Текст книги "Капитал: от раннего христианства до коммунизма"

Глава шестая
«ЦЕРКОВЬ НАРОДА» ДЛЯ НАРОДА ИЛИ ПРОТИВ НАРОДА? ПРАВОСЛАВИЕ И РУССКИЙ ХАРАКТЕР

Ad majorem dei gloriam – к вящей славе Божией!

Девиз монашеского ордена иезуитов[118]118
  Иезуиты – члены воинствующего монашеского католического ордена (лат. «Societas Jesus» – «Общество Иисуса»), на протяжении многих веков являющегося одним из главных орудий папства в его борьбе против ереси и прогрессивных общественных сил. Орден основан Игнатием Лой-олой в 1534 году, утверждён римским папой в 1540 году. В XVI–XVII веках орден иезуитов, руководствуясь на практике положением «цель оправдывает средства», считал, что ради христианской идеи можно пойти на любое преступление. Поэтому для защиты папских интересов члены ордена широко применяли тайные убийства, обман, шпионаж, вмешивались во внутренние дела отдельных государств. Орден действовал не только в Европе, но и в Индии, Японии, Китае, Филиппинах. В 1610–1768 годах существовало «Иезуитское государство» в Парагвае. Основные принципы организации ордена: строгая централизация, беспрекословное повиновение младших по положению старшим, абсолютный авторитет главы ордена и т. д. В 1773 году в связи с требованием и недовольством общественности орден был распущен, но в 1814 году вновь восстановлен и успешно существует поныне как ведущий отряд клерикализма.


[Закрыть]

Меня более всего удивляет, как вольно современные богословы и религиозное руководство трактуют тезис о «народности» Русской православной церкви. Они применяют его всегда, когда необходимо подчеркнуть единство народа и клира (причта).

Согласно их представлениям о «народности» церкви духовенство всегда якобы было на стороне народа, разделяя его судьбу, переживая поражения и защищая интересы. Смею утверждать, что это, пожалуй, самый большой, нелепый и пошлейший миф, придуманный церковью о самой себе, и в данной главе моей книги я постараюсь цифрами и фактами доказать свою правоту.

Итак, привезённая на Русь извне, весьма далёкая от своих первобытных идеалов, насильно навязанная нашему славянскому народу, новая религиозная идеология уже представляла собой организацию с чёткой структурой подчинённости сверху донизу и даже с готовым иностранным названием «церковь». То есть можно констатировать, что церковь как государственный институт власти была импортирована к нам уже в готовом для практического применения виде.

Необходимо подчеркнуть, что с первых дней появления православной церкви на территории Русского государства духовенство занималось собиранием богатства, забыв слова основателя религии, какое богатство нужно собирать при жизни. Безусловно, нельзя забывать о том, что церковь оказала большую помощь русским князьям в деле объединения земель и создания единого централизованного государства, но не оставляя в обиде и себя. Вот, например, мнение русского историка В.О. Ключевского о связи между ростом монастырских богатств и усилением крепостной зависимости крестьян: «Во-первых, монастырские вотчины составлялись из земель служилых людей и из земель казённых и дворцовых, составлявших запасной фонд для обеспечения служилых людей. При неудаче попыток воротить отходившие к монастырям земли в казну или на службу всё, что государственное хозяйство теряло на монастырском землевладении, ему приходилось выручать на крестьянском труде, усиляя его податное напряжение. А потом, льготные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель казённых и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами. Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими мерами стеснять крестьянское право перехода. Это стеснение ещё не крепостная неволя крестьян; но оно, как увидим, подготовило полицейскую почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение в одно и то же время содействовало и увеличению тягости крестьянского труда и уменьшению его свободы» (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1965. Т. 2. С. 287–288).

Вот так исторически и сложилось, что главным достоянием Русской православной церкви, её основным капиталом стала не паства, а самая обычная земля. По описи 1905 года, в России имелось около 1,9 миллиона десятин[119]119
  Десятина – основная дометрическая русская мера площади, равная 1,09 га, которая называлась казённой (государственной). В XVIII–XIX веках употреблялась десятина владельческая (хозяйственная), которая равнялась 1,45 га.


