Текст книги "Игра теней"

– Вам чего, закурить, мужики? – произнес стрелок, почувствовав вдруг, как сел его голос.

– Какие мы тебе мужики, фраерок… – произнес рослый.

– Может, ты нас еще «петушками» назовешь, падаль?

– Да я…

– Что в портфельчике?..

Вот так! Его хотят ограбить. Только и всего. Но как же винтовка?.. По сути – самое близкое ему существо… Он оглянулся по сторонам. Скверик продувался «семью ветрами» и просматривался как на ладони… Студенты и студентки университета спешили по протоптанным тропкам по своим делам, несколько парней загорали над конспектами, прихлебывая пивко… До мини-рынка на «Юго-Западной» – метров сто, не больше… Побежать?.. А там милиция… Да? И – что он скажет милиции? «На меня наехали» хулиганы, хотят отобрать винтовку, из которой я только что застрелил человека…» Выхода нет?..

– Ты по сторонам-то глазками не сори… Фильм про Глеба Жеглова помнишь?

Там мусорка братва пришила прямо на лавочке, чирикнуть не успел… А здесь, ежели чего – так мы из тебя ремней понарежем… Никому и не икнется вокруг… – ласково пообещал долговязый.

– Ты чего, язык проглотил, гнида? – ткнул в бок корявый.

– У меня там… У меня…

– Если ты сейчас соврешь, – медленно, растягива слова, произнес рослый, – Сидор сейчас, здесь, отрежет тебе яйца и заставит сожрать… Без хлеба… Хорошо понял?

Стрелок почувствовал, как схватило живот… Напряг ягодицы, даже побледнел…

Сидор гыгыкнул, щелкнул кнопочкой ножа:

– Колись, фраер, ты же не под следствием, тут тебе бояться срока не надо…

– У меня там… ружье…

– Да иди ты! Охотник, что ли?

– Ну… Можно сказать и так…

– А как еще можно сказать?.. – Рослый близко пододвинулся, взял за подбородок… – На чей отстрел заказец получил, гнида?.. Ну, колись, живо!

Сидор!

Сидор ловко и умело подрезал пояс брюк, распорол штаны снизу… Стрелку показалось, что он уже чувствует лезвие в паху… По ногам потекло что-то горячее…

Рослый втянул носом, поморщился с отвращением:

– Да ты – засранец… – Он забрал у стрелка «дипломат», открывает:

– Сидор, а ты говорил «фагот»…

– Я? Говорил?

– Да тут целый симфонический оркестр!

В проемах чемоданчика тщательно уложены детали английской «экьюреси-интернешнл» с интегрированным глушителем. Отдельно, в чехлах, покоятся два съемных оптических, лазерный и ночной прицелы.

– Хороший агрегат, а, Сидор? В нашем хозяйстве пригодится? Да и бычка мы захватили племенного – с виду неказист, а дорог…

– Ага… Только засраниый сильно.

– У всех – свои маленькие слабости. Ну что, засранец… Поедем тебя начальству показывать. Только подмоешься сначала. – Рослый извлекает из внутреннего кармана потрепанного пиджачишка сотовый телефон:

– Гога? Подруливай к «Юго-Западной»… Мы с подарком… Да клеенку захвати – а то тебе сиденья менять придется!

Сидор плотно взял стрелка под руку:

– Пошли на выход, клоун. И чемодан свой – сам таскай. Сейчас – не старый режим, номенклатуры у нас нету.

Князь сидел, плотно сжав губы. Он знал уже о налете на особняк. Слава Богу – девчонки остались живы. Юлю он просто спрятал – при таких раскладах детей и женщин не жалеют.

