Текст книги "Король Гарлема"

– Она занималась этим не только со мной. У нее был сожитель, он же сутенер.

– И где он теперь?

– Я его отлупил.

– Неприятностей не будет?

– Вряд ли!

– Ну, хорошо! – Эдгар достал бумажник и отсчитал пятьсот долларов. – Пусть она снимет себе жилье. У нас ей оставаться нельзя. Здесь все-таки не бордель, а увеселительное заведение. И пусть хорошо питается. Девочка ничего, но исхудала.

С тех пор Тайо находила себе клиентов только в заведении Эдгара. Она, кажется, не сразу осознала, как ей повезло. Своему приятелю-сутенеру она отдавала пятьдесят процентов дохода, Эдгар же брал с девчонок пятнадцать, здесь у них были приличные клиенты, защита в моем лице, а при необходимости этим мог заняться и весь штат заведения.

Рик пришел со своими дружками в бар и пытался увести Тайо силой. Прежде чем я успел вмешаться, оказавшийся рядом Эдгар достал из-под полы здоровый пистолет и, ткнув им в рожу Рику, прошипел:

– Послушай, животное, ты находишься на частной территории, и если ты сейчас же не прекратишь здесь дебош, я нажму курок и выпущу из тебя твой вонючий дух, а все присутствующие подтвердят, что я сделал это в целях самообороны.

Потом Рик приходил еще раз, уже один. Он сел за стойку бара, заказал выпивку и, уставившись невидящим взглядом в батарею бутылок, стоящих напротив, произнес:

– Мы жили с ней, как муж с женой. Я ее любил!

Я внимательно посмотрел на него – не шутит ли парень, но он, похоже, говорил серьезно – и, повертев пальцем у виска, сказал ему:

– Псих! Кто же торгует тем, что для него дорого?!

Рик помолчал, сделал несколько глотков из стакана и заявил:

– Что ты понимаешь, русский! – он откуда-то уже узнал, что я русский.

Я пожал плечами.

– Ну что ж, если она захочет к тебе вернуться, то забирай.

Тайо не захотела.

Мне казалось, что история на этом и закончилась, но сегодня, спустя неделю, Рик пришел снова.

Я задумчиво тер ногу, ушибленную его битой, смотрел, как этот тип ползает в моих ногах, корчась от боли после хорошего пинка в живот, и не испытывал к нему никакой жалости. Рик был просто подонком, отребьем. Его надо было сломать, как ломают дубиной характер у дикого строптивого пса. Точно выразился тогда Эдгар, это не человек, а животное, сознание которого не воспринимает слов.

Рик, наконец, встал на колени, и я тут же пнул его под ребра. Особого удовольствия мне это не доставило, но нужно было сделать именно так. Какое-то время лысый подонок молча корчился на асфальте, а потом опять стал подниматься и снова, получив от меня хороший удар, на сей раз в челюсть, упал на свой «Форд». Я избивал его до тех пор, пока он не прекратил попытки подняться и не заполз под машину, подальше от меня.

Вернувшись в бар, я сел на высокий стул у стойки и стал наблюдать за публикой.

Ко мне подошел Фред.

– Видишь ту компанию? – кивнул он в сторону двух интеллектуального вида волосатиков и девицы.

– Вижу, – сказал я, покосившись на троицу. – И что?

– Обкуренные!

– Откуда знаешь?

– Знаю! – ответил Фред, упираясь взглядом в пол.

Со стороны казалось, что он смотрит только себе под ноги, но это было не так. Глаза Фреда не переставали раз за разом обшаривать бар, подмечая любую мелочь – это была профессиональная привычка. Он не переставал видеть весь бар, даже когда смотрел кому-то в глаза.

– Хорошо! – сказал я. – Присмотрю.

Подобная публика была здесь ни к чему. Видимо, они прошли через веранду, потому что через парадное я вряд ли бы их пустил.

– Да! – придержал меня за руку Фред, когда я слез со стула. – С тебя пятнадцать долларов.

Я бросил взгляд в сторону джентльмена с галстуком. Он появился в заведении одним из первых, излучая уверенность и щеголяя хорошими манерами, и вдруг напился, быстро и незамысловато.

Когда он вошел в бар, Фред сказал:

– Этот напьется в одиночку. У него внутри труха.