[Закрыть] церковно-приходских и почти 740 тысяч десятин монастырских земель. Кроме того, около 340 тысяч десятин находилось в личной собственности духовенства. Подводя итог всему сказанному, можно легко подсчитать, что церковь в начале XX века владела почти 3 миллионами десятин земли (в современном перерасчёте от 3,27 до 4, 35 миллиона га). Выдающийся русский мыслитель, архитектор революции, основатель совершенно нового типа государства В.И. Ульянов (Ленин) по этому поводу заметил: «Наши попы проповедуют крестьянам нестяжание да воздержание, а сами набрали себе правдой и неправдой громадное количество земли» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 146).

Необходимо указать и на то, что к земельным и водным угодьям, составлявшим собственность монастырей, следует добавить принадлежавшие им заводы, маслобойни, пасеки, сыроварни, доходные и постоялые дома и прочие объекты недвижимости, приносившие церкви немалые, буквально баснословные доходы. Некоторые представления о размерах церковных богатств дают сведения, напечатанные в журнале «Революция и церковь», в котором говорится, что при закрытии в 1919 году лишь небольшой части монастырей Русской православной церкви было национализировано в общей сложности более 900 тысяч гектаров земельных угодий, 84 завода, 436 молочных ферм, 602 скотных двора, 1112 доходных домов, 704 гостиницы, 311 пасек, кроме того, из монастырей было изъято ценностей на сумму свыше 4,2 миллиарда рублей золотом (1920. № 9–12. С. 83). Здесь невольно уже в который раз напрашивается вопрос относительно завета Иисуса о богатстве. Если не для жизни земной, не для благ и не для удовлетворения собственного удовольствия, то для чего тогда церкви понадобились столь огромные сокровища? Когда священники и монахи успели их заработать? Конечно, некоторые служители культа будут вполне серьёзно заверять, что, дескать, вокруг монастырей кормилось много нищих, сирых, убогих, детей, мол, беспризорных обували и одевали, школы воскресные содержали… Если бы было всё так, как они говорят, претендуя на «народность» церкви и утверждая, что всё было замечательно, то с чего же тогда революция в стране произошла? Причём революция воистину народная, когда шествие новой власти по России было действительно триумфальным и скорым. А всё произошло по причине того, что все эти богатства добывались и приумножались посредством жесточайшей эксплуатации того самого русского народа, о благе которого только на словах радела и радеет церковь. Бедное крестьянство угнетали сразу с двух сторон: светская власть (царь вкупе с князьями, барами и помещиками) и духовная (религиозная) власть. Русский народ был вынужден на кабальных условиях работать не только на государственных (казённых) заводах, но и на монастырских и церковным землях, выполняя многие повинности и получая гроши за свой рабский труд.

Позвольте задать вопрос: «Разве крепостное право есть изобретение Бога? Если это так, то разве такой Бог людям нужен?» Ведь крепостное право, которое в России было упразднено лишь в 1861 году, настолько позорно и безнравственно, что удивляешься, как же элита русского общества могла сконструировать это убожество? А церковь отчего не воспротивилась? А потому и не воспротивилась, что сама была пристёгнута к трону государеву, то есть к общей кормушке.

Священство-духовенство всегда поступало лукаво, когда дело касалось личной выгоды. Попы постоянно изворачивались, врали, изощрялись в своём обмане, придумывая оправдание такому позорнейшему и отвратительному проявлению общественного бытия в нашей истории, как крепостное право. Ведь древние славяне никогда не ведали рабского образа жизни, сами не были таковыми и пленных не держали за рабов, но отпускали с миром. Прикрепление на вечные времена крестьянина к господину – это дьявольское порождение русского феодализма и царского абсолютизма вкупе с религией, которая осуществляла идеологическое обеспечение и политическое прикрытие операции по закабалению соплеменников.