Стрелок рассказал все. Назвал свои адреса, систему связи. Князь подробно выспросил обо всех выполненных заказах. Придется идти по цепочке. И найти заказчика. Это будет стоить… Как и «чистка»…

Семья. Жизнь близких – превыше всего…

Стрелок выпил поднесенную рюмку водки и успокоился. Судя по всему, он просто поменял «место работы». Если раньше он был «вольный стрелок», то теперь – чей-то… И денег будут платить поменьше… Все это не важно… А важно лишь то, что он по-прежнему сможет заниматься любимым делом… Он представил в прицеле лицо жертвы – любопытно, кто будет следующим, представил, как подушечка указательного пальца плавно и мягко ведет спусковой крючок… Даже видение вызвало у него неизъяснимое волнение и радость… Он облизал пересохшие губы…

Нужно только начать – а там его мастерство оценят… И он будет ловить в прицел все новые и новые лица – молодые, старые, мужские, женские… Детские… Вот это любопытно… Такого заказа он никогда не получал…

Князь кивком приказал охраннику увести стрелка.

– Что будем делать с ним, дорогой? – спросил Реваз Юришвили, начальник «аналитического» и «оперативного» отделов Князя, в недавнем прошлом – старший офицер в Службе безопасности Грузии. – К делу пристроим или как?

– Или как.

– Понял, дорогой. Хорошее решение. Это же мразь акая, а? Я команду дам, чтобы в дерюжном мешке закопали. Сгниет быстрее. Человек совсем дрянной получился… Может, удобрение выйдет, а?

– Реваз, дорогой, заткнись, а?

– Извини, дорогой. Отдыхай.

Сидор вывел стрелка из машины. Вокруг – плотный еловый лес.

– Куда мы приехали? На дачу? Я теперь здесь буду жить?

– Не-е-ет, милый. Здесь ты будешь подыхать. Короткий взмах левой – нож вошел в печень, глаза стрелка наполнились дикой болью, когда Сидор провернул клинок в теле – для верности. Последнее, что увидел стрелок, была татуировка на тыльной стороне ладони. Восходящее солнце, от которого расходились лучи…

* * *

Лека беспомощно сидит на крылечке подъезда, кутаясь в кимоно… Мимо снуют какие-то люди, слышатся чьи-то голоса, но она не замечает. Никого и ничего. И больше – не хочет замечать. Никогда…

Почему мужчины убивают друг друга? Зачем? Это у них что – спорт такой?..

Последние сутки она видела столько смертей… Зачем?.. Неужели такие смутные понятия, как деньги, власть, возможность обладать девчонками, делают людей похожими на… Она даже не могла сказать, на кого… В какой-то газете она прочла, что люди в действительности – не один биологический вид; по поведению или по повадкам, «способам охоты» автор делал вывод, что это совершенно разные виды животных… Одни – это хищники, агрессоры… Они выживают только за счет «поедания», уничтожения «овец», а вовсе не себе подобных… Вторые – «суггесторы», эти вроде как питаются «падалью», оставшейся от хищников… Третьи – «овцы», их «стригут», «кушают» и водят стадом… Четвертые… Четвертые у этого писаки – мыслящие… Они и хищникам не противятся, и «постригаться» не желают, и в «стадо» строиться не хотят… Тогда – в чем их разумность? Этого автор не сказал. Но девушке тогда еще показалось, что эти, последние, вовсе не «мыслящие», они «недоразвитые»! С полной атрофией воли. А вообще-то все это чушь… Лека никогда не верила что люди – животные и развились из каких-то там австралопитеков… Но почему?.. Почему… «Две тысячи лет война, война без особых причин, война – дело молодых, лекарство против морщин…»

О чем она думает?.. Мысли странные… А, ну да… Она просто размышляет, как жить… И стоит ли… Теперь… Может, и ей не стоит стареть? Как любил повторять Олег… «Победи и останься живым!» И еще… «Лека, знаешь, что самое страшное было в брежневские времена?» – «Колбасы не было?» – «Да нет… Некого было побеждать! Стоишь весь скользкий, словно в лягушечьей икре, а по тебе ползают то ли улитки, то ли мокрицы… Туман вокруг, сырость, гнус… А так хочется солнышка… Хотя бы немножко…»

* * *

Мимо проносят носилки, накрытые простыней. Молоденький врач рядом – взволнован:

– Да как вы могли не заметить!