– Навряд ли! – возразил я. – Он – скала!

– Ставлю пятнадцать долларов, что напьется, – сказал Фред.

– Идет! – ответил я, принимая вызов.

– Я таких по запаху определяю, – сказал Фред.

По запаху он определял что-то уж слишком многое: как будет вести себя клиент, при деньгах ли он, за каким чертом его сюда принесло, удастся ли ему снять женщину. Иногда его утверждения казались абсурдными, но, как правило, Фред оказывался прав. Он начал служить официантом с десяти лет, так что у него был богатый опыт.

Я протянул Фреду пятнадцать долларов.

– Иди загружай его, – заявил Фред, пряча деньги в карман.

И я направился к столику человека с галстуком.

– Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Джентльмен оторвал налитые кровью глаза от Зои, которая была к этому времени едва ли трезвей его, и прохрипел:

– Что?

– Могу ли я вам чем-то помочь? – повторил я свой вопрос, прикидывая, как быстрей и без скандала избавиться от этого типа.

Скорее всего, он не был пьяницей. Просто хотел набраться решимости, чтобы отыскать себе женщину, и не рассчитал силы.

– Мне нужна женщина! – вдруг заявил мужчина.

Я молча разглядывал его. Это была уже другая Америка, вернее, та же самая, но при более детальном рассмотрении. Интересно, которая из них реальней? Та, которую показывают по телевизору, с уверенными в себе людьми, с их гуманными поступками и новыми технологиями, или вот такая, с жалкими существами наподобие этого. Он решил добыть себе женщину в вольном поиске, но у него не хватило ни ума, ни решимости. И в связи с этим он теперь сидит и переосмысливает пьяными мозгами истинность ценностей, которых ему удалось добиться. И выходит так, что все их, вместе взятые, перевешивает умение снять бабу.

Я пошарил глазами по залу. Из девчонок никого не было. Зойка не в счет. Но клиент должен быть удовлетворен. Это одно из правил заведения. Каждый должен получить здесь то, за чем сюда пришел.

Тайо была уже занята. Двое мужчин за столиком, один пожилой, с сединой, другой молодой, вели за нее борьбу, и это было неправильно, потому что одному из них, в конце концов, тоже придется подыскивать женщину, а я еще не знал, где найти ее для этого бегемота.

У меня было острое желание решить проблему просто – вытащить клиента за шиворот и дать ему хорошего пинка под зад. Но тут входная дверь неожиданно распахнулась, и в бар вошла Нина, стройная болгарка с круглыми большими глазами, сильно смахивающая на турчанку. Я подошел к ней.

– Нина, видишь мужика, вон там?

Нина кивнула.

– Он очень нуждается в женщине.

– Проводи! – сказала Нина и пошла впереди меня, виляя крутыми бедрами.

Когда я в очередной раз вышел на веранду, в баре оставалось человек десять, не больше, включая Зою. Ее тоска сегодня оказалась особенно злой, и требовалось очень много джина, чтобы усмирить ее.

Я вдыхал свежий воздух и слушал шуршание волн, которое днем заглушал шум города, а потом вернулся в бар. Тайо и старого джентльмена не было. За столом одиноко торчал его приятель, молодой человек с жидкими длинными волосами. Он напоминал мне флотскую швабру, которую перевернули вверх ногами и надели на нее очки. Тайо дала ему отставку и ушла со старым хрычом, очевидно, рассчитывая, что его надолго не хватит, не в пример молодому. Не практичная девушка. Могла бы увести и двоих. Но Тайо надо было еще этому учить.

В баре, кроме очкарика, сидели восемь человек, четыре женщины и четыре мужчины. Все разбились по парам и казались довольными. Очкарик был девятым и лишним. Я внимательно присмотрелся к нему. Конечно, он был пьян. Из бара Эдгара никто трезвым не выходил.

– Мистер, могу ли я чем-нибудь вам помочь? – подошел я к его столику.

Он долго рассматривал меня сквозь свои линзы, а потом ответил:

– Вряд ли. Я не голубой.

– Я тоже, – сказал я.

Мы рассмеялись, и очкарик как-то сразу показался мне симпатичнее.

– Не понимаю, – сказал он. – Мне тридцать три года, я не глуп и умею говорить, но она предпочла пожилого человека.

