Текст книги "Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова"

Украинские рабочие и крестьяне под ударами капиталистических сил обратились к нам с предложением военного союза. Это предложение получило немедленный отклик со стороны Литвы, Белоруссии и Латвии, которые на других рубежах защищают интересы и знамя социалистической революции против банд польских помещиков, германских белогвардейцев. Мы знаем так же хорошо, что румынские союзники и бывшие противники Антанты – германские белогвардейцы – служат в руках победоносной буржуазии орудием борьбы с мировым пролетарским восстанием. Они творят собственное дело не только в Вильно и Риге, но и в Версале на мирной конференции. Вполне естественно, что в этом единоборстве между капиталистической эксплуатацией и социалистическим порядком наши товарищи достигли победы в борьбе, которую они ведут под стенами Риги и Вильно, откуда они обращают свои взоры к нам, предлагая нам военный союз, чтобы отбить вражеское нападение. Телеграмма, присланная нам Советом обороны, равным образом правительством Латвии и Литвы, гласит: (Читает телеграмму.)[1849]1849
  В деле отсутствует.


[Закрыть]

Товарищи, мы должны дать ответ тем товарищам, которые на передовых фронтах обращаются к нам с предложением военного союза. В их руках инициатива. Это лучшее опровержение всех клевет о каких-либо «завоевательных» целях. Я говорю это слово в кавычках, т. к. это слово обманно и оно может обманывать только тех, кто хочет быть обманутым. Эта инициатива выбивает последнюю тень завоевательных, клеветнических обвинений о плане восстановления старых территорий и о планах панрусизма, как мне пришлось читать это в радио, присланном из Парижа союзниками империалистической контрреволюции о русском пролетариате. Мы должны деловым образом обсудить возможность и необходимость объединения. Конечно, этот военный союз, требующий от нас много[го], может вполне соответствовать общим тенденциям всех республик. Мы заключаем этот военный союз потому, что у нас единый интерес, потому что у нас единый порядок, потому что мы все сознали, что нам [надо] вместе жить и, если надо, вместе умереть.

Мы знаем, что этот военный союз не может быть чисто военным союзом. Эта война требует от нас напряжения всех сил, под знак войны поставлена вся наша деятельность. Мы принципиальные, основные, коренные враги всякого братоубийства, всякого пролития крови и во внешних войнах принуждены нападениями империалистов поставить всю государственную жизнь, все эти республики под знамя борьбы и победы.

Эта победа требует, чтобы все материальные богатства, которые имеются в распоряжении трудовых масс Украины, России, Литвы, Латвии, Белоруссии, подчинялись общему руководству и расходованию по общему плану. В этой борьбе нам придется поставить на ставку последние наши запасы, все это должно быть подчинено, все израсходовано под строжайшим контролем центра. Мы знаем, что во многих окраинах, во многих частях это сознание необходимого общего государственного плана, единого руководящего центра является желательным, чтобы план достаточно проник в сознание отдельных бойцов. Мы знаем, что повстанческие отряды, часто приносившие громадную пользу, оказав громадные заслуги перед революционным движением, не отдают себе отчета в тяжести той борьбы, которую мы несем, которая нам предстоит, и не отдают себе отчета в гигантском напряжении, которое требуется. Это гигантское напряжение сил должно вылиться в строжайшее подчинение всех местных интересов единому фронту, который есть не только фронт военный, но и хозяйственный.

Мы должны потребовать в силу полномочий, которые поручены центральным властям от центральных комитетов и от правительственных советов республик, входящих в Совет, во имя этих полномочий мы потребуем от всех и каждого строжайшего подчинения, беспрекословного исполнения распоряжений, которые будут идти от этих центральных федеральных частей, которые будут избраны и утверждены Собранием в соответствующих советских республиках. Только при этом условии, при концентрации наших действий, при понимании того, что мы не можем разбрасываться, что все должны быть подчинены общему руководству и только тогда победа будет дана. Исходя из этого понимания единства, которые взяли на себя республики Литва, Латвия, Украина, исходя из убеждения трудящихся масс, принимая во внимание тяжелый и трудный момент, когда враг стучится у врат Петрограда, а с другой стороны, [враги] пытаются еще раз отрезать нас от Донецкого бассейна, в этот момент под напором врагов мы должны отвоевать напряжение военного союза всех советских республик под знаменем беспощадной борьбы с врагом в крепком стремлении защитить наши границы от наступающих контрреволюционеров. (Аплодисменты.)