– Дак он же не дышал!

– Эффект болевого шока! Классика!

– Дак и пульса не было! – оправдывался усатый участковый. – Я же щупал!

– Щу-пал, – передразнил медик. – При нитевидном пульсе – зеркальце нужно к губам подставлять. Запотеет – значит дышит! – Забегает сбоку носилок:

– Да аккуратнее вы! Уроните мне его еще напоследок!

– Зеркальце… Да где я его возьму, зеркальце это! – в сердцах сплевывает сержант… – Да и что я – жмуриков на своем веку не видал? Вся грудь в крови, а кровь не идет… Кабы не мертвый был, а раненый – шла бы…

– У него венозное кровотечение, понимаете вы, не артериальное, а венозное!

Про свертываемость крови слыхали?

– Да что ты на меня взъелся! Ваша машина, «скорая», Уже приходила…

Докторша глянула мельком, сказала – покойничек, ей тут делать нечего, у нее еще вызовов на сегодня… Обещала трупоуборочную прислать… Вот вы и приехали…

Так чего мне с этим зеркальцем подлезать, сам посуди… Баба та – врач все же, дипломированная.

– Дура она дипломированная, понял, дура! Ты что отец, мало недоучек на своем веку видел?! – Дверца захлопнулась, медик заспешил к кабине.

– Да ты не серчай… Я ж не со зла… Недоглядел Выхаживай давай, раз он такой живучий…

Машина сорвалась с места и свернула за дом.

– Что? – Лека подняла голову, посмотрела на сержанта… Весь разговор был для нее просто не имеющим смысла шумом, отреагировала она только на последнее слово. – Вы сказали, жи-ву-чий?

– А то… – Участковый сложил руки домиком, прикурил «Приму». – Из него – с литр крови вытекло никак не меньше… Машина приехала в морг забирать а этот говорит – живой…

– Кто – живой?..

– Ну парень этот, что в подъезде подстрелили…

– Дронов?

– А вот фамилию он не сообщил. А я не знаю, из какой он квартиры. Жильцов порасспрошу, в списке посмотрю…

– Так он… живой?

– Да говорю же тебе русским языком: живой. Глупо улыбаясь, Лека встает и идет к подъезду. По щекам бегут слезы…

– Э-э… Девонька… А ты ему, знать, родня будешь?.. Лека его не слышит…

А в голове почему-то вертится дурацкая фраза из старого анекдота:

«Сестра, сестра, а может, в реанимацию?..» «Нет. Доктор сказал в морг – значит в морг». Живой!

Глава 50

МОСКВА, РОССИЯ

Советник смотрит на Кремль, залитый лучами солнца. По небу бегут скорые тучи, бросая на город огромные тени, но солнце появляется снова в рваных разрывах.

Советник подходит к шкафу, достает бутылку боржоми и жадно пьет. Все происшедшее ночью кажется сном. Чутким сном.

И тут – его настигает страх. Дикий, безотчетный, он мечется в груди загнанным зверем, проникает в каждую клеточку мозга… Советник застывает в кресле… Неужели теперь страх и будет его жизнью?

Зазвучал зуммер. Советник поднял трубку специального аппарата связи.

– Уровень «Регент» вызывает уровень «Советник».

– Советник слушает Регента.

– Уровень «Город» разгромлен. Полностью. Люди уровней «Джокер» и «Регент», «Урфин», находившиеся там, погибли.

– Что произошло?

– Взрыв.

Так. Значит, все-таки «миражи»… Но… Советник вдруг понял, что это его шанс. Единственный шанс!

– Принимаю руководство Организацией на себя.

– Есть.

– Всем уровням – готовность по вариантам «Янус» и «Регент».

– Есть.

– Начало операции – немедленно.

– Есть.

