Текст книги "Социальные порядки и экономические реформы"

9. Оценка реформаторского движения

Китайские реформы представляют особый интерес для исследователей, поскольку эта была первая попытка создания инклюзивных экономических институтов в истории [Аджемоглу, Робинсон]. Из истории нам хорошо известны инклюзивные политические институты античности (Греция и Рим), в то же время экономические институты античности при всем желании трудно назвать инклюзивными: наиболее известные экономические реформы античности – отмена долгового рабства при Солоне или введение уравнительного землепользования в Риме при Гракхах являются вполне традиционными для аграрных сообществ.

Только в реформах эпохи Сун фактически появились понятия централизованного аграрного кредита, системной поддержки малого бизнеса и антимонопольной политики, фискального федерализма, государственно-частного партнерства, общественных работ, общедоступной системы образования, единой системы здравоохранения, таргетированной помощи малоимущим. Даже та терминология, которой мы пользуемся для описания этих процессов, – это терминология современного общества, что подтверждает гипотезу о начале перехода к модерну в Китае эпохи Сун.

Некоторый парадокс новых институтов, созданных в период реформ, связан с их смешанным инклюзивно-экстрактивным характером. Почти все Новые Законы предполагали сосуществование социально-уравнительных механизмов с фискальными. Понятно, что по логике вещей со временем фискальная компонента начинала превалировать. Так, налог для компенсации отмены трудовых повинностей поначалу имел прогрессивный характер, бедные хозяйства не подлежали налогообложению. Однако «аппетит приходит во время еды»: через несколько лет он был распространен на все население, а доходы от него существенно превышали потребности оплаты наемных работников и использовались для пополнения казны.

Попытка построить в Китае «великое общество» была прервана иноземным вторжением, и эксперимент не был завершен. Видимо, такой эксперимент и не мог увенчаться успехом: инклюзивные экономические институты в Китае не были дополнены инклюзивными политическими институтами: фискальные аппетиты казны не балансировались демократией налогоплательщиков. Более того, автор полагает, что достигнутый в Китае уровень налоговой нагрузки на экономику был несовместим с существовавшим уровнем развития производительных сил. Налоговые изъятия на уровне 20% ВВП стали возможны в Европе только при переходе к фабрично-заводской стадии индустриализации, в то время как Китай в XI в. только вступил в ее мануфактурную стадию.

С политической точки зрения китайские социал-демократы XI в. тоже бежали впереди паровоза. В отличие от Европы, где социал-демократия возникла на волне рабочего движения, бенефициары Новых Законов представляли собой безгласные низы общества – это были малоземельные крестьяне, мелкие ремесленники и торговцы. Процесс зарождения гражданского общества в Китае шел практически параллельно с проведением реформ. Это происходило на уровне верхов, когда образованное сословие начало брать на себя функции местного самоуправления (в Южном Китае). На уровне низов это проявилось в широком распространении грамотности (вслед за изобретением книгопечатания), в цеховом самоуправлении, в появлении бесцензурных средств массовой информации (частные газеты), в росте политического самосознания студенчества и студенческих выступлениях, в развитии частной адвокатуры.

Мы используем здесь термин «гражданское общество» с некоторыми оговорками, поскольку в Китае жители городов формально не выделялись из общей массы населения, а сами города не имели никакого особого статуса. Речь здесь идет о том, что в эпоху Сун начался процесс эмансипации общества от государства – как в экономическом, так и в политическом отношениях.

Дальнейшие события показали, что соседство со степными народами, находящимися на протогосударственной стадии развития, плохо сочетается с социал-демократическими экспериментами и планами построения «великого общества». Реформы в Северной Сун были уничтожены нашествием чжурчжэней, высокоразвитая империя Южная Сун была завоевана монголами, наконец, все надежды на продолжение процесса модернизации Китая исчезли после маньчжурского вторжения в XVII в. и двухсотпятидесятилетней оккупации страны.

Использованная литература

Аджемоглу Д., Робинсон Дж.А. (2015). Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты / Пер. с англ. Д. Литвинова, П. Миронова, С. Сановича. М.: Издательство АСТ.

