Текст книги "Сталь и Золото. Книга 2. Смерть и Солнце. Том 1"

Глава IX

Раньше при слове «штурм» в груди у Рикса возникало странное, щекочущее ощущение азарта. Но за это утро он успел раз двадцать позавидовать Дарнторну, который не принимал участия в сражении.

В штурме Тронхейма не было ничего хоть сколько-нибудь героического. Крикс успел привыкнуть к схваткам с «Горностаями», где жизнь и смерть зависели не только от слепой удачи, но и от умения владеть мечом. Зато сейчас вокруг царила полная неразбериха. Со стен в штурмующих летели камни и глиняные шары с горючей смесью, которые разбивались у подножия стены, разбрызгивая вокруг себя шипящие плевки огня. На глазах Рикса одинаково нелепо гибли как вчерашние крестьяне, не успевшие толком отмыть с рук землю, так и ветераны Иллирийского сражения, сражавшиеся в Такии уже тогда, когда «дан-Энрикса» еще в помине не было. Ему казалось, что он никогда не видел ничего бессмысленнее и страшнее.

Пока южанин, перевесив щит за спину и уже не думая о том, чтобы прикрывать голову, помогал подтащить к стене очередную лестницу, защитники Зимнего города сумели поджечь одну из осадных башен. Идея с передвижными башнями принадлежала коадъютору, и сам лорд Ирем собирался участвовать в штурме на одной из них. Многие из имперских лордов не скрывали, что они считают штурм Зимнего города самоубийственной затеей, но внезапное решение мессера Ирема лишило их возможности остаться в стороне.

«Вся эта публика скорее даст себя убить, чем позволит кому-то заподозрить, что им не хватило храбрости, – заметил калариец в самом начале кампании, когда “дан-Энрикс” еще был его оруженосцем. – Никогда не забывай об этом, и ты сможешь вынудить их сделать все, что посчитаешь нужным».

Впрочем, Крикс серьезно сомневался, что ему когда-нибудь придется применять этот совет на практике.

Когда обмотанные просмоленной паклей стрелы сделали свое дело, и залитая горючей смесью башня запылала, словно факел, Крикс не испытал ничего, кроме облегчения от мысли, что лорд Ирем выбрал не ее.

А уже в следующую секунду думать о погибших стало некогда, поскольку сверху – как ему казалось, прямо с неба – хлынул поток кипятка, и энониец с криком отшатнулся в сторону.

Мир утонул в клубах белого пара. Правую щеку и незащищенную часть шеи как будто одновременно ужалили полсотни ос, и почти в ту же самую секунду совсем рядом с ним раздался истошный вой. Двоим или троим его соседям пришлось куда хуже, чем «дан-Энриксу», но энониец даже не сумел понять, принадлежал ли кто-то из них к Братству, или все обваренные были ему совершенно не знакомы.

К звуку ударов стенобитного тарана стал примешиваться грохот осыпавшихся камней. Когда Рикс бросился вперед, к стене, под сапогами у него дымились лужицы смолы и танцевали язычки огня. Еще перед началом штурма в лагере ворчали, что военачальники совсем рехнулись, если думают, что проще будет проломить тараном каменную стену, а не деревянные ворота. Крикс помалкивал, прекрасно понимая, чем на самом деле продиктовано решение военного совета. Из Орденской башни – так теперь обыкновенно называли Марир Кхэн – было отлично видно, что от ворот Зимнего города шел узкий коридор, делавший несколько внезапных поворотов почти под прямым углом. Любой участок коридора замечательно простреливался как со стен, так и с ближайших башен. Выломав ворота, осаждающие оказались бы в ловушке, из которой не сумел бы выйти ни один из них.

…Споткнувшись, энониец наступил на человека, лежавшего лицом вниз, и на мгновение увидел прямо у себя под сапогом его раздробленную руку. Крикс давно считал себя привыкшим ко всему, но сейчас его желудок, сжавшись, подкатился к горлу. В тех трактатах по истории, которые он помнил, осажденные замки или города гораздо чаще брали хитростью, чем силой. Например, какой-нибудь предатель выдавал захватчикам секретный ход в донжон. Или наоборот – несколько смельчаков тайком перебирались через стену под покровом ночи, совершив чудеса ловкости, и на рассвете открывали осаждающим ворота города. Ну, и так далее, и все тому подобное. После таких историй штурмы представлялись смелой авантюрой, чем-то вроде игры в «Три штандарта».

