.

Властитель. Государь.

Газеты задаются глупым вопросом: кто есть Президент – политик или государственный деятель? Имея под этим в виду, что политик работает на «сейчас», госдеятель – на будущие поколения. Такое впечатление, что газетчики эти на Луне первую половину жизни прожили. Причем – на ее темной стороне, с которой Земли не видно. А кто тогда Сталин?.. Ведь с «претендентами на престол» он расправлялся как политик, а с США и Великобританией говорил как государственный деятель! И границы союзных республик СССР, бывшие тогда не просто административными: в его время только заикнуться о независимости – пять лет расстрела, и каждый день до смерти!.. Он расчертил их по-государственному: чего было проще включить тогда Калининградскую область в состав Литвы, а Крым – в Украину?.. Отец Народов поступил как государственный деятель, кстати закрепив нерушимость послевоенных границ соответствующими договорами. Хрущев оказался человеком широким:

«придарил» Крым Украине, а южнороссийские губернии – Казахстану. И создал потомкам повод для серьезных разборок… Но и сам у власти не удержался…

Впрочем… Я-то думаю, что сняли его не на пленуме, а гораздо выше… Храмов Хрущев порушил не меньше, чем первые большевики, а Россия – страна мистическая… Господь посылает нам знамения и чудеса не так уж редко, но мы в суете их просто не замечаем… И даже – не хотим замечать…

Люди, играющие во власть, озабочены разным, но всех объединяет одно: серьезные внутренние амбиции. И мне нужно определить только одно: обладает ли нынешний Президент самой высокой из амбиций людей власти – желанием остаться навсегда. Немногим государям это удалось: Владимир Великий, Ярослав Мудрый, Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской, Иоанн Грозный, Алексей Тишайший, Петр Великий, Екатерина Великая Николай Кроткий… За более чем тысячелетнюю историю страны – не так уж много…

Порой мне кажется, что такая внутренняя амбиция у нынешнего Президента есть. Порой… Ну а что и как сложится – Бог знает.

У людей, оказавшихся на престоле, первая задача – укрепить, обезопасить свою власть, и цель – принести добро людям. Память о душегубцах и Геростратах тоже в народе живет, и у государя есть выбор… Его свершения или несвершения не смогут перечеркнуть ни он сам, ни история, ни время…

Избранные властвовать могут остаться навсегда, только защищая достоинство людей. Ибо государство сильно именно достоинством своих граждан.

В любом случае, если Президента решат устранять – то только после выборов.

Скорее всего это будет «тихое устранение»; лето, время расслабухи и отпусков; к осени станет ясна «картина битвы», скорее всего уже состоявшейся. Средства массовой информации и дезинформации всегда могут подготовить версию: «царь болен», «царь очень болен», «на кого оставляешь, батюшка…» А дальше – крутить или силовой зимний вариант, либо обойтись «тихим»…

Как там называется любимый фильм-лауреат?.. «Особенности национальной охоты в осенне-зимний период»…

Скорость бодрит. Если верить Эдику Бернштейну, и конечная цель – ничто…

Стоп.

Приехали.

Психиатрическая больница номер один.

Глава 42

«Миру – мир». Этот выцветший, но не потерявший актуальности лозунг встречает клиентов, пришедших сдавать слабых на голову родственников на казенный кошт, но за свои деньги. И почему-то напоминает мне другой: кесарю – кесарево.

При чем здесь кесарь? Он Цезарь? Он же царь? Ну да, слово «миротворец» испокон веков входило в титулатуру русского государя, как и «тишайший»…

А место здесь и не громкое. Особенно ночью. «Дом скорби».

Как перед всяким домом скорби – тут много веселого. Тихо еду по аллеям. В глубине – полувыцветший лозунг: «Пятилетке эффективности и качества – рабочую гарантию!» Круто! Даже не то, что написано, а как сохранился здесь этот реликт?!

Хотя в жизни немало реликтов не просто чувствуют себя вполне бодро – процветают!

«Привычка – душа держав?..» Ну а почему именно медицинские и близкие к ним учреждения любят украшать подвластные им стены несмываемыми лозунгами – загадка души эскулапа. И патологоанатома. В Велереченске по всему козырьку единственной в городе женской консультации было начертано бодрое: «Пусть живет в веках имя и дело великого Ленина!» А в похоронном бюро того же городка коричневый плакат на грязно-желтой стене утверждал: «Ленин и теперь живее всех живых!» Соседствовал он с социалистическими обязательствами, согласно которым мастера ритуальных услуг грозились выполнить план по обслуживанию населения досрочно и на сто пять процентов! Как бы это все назвать поточнее? «Заветы Ленина – в жизнь!» А людей – в смерть?..