Васильев Л.С. (1982). Феномен власти-собственности / Типы общественных отношений на Востоке в Средние века. М.: Наука. С. 60–99.

Васильев С.А. (2020). Ранняя модернизация в Китае в эпоху Сун // Вопросы теоретической экономики. № 3. С. 130–156.

Иванов А.И. (1909). Ванъ-Ань-Ши и его реформы XI в. СПб.: тип. И.М. Стасюлевича.

История Китая с древнейших времен до начала XXI века: В 10 т. / Гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. IV. Период Пяти династий, империя Сун, государства Ляо, Цзинь, Си-Ся (907–1279). (2016) / Отв. ред. И.Ф. Попова; Ин-т восточных рукописей РАН. М.: Наука-Вост. лит.

The Cambridge History of China (2009). Vol. 5. Part One. The Sung Dynasty and its Precursors, 907–1279 / D. Twitchett, P.J. Smith (Eds.). N.Y.: Cambridge University Press.

Ebrey P.B. (2014). Emperor Huizong. Cambridge, Mass.; L.: Harvard University Press.

Emperor Huizong and Late Northern Song China. The Politics of Culture and the Culture of Politics (2006) / P.B. Ebrey, M. Bickford (еds.) / Harvard East Asian Monographs. Vol. 266. Harvard: Harvard University Asia Center.

Zhao X., Drechsler W. (2018). Wang Anshi’s economic reforms. Proto-Keynesian economic policy in Song Dynasty China. Cambridge Journal of Economics. Vol. 42 (5). Pp. 1239–1254.

Аграрные реформы в России в XIX – начале XX вв.: политический контекст и технологии реализации44
  Публикуется по изданию: Васильев С.А. Аграрные реформы в России в XIX – начале XX вв.: политический контекст и технологии реализации // Вопросы теоретической экономики. 2022. № 3. С. 151–172; № 4. С. 149–163.


[Закрыть]

Введение

Аграрным реформам в России посвящен такой огромный пласт исторических исследований, что автор с некоторой робостью приступает к изложению этой темы. Аргументами в пользу написания данной статьи и стала очевидная незавершенность обсуждения этого вопроса даже и в современной исторической литературе, наличие полярных точек зрения на определенные исторические процессы и господство укоренившихся мифов в отношении российских аграрных реформ XIX и XX вв.

Во-первых, в большинстве исследований Крестьянская реформа 1861 г. и реформы Столыпина рассматриваются порознь, хотя исторически и логически Столыпинские реформы представляют собой развитие Реформы 1861 г.

Во-вторых, почти полностью игнорируются преобразования в аграрном секторе, осуществленные в начале и середине 1880-х гг., в частности, введение принудительного выкупа крестьянских земель.

В-третьих, практически отсутствует анализ влияния крестьянских реформ в соседних с Россией странах на конструкцию и характер проведения собственно российской реформы.

В-четвертых, мало внимания уделяется логике конструирования реформ, мотивации проводивших их политиков и учету ими интересов различных групп населения.

С точки зрения источников основной работой по проблемам Реформы 1861 г. является монография А.А. Корнилова [Корнилов], по Столыпинской реформе – монография М.А. Давыдова [Давыдов], по истории реформ в странах Восточной Европы – работы И.И. Костюшко [Костюшко, 1989, 1993, 1994].

1. Расходящиеся пути развития аграрных отношений в России и Восточной Европе в XVIII в

Из ведущих стран Европы крепостное право сохранилось в XVIII в. только в Австрийской империи, Польше и Пруссии. Надо отметить, что в начале этого века положение крестьян во всех этих странах было сходным с положением крестьян в России. Однако затем развитие агарных отношений в России и странах Восточной Европы пошло весьма разными путями.

Весь XVIII в. в странах Восточной Европы государство активно вмешивается в отношения между помещиками и крестьянами, ограничивая произвол помещиков. Это касалось в первую очередь распределения земли между помещиком и крестьянами. В отличие от России, где помещик своей волей наделял крестьян землей (или не наделял), в Пруссии и Австрии крестьянская земля (так называемая Bauernland) была в течение XVIII в. отделена от помещичьей и могла использоваться только крестьянами [Костюшко, 1989, с. 11–13)].