«Возлюби ближнего, как самого себя!» Почему же церковники не напомнили князьям это изречение, первейшую заповедь Иисусову? А для чего, собственно? Ведь первые наши митрополиты не являлись славянами, они были выходцами из Византии. А про восточную часть Римской империи, её алчность, жадность, корысть, которые были возведены в ранг государственной политики, рассказывать можно много. Как могли управлять нашими душами иностранцы, пусть даже митрополиты, уже шесть веков жившие в условиях общества, полного соблазнов? А так и могли, как привыкли.

Именно из традиционного отношения к рабам в древней Римской империи родилось крепостное право. Это дьявольское изобретение было занесено к нам византийской церковью. Ведь к тому времени, когда у нас начали внедрять новую религию, прошло почти шестьсот лет с того момента, как церковная власть окончательно порвала с заповедями Иисуса.

До 1448 года, почти полтысячелетия (460 лет), Русская православная церковь подчинялась константинопольскому патриарху. Пять веков процессом христианизации нашего государства, перемалыванием наших славянских душ руководили люди, присланные из чуждой и враждебной нам среды, не имевшие ни малейшего представления о нас как о народе, о нашем менталитете, о наших обычаях и традициях.

Вообще такая постановка вопроса, когда руководитель церкви приезжал из иностранного государства, более чем удивительна. Ведь это весьма эффективный способ оболванивания славян, дабы сделать из них рабов, внушая при этом нужные мысли русским князьям. По всей видимости, так и появился заказ на закабаление народа с целью вывоза национальных богатств через церковные и монастырские каналы. А в основе создания монастырских и церковных капиталов как раз и лежали феодальные повинности, наложенные на простой народ, да кабальные условия их выполнения.

Так, например, в статье «Наше монашество» по этому поводу было написано следующее: «Не подлежит никакому сомнению, что эксплуататорские задачи в современных монастырях стоят на первом плане» (Церковно-общественная жизнь. 1906. № 42. С. 1388). Даже С. П. Мельгунов,[120]120
  Мельгунов С.П. (1879/1880–1956) – писатель, историк, редактор журнала «Голос минувшего», автор трудов по истории церкви, русской общественной мысли и революционного движения русского студенчества; после Октябрьской революции уехал за границу.


[Закрыть] известный русский историк и публицист буржуазно-либерального толка, которого нельзя было заподозрить в симпатиях к крестьянству, в своей книге «Наши монастыри» (П., 1917. С. 14) приводит весьма красноречивое высказывание одного из священнослужителей по вышеуказанной проблеме: «Монастыри обратились в коммерческие предприятия с лавками, торговлей, промыслами и приказчиками или в барские поместья с пашнями, лугами, лесами и наёмными батраками».

Ну а такое богатство разве кто-нибудь отдаст добровольно в пользу бедных и неимущих, как того требовал Иисус? История таких случаев не знает, если только в сказках и легендах о них можно услышать.

Именно в силу того, что Русская православная церковь сама была крупным собственником земли, она всегда стояла на защите интересов помещиков, капиталистов, купцов, торговцев и пр. Во всех конфликтах, которые возникали в царской России между трудовым людом, который в большинстве был неимущим классом, и буржуазией (читай властью), церковь неизменно выступала в качестве антинародной силы. Вспомним, например, крестьянскую войну под предводительством Ивана Болотникова,[121]121
  Болотников Иван Исаевич (ум. 1608) – в 1606–1607 гг. предводитель крупного восстания и организатор повстанческой крестьянской армии в южных районах России, под Москвой, Калугой, Тулой, после поражения в октябре 1607 года был сослан в Каргополь, там ослеплён и после этого утоплен.


[Закрыть] восстание Емельяна Пугачева,[122]122
  Пугачёв Емельян Иванович (ок. 1742–1775) – предводитель крестьянской войны 1773–1775 годов, проявил выдающиеся организаторские и полководческие способности, в 1774 году был предательски выдан властям и после жестоких пыток казнён через отсечение головы 10 января 1775 года на Болотной площади в Москве.


[Закрыть] крестьянское восстание под руководством атамана Степана Разина[123]123
  Разин Степан Тимофеевич (ум. 1671) – выдающийся руководитель крестьянской войны 1667–1671 годов против феодально-крепостнического гнёта, донской казак. Восстанием под его руководством были охвачены большие районы Поволжья (мордва, чуваши, мари и др.). Казнён в Москве 6 июня 1671 года.