Советник вызвал секретаршу, велел ей принести большую чашку очень крепкого кофе… Сидел в кресле, пил маленькими глоточками. Все не так уж и плохо…

Войну выигрывает тот, кто нападает первым.

БЛИЖНЕЕ ПОДМОСКОВЬЕ, РОССИЯ

Стратег встал, подошел к окну. Проспал он немного, но чувствовал себя отдохнувшим… Просмотрел только что принесенный отчет… Хм… «Война – это не покер… ее нельзя объявлять когда вздумается… Война – это… война».

– Уровень «Центурион» вызывает Стратега.

– Стратег слушает Центуриона.

– Причина взрыва на объекте «MX-11» установлен. Вам направлен соответствующий доклад.

– Хорошо. Суть… коротко…

– Пластиковая взрывчатка. Нами задержаны несколько человек. Сейчас с ними работают. Известно: рядом с действующим объектом «АН-21» работал активный командный комплекс. По показаниям задержанных, три часа назад было установлено несанкционированное проникновение на этот теневой объект неустановленного лица или лиц. В результате их действий объект уничтожен полностью.

– Ваши предположения?

– «Додо» сумел долететь… и – выпорхнуть… – По голосу Стратег почувствовал, что абонент улыбается.

– Отставить веселье.

– Есть отставить веселье.

– Что еще?

– За час до взрыва на объекте «MX–II» был высокий гость… У нас он проходит как «Нарядчик». Материала достаточно, чтобы брать его в разработку.

– Готовьте. Тем более представителей древнейшей профессии, будь они валютные или политические, разрабатывать не так сложно…

– Разве?

– Принцип один: не суетись под клиентом. Что еще?

– Все уровни Организации проявились. И активно действуют. Возглавил операцию, как мы и предполагали, «Нарядчик».

– Готовность по «Рубикону-3».

– Есть.

– Начало операции – немедленно.

– Есть.

Мужчина переключил аппарат на многоканальную спецсвязь:

– Уровень «Стратег». Вызываю все уровни.

– Уровень «Консул» на связи.

– Есть.

– Уровень «Трибун» на связи.

– Есть.

– Уровень «Контролер» на связи.

– Есть.

– Уровень…

– Приказ всем уровням: «Рубикон-3».

– Есть.

– Начало операции – немедленно.

– Есть.

Закурил, несколько раз затянулся, взял трубку с аппарата, стоящего на отдельном столике:

– Уровень «Стратег». Прошу уровень «Цезарь».

– Цезарь слушает Стратега.

– Операция «Рубикон-2» завершена. Молчание длится почти минуту…

– Как вы оцениваете проведение операции?

– На «хорошо».

– Почему – не «отлично»?

– «Отлично» не бывает. Это стопроцентный успех.

– Почему нет?

– Может быть, в кино. Только не в нашем деле. Все накладки просчитать нельзя.

– Ну, «хорошо» – так и хорошо. Спасибо, Стратег.

– Пошел завершающий этап. «Рубикон-3». Полагаю целесообразным использовать подробную разработку противника: по агентурным данным она проходит у них под грифом «Янус».

– Кажется, у шулеров такой прием называется «закладка»?

– Да. Двойная. Собственно, наши спецслужбы уже использовали подобную акцию.

И очень успешно. Помните «Синдикат»? Разработка Артузова.

– В разведке и контрразведке не бывает хорошо забытого старого?

– Мы обязаны помнить все. Работа такая.

– Противник не просчитает столь традиционный ход?

– Мы планируем многоступенчатую операцию прибытия.

– Хорошо. Согласен. План у меня на столе. Удачи. Стратег откинулся на спинку кресла. Он знал, как Достигать победы. Всегда. ВОЙНУ НУЖНО ОБЪЯВЛЯТЬ ТОГДА, КОГДА ОНА УЖЕ ПРОИГРАНА ПРОТИВНИКОМ.

ЦЮРИХ, ШВЕЙЦАРИЯ

Старик сидит в кресле-каталке. Ноги прикрыты пледом.

