Текст книги "Цифровые валюты и ЧВК. Хаос и смута в мире финансов"

Политическая экономия войны по роману «1984»

Ещё раз повторю очевидную мысль: любой серьёзный писатель в душе себя считает не столько мастером художественной литературы, сколько мыслителем и философом, замахивающимся на осмысление метафизических вопросов бытия. И английский писатель Джордж Оруэлл – яркий тому пример. Сейчас я хочу обратить внимание на то, что в своём романе «1984» этот писатель несколькими крупными штрихами изложил политическую экономию того общества, которое пришло на смену классическому капитализму. Эти самые штрихи присутствуют в книге полумифического героя романа по имени Эммануэль Голдстейн (он такой же полумифический, как и Старший Брат). Книга называется «Теория и практика олигархического коллективизма». Она раскрывает устройство общества Океании (государства, в котором происходят события романа), а также принципы и механизмы власти правящей партии английского социализма.

Описанное в книге Голдстейна общество можно назвать пост-капитализмом. Книга говорит о «конечной стадии капитализма – приблизительно между 1920 и 1940 годами». На смену классическому капитализму пришло общество, которое идеологи партии называли «социалистическим» (слово «социализм» содержится и в самом названии партии). Точную дату и детали перехода к новой модели общества в романе «1984» мы не найдем. Но, судя по всему, переход состоялся в 1950-е годы в результате революции. Но тот социализм, который установился в Океании, не был похож на те его вариации, о которых писали Платон, социалисты-утописты или Карл Маркс. Не был он также похож и на тот социализм, который в это время строился в Советском Союзе (хотя некоторые литературоведы пытались такую похожесть увидеть).

Вообще складывается впечатление, что в Океании в 1950-е годы произошла не социалистическая революция (наподобие той, которая имела место в России в 1917 году), а какая-то принципиально новая революция, не имевшая прецедентов в прошлой истории. Предыдущее развитие капитализма в Океании сформировало новую элиту, которая перехватила власть у традиционных капиталистов, зацикленных на обогащение и максимизацию прибыли. Новая элита в качестве высшего приоритета определила не деньги, а власть: «Новая аристократия составилась в основном из бюрократов, ученых, инженеров, профсоюзных руководителей, специалистов по обработке общественного мнения, социологов, преподавателей и профессиональных политиков. Этих людей, по происхождению служащих и верхний слой рабочего класса, сформировал и свел вместе выхолощенный мир монополистической промышленности и централизованной власти. По сравнению с аналогичными группами прошлых веков они были менее алчны, менее склонны к роскоши, зато сильнее жаждали чистой власти, а самое главное, отчетливее сознавали, что они делают, и настойчивее стремились сокрушить оппозицию».

Традиционные капиталисты стремились к бесконечному наращиванию капитала, а новая элита взяла курс на бесконечное сохранение власти. Любой человек смертен, а вот партия – коллективный мозг, коллективная олигархия – бессмертна. Ключевые должности в правящей партии передаются не по наследству, а по заслугам.

Многие принципы новой партии парадоксальны (на фоне партийных программ прошлого). Если раньше политики заявляли (кто-то ради красного словца, а кто-то искренне) о необходимости социально-имущественного равенства и о достижении достатка для каждого члена общества, то новая партия таких заявлений не делает. В «Теории и практике олигархического коллективизма» говорится о той угрозе, которая таится в таком всеобщем достатке и богатстве: «Став всеобщим, богатство перестает порождать различия. Можно, конечно, вообразить общество, где блага, в смысле личной собственности и удовольствий, будут распределены поровну, а власть останется у маленькой привилегированной касты. Но на деле такое общество не может долго быть устойчивым».

Для поддержания устойчивости общества, надо, наоборот, поддерживать массовую нищету и массовое невежество: «Ибо если обеспеченностью и досугом смогут наслаждаться все, то громадная масса людей, отупевших от нищеты, станет грамотной и научится думать самостоятельно; после чего эти люди рано или поздно поймут, что привилегированное меньшинство не выполняет никакой функции, и выбросят его. В конечном счете иерархическое общество зиждется только на нищете и невежестве». Конечно, партия не настолько глупа, чтобы публично провозглашать поддержание нищеты и невежества. Она должна практически добиваться этого. А людям предлагать разные убедительные объяснения того, почему нищету и невежество не удается победить.