[Закрыть] и др. Войны были народные, но духовные пастыри из «церкви народа» при этом всегда стояли на страже имущего класса и чётко старались следить за соблюдением священного права частной собственности.

Вот типичные поучения и наставления духовенства пастве на тему святости и неприкосновенности частной собственности: «Капитал и труд даны от Бога человеку» (Православная жизнь. 1908. № 11. С. 513); «Трудовая жизнь бедных людей и обеспеченное состояние богатых в руках провидения и не случайные явления. На то и другое есть изволение Божие, выдвигающее одних перед другими» (Вера и разум. 1915. № 8. С. 207); «Неравенство в раздаянии даров человеческого счастья зависит от Господа Бога» (Проповеди. Приложение к «Руководству для сельских пастырей». 1905. Сент. С. 525); «Право собственности каждого, по учению христианства, составляет святыню, для всех неприкасаемую» (Духовная беседа. 1917. № 12. С. 535). Вот ведь как «святые отцы» вывернули, извратили, поставили с ног на голову слова основателя христианского учения, в которых говорилось совершенно о другом. Как сильны были, однако, жадность и корысть, алчность и сребролюбие, изъедавшие служителей культа изнутри.

Самодержавие со своей стороны всячески поддерживало и оберегало своего верного союзника, церковь, в её борьбе против русского и других народов. Царизм всегда и в первую очередь укреплял данный институт государственной власти, агитпроп абсолютизма, предоставляя церкви различные привилегии. Так, например, в статье 42 «Свода законов Российской империи», в частности, говорилось: «Император, как христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов греко-российской веры (заметьте не чисто русской, а именно греко-… да ещё российской. Стало быть, вера в данном случае рассматривается как единственная государственная идеология? – В.П.) и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния. В этом смысле император именуется главою церкви».

Ещё один пример чуткой заботы самодержавия о своём идеологическом партнёре: на содержание Русской православной церкви из государственной казны расходовались значительные средства. Только за 1914 год на её нужды царским правительством было выделено более 70 миллионов рублей (Церковь в истории России (IX в. – 1917 г.). М., 1967. С. 262). Причём надо указать, что по ценам нынешнего времени эта сумма приблизительно равна 70 миллиардам российских рублей (более 2,5 млрд долларов в нынешних ценах!).

Статус государственной религии позволял церкви беспрепятственно проводить пропаганду христианских идей и доктрин русского православия в самые широкие массы населения Российской империи. Такая пропаганда велась преимущественно по государственным каналам: через школы, официальную печать, высшие учебные заведения, – и надо заметить, что данные мероприятия проводились только за счёт казны. Даже трибуна Государственной думы активно использовалась церковью для защиты своих интересов в борьбе против идейных противников и оказания давления на государство. «…Епископ Евлогий прочёл в Думе „постановление думского духовенства“: православное духовенство в подавляющем большинстве находит… что во имя первенствующего и господствующего положения православной церкви недопустимы ни свобода проповеди для старообрядцев, ни явочный порядок открытия старообрядческих общин, ни наименование старообрядческих духовных лиц „священнослужителями“… Я только говорю, что инициатива этих (т. е. церковных) преобразований должна исходить изнутри церкви, а не извне, не со стороны государства и, конечно, не со стороны бюджетной комиссии. Ведь церковь есть учреждение божественное и вечное, её законы непреложны, а идеалы жизни государственной, как известно, подвергаются постоянным изменениям… Церковь требует себе первенствующего и господствующего положения. Для неё депутаты Думы не только – вернее не столько – народные представители, сколько духовные дети» (Ленин В.И. Классы и партии в их отношении к религии и церкви // Соч. 4-е изд. Т. 15. С. 383–384).

После такого выступления представителя церкви государство, естественно, обеспечивало защиту православной религии от нападок со стороны приверженцев других конфессий и атеистов. При этом критика основной религии и церкви рассматривалась светскими властями и духовенством как антигосударственная деятельность и преследовалась полицией. К нарушителям применялись весьма жёсткие и даже жестокие меры, вплоть до ареста, ссылки и каторги. В уголовном порядке было предусмотрено наказание и за «совращение из православия в другую веру».

