Текст книги "Такуан из Кото"
Автор книги: Рю Чжун
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава седьмая
в которой повествуется о том, что произошло с обозом в пути, а также о том, как Такуан обнаружил волшебство чайных колб и нажил себе врага
Итак, прикинувшись бродячим прорицателем, Такуан присоединился к торговому обозу, который направлялся в Сурин. Сопровождать обоз до самой столицы Такуан не собирался. Там его поджидал злопамятный князь Бао Чжу, который однажды попался уже на хитрости Такуана.
Старинная пословица гласит, одной щуки дважды не выловишь, и Такуан это хорошо знал. Он только и ждал возможности, чтобы, не вызывая подозрений, попрощаться с обозом и отправиться по своим делам. На западе, в столице Заречья, его ждал колдун, которому Такуан собирался продать изумрудное ожерелье, похищенное из монастыря.
К невезению Такуана, погода вовсе не способствовала его планам. Тучи собрались со всех краёв неба, и пошёл дождь. Сперва капли только веселили попутчиков Такуана, но вскоре хлынул настоящий ливень, и вот уже охранники проклинали волю своенравных богов. Остальные путники забрались внутрь парусинового тента, который возничий натянул над головной телегой.
– Эй, прорицатель! – услышал сквозь шум дождя Такуан. – Скоро ли дождь кончится? Что звёзды говорят?
Предводитель охранников смотрел на него с надеждой.
– Откуда ж мне знать, уважаемый, – ответил Такуан. – Тучи, видишь, какие, не видно мне звёзд. А что говорят они, и подавно не слыхать.
Предводитель охранников грустно вздохнул, пришпорил коня и умчался в хвост обоза. И тотчас вернулся обратно.
– Тормози! – крикнул он возничему. – Последняя телега в луже застряла!
Возничий натянул поводья, и его телега остановилась. Сзади донеслось хрустение. Это лошади следующей телеги наконец догнали пучок моркови, который вот уже целый день от них убегал совершенно непостижимым образом. Одна за другой телеги останавливались, и следовавшие за ними лошади получали морковь. Одни только несчастные животные, безуспешно тянувшие последнюю застрявшую в луже телегу, остались без награды.
Охранники спешились, привязали своих лошадей к оглоблям и вместе с возничим отправились вытаскивать злосчастную телегу. Однако это оказалось делом столь же лёгким, как ловля черепах в тазу. Через полчаса охранники были как один похожи на оживших глиняных воинов, а телега не сдвинулась и на кулак.
Наконец дождь утих, и выглянуло солнце. Оно подсушило глину на усталых охранниках и согрело их уставшие спины. Дорожная грязь тоже стала подсыхать. Призвав на помощь всех в обозе, кто мог поднять хотя бы медовую дыню, возничему с охранниками удалось вытолкнуть телегу из лужи.
Все эти неприятности порядком задержали путников, и прибыть на постоялый двор до ночи было уже никак нельзя. Поэтому возглавлявший обоз торговец распорядился повернуть к маячившей неподалёку роще и расположиться там на ночлег.
Не успело солнце коснуться утыканного деревьями горизонта, как обозный лагерь был разбит, костры разведены, а на кострах готовилась сытная, а главное, горячая еда. Никогда ещё Такуан не был так рад простой овощной похлёбке, в которой овощей было меньше, чем суповых приправ. Горячая еда согрела Такуана изнутри, дым кухонного костра – снаружи, и вот глаза его стали потихоньку слипаться. Закатное небо покраснело и затлело, отражая в себе потрескивающие костровые угли. Наступала ночь, а с ней и долгожданный отдых. Такуан повернулся набок и крепко заснул.
Сны посещали Такуана не особенно часто, поэтому большую часть ночи тот спал совершенно безмятежно. Наконец, ему приснился такой сон.
Снилось Такуану, будто он попал в родную деревню, и будто бы там наступил фестиваль равноденствия. В этот праздник все в деревне одевались в лучшие одежды и собирались на ярмарочной площади, где вместо торговых рядов выставлялись широкие деревянные столы, куда из каждого дома приносили какое-нибудь угощение. После застолья начинались танцы, которые не переставали до самого заката. А когда солнце пряталось за горизонт, на окраине деревни возводился огромный костёр, в котором сжигали всё, оставшееся на столах, – в качестве подношения богам удачи.
