Текст книги "Нравственно-аскетические творения"

Отцы, братия и чада. Ваше братство объемлется, устрояется и руководится некоей Божественной силой. Это происходит, с одной стороны, благодаря молитвам моего и вашего отца, а с другой – благодаря вашей личной любви к Богу, а также вашему совершенному, от всего сердца и всей души отрешению от мира и неразрывному соединению со Христом, потому что иначе, как это я постоянно напоминаю, ни скверная жизнь моя, ни невежественные мои наставления, ни другие какие-либо мои качества не могут так объединить вас. Древле Бог ради Своего служителя Моисея обещал не изгладить израильский народ из книги живых (см. Втор. 9:14). У нас же дело обстоит наоборот: ради вас Господь, быть может, не изгонит и не извергнет меня из числа рабов своих. Ибо что вы замечаете во мне такого, что должно служить признаком добродетельного жития? У меня нет ни душевной чистоты, ни благопристойных обычаев, ни воздержания, ни сдержанности в речах, ни благочестивого поведения и вообще никаких других обычно превозносимых качеств. Далее, волосы мои не седы, старость моя не почтенна, у меня нет опытности в деле управления. Это еще я говорю о внешних свойствах, внутри же меня много таких мыслей и дел, которые оскверняют и загрязняют мою душу. Но несмотря на все это, вы помните, что я хочу, чтобы вы спасались. Сердце мое горит за вас, я постоянно тружусь и занят этим. Если вы из-за этого моего недостоинства будете относиться ко мне с недоверием, то для вас это составит немалую опасность.

Сам Господь умоляет вас чрез меня, смиренного, чтобы вы закрыли свои очи на тот вред, который идет к вам от меня, худого, и стяжали утверждающую ваши сердца веру, благодаря которой стоит всякий стоящий и хвалится всякий хвалящийся уверенностью в своей силе. Ибо она, эта искренняя преданность игумену, для послушного есть основание твердого жития, и на этом основании, как на золоте, или серебре, или драгоценных камнях (см. 1 Кор. 3:12), он строит заповеди Господни. Даже если он и ничего еще такого не имеет, а только одно основание, то впоследствии он устремится воздвигнуть на нем роскошное здание. Без веры же, что бы ни стал делать человек, напрасно. Ибо всяко, сказано, еже не от веры, грех есть (Рим. 14:23). Для такого человека случающаяся тьма в игумене кажется светом, и истекающую от него горечь он почитает сладостью. И как, напротив, конечно (хотя бы я даже не стал говорить об этом), светло око у обладающего верностью игумену! Как он свободен от озабоченности и решителен в отношении к каждому делу и предмету, так как в цели игумена он имеет мерило для правильного суждения, на душе он постоянно ощущает покой и сладость, весь устремляется к Богу, посредством смирения весь изменяется к добру и весь исполняется Божией благодати, восходя путем любви к Богу постепенно на высоту добродетели. Я, хотя и подчинился своему отцу, однако не достиг еще такой степени, от богодухновенных же отцов, а также от других людей в роде сем слышал, каково это дело, оно известно и тем из вас, которые испытали это.

Вас очень много, и внешние мои очи (ибо внутреннее око неусыпно) не успевают видеть вас всех постоянно – каждый из вас желает стоять со мной в самых близких отношениях. Ибо я отлично знаю, что вы связаны со мною, смиренным, узами любви. Но вам невозможно проявить это, вы всячески стараетесь увидеться со мной, но обстоятельства и время не позволяют этого. Не думайте, чада мои, что моя любовь к вам потерпела какой-либо ущерб, не допускайте горестных мыслей, что я переменил свои чувства в отношении к вам. Я – один и тот же, не изменился, все нежно люблю каждого из вас и продолжаю в надлежащее время видеть вас и беседовать с вами. Вам неприятно, что я теперь несколько недоступен для вас, вы желаете, чтобы я был с вами постоянно. В безумии вам говорю: помните, что я, хотя и возвратился на бывшую свою родину, но не позволю пленить себя ни родственным связям, ни дружбе, я не вхожу в дома властей, у меня нет желания ходить в царский дворец и обедать с царской фамилией. Если бы даже я и захотел, я не мог бы этого сделать, ибо я добровольно отверг все это и предпочел этому одних только вас, с коими у меня и жизнь и смерть, и слава и бесчестие, и радость и скорбь, и наслаждение и скудость, и наследие и лишение, земля и небо и предстоящее спасение ваших бессмертных душ.