Тонкие бесцветные губы плотно сжаты, обтянутый кожей череп костист и желт, хрящеватый, заострившийся hoc с горбинкой и втянувшиеся щеки… Это больше похоже на посмертную маску, чем на лицо человека…

Пергаментные веки вздрагивают, приподнимаются…

Взгляд старика тускл и безумен…

Но вот – глаза проясняются, словно расставаясь с остатками – сна или небытия? – ноздри осторожно втягивают прохладный, кондиционированный воздух…

Глаза почти бесцветны – они словно поглощают свет, и он тонет в их непроницаемой мути… Черные зрачки похожи на двух затаившихся зверьков.

Старик нажимает едва заметную кнопку на подлокотнике, створки на дальней стене расходятся. Теперь она представляет собой огромный экран. На нем проявляется карта мира.

Старик нажимает еще кнопку. Карта начинает пульсировать красным. Это не только точки, но и целые регионы… Алые вспышки появляются одна за другой, к ним присоединяются высвеченные оранжевым точки военных баз, ядерных, химических, бактериологических лабораторий и полигонов, регионы массового употребления наркотиков, районы массовой алкоголизации населения…

И это карта мира? Нет! Эта карта войны!

Старик манипулирует с пультом управления. Экран с картой мира затухает.

Вместо него появляются длинные колонки цифр. Сводки со всех валютных и фондовых бирж мира.

Сидящий в кресле почти физически ощущает биение пульса человечества…

Финансовая система мира, состоящая из бирж, банков, корпораций, контролирующих миллионы предприятий, на которых миллиарды людей проводят жизнь, создавая орудия смерти…

Кровь… Кровь… Кровь…

Эта кровь вливается живительной влагой в артерии мировой финансовой системы… Мечты, фантазия, красота и совершенство живых человеческих существ превращается в ничто, в мерцающие строчки на экранах компьютеров… Обозначающие миллиарды и триллионы долларов…

Капитал – живое существо, питающееся кровью…

Он, старик, знает это…

И земля будет безвидна и пуста… А пока…

Старик опускает веки… Пока – этим миром будет править он. Потому что только он знает формулу власти:

ТОТ, КТО ПРАВИТ ВОЙНОЙ, ПРАВИТ МИРОМ.

Звучит сигнал таймера, комната медленно наполняется светом. Появляются три женщины. Они легко приподнимают сухонькое тело, переносят в соседнюю комнату, раздевают, погружают в широкий, подсвеченный голубым бассейн… Старик сидит, вода едва доходит ему до груди; тем не менее одна из женщин аккуратно поддерживает голову старика, словно он – недельный ребенок. Ванна наполнена ароматной пеной.

Старика извлекают, оборачивают в халат. Тело его трясет дрожь… Старика укладывают на кушетку, слегка массируют, но дрожь не проходит. Одна из женщин извлекает наполненный шприц, делает укол. Судороги исчезают.

Старика облачают в смокинг, усаживают на каталку. В комнате появляется женщина в черном. Щелчок – яркий, белый люминесцентный свет заливает комнату.

Женщина открыла столик, достала парик, набор макияжа и начала накладывать грим.

На «модель» она, казалось, не обращала никакого внимания, словно это был покойник или кукла. Просто – выполняла свою работу.

Закончив, оглядела лицо. Лоб отливал оливковым загаром, скулы слегка порозовели, впалые щеки и заострившийся нос теперь придавали лицу выражение аскетичной решимости. Парик – благородная жесткая седина – гармонировал с черным строгим пиджаком.

В галстуке – заколка, усыпанная голубыми бриллиантами. Единственным диссонансом был перстень на указательном пальце старика – на нем сиял невероятно огромный красный алмаз чистой воды бриллиантовой амстердамской огранки…

Заседание Малого Совета начнется через десять минут…

Старик растянул губы в улыбке, обнажив безукоризненные фарфоровые зубы…

Сейчас эти крысы сидят в соседней комнате… Они рассержены… Очень…

Ликвидация резидентуры Малого Совета в России представляется им невосполнимой потерей… И теперь они хотят его сожрать. Живьем. Но… Он знает, какие куски кидать каждой крысе… Поэтому он и есть Председатель. Командор. И будет им всегда.

