Текст книги "Неудачная реинкарнация"

Губы степнячки шевелились беззвучно, глаза блестели и сияли дружелюбием. Но он был настороже и вовремя уловил характерное движение ножевого удара. Блин, она оказалась слишком близко! И он качнулся навстречу, повис на атакующей руке, рванул и бешено крутнулся. Кажется, этот прием так и назывался – крутилка… нет, вертушка! Красавица только пискнула, затянутая в мясорубку вращения, и смачно шлепнулась на землю. Вообще-то вертушка предполагала мягкий перекат противника на лопатки, но – женщины! У них даже вес распределен как-то… может, и привлекательно, но крайне неудобно для падений!

– Так нечестно! – возмутилась она. – Ты знал!

Он деловито вырвал нож из ее цепких пальцев и приставил к животу.

– Фу, какой грубиян! Конечно, если мужчина! Мог бы и поддаться!

– В смысле? – опешил он. – Дать себя зарезать, что ли?!

– Ой! Слушай, локоть убери, больно же! Да я же и не собиралась тебя резать!

– Да? А что еще делают ножом с человеком?

– Аркан, вот… ты всегда такой занудный – или только в этом воплощении?

Она поерзала, устроила голову на его руке и довольно прикрыла глаза. Он послушал, не обеспокоилась ли охрана из-за шума борьбы, убрал нож и осторожно прилег рядом. Огромное звездное небо раскинуло над ними свое волшебное покрывало…

– Я-то Аркан! – проворчал он потом вполголоса. – А вот ты кто?

– Я-то? Ну, Ит-Тырки меня просто матерью зовут… зато с какой интонацией, ты бы слышал! Хе! Боятся, пьянчуги!

– Угу. Ну вот и поведай, м-мать, что у тебя за претензии ко мне? Первый раз ведь встречаемся, что бы ты ни говорила. Я с женщинами не воевал.

– Так. Что-то мне не понравилось, как ты меня назвал. Я вспомнила! В детстве, пока меня не украли, среди Туолам я звалась Асиа. Вот пусть так и будет! И мы встречались с тобой. Ты был моим противником – здесь, на этом холме. Ты ведь уже понял, да? Я такая же, как ты. Я помню прошлые жизни!

Он недоверчиво обдумал сказанное. Нет, он вовсе не считал себя уникумом во Вселенной и допускал, что подобные ему вполне могут водиться, но… уж очень специфическим был его путь к необычным способностям.

– Что, тоже йог? – неприязненно спросил он.

– Э, в прошлом! – отмахнулась она. – Мистик, философ… скучно! Я воин! И мы встречались с тобой в бою! И встретимся не раз еще, потому что вредный ты, Аркан!

– Скажешь тоже – в бою! Разве что солдатской женой была, да мои побратимы порубали всех твоих, э-э… кормильцев?

Она больно пихнула его острым локтем:

– Не было в степи солдатских жен, сам же закон установил! Посягнувшему на чужую жену – мучительная смерть! Вот ты насмехаешься, Аркан, а знаешь, как мне обидно?! Мы же гоняли тебя по всей степи – а победил ты! Века прошли – а степь всё помнит законы Черного Аркана! И песни поют – о тебе! А почему никто не вспомнит, как зажали мы тебя у сосновых островов и свели на нет всю армию?! Так я подумала: может, сейчас отыграюсь? Тем более что подросток, один в степи… А ты даже не поддался!

– У тебя охрана, может, позвать? – предложил он.

– Дурачок…

Она повернула к нему голову и улыбнулась. Он почувствовал тонкий запах трав и свежести. Похоже на кремы Ожерелья Океании. Сколько ей лет? Тридцать пять? Сорок? А выглядит девчонкой. И ведет себя так же! Ага, а сам? Ну, самому положено – подросток, кровь играет…

– Ты же сейчас – самый родной мне человек! – прошептала она. – Мы же дрались вместе! Ну и что, что друг против друга? Кто сейчас про это знает? У нас с тобой – общая юность, одни воспоминания! Вдвоем мы остались на целом свете, Черный Аркан, мой герой, моя погибель! Помнишь, как мы орали и бесились вон там внизу? А вы стояли такие… побитые, но гордые! И – пели! Нас всех такая жуть взяла! Помнишь?

