Текст книги "Такуан из Кото"

Всё это заняло немало времени. Целая эпоха успела наступить, проследовать по миру и скрыться за горизонтом времени. В честь надежды, которую принесли монахи Сонциана, эпоху назвали Просветом. А мирные года, что наступили следом, стали называть эпохой Штиля.

Что же произошло с Такуаном, которого завалило камнями в подземных коридорах? Читайте об этом в последней главе.

Глава тринадцатая
в которой повествуется о том, как лисёнок Дзин отыскал Такуана, а также о том, как тот вызволил свою семью от злых колдунов

Итак, пока в тайнике Яньвана Умма-ё продолжался бой между небожителями и оборотнями, обвалившийся потолок отрезал Цунь Гуана и от его спутников, и от золотого посоха. А когда Цунь Гуан придумал, как достать своё оружие, небесная куница покинула его тело и запрыгнула в каменную статую. Так Цунь Гуан остался и без хвоста, и без своей золотистой шерсти. Он превратился обратно в бывшего послушника по имени Такуан, запертого теперь под тяжёлыми камнями внутри беспокойной горы.

Камни сдавливали Такуана со всех сторон так сильно, что он уже попрощался с жизнью и горько заплакал, вспоминая в последний раз своих родичей. Перед его глазами появилось веснушчатое лицо Руо Лян, которая обвила руками его шею и вдруг резко дёрнула со всей силы вниз, ещё раз вниз и ещё раз.

Такуан почувствовал, как по всему телу его царапают острые камни. «Должно быть, явился за мной Властитель Донной Страны, чтобы забрать в свои владения», – решил он, позабыв о том, что Яньвана до сих пор так и не вызволили. Был это вовсе не Повелитель Девяти Тысяч Миров, а лисёнок по имени Дзин, который наконец отыскал своего друга.

С необычайными для маленького лисёнка силой и усердием Дзин раскидал в стороны самые крупные камни и, ухватив Такуана за рубаху, выволок его из-под завала.

Такуан понял, что спасён, и вновь слёзы хлынули речными потоками у него из глаз, но теперь уже от радости.

– Дзин! Дзин! Что бы я без тебя делал! – нахваливал Такуан лисёнка, а тот, радуясь не меньше своего друга, повалился на спину и задрыгал передними лапами.

– Что же мне делать? – спросил у Дзина Такуан, немного успокоившись. – Друзья мои по ту сторону завала, и оборотней против них целая куча.

Лисёнок тявкнул, отскочил в сторону и носом подвинул к Такуану свёрнутый в трубочку листок бумаги.

– Что там? – сказал Такуан и, не дожидаясь ответа, развернул записку.

Вглядевшись в написанное, он сразу понял, что матушка его попала в беду. Вот что говорилось в записке:

 
Дорогой Хацукои, любимый мой сыночек!
Попали мы в плен к злым колдунам и оборотням.
Никак нам от них не сбежать.
Спаси нас! И друзей попроси своих, чтоб тебе подсобили.
 

В самый этот момент из-за груды камней донёсся могучий голос Нефритового Императора:

– Поберегитесь моей карающей длани! Сдайтесь на императорскую милость! Против моих Небесных Царей никому не устоять!

«Теперь, когда сам Нефритовый Император на нашей стороне, всё в порядке здесь будет, – успокоил себя Такуан. – А вот матушке никак без меня не обойтись. Срочно вызволять её надо». Он вскочил на ноги и помчался по коридору. Лисёнок в три прыжка обогнал его и побежал впереди, указывая путь.

– Ты куда? Налево надо! – поправил Такуан лисёнка, когда тот вдруг повернул на развилке в правую сторону.

Лисёнок Дзин остановился, подскочил к Такуану и потянул того за штанину в свою сторону.

– Что там такое? – спросил Такуан.

Лисёнку он противиться не стал. Слишком уж часто указания Дзина оказывались Такуану полезны. Поэтому он без уговоров последовал за лисёнком, который привёл его в небольшую комнату, посреди которой стояла блестящая каменная кровать.

– Спальня это? – удивился Такуан. – Зачем нам спальня?