Я с сожалением подумал, что моего английского может не хватить на то, чтобы объяснить парню, что Тайо пока всего лишь деревенская девушка, а еще проще – примитивная, но практичная самка. Хотя это не грех. Каждый хочет жить лучше и пользуется для этого тем, чем располагает.

– Меня зовут Вуд Дотчер, я приехал из Калифорнии. Я режиссер.

Когда он произнес последнюю фразу, я замер, а затем обернулся назад. Зоя была еще на месте. Она сидела вполоборота к нам, упершись одним локтем в стойку бара.

«Может, сработает», – подумал я и кивнул в сторону Зои.

– Это моя знакомая.

– Очаровательная девушка! – сказал Вуд Дотчер.

– Могу познакомить, – равнодушно произнес я. – Ничего такого я обещать вам не стану, но, по крайней мере, слушать вас она будет с удовольствием, если вы, действительно, можете говорить.

– О! – только и сказал очкарик и подался ко мне всем телом. – Как вас зовут?

– Вечер!

– Вечер, пожалуйста, познакомьте меня с этой девушкой.

– Я попробую. Правда, она не в настроении и, возможно, не захочет общаться.

– Я постараюсь быть интересным, – заверил меня очкарик.

– Ну что ж, попробую, – и я направился к стойке бара.

– Привет, Зоя! Ты еще здесь?

Она оторвала взгляд от стакана с джином.

– А, это ты. Я пока не собираюсь домой, поскольку недостаточно пьяна.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Вон там, видишь, сидит несчастный очкарик…

– Он что, хочет меня? Интеллектуал! Знаю таких. Ему сначала умные разговоры нужны. У них без высокоинтеллектуального общения в кровати не получается. Пошел бы он!..

– Зоя, он режиссер из Голливуда! – брякнул я.

Зоя какое-то время сидела в оцепенении, уставясь на очкарика. Тот заметил ее взгляд и помахал рукой.

Потом по Зоиному телу прошла легкая дрожь. Она встала и ровно, четким шагом пошла прямо к его столу. Я едва успел забежать вперед, чтобы представить ее Вуду Дотчеру. Через полчаса их уже не было.

Я облегченно перевел дух и сказал Хосе:

– Наливай!

Бармен оскалился, поставил на стойку два стакана и плеснул в них немного виски.

– За победу! – произнес он, и мы чокнулись.

Сто граммов виски смыли легкие укоры совести. Ведь Калифорния – это еще не Голливуд, а режиссером Вуд Дотчер мог быть и на какой-нибудь задрипанной радиостанции.

У стойки появился Эдгар, и бармен наполнил третий стакан.

– Хорошее виски! – заметил я.

– Ты твердишь это постоянно, с момента нашего знакомства, – сказал Эдгар и ополовинил стакан. – А еще ты говорил, что в России вообще не пил крепких напитков.

Я пожал плечами. В России я зарабатывал на жизнь боями, и там меня не глодали мысли о Лерке.

– Ладно, пойду, может, еще удастся уснуть, – он допил виски и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Там, недалеко от моей комнаты, у него был кабинет, и два три раза в неделю он оставался ночевать в нем.

– Люди за стеной, музыка, смех. Все веселей ночью, – ответил как-то Эдгар на мой вопрос, за каким чертом он остается спать в баре, а не едет ночевать в свою квартиру.

Бар пустел. Я наблюдал, как прокутившие всю ночь люди с воспаленными глазами тихо исчезают за дверью и по привычке гадал, кто они, в кого они превратятся там, в реальности приходящего дня?

Хосе включил вытяжку на полную мощность, чтобы без остатка развеять перегар.

– Орда ушла! – сказал он на русском и улыбнулся.

Хосе восемь лет назад нелегально перебрался из Мексики в Америку и умудрился получить вид на жительство.

* * *

Днем в баре было тихо. Проснувшись, я встал, открыл жалюзи и увидел набережную с редкими фигурками людей, затем принял душ и спустился вниз.

Солем, заметив меня, поставила на стойку большую чашку кофе со сливками. Я пил его, заедая шоколадом. Это был мой завтрак. Часы на стене показывали двенадцать дня. Сегодня Эдгар должен был принести мне удостоверение личности.