Он хмыкнул. Да, он помнил. И как потом раздался гром небесный, и из-за вон тех холмов вылетела конница союзного рода, развернулась с ходу в лаву и понеслась с воем в убийственную атаку. И как драпали на своих скрипучих фургонах запуганные ахархо – помнил тоже.

– Ожерелье Океании? – спросил он, припомнив забавный язык приморских государств.

– О! – мечтательно простонала Асиа. – И ты там жил?! Помнишь, какие там роскошные дансинги? Ночь, море – и огненные ритмы! А вино! Ты помнишь, какое там вино?! У меня там была такая безумная жизнь! Жаль, больше не возвращалась!

– Эрде? – вспомнил он еще один язык.

– Тоже приходилось посещать… так, ничего особенного. Столица еще ничего, особенно при дворе кезара, а так – страна волопасов! Слушай, а где ты еще живал?

Они лежали под звездным небом и вспоминали миры, обычаи и языки. Получалось… да очень странно получалось! И Асиа это заметила.

– Послушай, Аркан! – подозрительно сказала она. – А чем ты, если не секрет, там занимался? А то вот что-то мне кажется…

– Да ничем особенным, – пожал он свободным плечом. – Тем же, чем и здесь, собственно.

– Я так и знала! Ты меня преследовал! И везде поганил мне жизнь! А я все голову ломала: почему это что ни мир, то сплошные неудачи? А это ты! Вечный бунтарь и борец за справедливость! Я вот еще у тебя конкретные имена выпытаю – и поколочу за все прошлые обиды! Ну ты и!.. Слушай, а на Астуре – тоже ты?!

– На Астуре не я! – отперся он на всякий случай.

– Врешь ведь, как все мужчины!

И она почти всерьез укусила его за руку.

– Асиа, я…

– И не говори, что Астур большой и мы могли не столкнуться! Мы слишком заметные гармоники на струнах Вселенной, нам друг мимо друга сроду не пройти… Я и в профсоюзных войнах сразу твою руку почуяла! Если ты еще и здесь, снова!..

– Асиа! – сказал он спокойно и убедительно. – О чем ты? Здесь, на Жери Светлолиственной, я до пятнадцати лет просто жил! Даже не жил – вспоминал! Почти все время в трансе да в тренировках. И если бы один идиот-полицейский при мне не взялся убивать девочек, я бы спокойно уехал в город и провел жизнь в праведных трудах!

– Ты – Черный Аркан! – с подозрением произнесла Асиа. – Ты не можешь жить спокойно! Знаешь, я только сейчас поняла, как мне повезло встретить именно тебя! Мой любимый заклятый враг! Ты умрешь, но не позволишь погибнуть степному народу! Даже Ит-Тыркам, хотя вот уж поганцы, каких степь не видывала! Чистый продукт ухудшающего отбора!

– Я – всего лишь подросток! – с горечью напомнил он. – Вмешался по привычке, а возможностей… того… правильно ты сказала, что ни силы, ни власти, ни денег!

– Беру слова обратно! – поспешно вставила Асиа.

– Но я действительно всего лишь подросток!

– Ну, тогда что ж? – помолчав, хладнокровно констатировала она. – Тогда мы все равно пойдем на яйлу. У нас нет выбора. Степь погибла, и даже в долине Ирчи не все прекрасно. Да и род Туолам – вовсе не вся степь! И даже жалкие Ит-Тырки так же страстно желают жить! Мы пойдем… И, может быть, кто-нибудь прорвется.

– Можно же обойти заслоны, – предположил он неуверенно.

Асиа удивленно посмотрела на него.

– На яйлу не везде пройдешь, – напомнила она. – У нас скот, телеги, семьи. Только через древний проход. А он начинается как раз там, где ваша деревня, ты что, уже забыл? Только там армейская часть.

– Тогда – на прорыв?

– Получается – так. Овечьими стадами против станковых арбалетов.

– А договориться с империей не пробовали?

– Это как? – удивилась она. – Зачем земледельческой стране орда воров и овцепасов?

– Но яйла – это в горах.

– А горы и леса сейчас принадлежат Бессмертным! – покачала головой Асиа. – У них своя жизнь, у них сама империя служит на посылках. Зачем Бессмертным орда воров и овцепасов? Владыкам мира мы не нужны.

