Текст книги "Лекции по семиотике культуры и лингвистике"

«Золотой павильон» храма Рокуопдзи в Киото.

Помимо садов, буддизм породил новые выделившиеся виды искусства – такие, как чайная церемония и искусство цветов – икебана. В чайной церемонии много элементов символики буддизма. Даже путь к чайному домику – символ того пути, который должен преодолеть каждый, совершающий паломничество в синтоистский храм, освобождаясь при этом от бремени повседневности.

Свет и цвет взаимосвязаны в японской эстетике. Свет имел своим символом белый цвет, отождествляясь с добром, ясностью, отчетливостью, жизнью, прекрасным. Наоборот – тьма, ночь, грязь, смерть, безобразное отождествлялись с черным цветом. Эта эстетика белого цвета зародилась в синтоизме, но получила претворение и в буддизме через стихию воды. Во многих буддийских храмах плескать в лицо изваяний Будд и бодхисатв водой считается способом достичь их благосклонности. Правда, иногда белый цвет выступал не только атрибутом жизни, но и использовался для обозначения смерти, когда умирал праведник. Чистота его сердца освещала внутренним светом его смерть.

Красный цвет считался цветом ран, крови, войны, символизируя ненависть, греховность. Долгое время он отождествлялся с черным цветом. Но под влиянием знакомства с континентальной культурой отношение к нему изменилось. Сине-зеленый цвет – цвет человеческой жизни.

Особое место в японском искусстве занимает символика пустого белого пространства на плоскости картины, придавая ей ноуменальную значимость.

Важный элемент искусства – запах.

Один из первых примеров соединения прямых и изогнутых линий – мотив тёккомон («прямые-линии-и-полукружия»), зародившийся в эпоху Кофун (300–600 гг.н. э.) и ставший примечательной особенностью искусства Японии.[338]338
  Стенли-Бейкер Джоан. Искусство Японии. – М., 2002. С. 28.


[Закрыть]

В Юго-Восточной Азии буддизму предшествовал индуизм, и это наложило отпечаток на искусство этого региона. Лишь северная часть Вьетнама из-за близости Китая и потому активной китайской колонизации оказалась вне сферы индуизма. На территории северного Вьетнама доминировали народы чамов. Камбоджийцы обитали в центральной части долины Меконг. На западе в долинах Менам и Иравади, а также область, впоследствии ставшая Таиландом и Бирмой, населяли народы мон. В центральных регионах буддизм укоренился после VI–VII веков, пользуясь успехом у народов мон. Они приняли буддизм к VII в. К X в. он уже прочно укоренился у народов мон, на территории Таиланда и Бирмы. Впоследствии буддизм распространился на Яве. В X–XV веках в этом регионе наблюдается взлет буддизма. В Новое время буддизм продолжал господствовать в Таиланде и Бирме. В Камбодже и Южном Вьетнаме буддизм был ограничен разными политическими силами.

В искусстве изваяния Будды здесь появились первыми. Их привозили из Индии и Шри-Ланки буддийские монахи и торговцы. Эти первые статуи послужили отправной точкой и прототипом для творчества местных мастеров. Вскоре стали проявляться местные национальные стили на большинстве территорий. Несколько позднее – в Таиланде, в XIII в. – в Сукотаи. Часто на этих территориях была распространена идентификация царя, правителя с божеством. Особенно это было характерно для Камбоджи, получило распространение на Яве и в Чампа (государство на территории Вьетнама). Царь мог отождествляться с Авалокитешварой – как в портрете правителя Камбоджи Джаявармана VII (XIII в.). Здесь этот бодхисатва назывался Локешвара. Интересен образ первой яванской королевы Сингхасари начала XIV века в виде богини мудрости Праджняпарамиты, современная королю Камбоджи Джаявармана VII, в которой воплощен женский идеал, но наделенный чертами уверенности и силы, что обычно было характерно для мужских фигур.