(Стенограф[ический] отчет XVI заседания ВЦИК от I/VI.)

РГАСПИ.Ф. 323. Оп. 2. Д. 118. Л. 46–53.

Машинописный текст неправленой стенограммы.

Документ № 14

Речь В.И. Ленина на заседании памяти Я.М. Свердлова

16 марта 1920 г.

Товарищи, мы собрались[1850]1850
  Годовщина смерти Я.М. Свердлова была отмечена торжественно-траурным заседанием 16 марта 1920 г. в Большом театре. Присутствовали члены ЦК и МК РКП(б), ВЦИК, профсоюзов и фабрично-заводских комитетов, делегаты проходившего в это время Московского губернского съезда Советов. Воспоминаниями о Я.М. Свердлове поделились товарищи, близко знавшие его. В.И. Ленин выступил от имени ЦК с публикуемой речью (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 40. М., 1977. С. 395).


[Закрыть] сегодня, в день кончины Якова Михайловича Свердлова, и наряду с теми личными впечатлениями, которые есть у очень многих старых партийных работников, у всех на первое место выдвигается мысль об оценке крупнейшего таланта, который мы потеряли и возмещение которого не удалось и, вероятно, долгое время не удастся исчерпать. Когда вдумываешься в значение этой потери, то мысль невольно направляется на вопрос организации, назначении организации вообще, и на роль таких выдающихся организаторов, число которых особенно и особенно мало и пример жизни и деятельности которых должен для нас быть поучителен, и в пояснение нашего взгляда на значение организации вообще и практическим уроком, назиданием, примером к той организаторской деятельности, которую мы продолжаем, которая составляет и должна составлять главное содержание партии рабочего класса вообще, а в момент коммунистической революции, в течение особенно первых шагов ее, несомненно, это наша главная деятельность. В самом деле, главным оружием рабочего класса и в его долгой истории подготовки к революции, и в первое время революции, несомненно, является организация. Если мы из масс трудящихся, распыленных и придавленных капиталистами крупной промышленности, и не выделили такого класса, который учится организации, сам строить эту крупную промышленную городскую жизнь всей социалистической культуры и цивилизации, тогда не в состоянии были бы передовые отряды трудящихся совершить то разрушение капитализма, тот практический приступ к делу организации нового социалистического общества, который нам теперь после двухлетнего опыта особенно ясен.

Если мы бросим общий взгляд на то, каково было и каковым сейчас является соотношение главных общественных сил и главной массы населения в нашей революции, то мы сразу увидим, что диктатура пролетариата, которая за два года сделала в России, при неслыханно тяжелых и трудных условиях, настоящие чудеса, что эта диктатура была бы соверщенно невозможна и внутренне бессмысленна, если бы главной движущей силой ее не было бы сплочение трудящихся, именно такое сплочение, которое в состоянии громадное большинство трудящегося населения привлечь к себе.

На опыте нашей революции мы знаем, что ни избирательным способом при господстве частной собственности [не] может сложиться объединение трудящихся, что только в борьбе за низвержение и помещиков, и буржуазии может это объединение стать наивысшей силой. И теперь ясно видим, что для объединения гигантских масс, десятков миллионов распыленного крестьянства, в особенно[сти] задавленного и темнотой, и капиталистическим гнетом, отставшим от городского населения не только у нас, но и во всех больших странах, невозможно было бы осуществить это объединение иначе, как здесь мог бы найтись элемент, сплотивший трудящихся для борьбы против мелких собственников и их попыток и стремления возродить капитализм, а эти попытки мелким крестьянам неизбежно свойственны, из них выскочить нельзя. Если бы не организация пролетариата, такая вещь была бы в социальном отношении невозможна, а организация пролетариата – это значит объединение трудящихся, которые привлекают к себе из всей крестьянской массы что в ней есть трудящегося, а значит – громадное большинство, сплачивают людей по труду и тем самым выступают против всякого сплочения и организации собственности. Мы хорошо знаем: крестьяне составляют громадную массу населения и являются наполовину собственниками, наполовину трудящимися и не будь организованного пролетариата, который товарищей всех сплотил, показал, что в борьбе против попытки восстановить частную собственность пролетариат неумолим и что он умеет приносить тяжелые жертвы и не будь теснейшей связи пролетариев с трудящимся крестьянством, не будь опыта у десятков миллионов крестьян, которые видели, что государство помещиков и капиталистов, самое даже демократическое и республиканское, является государством капитализма, не будь этого опыта, который показывает крестьянам, иногда самыми тяжелыми испытаниями, что они могут идти только за пролетариатом, не будь этого опыта, дело, которое мы сейчас делаем, которое во всех странах подготовляется – дело социалистической революции – было бы невозможно.