– Асиа, ну ты же образованная женщина! – возмутился он. – Ты хоть где-то в мирах встречала эльфов, гномов – или хоть какую-нибудь жалкую магию? Мир – это Творец, ну ты же понимаешь!

– Так считают на Астуре, и так считают на Ожерелье – но не везде! – возразила она. – И я встречала магию – вот здесь, на Жери!

– Ну чушь полнейшая…

– Да?! Я вот тоже так считала – пока не столкнулась с Черным Арканом! Как вы стояли тогда на холме и пели – это что, не магия? Жалкая горстка побратимов – и против вас все ахархо! Мы должны были вас раздавить в одно движение! А вы порубили лучших воинов – и уничтожили бы всех, да союзнички помешали! До сих пор как вспомню – жуть берет! Мы прем – а вы стоите! – Она неловко усмехнулась. – Я даже думала – в этом месте какая-то сила! – смущенно призналась она. – Приходила потом, пробовала…

– Пела, что ли?

– Э, нет! – рассмеялась она. – Где я возьму такой голосище, как у тебя? Я танцевала… вот.

– Ну и как?

– Ну и вот! Есть магия, и не спорь!

Она гибко поднялась, одетая в одну свою прозрачную накидку, и вскинула руки к светлеющему небу. Вздохнула, изогнулась – и взлетела в легком прыжке. И – пошла-полетела по кругу мягкими пластичными прыжками, закружилась в страстных изгибах… Он следил за ней не отрываясь. Как будто не видал раньше обнаженных женщин. Ну… видал. И что? Видал – и понравилось – и еще хочется.

– Ну как? – гордо спросила Асиа, замерев изящной статуэткой.

– Магия! – признал он, улыбаясь.

– Вот! И не спорь! Я сказала – не спорь!

– Асиа, я…

Она одним движением оказалась рядом с ним.

– Мой возлюбленный враг, мой гордый степной бог! – страстно выпалила она. – Я жизнь отдам за тебя! Ты – жизнь отдашь за меня! Я это знаю, и ты это знаешь тоже! К чему иные слова?

– Ты – женщина! – вздохнул он. – И ты… права. Скажи, чем тебе помочь?

– Да если б я знала! – вздохнула она. – Я собираю кланы. Но против нас – армия! Говорят, у них сейчас есть такое оружие! Оно убивает и звуком, и светом, и еще неизвестно чем! Убивает всех! Страшная магия! Мои воины… Они боятся! Нам через такое не пройти! Я думала: вот бы разведал кто, где это оружие, да провел туда воинов Туолам темной ночью. Мы бы всех вырезали! А оружие уничтожили! И ушли на яйлу!

Он кивнул, соглашаясь. Да, это может сработать. Если удастся вырезать. Если степняков не уничтожат на горном марше. Если не закрыто ущелье на яйлу. Если на самой яйле их никто не поджидает – с оружием массового поражения наготове, кстати. Да много еще таких «если»! Только степнякам деваться некуда, это тоже верно… Что же это за Сила пришла на Жерь, что все так разом изменилось, и спокойно уничтожаются целые народы? Кто они такие, эти Бессмертные?!

– У тебя есть разведчики?

Женщина неловко покачала головой. Он сочувственно вздохнул. Да, разведка была проблемой и во времена Аркана. Прекрасные наездники и воины, степняки совершенно не разбирались в том, что не было степью. Что ж, разведка – это как раз то, что ему по силам.

– Собирай кланы, Асиа! – сказал он ей на прощание. – Будете готовы – дашь мне знать.

Он хмуро помолчал. Как-то еще увяжется орда степняков с таинственными планами эльфов. Мало информации.

– Не станет меня – проси полицейского из деревни, – всё же сказал он. – Звать – Дребен Хист.

Конь-степняк притопал, настороженно навострил уши: мол, ты не бросишь меня, хозяин? Тоже ведь… геннопреображенный. Не бывает же в природе таких верных скотов.

– Спасибо за ночь, мой бог! – догнал его звонкий голосок Асиа. – Лучше не желала подарка!

Он смутился. Вот ведь девчонка, честное слово! Ага, а сам?

Степь приняла его в свои сонные объятия…

Володя – и кое-что об интеллигенции

– Алиса Генриховна, докажите им, что единица равна двум! – невинно предложил он. – А тем, кто не догадается, в чем подвох, – двойку в дневник!