Хотя вам, далее, часто приходится видеть, как тот или другой получает какую-либо должность, или отличие, или власть, или почет, или делается приближенным, но все это только одна внешность и не имеет отношения к внутреннему. Ибо часто тот, о котором даже и не думают, но который стяжал особенную любовь и особенную преданность, выше тех людей. Даже если они получили отличие или сан, так что из этого? Каждый из них – твой брат, тебе посвященный член. Если угодно, то и ты можешь стяжать высшее дарование и самое главное свойство – независтливость, которая ублажает и Бога, и Ангелов, и людей. Не всем же быть очами, чтобы занимать выдающееся положение, не всем же быть десницей, чтобы руководить и распоряжаться в делах. Всякое дело исполняется с подобающими приемами и опытностью. Радуйтесь отличиям друг друга: пусть каждый усвояет себе почесть, выпадающую на долю его ближнего. При таком условии у нас не возникнет ни споров, ни зависти и никаких других пагубных страстей, но с помощью Божией мы, проводя благоугодно и остальные дни и часы своего пресельничества, возможем выйти из темницы на свободу, от труда на покой и от временной жизни к вечному бессмертию во Христе, Господе нашем. Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Отцы мои, чада и братия. Я не закрываю своих глаз, напротив, признаю и соглашаюсь, что вы, обладая плодоносными для добродетели душами, несмотря на мои немощные поучения и нерадивую жизнь, сами своими силами приносите плоды Богу и день за днем подвигаетесь к тому, к чему я влеку вас своими оглашениями, именно – один к послушанию, другой к прилежанию, кто к усердию в послушаниях, кто к строгости в благочинии, кто к быстрому, без промедления, посещению псалмопений. Один, отряхнув леность, скоро поднимается к бдению, другой, исповедуя тайны своего сердца, сбросил с себя позор, иной разгорелся верностью ко мне, смиренному, и душа его прилепилась ко мне отсечением всяких плотских связей. Далее, один, оставив страстную жизнь, вознесся своим помыслом и сделался среди братства моим оком, другой прекратил празднословить, отверз уста и, отрыгая (Пс. 44:2) полезные речи, привлек к себе Святого Духа. Между всеми указанными лицами одни двинулись вперед, другие обогнали, а некоторые, стоявшие на последней ступени или пришедшие позднее прочих, продвинулись очень высоко, ибо будут, сказано, последний перви, и первии последни (Мф. 20:16). Ведь у нас не обыкновенное какое-либо человеческое дело, где зависть старается воспрепятствовать и оттереть преуспевающего от первенства. Наша дорога ровна и удобна, – кто желает по ней идти, тот не найдет на ней никакого препятствия.

Посему, чада мои и братия, тецыте добре, да постигнете (1 Кор. 9:24), подбодряя друг друга к тому, чтобы скорее бежать в своем духовном житии. Помните, что победителя ожидает венец, окончившего путь – награда и не падающего – отличие. Кто пожинает ниву и получает хлеб? Кто собирает виноград и выжимает вино? Не те ли, кто сеет и кто садит лозы… Посему не лишайтесь влаги и не засохните от отсутствия слез, умиления и страха Божия, так как в противном случае вы не будете ни пить вина духовного, ни есть живого и бессмертного хлеба (см. Ин. 6). Я, хотя сам и лишен всего этого, все-таки увещаю вас, чада, и дальше пахать духовную пашню и сеять не по терниям страстей, [а по доброй земле,] а также садить обильную плодами лозу, чтобы таким путем получить запас для будущей жизни. Да падет среди вас зависть и умножится любовь, да расцветут рвение, воздержание, любовь к безмолвию, чистота ума. Каждый пусть заботится о пользе своего ближнего.