Такуану приснилось это с такой ясностью, будто не было у него ни проведённых в монастыре лет, ни странствий и приключений. В конце концов сон привёл его на окраину деревни, где уже полыхал костёр в честь богов удачи. Все деревенские сидели вокруг костра, вглядываясь в пламя. Ходило поверье, что в пляшущих языках фестивального костра можно было увидеть свою удачу. Такуан сколько ни вглядывался, ничего не обнаружил. Он уселся на вытесанную из бревна скамью рядом с девочкой возрастом чуть меньше, чем он сам. Лицо девочки было покрыто веснушками, а уложенные в одну толстую косу волосы переливались золотом в свете костра. В глубине карих глаз плясали огоньки. Девочка не отрывала взгляда от костра.
И, что было для Такуана совершенной неожиданностью, ему вдруг захотелось эту девочку поцеловать. Сами поцелуи он считал делом совершенно девчачьим, и если и целовал кого-нибудь, то разве что свою матушку. Но тут им овладело новое чувство, которого Такуан ранее не встречал.
Он потянулся губами к украшенному веснушками лицу. Девочка улыбнулась, и, прикрыв глаза, сама поцеловала Такуана. Поцелуй получился невероятно слюнявым, и, как будто этого оказалось мало, девочка высунула длинный шершавый язык и стала облизывать им Такуану нос.
Такого поворота дел Такуан не ожидал даже во сне. Поэтому он широко распахнул глаза, чтобы прогнать наваждение. Но ни слюни на его лице, ни шершавый язык никуда не делись. Правда, девочка из мира грёз превратилась в лисёнка по имени Дзин. Он ещё раз облизнул Такуану нос и тихонько тявкнул.
– Фу ты! – вырвалось у Такуана, и он хотел уже прикрикнуть на лисёнка, но вместо этого крепко зажал себе рот. Он заметил, что в лагере происходит что-то неладное.
Двое из охранников, которых выставили на дежурство, вповалку лежали у прогнившего дерева. А к палатке, в которой спали остальные, подкрадывалась чёрная фигура с замотанным тряпкой лицом. В руках у неизвестного поблёскивал кинжал.
Такуан огляделся и заметил за деревом ещё двоих. «Разбойники!» – догадался он. Бандитов на дорогах княжества Четырёх Рек попадалось больше, чем бесов-оборотней, поскольку их ловлей никто всерьёз не занимался. Ну а сами разбойники, почуяв свободу, принялись грабить всех, кто попадался в их нехитрые сети.
Вот и сейчас сразу восемь разбойников окружили обозный лагерь со всех сторон. Один из них, славившийся умением скрытного хода, напал на стороживших обоз охранников и оглушил их. И теперь вознамерился расправиться с остальными, чтобы оставить путников безо всякой защиты.
Такуан с лисёнком переглянулись. Что могли они сделать против вооружённых разбойников? «Вот если бы тут Люцзы был, – вспомнил Такуан странствующего воина. – Вмиг раскидал бы всех, словно котят на ярмарке». Хотя никаких котят на ярмарках не раскидывали, в голове у Такуана вмиг нарисовалась подходящая картинка. Должно быть, сон всё ещё не до конца покинул его голову.
Пока Такуан представлял себе Люцзы на ярмарке, оглушивший сторожей разбойник проскользнул в палатку, где спали остальные охранники. Но здесь удача ему изменила – один из охранников успел проснуться. В палатке завязалась борьба. Шест, на который опиралась её крыша изнутри, не выдержал и надломился. Промасленная парусина палаточного шатра обрушилась на дерущихся. Возничий и остальные путники проснулись от шума, но сделать ничего не успели – выскочившие из-за дерева разбойники вмиг повалили их на землю и принялись вязать им руки. Вскоре связанными оказались все, включая маленьких детей. Не хватало только двоих: Такуана и колдуна по имени Брикабрей.