Класс выжидательно притих. Математичку никто не любил – о любви и речи не было! Ее не уважали даже. Была она мала, болезненно костлява, и еще что-то неприятное у нее произошло с тазовой областью: то ли уродство, то ли машиной поломало… Так что двигалась она вперевалку, как утица. Так ее и звали за глаза. А еще, видимо, в связи с некоторой абстрактностью и сложностью преподаваемого предмета, она обладала причудливым и непредсказуемым мышлением. Так что она вполне могла последовать совету!

– Урок сорвать хочешь? – нерешительно спросила она.

– Ну, Алиса Генриховна, да чего там срывать? Всё равно никто вашу алгебру не понимает и не любит, только шумят все и бездельничают! А так хоть напрягутся!

– Но это же даже не задача, а просто некорректно поставленные… – пробормотала она, подумала, пожала плечами – и взяла мелок.

– Если вы помните формулы сокращенного умножения – кто не помнит, посмотрите в учебнике, – то должны понимать, что вот такое выражение равно…

Она легко и доходчиво разъяснила ход вычислений. И так же легко доказала, что единица равна двум. Класс озадаченно таращился на доску, затем кто-то потребовал повторить… В общем, урок прошел весело и непринужденно, учительница раскраснелась, разулыбалась… И звонок грянул противно и несвоевременно.

– Если Переписчиков берется срывать урок, то делает это он неизменно качественно! – сухо подытожила математичка и приказала сдать тетради на проверку.

Вот такая благодарность. Да он за весь урок слова не сказал!

Учительница явно удивилась, когда он догнал ее на выходе и перехватил тяжеленную сумку с тетрадями. Хорошо хоть сумку позволила забрать, а то вот бы была потеха – ученик и преподавательница дерутся из-за поклажи. А он просто хотел пообщаться с умным человеком.

У школы, как всегда, торчала разновозрастная компания под прикрытием здоровенного бугая по фамилии Валенкин – с ударением на втором слоге, как он утверждал. И с вполне ожидаемой кличкой.

– О, Вован утицу повел! – заорал Валенок и заржал.

Учительница, конечно, не услышала и не поняла, но неуловимо дрогнула.

Он посмотрел на ее окаменевшую спину и мгновенно разозлился. Ну ведь умная женщина! А не защищается, даже если пинать станут! Ну что с того, что слабая? Можно подумать, дети как-то особо сильные! Умище-то на что тогда?! А там еще и воля где-то должна быть нехилая – ведь иначе не закончила бы институт!

– Слушай, а ты знаешь, кто такой валух? – спросил он громко. Полюбовался на настороженную физиономию старшеклассника и сообщил: – Это баран, только без яиц! Ему отрезают во младенчестве, чтоб жиром лучше обрастал. Отныне знай.

Проходящие мимо девчонки хихикнули – и даже в гоп-компании подавились смешками. Здоровяк затравленно оглянулся и почувствовал, что под ним разверзлась пропасть. Если дружков-прихлебателей еще можно было заткнуть, то девчонки – они же завтра по всей школе разнесут! Обидная кличка Валенок теперь казалась ему очень даже ничего – да поздно, слово сказано. Переписчиков грозно двинулся вперед – здоровяк опасливо отбежал и издалека льстиво завопил:

– Вован, только по коленке не пинай!

Вот то-то же. Можно и барана научить по веревочке ходить – если почаще пинать в коленную чашечку.

– Жестоко смеяться над физическими недостатками! – заметила учительница убежденно и как-то очень личностно.

– Да, – согласился он. – Да… и нет. В школе много толстяков. Но Валух будет один. Он иного отношения недостоин.

– Любой человек достоин хорошего отношения! Откуда столько жестокости с детства?! А все кричат, что дети – цветы жизни. Звериное безжалостное племя!

– Детское сообщество жестоко, – согласился он. – Иногда – по-звериному жестоко! Но по сравнению с миром взрослых… Мир детей более справедлив, что ли? Да, именно так. Обостренная тяга к справедливости – это у детей. И страсти, и первая любовь, и неистовая жажда жить здесь и сейчас – это все только в детстве! И потому мир детей, как ни странно, более защищен внутри себя. Своей пристрастностью, кстати, и защищен. Подлецов до сих пор не любят и высмеивают. И частенько бьют. И все еще в цене честность, справедливость…

Лицо учительницы закаменело. У нее было явно другое представление о детской справедливости и детской жестокости. И ужасы детства она, похоже, помнила до сих пор. Ну, а ужасы школы – вот они, на каждом уроке.