Лисёнок запрыгнул на кровать и ткнул носом в изголовье, где закреплён был толстый чугунный обод.

«Совсем как у монаха! – сообразил Такуан и похвалил Дзина. – Ай, молодец! Как раз то, что против колдуна пригодится!»

Он схватил обод, который оказался преизрядно тяжёлым, и хотел было нацепить его себе на лоб, но лисёнок вцепился ему в рукав.

– Что? Не надевать? – переспросил Такуан.

Лисёнок кивнул острой мордочкой и тявкнул в подтверждение.

Такуан положил обод в изголовье, но лисёнок вновь принялся тявкать, прыгая по кровати.

– Что ты хочешь от меня? – непонимающе посмотрел на друга Такуан. – Чтобы я на кровать лёг?

Лисёнок мгновенно умолк и замотал головой.

– Нет, значит, – рассудил Такуан. – А что? Взять обод?

Лисёнок согласно тявкнул.

– Но не надевать?

Лисёнок радостно затявкал.

– Ну наконец-то я всё понял! – обрадовался Такуан.

Он поднял чугунный обод и засунул его за пазуху.

Из тайника тут снова раздался грохот, и гора задрожала. Придерживая потяжелевшую рубаху, Такуан помчался к выходу.

– Бежим! – позвал Такуан лисёнка, который, впрочем, не медлил и сам.

Больше лисёнок Дзин не отвлекал Такуана и вывел его наружу самой прямой дорогой. Только-только Такуан с лисёнком оказались на лесной поляне, как гора содрогнулась и затихла. Небожители одержали победу над оборотнями.

Но Такуану было уже не до небожителей. Отдышавшись самую чуточку, он со всех ног помчался к Жёлтой реке. Как можно быстрее надо было Такуану прибыть в деревню, где Бинь Лю с Брикабреем держали в заложниках его семью. Лисёнок по имени Дзин не отставал от Такуана ни на шаг.

Прошло совсем немного времени, и Такуан добрался до нужной деревни. Из осторожности он пока в купеческий дом стучаться не стал, а направился в трактир «Сазан и Фазан». Такуан расспросил как владельцев трактира, так и тех его завсегдатаев, которым, кроме вина и хлеба, для жизни нужно было одно только – посплетничать. От них он узнал, что ни купца с помощником, ни его жены, ни приёмной дочери давно в городе никто не видел.

– Может, уехал Цю Минь к дочке своей, что замуж вышла, – предположил трактирщик.

«Как бы не так», – подумал Такуан, но вслух говорить этого не стал. Он решил дождаться вечера и пробраться во двор Цю Миня.

Когда стемнело, Такуан вместе с лисёнком миновали четыре улицы, разделявшие трактир и купеческий дом, прошли мимо расписанных киноварью ворот, свернули за угол и оказались возле маленькой калитки.

Лисёнок негромко тявкнул, затем прыгнул Такуану на плечи и перемахнул через высокий забор. Спустя мгновение калиточная защёлка скрипнула и поднялась. Такуан медленно отворил калитку и, стараясь не поднимать шума, прошёл во двор. Там он притаился за дровяным сараем.

Посреди двора сидели два оборотня. Один из них походил на пятнистого ягуара, а второй напоминал паршивую собаку. Оборотни кидали на землю кости и негромко бранились. «Как бы с ними расправиться?» – подумал Такуан и стал выглядывать в голове различные хитрости.

Негромкое тявканье лисёнка рассеяло все хитрости, которые только-только начали проступать у Такуана в голове. Лисёнок стоял на вершине поленницы у потолочного окна. Он указал своим острым носом внутрь. Такуан тотчас же взобрался на поленья, просунул голову в окно и увидел там свою матушку, связанную по рукам и ногам. Рядом с ней сидели две девочки, которые Такуану хорошо были знакомы.

– Хацукои! – прошептала матушка Такуана, и её глаза превратились в два глубоких озера.

Слёзы радости побежали по её щекам.

– Ты вернулся! И постригся, смотри какой красивый стал, – не смогла удержаться от похвалы матушка.

Руо Лян подняла взгляд на Такуана и покраснела от смущения. Теперь, в человеческом облике, Такуан понравился девочке ещё больше.