Кто-нибудь из вас изучает что-либо или заучивает наизусть – ты, брат, радуйся этому, ибо это делаешь ты сам, если только ты держишься правильного образа мыслей. Ктони-будь силен в диалектике, в умении сжато выражаться или кто-нибудь идет впереди, ставится в число высших лиц, проявляет полезную деятельность, сделался первым – ты радуйся о том, что твой член удостоился почести, дабы, в противном случае, тебя не поразила стрела зложелательства. Если кто-либо хорошо поет, то это поешь ты, кто-нибудь красиво пишет или рисует, то это делаешь ты. Дарование безмолвника – твоя добродетель, умение чтеца делать голосом длинные распевные речи пусть настраивает твою душу радостью. Если даже кто пользуется послаблением в образе жизни, ты не ставь ему это в укоризну и не обращай внимания на плотское, ибо это допускается или ради более слабого телосложения, или за проявленное им особенное старание, или по какой-либо иной причине. Да и откуда взялся ты, такой исследователь? Разве брение, говорит апостол, может сказать горшечнику: почто мя сотворил еси тако? (Рим. 9:20–21). Или разве животное может сказать своему погонщику: «Зачем ты наложил на меня такую ношу»? Равным образом ты не имеешь права заниматься разбирательством вышеуказанного дела. Смотри только за одним – чтобы выполнить свое послушание и чтобы это видели твои наблюдатели. Но горе мне: вразумляя вас, я должен бы сначала выразить порицание самому себе. Тем не менее я не прекращу своих неразумных наставлений: быть может, чада мои честнейшие, из этого и родится какая-нибудь малая польза. Спасение есть великое и достойное многого удивления дело. Если мы не отчуждимся совершенноот мира и не станем жить на земле, как на небе, то, простите меня за глупость и невежество, нам не увидеть горнего света. Хотя слово это трудно и строго, но оно истинно. Если уже мы, облеченные в святой образ, станем жаловаться на него, то что же после этого остается делать мирянам? Я говорю это не с целью обличения, но для того, чтобы нерадивые задумались над этим. Ты ликуешь, что ты ушел из Содома и Гоморры и убежал на гору Сигор? Тебе остается теперь только не оборачиваться назад, ибо в этом твой надлежащий конец.

Посему возрадуемся и возвеселимся духовно, ибо жив Господь и благословен Бог, вознеслось сердце наше, мы – если только пожелаем воспользоваться этим – стоим на добром пути: не будем возвращаться назад ради мирской сладости и любогреховных желаний, чтобы ради пищи или напитков, обуви и других наших обыденных потребностей разрушать и извращать истину. Я сам уже осужден и предвижу, что моей наградой будет только один грядущий огонь. Вы же, прошу вас, не отпадите от своего пути, а постарайтесь посредством своей благой жизни здесь протянуть мне свою руку. Даруйте мне, священнейшие, свои святые молитвы. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

См. сноску

Сердце мое смятеся во мне, страх и трепет прииде на мя (Пс. 54:5–6), когда я вижу, что ваше общество умножается вследствие ежедневных добавлений лиц, посылаемых Богом и прибывающих в этот монастырь. И кто препояшет слабость <P. 99> мою духовной силою, чтобы я мог проявить власть и спасительно управлять вами? Или кто очистит сердце мое от водворившихся в нем страстей, чтобы я, озаренный Божественной благодатью, просветил вас светом знания и направил на верный путь заповедей Божиих? И это, как уже много раз было сказано, томит мою душу, сокрушает мои кости и совершенно не позволяет быть в покое. Посему я скорблю из глубины своего сердца, взываю к Господу моему Богу. Нередко я проливаю горячие слезы из недр своего сердца, чтобы щедроты Его поспешили нам на помощь и для заступления.

И вот я вижу, что здесь находятся такие [подвижники], которые, согласно слову пророка, могут летать, яко облацы (Ис. 60:8), если бы нашли того, кто может окрылить их души; другие же, как опять говорит пророк, валяются среди вас на земли как честные камни (Зах. 9:16), если бы оказались в распоряжении опытного строителя. Какое только благо не наблюдается у вас? Не каждый ли день вы совершаете мученичество посредством подвижнического вашего послушания? Не являетесь ли вы чистыми чрез исповедание пред Богом и нами своих грехов? Не пламенеет ли сердце ваше любовью к моему недостоинству ради страха Божия? Не находится ли душа моя в душах ваших? И я люблю и любим, нахожусь в общении и принят в общение, забочусь и служу предметом заботы.