Когда говорят о диктатуре пролетариата, очень часто забывают, что сплоченность тех трудящихся, которые решительно порвали с капиталистическим миром и в то же время у этих же капиталистов научились сплоченной организации, проделали долгую борьбу стачек и демонстраций, без это[го] диктатур[а] пролетариата был[а] бы невозможн[а], и без той связи, которую организованный пролетариат имеет с десятками миллионов трудящихся, без того уважения, которое всякому трудящемуся человеку внушает самоотверженная борьба пролетариата, разрушающего старое общество, без этого ничего подобного тому влиянию, которое получил[и] пролетариат и руководящая его партия революции, быть не могло. Главная сила, военные успехи, которые являются для нас залогом того, что мы решим более трудные, чем военные, задачи – задачи хозяйственного строительства, восстановления разрушенной страны, являются единственным залогом и основой того, что пролетариат своей силой, как силой организации, [о] сознал, что передовой отряд пролетариата знает, что организованный авангард в сотни тысяч раз сильнее, чем его непосредственное число, насколько велико число, связавшее его с десятками миллионов.

И здесь, когда мы на эти темы размышляем, нам особенно выясняется или, по крайней мере, наше размышление должно направиться на значение и роль крупных организаторов. Мы знаем, что для организации миллионов значение руководителя, практического организатора, необъятно велико. Мы знаем, что приходилось нам и приходится всему рабочему классу приступать к этому делу организации с ничтожным количеством действительно выдающихся организаторов. И в этом отношении история жизни и деятельности Якова Михайловича Свердлова в особенности поучительна, в особенности наглядно, показывает нам, при каких условиях выдающиеся организаторские таланты, число которых так мало, при которых они складывались, как они закалялись, как превращались в крупнейшие организаторские силы. Может быть, половину своей короткой жизни Яков Михайлович Свердлов провел как практический работник преимущественно нелегальной организации. С семнадцати-восемнадцати лет он уже попал в тюрьму и начал работать как деятель рабочих организаций, начал работать в революционной борьбе и от прошлого своего и своей семьи, семьи ремесленника, перешел к тому полному поглощению задачами рабочего класса, деятельностью его организации, которое дало ему возможность развернуться настоящим образом. Может быть, никто не является таким типичным представителем (курсив наш. – С.В.) деятельности и работы десятков, сотен и, может быть, тысяч революционеров из среды ремесленников и рабочего класса, ничтожное число их, котор[ое] принадлежало и к интеллигенции, которые еще при царизме в течение более десяти лет подготовляли из себя революционеров, способных руководить массами. Якову Михайловичу не приходилось в течение этой долгой деятельности бывать за границей, это ему дало возможность не терять связи с практической стороной движения (саморазоблачительное признание. – С.В.), и хотя тех семнадцати-восемнадцати лет всей его короткой жизни, которую он провел на партийной работе, хотя громадное число лет пришлось ему пробыть в тюрьме и ссылке, но здесь-то и выявился организаторский талант: он сумел себя целиком посвятить работе, наблюдению людей, умению распознавать их качества, умению ставить каждого на свое место, то умение, которое составляет главный талант организатора и, что замечательно, это умение приходилось вырабатывать человеку, посвятившему себя деятельности нелегальной, где, естественно, непосредственный круг тех, с кем нелегальный работник сталкивается, очень узок, и всякий из нас, кто имеет за собой порядочное количество лет нелегальной работы, всякий, кто припоминает десятки революционеров, который знал сотни революционеров и который слыхал или наблюдал, всякий скажет себе, что ничтожное число, которое можно пересчитать по пальцам одной руки, является из них такими организаторами, которые сумели из этого опыта постоянного общения в нелегальных кружках, из подполья вынести общее знание людей, умение организатора и администратора, которы[е] способ[ны] был бы перенести на деятельность сотен тысяч, на отношение между миллионами.

