Текст книги "Неудачная реинкарнация"

– Все так говорят – а потом в гинекологию… – сообщили из-за спины.

Юная учительница попыталась обернуться, пошатнулась… он привычно удержал ее.

– Ну и что не спится, малявка? – угрюмо спросил он Ирку. – Кстати, не хами взрослым. А то под зад получишь.

Та, забыв про все, с огромным любопытством смотрела, где именно расположилась его рука.

– Олеся, подруга Вовчика, – пробормотала Олеся Михеевна с неуместной язвительностью.

– О… уй… понятно, ага… Вовчик, ты супер!

– Возьмите на руки израненного воина, – сказал он отрешенно. – Пусть он забудется с улыбкой облегченья.

– Ирка, да пойдем! – позвали из компании. – Ты что, стихи полюбила?!

– Уроды… – пробормотал он. – Этих, кажется, я по коленной чашечке еще не пинал. Нет традиции! Что за мир? Неудачная реинкарнация, блин. Опять с нуля начинать… сил нет…

– Вовчик, ты опять издеваешься?! – возмутилась подруга. – Но я уже знаю! Это Лорка, да?

 
…Пусть тень листвы трепещущей, весенней
Ему подарит сны без боли.
Возьмите на руки израненного воина!
Он бился с вами – он достоин уваженья…
 

Он покачнулся и побрел прочь. Теперь уже девушка пыталась его поддержать. Из компании подростков на них бросали восхищенные взгляды…

 
…Скрестите руки павшему, враги!
Склонитесь, защищая от беды,
И унесите бережно в палаты.
Он пал – оставьте дрязги позади.
Он пал – ему теперь не до расплаты…
 

– Или не Лорка? – спросила Олеся Михеевна озадаченно. – Вовчик, ну что я опять перед тобой как полная дура? Ты…

– Нам не дано иметь соратников, – сказал он ясным голосом. – Вот мы…

 
И мир жестокий и преступный.
Полжизни в одиночестве боев!
Склонись пред мужеством израненного воина!
Склонись пред павшим, защищая от беды!
Хоть под конец, но дай ему покоя!
 

– Знаешь, Володя, – вдруг сказала она. – А я ведь совсем не помню, что со мной случилось… там. Не помню совсем! Скажи: мне что, в гинекологию идти… на всякий случай?

Он очнулся, вздохнул. Подруге нужна помощь. А поплакать о собственной судьбе и потом можно будет. Он заглянул в ее глаза. Похоже, она действительно не помнит. Что ж, такое вполне могло быть. Своеобразная защитная система психики. Что, кстати, не с лучшей стороны характеризует эту самую психику…

– Ничего не было, прекрасная йоха, – невесело сказал он. – Ничего. Только сорвали юбку. Больше они ничего не успели.

И тут наконец случилось то, чего он уже и не ждал: девушка захлюпала носом и затряслась в рыданиях. И он повел ее домой.

Глава пятнадцатая
в которой выясняется, что бессмертные тоже болеют

Кола Гончар – дела житейские

Эта партия была удачной. Всё как обычно. Не зря их семейство прозывалось Гончарами. Вот только…

– Опытная форма опять треснула, – заметил старший сын. – А я говорил, что если стенки разной толщины, то вот здесь всё равно порвет!

– Думай, как сделать, чтоб не порвало, – безмятежно отозвался Кола.

Так, и только так. Дети должны настраиваться на решение проблем, а не на поиск объяснений, почему не удается что-то сделать. Потому что лень, вот почему – в большинстве случаев! Пусть думает теперь, как проводить обжиг, хе-хе…

– Что тут думать? – буркнул старший. – Работать надо. Вот как раньше работали. У нас и без опытных форм всё разбирают…

– Если б не ставили опыты, до сих пор бы сидели в предместьях столицы нищими горшечниками! – отрезал Кола Гончар. – Так что – думай! А не отращивай сало на заднице… А я завтра спрошу, чего надумал. А послезавтра опыт поставишь по надуманному, критик сопливый…

– Завтра отряд Хиста имперцы на черепки разнесут! – буркнул сын. – И деревню заодно с ними, и не вспомнят про завет, что мирные – вне войны! Вон, верхнюю улицу как корова языком слизнула!

– Им напомнили! – сообщил помрачневший глава семейства. – Есть и у нас сила!

Вдалеке неумело загудела труба. Ага, стадо возвращается с полонины. Подпасок дудел, старался вовсю, но куда ему до Дерстина! А толстяк пропал. Лихие времена настали…

Младший сын тут же бросил работу, вытер руки тряпицей и осторожно потянулся. Понятно, спина. У всех гончаров – спина. Болит, в смысле. Такая уж профессия. И руки от сырой глины опухают, если не беречься. Как и у женщин, которым приходится много доить… Хорошо, что есть завет: после возвращения стада всякой работе конец! Иначе не было б здоровья в деревнях. Сразу понятно, что заветы давал человек, много поработавший сам. Знать бы еще, кто он. Кого благодарить, у кого просить заступничества? Ну не к Творцу же всякий раз обращаться с ерундой? Творец-то, надо полагать, и глины никогда в руках не держал! Да и есть ли руки у этого лодыря?! Ишь, какой беспорядок в подведомственном мире, а Он и не почешется!