Нередко цари изображалась и в образе Будды. При этом местные верования вплетались в канву буддийских представлений. Так, в буддизме существует представление о том, что змей Мучалинда охранял Будду во время его медитации. Но в Индии этот сюжет довольно редко воплощался. На Таиланде и в Камбодже он становится очень популярным. В местном исполнении это изображается вариациями расположения колец змея или ног Будды, но в целом местные мастера следовали индийским образцам. Кхмеры и тайцы иногда добавляли корону и украшения (как, например, в изображении Джаявармана VII в центре храма Байон). При этом каменная скульптура тяготела к трехмерной форме, в отличие от Индии, где большая часть произведений была выполнена в высоком рельефе. Круглую скульптуру можно увидеть в Камбодже, Таиланде, на о. Ява. Так как в этом регионе изобилие золота, то здесь было сделано много статуй из него. Но многое вывозилось в слитках в Китай. Поэтому до нашего времени таких статуй дошло немного. Один из поразительных примеров – цельная статуя Будды из золота в Бангкоке. Даже в наше время в Камбодже можно купить маленькие тонкие полоски золотой фольги для того, чтобы покрыть статуи божеств.

Общая идея, объединявшая искусство этого региона – священная гора Меру. Такой идеал индийского храма появился здесь в I тысячелетии, повторяя символическое решение как центр Вселенной. Храм был ориентирован на четыре основные направления. В центре находилось святилище. Олицетворением воды были змеи, которые изображались на мостах, изображая связь земли с небесами. Арочные ворота также репрезентировали переход из одного мира в другой. Таким образом, благословение небес нисходило на внешний мир из храма через ворота и змеевидные мосты. Такие храмы строились, например, в Камбодже. В Таиланде центральная башня доминировала над храмовым комплексом. На Яве такой принцип организации пространства распространялся не только на храмы, но и на деревни.

Особо отмечается вход в храм, ибо он – введение в мир обитания божеств, в мир земного воплощения небес. Поэтому в камбоджийских храмах, например, сложная резьба с щедрыми украшениями – различными фигурами, завитками лозы и т. п. подчеркивает значимость перехода из обычного мира в мир божественный.

У кхмеров входные ворота, в ранний период вырезавшиеся из одного каменного блока, впоследствии для усиления значительности, ввели вторую пару резных и раскрашенных дверей. На о. Ява над дверьми делались вместо индийских масок киртимуккха пространственные композиции.

Индийская ступа приобрела разные региональные формы. Тайские и бирманские ступы следовали стилю Шри-Ланки. Во Вьетнаме и Камбодже отдельно стоящая ступа встречается редко. На о. Ява террасы храмов украшены многочисленными ступами (примером служит величественный комплекс Боробудур).

Таиланд отличает динамика развития буддийского искусства. Один из распространенных сюжетов – чудо в Сравасти. Излюбленным сюжетом становится момент просветления Будды. Он изображается сидящим, одной рукой прикасаясь к земле. Второй характерный образ – стоящего Будды. Обе руки подняты на уровне груди ладонями вперед. Этот жест трактуется как жест проповедования или толкования учения. Часто изображается колесо, иногда самостоятельно, иногда с газелью, а также в нескольких случаях рядом с индуистским богом солнца – Сурьей. Эти изображения стали символом тех адаптаций, которые привнесли местные художники в буддийское искусство. В XIII веке появится два новых типа изображения Будды – сидящего и идущего. Теперь сидящий Будда уже отличается характерной тайской манерой: руки и пропорции тела стилизованы, на макушке головы – пламенеющая ушниша, ярко выраженный тайский этнический тип. Многие особенности образа обусловлены индийскими описаниями: «его глаза должны быть как бутон лотоса, нос подобен клюву попугая, а конечности гладкие, как ствол баньянового дерева (индийская смоковница)».[339]339
  Фишер Р. Е. Цит. изд. С. 187–189.


[Закрыть] Другой образ – идущий Будда. Он демонстрирует грацию и легкость танца, стилизован, чем отличается от фронтальности большинства образов Будд.