В течение XVIII в. в разных местностях постепенно вводилась система фиксированных обязательств крестьян по отношению к помещикам (урбариальная система), при этом со временем барщина заменялась оброком [Костюшко, 1989, с. 27–28]. Четко регламентировались права помещиков по отношению к своим крепостным. Были введены запреты на смертную казнь по воле помещика, ограничивалось применение телесных наказаний [Костюшко, 1989, с. 32].

В конечном итоге крепостничество было отменено в Австрии в правление императора Иосифа II в 1780–1785 гг. (в разных землях империи в разные сроки), а в Пруссии – в 1807 г. В обоих случаях крестьянские наделы сохранялись в пользовании крестьян, при этом они продолжали нести повинности за пользование землей.

Развитие крепостных отношений в России шло в XVIII в. по совершенно другому пути. Права помещиков расширялись, права крестьян последовательно ограничивались. Государство перестало вмешиваться в отношения между крестьянами и дворянами и полностью передало управление крестьянами в руки помещиков.

Помещикам по факту была передана уголовная власть над крестьянами, которой они не имели в XVII в., широкое распространение приняла продажа крестьян без земли, помещики получили право ссылать крестьян в Сибирь. Наконец, в Жалованной грамоте дворянству (1785) крестьяне были косвенным образом признаны безусловной собственностью помещиков [Ключевский, с. 131–133].

Чем может быть объяснено такое расходящееся развитие аграрных отношений в соседних странах? Ведь именно в то время, когда Иосиф II проводил освобождение крестьян в различных землях Австрийской империи, Екатерина II осуществила закрепощение крестьян на Украине. А между тем Екатерина и Иосиф придерживались практически одинаковых политических взглядов, состояли в дружеской переписке и даже вместе путешествовали по Украине и Крыму в 1787 г.

Автору кажется, что это связано с дефектами политической системы в России в XVIII в. и прежде всего с отсутствием Закона о престолонаследии. Действительно, почти весь XVIII в. в после-петровское время страну возглавляли императрицы, права которых на престол были весьма сомнительны. Более того, Елизавета и Екатерина II взошли на престол в результате гвардейских переворотов, и каждая из них должна была считаться с возможностью нового переворота, в результате которого на престол мог быть возведен претендент мужского пола: Иван Антонович (в случае с Елизаветой) или Павел Петрович (в случае Екатерины II). Между тем гвардия представляла собой дворянскую элиту, и верховная власть была вынуждена полностью ориентироваться на ее запросы. Не случайно именно в царствование Екатерины II огромные масштабы приобрела раздача помещикам государственных земель с прикрепленными к ним крестьянами.

Так что поворот в аграрной политике России мог случиться только в случае воцарения законного Государя и принятия полноценного закона о престолонаследии.

2. Начало крестьянских реформ в России

Именно это и произошло в царствование императора Павла, который издал Указ о трехдневной барщине, сделав первую попытку отрегулировать отношения крестьян и помещиков. Хотя этот Указ постоянно нарушался, он тем не менее не был отменен и стал в дальнейшем основой при разработке переходных положений крестьянской реформы.

В начале царствования Александра I помещикам было предоставлено право отпускать своих крестьян на волю с землей по обоюдному соглашению (Указ о вольных хлебопашцах 1803 г.). Однако по этому Указу было освобождено всего 150 тыс. крестьян (1,3% всех крепостных). Причина этого проста – для помещиков это была в значительной степени благотворительная операция, и реально переводить своих крестьян в вольные хлебопашцы могли только весьма состоятельные помещики. Александр I также полностью остановил раздачу государственных земель.