– Я же сказал – по сравнению! – напомнил он. – Валух в школе – гроза для малышей и одиночек, и то до тех пор, пока не получит по коленной чашечке. Среди ровесников он личность презренная и в целом по школе – тоже. Потому и собирает вокруг себя всякую дрянь – вот я их еще прорежу, как выберу время. Но вот станет он взрослым, закончит пединститут – потому что там легче всего учиться! – и займет должность в гороно… Займет обязательно, такие прорываются зубами и локтями на теплые места! Ну и как, защитится взрослое сообщество от него? Кто-то даст ему по коленной чашечке?

Учительница неуступчиво помолчала.

– Защищаешь слабых от бед мира? – сказала наконец она. – Всех не защитишь. И всегда – тоже.

– Да не замахиваюсь я на решение мировых проблем! – возмутился он. – Я что, бог?! Да и никто всех не защитит, даже его величество закон! Закон еще соблюдать надо и поддерживать! Вот я и делаю то, что должен делать каждый… Каждый – кто? Каждый интеллигент, получается. Я просто поддерживаю справедливость закона вокруг себя, в смысле, докуда нога дотягивается.

– Это насилие! – возмутилась уже учительница. – Чем ты тогда отличаешься от твоего Валуха? Он правит силой – и ты тоже!

– В этом смысле, естественно, ничем! А что, есть другие способы править?

– Но это бессмысленно!

– Да почему?!

– Да потому что так нельзя! Негодяи всегда сильнее, потому что их много! Они всегда будут побеждать, если силой!

– Вранье! Сволочей мало! Это, знаете ли, штучный товар, природой производится редко! Вот дать одному Валенку по коленке – и не станет его банды! И ведь дам!

– У меня, знаешь ли, жизненный опыт, не сравнить с твоим, ротсназе! Уж я-то знаю, сколько мерзавцев вокруг!

– Ну что вы, интеллигенты, такие трусливые, а?! Вы же просто боитесь, что вас стукнут или, не приведи господь, убьют даже! А Валенки не боятся – потому и давят всех! Творче, да что ж ты их создал такими вялыми?! Понимаю, почему меня все время к бандитам прибивает – самая активная часть населения получается!

– Я слабая больная женщина!

– Вранье! А умище на что?! А объединиться? А натренироваться?! А вооружиться, ит-тырк-вашу…

– Думмкопф! Сопливый пацан! Я живу умственным трудом, я не бандитка – с ножиком бегать!

– Вранье! Воинственность интеллигентности не помеха! Бегайте с красивым ножиком и деритесь изящно!

– Да я мирно жить хочу, не трогайте меня!

– Да какая это жизнь?! Об вас уже дебил Валенок ноги вытирает!

– Я слабая женщина!

Ну вот, пошли повторы. А так славно беседовали! Можно сказать, почти на равных.

– Алиса Генриховна! – заметил он. – Вот мы идем посреди улицы и орем друг на друга. Это, конечно, по-своему увлекательно и эмоционально обогащает прохожих, но…

Учительница перевела дух и тоже успокоилась.

– Должен существовать иной путь! – наставительно сказала она. – К гуманизму нельзя прийти через насилие!

– Но ведь… – растерялся он. – Разве можно противопоставлять гуманизм насилию? Насилие – это же… это же просто инструмент, один из многих, что к нему все так прицепились? В любом самом разинтеллигентном споре один давит другого, можно сказать, в каком-то смысле тоже насилует… ну а побежденный, естественно, вынужден убедить себя, что да, он был неправ, и подчиненное положение – самое сладкое из положений… а кто не убеждается, того долбят, пока он не впадет в депресняк… в жизни интеллектуалов полно примеров!

– Да, но… – уже растерялась учительница. – Но – драться?!

– Дело привычки! – пожал он плечами. – На ссадины и боль перестаешь обращать внимание быстро.

– Но это опасно, – тихо заметила она. – Я слышала, у вас иногда… убивают?

– Да, – хмуро согласился он. – Я думаю, тут иное важно. Гордость, чувство собственного достоинства – и страх перед смертью. Что в человеке сильнее?

– Этот твой Валенок – гордый?!