Если бы он только знал, как это выглядит на самом деле!..

«А ведь сэру Ирему такие мысли точно никогда не приходили в голову, – подумал Рикс внезапно. – Штурм тут ни при чем. Просто я ошибался с самого начала… Я не воин. Даже не хочу быть воином».

Мысль была простой и скучной, словно он успел понять это уже давным-давно, а выразил в словах только теперь.

Крикс оказался в числе первых, ворвавшихся в осажденный город через только что проделанный пролом в стене. Стрелы ударили практически в упор, и те несколько человек, которые случайно оказались впереди него, погибли в ту же самую секунду, как вступили в Зимний город. Крикс осознал, что следующим выстрелом такийцы превратят его и нескольких таких же полоумных смельчаков в подобие ежей, и успел с неуместным хладнокровием прикинуть, что за те полторы секунды, которые требуются хорошему стрелку, чтобы вторично натянуть свой лук, ему и его спутникам никак не одолеть эти последние несколько саженей.

Наверное, не стоило даже пытаться.

Чтобы сделать что-нибудь подобное, надо быть, по меньшей мере, Астером, – подумал Рикс и бросился вперед.

Нэери ндаро эши…

Нечеловеческим прыжком перелетев последние несколько саженей, он ударил по чужому луку краем своего щита, еще успев заметить на лице такийца то же изумление, которое так часто видел на лице убитых Нэери «Горностаев». А потом противоположный край щита ударил его по губам и подбородку, и Крикс полетел на землю следом за своим противником. Удар был так силен, что на мгновение вышиб из головы все мысли. Энониец копошился на земле, кашляя и отплевываясь кровью. Какой – то такийец ударил его мечом. Удар пришелся вскользь по шлему, и южанин, так и не успевший приподняться, снова рухнул на бок. Придавленную щитом руку пронзила острая боль.

«Сейчас добьет», – подумал Рикс. Но следующий удар такийца отразил внезапно оказавшийся с ним рядом человек. Меч в его руке прочертил широкую дугу, заставив противника отшатнуться в сторону. В следующий момент его спаситель пнул южанина ногой.

– Живой?

– К-кажется, да, – прохрипел Крикс, пытаясь встать. За эти несколько секунд он успел понять несколько важных, хотя и не связанных между собой вещей. Во-первых, его зубы, против всяких ожиданий, были целы, а текущая по подбородку кровь шла из разбитых губ и из прокушенной щеки. А во-вторых, только что спасшим его человеком был не кто иной, как Даррек.

– Только попробуй сдохнуть! – яростно осклабился Дар и, продолжая остервенело отбиваться от такийцев, заорал: – Ильт, Берес, Язь! Сюда!

Своих вокруг и впрямь заметно прибыло. «А ведь мы почти победили», – осознал «дан-Энрикс» неожиданно. Еще несколько часов, и Зимний город будет взят.

– Спасибо, – сказал Крикс, когда он все-таки сумел подняться и встал рядом с Дарреком, довольно неуклюже отразив направленный ему в плечо удар.

– Да наплевать мне на тебя! – сумрачно огрызнулся Даррек. – Если бы не Звезда…

Закончить фразу Даррек не успел, вынужденный отбиваться от двух нападавших разом. Но Крикс все равно прекрасно понял его мысль.

В день перед штурмом Даррек отвел Рикса в сторону и неожиданно потребовал, чтобы тот не участвовал в сражении. Крикс так опешил, что даже не сразу смог найти ответ. А Даррек пер вперед, словно кабан, готовый насадиться на копье, лишь бы добраться до охотника.

– Если тебя убьют, то грош цена твоей Звезде! – говорил Одноглазый, и в его единственном глазу сверкал уже знакомый Риксу фанатичный огонек. – Не будет ни антарского наместника, ни послабления в налогах. Так что незачем тебе туда соваться.

– Да меня никто и спрашивать не будет! – справедливо возразил «дан-Энрикс», незаметно отодвинувшись от одержимого антарца.