– Сейчас я вас освобожу, – сказал Такуан, который тоже прослезился. – Оборотней прихлопну только сперва.

Он решил прихвастнуть:

– Немало мы их на части разорвали по дороге!

– Нельзя их убивать, Хацукои! – взмолилась матушка. – Это ведь муж мой, купец Цю Минь. И помощник его. Злые колдуны их в бесов обернули, колбами своими.

– И на это есть управа, – успокоил Такуан свою матушку. – Известна мне волшебная камишутта, которой бесов можно изгнать.

«Только как бы мне их сперва изловить, чтобы они меня не растерзали?» – спросил Такуан свою хитрость.

– А колдунов там сколько? – решил он уточнить.

– Двое, – ответила матушка. – Один толстый такой и противный. На крысу похож.

«Брикабрей!» – догадался Такуан.

– А второй, – продолжила матушка, – ну точь-в-точь странствующий даос. Мы с тобой на дороге встречали его.

«Точно, – подумал Такуан. – На каждого нашлась в прошлый раз у меня управа. И сейчас найдётся». В голове у него возник план. Бесшумно Такуан спустился на землю и вышел со двора, притворив за собой калитку.

Он вернулся в трактир, где рассказал об увиденном. Слушатели его закипели.

–Соберём толпу и пойдём на оборотней с вилами! – стали они храбриться. – Двое оборотней всего, и колдунов тоже всего лишь двое!

Но Такуан поспешил их успокоить, ведь он хорошо знал, на что колдуны с бесами-оборотнями способны. Он промолвил так:

– Хитростью их нужно взять. Иначе такого натворят! Весь город пожечь могут.

Толпа чуть притихла. На словах каждый был полон храбрости, но первым брать в руки вилы никому не хотелось.

– Я всё устрою, – сказал Такуан. – Понадобится мне ведро свежеотжатого масла из оливок и большой молоток. Но сперва мы колдунов разделим.

И он рассказал свой план.

Занятый хитростью, Такуан совсем внимания не обратил на то, что нам уже совершенно ясно. С того дня, как Бинь Лю с Брикабреем завладели купеческим домом, до прибытия Такуана миновало порядочное время.

Почему же Бинь Лю и Брикабрей до сих пор никуда из деревни не отправились? И почему два оборотня по-прежнему беспечно играли в кости, словно игра эта их уже как-то раз не посадила в лужу?

В тот самый момент, когда Бинь Лю заметил на заборе лисёнка, а в зубах у лисёнка свёрнутую в трубочку записку, он понял, что вскоре обо всём случившемся узнает и Такуан. «Кому ещё может письмо быть? – справедливо рассудил он. – Прочтёт он письмо и сразу всё бросит, сюда примчится. Ну а я здесь его уже встречу. Никакой посох тогда не спасёт его!»

Порешив так, Бинь Лю повелел оборотням снова запереть матушку Такуана и девочек в дровяном сарае. Он пожурил неудачливых оборотней за игру в кости, но запрещать настрого не стал. Поэтому уже на следующую ночь глуповатые бесы вновь сели играть. Ну а сам Бинь Лю устроился поудобнее в купеческом доме и стал выжидать.

Посвящать Брикабрея в свою задумку Бинь Лю не стал. Он объяснил толстому колдуну, что пришла пора отдохнуть и набраться побольше сил. И что в погоню за лисёнком уже отправились преданные Бинь Лю бесы-оборотни, которых в сумке оставалось ещё приличное количество.

На самом же деле сумка у Бинь Лю была уже почти пуста. В ней находилась одна только последняя волшебная колба, хоть и самая большая. Но знать об этом Брикабрею было незачем, как порешил Бинь Лю. «Меньше знает, меньше разболтает», – рассудил колдун во время обеда, глядя на то, как разленившийся Брикабрей облизывает пальцы.

В этот самый миг раздался звонкий стук деревянной колотушки.

– Кого там принесло, – недовольно пробурчал Брикабрей.

– Пойди глянь, – сказал ему Бинь Лю. – Не оборотней же посылать.