Поэтому я, можно сказать, и довольствуюсь одним только созерцанием вас и не желаю видеть никакое другое лицо. И с вами больше всего у меня бывает праздник и торжество, радость, покой <P. 100> и счастливая жизнь, чем с носителями царских корон и с устроителями великолепных трапез. Ни отца и матери, ни родственников и братьев я не имею, как и вы не имеете, кроме Бога и духовного отца. Я уже не говорю о сродниках по плоти. Итак, если мы будем тверды и усердны, то наследуем от мздовоздаятеля Бога венцы нетления и нас примет в свою среду сонм святых. Вот были назначены епитимии, и вы, как любящие добродетель, ревностно их приняли и свято достигли должного. И смотря на вас, как благородно вы вели себя, когда были подвергнуты епитимиям, я прославляю укрепляющего вас Бога и чту вас, как достигающих спасения.

Это сказано относительно более усердных. Но имеются и некоторые такие, которые живут беззаботно. Да коснется их страх Божий, чтобы и они прекрасно текли вместе со всеми восхваляемыми. Ведь послушание, как написано, заключает в себе и то благо, что не размышляет об успехе и не замечает усовершенствования. В то же время вы пребываете в смирении, хотя с вашей стороны проявляется большое усилие и от членов ваших исходит освящающая благодать. И вы становитесь совершителями подвигов и знамений. Я не знаю, почему это миряне стекаются к нынешним столпникам. Если бы они хорошо наблюдали, то оставили бы всех их [столпников] и ушли бы к вам просить ваших молитв.

<P. 101> Наконец, кто среди вас не стремится к большему? Кто шествует более усердно? Кто ежедневно совершает более суровые подвиги? Кто взирает на иное, кроме одного Бога и нашего смирения? Кто все ценит и все любит, вами совершаемое, и нисколько не помышляет о том, что касается плоти? Такой уже здесь веселится с Ангелами. И некоторые являются даже подражателями таких ваших подвигов. Но ведь и Иоанн пришел раньше Петра (Ин. 20:4), и Павел выступилпозднее, уступив первым в призвании. И каждый, желающий среди вас пребывать в смирении, стоит выше остальных.

О многом я желал бы говорить, но ни я не в состоянии, ни время не позволяет. Об этом лишь немногом я напоминаю вам. Вы же, имея в себе заветы Духа, сами сосредотачивайтесь и соревнуйте друг другу. Будьте руководителями и моей неспособности, чтобы мы, прекрасно подвизаясь в течение этих немногих дней, достигли Царства Небесного во Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Братия мои и отцы. Мы достигли уже самого конца поста, ибо он, как видите, заканчивается. Священные письмена научают нас, что в древние времена все блаженные отцы наши, уединенно проводившие жизнь близ святого города, собирались в это время в него. Но так как они достигали высоты добродетели, то обыкновенно приносили щедрому и исполненному всякого блага Владыке и Богу нашему величайшие дела благочестия и дары Духа. Но, конечно, немало вполне достойного <P. 19> и вы принесли с собою. Один (чтобы похвалиться вашими делами, я стану говорить как бы о себе самом, ибо честь сына восходит к лицу отца[1144]1144
  Ср. со знаменитым высказыванием свт. Василия Великого, неоднократно повторяемым и преп. Феодором в полемике с иконоборцами: «честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу» (Свт. Василий Великий. О Святом Духе, 45 // Свт. Василий Великий. Творения. Т. 1. С. 135. – Ред.


[Закрыть]) принес первую и главную из добродетелей – любовь, другой – богосветлое смирение, третий – христоподражательное послушание, иной – усердие и неутомимость предстояния в молитвах и псалмопениях, иной – трудолюбие и порядок в ручных работах. У меня же не без похвалы можно назвать и следующее: ограничение неуместной радости, устранение несвоевременных свиданий, шествие в прямом направлении, благоразумие взаимного обращения и ответов. Я не говорю уже об отвращении к дерзости, об изгнании многоглаголания, о воздержании от многоядения, об удалении от продолжительного сна, о заботе относительно молитвы, наконец, не упоминаю и о том, что должно называть первым из наших благ, – о блаженном и мученическом отсечении собственной воли, которого одного только, как истинной жертвы, требует от нас Господь.