– Это ничего, – возразил Даррек неожиданно спокойно, так, будто это не он только что напирал на собеседника, пыхтя ему в лицо. – Мы что-нибудь придумаем. Возьмем у Пчелоеда рвотное, побольше. Пару деньков отлежишься в лазарете. Зато уж точно будешь жив.

– Ты совсем спятил, что ли?.. – вспыхнул энониец. – Это… это низость!

Даррек разозлился не на шутку. Сгреб «дан-Энрикса» за шиворот и притянул к себе, отчего его перекошенное, страшное лицо с вытекшим глазом оказалось совсем близко от южанина.

– Ах, значит, низость! А пожертвовать судьбой нескольких тысяч человек из-за своей дурацкой гордости – это не низость?!

Освободиться от руки, сжимавшей его ворот, было проще простого – в тхаро-рэйн существовал для этого весьма простой прием. Но вместо этого «дан-Энрикс» лишь растерянно сморгнул. Самым ужасным было то, что в словах Дара был резон. Если его убьют, то все мечты об избавлении от власти каларийского наместника и о снижении налогов в Таресе пойдут, как говорится, псу под хвост. Какое-то мгновение «дан-Энриксу» даже казалось, что он должен сделать так, как хочет Даррек. Но потом ему со странной ясностью представилось, как в лазарет придут и скажут, что сэр Ирем был убит во время штурма. Или, может быть, не Ирем. Может, Ласка или Мэлтин.

– Нет, – вырвалось у Рикса. – Нет, Дар! Дело не в гордости. Я просто не смогу.

– Ну, ладно, – прошипел Дар, с досадой оттолкнув энонийца от себя. И, развернувшись, пошел прочь. Зловещий тон, которым он произнес это «ну, ладно», Риксу очень не понравился, и вплоть до самого начала штурма он очень внимательно следил за тем, что ел и пил. В глубине души «дан-Энрикс» не сомневался, что ради своей мечты о Вольном Таресе Даррек вполне способен был кого-то отравить. А уж перед такой мелочью, как подмешать ему в еду обещанное рвотное, Кривой тем более не остановится.

Были у Даррека такие планы или нет, так и осталось неизвестным. Но зато, похоже, он решил по мере сил оберегать «дан-Энрикса» во время штурма.

Крикс внезапно осознал, что появление Даррека рядом как раз в тот момент, когда такиец должен был его прикончить, вовсе не было случайностью. Выходит, Дар ни на минуту не задумался, прежде чем броситься за ним в пролом стены.

– Я понимаю, что ты это только ради Тареса, – выдохнул Рикс, когда вклинившийся между ним и его противником Берес дал ему возможность наконец-то опустить руку с мечом. И это было очень вовремя – Криксу казалось, что еще немного, и он не сумел бы шевельнуться даже для спасения собственной жизни. Больше всего на свете Крикс хотел бы, чтобы это было тренировкой, на которой можно просто попросить противников о передышке. – Но это не важно. Астер как-то раз сказал мне, что спасти кому-то жизнь… – южанин задохнулся. Легкие горели, но закончить было очень важно, и, хватая воздух ртом, «дан-Энрикс» продолжал: – Спасти кому-то жизнь – это как дать большую сумму в долг. Если ее не возвращать, то нарастут проценты втрое против изначальной суммы. Думаю, теперь я твой должник. Астер считал, что это – Истинная магия.

Перед глазами все плыло. Кто-то тряхнул его за плечо и голосом Мэлтина спросил:

– Какая магия?.. С кем ты все время разговариваешь?

– С Даром.

Мэлтин чуть помедлил, прежде чем ответить:

– Его только что убили. В шаге от тебя. Я думал, что ты видел.

«Этот день войдет в историю», – подумал Ирем, увидев над собой призрачно-серый силуэт донжона. Вопреки всем законам тактики, стратегии и логики несколько тысяч человек сумели захватить самую знаменитую во всем Нагорье крепость, до сих пор считавшуюся неприступной.

Трепетавший на вершине башни стяг с эмблемой Бешеного принца доживал последние минуты.