«Будь что будет!» – решил Такуан, и, зажмурившись для храбрости, выскочил вперёд, размахивая прихваченной с земли палкой. Под ногами у него раздался хруст, и что-то укололо его пятку. Он посмотрел вниз и увидел там осколки тонкого чайного стекла. Должно быть, одна из волшебных колб как-то выкатилась из его дорожного мешка. Колба превратилась в мелкие осколки, а её содержимое вырвалось наружу густым зелёным дымом, который стал подниматься по Такуановой ноге. Не в силах пошевелиться, Такуан наблюдал, как дымка пробежала по его груди и пробралась к затылку, туда – где коренилось семечко удачи.
В одно мгновение Такуан раздался в размерах так, что одежда его не выдержала и разошлась по швам, кожа у него огрубела и покрылась шерстью, а изо рта вылезли клыки. С громким рычанием Такуан бросился на разбойников. Первого, кто попался ему на пути, он схватил за ноги и одним движением разорвал пополам. Отшвырнув обе половины в сторону, Такуан прыгнул за следующим.
Разбойники поняли, что им грозит, и совершенно ошалели. Они заорали один громче другого и бросились в разные стороны. Такуан помчался следом за ними. Ему удалось поймать ещё двух разбойников, которые оказались недостаточно сообразительны и побежали в одну и ту же сторону. Такуан схватил разбойников за их головы и, приподняв над землёй, столкнул бедных грабителей лбами так, что звёзды полетели у тех из глаз. Затем Такуан бросил их на землю и побежал догонять остальных, которые в панике носились кругами по лесу.
Лисёнок всё это время сидел на поваленном дереве и наблюдал за происходящим. Он выжидал подходящего момента, который наступил не раньше, чем ещё один из разбойников поплатился за нападение. Такуан схватил разбойника за ногу и со всего размаху ударил разбойником по дереву, словно тот был булавой каумодаки. После чего Такуан заметил ещё одного разбойника, который пытался спрятаться за невысоким кипарисом, и с громким рыком понёсся за ним.
Путь Такуана лежал как раз через дерево, на котором расположился лисёнок. Разгорячённый схваткой, Такуан дерева не заметил. Его волосатая лапа угодила точно в дупло, которое какой-то дятел некогда продолбил в стволе, а дикие кабаны затем расширили. Такуанова ступня отлично поместилась в дупле и продолжать преследование не собиралась. Поэтому Такуан против своего желания остановился и, потеряв равновесие, с шумом обрушился лицом вперёд на землю.
Лисёнок без труда отпрыгнул в сторону. Затем он просунул острый нос в дорожный мешок Такуана и вытащил оттуда золотой обод. Такуан выкрал его у бродячего монаха вместе с робой, но в монастыре не бросил. Он решил, что продаст эту приметную вещицу. Может быть, тому же самому Бинь Лю. Про волшебные свойства обода Такуан не знал. Тогда как лисёнку это было прекрасно известно. Он засеменил к Такуану, который сам себя оглушил, и в один момент натянул обод тому на голову.
Заколдованный обод тотчас обхватил голову Такуана с такой силой, что превратившийся в когтистого оборотня Такуан громко завопил. Он схватился обеими руками за обод, чтобы освободить голову, но ничего не вышло. Такуан вскочил на землю и побежал в глубину рощи, не обращая внимания на кусок дерева, до сих пор болтавшийся у него на ноге словно мокроступ.
Восьмой камишутты на память Такуан не знал, да если бы и знал – откуда б ему было известно о её связи с волшебством, заточённым в ободе? К счастью, волшебства этого оказалось всё же достаточно, чтобы росток за ростком выдернуть из Такуановой души сорняки голодного беса-оборотня, что вырвался из разбитой колбы. Туман, окутавший разум Такуана, постепенно рассеялся, но произошло это не раньше, чем забрезжил рассвет.
Утреннее солнце обнаружило Такуана лежащим поперёк лесного ручья. Рядом с ним в прозрачной воде лежал здоровенный чурбан, порядком измочаленный со всех сторон. В чурбане зияла дыра, в которую Такуан вполне мог просунуть голову. Одежда Такуана превратилась в лохмотья, а руки и ноги покрылись мелкими царапинами. На голове Такуана поблёскивал золотой обод. «Вот что меня спасло! С таким обручем никакие бесы мне не страшны», – обрадовался Такуан.