Сохранились настенные росписи XVIII в. и иллюминированные рукописи. Тайская живопись отличается яркими красками, подчеркнуто выраженными этническими чертами персонажей.

Бирма была более отчуждена от Индии, несмотря на ее территориальную близость. Бирманский стиль в искусстве буддизма формируется лишь к XI в. Произведения этого региона характеризует экспрессивное изящество. Здесь мы находим множество идентичных Будд, в бесчисленных нишах, или изображений, нарисованных на стенах храмов. Как правило, изображения Будды с урной между смотрящих вниз глаз, со стилизованным плащом, перекинутым через левое плечо, с ушнишей на голове. Это отличительный признак бирманского искусства. Жест указывания Будды на землю становится доминирующим и центральным в бирманском искусстве, часто он – визуальный центр композиции, знак свидетельства важности и внушительности именно этого образа. В XIV веке в бирманском искусстве появляется образ Будды, украшенного драгоценными камнями и причудливой короной. Это связано с сюжетом, повествующем о привлечении к буддизму гордого царя, не захотевшего слушать бедного учителя. И тогда Будда, которого обычно изображают просто одетым, принял облик правителя Вселенной.

Бирманская ступа отличается от других. Это особая многоярусная комбинация индийских и цейлонских мотивов. От квадратного основания к круглому телу ступы и многочисленным зонтикам и остроконечному шпилю представляет собой гармоничное соединение частей в единое целое, без характерных разграничений, присущих, например, искусству Гандхары.

Наиболее яркий памятник Камбоджи – Ангкор-Ват. Это индуистский храм. Недалеко от него находится буддийский ансамбль – Байон. Здесь нашло воплощение в наиболее законченной форме представление о Вселенной, ее безбрежности. Пять башен ассоциируются с пятью пиками горы Меру. В главном святилище находятся культовые образы. Эта гора-храм выступала как место обитания бога-короля. Подземный мир здесь представлен изваянием рыбы, символа глубин океана, размещенной вдоль основания храма. Ров с водой олицетворял великий океан. Храм окружают галереи с изображениями различных божеств. Со стороны, противоположной храму, ров был огорожен стеной. Символические репрезентации в этом храме многочисленны и повсеместны. Еще отчетливее это проявляется в храмовом комплексе Неак Пеан, посвященном Локешваре (одна из форм бодхисатвы Авалокитешвары). В Неак Пеане воссоздан остров Джанбудвипа – мир людей, в центре которого находилось озеро в Гималаях с потоками целительных вод, в которых омывались Будда, бодхисатвы, святые, отшельники и страдающие от болезней.

Храмовый комплекс Ангкор – Ват.

В Индонезии буддизм был заимствован непосредственно из Индии, что обусловило близость иконографии. Проник буддизм сначала на о. Суматру, затем на о. Яву. Здесь древние культы плодородия, почитания предков и обожествления царя наполняли целостные системы буддизма, чтобы быть понятными и народным массам, и приспособленными для правящей верхушки, стремящейся усилить и возвеличить свою власть. Это придало особый оттенок буддийской космогонической символике в Индонезии.

Все храмы по-индонезийски называются «чанди», что связано в первую очередь с погребальным культом. Характерная их черта – четкое деление на широкое основание и вытянутый вверх остов храма. Постоянно сохраняется соотношение квадрата и круга, соединенных главным туловом храма. Таким образом, чанди состоит из основания, целлы и кровли. Они символизируют мир нижний – тяжелый, подземный, прошлый. Средний уровень – облегченный, надземный, настоящий, верхний – легкий, небесный, будущий. Числовые закономерности, явно прочитываемые в соотношении частей чанди, выражают космогонические и мифологические схемы, проявляя их символическую сущность. Четыре опорные точки образуют квадрат земли, проекция неба на землю – круг, троичная схема мира помимо вертикального разделения слоев пространства обретает горизонтальную протяженность, которая обозначается четырьмя, восемью, шестнадцатью и т. д. устойчивыми крайними точками – по углам и в центре каждой стороны квадрата, являясь внутренним смыслом строения здания. Наиболее характерная черта индонезийских чанди – фантастическая маска кала и макары. Кала замыкает сверху арки ниш, входов наподобие замкового камня, а макары завершают обрамление ниш внизу.