– Сто ауреусов тому, кто сменит их штандарт на флаг дан-Энриксов! – распорядился Ирем. Глаза загорелись не только у простых латников, но и у многих рыцарей. Спокойно пренебречь подобной суммой мог только богач вроде Бейнора Дарнторна.

Из донжона почему-то не стреляли. Башня выглядела брошенной на произвол судьбы, и Ирем удивленно сдвинул брови. Может быть, в донжоне есть подземный ход, через который сейчас отступают уцелевшие защитники?.. Впрочем, шут бы с ними, пусть спасают свою шкуру. Это лучше, чем терять своих людей, штурмуя башню.

На помощь коадъютору должны были с минуты на минуту подоспеть отряды лорда Кейра и Финн-Флаэна. Собственно, по его расчетам, оба рыцаря уже должны были быть здесь. Ирем не отказался бы узнать, с чем связана эта внезапная задержка.

– Монсеньор, такийцы!.. – крикнул латник из его отряда.

Само по себе известие не впечатляло. Ну, такийцы так такийцы, не такое уж большое дело. Несомненно, кое-кто из уцелевших защитников Тронхейма должен был сопротивляться нападающим даже теперь. Но истерическая нотка, прозвучавшая в этом внезапном выкрике, Ирему сильно не понравилась.

– Сколько?

Впрочем, ответа не потребовалось, потому что в следующую секунду Ирем все увидел сам.

– Да чтоб тебя… – выдохнул Ирем и рванул из ножен меч.

«Таким числом они нас попросту сомнут, – подумал он. – Можно попробовать укрыться под стеной донжона, но это уж слишком очевидное решение. Так и кажется, что нас прямо-таки упрашивают выбрать этот путь. Нет, к башне отступать нельзя…»

– Назад! – резко скомандовал лорд Ирем тем, кому идея занять оборону у стены пришла одновременно с ним самим.

И будто в ответ на это предложение с верхней площадки башни хлынул настоящий дождь из стрел. Даже не оглядываясь, коадъютор знал, что его отряд тает с каждой секундой. Оказавшиеся позади имперцы вскинули щиты, чтобы прикрыть самих себя и оказавшихся поблизости товарищей, но те, кто отбивался от такийцев, оставались почти беззащитными для стрел, летевших в спину.

«Где сэр Альверин?.. – подумал Ирем с бешенством, вступая в бой. – Еще немного, и нас здесь перестреляют, словно куропаток».

Судя по всему, его недавнее предположение было пророческим. Похоже, этот день действительно войдет в историю – как бой, в котором человек, на протяжении десятка лет считавшийся лучшим военачальником в империи, позволил перебить своих людей и сам погиб в нелепейшей ловушке, угодить в которую было бы несмываемым позором даже для зеленого юнца.

Финн-Флаэна сэр Ирем так и не дождался. А вот подкрепление действительно пришло – в виде двух или трех десятков оборванцев, неожиданно напавших на такийцев с фланга. Как ни мизерна была такая помощь, она все-таки произвела на оставшихся невредимыми имперцев воодушевляющий эффект, и они стали оттеснять противников к ближайшей улице.

Если бы только у него было больше людей, подумал коадъютор. Тогда, может, те, кто уцелели в самые первые минуты боя, сумели бы вырваться из этой крысоловки… Какое-то шестое чувство снова сохранило Ирема, не позволив ему броситься вслед отступавшему противнику, и пущенная со стены стрела в очередной раз пролетела мимо. Но вечно так продолжаться не могло.

– Держитесь, монсеньор!.. – крикнул один из оборванцев.

Голос был на удивление знакомым.

Коадъютор вдруг подумал, что уже не первый раз слышит от Рикса это «монсеньор». А между тем Ирем не мог припомнить случая, чтобы южанин обратился к нему так хотя бы раз за те два года, которые находился у него на службе. Вместо этого южанин ухитрялся всякий раз использовать либо официозное «мессер», либо «сэр Ирем». Раньше коадъютор всегда делал вид, что ничего не замечает. Про себя он был уверен, что подобным способом Рикс хочет показать ему, что своим настоящим сюзереном до сих пор считает лорда Аденора. Это было неприятно, но, по крайней мере, объяснимо. Разумеется, такому гордецу, как Рикс, была невыносима мысль о том, что коадъютор взял его к себе на службу вопреки его желанию. А ожидать, что энониец будет держать свои чувства при себе, было вдвойне нелепо, принимая во внимание характер Рикса. Ирем предпочитал игнорировать этот неявный бунт со стороны оруженосца точно так же, как «не замечал» яростных взглядов исподлобья, рук, засунутых в карманы, и тому подобных мелочей.