Он отряхнулся и поспешил к лагерю, по дороге придумывая объяснения своим превращениям. Рассказывать о сумке с волшебными колбами, а уж тем более показывать всем волшебный обод Такуану не хотелось. Ещё больше не хотелось ему, чтобы в обозе его посчитали за оборотня. «Уж лучше пусть меня за труса примут», – решил он и, притворно дрожа, выглянул из кустов.
Разгром, причинённый ночной схваткой, был уже наполовину прибран. Охранники перевязывали полученные в драке ссадины и растирали синяки, возничий с работниками закреплял вывалившиеся из телег товары, а купец и его жена беседовали с низеньким колдуном. При виде Такуана купец воскликнул с радостью и облегчением:
– Живой-таки! А я уж думал, разорвал тебя оборотень на части.
– Об-боротень? – заикаясь, переспросил Такуан. Он понял, что кто-то уложил купцу на уши порядочно виноградной лозы.
– Которого почтенный Брикабрей вызвал, – купец уважительно кивнул на колдуна. – Слава Бисямонтену, что такой могучий колдун с нашим обозом путешествует.
Сам колдун уставился крысиными глазками на Такуана, словно пытался пробуравить в нём две дырки. Как и Такуан, он хорошо знал, что на самом деле приключилось. И вот почему.
Минувшей ночью Брикабрею не спалось, его мысли будоражил присоединившийся к обозу странствующий прорицатель. Поэтому колдун не стал укладываться со всеми в палатках, а притворился, что в обозе спать ему будет сподручней. На деле же Брикабрей спрятался в кустах и не сводил с Такуана глаз, раздумывая о том, что скрывается у него в сумке. Когда Такуан крепко заснул и отправился в своём сне на фестиваль равноденствия, Брикабрей неслышно прокрался к нему, развязал сумку и запустил руку внутрь. Нащупав круглую колбу, колдун вытянул её наружу и принялся разглядывать.
В этот самый момент на лагерь и напали разбойники. Брикабрей первым заметил одного из них – того самого, что оглушил охранников-сторожей, – и без промедления бросился на землю. Он хорошо знал, что следует в таких случаях делать, поэтому, позабыв о колбах и Такуане, в два счёта оказался сперва в густых кустах, а затем в кроне молодого дуба. Разбойники его передвижений не заметили. Их куда больше интересовали охранники и добыча, привязанная к телегам обоза.
Вытащенная Брикабреем колба осталась на земле рядом с Такуаном, который так и спал себе преспокойно до той самой поры, покуда выскочивший откуда-то лисёнок по имени Дзин не стал облизывать ему лицо.
Что произошло потом, нам хорошо известно. Брикабрей с восхищением и завистью наблюдал за превращением Такуана в оборотня. Когда тот с воплями умчался прочь, колдун решил, что больше с прорицателем-оборотнем он не увидится. И что сумка с волшебными колбами теперь в его распоряжении.
Стоило суматохе поутихнуть, как Брикабрей спустился с дерева и принялся объяснять перепуганному купцу, что на самом деле произошло, что благодаря воле богов удачи такой могучий – хотя и невеликий ростом – колдун оказался рядом. Не что иное, как колдовское заклинание призвало из Донной Страны беса-оборотня, который спас от верной смерти и купца, и его жену, и всех остальных путников.
– Но не бывает хорошей рыбалки без мокрых ног, – сказал Брикабрей купцу, показывая на оставшуюся от бродячего прорицателя сумку. – Попался, видать, под горячую руку, бедняга.
Только он произнёс эти слова, как на поляну из кустов вышел, весь дрожа, бродячий прорицатель. Одежда его была в совершенном беспорядке, а зуб не попадал на зуб от страха.
– П-перепугался я страшно, – сказал он. – П-прятаться п-побежал, да за-зап-пнулся вид-дать и п-покатился п-под гору, п-прямо через терновник. Ед-два живой остался.
Купец с женой вдоволь посмеялись над трусливым прорицателем. Но были они добрыми людьми, так что, вытерев слёзы смеха, пожалели беднягу. Купец повелел своему работнику поделиться с прорицателем запасными штанами и курткой, а жена разогрела вчерашнюю похлёбку.