Естественно, такая любовь не могла быть односторонней. Церковь в благодарность за заботу строго следила за непоколебимостью политических устоев царского государства. Ведь именно они гарантировали ей безбедное существование, так как отношения церкви и государства были законодательно закреплены и догматически освящены союзом этих двух институтов власти. Только поэтому церковь оплакивала падение самодержавия в феврале 1917 года как величайшую трагедию, так как служила царскому абсолютизму верой и правдой.

С точки зрения высшего духовенства царская монархия была самой приемлемой для России формой государственной власти. Да и не могла церковь считать по-другому, так как являлась структурным подразделением государственной власти Византии и, впитав на генном уровне властолюбие, отказаться от него уже не могла, хотя Восточная Римская империя канула в Лету. «Царская власть, по учению Священного Писания, имеет божественное происхождение» (Христианин. 1913. Т. II. С. 421). Вот ведь как работники культа вывернули, выхолостили и извратили учение Иисуса, совершив подлог, а иначе как можно понимать вышеизложенную фразу о том, что «царская власть имеет божественное происхождение» да ещё ссылаться на Священное Писание.

Почитание российского самодержца было объявлено церковью не только выражением каждым гражданином империи своей лояльности по отношению к власти, но и доказательством верности государственной религии: «Истина самодержавия православный царей, то есть постановления и утверждения их на престолах царств, от самого бога» (Самодержавие царей православных // Душеполезный собеседник. 1907. № 10. С. 298); «Кто не молится за царя, тот нарушает и заповедь бо-жию» (Кормчий. 1907. № 200. С. 230).

Однако церковь иногда отклонялась от своей «генеральной» линии. Не всех российских самодержцев она любила и почитала одинаково. Не всех царей, например, церковь канонизировала. Были среди них не удостоенные чести почитаться святыми. За какие такие грехи? Ну, понятно, за какие! Те кто так или иначе ущемил церковь в имущественных и прочих правах. Таких государей набралось немного, и самые известные из них, пожалуй, царь Пётр I и императрица Екатерина II. Царь Пётр Алексеевич в 1721 году ликвидировал патриаршество и создал вместо него синод, на руководство которым поставил чиновника – обер-прокурора. А императрица Екатерина довершила процесс полного подчинения церкви государству. Но главное заключалось не в том, что царица лишила каких-то властных полномочий высшее священство, по её указанию была проведена секуляризация церковных имений. Вот чего церковь никогда не смогла простить ей. Ведь в собственность государства тогда «перешло 910 866 ревизских душ крепостных крестьян». К тому же Екатерина лишний раз напомнила служителям культа об их главной задаче: «Существенная ваша обязанность состоит в управлении церквами, в совершении таинств, в проповедании слова божия, в защищении веры, в молитвах и воздержании» (Никольский Н.М. История русской церкви. М.: Атеист. 1930. С. 144–145).

Правда, приведённый пример, пожалуй, является исключением из правил. Позиция церкви в вопросах поддержки власти всегда была принципиальной: вместо Иисуса и его заповедей в голове находился царь и близость к трону, нужно было зорко следить за лояльностью народа к императору, дабы не произошли серьёзные изменения в обществе. Русская православная церковь на протяжении всего своего существования неизменно испытывала особую неприязнь к тем, кто призывал к освобождению от оков царского самодержавия.