В 1816–1818 гг. было отменено крепостное право в остзейских губерниях, однако крестьяне были освобождены без земли, они не имели права переписываться в другие сословия и покидать пределы этих губерний. Существовавшее ранее право крестьянина на неотторгаемый надел было отменено. Лично свободные крестьяне оказывались во всех отношениях во власти помещиков, только без обязательств помещиков помогать им в тяжелых ситуациях (недород, стихийные бедствия и т.д.). Остзейская модель стала в дальнейшем важным аргументом против освобождения крестьян без земли в русских губерниях.

В это же время (в конце правления Александра I) появляются достаточно проработанные проекты крестьянской реформы, наиболее разумными из которых были предложения Аракчеева и Канкрина. Оба предлагали выкуп помещичьей земли за счет государства в пользу крестьян. В силу того, что источником средств для выкупа был государственный бюджет, такая операция растягивалась бы на очень длительный срок (в проекте Канкрина – на 60 лет). Более радикальный вариант был предложен в проекте Конституции декабриста Никиты Муравьева – крестьяне без всякого выкупа получали свою усадьбу и две десятины земли. Это недостаточно для прокорма семьи, так что им приходилось бы работать на помещика за плату. Надо отметить, что в случае гипотетической победы революционного движения это был бы вполне рабочий вариант – дворяне при этом сохраняли практически всю свою землю и были бы обеспечены рабочими руками малоземельного крестьянства.

3. Попытки проведения крестьянских реформ в царствование Николая I

Николай I отнесся к крестьянскому вопросу весьма серьезно, и в течение его царствования эту проблему обсуждали несколько секретных комитетов. Заглавную роль в этом процессе играл граф П.Д. Киселев, сторонник освобождения крестьян и сильный администратор, пользовавшийся большим доверием императора.

В связи с серьезными противоречиями, возникшими при обсуждении вопроса о помещичьих крестьянах, реформу решено было начать с государственных крестьян, находившихся в то время в худшем положении, чем помещичьи. Реформа была осуществлена в 1837–1841 гг. Государственные крестьяне были выведены из подчинения Министерства финансов и переданы в ведение Министерства государственных имуществ, созданного графом Киселевым специально для этих целей и им же возглавленного. В течение нескольких лет проблемы государственных крестьян были решены, и теперь уже помещичьи крестьяне оказались в худшем положении, чем государственные. С точки зрения дальнейшего хода крестьянской реформы важную роль сыграли органы общинного самоуправления, созданные для государственных крестьян, по модели которых впоследствии создавалось самоуправление и для бывших помещичьих крестьян.

Другим актом, направленным на постепенную отмену крепостного права, стал Указ от 2 апреля 1842 г. об обязанных крестьянах, в соответствии с которым помещики по соглашению с крестьянами могли передавать им в наследственное пользование часть своей земли на определенных условиях. При этом крестьяне получали личную свободу, но оставались прикрепленными к земле.

Личное освобождение означало, что крестьяне становились субъектами гражданского права: они могли свободно создавать семьи, покупать и продавать личное имущество. Раньше же они это делали только с разрешения помещика. По сути, отменялось рабство при сохранении отдельных элементов крепостничества. Политическое значение этого Указа состояло в том, что крестьянин получал личную свободу даром. Таким образом, в дальнейшем вопрос о выкупе крестьянами личной свободы уже не вставал. Логика этого Указа прослеживается также в переходных положениях крестьянской реформы о временно-обязанном состоянии крестьян до выкупа ими своих наделов.

Этот Указ, как и Указ 1847 г. о выкупе крестьянами выставляемых на торги поместий, встретил сильное сопротивление бюрократии. По Указу 1842 г. было переведено на обязанное состояние только пять имений, а реализация Указа о выкупе заложенных земель была обставлена рядом труднореализуемых условий.

Каковы были причины затухания реформаторских планов в царствование Николая I? По-видимому, император опасался консолидированной реакции дворянства на серьезные шаги в деле крестьянской эмансипации. С другой стороны, стоило ли затевать серьезные реформы в стране, прошлое которой было удивительно, настоящее – более чем великолепно, а будущее – выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение.