Нехотя Брикабрей обтёр пальцы о скатерть и вышел во двор. Оборотни после ночной стражи дремали на сеновале, а дровяной сарай с пленными был накрепко заперт.

Брикабрей подошёл к воротам, расписанным киноварью, и приоткрыл смотровое оконце. У ворот стоял вихрастый мальчишка, который до колотушки едва дотягивался.

– Что надо! – сказал Брикабрей.

– Дома ли Цю Минь? – спросил мальчишка.

Брикабрей замешкался. Потом он вспомнил, какую хитрость Бинь Лю придумал, чтобы колдунов не тревожили.

– Уехал Цю Минь в Нанчань, – сказал он. – И семью взял. Оставил только меня за домом присмотреть.

– Вот жаль! – сказал мальчишка. – Выходит, мимо него вся выгода пройдёт. Нечасто в деревне торговцы волшебством бывают.

Глаза у Брикабрея загорелись.

– Волшебством? – переспросил он.

– Драгоценными камнями, в которых волшебные духи сидят, – закивал мальчик. – Двенадцать изумрудов. Вот таких вот!

И мальчик показал свёрнутый фигой кулак.

«Не может быть! – подумал Брикабрей. – Должно быть, разобрали на камни ожерелье-то». Вслух он сказал так:

– Зови к нам сюда этого торговца.

– К вам? – удивился мальчишка.

– Ну то есть ко мне, – поправился Брикабрей. – В купеческий дом.

– Нет у него времени по домам и дворам весь город обходить, – ответил на это мальчишка. – И без вас там целая очередь к нему.

– Там это где? – спросил тогда Брикабрей.

– Да в трактире, – махнул рукой мальчишка. – «Сазан и Фазан».

Брикабрей понимающе закивал.

– Ну я передал, что знаю, – сказал тогда мальчишка. – Побегу дальше, ещё надо купцов на дальней улице обойти.

Промолвив так, мальчишка развернулся на пятках и побежал прочь. А Брикабрея прихватила жадность. «Завладею камнями сам, – решил он. – Обскачу Бинь Лю, пусть самолюбством своим подавится». И Брикабрей, стараясь не шуметь, выскользнул со двора и засеменил в сторону трактира.

Бинь Лю всё это видел и догадался, что происходило на самом деле. «Попался дурень Брикабрей на приманку, – понял колдун. – Значит, поблизости Такуан где-то. Скоро и ко мне пожалует. А уж я-то его привечу».

Такуан же сидел в это время за дальним столом в трактире. «Кто на удочку мою клюнет? – размышлял он. – Бинь Лю вроде бы не глуп, но, может, и его жадность прихватит. Но станет ли колдун сам на стук отзываться? Нет, всё как я задумал, так и произойдёт».

На пороге трактира появился Брикабрей, и Такуан тотчас успокоился. Он помахал колдуну рукой и крикнул так:

– Эй, Брика-брика-брей!

Брикабрей заметил Такуана и вмиг понял, что его заманили в ловушку. Испуганными глазами колдун обвёл трактирную залу в поисках спутников Такуана. Никого не заметив, Брикабрей дал волю своему негодованию.

– Так это ты! – вскричал он. – Где хвост потерял свой? И где твои спутники попрятались? Боятся меня? – решил он храбриться.

– Один я, – ответил Такуан. – Я и в одиночку тебя поборю. Признавайся, ты купца Цю Миня дом захватил! Или ты нынче другому колдуну прислуживаешь?

– Я сам! – возмущённо крикнул Брикабрей.

Крепко его схватила обида за сердце, хоть и справедливо его Такуан в прислужники определил. Из обиды в колдуне тотчас распустился и гнев.

– Сейчас я тебя! – взвизгнул Брикабрей.

Он приметил над головой Такуана большое тележное колесо, на ободе которого висели светильники. «То что надо! – решил Брикабрей. – Уроню ему прямо на макушку». И колдун, прочтя заклинание, поднял руку, чтобы указать волшебству на колесо.

Но тут под ноги ему бросился маленький лисёнок по имени Дзин. Он укусил толстого колдуна прямо за лодыжку. Брикабрей завопил от боли, схватился рукой за больную ногу и запрыгал на здоровой. Дзин тотчас же укусил его и за вторую лодыжку.