Ага! Наконец-то та вывеска, о которой мечталось. «Приемный покой».

Вылезаю из автомобиля, хлопаю дверцей. Покидаю машину с легким чувством: в такое время суток искать меня в дурдоме номер один придет в голову разве что сумасшедшему; таких в «структурах» не держат. Хотя —, кто знает…

* * *

В дверь громыхаю, как и положено новенькому русскому, подкатившему к дверям на «сорока штуках баксов с колесами». Впрочем, если рассудить здраво, эти стены, отстроенные в конце прошлого века, видели вся-кое… Как гласит заголовок одного фильма: «Вам и не снилось». И слава Богу.

Дверь открывает заспанная тетка весом центнера на полтора в засаленном халате. Позади нее маячит фигура не менее заспанного санитара.

– Чего грохочешь ночью! С ума сошел? – Выражение маленьких глазок на словно студнем налитой физии располагает к строго деловому общению.

– Мамаша… Я к корешку, проведать… у «мамаши» глаза вылезли из орбит, увеличившись до размеров крупной черешни.

– Ах ты, говнюк! Да я щас тебя самого в смотровое сдам, будешь грохотать!..

– Видно, тетка распознала нюхом что я не мент, а на крутого – «прикид» не тот: оружия и экипировки я поднабрал у Князя на все случаи жизни и смерти, но оставил в машине, а вот о такой мелочи, как килограммовая цепь на шее, не спросил.

Теперь – придется расплачиваться. Деньгами.

– Мать, не баклань! Сказал, корешка проведать надо, усекла? Недосуг мне! – Полтинник зелени, который я вытащил наобум из плотной пачки, «засветив» заодно пушку за поясом, дабы у санитара не возникло нездоровых мыслей об экспроприации, произвел целебное, почти экстрасенсорное действие на тетку. Остатки сна слетели разом.

– Сынок, дак сразу бы так и говорил! Кто нужен-то?

– Тор.

– А имя бы…

– Да Тор – он Тор и есть. По осени поступил. Я б сразу и навестил – да далекохонько находился.

– А-а-а… Сынок, а Тор твой – из алкоголиков или из шизиков?

– Шировой он.

– А-а-а… Так это в седьмом отделении. Хотя если уже с осени и все здесь – значит, прописался. У слабоумных искать надо. Все ж фамилия его как, я по списку посмотрю…

– А хрен его… То ли Торопцев, то ли Торосов…

– Поищем, сынок, поищем… – «Мать» послюнявила палец и стала листать страницы толстой амбарной книги, извлеченной из шкафа, лакированного еще при вступлении в должность Никиты Сергеевича Хрущева, а может, и раньше…

– Нету Торопцева… И Торосова нет… Из наркоманов осенью много поступало, да по весне повыписались, как «травка» пошла… А кому невтерпеж было да сухой кумар крутил – еще в феврале-марте подорвали… Но мы их боле не возьмем – что ж за свинство: кормим их тут зиму, поим, а они – подличают, в бега бегут в твое дежурство! Разве ж это по-людски?..

– А какой он из себя, этот Top? – заинтересовался санитар, закуривая «Винстон». Сей сорт сигарет говорил, что перед нами не рядовой медицинского фронта и не пролетарий его же: последний, в случае хороших «подъемных» от больных и их родственников, курил бы «Мальборо» или «Кэмел», как все…

– Здоровый, рыжебородый, волос такой жесткий, если не обрили… – Трудно описать человека, которого никогда не видел, но, судя по отзывам Али, Top – мужчина колоритный и вряд ли затерялся в недрах отделений…

– Это у которого двух зубов напередке нету?

– Два года назад были…

– Два года назад пчелы были с гуся, а жало – с хрен… И каждая по три ведра меда давала за один надой! – хмыкает санитар, сплевывает сквозь щель в передних зубах…

Судя по всему, новую специальность он освоил после лечения здесь же… Мир «дурки» противоречив и многообразен – такая констатация сделала бы честь и Паустовскому… Вот только мне профессию менять поздно. Да и не получится.

– Проводишь? – спрашиваю эскулапа, пододвигая к нему ближе другую бумажку с портретом генерала Гранта. Вообще-то полтинники за такие услуги – круто, ну а кто сказал, что мы невысокого полета гуси? Тем более, что мельче купюр у Князя не было.

– Запросто, – кивает санитар, аккуратно, отработанно-профессиональным движением прошуршав купюрой, и, убедившись в ее подлинности, запрятав во внутренний карман халата. – Пошли. В пятом он сейчас. Торкаев его фамилия.

Альберт Торкаев. Погоди, только телогрейку накину – свежо ночами.

– Я на колесах.

– В смысле?