Здесь партии предстоял неслыханно трудный переход. Партия, которая воспитала и лучших своих представителей – [таких], как Я.М. Свердлов, не могла иначе воспитать как деятельностью нелегальной: в подполье, в кружках, партии приходилось в несколько недель, самое большее – в несколько месяцев, превратиться в партию правительственную, которая должна была руководить или на которую легла задача руководить миллионами пролетариата, так, чтобы они всю свою деятельность строили на неразрывной связи с десятками миллионов трудящихся, такой связи, которая не была бы формальной, как прежде, а такой, которая трудящихся будила бы, которая каждого рабочего, где бы ни жил, куда бы он ни попадал, сама собой превращала в агитатора-пропагандиста, организатора, сама собой создавала такое положение, что перед крестьянами, хотя бы наиболее отсталыми, наиболее задавленными, всякий рабочий является как руководитель, вождь, как тот, кто вел его за собой, кто показывает крестьянину пример борьбы против эксплуататоров, против помещиков, капиталистов, пример самого большого самопожертвования. То самопожертвование, которое вылилось в деятельность старых революционных работников, подало пример, который мы видим так наглядно в жизни Якова Михайловича, из 35 лет своей жизни половину проведшего в нелегальной работе и долгие годы, вероятно, больше половины этой жизни, проведшего по тюрьмам, в бегах, на нелегальном положении. Это самопожертвование, которое выделило лучших и немногих представителей ремесленников и ничтожное число рабочих, должно было быть повторено пролетариатом в небольшом масштабе.

Когда говорят о диктатуре пролетариата, часто забывают, что эта диктатура была готовностью, решимостью доказана на деле идти на самые большие жертвы. Когда обвиняют диктатуру пролетариата за примененное ею насилие (напоминание о массовом красном терроре. – С.В.), забывают, что это насилие направлялось против эксплуататоров, против помещиков и против капиталистов, а что то уважение, полнейшая преданность, которую пролетариат приобрел в массе трудящихся, приобрел только тем, что везде передовые его отряды в течение минувших двух лет революции взяли на себя большое число каких бы то ни было бедствий революции, тяжести голода, тяжесть тех неслыханных тягот, которые обрушились на нас, Гражданской войны – тех тягот, которые главным образом на население городов обрушились. Между самопожертвованием старых революционеров, которые больше чем десять лет до нашей революции выковывали свою умелую деятельность и организаторское умение, ядро партии, способное руководить пролетариатом, между этим самопожертвованием, тем, которое было главной отличительной чертой и самым важным источником авторитета и уважения, которое пролетариат (якобы. – С.В.) сыскал в крестьянстве в течение двух лет, самую неразрывную связь, оно показывает, что эта революция не могла бы пройти так, как прошла, не могла бы выдержать двух лет неслыханно тяжелых испытаний, если бы зачатки сплочения непреклонно твердой организации не были бы заложены такими людьми, как Яков Михайлович Свердлов в течение более чем десяти лет до начала революции и без которых этот организаторский талант, умение администратора не было бы связано с деятельностью класса, достаточно вышколенного капитализмом, достаточно объединенного, сплоченного, достаточно разгруженного от старой спячки, чтобы взять на себя продолжение этого дела, чтобы подготовить миллионы бойцов и борцов, чтобы повести их, несмотря на все трудности, которые возлагала на них История. Нет сомнения, что в стране более передовых организаторских способностей, в меньшем масштабе имеется распределение на большее число людей, нет сомнения, что там, после первых побед революции, легче будут проходить труднейшие организационные этапы, но первые шаги революции затрудняются в этих странах, между прочим, потому, что такой тяжелой закаляющей школы для авангарда революционеров и рабочего класса, какова была школа у нас, в других странах не было, и что там приходится переходить к тяжелой, более требующей жертв, революции от капитализма, от периода сравнительно мирного, который воспитывал не революционных борцов как руководителей рабочего класса, а борцов оппортунистических. Этот вывод нам навязывает, между прочим, сравнение нашей революции с немецкой. Сходство оказывается поразительное. Если мы припомним, что у нас дело началось с соглашательства, что оно привело к корниловщине и теперь немецкий пролетариат переживает эту корниловщину, а сегодня мы получили сообщение, что новое правительство германских монархистов, которое свергло старых монархистов, оно уже заключает соглашение со старым правительством, оно уже в блоке, восстанавливает власть монархизма вместе с немецкими меньшевиками, эсерами и шейдемановцами.