Брикабрей вконец позабыл о колдовстве, поджал обе ноги и повалился на пол. Выпущенное на свободу заклинание ударило в первую же вещь, которая попалась на пути. Вещью этой были тяжёлые лосиные рога, закреплённые над входом в таверну.

Рога покачнулись и, заскрипев, упали со стены вниз. Заострённые, растопыренные во все стороны роговые кончики вонзились Брикабрею прямо в то место, которым он так любил сидеть на мягких подушках. Словно этого было мало, по макушке Брикабрею угодило сорвавшейся вслед за рогами табличкой «Выход здесь».

Колдун заверещал от боли и попытался уползти прочь, но не тут-то было. Из-за соседних столов выскочили трактирные завсегдатаи и крепко связали колдуна по рукам и ногам. В рот Брикабрею был вставлен кляп, который прогнал у того всякие мысли о дальнейшем колдовстве.

– Этого колдуна по всей стране знают, – заявил Такуан. – В Сурин его отправьте, там его давно ждут.

– М-хм! Мх-хм-мх! – попытался возразить Брикабрей, ёрзая по полу.

Горожане поняли, что колдуна испугало предложение Такуана, и потому решили, что так и следует поступить. Ну а сам Такуан дождался темноты, после чего, прихватив молоток и ведро масла, отправился к дому купца Цю Миня.

Неслышно проскользнув на задний двор через маленькую калитку, Такуан первым делом взобрался на поленницу и просунул молоток в сарай через потолочное окно. Лисёнок Дзин прыгнул следом и в один миг освободил от верёвок матушку Такуана, его сестру и Руо Лян, глаза которой радостно засияли в темноте.

Договорившись о плане с матушкой, Такуан приступил к его исполнению. Прижимаясь к забору, он обошёл двор и подобрался к стоявшему на отшибе колодцу. Оборотни на Такуана внимания не обратили. Как и во всякую ночь, их больше прочего занимала игра в кости.

Такуан улучил момент, когда выигравший очередной круг оборотень-ягуар захохотал и сгрёб оборотня-шакала в объятья. Такуан поднял тяжёлое ведро с маслом из оливок и выплеснул содержимое в колодец. Масло толстым слоем покрыло гладкие колодезные брёвна. Оборотни и этого не заметили.

Между тем оборотень-шакал, высвободившись из лап своего собрата, недовольно собрал кости.

– Ещё давай сыграем, – сказал он.

– Проиграешься ты всё равно! – засмеялся оборотень по имени Ягуар. – Нет сегодня удачи с тобой. Да и вчера не было!

И оборотень-ягуар захохотал пуще прежнего.

А Такуан размахнулся опустевшим ведром и запустил его в колодец. С громким звоном ведро ударилось о брёвна.

– Что там? – всполошился младший оборотень.

– Иди глянь, брат Шакал! – повелел ему старший.

Оборотень-шакал хотел было огрызнуться, но припомнил, чем прошлый спор у него со старшим братом кончился. И пошёл в сторону колодца, за срубом которого притаился Такуан.

– Ну что? – окрикнул оборотень-ягуар собрата.

– Нет ничего, – сказал тот, едва оглядевшись. – Давай сыграем ещё.

– А в колодце смотрел?

– Да смотрел, смотрел, – отмахнулся оборотень.

– Брешешь ты опять, брат Шакал!

Раздосадованный справедливым обвинением, оборотень-шакал наклонился и заглянул в колодец. Там было темно, как на дне Мариканской впадины.

– Получше вглядись! – распорядился оборотень-ягуар.

Его собрат наклонился ещё сильней и вперился что было мочи в колодезную темноту. А Такуан только этого и ждал. Он подскочил к оборотню-шакалу со спины и отвесил тому под хвост хорошего пинка. Оборотень перекувыркнулся и полетел в колодец головой вперёд. Громкий шлепок по воде, а затем и звон ведра убедили Такуана, что его план удался.

– Наракасура! – выругался оборотень-шакал, барахтаясь в тёмной воде. – Зачем так со мной ты, брат Ягуар!