Старик любовался игрой света в гранях бриллианта. Он не любил торопить события. Он ждал.

Люди, сидевшие вокруг черного овального стола, молчали.

Доклад Гриффитса был исчерпывающим. Да, Командору удалось решить проблему на Ближнем Востоке – новый израильский премьер не пойдет ни на какие переговоры с арабами… Те в свою очередь на встрече в Каире выразили резкое неприятие позиции Израиля и выдвинули свои условия… В такой ситуации регион будет превосходным рынком оружия… Капитал растет на крови быстрее, чем на песке…

А вот Россия… Такие потери на данном этапе крайне болезненны. Крайне.

Ликвидация Города, частичное рассекречивание Советника, провал проекта «Джокер».

Хотя – работают проекты «Янус» и «Регент», как и люди, их возглавляющие…

Тем не менее нужно решать. Один из сидящих взял тонкими пальцами длинный, остро отточенный карандаш, указал на сидящего напротив:

– Гриффитс?

– Да.

– Крамер?

– Да.

– Глюк?

– Да.

– Франсуа?

– Да.

– Миртран?

– Да.

– Готлиб?

– Да…

Все восемнадцать членов Совета высказались. Опрашивающий встал со своего места и занял место Председателя. Нажал кнопку на панели управления:

– Берта… Выполните порученное.

– Да, господин Председатель.

…Женщина в черном вошла в комнату, вынула из коробочки шприц. Зрачки Командора расширились… Этого не может быть!.. Он приподнял руку, словно защищаясь…

Женщина в черном легко задрала рукав и уколола в вену.

Черные зрачки похожи на двух затаившихся зверьков… Они молят о пощаде…

Женщина улыбается. Она любит свою работу.

Последнее, что видит старик, – это искрящийся красный камень…

Заседание закончено. Председатель входит в кабинет и видит старика в кресле-каталке. Тонкие бесцветные губы плотно сжаты, парик съехал набок, открыв желтый, в старческих пятнах, костистый череп.

– Почему эта крашеная кукла еще здесь? – спросил он в селектор, не разжимая губ.

Двое мужчин в черных костюмах и галстуках, худощавых, среднего роста, появились немедленно. Один прикрыл труп пледом, другой взялся за ручки кресла-каталки…

Алый камень блеснул бриллиантовой гранью…

– Постойте, – приказал Председатель. – Снимите это.

Один из клерков легко снял перстень с пальца и положил на стол. Через мгновение служащие исчезли. Лица их были абсолютно неподвижны, но если внимательно присмотреться, можно было заметить на губах этих маленьких гномов гримаски, отдаленно напоминающие усмешки…

Председатель сел за стол в приготовленное для него кресло.

Этот выживший из ума старик совершенно разучился делать деньги… А его «цюрихские гномы» в новых условиях фондовых рынков похожи на беспомощных детей рядом с циклопами… Теперь все будет иначе… Теперь…

Взгляд его упал на камень. Редкостный экземпляр! Такого он не видывал никогда… Председатель осторожно взял перстень, примерил… Кольцо было словно сделано по мерке, но это не удивило Председателя…

Он откинулся на спинку кресла, прикрыл веки…

Он хотел себя почувствовать Командором. Властителем мира!

Мысль, появившаяся вдруг, была такой простой и бесспорной, словно Командор знал это всегда… Она была почти безумна, но Командор знал – он нормален, это мир сошел с ума!

Война и самоубийство – наиболее естественное состояние человечества. Когда войны заканчиваются, человечество начинает гнить и лихорадочно ищет наилучшие способы самоуничтожения: наркотики, алкоголь, самоубийства… Бактерии и вирусы успешно выполняют работу войны, но люди не желают ждать… Они хотят убивать…

И – убивают.