Порой вся эта дурь безмерно раздражала, но избавиться от нее можно было только одним способом. То есть, по правде говоря, двумя, но ломать Рикса ему совершенно не хотелось. К счастью, энониец знал, где следует остановиться, так что для сторонних наблюдателей отношения сеньора и его оруженосца выглядели вполне прилично. Через некоторое время Ирему даже стало казаться, что все уладилось. Рикс больше не смотрел на него волком, перестал сердито огрызаться на любую шутку и держаться с сюзереном так, как будто постоянно ожидал подвоха. Иногда сэр Ирем даже думал, что южанин, в сущности, доволен своим положением. А что не называет «монсеньором» – да подумаешь, какая, в самом деле, разница?.. Но разница, конечно же, была, и это ярче всего проявилось в той бездумной легкости, с которой энониец наплевал на свою службу и отправился бродяжничать с антарцами.

Зато теперь – извольте! – «монсеньор». Хегг разберет этого Рикса… сэру Ирему, во всяком случае, мальчишка представлялся самым непонятным человеком среди всех, кого он знал.

«Ну, вот куда ты снова лезешь?.. – с застарелым раздражением подумал он. – Жить надоело?»

Надоело Риксу жить или все-таки нет, но дрался энониец так, как будто страшно торопился на тот свет. Он даже не давал себе труда взглянуть, кто прикрывает ему спину, будто бы речь шла не о сражении, а о турнирном поединке на мечах.

На несколько секунд отвлекшись на двоих своих противников, сэр Ирем потерял «дан-Энрикса» из виду. Но когда он снова отыскал его глазами, энониец был не только жив, но даже невредим. И даже более того – когда какой-то такиец проскользнул ему за спину, Крикс с ошеломившей коадъютора четкостью ударил с полуразворота. А потом, не сделав ни одного лишнего движения, отбил щитом удар, пришедший с совершенно другой стороны. Ирем почувствовал необъяснимый холодок под ложечкой. Он сам учил «дан-Энрикса» владению мечом. Тот был талантлив… честно говоря, даже весьма талантлив. Но ничего похожего на то, что Рикс творил сейчас, южанин раньше не умел. Сейчас Рикс двигался куда быстрее, чем обычно, и вдобавок все его движения отличались странной, хищной плавностью, которой Ирем раньше никогда не замечал. Такая перемена не могла произойти сама собой.

– Сэр Ирем, берегитесь!.. – крикнул кто-то. Лучше бы молчал. До сих пор Ирем как-то обходился безо всяких предостережений. Но сейчас, услышав этот вопль, на мгновение замешкался и ощутил внезапно сильный, но при этом почти безболезненный удар. Ощущение было таким, как будто бы кто-то с разбегу толкнул его в спину. Но по онемению, которое мгновенно растеклось вокруг лопатки, коадъютор осознал, что дело плохо.

«Еще несколько минут, – подумал Ирем абсолютно хладнокровно – Может, две, а может – три. Пока недоумевающее тело еще не успело осознать того, что уже ясно разуму».

Лорд Ирем ощутил нечто похожее на вдохновение. И, первым же ударом добив своего противника, с остервенением набросился на следующих двоих. «Леший, да их же совсем мало! Втрое меньше, чем вначале!..» – неожиданно подумал он, взглянув на поредевшие ряды врагов. И вожделенный выступ дома, за которым они станут недоступными для выстрелов, был уже совсем рядом.

Какая красивая могла бы быть победа, – мечтательно промелькнуло в голове.

Еще один удар-толчок – сильнее первого, и на сей раз – с мгновенной, жгучей болью, от которой в глазах на секунду потемнело.

Ничего, теперь уже не важно.

– Эйн дан-Энрикс! – хрипло крикнул он.