Солем, смуглая уроженка острова Ямайки, подлила мне кофе и, улыбнувшись, отошла на своих стройных ногах. Солем была хорошенькой, иных в свое заведение Эдгар не брал. Она почти никогда не разговаривала со мной, только молча улыбалась. На вид ей было около тридцати.

Бар Эдгара назывался «Ноев ковчег». Здесь находили прибежище люди различных национальностей. На кухне трудился посудомойкой монгол Ильгам. В прошлом он учился в Харьковском мединституте и прилично говорил по-русски. Его выдавали за индейца.

Эдгар появился в баре в двенадцать тридцать. Он положил передо мной удостоверение.

– Настоящее, только фотография переклеена. Привыкай, теперь придется жить под чужой фамилией.

«Алекс Смит», – прочитал я в удостоверении.

– Алекс Смит наполовину югослав, наполовину янки, – произнес Эдгар. – С рождения является гражданином США. Но через два года после его появления на свет мать уехала в Югославию и забрала его с собой. Смит вернулся в Америку год назад и потому не очень хорошо владеет английским, понял?

– Понял – ответил я и встал со стула.

– Отныне ты Алекс. Так мы и будем тебя звать.

* * *

Беда – это не стечение обстоятельств. Это древняя зараза, истоки которой кроются в тех временах, когда на земле появился человек. Говоря точней, беда – это микроб, разросшийся и преобразовавшийся в тысячи всевозможных форм, множит которые сам человек. И если в первобытные времена беда могла проявиться лишь как подкравшийся к стойбищу хищник, то теперь этот микроб мог произрасти из чего угодно: из единственного слова, неосторожно оброненного в кабинете следователя, из бутылки водки, сделанной из непригодного спирта и оказавшейся у вас на столе, или из бессонницы авиадиспетчера.

Из чего вырос микроб беды, который загнал меня на плоскую крышу бара, где я сейчас лежал, вместо того, чтобы встречать посетителей, я пока не знал.

Рядом со мной лежал Эдгар, раненный под основание ключицы. Ему повезло. Пуля прошла навылет и не задела легкого. Я перевязал его, как мог. Было три часа ночи. С веранды до нас доносилась музыка, сверху смотрело чистое темно-синие небо с яркими, как перед морозом, звездами. Лежали мы так уже примерно с час, а где-то внизу нас искали убийцы.

– Валяемся тут, как два кретина! – тихо выругался Эдгар.

– Как один! – поправил я его.

– Ты имеешь в виду себя? – поинтересовался Эдгар.

– Тебя! – ответил я.

– Ты тоже кретин! – сказал Эдгар. – Потому что ввязался в это дело.

– А ты? – спросил я.

– А я потому, что в свое время клюнул на красивые слова и глаза. Так что лежим мы тут, как два кретина.

– На крыше, на которую ты пожмотился теплоизоляцию постелить, – добавил я. – Скоро задница отмерзнет.

– Я эту крышу не делал, я ее купил, – сказал Эдгар и опять задал мне тот же глупый вопрос: – За каким чертом ты все-таки вмешался? Это мое дело, моя глупость, и мне за это отвечать.

– Так что же, мне надо было спокойно стоять и смотреть, как эта обезьяна отправляет тебя на тот свет? – поинтересовался я.

– Здесь каждый за себя, – произнес Эдгар. – Я бы не удивился, если бы на твоем месте был Витус. Он все-таки брат.

– Лежи, я к краю подползу, посмотрю, что внизу делается, – произнес я, затем добрался до края крыши, поднял голову над ее козырьком и увидел лишь битком забитую автомобилями стоянку и пустую улицу. Тогда я перекатился на другую сторону крыши, где была пожарная лестница, по которой мы с Эдгаром забрались сюда через мою комнату. Убийцы так и не поняли, куда мы скрылись, и теперь, наверное, разыскивают нас в баре, переполненном пьяной публикой, которая остро нуждается в моем присутствии.

На одного из убийц, негра, в дорогом костюме, который не соответствовал его постной физиономии, я обратил внимание сразу. Он почти не пил, но делал вид, что изрядно навеселе. Мне это не понравилось, и я подослал к нему Лионел, белобрысую студенточку, которая приезжала подрабатывать в Нью-Йорк из Айовы. Подобные создания часто вертелись возле бара. Большой радости мужику в постели они вряд ли могли доставить. Прагматичные, трезвые сучки, которые презирали его, даже лежа под ним. У таких цель всегда оправдывает средства. Эдгар разрешил мне пускать их в бар лишь при необходимости.