– Э, с ним, как с любой гнусью, всё гораздо проще! Он не гордый, он тщеславный. И еще – жадный. Зато эти два качества в нем гораздо сильнее страха смерти! Я за ним с ножом гоняться буду – но он все равно не бросит свои тиранские делишки! Упрям, урод жирный…

Учительница остановилась, погруженная в свои мрачные мысли. И внезапно покраснела, как девчонка.

– Значит, говоришь, убеждают себя, что подчиненное положение – самое сладкое? – задумчиво протянула она. – Володя, а ты знаешь, твоя феноменальная слава пошляка – она даже несколько преуменьшена и не отражает действительности!

– Алиса Генриховна! – возопил он растерянно. – Да я разве об этом говорил всю дорогу?!

– А разве нет?

Учительница тряхнула челкой и звонко рассмеялась – и на мгновение стала красавицей.

Глава девятая
в которой крадут настоящую принцессу

Подэпсара Хист – маховик событий начал вращаться!

– Так что, вот так сразу и стрелять? – нервно переспросил боец третьего, самого надежного десятка.

Подэпсара внимательно осмотрел его. Угу. Губы трясутся… Но это понятно. Вообще-то полицейский способен в любого стрелу засадить, и в солдата в том числе. И без всяких моральных проблем. Но не тогда, когда за поскотиной топчется целая армейская часть! А полицейских – три десятка. Ну, лучше надеяться, что инстинкт самосохранения не подведет, и руки у полицейского в критический момент не затрясутся. А то ведь затопчут.

Подэпсара озабоченно глянул в сторону военного лагеря. Там, несмотря на вечернее время, наблюдалось характерное оживление. Как перед кабаком. Уж такие вещи полицейские определяли безошибочно! И куда смотрят командиры? А вот туда же они и смотрят, иначе никак.

– Не меньше сотни, – определил навскидку подэпсара. – И – готовые к подвигам, насколько можно разглядеть. Так. Так, на коня – и всех в заслон! Оставить только пост в усадьбе тхемало! А вам, ребятки, приказ: арбалеты на изготовку, при пересечении границы деревни бить на поражение!

– А предупреждение давать?

– Можешь! – великодушно разрешил подэпсара. – Но сначала – на поражение!

Патрульные нерешительно переглянулись. Целая часть! Это… Это заставляло задуматься!

– А куда целить? – снова вылез с вопросом тот же боец.

– Смотря чего хочешь! – рявкнул подэпсара. – Попадешь в руку – завтра вся часть во главе с мишенью будет гоняться за тобой с целью утопить в нужнике! Ногу пришпилишь – будет гоняться часть, но без мишени! Мишень будет из лагеря товарищей подбадривать!

– Выгоднее всего сразу в лобешник! – понял побледневший стрелок.

– Если что, бейте первых в живот! – хмуро и вполне серьезно решил подэпсара. – Чтоб орали погромче – может, остальных это запугает. И вот что, ребята: мы с вами встали на ту дорожку, с которой не свернуть – и не пойти обратно. Единственное, что может нас сохранить от смерти, – вера друг в друга! Встанем к плечу плечо! Сабли – к бою! И знайте – есть и у нас сила! Синеглазые с нами одной дорожкой идут, и им еще страшнее! Они – бессмертные! Им погибать стократ обиднее! И они всё сделают, чтоб не погибнуть самим – и выручить нас! Сестра наша – смерть, и все мы через нее родные братья!

Бойцы, как ни странно, воодушевились от такой чуши, распрямились, перехватили арбалеты тверже. Только десятник, как самый ушлый, вполголоса пробурчал:

– Ну и дали бы наши синеглазые братья по лагерю своей магией! И враз не стало бы проблемы!

– Они могут! – согласился подэпсара. – Сейчас дадут – а завтра мы будем иметь дело, к примеру, со спецгруппой «Кулак императора». Эльфийскую магию аж из столицы заметно! Да что там армейские головорезы – вот есть, говорят, и чисто эльфийские силы для внутренних разборок… Так что, пока возможно, справляемся сами! Синеглазые – наш последний резерв!

С грохотом прискакали бойцы и вместе с ними, как ни странно, – полицейский дознаватель из службы собственной безопасности.