Но ведь технический прогресс остановить нельзя. А он неизбежно будет обеспечивать рост производства различных товаров. Богатым и сверхбогатым с их сверхизбыточным потреблением уже сложно поглощать добавочные объемы производимых товаров. Значит, потребление бедняков будет расти. И, следовательно, бедность и нищета могут исчезнуть. Тенденция к сокращению бедности чётко обозначилась в последние десятилетия XIX века: «машина (Имеется в виду машинное производство. – В.К.) за пять десятков лет в конце XIX века и начале XXразительно подняла жизненный уровень обыкновенного человека».

Вероятно, в начале XX века наиболее прозорливые представители элиты поняли, какую угрозу несет тенденция предыдущих десятилетий: «Но также ясно было и то, что общий рост благосостояния угрожает иерархическому обществу гибелью, а в каком-то смысле и есть уже его гибель. В мире, где рабочий день короток, где каждый сыт и живет в доме с ванной и холодильником, владеет автомобилем или даже самолетом, самая очевидная, а быть может, и самая важная форма неравенства уже исчезла».

Были отдельные безумные предложения остановить научно-технический прогресс, машинное производство, экономический рост. Но стало понятно, что джина индустриализации запихнуть в бутылку истории не получится. Да это и небезопасно. Это грозит ослаблением страны, чем немедленно воспользуются её враги: «Вернуться к сельскому образу жизни, как мечтали некоторые мыслители в начале

XX века, – выход нереальный. Он противоречит стремлению к индустриализации, которое почти повсеместно стало квази-инстинктом; кроме того, индустриально отсталая страна беспомощна в военном отношении и прямо или косвенно попадет в подчинение к более развитым соперникам».

Итак, как найти выход из этого противоречия? Как продолжать развивать промышленность и экономику, не увеличивая при этом потребления трудящихся масс? Выход из противоречия новая элита видит в том, чтобы вести непрерывную войну, которая будет поглощать добавочную продукцию экономики: «На практике единственный путь к этому – непрерывная война. Сущность войны – уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда». Война – не только дополнительное потребление (оружия, боеприпасов, амуниции, всевозможной техники). Она ещё является средством уничтожения продуктов труда: «Война – это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счете сделать его разумнее. Даже когда оружие не уничтожается на поле боя, производство его – удобный способ истратить человеческий труд и не произвести ничего для потребления. Плавающая крепость, например, поглотила столько труда, сколько пошло бы на строительство нескольких сот грузовых судов. В конце концов, она устаревает, идет на лом, не принеся никому материальной пользы, и вновь с громадными трудами строится другая плавающая крепость. Теоретически военные усилия всегда планируются так, чтобы поглотить все излишки, которые могли бы остаться после того, как будут удовлетворены минимальные нужды населения».

Кстати, насчет дефицитов товаров. Чувство дефицита, по мнению партии, должны испытывать не только низшие (пролетарии, или «пролы»), но также члены среднего и даже высшего социумов. Дефициты потребительских товаров – прекрасный инструмент, с помощью которого можно и нужно управлять людьми. Главное – чтобы доступ к дефицитным товарам был дифференцированным, учитывающим поведение человека: «Практически нужды населения всегда недооцениваются, и в результате – хроническая нехватка предметов первой необходимости; но она считается полезной. Это обдуманная политика: держать даже привилегированные слои на грани лишений, ибо общая скудость повышает значение мелких привилегий и тем увеличивает различия между одной группой и другой. По меркам начала XX века даже член внутренней партии ведет аскетическую и многотрудную жизнь. Однако немногие преимущества, которые ему даны, – большая, хорошо оборудованная квартира, одежда из лучшей ткани, лучшего качества пища, табак и напитки, два или три слуги, персональный автомобиль или вертолет – пропастью отделяют его от члена внешней партии, а тот в свою очередь имеет такие же преимущества перед беднейшей массой, которую мы именуем “пролы”. Это социальная атмосфера осажденного города, где разница между богатством и нищетой заключается в обладании куском конины».