Глава семейства вдруг сообразил, что стал ругать Творца совсем как сын-богохульник, и смущенно выкинул неподобающее из головы. Священник всё же.

– Стадо домой – работу долой! – неприлично радостно пропел младший сын и прошелся танцем по мастерской.

Танцевал здоровяк не очень-то, в отличие от работы с глинами, – но старался. Пол загудел от топота слоновьих ног, и нежно откликнулись вазы и блюда. Ничего, это пройдет. Просто – не нагулялся легиньх, не натанцевался вволю, не собрал еще свой букет восхищенных взглядов. Вот и дружинка его тоже ведь бегает каждый вечер на площадку, кружит синими юбками. Пусть танцует! Беременным танцевать полезно, и ребенок уродится веселым и шустрым. Вот Ялинька дзуда строгая и неприветливая, танцев сторонилась, и родился Санниэре таким же хмурым. И так же на танцы слегой не загонишь. Да и не умеет он… и вообще ничего не умеет, разве что драться.

Мастерские заперли. Сторожевых псов выпустили. Вот и всё. Пока мастера до усадьбы дойдут, женщины уже коров подоят. И усядется всё семейство за стол под навесом. Эльфов станут поддразнивать, на Яху с Хистом многозначительно поглядывать… благодать! Хорошо всё же, что уехали в свое время из города. Пусть и не по своей воле.

А каменные плиты на улице все же были кое-где вдавлены. Не усмотришь за всем! Хватило же дури солдатикам Любея гнать обозы в часть прямо через село! Вот и разбили мостовую! И патрули их пропустили как-то… да понятно, как: ребятки не из местных, у них и мысли не возникло поберечь сельское добро! А девки на них еще и заглядываются! Ну и что, что герои? Зато к деревенской жизни не приспособлены. Подхватит такой муж копье и усвистает по приказу на полгода – и кто тогда хозяйство удержит? Сосед? Ну, сосед, может, и не будет против утешить одинокую дзуду – но это и всё. Два хозяйства – это тебе не двух красавиц утешать, тут сил не хватит!

На площадке у кабака танцы еще не начались. Только слонялся полицейский патруль в броне. В броне…

Что-то неприятно царапнуло у гончара в груди. Какое-то предчувствие, что ли?

– Гребло! – строго сказал он. – Мостовые разбили по вашему недосмотру! Поправлять сами будете?

Долговязый полицейский в сомнении покосился на неподъемные каменные плиты:

– Может, любеевский сброд припрячь?

– Эти поправят! Им только навоз кидать от своих битюгов!

– Лады, сделаем сами! – вздохнул Гребло.

– Чтоб до завтра сделали, а не когда захочется!

– Я десятнику скажу – он найдет виноватых! – сообразил Гребло. – Они всё и поровняют! Мордами!

Калитку усадьбы перекрывала здоровенная бронированная фигура.

– Вы чего? – недоуменно спросил Кола. – Мне в свой дом пройти нельзя?

Спецназовец смутился и шагнул в сторону.

И снова кольнуло старого гончара. Опять броня! Понятно, что его усадьба охранялась – и еще как охранялась, но… но не так же явно!

Он оглянулся. По улице неторопливо брел полицейский патруль. Они что, так и шли за спиной от самой площади? И… верно, вон там еще что-то сверкает.

Он нахмурился и собрался устроить «Кулаку» небольшой допрос – но тут объявилась сама господиня Ялинька.

– А пройдем-ка в дом, муж мой! – многообещающе произнесла она.

Кола задумчиво оглядел супругу. Ну надо же! Юбка белая, да вся изукрашенная! И башмачки такие изящные! И платок этак томно на плече сверкает! На обнаженном плече, между прочим. Рубашечка такая, что, считай, и не скрывает ничего…

– Что не так?

– Юбка белая, – хмыкнул Кола. – Ну, я рад, что не синяя. Пока что.

Женщина смутилась и оглянулась на охранника. Тот состроил бронированную физиономию, в смысле опустил забрало, чтоб скрыть ухмылку. О давнем увлечении хозяйки эльфами в общем-то знали. И – к чему это привело. А эльфы как раз сейчас как раз здесь и обретались!

– Пень старый, а все надсмехаешься, как в юности! – рассердилась господиня и утолкала мужа в дом.

– Кола! – возмущенно зашептала она. – Да поговори ты с ним! Совсем мальчик голову потерял – а так нельзя!

– Какой мальчик? – не понял Кола. – Эльф, что ли? А который из них? Или все сразу, как у них принято? Ну, я их очень даже понимаю… и поддерживаю… я и сам от тебя голову потерял… вот прямо сейчас…

– Вот прямо сейчас я тебе как врежу! – прошипела хозяйка и оттолкнула шаловливые руки. – Я про Хиста!