Лионел недолго задержалась возле столика этого типа. Вернувшись, она состроила презрительную гримасу, и ее щечки отвисли вниз.

– Ну и тип! – сказала она. – Чего ради сюда приперся этот черномазый?

Мне тоже было это интересно. «Уж не по мою ли душу», – мелькнула в голове мысль.

Я оправился на поиски Фреда и обнаружил его на ступеньках веранды. Он сидел и курил сигарету, а лицо его лоснилось от пота. Сегодня у нашего официанта выдалась нелегкая ночь. Я присел рядом. Фред продолжал курить, глядя на спокойную черную воду океана.

– Надоело все! – вдруг сказал он. – Уйду к чертовой матери.

Я удивленно покосился на него. Фред был стопроцентным американцем, а у этих типов жаловаться друг другу на жизнь не было принято. За этим делом они обычно ходили к психоаналитику.

– Фред, там один тип сидит, и что-то он мне не нравится, – сказал я.

Фред затушил сигарету и поднялся.

– Пошли!

– Уголовник! – кратко охарактеризовал он негра. – Если до сих пор еще не убил никого, то непременно убьет. – Я ему студенческий коктейль принес, мартини с соком. Бокал только на одну треть пустой. Значит, парень при деле.

Фред ушел выполнять заказ.

Я облокотился о стойку и кивнул Хосе. Он склонился ко мне, не переставая встряхивать миксер одной рукой.

– Видишь, в центре, ближе к стене, где «Муки Тантала» висят, сидит за столиком негр в дорогом костюме? – спросил я.

– Вижу! – ответил Хосе. – Он кому-то знаки подает.

– Кому?

Глаза мексиканца быстро обшарили зал.

– Непонятно! Никто ему не отвечает.

– Как ты думаешь, стоит сообщить об этом Эдгару? – спросил я.

Хосе пожал плечами.

– Не знаю. Пока ничего не произошло.

Я в раздумье уставился в полированную стойку бара, а Хосе стал обслуживать присевшего рядом со мной клиента.

«Все-таки сообщу», – решил я и повернулся лицом к залу. Негра на месте не было. За его столик Фред усаживал двух дам. Заметив мой взгляд, он кивнул на дверь, за которой была лестница, ведущая на второй этаж. С некоторым облегчением я подумал, что на сей раз, кажется, пришли не за мной.

На то, чтобы оказаться возле двери, мне понадобилось несколько секунд. Распахнув ее, я прислушался, но из-за гама, царящего за спиной, ничего нельзя было разобрать. Поколебавшись, я стал подниматься наверх. Все, что я делал сейчас, было неправильно, начиная с того момента, когда меня угораздило обратить внимание на этого черного джентльмена. Мне надо было вообще не смотреть в его сторону и заниматься тем, на что нанялся.

Оказавшись на втором этаже, я подошел к кабинету Эдгара. Все, что могло понадобиться гостю, находилось здесь: деньги и личность, то есть сам Эдгар. Навряд ли этого типа могло интересовать что-то другое. Если он пришел по душу моего шефа, то, видимо, тот что-то сделал не так, и теперь с него пришли за это спросить.

За дверями было тихо. Внизу, в баре, зазвучала музыка, Дюк Эллингтон «Джаз-лихорадка» Я набрал в легкие побольше воздуха, постучал в дверь и, распахнув ее, заорал что есть мочи:

– Шеф, внизу полиция. Через минуту они будут здесь!

В гостиной Эдгара не было, а у окна стоял тот самый чернокожий в дорогом костюме, который сидел на нем, так, словно он десять минут назад снял его с мертвеца, и костюм еще не успел обмяться на новом владельце.

Он в упор смотрел на меня.

– Где шеф? – спросил я, и этот человек молча кивнул на дверь, ведущую в спальню.

Я дернул за ручку, но дверь оказалась запертой.

– Эдгар! – негромко позвал я и встал поближе к небольшому столику из стекла и красного дерева, не выпуская незнакомца из поля зрения.

В дверях щелкнул замок, и рука его потянулась под полу пиджака. Я, не раздумывая, сорвал с пола столик и метнул его в киллера. Стол угодил ему прямо в зубы ребром столешницы. В это время дверь распахнулась, и в проеме появился Эдгар. Я резко рванул его за рукав.