В «Теории и практике олигархического коллективизма» содержатся рассуждения насчет того, что в принципе дополнительный продукт экономики может быть представлен не только военными товарами или представлять собой компенсацию уничтоженных войной продуктов прошлого труда. Ещё английский экономист Джон Кейнс говорил, что поддерживать экономику можно с помощью искусственного спроса со стороны государства даже таким способом, как строительство пирамид (наподобие египетских). И вот в этом руководстве партии английского социализма говорится нечто подобное: «В принципе было бы очень просто израсходовать избыточный труд на возведение храмов и пирамид, рытье ям, а затем их засыпку или даже на производство огромного количества товаров, с тем, чтобы после предавать их огню». Но всё-таки военные расходы и расходы на компенсацию понесенных от войны потерь более предпочтительны. Почему? – Потому что мероприятия военного характера создают не только экономические, но также необходимые социально-психологические эффекты. Военные мероприятия позволяют мобилизовать граждан, в первую очередь членов партии. Необходимо создать «эмоциональную базу иерархического общества. Дело тут не в моральном состоянии масс – их настроения роли не играют, покуда массы приставлены к работе, – а в моральном состоянии самой партии. От любого, пусть самого незаметного члена партии требуется знание дела, трудолюбие и даже ум в узких пределах, но также необходимо, чтобы он был не вопрошающим невежественным фанатиком и в душе его господствовали страх, ненависть, слепое поклонение и оргиастический восторг. Другими словами, его ментальность должна соответствовать состоянию войны».

В книге «Теория и практика олигархического коллективизма» речь идет преимущественно об Океании и о необходимости перманентной войны именно для неё (вернее – для партии Старшего Брата). Однако, судя по всему, в равной степени такие же перманентные войны необходимы и двум другим мировым державам – Евразии и Остазии (с которыми поочередно воюет Океания). Судя по всему, между тремя мировыми державами, не имеющими принципиальных идеологических расхождений, существует какая-то договоренность о перманентных войнах без побед. Это нужно и выгодно всем трём мировым державам: «Гражданину Океании не дозволено что-либо знать о догмах двух других учений, но он привык проклинать их как варварское надругательство над моралью и здравым смыслом. На самом деле эти три идеологии почти неразличимы, а общественные системы, на них основанные, неразличимы совсем. Везде та же пирамидальная структура, тот же культ полубога-вождя, та же экономика, живущая постоянной войной и для войны. Отсюда следует, что три державы не только не могут покорить одна другую, но и не получили бы от этого никакой выгоды. Напротив, покуда они враждуют, они подпирают друг друга подобно трём снопам. И как всегда, правящие группы трёх стран и сознают и одновременно не сознают, что делают. Они посвятили себя завоеванию мира, но вместе с тем понимают, что война должна длиться постоянно, без победы».

Эммануэль Голдстейн как непримиримый оппонент Старшего Брата разоблачает политику перманентных войн без побед, называя такие войны «мошенническими»: «Таким образом, война, если подходить к ней с мерками прошлых войн, – мошенничество. Она напоминает схватки некоторых жвачных животных, чьи рога растут под таким углом, что они не способны ранить друг друга. Но хотя война нереальна, она не бессмысленна. Она пожирает излишки благ и позволяет поддерживать особую душевную атмосферу, в которой нуждается иерархическое общество. Ныне, как нетрудно видеть, война – дело чисто внутреннее. В прошлом правители всех стран, хотя и понимали порой общность своих интересов, а потому ограничивали разрушительность войн, воевали всё-таки друг с другом, и победитель грабил побежденного. В наши дни они друг с другом не воюют. Войну ведет правящая группа против своих подданных, и цель войны – не избежать захвата своей территории, а сохранить общественный строй».

И тут становится понятным проходящее через весь роман «1984» выражение «ВОЙНА – ЭТО МИР»: «…само слово “война” вводит в заблуждение. Мы, вероятно, не погрешим против истины, если скажем, что, сделавшись постоянной, война перестала быть войной. То особое давление, которое она оказывала на человечество со времен неолита и до начала XX века, исчезло и сменилось чем-то совсем другим. Если бы три державы не воевали, а согласились вечно жить в мире и каждая оставалась бы неприкосновенной в своих границах, результат был бы тот же самый. Каждая была бы замкнутой вселенной, навсегда избавленной от отрезвляющего влияния внешней опасности. Постоянный мир был бы то же самое, что постоянная война. Вот в чём глубинный смысл-хотя большинство членов партии понимают его поверхностно – партийного лозунга ВОЙНА – ЭТО МИР».

P.S. Надеюсь, что приведенное мною краткое изложение политической экономии войны из романа «1984» позволит читателю задуматься о природе достаточно странных войн, которые сегодня идут во всем мире. В некоторые из них Россию втягивают или уже втянули.