– На машине, – поправляюсь я: слово «колеса» в «дурке» обозначают не автомобиль…

– Тогда прокатимся, – резонно резюмирует санитар.

Отделение номер пять встречает нас молчанием наглухо задраенных дверей, словно весь одноэтажный корпус слишком застоялся на грешной земле и с минуты на минуту готов отчалить в пучину вод…

Ломиться Миша – так звали санитара – не стал. На кнопке звонка он выдал сложную, не поддающуюся расшифровке радиограмму. Однако «на том конце» его поняли. Дверь открыли без вопросов.

Открывший санитар был худ и тщедушен, как одиннадцатилетний подросток, правда, росточком – с восьмилетнего. Судя по всему – буйных в отделении нет.

Вернее… Художественные фильмы создали у граждан превратное представление о работе санитаров в психушке: никого сами они давно не вяжут, полов не моют и хозработами не занимаются. На это есть особо доверенные «психи»: кто от армии косит, кто – от тюрьмы, кто – алкоголик, кто – наркоша «на договоре», то есть с уговором не бежать, а честно отбыть срок и работать за чифирь…

– Мишара, заходи! – Санитар был явно навеселе, но скорее всего – не от водки. Мазнул по мне взглядом, сразу притих.

– Человеку Торкаев нужен.

– Поговорить или как?

– И так и так, – отвечаю я.

– Не сегодня.

– Чего?

– На аминазине он.

– Ну не на сульфе же! Побудишь…

– Мишара, я не понимаю, кого ты привел… Движение я даже не засек – угадал. Раньше, чем оно произошло. Двое ребят выросли на крыльце неслышно, по их мнению… Первым в нос получил «отделенный». Мишару двинул локтем левой в селезенку – парниша екнул и осел. Когда я прыжком развернулся к коротко стриженным ребяткам, они уже поняли, что силы не равны: бездарное «перо» китайского производства и заточка отечественная против «кольт спешиал» да еще и с глушителем на стволе – не канают. Но заблуждался, как оказалось, я сам. За двумя отморозками стояли трое вполне серьезных мужчинок: ствол «ака-эм-эса» смотрел на нашу живописную группу вполне укоризненно, а судя по взгляду его хозяина, он смел бы нас всех единой очередью не замешкавшись.

М-да… Мир «дурки» не только противоречив и многообразен, но еще и многообразен и противоречив! И Паустовский мне здесь не помощник… Но – паузу держу.

– Ты кто будешь? – спрашивает один; лица его я не вижу.

– Человек.

– Чей?

– Князев.

– Не похож ты на братуху.

– Под Князем люди разные ходят.

– Как подпишешься?

– Рассмотри тачку.

– Тачка как тачка. Сейчас на таких только ленивые не ездят.

– Номер глянь! – Единственное, что меня сейчас заботит, – чтобы мозги у этого обколовшегося «бычка» сработали в верном направлении и палец на спусковом крючке не свело судорогой…

– Языкаст ты больно. Чего надо?

– Паренька забрать.

– Зачем?

Держу паузу. Чтобы оппонент осознал, что это не только не его, но даже и не мое собачье дело… Хотя «держать паузы» под стволом автомата, который держит в руках «бык», уже «поднявший» дозу за пределом возможной… не самый сладкий кайф в жизни! А что делать? Профессионализм и мастерство – их не пропьешь!

– Богу – Богово, Князю – князево… – произношу я спокойно.

– Соня, человек дело говорит, – замельтешил один из парней.

– Князю – уважение, – резюмировал Соня. Ткнул ногой санитара, продолжавшего лежать и симулирующего полную отключку:

– Курносый! – Тот не пошевелился Соня ткнул сильнее, с оттягом, под ребра. – Курносый, гнида!

Тот застонал, поднялся по стенке.

– Слышал?

– Да…

– Запакуй психа. Только аккуратно.

– Да в отключке он. Я… – Фразу он не докончил. Тяжелый кулак разворотил «эскулапу» челюсть.

– Живо!

Медик исчез. Объявился через две минуты, зажимая окровавленный рот вафельным полотенцем. Двое здоровенных «добровольцев» из алкоголиков тащили на себе нечто огромное, бесформенное, одетое в брезентовую то ли робу, то ли халат… Выделялась всклокоченная, кудлатая голова и громадная борода густо-каштанового цвета…

– Куда грузить?

– В машину.

Тора забросили на заднее сиденье, захлопнули дверцу.

– Ну что, братуха… Без обид? – Соня махнул руку для дружественного рукопожатия.

– Да нет базара… – Ловлю его ладонь, она звонко шлепается о мою.

– Князю – наше уважение…

Крутые пойдут доставать частично поломанный кайф, а у меня делишек… Не до кайфа. Князю – князево, кесарю – кесарево.