– Сэр Ирем!!

От этого крика-стона-вопля у Ирема на секунду прояснилось в голове. Лорд даже испытал смутное чувство удивления, но чему именно он удивляется, понять уже не смог.

Весь мир вокруг мессера коадъютора кружился, словно после двух бутылок белого ландорского, и то и дело норовил уплыть куда-то бесконечно далеко, в сгущавшуюся совсем рядом темноту.

Рикс почему-то оказался совсем рядом. Ирем увидел, как яростное выражение на лице юноши сменяется странно-беспомощным.

– Монсеньор, держитесь!.. – донеслось до Ирема откуда-то издалека. Он бы с удовольствием съязвил, что энониец это уже говорил, а простым изменением порядка слов особой глубины подобной мысли не добавишь, но губы онемели и упорно не желали шевелиться.

В момент следующего просветления сэр Ирем осознал себя бессильно привалившимся плечом к покрытой инеем каменной кладке. Ему даже удалось понять, что он находится за выступом стены, которого еще совсем недавно даже не рассчитывал достичь. А еще – рядом снова оказался Рикс. Два этих факта явно были как-то связаны.

Лорд поднял взгляд на «дан-Энрикса» и несколько секунд смотрел на него так внимательно, что энониец, кажется, смутился. Ирем хмуро усмехнулся. Если так подумать, то, кроме этой способности смущаться, в Риксе уже не осталось ничего от того мальчика, которого он знал. Странное дело: парню еще нет пятнадцати, а в лице уже почти не осталось детской неопределенности. Посмотришь – и становится очень легко представить, каким это лицо станет через три – четыре года.

Впрочем, правильность своих догадок ему уже не проверить. И, возможно, это к лучшему. Сэр Ирем, хоть убей, не мог представить, как он стал бы обращаться с повзрослевшим энонийцем.

Думать становилось все труднее. Боль все ощутимее вгрызалась ему в грудь и в бок при каждом вдохе, так что, наконец, устав бороться с приступами дурноты, сэр Ирем дал себе расслабиться и соскользнуть в заманчивую темноту.

Крикс до крови прикусил себе губу, чтобы не закричать от ужасающей несправедливости происходящего. Это было слишком похоже на тот день, когда убили Астера, только теперь на месте предводителя повстанцев оказался коадъютор.

«Почему именно он? Ну почему?!» – в отчаянии думал Рикс.

Бледное лицо погибшего было странно-спокойным. Энонийцу даже померещился намек на легкую улыбку, словно в самую последнюю минуту Ирем вспомнил о чем-то приятном.

Рядом с энонийцем неожиданно возникла Ласка, и Крикс испугался, что девушка обратится к нему с каким-нибудь вопросом или утешением. Нервы его были натянуты до предела, и ему казалось, что если кто-нибудь сейчас заговорит с ним, то он обязательно ответит самой грубой бранью. Может быть, разведчице не хуже его самого было знакомо это чувство, потому что она ничего не стала говорить – только сняла с одного из убитых такийцев плащ, свернула его вчетверо и аккуратно подложила коадъютору под голову. Поступок был бессмысленным, но энониец все равно почувствовал нечто вроде прилива благодарности к разведчице и пожалел, что не додумался до этого раньше нее. А потом Ласка выкинула неожиданную штуку – вытянула из плаща грубую шерстяную нитку, поднесла ее к лицу мессера Ирема и замерла, сидя возле убитого на корточках. Крикс наблюдал за девушкой в болезненном оцепенении, не понимая, чего она добивается. «Наверное, сражение уже закончилось», – подумал он, увидев краем глаза Береса и Шестипалого. Но даже эта мысль не показалась ему стоящей внимания.

– Он дышит, – сообщила Ласка, плавно поднимаясь на ноги.

Южанин вздрогнул.

– Дышит?..

Ласка явно колебалась, стоит ли ответить прямиком, но в конце концов все же сказала:

– Пока да. Но, Рик… боюсь, твой калариец долго не протянет.

Крикс мысленно обругал себя последними словами и вскочил.

– Где Пчелоед?!

– Я здесь, – негромко отозвался лекарь у него из-за спины. Южанин резко обернулся.