Двоемыслие по Оруэллу и Банк России

Я уже опубликовал ряд статей по роману «1984», принадлежащему перу известного английского писателя Джорджа Оруэлла (1903–1950). Это антиутопия, содержащая описание «идеального» общества, которое в момент написания романа (1948 г.) было, по мнению его автора, не за горами. Одним из важных элементов «дивного нового мира», по Оруэллу, является двоемыслие. Думаю, что большинство читателей знакомы с романом и им хорошо запомнились три партийных лозунга партии английского социализма (ангсоца), которая правила в стране под названием «Океания»: ВОИНА – ЭТО МИР; СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО; НЕЗНАНИЕ – СИЛА.

На страницах романа подробно объясняется, что такое двоемыслие и раскрывается роль нового языка (новояза) в воспитании граждан Океании в духе двоемыслия. В частности, о двоемыслии главный герой романа Уинстон Смит узнает из запрещенной в Океании книги Голдстейна «Теория и практика олигархического коллективизма». В ней говорится: «Двоемыслие означает способность одновременно держаться двух противоречащих друг другу убеждений. Партийный интеллигент знает, в какую сторону менять свои воспоминания; следовательно, осознаёт, что мошенничает с действительностью; однако при помощи двоемыслия он уверяет себя, что действительность осталась неприкосновенна. Этот процесс должен быть сознательным, иначе его не осуществишь аккуратно, но должен быть и бессознательным, иначе возникнет ощущение лжи, а значит, и вины.

Двоемыслие – душа ангсоца, поскольку партия пользуется намеренным обманом, твёрдо держа курс к своей цели, а это требует полной честности. Говорить заведомую ложь и одновременно в неё верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, – всё это абсолютно необходимо. Даже пользуясь словом “двоемыслие”, необходимо прибегать к двоемыслию. Ибо, пользуясь этим словом, ты признаёшь, что мошенничаешь с действительностью; ещё один акт двоемыслия – и ты стёр это в памяти; и так до бесконечности, причём ложь всё время на шаг впереди истины. В конечном счёте именно благодаря двоемыслию партии удалось (и кто знает, ещё тысячи лет может удаваться) остановить ход истории».

Приучение всех граждан Океании (особенно тех, которые принадлежат к партии Большого Брата) к двоемыслию – непременное условие прочности и вечности власти партии. Представители верхних классов (членов внешней и внутренней партии) должны правильно мыслить, они должны быть «правоверными» и «благомыслящими». Воспитание благомыслящего должно начинаться в раннем детстве и основываться на таких понятиях, как «самостоп» и «белочерный». Умение пользоваться тем и другим – обязательное условие «правоверности».

В романе «1984» подробно раскрывается смысл обоих понятий. В частности: «Самостоп означает как бы инстинктивное умение остановиться на пороге опасной мысли. Сюда входит способность не видеть аналогий, не замечать логических ошибок, неверно истолковывать даже простейший довод, если он враждебен ангсоцу, испытывать скуку и отвращение от хода мыслей, который может привести к ереси. Короче говоря, самостоп означает спасительную глупость. Но глупости недостаточно. Напротив, от правоверного требуется такое же владение своими умственными процессами, как от человека-змеи в цирке – своим телом. В конечном счете строй зиждется на том убеждении, что Старший Брат всемогущ, а партия непогрешима».

А вот ещё по поводу «самостопа» (размышления Уинстона Смита в застенках Министерства любви, где его перевоспитанием занялся партийный босс О’Брайен): «Как только появляется опасная мысль, в мозгу должно возникать слепое пятно. Этот процесс должен быть автоматическим, инстинктивным. Самостоп – называют его на новоязе».

А вот как раскрывается смысл другого ключевого слова – «белочерный»: «Как и многие слова новояза, оно обладает двумя противоположными значениями. В применении к оппоненту оно означает привычку бесстыдно утверждать, что черное – это белое, вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии – благонамеренную готовность назвать черное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: ещё и верить, что черное – это белое, больше того, знать, что черное – это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе».

Двоемыслие – одна из главных угроз жизни человека и человечества. Об этом, в частности, ещё две тысячи лет назад предупреждал апостол Иаков: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Послание от Иакова, 1:8). Об этом же говорил Христос. Например: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (От Матфея, 6:24).