– Уй, что творится! – поделился он свежими впечатлениями. – Солдатики-то – городские, и у каждого к полиции почему-то претензии. Ну и кирдык моим заместителям, похоже! Я-то в юности бегом занимался, хе-хе, как знал, что пригодится! Саблю вот только потерял… Зато увел лучшего битюга у самого Любея! Вот что творит этот мерин косопузый, что творит?! Вся часть пьяная, арсенал расхватали, офицеры прячутся!

– Офицеры не прячутся! – возразил уверенно подэпсара. – Они солдат на нас натравливают! А потом, после того, как нас затопчут, они все чистые и в сторонке – еще и расследовать будут, наказывать кого-нибудь из солдат…

– Уходить надо! – нервно сказал дознаватель. – Через степь. У патрульных есть же карты рокадных дорог?

– У патрульных деревня есть! – оскалился подэпсара. – Мы кое-кому обещали ее охранять!

– Ну и дебилы! Какие же вы дебилы! Иш-шаки…

Дознаватель сполз с битюга, деловито привязал его к забору – и почему-то вернулся обратно.

– Это… – нерешительно сказал он. – Котт ин… Хист, хоть арбалет дай! Я с вами! Всё не так страшно.

И тут армейские повалили. Боец третьего десятка постыдно, по-бабьи взвизгнул и вскинул арбалет. Подэпсара метнулся на свое место в заслон, но успел заметить: руки у бойца не дрогнули!

– Молодец! – гаркнул он. – Вали их, орлы! Офицеров – вязать!

И – понеслась!

Эпсаар Бира Любей – без битюга

Командир особой отдельной оперативной… – во, еще и специальной! – группы «Кулак императора» возвышался даже над эпсааром. Лицо его, искореженное многочисленными шрамами, кажется, умело выражать только звериную жестокость. Эпсаар и раньше встречал такие «лица» – на арене во время собачьих боев.

– Вызывали? – ласково поинтересовался «Кулак».

Эпсаар хотел выкрикнуть истошное «нет», но дыхание перехватило, и он только пискнул и кивнул.

– Ну что тут у вас?

– Вот… – Эпсаар дрожащим пальцем указал на деревню.

«Кулак» задумчиво рассмотрел указующий перст, больше похожий на сардельку. Потом перевел взгляд на деревню. Там у околицы болтался полицейский. Один.

– Конфликт с полицией! – выпалил эпсаар. – Там офицеришка – какой-то подэпсаром, блоха верблюжья! – закрыл вход в деревню! А там же кабак!

– Бабу не поделили? – неожиданно проницательно спросил «Кулак».

– Да какие в деревне бабы? – заюлил эпсаар. – Деревенские же! Все сплошь верующие, заветы чтут, глядеть противно!

– Тогда точно бабу, только зовутся они тут дзудами, всего-то и разницы.

– Да при чем тут дзуда? Ее и рядом не было! И даже искали и не успели найти! Солдаты же в деревню в увольнение пошли – а их в упор, на поражение! Безоружных, доброжелательно настроенных к мирному населению – расстреляли, как баранов!

– Я тут видел, арсенал разгромлен, – припомнил некстати «Кулак». – Оружие у солдат до сих пор не всё отобрали?

– Так… так это же уже потом! В священном негодовании… ради нерушимого солдатского братства…

– А что полиция?

– Так в упор же! На поражение!

– Две сотни солдат?!

– Ну… Был дан приказ отступить, ввиду того, что в упор…

– Смотрящего офицера генштаба при отступлении затоптали в нужник? – кисло осведомился «Кулак».

Эпсаар стыдливо потупился.

– Вот что, дружок… – Головорез положил огромные кулаки на стол и задумчиво пристукнул. – Давай-ка начистоту, как офицер офицеру, э? Присаживайся, Бира, и излагай по порядку, как в академии учили! Но сначала: а что такого забыла в зачуханной деревне целая полицейская часть?

– Да какая часть?! Обычный отряд, долги по налогам собирали!

– Так их что – всего три десятка?!

Эпсаар осекся и грузно сел, едва не промахнувшись мимо стула.

– Рассказывай, – вздохнул «Кулак». – Ну вы и вояки…

– С этим отрядом с самого начала были странности! – сказал эпсаар. – Командир непонятно погиб – утонул в ручейке, представляешь?

– Пьяница Борз? Наслышан про него. Ну, этот мог. Но ты продолжай, продолжай.

– Там за него и остался подэпсаришка…

– Пока не вижу странного, коллега, если честно.