И нам говорят, что на другом полюсе, это еще не ясно, но очевидно, этот полюс есть, там образуется уже блок, который ставит себе единственной главной задачей диктатуру пролетариата, который пользуется немецкой корниловщиной, тем опытом, который эта корниловщина оставила в массах, пользуется точно так же, как в русскую революцию была использована авантюра Корнилова, явившаяся преддверием Октябрьской революции. Организаторы, вожди пролетариата, люди закаленные в долгой революционной борьбе, немецкому пролетариату именно теперь понадобятся в особенно большом числе. Как [ни] велико будет значение большей культуры, большей воспитанности, организованности рабочего класса, а недостаток таких вождей, как Яков Михайлович Свердлов, десять – пятнадцать лет воспитывающийся при организаторской работе, посвященной целиком подготовке революции и борьбе против всякого ее окорнания, – мы можем сказать, глядя на опыт Венгрии, что иногда этот недостаток может сказаться неслыханными жертвами пролетариата, он революцию не остановит, но увеличить число жертв и мучений он может. И особенно теперь, бросая общий взгляд на переживаемую нами революцию и сравнивая с ходом революции в других странах, и вдумываясь в значение организации, которая выдвинула крупнейший талант из наших руководителей в этой области – Якова Михайловича Свердлова, мы должны дать себе твердый зарок, что на эту сторону дела мы обратим все больше и больше внимания. Если в деятельности военной, которая в течение двух лет ставилась у нас и ходом событий не могла не ставиться на первое место, если в деятельности военной иногда еще многое можно сделать порывом, энтузиазмом, коротким натиском, то в деятельности хозяйственно-строительской, преимущественно организаторской, ничего нельзя сделать одним порывом, натиском, энтузиазмом, и самая длительная, на годы рассчитанная организаторская работа, только она способна привести нас здесь к настоящей победе. И в этой работе, конечно, из нас десятки, сотни тысяч строителей советской власти должны иметь перед собой историю выдающихся деятелей революции и руководителей ее, их личный опыт, воспоминание о том, как организаторские таланты пробивали себе дорогу.

Сознание того, как ничтожно сейчас у нас число организаторских администраторских талантов, от старого общества они достались нам связанные преимущественно с предрассудками этого общества, сплошь и рядом полувраждебными, и мы должны их использовать, потому что скоро увеличить число организаторов из своего класса мы не можем и главной деятельностью должно быть то, чтобы воспитать из рабочих и крестьян всех лиц, способных быть организаторами и администраторами. В этой среде, среде трудящихся, которые никогда не проводили своей жизни в искусственной обстановке подполья, оторванные от масс, которые гораздо раньше понимают отношения людей, в этой среде и среде беспартийных рабочих и крестьян неизмеримо больше организаторских талантов, чем в каком-нибудь другом классе. Но мы не может эти таланты найти, мы не научились ставить их на настоящее место, ставить на такое положение, что они эту задачу – научиться направлять людей и ставить их на надлежащее место, соединять десятки тысяч людей – чтобы результат их действия, работы, оценивать с точки зрения потребности нужд и интересов миллионов – это наша главная задача.

Иначе, как внимательным размышлением над деятельностью выдающихся организаторов прошлого, иначе, как посвящением своей долголетней деятельности упорной и терпеливой работе, мы этой задачи не решим. Но, вспоминая память Я.М. Свердлова, размышляя о том, при каких условиях тогда, когда передовым руководителям рабочего класса приходилось десятки лет прятаться в подполье, если даже тогда выдвигали людей, способных с неслыханной быстротой деятельность, организаторов подполья распространять на деятельность миллионов (и с успехом!), то теперь с гораздо большей быстротой и результатами добьемся того, чтобы число сознательных руководителей рабочего класса, число организаторов, идущих по стопам великого образца, стало действительно массой и труднейшая хозяйственная и организаторская задача нашей революции была бы решена успешно. В этом дают нам уверенность размышления над тем, что мы пережили, и с решимостью добиться этого во что бы то ни стало мы уйдем с этого собрания.[1851]1851
  Так в документе.