Оборотень решил, что пинок ему достался от старшего брата. Но тот даже понять ещё не успел, что произошло.

– Что с тобой там? – переспросил он.

– Зачем ты пнул меня, говорю! – заорал из колодца младший оборотень. – Как мне из колодца выбраться-то?

– В стенки упрись и лезь, – подсказал ему оборотень-ягуар. – Как будто вчера из икринки лягушачьей вылез.

– Да не могу я! – ответил ему оборотень-шакал, в котором проснулся гнев. – Стенки тут скользкие, как будто в масле все. Когти-то у меня короткие, не то что у тебя.

Это было совершенной правдой. Лапы оборотня-ягуара украшали длиннющие загнутые когти с добрую ладонь длиной. Если б в колодец провалился не оборотень-шакал, а его старший брат, никакое масло бы оборотня внутри колодца не удержало.

Наконец оборотень-ягуар сообразил:

– Что-то неладное! Откуда в колодце масло?

Он побросал игральные кости на землю и ринулся на помощь своему брату. И тут оборотень услышал голос Такуана, который доносился со стороны дровяного сарая.

– Эй, плешивый!

Надо сказать, что оборотень-ягуар весьма гордился своей пятнистой шерстью. Поэтому слова Такуана ужалили его в самую больную точку. Ярость прихватила оборотня, и он завопил:

– Ах ты, детёныш обезьяны! Разорву на куски и сожру!

Оборотень большими скачками понёсся к дровяному сараю, прямо у двери которого стоял Такуан. Тот даже не пошевелился. Он словно застыл от ужаса, хотя на лице у него плясала издевательская улыбка.

– Разорвёшь? – промолвил он. – Когти-то не притупились?

Взбешённый оборотень тогда решил пронзить наглеца насквозь и, размахнувшись когтистыми лапами, вонзил их в Такуана. А точнее, туда, где только что он был. Приметив, что насмешки взяли оборотня за больное, ловкий Такуан выскользнул из-под удара. Длинные когти оборотня-ягуара вонзились в дубовую дверь, проткнули её насквозь.

Не успел оборотень сообразить, что произошло, как тотчас же завыл от новой боли. Матушка Такуана, стоявшая за дверью, со всей мочи ударила молотком по ягуаровым когтям. Когти загнулись словно амбарные гвозди. Оборотень-ягуар попытался высвободить свои лапы, но у него это не вышло. Он завыл от беспомощной злобы.

Дверь в дом распахнулась. Бинь Лю появился в проёме и крикнул Такуану:

– Добро пожаловать! Заждался я тебя! А дружки твои где? Бросили тебя? Заходи, потолкуем.

Такуан послушно подошёл к двери, а Бинь Лю пропустил его внутрь, словно долгожданного родича, и накрепко замкнул входную дверь. «Не иначе как он специально меня поджидал, – догадался Такуан. – Но ничего, и на это у меня есть прихват. Главное, не зевать». Вслух же он сказал так:

– Что же ты не угостишь меня, досточтимый колдун? Или хочешь, чтобы я сам тебя угостил? Вон, слугам твоим угощенье моё по нраву. Да и братец твой Брика-брика-брей своё получил.

– Сразу к столу, значит? – притворно удивился Бинь Лю.

Такуан и правда подошёл к столу и уселся на гостевой стул, закинув ногу на ногу.

– Подстригся ты, смотрю, – сказал ему Бинь Лю, подступив поближе. – И хвост, что ли, сбрил? На человека захотел быть похож?

– Мне-то хорошо! – ответил на брошенную обиду Такуан. – Шерсть побрил и на человека похож. Тебе-то посложней придётся. Как ты свою злобу сбреешь?

– Ах вот как ты! – потерял терпение Бинь Лю. – Нового жильца тогда получай!

Бинь Лю выхватил из кармана приготовленную волшебную колбу и бросил её Такуану в ноги. Колба разбилась, и чёрным дымом из неё выскочил бес-оборотень. Он метнулся к Такуану, чтобы завладеть его телом.