– И долго ты еще намерен там торчать?! – яростно спросил он. – Лекарь ты или нет, Хегг бы тебя побрал?! Ирему нужна помощь. Сделай что-нибудь!

– Что именно, малыш? – грустно спросил целитель. – Тут нужны инструменты и кое-какие снадобья, а у меня их нет. Я вообще не поручусь, что эти стрелы можно вытащить. Не понимаю, почему он до сих пор не умер.

Криксу захотелось сгрести лекаря за ворот и как следует встряхнуть. Да неужели Пчелоед действительно считает, что он будет стоять здесь и дожидаться, пока его сюзерен испустит дух?.. Южанин стиснул зубы.

– Значит, мы должны доставить его в лазарет. Нужны носилки. Мэлтин… – Крикс осекся, ощутив, что внутри словно провернули тупой нож.

Шестипалый шевельнул губами, явно собираясь сообщить, что Мэлтин мертв, но Крикс опередил его.

– …Я вспомнил. А теперь заткнись, во имя Всеблагих.

«Сейчас мне этого не выдержать».

– Тревога! – крикнул Берес. Крикс выхватил свой меч – но почти в ту же самую секунду опустил его.

– Это свои, – устало сказал он. Но в его словах не было особенной необходимости – другие члены Братства тоже опознали в приближавшемся отряде людей Альто Кейра и Финн-Флаэна. В свою очередь, гвардейцы Альто Кейра, успевшие приготовиться к сражению, узнали добровольцев из Лесного братства. Альверин замедлил шаг. Неизвестно, что бы он сказал, если бы Альто не опередил его.

– Как вы здесь оказались? – спросил Альто Кейр с брезгливым удивлением. Крикс готов был побиться об заклад, что в действительности он хотел сказать: «Как вы оказались у донжона раньше нас». Знатные лорды вроде Альто Кейра едва замечали простых меченосцев или лучников, а уж на прибившихся к имперцам мародеров вообще смотрели разве что как на курьез. Должно быть, сэра Альто сильно уязвило, что такие оборванцы оказались в самом сердце осажденной крепости раньше его людей. На лице наместника ясно читалась мысль: «Вас не должно здесь быть».

Крикс не ответил на его вопрос. Он обернулся к Альверину и сказал, подчеркнуто не замечая его спутников:

– Мессер Финн-Флаэн, Зимний город взят. Остался только небольшой отряд в донжоне. Но сэр Ирем ранен, его нужно поскорее переправить в лазарет.

Крикс с горечью подумал, что хотя он и сказал всего лишь «ранен», было бы куда честнее говорить: «он умирает». Словно бы в ответ на его мысли Пчелоед пробормотал:

– Уж очень ты упрямый, Рик… Если даже его и донесут до лазарета, он, почти наверняка, истечет кровью, когда из него попытаются вытащить эти стрелы. Я-то повидал достаточно подобных ран. Тут нужно быть волшебником, а не хирургом.

Крикс стащил шлем, откинул с головы кольчужный капюшон и яростно потер зудящий шрам. Без шлема голове стало до странности легко. Влажные волосы перебирал январский ветер.

– Оль Кербин с этим справится, – произнес Крикс с уверенностью, которой совсем не ощущал. – Не каркай, Пчелоед!

* * *

Крикс облизнул шершавым языком ссадину на губе и мутным спросонья взглядом посмотрел на сидевших возле стола людей. Здесь были Сайрем, Ласка, Шестипалый с ворохом бинтов на голове и сгорбившийся, разом постаревший Берес с согнутой рукой на перевязи.

– Коадъютор жив? – собравшись с мыслями, осведомился Рикс. Слова царапали сухое небо, словно мелкий гравий.

– Я же говорила, что он первым делом спросит про этого Айрема, – сказала Ласка остальным. И, развернувшись к Риксу, обстоятельно ответила – В городе говорят, он еще жив. Надеюсь, это правда. Вчера вечером я поднималась в Зимний город, чтобы разузнать подробности, нарочно для тебя. Но то, что пересказывали в караулках – это только слухи, точно никто ничего не знает.

В словах разведчицы была какая-то тревожная неправильность. Собравшись с мыслями, «дан-Энрикс» уточнил:

– А сколько я проспал?