Такуану такой ход вещей оказался на руку, и он не стал разубеждать ни купца, ни его жену, ни остальных спутников в своей мнимой трусости. Купец с женой, их охранники и слуги тем временем обступили низенького толстого колдуна и выспрашивали у того секреты волшебства. Брикабрей от привалившего ему на душу внимания растаял и принялся хвастаться своими достижениями, большую часть которых он сочинял на ходу.
«Колдун этот в голове своей побольше собственного роста будет! – так подумал Такуан. – Пусть бахвалится, лишь бы меня не выдал». Ему захотелось побыстрей распрощаться с обозом, и он принялся торопить купца.
Уговаривать купца не пришлось. Ему и самому не терпелось поскорей добраться до постоялого двора и рассчитать охранников, которые против разбойников оказались совершенно бесполезными. «Лучше уж эти деньги я колдуну заплачу, чтобы с нами до самого Сурина шёл», – так порешил купец.
Чтобы узнать, как Такуана и его спутников встретили на постоялом дворе, читайте следующую главу.
Глава восьмая
в которой повествуется о том, что приключилось на постоялом дворе, а также о том, как колдуна Брикабрея приняли за охотника на демонов
Итак, переодевшийся в платье предсказателя Такуан вместе с обозом двинулся дальше в сторону Сурина. Погода благоприятствовала путникам, и лошади бодро тащили нагруженные товарами телеги по дороге, которая за тёплую ночь совершенно высохла.
Такуан устроился на одной из телег и, бросив дорожный мешок рядом с собой, прикрыл глаза. Лисёнок по имени Дзин тоже дремал, притаившись в глубине мешка.
– Я всё видел, – услышал вдруг Такуан сквозь дрёму.
Он открыл глаза и увидел, как на телегу к нему, кряхтя, взбирается толстый колдун. Когда на лагерь напали разбойники, колдун этот спрятался в кроне дерева, а стоило схватке утихнуть – спустился вниз и единолично присвоил себе победу над бандитами. Хоть это и было Такуану чуточку в обиду, он перечить и поднимать шум не стал. Ему было на руку, что так никто и не понял, кто превратился в страшного демона, разорвавшего половину разбойников, как будто это были куриные окорочка.
– Я всё видел, – повторил колдун по имени Брикабрей. – Своими вот этими глазами. – Колдун показал толстым пальцем на крысиные глазки, блестевшие на его лице. – Оборотень ты, из Донной Страны! Вырвался из колбы и прорицателя сожрал.
На душе у Такуана похолодело.
– Не пугайся, не выдам я тебя, – продолжал колдун. – Не иначе как сам Тёмный Владыка послал мне оборотня в помощь. Не Люпину несносному, а мне благоволит Тёмный Владыка!
И колдун гордо поправил свою тюбетейку.
Такуан сообразил, что тут к чему, и промолвил:
– Верно говоришь, колдун. Дал мне Владыка особенное поручение.
– Мне помогать? – тут же с надеждой уточнил колдун.
– Проверить твои силы, – ответил Такуан. – Знает Тёмный Владыка, что ты чтишь его и уважаешь. И решил он тебя одарить толикой своего могущества.
Крысиные глазки колдуна загорелись.
– Но прежде удостовериться надобно, – продолжил Такуан. – Готов ли ты могущество это принять?
– Хочешь, облака наколдую! Или у телеги сломаю колесо! – начал колдун предлагать разные козни, одна другой мельче.
Такуан понял, с каким волшебником он имеет дело. И сказал так:
– Не спеши, колдун. Зовут-то тебя как?
– Бри-брикабрей, – колдун даже заикнулся от волнения.
– Бри-Брика-Брей?
– Брикабрей меня зовут, – поправился колдун.
– Так вот, Брика-Брика-Брей, – сказал Такуан, не обращая внимания на поправку, – доберёмся мы до постоялого двора, там и устрою тебе испытание. А ты готовься пока, собирай силы и заклинания вспоминай.