Такуан же зевать не стал. Завидев чёрный принадлежащий оборотню дым, он принялся во весь голос читать охранную камишутту, которой научил его Сонциан. Бес-оборотень завизжал от неудобства и чёрным облаком отскочил в другой конец комнаты.

– Возьми его! Его! – вскричал Бинь Лю.

Оборотень же заприметил колдуна и обрадовался. Жить без тела бесу оставалось недолго, и он решил вместо неудобного Такуана завладеть колдуном. Оборотень свился тугой косой и опутал Бинь Лю чёрным дымом с ног до головы.

Колдун заорал:

– Его! Его возьми! Я же твой повелитель! Я!

Но бес-оборотень его не послушал. Он сжал колдуна в объятьях дыма и тотчас им овладел. Неизвестно, что произошло бы дальше, если б у Такуана при себе не было волшебного чугунного обода, который он прихватил из тайника. Но чудесный обод у Такуана был, поэтому произошло вот что.

Такуан подскочил к охваченному бесом-оборотнем колдуну и напялил тому на голову чугунный обод. Проделав это, Такуан заново прочёл охранную камишутту.

Волшебный обод загудел так, что деревянные стены купеческого дома вздрогнули. Запертое в ободе колдовство проснулось и сжало колдуну виски с такой силой, что и Бинь Лю, и овладевший им бес-оборотень моментально отправились прямиком в Донную Страну. Закончив с этим, чугунный обод ярко сверкнул, ослепив не успевшего прижмуриться Такуана.

Когда Такуан раскрыл глаза, ни обода, ни колдуна уже не было.

– Победа! – захлопал в ладоши Такуан и поспешил к дровяному сараю.

Оборотень-ягуар встретил его кровавыми глазами.

– Ну, погоди! – зарычал он. – Дай только мне когти выдернуть, я тебе устрою.

– Вот уж нет, – ответствовал ему Такуан.

После двенадцатого чтения охранной камишутты оборотню-ягуару стало неудобно в теле купца Цю Миня. А уже после тридцать шестого повторения засевшему в купце бесу стало совсем невмоготу оставаться в Срединном мире, и он, выпустив купца, рассеялся в воздухе. Всаженные в дверь когти тут же осыпались чёрной пылью, а пятнистая шерсть пропала без следа. Освобождённый купец без чувств повалился на землю.

– Что там происходит, брат Ягуар! – донеслось из колодца.

– Погоди-погоди, с тобой тоже разберёмся, – пообещал оборотню Такуан, а сам поднял лежавшую теперь на земле связку амбарных ключей.

Повернув ключ в замке положенное число раз, Такуан отпер дровяной сарай. Матушка его первой вышла наружу и, увидев своего мужа без чувств, бросилась к нему. Когда она поняла, что купец остался жив и невредим, то расплакалась от радости.

Сестра Такуана выскочила следом за матушкой и бросилась в объятья своего брата. Последней в дверях показалась Руо Лян. Глаза у девочки сияли от радости. Она подошла к Такуану и взяла его за руку.

– Видишь, Такуан, – прошептала она, – не в шерсти дело.

Такуан вгляделся в её карие глаза и не отрывался от них до тех пор, пока не услышал слова, от которых он покраснел до такой степени, что зажмурился.

– Но матушка твоя права была, – тихонько сказала Руо Лян. – Таким ты мне ещё больше нравишься.

И она поцеловала Такуана, которому на миг показалось, что он снова очутился в своём сне. Только в этот раз никто шершавым языком его не вылизывал.

А лисёнок по имени Дзин сидел у дровяного сарая и довольно смотрел на то, как от радости плакали Такуан и его родственники. И на то, как сам Такуан, крепко зажмурившись от незнакомых прежде чувств, обнимался с Руо Лян.

Дела у лисёнка подходили к завершению. Помахав на прощанье хвостом, он выскользнул со двора и побежал на храмовый холм.

Пробравшись в залу для подношений, лисёнок направился к низенькому столику, на котором выставлена была целая дюжина больших кувшинов с рисовым вином. Лисёнок встал на задние лапы, принюхался и принял свой настоящий облик.

Подкрепившись с дороги, Дзин созвал родичей и рассказал им обо всём, что с ним произошло, а после и о том, что произойдёт дальше.