– Бежим!

Мы бросились к выходу.

От удара стола этого типа отбросило назад. Он зацепился ногой за стойку с книгами и теперь балансировал, пытаясь не рухнуть на спину. При этом он умудрился выхватить пистолет. Раздались два негромких хлопка – пистолет был с глушителем, а потом грохот, когда киллер все-таки свалился. Наверное, это нас и спасло. Мы выскочили в коридор. Эдгар дернулся было к лестнице, ведущей в бар, но я потянул его за собой, направляя к своей комнате. Благо дверь в нее была не заперта.

Нам удалось убраться из коридора до того, как в нем появился чернокожий. Из моей комнаты мы по пожарной лестнице забрались на крышу.

– Какого черта мы сюда залезли? – спросил меня Эдгар.

– Он не один, – ответил я. – У него в баре есть сообщник.

Эдгар вдруг взялся за плечо и застонал.

– Что? – спросил я.

– Это черномазый гад все-таки подстрелил меня…

Повязку Эдгару мы соорудили из моей рубашки и теперь лежали на крыше, бессмысленно пялясь на луну.

Эдгар пошевелился и скрипнул зубами.

– Знобить начинает, – произнес он. – И боль усиливается.

– Кровь течет? – спросил я.

– Кажется, да! Немного. Но если мы будем прохлаждаться тут до утра, то, чего доброго, она вытечет вся.

– Что этому типу надо было от тебя? – спросил я.

– Догадываюсь! – сказал Эдгар, затем, немного помолчав, заговорил снова: – Запутанное это дело, рассказывать долго, – потом, когда мне уже казалось, что он больше ничего не скажет, мой шеф добавил: – Здесь женщина замешана.

– Это уж как водится, – усмехнулся я.

Эдгар вздохнул.

– Это совсем не то, что ты думаешь. В общем, встал я поперек дороги у одних ребят. Женщину укрыл.

– Что-то не похоже это на тебя, – произнес я недоверчиво.

Эдгар казался мне слишком рациональным и не способным совершать подобные поступки.

– Не похоже? – Эдгар усмехнулся в темноте. – Поживи здесь с мое, и не на такую выходку решишься!

– А что, разве тебе плохо живется? – удивился я. – По-моему, ты процветаешь пышным цветом.

– Да где я процветаю! – вдруг зло заговорил Эдгар. – На этой помойке человечества?! Мои корни яд сосут из нее, а не соки. Это сверху травка да цветочки, а что под ними кроется, ты не знаешь. Трупный яд! И все люди здесь как трупы. Только делают вид, что живут. Ходячие калькуляторы. В ванну лезут, о счетчике помнят. Какое уж тут удовольствие. Я про все остальное уже и не говорю. И не вырваться из этого, понимаешь!..

– Тихо, – прошептал я, услышав глухие, периодически повторяющиеся звуки.

Кто-то поднимался по пожарной лестнице, и я пожалел, что не догадался захватить с собой «бульдог».

Я перекатился под самый парапет крыши, чуть левее лестницы и затаился, пообещав себе, что больше ни во что никогда не буду вмешиваться.

Я уже слышал дыхание поднимающегося человека. Высота парапета была сантиметров пятьдесят, так что вряд ли он сразу обнаружит меня, а вот разглядеть на крыше Эдгара ему будет не сложно. Мне оставалось лишь надеяться, что прежде чем киллер возьмет его на мушку, я успею вмешаться.

Звуки прекратились, видимо, убийца достиг крыши. Я замер, ожидая увидеть над парапетом его голову, но вместо этого чуть ли не перед самым моим носом возник ствол пистолета с глушителем на конце. Коротко метнувшись из стороны в сторону, он замер, очевидно, человек обнаружил цель. Я выбросил вперед руку и задрал ствол вверх, а потом, приподнявшись, другой рукой схватил убийцу за горло. Пистолет задергался в моей руке, выпуская пулю за пулей в ночное небо. Я отпустил горло киллера, а в следующий момент сел ему на руку и резко рванул на себя. Она негромко хрустнула в суставе, и пистолет выпал. Я подхватил его и, наставив киллеру в лоб, нажал курок, почти не надеясь, что вслед за этим последует выстрел. Мне казалось, что черный выпустил в воздух всю обойму, но сегодня Бог был на стороне белых. Я почувствовал отдачу в руке, сопровождающуюся негромким хлопком, а затем подхватил обмякшее тело и рывком вытащил его на крышу. На моем лице появилась кривая ухмылка.