Церковь «народа» была самым ярым противником любой освободительной борьбы любого народа, но духовенство в большинстве своём даже довольно негативно встретило реформу 1861 года, когда царь решил отменить крепостное право и восстановить вековое право русского крестьянства на свободу от гнёта и эксплуатации помещиков. Священство всячески противилось этому «опрометчивому», по её мнению, шагу самодержца. Поэтому церковь выразила недовольство действиями царя, своего негласного главы, в таком, казалось, небогопротивном и вообще-то справедливом деле. Она опасалась, как бы чего не вышло, и опасения духовенства были не напрасны, ибо крестьянская реформа, проводимая царским правительством, породила первую русскую революцию. «1861 год породил 1905-й. Крепостнический характер первой „великой“ буржуазной реформы затруднил развитие, обрёк крестьян на тысячи худших и горших мучений, но не изменил направление развития, не предотвратил буржуазной революции 1905 года. Реформа 61-го года отсрочила развязку, открыв известный клапан… но не устранила неизбежной развязки, которая к 1905 году разыгралась на поприще несравненно более широком, в натиске масс на самодержавие царя и крепостников-помещиков. Реформа, проведённая крепостниками в эпоху полной неразвитости угнетённых масс, породила революцию к тому времени, когда созрели революционные элементы в этих массах» (Ленин В.И. Соч. 4-е изд. Т. 17. С. 99).

Причин для революции в стране было более чем достаточно. Хотелось бы напомнить, что царская Россия в начале XX века являлась самым слабым в экономическом и политическом отношении государством Европы, к тому же раздираемом внутренними противоречиями. Власть и народ были разъединены. Самодержавие не понимало сути происходивших в стране общественно-политических процессов. Если бы «помазанник Божий» радел о своих подданных и церковь «народа» была бы действительно таковой на деле, а не на словах, то они должны были бы знать чаяния и мысли своего народа. А ведь русские крестьяне всегда полагали, что земля в России Божья, то есть в человеческом смысле она ничья, а стало быть, принадлежит всем, кто живёт, работает на ней и кормится ею. Именно в силу этих причин крестьяне считали присвоение земли помещиками величайшей несправедливостью и такой же неправдой, как и крепостное право.

Кстати, реформа 1861 года, отменившая крепостное право, не дала желаемых результатов. Результат её был один, и никакого другого ожидать не приходилось – народ не стал жить лучше. Отмечая характер реформы, В.И. Ленин в своей статье «Крестьянская реформа» заметил, что «„великая реформа“ была крепостнической реформой и не могла быть иной, ибо её проводили крепостники…» (там же. С. 95).

Однако, невзирая ни на что, русский народ-терпивец пребывал в постоянной надежде на доброго царя, который защитит, прекратит несправедливость и накажет чиновников и помещиков, когда узнает правду. Но этим надеждам, в силу известных обстоятельств, не суждено было сбыться. Ибо политика царского правительства была неотделима от воли и желания самого самодержца.

Нужно отметить, что у русского человека особенно сильно развито чувство социальной справедливости и правды, потому его всегда и привлекало к себе духовное слово, которое считалось более достойным, чем деньги, а тем более богатства. Именно богатство, которое можно было заработать только неправедным путём, набожный русский народ, живший веками по канонам Библии, всегда считал причиной всех пороков, зла и несправедливости.

Иерархи и духовенство Русской православной церкви прекрасно понимали цели народной борьбы, а потому, прилагая все свои усилия к тому, чтобы отвратить верующих людей от участия в революционном процессе, они повели ожесточённую клеветническую кампанию против революционного движения самых широких масс народа. На страницах церковной печати в те годы можно было прочитать такие призывы и обращения: «Все революционеры безбожники и учение их самое безбожное… Они стараются только о своих личных интересах, чтобы как можно лучше и удобнее пожить здесь, и особенно за чужой счёт… (И такие слова говорили как раз те, кто сам наживался за счёт пожертвований людей. – В.П.). Это именно безбожники, грабители, лжецы и обманщики, тунеядцы и дармоеды; от них произошло вздорожание всех жизненных потребностей, застой в торговле и промышленности, в науках и искусствах» (Кормчий. 1908. № 7. С. 75–76).

Деятели Русской православной церкви никогда не делали попыток понять истинную сущность коммунизма. Забыв о словах Иисуса «всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною» (Лк., XVIII, 22), забыв наставления апостола Павла, видные церковные иерархи, такие как Иоанн Кронштадтский, архиепископ Волынский Антоний заявляли о социализме как учении, не совместимом с учением Иисуса о непротивлении злу насилием и всепрощении. В частности, архиепископ Антоний в своём специальном сочинении старался доказать, что Иисус никогда не учил революции, но уповал на небесную награду за безропотное перенесение земных страданий и притеснений: «…затея находить в его учении побуждение к революции до очевидности нелепа» (Архиепископ А. Волынский. Против тех, которые утверждают, будто Иисус Христос был революционером. М., 1909. С. 1).