Макары – это головы мифологических животных. Они пришли из Индии. В Индонезии макары приобрели специфический облик – фантастическая голова слона с широко раскрытой пастью с задранным кверху хоботом. Хобот украшен гирляндами с цветами и драгоценностями, а основание головы переходит в растительный орнамент из листьев и веток. В открытой пасти нередко изображается стоящая или сидящая фигура человека или животного или линга Шивы.

На о. Ява буддизм оформился к VIII в. Один из характерных памятников – чанди Мендут и Павона. На стенах здесь изображены рельефы с изображением джатак. Здесь происходит многократное совмещение и удвоение иконографических схем. Например, в чанди Мендут фигура тары может быть одновременно центром сидящей на лотосе троицы (с двумя нагами), центром пяти божеств верхней композиции (с двумя божествами на облаках) и центром девяти божеств (обе совмещенные композиции плюс две фигуры на колоннах). При этом накладывание и варьирование одной и той же структуры на разных уровнях сочетается с неодинаковым смысловым значением этой структуры. Например, числовой символ «5» означает четыре стороны света и центр, пять составных элементов мира – земля, вода, воздух, огонь, эфир, пять человеческих чувств, главенство центра над периферией и многое другое. Цифра «3» – воплощает разделение мирового пространства на нижнюю, среднюю и верхнюю сферы, в то же время означая различение сознания затемненного (низ, прошлое), просветленного (середина, настоящее) и слиянного с истиной (верх, будущее). Столь же многослойны изображения. Например, семантика образа дерева. Крона дерева часто выполняет функции священного зонта, осеняющего и защищающего сидящего под деревом просветленного Будды. В то же время это космогонический символ мирового остова, соединяющего небесную сферу (круглую крону) с землей (его корневую систему). Сидящая фигура – соединяет небо и землю. В Индонезии любили также изображать священное дерево богатства, украшенное цветочными и ленточными гирляндами, с дарами и сосудами в основании. Фигура Амитабхи в головном уборе для индонезийской скульптуры нередко является атрибутом Майтреи.

Основной буддийский памятник яванского искусства, в котором претворились все особенности и специфика этого региона – Боробудур. Это мемориальная ступа огромного масштаба. Обходить этот памятник надо с восточной стороны, так, чтобы центральная дагоба была все время по правую руку. В Индии, на родине буддизма, ритуальный обход ступ – прадакшина – определялся движением солнца. В Индонезии, расположенной ниже экватора, это направление не совпадает с традиционным.

План Бробудура

Это великолепное сооружение поражает масштабом и убранством. Как считает И. Ф. Муриан, «в этой ступе воплотился довольно полный буддийский канон в его космогоническом, мифологическом и иконографическом аспектах».[340]340
  Муриан И. Ф. Там же. С. 86.


[Закрыть] Само название памятника имеет множество толкований. Одно из них – «Гора собрания добродетелей десяти ступеней бодхисаттвы». Памятник состоит из 9 уровней. Цифра девять в этом памятнике оказывается самой почитаемой, и конструкция его эту цифру по-разному претворяет. Так, по горизонтали структурное деление выражает четыре стороны света с четырьмя углами между ними и одним центром (4+4+1). По вертикали представлены три сферы, каждая из которых состоит из трех частей (3+3+3). Все ярусы делятся на шесть квадратных и три круглых (6+3). Примеры столь четкого членения можно продолжить. В целом же, девятичленная структура Боробудура имеет несколько разных схем. Эти цифровые, геометрические символы дополняются иконографическими и претворяются в художественной форме.