Каждое в отдельности дело из тех, которые мною перечислены, является прекрасным и священным приношением, и я решаюсь сказать, что никто из вас не явился пред Богом тощ (Втор. 16:16), как написано, но каждый принес в себе что-либо прекрасное, кроме меня, смиренного. Ибо вы на этом основании вашего подвижничества устроили золото, се ребро и драгоценные камни, то есть такие дела, которые не сгорят во время испытания в будущем вечном огне и не подлежат противоположной, легкоуничтожимой участи. Сам божественный апостол, касаясь последнего, говорит: аще ли кто назидает на основании сем… дрова, сено, тростие и тому подобное (1 Кор. 3:12). Не относятся ли к сему последнему – любовь ко грехам, служение страстям, злословие, любовь к вражде, партийность, соединение, презрительное отношение к другим и другое подобное сему?

Так как вы в течение немногих этих дней владели восхваляемыми мною делами, то не погубим, братия, и не откажемся от них, прошу вас и умоляю, и во время предстоящей перемены. Пусть изменяется время, пусть меняется и день, как угодно и как согласно с Божественной волей, вы же будите в любви <P. 20> Моей, как говорит Господь (Ин. 15:9), и оставайтесь неизменными. Лучше же и выше сказать – будьте в благом изменении, всегда изменяйтесь прекрасным, возгораясь от малой искры совершенствования до пламени, изменяясь от звезды до луны, а потом и от луны до солнца. И дальше не останавливайтесь в своем течении и не обращайтесь к прелестям мира, которые доставляют удовольствие на небольшое время, а мучают вечно, которые проходят, как сон, а наказываются, как деяние, которые подлежат испытанию и награде пред судом добродетели, побеждаются людьми благочестивыми, а для живущих по плоти являются непобедимыми и непреодолимыми.

Кто может дать мне слово, чтобы я возгласил для священного вашего слуха ту проникновенную речь, которую я обдумал в смиренной своей душе, дабы я сам мог вознестись к Богу и вас более дерзновенно приблизить с собой к Нему? А затем будьте и сами благоразумны, поучаясь и увещевая друг друга. Но у меня слово опять касается прежнего предмета, хотя я немного и уклонился… Следуя тому же правилу, которое господствовало в вашем состоянии в прежние дни, мы таким образом отпразднуем предварительно праздник Ваий, откроем вход в монастырь, допустим пребывание пришедших сюда, посмотрим на них, вступим в общение и начнем разговор, с кем бы из различных лиц это ни пришлось, но преимущественно – о делах наших, монашеских. Да будет все совершено у нас во славу Божию, дабы все видящие сказали по слову божественного апостола так: Бог есть в них (1 Кор. 14:25). Если же будет необходимо допустить выход из монастыря, – вероятно, это будет по многим поводам, – то следует соблюдать то же самое. Так богоугодно мы будем праздновать и великую и священную Пасху, сообразуясь страданиям Господа и озаряясь светом воскресения, в Самом Христе, Господе нашем, Коему слава и держава со Всесвятым <P. 21> Отцом и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Отцы мои, братия и чада. Я, по молитвам вашим, уже выздоровел от своей болезни, но, дабы опять не повредить себя, я не присутствую на всенощных бдениях и не признал возможным доныне выступить пред лицем вашим с беседой. Вы же, имея ум ваш просвещенным молитвой, постоянно у вас бывающей, также слушанием божественных чтений и, конечно, псалмопением на каждый час, сами оглашали себя и поучали, носили в сердцах ваших <P. 78> слова и способы угождения Богу. Но вот наступило и время Рождества Христа нашего. И кто достоин истинного общения с этим таинством? Вот внезапно воссиял светильник чистоты, ибо Господь рождается от Девы. Возблистало солнце смиренномудрия, ибо Творец всего и Слово безначального Отца полагается в яслях бессловесных. Сияет светило любви, ибо по человеколюбию Царь всего созерцается Богородицею Матерью как грудной Младенец, является предметом злоумышления, подвергается изгнанию, переносит и испытывает все прочее, чтобы опять спасти падшее по непослушанию творение, которое Он создал. Итак, участие в таинстве есть, соответственно сказанному, не иное что, как подражание, насколько оно возможно для человека.