– Почти целые сутки.

Сутки!.. Раньше Крикс просто не поверил бы, что нечто подобное возможно. Несмотря на это, выспавшимся он себя отнюдь не чувствовал. Глаза слипались, голова так и клонилась на подушку. Штурм Зимнего города как будто отдалился от него и сделался похожим на какой-то давний сон.

– Есть будешь? – спросил Берес – Мы тут тебе кое-что оставили.

– Спасибо, нет, – ответил Крикс. Сейчас ему было противно даже думать о еде. – Где мы находимся?

– В чьем-то брошенном доме по соседству с крепостной стеной. Рядом еще пристройка – судя по всему, кожевенная мастерская. Ты разве не помнишь, как вчера нас разместили здесь?..

– Помню, – ответил энониец неуверенно. Он действительно кое-что помнил. Как шел по идущей под гору узкой улице вместе с повстанцами из Братства. Потом были большие красные ворота… узкая темная лестница, ведущая наверх – все это вспоминалось ему смутно, словно он был совершенно пьян. А впрочем, он и шел, как пьяный – задевая косяки и спотыкаясь на каждой ступеньке. На втором этаже было всего две комнаты, и часть повстанцев должны были лечь на чердаке. Крикс собирался прихватить соломенный тюфяк и пойти вместе с ними, но Берес сказал, что если кто-нибудь и заслужил нормальную постель, так это он. Крикс кое-как стянул с себя кольчугу, повалился на кровать, успел почувствовать, что рядом присоседился кто-то из Братства – может, Ильт, а может, Клёст… И все. Дальше он ничего уже не помнил.

«Мэлтин мертв, – подумал он. – И Лис, и Язь, и одноглазый Даррек… В общей сложности – тринадцать человек, погибших в схватке за Тронхейм».

От этой мысли захотелось выть – бессмысленно, на одной ноте, как скулит попавший в капкан зверь.

Крикс встал. Собравшиеся у стола внимательно смотрели на него, как будто ожидая, что он теперь скажет или сделает. Ласка считала, что он первым делом спросит про мессера Ирема. Может быть, его товарищи уверены, что он сейчас помчится выяснять, что стало с коадъютором?.. По правде говоря, он с радостью так и поступил бы, и просидел бы у постели раненого до тех пор, пока тот не придет в себя… Вот только шансы, что его пропустят в крепость, были исчезающе малы. Гвардейцам Альто Кейра наплевать, что он когда-то был оруженосцем коадъютора, зато о том, что их сеньор не любит Рикса, им наверняка известно.

Энониец вдруг почувствовал себя невероятно грязным и уставшим. Захотелось снова рухнуть на кровать, забыть про все на свете и проспать как минимум до вечера. А лучше вообще не просыпаться, – промелькнуло в голове.

«Да перестаньте уже на меня глазеть!..» – подумал Рикс, подвязывая волосы тесьмой, чтобы они не лезли в глаза. Он прикусил язык, чтобы не сказать это вслух. Нужно держать себя в руках. Едва ли остальным намного легче, чем ему. И он не облегчит им жизнь, если даст выход своему отчаянию и раздражению.

Несвежая рубашка неприятно липла к телу. Залезть бы сейчас в горячую воду, смыть с себя всю эту грязь и пыль, переодеться во все чистое…

«Мэлтина с Дарреком убили, а я думаю про чистую рубашку», – подумал «дан-Энрикс», морщась от презрения к себе.

– Ласка… ты знаешь, где похоронили Дара с Мэлтином? – спросил он.

– Вместе со всеми остальными, под стеной Зимнего города, – ответила девушка, ничуть не удивившись. – Там до ночи жгли костры, чтобы отогреть землю, а сейчас копают общие могилы. Остальные наши там же, помогают перетаскивать убитых. Кроме Пчелоеда – он встал засветло и ушел в госпиталь – сказал, что там сейчас нужна каждая пара рук. Я только что ходила относить ему еду.

Крикс ощутил внезапную досаду. Все были при деле – кроме разве что слепого Сайма и двух раненых, вынужденных оставаться здесь. И только он один, словно король, полдня продрых без задних ног…