– Но они наших диверсантов свинтили на раз! Ребята шуткануть решили, зашли в деревню – и тишина… – Эпсаар припомнил некоторые особенности этой «тишины» и поморщился. – Нет, я отдаю себе отчет, что мои диверсанты – не «Кулак императора», – продолжил эпсаар неожиданно здраво. – Но ведь и в деревне не блицштурм! Простые полицейские.

– Диверсантов вернули?

– Ну да, через пару дней. Ничего не помнят. Бац – и темнота… Я же говорю – свинтили на раз!

– А что прямо тогда по сусалам не насовали?

– Да подэпсара этот! Он же сказал, что в деревне – Бессмертные! Я понимаю, что нет! А вдруг да? Ну вот… Решил поберечься.

– А потом объявилась какая-нибудь роскошная дзуда, кабак, слово за слово… – скучно пробормотал «Кулак». – И решили вы спустить на полицейских солдатню, как бы случайно. Ладно, с этим понятно.

Головорез неприятно улыбнулся.

– Мои поздравления подэпсара! – заявил он злорадно. – Тремя десятками целую часть построил! Дам предложение, чтоб его поставили у вас главой военной полиции. Да шучу я, шучу! Хе-хе… Ну, если серьезно, то полиции спускать подобное никак нельзя! Армия – это… мощь! Ладно, этим мои ребятки на досуге развлекутся. Мы здесь совсем по другому делу. Вы хоть знаете, что в деревне пребывает скрытно сама принцесса Надия-ир-Малх? О, не знаете. А я думал, вы из-за нее сцепились. То есть Смотрящий тебя с особым предписанием не успел ознакомить, получается. В общем, из столицы предписание: в связи с обострением обстановки при дворе принцессу из обращения изъять! Чтоб никто по ее поводу планов не строил, хе-хе… кроме молодых тюремщиков.

– В деревне – полиция, – напомнил эпсаар.

– Думаешь, будут стрелять на поражение? – озабоченно спросил «Кулак», получил утвердительный кивок и глубоко задумался.

– Приказать через полицейское ведомство! – предложил эпсаар. – Пусть сами ее и… изымают!

– Ну-ну. У нее родной дядя как раз и есть глава полицейского ведомства, если кто не в курсе.

– О!

– Вот потому здесь «Кулак императора», а не полицейские тюремщики. Ладно, не кисни, эпсаар, с тобой лучшие бойцы империи! Сделаем девочку на раз, заодно полицию повинтим! Сейчас планчик набросаем – и вперед! Осведомители в деревне есть?.. Что значит – был, но закопали? А, ладно, вас понять – особый ум нужен. Хватай всех, кто на станцию едет, будем информацию собирать!

– Э… вспомнил вот… а как же Бессмертные?

– А Бессмертные дальше столицы не бывают! – рассеянно отозвался «Кулак». – Им ведь больше нашего жить хочется. Вот и не рискуют, сволочи синеглазые. За них рискуем мы, лучшие бойцы империи! Так что подэпсара тебя просто пугал. И – запугал.

Санниэре – и жутко секретное совещание

На нижней калитке в сад наконец-то появилась охрана. Полицейский арбалет высунулся на стук копыт, потом блеснули настороженно глаза – и калитка открылась.

– Нижний чин Грабло, при исполнении! – тихо представился полицейский. – Проезжайте, эпсар.

Эпсар? Ну-ну. Офицером он еще не бывал. Эпсар-подросток? Эльфы начудили, кому еще.

– Доложи обстановку, – потребовал он.

– Беспокойно, эпсар! Ночью солдатики разгулялись, с погромами на деревню пошли! Еле остановили! Кого на околице подырявили… А одна кучка с реки пошла – так тех синеглазые приняли, прямо вот у этой калиточки. Но сейчас что-то тихо!

– Как думаешь, почему тихо?

Полицейский пожал плечами.

– Может, нашему начальству жалуются? – предположил он. – Только зря это. Нам уже по раковине благодарность передали за поддержание порядка. Сам глава полицейского ведомства похвалил, лично. И обещал по рокаде прислать отряд для усиления. Хорошо бы блицштурм прислали, а то у армейцев какой-то страшный спецназ подтянулся, весь день деревенских перехватывали для допросов. Ничего, подойдут наши ребята, мы им рога обломаем!