[Закрыть]

РГАСПИ.Ф. 2. Оп. 1. Д. 13295. Л. 3—10.

Машинописный текст правленой стенограммы.

Краткий газетный отчет опубликован:

Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 40. М., 1977. С. 225.

Документ № 15

Доклад Чусоснабарма на заседании ЦК РКП(б) о необходимости скорейшей ликвидации параллелизма в снабжении Красной армии

16 августа 1920 г.

Секретно

ДОКЛАД

ЧУСОСНАБАРМА НА ЗАСЕДАНИЕ ЦК РКП

16‐го июля 1920 года[1852]1852
  Заголовок документа.


[Закрыть]

В первой половине 1919 г. ограниченные ресурсы страны, не позволявшие заготовительным аппаратам ВСНХ удовлетворять заявки военного ведомства полностью, вызвали со стороны последнего целый ряд жалоб в РВСР и Совет обороны как на ВСНХ, так и на местные совнархозы, которые будто бы, имея на своих складах нужные армии материалы, отказывали в выдаче их военным органам снабжения. В то же самое время совнархозы указывали, что распределение в армии идет бессистемно и что имеющихся в распоряжении Республики в крайне незначительном количестве материалов при организованном распределении вполне хватит для удовлетворения нужд армии.

Совет обороны неоднократно назначал расследования по заявлениям РВСР, и каждый раз, за исключением случаев, явно преступных, выяснялось, что причины заключаются не только в совнархозах или в военном ведомстве, а в их оторванности друг от друга. Снабжать армию можно, только имея отчетливое представление о производственных возможностях страны; заготовлять для армии – только при условии детального знакомства с потребностью армии и системой распределения.

Конфликты между [В] СНХ и военным ведомством могли быть устранены лишь при действительном объединении в одних руках и заготовки для армии, и распределения, т. е. при условии единой воли. Высшие органы Республики вполне согласились с этим, и вопрос в июле 1919 г. был внесен на окончательное утверждение ВЦИК.

Декретом ВЦИК от 9 июля 1919 г. было поставлено назначить, в целях объединения всего дела снабжения Красной армии, поднятия производительности заводов, работающих на оборону, а также быстроты и правильности распределения предметов снабжения как в тылу, так и на фронте т. А.И. Рыкова Чрезвычайным уполномоченным Совета рабоче-крестьянской Обороны по снабжению Красной армии и Красного флота. Все органы снабжения Народного комиссариата по военным делам и морским, центральные и местные как в тылу, так и на фронте, а также Чрезвычайная комиссия по снабжению и Центровоензаг со всеми местными их органами были подчинены Чрезвычайному уполномоченному Совета обороны. Ему было предоставлено право переформирования, объединения параллельно действующих и ликвидации снабженческих органов в интересах улучшения дела снабжения Красной армии. Дополнительным декретом от 22 августа 1919 г. чрезвычайному уполномоченному были предоставлены, в изъятие существующих законов и правил, особые права по распоряжению кредитами, а также в его распоряжение на покрытие чрезвычайных расходов по хозяйственным делам, вызываемых военными действиями, был предоставлен особый оборотный фонд в 2 млрд руб. Чрезвычайная комиссия по снабжению армии была распущена, на фронтах Чусоснабармом были назначены его полномочные заместители, которым, по аналогии с центром, было предоставлено право входить в рев[воен] советы фронтов по всем вопросам снабжения (постановление Совета обороны от 30 июля 1919 г.). Главный начальник снабжения был непосредственно подчинен Чусоснабарму в центре, начальники снабжения фронтов подчинялись соответствующим чусоснабармам на фронтах. Командование совершенно не могло вмешиваться в производственные стороны деятельности чусоснабармов как на фронтах, так и в центре и могло только требовать от Чусоснабарма распределения имущества в пределах существующих норм и табелей, согласно своим заданиям, сообразуясь с оперативной стороной дела.