Здесь более 500 рельефов в человеческий рост и протяженностью почти в три км. Внутри этого архитектурного комплекса тысячи отдельных скульптур и рельефов. Круглые скульптуры строже и суше, чем аналогичные образы рельефов. Но все они приближены к идеальному канону «прекрасного, совершенному, как оно понималось сакрализованным сознанием яванцев времени создания Боробудура».[341]341
  Муриан И. Ф. О применении термина «классика» к искусству востока (на примере искусства Непала и Индонезии). Цит. изд. С. 23.


[Закрыть] Они могут быть соединены то в циклические ленты повествований, то разбиваются по ранжиру на отдельные фигуры-символы. На пути восхождения из нижнего мира к небесному изображены разного рода сцены в виде фризов. Изображения земной реальности, земных желаний постепенно уступают место более отвлеченным образам. Сначала показаны люди, сцены повседневной человеческой жизни, затем люди и божества, следом появляются изображения Будд – от рождения до проповеди в Оленьем парке Сарнатхе. Многочисленные джатаки повествуют о долгом пути Будды к просветлению. Различия в позах уравновешиваются выражением абстрактного умиротворения на всех лицах. Будда (Шакьямуни) чист в своей телесности и близок всему живому в своей божественности. Это проявляется в его изображениях, телесная воплощенность которого претворена в прекрасном человеческом облике. Так, например, здесь изображены Будды в земном ранге – мануши-Будды. Каждый из этих Будд является миру в облике земного существа в определенную космическую эпоху (кальпу, равную 4320 миллионам лет). Будде настоящего (Шакьямуни) предшествовали Кашьяпа и Канакамуни, а на смену должен прийти грядущий – Майтрея. Сюжеты джатак и авадан (религиозно-морализующие рассказы о жизни и прозрениях буддийских подвижников) предстают как прямая иллюстративность запечатленной страницы жизни народа того времени. Довольно часто на рельефах Боробудура запечатлены образы мужских и женских киннар – полуптиц-получеловека: голова, грудь и руки – человека, крылья и ноги – птиц. В верхней трети памятника на круглых террасах находятся ступы с просверленными отверстиями, через которые молящийся может увидеть сидящего внутри небесного Будду. В конце, на вершине стоит огромная, но пустая ступа – символ бесформенности высшей реальности. Скульптура и архитектура здесь неразрывно связаны. «Совершенство одухотворенной формы вырастает (и врастает) в значительность не менее совершенной формы сакрального поля молитвы и живого тела искусства».[342]342
  Там же. С. 21.


[Закрыть] Вся динамика художественно-образной конструкции приводит зрителя к исчезновению иллюзорного, но материального мира и слиянию с абсолютом, т. е. возможностью достижения высшего просветления. «Однако сложная, многоаспектная система Боробудура действительно позволяет наполнять ее различным смыслом, часто лишь подразумеваемым, скрытым, эзотеричным».[343]343
  Муриан И. Ф. Искусство Индонезии… Цит. изд. С. 119.


[Закрыть] В Восточной Яве буддийское понимание вселенной соединило разные виды поклонения природе и богу. Традиционные формы чанди здесь претерпевают некоторые изменения. Так, огромные маски кала приобретают человеческий облик (храм Сингосари). Рельефы используют плоскостный разворот фигур с изображением головы, рук и ног в профиль, а плеч и торса – в фас.

Начиная с XV в., в Индонезии возникает исламизация, постепенно вытесняющая буддизм.

На территории России буддизм как традиционная религиозная культура характерен для трех народов: калмыцкого, бурятского и тувинского. Наиболее раннее проникновение буддизма было характерно для калмыцкого народа. Они приняли буддизм более 400 лет назад. Наиболее позднее принятие буддизма – для тувинцев. Оно последовало всего лишь 200 лет назад.[344]344
  См. об этом: Андросов В. П. Словарь …Цит. изд. С. 8.