А теперь перенесемся из Океании Джорджа Оруэлла на грешную землю сегодняшней России. Сегодня мы наблюдаем такое двоемыслие, до которого не дотягивалась даже фантазия гениального Оруэлла. Например, российские чиновники навострились произносить очень патриотические речи. Но при этом мы постоянно узнаем, что за границей у этих же самых чиновников обнаруживается разное имущество – квартиры, фазенды, банковские счета и проч. Мы узнаем об этом не от наших правоохранительных органов и спецслужб, а от западных чиновников, которые громогласно анонсируют аресты этого имущества (особенно после 24 февраля прошлого года).

Нам некоторые «продвинутые» чиновники говорят о том, что на Украине де-факто имеет место не специальная военная операция (СВО), нацеленная на демилитаризацию и денацификацию украинского режима, а масштабное противостояние России и коллективного Запада. Что ж, с такими заключениями трудно не согласиться. Но при этом мы, как ни в чём не бывало, продолжаем торговать со многими странами Запада. И многие наши отсталые сограждане, не освоившие искусство двоемыслия, до сих пор не могут понять: мы воюем с Западом или мы торгуем с Западом? В их отсталом сознании никак не уживаются два этих начала: война и торговля.

Также отсталая часть нашего общества очень своеобразно поняла лозунг власти насчет импортозамещения (он был брошен после 24 февраля прошлого года). Многие наши сограждане радостно восприняли этот лозунг, наивно полагая, что импортозамещение означает замещение импортных товаров товарами собственного производства (таково определение импортозамещения в учебниках и словарях). Однако мы по-прежнему продолжаем импортировать. «Отсталые» граждане не поняли, что сегодня импортозамещение означает ни что иное, как замену импорта из страны X на импорт из страны Y. А внутреннее производство никто восстанавливать и развивать не собирается.

В России сегодня имеется множество форм проявления и оттенков оруэлловского двоемыслия: лукавство, лицемерие, двуличие, двусмысленность, двойные стандарты, двоедушие, фарисейство, когнитивный диссонанс, расщепление рассудка (шизофрения), раздвоение личности, оппортунизм, конформизм и др. Двоемыслие подобно вирусу разрушает человека, систему государственного управления, образование, культуру, нравственность, все сферы общественной жизни.

Одной из форм двоемыслия, царящего в наше время, является правовое двоемыслие. То есть возможность трактовать законы и подзаконные акты так, как это удобно. Нормативные документы специально насыщают формулировками типа: «Казнить нельзя миловать». Нужные люди и нужные ведомства ставят запятую в таких формулировках с учетом текущей целесообразности. Такое правовое двоемыслие может проявляться в рамках одного закона (подзаконного акта). Также оно проявляется в том, что положения одного закона (подзаконного акта) не «бьются» с положениями других законов (подзаконных актов).

Конечно, правовое двоемыслие было и раньше. Например, в дореволюционном словаре Даля мы находим поговорку: «Закон – что дышло: куда повернул, туда и вышло». Но правовое двоемыслие прошлого не идет ни в какое сравнение с правовым двоемыслием нынешней «демократической» России, которая о себе заявила в первой статье Конституции РФ, что она «есть демократическое федеративное правовое государство». Помню советские законы и принципы их создания (нам преподавали в институте гражданское право). Важнейший принцип – недопустимость различных толкований, двусмысленности формулировок. В этом смысле СССР был действительно правовым государством. Чего нельзя сказать о Российской Федерации.

Мне особенно часто приходится сталкиваться с правовым двоемыслием, царящем в такой сфере, как денежно-кредитные и финансовые отношения (в силу моих профессиональных интересов). Взять, к примеру, нынешнее законодательство, регулирующее деятельность Центрального банка Российской Федерации и сферу денежно-кредитных отношений. Понять, что такое ЦБ РФ невозможно. Выражаясь словами А. С. Пушкина, это «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка». Эта «неведома зверушка» управляет не только всей денежно-кредитной сферой, но практически всей российской экономикой, поскольку десять лет назад получила полномочия «финансового мегарегулятора». А все министерства и ведомства исполнительной ветви власти являются лишь «бесплатным приложением» к этой «неведомой зверушке».

Приведу лишь несколько примеров правового двоемыслия, касающегося Центробанка.