– С почином тебя, Вечер, на новом месте. Со свежим трупачком, – я сплюнул на крышу.

Рядом замаячил силуэт Эдгара.

– А ты спец, однако!

– Да уж, насобачился, – произнес я и передернул затвор.

Пистолет был пуст. Я бросил его на труп.

– Что будем делать? В зале сидит еще один, а может, и больше.

Эдгар присел на парапет.

– Дай подумать. Может, ты в бар пойдешь? – предложил он чуть позже. – Тебя-то они не ищут, а этот, который тебя видел – вот он отдыхает, – Эдгар кивнул на труп.

– Но он мог сказать про меня своим сообщникам, – возразил я.

Наш спор кончился тем, что через пять минут я спустился по лестнице вниз и вошел в бар. Ко мне тут же подлетел Фред.

– Ты куда пропал? Тут у нас такое!.. Мужиков не хватает.

– Что, и такое бывает?

– Всякое бывает! – ответил Фред.

– Что ж, придется самим отдаваться, – мои глаза шарили по залу.

Где-то здесь был второй убийца. Первый, чей труп остывал сейчас на крыше, мог описать ему мои приметы.

Фред продолжал стоять рядом.

– Ну и что ты стоишь? – спросил я у него. – Снимай сюртучок, бери монгола с кухни и к дамам.

– Если монгол свою рожу из посудомойки высунет, то все бабы немедленно разбегутся, а я несколько староват, – заметил Фред.

Я сделал озабоченный вид и, подойдя к стойке, взял у Хосе запечатанную бутылку виски и аптечку, а затем направился к двери, ведущей на второй этаж. По нашим с Эдгаром расчетам, оставшийся убийца обязательно должен был увязаться следом за мной.

Взявшись за ручку двери, я воровато оглянулся и, посмотрев по сторонам, успел заметить, что Фред что-то объясняет сидящим за столиком дамам.

Когда я уже поднялся на второй этаж, внизу хлопнула дверь.

«Клюнули!» – понял я и не спеша пошел по коридору, надеясь на то, что в спину мне никто не выстрелит. Ведь этим черным типам нужен был не я, а Эдгар.

У самой двери, ведущей в кабинет Эдгара, меня догнал длинный худой негр. Я его вспомнил. Он сидел с двумя мулатками за столиком, рядом с выходом на террасу. Этот человек был одет так же респектабельно, как и первый, и явно не очень уютно чувствовал себя в дорогом костюме. Не привык, бедняга.

– Как найти мистера Иокубаускуса? – спросил он у меня на плохом английском.

– Он не может сейчас принять вас, – ответил я. – Ему плохо.

– Что с ним?

– Сердце!

– А это лекарство? – он насмешливо кивнул на бутылку виски в моих руках и, сделав шаг назад, достал пистолет.

Я изобразил на лице растерянность, а чернокожий взмахнул пистолетом и скомандовал:

– Пошли к мистеру Иокубаускасу.

Я пожал плечами и, распахнув дверь в гостиную, без остановки направился к спальне. Этот человек следовал за мной. Потом я услышал глухой удар и обернулся. Потенциальный убийца умудрился сделать еще один шаг в моем направлении, а потом его ноги подогнулись, и он опустился на пол. Я склонился над ним и, прижав два пальца к артерии на черной шее, попытался нащупать пульс. Его не было.

Я выпрямился и заявил, глядя на Эдгара:

– Похоже, ты перестарался. Надо было выяснить, кто его послал.

– Это я и так знаю, – заявил Эдгар, осторожно ставя на подоконник бронзовый бюст Руссо.

Я выжидающе смотрел на своего шефа, но он не торопился просвещать меня по этому поводу.

Вместо этого Эдгар спросил:

– Что будем делать с трупами?

Я посмотрел на покойничка. Изможденное лицо с впалыми щеками совсем не сочеталось с дорогим костюмом. Видимо, у бедняги была несладкая жизнь. Скорее всего, он надел такой костюм первый раз в жизни… и последний.