[Закрыть] Поэтому мы будем рассматривать особенности претворения буддизма в искусстве Бурятии, куда буддизм хронологически проник в промежутке между этими датами и почему эта система взглядов и ее претворение в искусстве могут быть рассмотрены в качестве наиболее представительного и репрезентативного примера. Начало распространения ламаизма среди бурят относится к XVIII веку. В 1712 году сюда, в Бурятию прибыло 150 тибетских лам. Это были представители секты Гелукпа направления Махаяны. Но с ламаизмом буряты были знакомы и раньше через соседнюю Монголию. Поэтому ламаизм здесь быстро прижился. Он был усвоен бурятами в принципиально бурятском духе. Им покровительствовали пять дхаяни-будд, Будды Шакьямуни и Матрейя, бодхисатва Авалокитешвара и Манчжушри, докшиты – борцы за веру. В пантеон ламаизма попал Саган Удгун – Белый Старец – божество, известное народу по добуддийским культам. Фигура белого Старца играет заметную роль в мистерии Цам.

Начало принятия буддизма приходится на XVI–XVII в.

В XVIII–XIX в.в. буддизм распространился и закрепился. Это сопровождалось строительством монастырей с богато украшенными храмами. Главный алтарь храма со статуей Будды Шакьямуни символизирует гору Сумеру. Сакральную периферию декорируют скульптуры, ступы, мандалы, стенная и свитковая живопись.

Особенности семантики искусства буддизма Бурятии тесно связаны с тантрийским искусством Тибета. Канон индо-тибетского искусства претворен здесь сообразно национальным особенностям. Язык канона наиболее полно претворен в произведениях XVIII в. В XIX в. он усложняется декоративным цветом, в начале XX в. характеризуется сверкающей рельефной поверхностью.

В бурятской живописи и графике разнообразно варьируются изобразительные символы и краски буддийского искусства, а также те орнаментальные системы, стилизованные узоры, которые восходят к древним скифским и хуннским истокам и традициям этнической культуры бурят. Наиболее полно бурятская буддистская живопись воплотилась в танка (бурят.: «дэлэг бурхан», или «татами бурхан»). Бурятские танка тесно связаны с танками Тибета, Монголии, Китая, хотя и несут на себе черты национальной самобытности.

Один из распространенных образов в бурятской буддистской иконографии – «Белая Тара» («Саган Дара Эхэ»). Она символизирует материнский аспект сострадания и спасения: приносит должную жизнь и избавляет от опасностей, семь ее глаз означают бодрствование сострадательной мысли («каруна-чита»). На голове у нее характерная корона, украшенная буддийской драгоценностью – «ратной», особой формы серьги, браслеты на руках и ногах. Атрибут этого божества – голубой лотос. Воплощениями Тары могут быть исторические лица. Так, Елизавета Петровна, русская императрица, была объявлена бурятскими ламами воплощением белой Тары. Она изображается на лотосовом троне. Как правило, правая рука – в жесте варадамудра (дающая благо и милость).

Понятно, что проследить во всем многообразии знаковые основы буддийского искусства невозможно. Здесь отражены лишь основные, наиболее бросающие в глаза особенности проявления буддизма в искусстве разных стран, в наше время приобретающее все большую актуальность. Следует также помнить, что это искусство – специфическое развитие европейской классики. А. Дж. Тойнби писал: «…По мере того, как греческое искусство «эллинистического» и раннего «имперского» периодов распространяется на восток через пространство исчезнувшей империи персов, достигая Афганистана, оно становится более условным, серийным и безжизненным. В Афганистане это дегенерирующее греческое искусство сталкивается с другой духовной силой, излучаемой из Индии: это одна из форм буддизма – махаяна. И выродившееся греческое искусство, соединившись с искусством махаяны, рождает совершенно новую и в высшей степени творческую цивилизацию – цивилизацию махаянистского буддизма, которая распространилась к северо-востоку через всю Азию, став в конечном итоге цивилизацией дальнего Востока».[345]345
  Тойнби А. Дж. Цивилизации перед лицом истории. – М., 1995. С. 47.


[Закрыть] На первый взгляд это высказывание выглядит парадоксальным, связывая Запад и Восток. Но на самом деле сегодня мы видим неразрывность связей и дальнейшего развития этих проявлений земной цивилизации и отражающего их искусства.