1. Двоемыслие внутри Конституции Российской Федерации. Статья 75 Основного закона гласит: «Защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального банка Российской Федерации, которую он осуществляет независимо от других органов государственной власти». А вот статья 114, в которой говорится: «Правительство Российской Федерации… обеспечивает проведение в Российской Федерации единой финансовой, кредитной и денежной политики». Любой экономист и просто грамотный человек понимает, что «защита и обеспечение устойчивости рубля» – главное в денежно-кредитной политике. Статья 114 обязывает Правительство РФ нести ответственность по защите и обеспечению устойчивости рубля, а статья 75 эту ответственность возлагает на Банк России, причём предупреждает, что ни правительство, ни какие-либо другие органы государственной власти в это дело вмешиваться не должны.

2. Противоречие между Конституцией и Федеральным законом от 10 июля 2002 года № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)». Упомянутая выше статья 75 Конституции РФ позволяет сделать вывод, что Банк России является органом государственной власти. Об этом свидетельствует слово «других» в приведенном выше фрагменте. А вот фрагмент статьи 2 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»: «Государство не отвечает по обязательствам Банка России, а Банк России – по обязательствам государства». Никаких других вариантов не остается, кроме одного: Банк России не является государством, следовательно и органом государственной власти.

3. Взаимоисключающие положения внутри Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)». Они начинаются буквально с первых статей указанного закона. В статье 1 говорится: «Функции и полномочия, предусмотренные Конституцией Российской Федерации и настоящим Федеральным законом, Банк России осуществляет независимо от других федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления». Опять же признается, что Центробанк является «органом государственной власти». А в статье 2 Федерального закона о Центробанке содержится приведенная выше формулировка, что Банк России не отвечает по обязательствам государства. Если Банк России – орган государственной власти, значит его обязательства (в широком смысле – обязанности) – обязательства государства. Мы приходим к выводу, что Банк России может не отвечать по своим обязательствам. Такой «индульгенции» не имеет ни один другой орган государственной власти. Любое физическое и юридическое лицо в РФ, согласно российскому законодательству, отвечает по своим обязательствам. И только Банк России освобожден от этого! И это вытекает из двух первых статей Федерального закона о ЦБ!

4. А вот ещё один правовой абсурд внутри Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)». Статья 2 гласит: «Уставный капитал и иное имущество Банка России являются федеральной собственностью. В соответствии с целями и в порядке, которые установлены настоящим Федеральным законом, Банк России осуществляет полномочия по владению, пользованию и распоряжению имуществом Банка России, включая золотовалютные резервы Банка России. Изъятие и обременение обязательствами указанного имущества без согласия Банка России не допускаются». В указанном фрагменте фигурирует понятие «федеральная собственность». В статье 214 ГК РФ читаем: «Государственной собственностью в Российской Федерации является имущество, принадлежащее на праве собственности Российской Федерации (федеральная собственность)». Итак, «уставной капитал и иное имущество Банка России» – собственность государства. И в той же статье 2 говорится, что Центробанк не отвечает по обязательствам государства. Государство не отвечает по своим обязательствам? – Это круто! Государство решило использовать Банк России как своеобразный «офшор», в котором оно может скрывать имущество, в котором оно может уходить от исполнения своих обязательств? И это при том, что в статье 1 Основного закона РФ торжественно заявляется: Российская Федерация является «правовым государством»!

5. В этой же статье 2 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» присутствует ещё один занимательный парадокс. Уставной капитал Банка России, как говорится в этой статье, является федеральной собственностью. Для справки: сегодня его величина составляет 3 миллиарда рублей. Образно выражаясь, государство является единственным «акционером» Банка России. Но управлять Банком России этому «акционеру» Федеральный закон о ЦБ запрещает. Этой «фирмой» управляют исключительно топ-менеджеры. Сегодня это Набиуллина и Ко. Трудно себе представить, что такие правила могли бы существовать в частном бизнесе. Там высшее управление всегда принадлежит тому, кто является исключительным или мажоритарным акционером.

Напомню, что в Федеральном законе от 10 июля 2002 года № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» 99 статей. «Парадоксы» присутствуют почти во всех статьях указанного документа. Иногда в пределах отдельно взятой статьи. А число «несостыковок» между отдельными статьями закона не поддается точной оценке. А число «несостыковок» между статьями Федерального закона о ЦБ и другими законами и подзаконными актами уходит в бесконечность.

Такое «правовое двоемыслие» обеспечивает полную «независимость» Банка России от государства со всеми отсюда вытекающими последствиями. Используя язык Оруэлла, можно предложить такую формулу: «Банк России – не Россия». Или: «Банк России – АНТИРОССИЯ».