Церковная печать также активно муссировала данную тему, публикуя на своих страницах произведения ярых противников социальной борьбы. «Кому не приходилось слышать, что социализм проповедует то же, что и христианство; что первым социалистом был сам Христос? Отождествление социализма с христианством – ложь. Нет лжи более лукавой…» (Генц А. Христианство и социализм. Религия социализма. М., 1906. С. 3).

Спасение от революции духовенство видело в подавлении начавшегося народного восстания и в кровавом терроре против собственного народа, открыто благословляя карательные отряды на жестокую расправу с восставшими. «В настоящее время, – радовалась церковная печать усилению репрессий и расширению масштабов карательных операций полиции и армии против революционеров, – в разных концах России войска наши призваны усмирить мятежные восстания и волнения народные. Пожелаем им неизменно проявлять свой горячий, честный патриотизм, воодушевляться глубоким сознанием своего священного, хотя и тяжёлого долга и отличиться великими подвигами» (Доброе слово. 1906. № 1. С. 22).

Духовенство, боясь народного гнева, призывало царское правительство не церемониться с восставшими крестьянами и рабочими, чтобы утопить революцию в крови. Церковь не желала видеть в восставших собственную паству; церковь отказывала своей пастве в достойной, свободной, справедливой и даже физической жизни, если она посмела возвысить свой голос против помещиков и царя. «При ужасах смуты и революции только военная сила, штык солдата могут восстановить порядок и внести успокоение», – призывала «Христианская жизнь» на первой странице своего 5-го номера за 1906 год.

Как известно, первая русская революция 1905 года была задушена на корню, искромсана и порвана на куски, залита и утоплена в крови. И произошло это не без активного участия и благословения Русской православной церкви, которая в очередной раз запятнала свою и без того мутную историю такими изуверскими изобретениями царского правительства, как «столыпинские вагоны» и «столыпинские галстуки». А придумал их некий Столыпин Петр Аркадьевич, губернатор из Саратова, который, став председателем Совета министров царской России, говорил красивые слова о том, что ему нужна великая Россия, и которого очень любят поминать наши либерал-демократы. А в 1905 году он, Столыпин, будучи министром внутренних дел, блестяще выполнил просьбу царя и церкви по усмирению русского народа. Именно при нём в течение четырёх лет (1908–1912 годы) свирепствовали военно-полевые суды, широко применялась смертная казнь, были запрещены многие политические партии. Точно и правильно заметил В.И. Ленин в своей работе «Заметки публициста»: «Столыпин физически, полицейски, виселицей и каторгой разрушает нелегальную партию – либералы делают то же…» (Ленин В.И. Соч. 4-е изд. Т. 16. С. 224). Поэтому Столыпин вошёл в историю не как великий реформатор, коим его пытаются представить наши нынешние либеральные демократы, а кровавым палачом первой русской революции и свободной мысли в России. Н у, а «столыпинскими вагонами» в послереволюционной Российской империи называли вагоны для перевозки скота, приспособленные для транспортировки арестованных, заключённых и переселенцев, которых за участие в крестьянских волнениях и рабочих выступлениях отправляли в далёкую сибирскую ссылку, причём без всяких средств к существованию и выживанию в тяжёлых условиях. Название же «столыпинский галстук» получила в народе обычная верёвочная петля на виселице.

Однако, не ограничиваясь чисто идеологическими нападками на революцию и восставший народ, иерархи и священнослужители Русской православной церкви активно включились в непосредственную контрреволюционную деятельность.

Духовенство не только поддержало идею создания погромных контрреволюционных организаций типа «Союз Михаила архангела»,[124]124
  «Союз Михаила архангела» – черносотенная организация в 1907–1917 годах в царской России; отделилась от «Союза русского народа», состояла из самых реакционных элементов, возглавлялась ярым защитником самодержавия, членом Государственной думы бессарабским помещиком В. М. Пуришкевичем.