Сажусь за руль. Автомобиль срывается с места. Последнее, что высвечивают фары перед выездом с территории больницы, – прислоненный к забору щит, явно извлеченный с какого-то неведомого склада и тщательно подновленный: «Ленин – с нами!»

Дурдом!

ЦЮРИХ, ШВЕЙЦАРИЯ

Старик сидел в кресле-каталке. Лицо его было абсолютно неподвижно, словно маска. Жили только глаза. Выражение их менялось в зависимости от того, что происходило на экране…

Убийства… Взорванные автомобили… Разрушения… Старик следил за происходящим с напряженным вниманием. Казалось, вид смертей прибавлял ему жизни… Он приглушил звук, нажал кнопку на пульте:

– Командор вызывает Кремера.

– Кремер слушает Командора.

– Ваш успех делает вам честь.

– Благодарю, господин Председатель.

– Он же делает ваше будущее блестящим.

– Да, Командор.

– Как вы оцениваете ваше влияние на нового Премьера вашей страны?

– Достаточное.

– Нам нужно, чтобы оно стало неограниченным.

– Да, Командор.

– Арабы уже стоят на пути к гибели. С ними нужно только поиграть, как кошка играет с мышкой. Против сильного Израиля они – ничто. Особенно поодиночке.

– Да, Командор.

– Израилю пора показать, кто правит миром.

– Да, Командор.

– Мир вам.

– Командор вызывает Шейха.

– Шейх слушает Командора.

– Ваши усилия увенчались успехом. Поздравляю.

– Благодарю, Командор.

– Евреи уже сделали шаг к собственной гибели. Пусть делают второй и третий…

– Да, Командор.

– Пора указать евреям их место в мире.

– В мире им нет места.

– Вы мудры, Шейх. Их место – в огне войны.

– Да, Командор.

– Мир вам.

Старик закрыл глаза. Он чувствовал, как устал. Годы… Или – века?.. Только смерть дает абсолютный покой… Только смерть…

Он нажал кнопку на пульте.

Появилась женщина в черном.

– Отправьте это. – Председатель передал ей листок бумаги.

Вот и все. Вопрос решен. Русские даже не заметят перемены. Когда же заметят – игра будет сделана. Навсегда.

И земля будет безвидна и пуста…

Старик сидит в кресле. Лицо его абсолютно неподвижно, словно маска. Живыми кажутся только глаза. Блики с экрана монитора пляшут в расширенных черных зрачках и тонут в их непроницаемой бездне.

МОСКВА, РОССИЯ

Урфин метался по кабинету. Кретины! Идиоты! Снова упустить девок! Это не спецподразделение, это банда дебилов! Или… Или Советник играет свою игру и подставляет его, Урфина?..

– Урфин вызывает Советника.

– Советник слушает Урфина.

– Особняк контролируется группой «Гранат». Девчонки захвачены неустановленными лицами, и их местонахождение в настоящее время неизвестно. Мои люди ликвидированы.

– Советник снова почувствовал, как обильный пот проступает на лбу, на спине… И дело не в жаре – кабинет кондиционирован…

– Жду вас в Городе, – коротко распорядился он.

– Есть.

– Через два часа. Третий уровень, объект «Д».

– Есть.

Советник положил трубку. Для него понятно было одно: Урфин не контролировал ситуацию. Или – не желал контролировать? И мысли о «миражах» деморализовали этого генерала настолько, что подсознательно он готов сдаться?.. Если ты не контролируешь ситуацию, ее контролирует кто-то другой. Кто?

Советник посмотрел в окно. Кремлевские башни в ночной подсветке казались декорацией грандиозной постановки… Он подошел к сейфу, открыл его; последовательно выложил на стол несколько фотографий. Владимир Подгорский, Сергей Старцев, Петр Голицын… Люди из прошлого… Сейчас – ничто, мираж…

Мужчина снова посмотрел на кремлевские башни. Они веками стояли несокрушимо… Ну что ж… Спектакль делают не декорации и даже не актеры…

Когда придет время опускать занавес, зрители будут аплодировать… Стоя. Так и не уразумев, что произошло у них на глазах.

Если ты не контролируешь ситуацию, ее контролирует кто-то другой.

Этого Советник допустить не мог.

Он развернул лежащий на столе листок бумаги:

«Советнику.

Основным вариантом считать проект «Джокер». Использовать только людей уровня «Советник». Уровень «Регент» переходит в ваше подчинение. Командор».

«Регент». Личный уровень Командора в России. Советник даже предположить не мог, кто туда входит. Необходимо выйти на Город и получить информацию. И дать команду на проведение варианта «Джокер».

Советник прошел через боковую дверь, кивнул охраннику, вышел в переулок и вскоре растворился в ночи.