С этими словами Такуан закрыл обратно глаза и задремал. А колдун, дрожа от предвкушения, пересел на соседнюю телегу и принялся, зажмурив глаза, перебирать все мантры и заклинания, что были ему известны. Было их всего-то полторы дюжины.
К вечеру обоз прибыл на постоялый двор, где оказалось порядочно народу. Были здесь такие же странствующие купцы, как и тот, что взял к себе Такуана в попутчики. Были и обычные люди, что держали путь из одной деревни в другую по своим домашними надобностям: кто на пчелиную ярмарку, кто в гости к родственникам, а кто наниматься в подённые работники к селянам позажиточней. На удачу Такуана, разыскивавших его гонцов на дворе не было.
– Я готов! – внезапно появился колдун перед глазами Такуана.
Тот даже опешил:
– К чему?
– К испытанию твоему! – ответил Брикабрей и приосанился.
– Накорми сперва меня, – сказал Такуан, в животе которого за целый день побывала только вчерашняя похлёбка. – Вот первое тебе испытание!
– Проще простого! – облегчённо выдохнул колдун и потряс кошельком, в котором забренчали медяки.
Денег у Брикабрея было немного, но он скупиться не стал. «Вот когда получу от Владыки Донной Страны обещанное могущество, тогда сразу разбогатею!» – так он подумал, заказывая жареную курицу и тушёные овощи на двоих.
– И выпить закажи! – прикрикнул Такуан.
Вскоре на столе возникла гора тушёных овощей, на вершину которой взгромоздился приличных размеров жареный цыплёнок. Хозяйка вынесла большой кувшин вина и две глиняные кружки. Брикабрей тут же наполнил обе и осушил свою. Такуан же только сделал вид, что пьёт. «Сам наемся, напою колдуна и потом сбегу от него», – решил он и принялся за овощи.
Захмелевший колдун налил себе ещё вина и обнаружил, что кувшин почти опустел.
– Эй, хозяйка! – крикнул он. – Почему так мало вина в кувшине? Не видишь ты, что ли, кто к тебе пожаловал?
Хозяйка внимательно осмотрела низенького Брикабрея, его замасленный халат, не способную скрыть залысины тюбетейку и улыбнулась:
– Кто?
– Великий волшебник и его… – начал Брикабрей и осёкся. – Великий волшебник Брикабрей! Спроси-ка ты у почтенного купца, что с ним в дороге приключилось. И как я всех спас.
Брикабрей показал на торговца, которому ничего не оставалось, как поведать о нападении разбойников.
– Вот чья это работа! – раздалось из дальнего угла.
Там сидели местные крестьяне. В начале вечера по их лицам стекала одна только печаль, но теперь в глазах у них появились огоньки ярости.
– Оборотень твой нам всю овчарню на куски развалил! – гневно сказал один из них.
– Ни брёвнышка на месте не оставил, – продолжил второй.
– А овец сожрал! – закончил третий. – Придётся раскошелиться тебе!
Брикабрей бросил перепуганный взгляд на Такуана, в голове которого от упоминания овчарни не добавилось ни единого воспоминания. «Должно быть, совсем голову мне оборотень заморочил, покуда не пропал. Вот и не помню», – подумал он. А вслух сказал:
– Незачем вам напраслину возводить на почтенного волшебника. Другой это был оборотень, мало, что ли, их рыщет в округе? Я вот слыхал, в другой деревне такой же на курятник повадился.
Кто-то из крестьян припомнил, что и он о таком слышал.
– Говорят, его бродячий монах прогнал! – сказал он.
«Обо мне говорят!» – постучалась Такуану в голову довольная мысль.
– Уважаемый, – обратился крестьянин к Брикабрею, который никак не мог понять, что же происходит. – Раз вы такой могущественный колдун и волшебник, не поможете ли вы оборотня этого изловить? Пусть люди тут и недалёкие, но всё же могут ваше могущество оценить.
«Вот моё настоящее испытание!» – подумал колдун и, опрокинув остатки вина из кувшина в свою кружку, ответил:
– Тороплюсь я по своим делам, но раз уж вы просите…
– Просим, почтенный! – взмолились подрастерявшие свой гнев крестьяне. – Пойдём с нами, мы тебе овчарню покажем.