А значит…

Земля будет безвидна и пуста…

Тот, кто правит войной, правит миром.

Командор сидит недвижно. Он любуется камнем. Свет играет, переливается в пурпурной глубине бриллианта, и камень кажется единственным живым существом в этой комнате… Искристые блики пляшут в расширенных зрачках Командора и исчезают в их непроницаемой бездне.

МОСКВА, РОССИЯ

Советник смотрит на Кремль, залитый светом прожекторов. Подходит к шкафу, достает бутылку коньяку, наливает почти полный стакан, жадно пьет. Его настигает страх. Дикий, безотчетный, он мечется в груди загнанным зверем, проникает в каждую клеточку мозга…

Он смотрит в окно. Ненавистные кремлевские башни в вечерней подсветке выглядят не менее величественными, чем днем. Мощные тени грозных когда-то крепостных укреплений вдруг предстают перед Советником в новом качестве: они рельефны и реальны, и власть их подчеркивает нерушимый монолит кремлевской твердыни.

Советник застывает в кресле. Теперь страх и будет его жизнью. Всегда. Он сидит в кресле и смотрит на силуэты кремлевских башен. Залитые светом, они выглядят так же незыблемо и грозно, как века назад.

БЛИЖНЕЕ ПОДМОСКОВЬЕ, РОССИЯ

Стратег глубоко вздохнул. Усталость навалилась ватным комом… Огромная, многодневная усталость. Или – многолетняя? Но можно отдохнуть. До завтра. А дальше… Дальше будет новый день. Светлый. Солнечный…

Мужчина выбрал кассету и вставил в видеомагнитофон.

«…Должен предупредить… Я – страшный человек… Тиран, деспот…

Коварен, капризен, злопамятен. И самое обидное – не я в этом виноват. Предки виноваты. В жизни вели себя как свиньи последние, а я сейчас – расхлебывай их прошлое… Ну паразиты, вот и все! А сам я по натуре – добряк, умница, люблю стихи, прозу, музыку живопись… Кошек люблю…»

«…Вы небось знаете, что такое королевский дворец?. За стенкой люди друг друга давят, душат, братьев родных, сестер… Душат!.. Словом, идет повседневная будничная жизнь…»

«…Я – первый министр короля… О, когда-то все угадывали с первого взгляда, что я министр… Я был такой сияющий, я был такой величественный! А теперь, сами видите, я танцую эти жалкие танцы для всеобщего увеселения… А тут еще этот тиран…»

«Король?..»

«Нет, что вы… К его величеству мы давно привыкли. Тиран – это министр-администратор…»

«Но почему вы не пожалуетесь королю?»

«Короля он так хорошо… э-э-э… снабжает, что государь ничего не хочет слышать».

«Я же – король, с темени до пят! Король я! Он думает, раньше короли лучше были… Все мы… на одно лицо, один к одному…»

* * *

Мужчина едва заметно улыбнулся, закрыл глаза, чувствуя, как мелодия наполняет комнату…

Приходит срок, и вместе с ним – озноб, и страх, и тайный жар.

Восторг и власть…

И боль, и смех, и тень, и свет, в один костер, в один пожар – Что за напасть!

Из миража, из ничего, из сумасбродства моего вдруг возникает чей-то лик и обретает цвет, и звук, И плоть, и страсть…

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно…

Из миража, из ничего, из сумасбродства моего.

Обыкновенное чудо… А кого на Руси удивишь чудом. Вопросы жизни и смерти не решаются на уровне министров, судей, царей… Вопросы жизни и смерти державы – и подавно. Тем более… У каждого – только одно Отечество.

Песня закончилась. Мужчина сидит, закрыв глаза, слушает шум летнего соснового бора… Останься живым и – победи! Потому что никто, кроме нас, этого не сделает!

«Солнце и смерть не могут пристально взирать друг на друга».