Чтобы быть вполне ориентированным в состоянии снабжения и, руководствуясь им, разрабатывать план операции, командование (Реввоенсовет фронта) имело очередные доклады начснаба фронта, давало приказания относительно направления имущества в те или иные пункты, относительно расположения фронтовых баз и складов, преимущественно снабжения той или иной части, не выходя, однако, из определенных законоположениями предельных норм. Непосредственное подчинение Главначснаба, а через него и всех довольствующих управлений, Чусоснабарму Республики позволило совершенно безболезненно изъять из военного ведомства все производство вплоть до заводов ГАУ, передав его образованному при Чусоснабарме Совету военной промышленности, работа которого идет в полном контакте с ВСНХ и председатель коего является теперь одновременно и членом Президиума ВСНХ. С другой стороны, подчинение Главначснаба Чусоснабарму и введение его членом Совета военной промышленности сблизило ЦУС с ВСНХ и в области распределения позволило учитывать также, при выполнении военных заказов, и нужды гражданского населения.

Будучи председателем ВСНХ и являясь также членом Совета обороны, Чусоснабарм мог вполне исчерпывающе освещать в Рев[воен] совете и Совете обороны материальные ресурсы Республики, ее производственные возможности, нужды гражданского населения. Чусоснабарм на фронтах фактически проверяли потребности армии и не допускали чрезмерного накопления имущества, а также, получая из центра материалы, распределяли их целесообразно, по производственным органам своего района, и этим достигали непосредственного удовлетворения потребителя на месте. Благодаря влиянию у[правлений] Чусоснабарма на фронтах прекратились самовольные захваты имущества, явилась возможность представлять в центр рассчитанный вперед план снабжений и, таким образом, в свою очередь, знать, что сможет дать центр на ближайшее время и, сообразуясь с этим, развивать свою производственную работу. Экстренные потребности фронта удовлетворялись непосредственно распоряжениями чусоснабармов на месте; производительность, благодаря единой воле, стала быстро повышаться. Постепенно, по мере расширения влияния чусо фронта и введения его уполномоченных по армиям, стало налаживаться и дело снабжения в армиях, особенно в отношении переброски предметов потребления непосредственно с места заготовки или из центра прямо в армию или дивизию, причем отправки непосредственно в армию или дивизию производились по указанию фронтового или армейского органа снабжения (минуя фронтовые или армейские склады).

Однако командование на некоторых фронтах (и даже Реввоенсоветы фронтов) не хотело совершенно отказаться от права быть полными хозяевами во всех отношениях на своем фронте и рассматривало работу чусоснабармов, как нарушение прав Реввоенсовета. Начальники снабжений трактовались ими, как непосредственно подчиненные командованию и лишь находящиеся в ведении чусоснабармов в смысле общего наблюдения и контроля.

Происходило это отчасти потому, что в отношении продовольственного снабжения положение начснабов было невыяснено: они находились одновременно в подчинении Реввоенсовета фронта и опродкома фронта. Реввоенсовет истолковал это подчинение себе начснаба, как полное его подчинение командованию, и считал, что Чусоснабарм в распределение вмешиваться не должен. На этом основании командованием давались распоряжения в порядке боевого приказа, который начснабы обязаны были выполнить, и которые часто вели к тому, что имущество со складов фронта распылялось по частям, хотя воинские части этим имуществом были снабжены относительно благополучно. В результате начснаб оказывался как бы непосредственно подчиненным трем начальникам: Чусоснабарму фронта, Реввоенсовету фронта и опродкому фронта; кроме того, по вертикальной линии он подчинялся Главначснабу (и через него Чусоснабарму) и Главначснабпродарму, – всего начальников у начснаба, таким образом, оказывалось пять. Вести работу при таких условиях было невозможно. Со стороны начснабов (как, наприм[ер], Западного, Юго-Западного) стали получаться рапорта или об отстранении их от должности или о подчинении их на месте непосредственно только одному начальнику. Вопрос этот был разрешен приказом Чусоснабарма Республики, в котором определенно, по соглашению с главкомом, заявлялось, что начснабы фронтов непосредственно подчинены чусоснабармам и обязаны выполнять указания командования в области распределения в пределах существующих норм и табелей (приказ № 337).