– Дайте с ужином покончить, – сказал Брикабрей. – И вина принесите нам всем!
Он понадеялся, что вино придаст ему храбрости или же прогонит у крестьян мысли об охоте на демонов. Но надеждам его не суждено было сбыться.
К завершению ужина Брикабрей едва держался на ногах, и Такуану пришлось чуть ли не волоком тащить его за крестьянами к разрушенной овчарне.
«А что, похоже на оборотня моего, – так подумал Такуан, разглядывая следы когтистых лап. – И на медведя похоже. Может, это медведь как раз и есть». Эта мысль не прибавила Такуану сил. С барсуком-медоедом ему справиться удалось, но медведь был для него слишком грозным соперником, ничуть не уступавшим голодному бесу-оборотню. «В особенности, – подумал Такуан, – если медведь сам голодный окажется». Вслух же он произнёс:
– Почтенный, всё ли вам стало ясно? Где оборотня искать?
Брикабрею же хотелось чего угодно, только не на оборотня охотиться. Трусость овладела им даже сквозь густой туман выпитого вина. Он попытался придать твёрдости размякшему от выпивки голосу и, заикаясь, помянул пословицу:
– Благие дела на ночь не делают.
– А как же давешние разбойники? – припомнил Такуан, которому не терпелось поддеть колдуна на его же хвастовство.
Крысиные глазки колдуна забегали.
– Так это… в полнолуние было! – нашёлся он. – А сейчас на убыль пошла уже луна.
Крестьяне уставились на небо, где луна была почти что полной.
– Значит, с утра пойдём оборотня искать. На рассвете! – пообещал колдун крестьянам, которые уже начали подозревать неладное.
Крестьяне поворчали, но пошли за Такуаном и Брикабреем обратно на постоялый двор, не спуская с колдуна глаз.
– Сбежит он, – перешёптывались они почти уже в полный голос.
«Как бы и вправду мне сбежать», – подумал им в ответ Брикабрей. К счастью, крестьяне читать мысли не умели, иначе непременно поколотили бы трусливого колдуна за враньё, которое до сих пор не выпало у них из головы.
Такуан решил, что овчарня – дело рук оборотня, который завладел его телом прошлой ночью. На этом он и совершенно успокоился. Он прикинул, как заставить колдуна наутро распотеться как следует. «Может, ещё одного беса из колбы выпустить? – подумал он. – Обод волшебный у меня наготове теперь». В отличие от Брикабрея, он хорошо знал, что помогло ему одолеть голодного беса. Золочёный обод, похищенный у странствующего монаха, оказался не простой какой-то безделушкой, а настоящим волшебным амулетом.
– Не пора ли нам спать, почтенный? – сказал Такуан на всю обеденную залу, чтобы и крестьяне его услышали.
И добавил потише, только для Брикабреевых ушей:
– Ты ведь не сбежать задумал?
– Что ты! Что ты! – ответил ему Брикабрей, а сам подумал: «Мысли мои прочитал, демон проклятый». И тут же перепугался этой своей мысли и затараторил про себя: «Не гневайся, могущественный демон, конечно никуда я не побегу, а исполню твоё задание, только вот утра дождусь и сразу всё исполню».
Обещанию колдуна не суждено было исполниться, как не суждено было сбыться его надеждам. Только-только Брикабрей и Такуан разошлись по комнатам на ночлег, как снаружи поднялся переполох.
– Оборотень! Оборотень! – завопил кто-то в другом конце деревни.
– Спасайтесь! – вторил ему высокий женский голос.
– Ой, сожрёт нас всех! Бегите! На помощь! – криков становилось всё больше, и раздавались они всё ближе к постоялому двору.
Наконец, двери в обеденную залу распахнулись и внутрь ворвалась дородная женщина в ночном халате. Волосы её были растрёпаны, а в глазах, похожих на чайные плошки, метались крошечные от ужаса зрачки.
– Где колдун ваш! Ведите его сюда! – вскричала она. – Оборотень в деревне!
Прятавшийся в спальне Брикабрей прекрасно слышал каждый вскрик и дрожал от страха. Ещё сильнее он задрожал, когда в дверь к нему постучали.