– Этого положим под пожарную лестницу. Бедолага упал с крыши, ударился затылком, вот и наступила смерть. Сунем ему в руки пистолет его напарника. А самого напарника оставим на крыше, только положим грудью на парапет. Они повздорили, понимаешь? Один столкнул другого с крыши, и тот, который падал, успел выстрелить и попал своему противнику в лоб. Ты только это выкини, – я кивнул на бюст Руссо.

– Быстро ты соображаешь! – оценил Эдгар.

Я усмехнулся.

– Опыт!

Едва я успел перетащить длинное тело из кабинета Эдгара к себе в комнату, как в дверь постучали.

Я выругался, погасил свет и распахнул ее.

На пороге стояла запыхавшаяся Роза.

– Скорей! – выпалила она и побежала по коридору к лестнице.

Я запер труп в комнате и бросился вслед за девчонкой. Было ясно, что в баре происходило нечто такое, что требовало моего срочного вмешательства.

То, что я увидел, когда вслед за Розой ворвался в зал, заставило меня забыть о трупах, оставленных наверху. Казалось бы, я видывал виды, но то, что предстало перед моими глазами сейчас, нагнало на меня легкую оторопь.

Два молодых голых негра задрали платьица на двух белых девушках, а потом на глазах всей публики стали насиловать их. Понятно, что все происходило по обоюдному согласию и заранее разработанному сценарию, но девчонки, упершись руками в столы, так натурально визжали и кривили свои хорошенькие личики, что я сразу подумал: «Эти черные балбесы – камикадзе». Потом девицы перестали визжать и перешли на нежные глубокие вздохи. Я не знал, что значила разыгрывающаяся передо мной сценка. Возможно, девчонки изображали белого дядю Сэма, а негры – восставшую черную нацию. Как бы там ни было, но публика вокруг меня, похоже, была заворожена этим зрелищем. В баре стояла тишина, натянутая, как струна, в которой, кажется, что-то зарождалось. Зрелище имело гипнотизирующее действие и явно заразный характер. Чего доброго, вот-вот начнется повальная оргия.

– Алекс! – очнулась первой Роза. – Не стой, Алекс!

Я сделал шаг вперед, но потом решил потянуть еще немного. Мне вдруг пришла в голову мысль, что все, сейчас происходящее, пойдет бару на пользу. Теперь заведение Эдгара прогремит на весь мегаполис, и его скандальная слава выйдет далеко за пределы Брайтона.

Я наблюдал за происходящим еще секунд тридцать, а затем, в два прыжка оказавшись рядом с одним из негров, выдернул его из девчонки.

– Слышишь, мой черный брат! – кричал я в ухо парню, буксируя его к выходу. – Все хорошо. Заходи как-нибудь, выпьем, а пока сматывайся отсюда к чертовой матери!

Вытолкав этого оригинала на улицу, я обернулся и увидел, что оставшаяся троица пытается изобразить шведскую семейку. Я выхватил из порочного круга второго парня и поволок его к двери, здраво рассудив, что его подружки, оставшись без партнера, ретируются сами.

Вернувшись в бар, я ощутил в нем такой накал, что сразу понял – это стадо, готовое вот-вот взбеситься, без присмотра оставлять нельзя. Сейчас может начаться такое!.. Я и сам, мягко говоря, был под впечатлением. К тому же Роза, опять оказавшаяся рядом со мной, вдруг чересчур плотно прижалась к моему плечу своей упругой грудью.

Это началось не сразу, секунды три я еще сопротивлялся, глядя на полуобнаженные груди девчонки, а потом словно неведомая сила швырнула меня в темный поток, и я, быстро пройдя в подсобку, отыскал там рубильник и отключил в баре свет. Будь что будет! Теперь заведение Эдгара либо воспоют в балладах и легендах, либо заклеймят позором, подобно Содому и Гоморре. Но то, что отныне клиент потечет сюда широкой рекой, я знал наверняка.

В темноте кто-то налетел на меня у выхода из подсобки. По горьковатому запаху духов, я узнал Розу. Ее губы безошибочно нашли в темноте мои, и через несколько секунд наши тела бушевали в подсобке, словно два столкнувшихся торнадо. Длинные стоны Розы прерывались грохотом падающих банок и картонных ящиков.