[Закрыть] «Союз русского народа»,[125]125
  «Союз русского народа» – монархическая, черносотенная организация в 1905–1917 годах в царской России, была создана правительством для расправы с революционным движением 1905 года. Фактически объединяла все монархические организации; состояла из помещиков, торговцев, полицейских, домовладельцев и деклассированных элементов. Финансировалась из казны. Имела свои печатные издания: «Русское знамя», «Гроза», «Объединение». Главным методом борьбы против революции были погромы, убийства, избиения. Самым громким убийством было убийство известного революционера Н.Э. Баумана.


[Закрыть] называемые в народе «черносотенными»,[126]126
  Черносотенцы – участники так называемых «чёрных сотен» – реакционно-монархических организаций («Союз русского народа», «Союз архангела Михаила» и др.), созданных царским правительством для борьбы с революцией 1905–1907 годов. Погромная деятельность черносотенцев особенно широко развернулась в годы столыпинской реакции.


[Закрыть] но и многие из священников с высшего благословения даже вошли в состав и руководство этих позорящих нашу славную историю объединений. Так, например, почётным председателем всероссийского «Союза русского народа» стал московский митрополит Владимир (Богоявленский), а волынской организацией этого «союза» руководил архиепископ Антоний (Храповицкий), ярославскую организацию возглавлял архиепископ Тихон (Белавин).

Необходимо подчеркнуть, что не только царское охранное отделение (политический сыск) занималось слежкой и преследованием революционно настроенных граждан России, но и церковь активно содействовала жандармам в их борьбе против общего врага.

Религиозно-церковным влиянием была буквально пронизана вся личная жизнь жителей городов и деревень и весь их повседневный быт от рождения и до самой смерти. Православному духовенству даже вменялось в обязанность следить за благонадёжностью прихожан. Так, например, по «Духовному регламенту» Петра I сведения о «крамоле», полученные во время исповеди, священник был обязан незамедлительно доносить (вопреки церковным канонам, по которым духовник должен хранить тайну исповеди) полицейским властям.

Русская православная церковь всегда была кровно заинтересована в том, чтобы любыми средствами остановить развивавшийся революционный процесс в России. Однако, многим на удивление, церковь не очень сожалела о свержении самодержавия и отречения царя Николая II Кровавого от престола в ходе Февральской революции 1917 года, совершенно забыв о помазаннике Божьем. Это легко объяснимо. Ведь для церкви после отречения самодержца практически ничего не изменилось, просто вместо одного помазанника Божьего появился другой, правда, в виде Временного правительства. Но, по сути, смена русского императора на коллективное буржуазное правительство ничего не меняла в социально-экономических отношениях внутри страны. Новая власть только на словах объявила свободу, а на деле продолжила войну с Германией, не дала крестьянам землю, не отменила сословий[127]127
  Cословие – социальная группа людей, обладающая закреплёнными в обычае или законе и передаваемыми по наследству правами и обязанностями. При сословной организации общества для него характерна определённая иерархия, выраженная в неравенстве положения и привилегий. В Российской империи утвердилось деление на следующие сословия: дворяне, духовенство, крестьяне, купечество, мещанство.


[Закрыть] – этого позорнейшего, наряду с крепостным правом, изобретения власть имущих, – не вернула народу собственность, которую тот создавал веками. Да и церковное имущество осталось в полной неприкосновенности.

Такая власть полностью устраивала церковь, поэтому она прилагала неимоверные усилия к тому, дабы революционный энтузиазм трудящихся масс, разбуженных Февральской революцией 1917 года, был потушен и остановлен. «Ни для кого не секрет, – писала церковная печать буквально за несколько дней до Октябрьского вооружённого восстания в Петрограде, – что мы всегда были заклятыми врагами насильственных переворотов в жизни государства. (А как же тогда Февральская революция? – В.П.). Мы постоянно и неизменно утверждали, что та доля пользы, которая приносится стране революцией, с избытком поглощается приносимым ею вредом и разрухой» (Церковность. 1917. № 339. 1–15 окт. С. 16).