4. Революции 1848 г. в Пруссии и Австрии и их влияние на российские реформы

В 1848 г. в Европе начались демократические революции, следствием которых стало полное прекращение усилий по эмансипации крестьянства в России. Зато эти революции полностью изменили аграрные отношения в Пруссии и Австрии. В предреволюционные годы ситуация здесь была весьма неоднородной. В Австрии крепостные получили личную свободу раньше, чем в Пруссии, однако здесь сохранялись все повинности в пользу помещиков, и не было возможности выкупить землю.

В Пруссии крестьянская реформа была начата в 1807 г. после унизительного поражения в войне с наполеоновской Францией. Пришедшее к власти на волне общенационального кризиса реформаторское правительство Штейна–Гарденберга не только отменило крепостное право, но и разработало программу выкупа крестьянских земель (по сути, не земель, а феодальных повинностей) и приступило к ее поэтапной реализации. Однако после завершения эпохи наполеоновских войн к власти в Пруссии пришли консерваторы, и законодательство было изменено таким образом, чтобы стимулировать развитие только крупных крестьянских хозяйств.

В частности, предусматривался выкуп феодальных повинностей путем передачи части крестьянских земель помещикам. Крестьянские наделы уменьшались и становились недостаточными для прокорма семьи. В результате крестьяне продавали остатки своих наделов и превращались в батраков. Впоследствии возможность выкупа повинностей для малоземельных крестьян вообще была закрыта. Наконец, была отменена общинная собственность на луга и леса, и помещики, используя рычаги сохранившейся у них вотчинной власти, начали захват общественных угодий [Персидская, с. 26].

Результатами аграрной реформы стали концентрация земель в руках помещиков при широком использовании наемного труда сельского пролетариата, а также усиление слоя зажиточных крестьян, так называемых гроссбауэров. Такая политика имела определенные преимущества с точки зрения эффективности использования земель. Массовое разорение крестьян также создавало резервы рабочей силы для растущей прусской промышленности. Однако в социальном плане это сильно раскалывало деревенское население и создавало протестный потенциал, который вполне проявился в ходе революции 1848 г. Именно батраки и арендаторы стали основным источником волнений в сельской местности, и силы правопорядка с большим трудом справлялись с их выступлениями [Костюшко, 1989, с. 159–166].

В Австрии в условиях нерешенного земельного вопроса требование о наделении крестьян землей вообще было одним из главных лозунгов народного движения, а армия, состоявшая из крестьян, в этих условиях оказалась совершенно ненадежной опорой для правительства [Костюшко, 1993, с. 81–82]. Под напором демократических сил были быстро отменены все оставшиеся феодальные установления, и в частности, вотчинная власть помещиков. Было зафиксировано законодательно, что основой аграрных отношений является частная собственность, все формы собственности с разделением прав владения, распоряжения и пользования отменялись. В Австрии крестьяне немедленно получили землю в собственность, и лишь затем правительство решило вопрос о денежной компенсации для помещиков, причем на очень выгодных для крестьян условиях: треть всей выкупной суммы финансировали бюджеты австрийских провинций.

В Пруссии были отменены все ограничения на выкуп земель, а также была учреждена система так называемых рентных банков для финансирования операции выкупа земли крестьянами. Рентные банки, созданные правительством в каждой провинции Пруссии, выпускали в пользу помещиков ценные бумаги, ежегодные выплаты по которым финансировались взносами крестьян в счет суммы выкупа. Именно эта система была впоследствии заложена в конструкцию российской аграрной реформы с той лишь разницей, что функции банков в России взяло на себя Министерство финансов.

Какие выводы могла сделать для себя российская власть из опыта проведения аграрных реформ в соседних странах?

Во-первых, о том, что освобождение крестьян без земли не является долгосрочным решением проблемы, а земельный вопрос становится триггером революционного движения.

Во-вторых, что прусский путь реформирования аграрных отношений с разрушением общины и ставкой на крупные хозяйства ухудшает положение основной массы крестьян и плодит социальные конфликты. Так что для российских политиков австрийский путь выглядел предпочтительным.

В-третьих, что если крепостное право не отменяется сверху, то оно довольно легко отменяется снизу.