– Уважаемый! – услышал он голос, в котором узнал того самого крестьянина, что давеча обвинял Брикабрея в нападении оборотня. – Помощь твоя нужна!
Брикабрей подскочил на месте и, подхватив полы халата, забрался в большой кованый сундук, стоявший в его комнате у изголовья кровати. Он прикрыл за собой тяжёлую крышку, оставив лишь тонкую щёлочку.
В дверь забарабанили ещё сильнее. Хлипкая щеколда не выдержала, и после очередного удара дверь распахнулась. В проёме стояли крестьянский староста и его жена, чьи волосы всё ещё торчали во все стороны спутанными космами. В руке у старосты был переносной фонарь, в свете которого растрёпанные волосы его жены зловеще светились.
«Оборотень!» – пронеслось в голове Брикабрея, который видел всё это лишь через тонкую щель. Он затрясся от страха, и вместе с ним затрясся сундук, щёлкая коваными заклёпками по деревянным доскам.
«Колдовство!» – пронеслось в голове старосты, который обнаружил вместо странствующего волшебника в комнате один только сундук, который явно был недоволен тем, что его потревожили. Староста решил, что Брикабрей заколдовал сундук, чтобы тот охранял сон волшебника, и что сам колдун сделался невидимым.
– Прости нас, уважаемый, что тревожим тебя! – сказал он, падая на колени.
Фонарь в его руке звякнул, упрятанное в него пламя дрогнуло, и Брикабрей понял, что рядом с крестьянином никакой не оборотень, а всего лишь перепуганная до смерти женщина. Он сказал низким утробным голосом:
– Зачем вы хозяина моего беспокоите? Не даёте поспать!
«Прогоню их сейчас, сами пусть разбираются. А утром убегу потихоньку», – так подумал Брикабрей, позабыв уже и про сумку с волшебством Такуана, и про обещанное могущество. Одна только мысль занимала сейчас его голову, как бы в живых остаться.
– Помощь нам нужна! – сказал деревенский староста, не вставая с колен. – Оборотень на деревню напал. Если не остановить его, он и до постоялого двора доберётся!
От этих слов Брикабрей снова задрожал. Сундук затрясся пуще прежнего, а староста решил, что своими словами прогневал демона, который охраняет сон колдуна. Крестьянин распростёрся на полу, моля о помощи.
– Ну хорошо, – сказал Брикабрей. – Сейчас хозяина разбужу. Идите вниз и ждите, покуда он спустится и поможет вам.
Помогать крестьянам Брикабрей не собирался. Ему только и нужно было, чтобы все ушли. Тогда бы колдун преспокойно выбрался из сундука, протиснулся в окно и сбежал, не дожидаясь прибытия оборотня. О том, чтобы с ним сразиться, Брикабрей даже не думал. Наоборот, эту мысль он гнал прочь всем, за что мог в своей голове ухватиться.
Когда скрипнула последняя коридорная половица, Брикабрей осторожно приподнял крышку сундука. В комнате никого не осталось. Колдун выпрыгнул из сундука и полез в круглое окно, что было вырезано в стене над кроватью. Брикабрей ухватился своими толстыми пальцами за раму и потянул её на себя. Окно отворилось, и в крысиное лицо колдуна подул прохладный уличный воздух.
Брикабрей подпрыгнул, вытягивая руки вперёд себя, и наполовину просунулся в окно. Он упёрся локтями во внешнюю сторону рамы и принялся тащить свою заднюю часть наружу. К несчастью, то ли сердце у Брикабрея убежало вниз и раздуло и без того широкий его зад, то ли съеденный вечером цыплёнок был чересчур жирным. Колдун оказался заперт в окне, как пробка в бутылке. Он попытался сдать назад, но и это у него не получилось. Брикабрей судорожно задрыгал ногами и подумал уже закричать, когда увидел внизу крестьян, которые обступили деревенского старосту.
– Прохладная ночь нынче, уважаемый, – услышал он вдруг сбоку, где на улицу выходило окно соседней комнаты.
Из этого окна торчала голова демона-прорицателя, который нам известен как вор и мошенник по имени Такуан.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.