Гончар сразу посерьезнел и задумался.

– Ялинька, – осторожно сказал он наконец. – Ну мы же с тобой жизнь прожили, всякое повидали… Молодые влюбляются, это такое свойство юности!

– Но Яха – дзуда!

– А когда это кому мешало? – сварливо сказал Кола. – На себя посмотри! В зеркало! Как расцвела-то, как только эльфы объявились! Того и гляди на синее потянет!

Женщина возмущенно уставилась на противную физиономию мужа – и не выдержала, смущенно хмыкнула и отвернулась.

– Ну, мне, конечно, приятно, что мой шалопай до сих пор заглядывается на меня, а не на невесток! – призналась она честно. – А ведь Маха – юный цветочек, и из первых красавиц на деревне, то все на танцах признают! А я… Кола! Не сбивай меня! Я о чем с тобой говорила?!

Кола убрал руку.

– О любви, – вздохнул он. – И что? Тебя любят эльфы, и ты расцвела, вон даже охранники заглядываются. А Яху любит Дребен, и она тоже расцвела, и на нее тоже все заглядываются! И я рад, что у нас в семье такие красивые дзуды!

– Я расцвела, потому что меня любит муж! – сердито сказала женщина. – А Хист, он же у Яхи ночует, я сама видела! А так нельзя!

– Нельзя, – согласился Кола осторожно. – Но… вот ты бы с ним и поговорила. Сразу, как увидела. Приглядывать за невестками – твоя забота.

– А я и говорила!

– А он?

– А он, как и ты! Уставился на мою юбку, как на невесть что! А потом сказал, что Санниэре ну очень на отца похож! И всё! Что я ему после этого скажу?

– То не важно, – вдруг произнес Кола. – Важно, что скажешь мне.

Женщина уязвленно вскинулась – но получила в ответ такой отчужденный взгляд, что как-то сразу поняла, что разговаривает не просто с мужем, а с фактическим главой деревни, признанным лидером сельских священников… и, в конце концов, с очень умным человеком. И с очень непростым. Что и подтвердилось тут же.

– Ты ведь никогда не любила меня, – спокойно отметил он. – Но пошла в дружинки. За нищего горшечника с двумя детишками на руках. Без принуждения пошла. Почему-то. Это один вопрос. И ты бросила дружбу с мастерами кисти, оставила свои модные салоны… продала мастерскую, наконец, – чтобы уехать с простым сельским священником в самую глушь, на границу со степью. Зачем-то. И это второй вопрос. И мы прожили здесь счастливо всю жизнь. Вырастили замечательных детей. Подняли мастерские, не уступающие гномьим. И все это время ты скрывала от меня свое прошлое. Зачем-то. И это третий вопрос. Ты ведь не из простых, господиня Ялинька. Мы жизнь вместе прожили, за столько лет многое открылось. Но я молчал бы – потому что… ну, это не важно. Но сейчас настали лихие времена. И я должен знать, кто со мной рядом. Верная дружинка, как мне мечталось всю жизнь, – или… эльфийский соглядатай? И это последний вопрос. А ты говоришь – Хист себя неправильно ведет, у Яхи ночует! А сама с нелюбимым двух дочек нажила… И как это в сердце у женщин совмещается – понять мужчинам не дано…

И он ожидающе уставился на жену.

– Почему… эльфийский соглядатай? – тихо уточнила она.

– Пророчество, – ухмыльнулся он. – Самое главное эльфийское пророчество – про восшествие королевы. По одной из расшифровок – это всё должно произойти здесь! А тут и эльфы объявились. И возлюбленный твой – из эльфов, получается, хотя и не верилось ранее… И сын-первенец от него же. И женщина, которой место среди высшей знати столицы, почему-то жизнь провела в пограничной деревне, с нелюбимым. Э?

– Так уж и среди высшей, – неловко усмехнулась женщина. – Да, Кола Гончар… Непростой ты человек. И тебе ведь тоже не место в пограничной деревне? Я-то училась в институте благородных девиц. В столице. На очень особом факультете. Оттого и про пророчество знаю, и побольше, чем многие посвященные. А вот сельскому священнику, пусть даже и замечательному гончару, такое знать не положено! А уж привязки по месту и дате – знание и вовсе для немногих! За этакое убивают на месте! Я бы молчала, очень уж устраивает меня мужчина по имени Кола Гончар, – да настали лихие времена, и надобно знать, кто идет со мной по жизни! Так кто же ты, муж мой возлюбленный, хитрец и насмешник бородатый? У меня ведь даже и предположений не имеется – и подозрений не было до сего дня! Ох и непростой же ты человек!

И супруги напряженно уставились друг на друга. Молчание длилось и длилось, и обоим непонятно было, что делать дальше. В смысле, кому признаваться первым. И в чем. Но тут приоткрылась дверь, и в щелку сунула любопытный носик невестка Маха, только что упомянутый «юный цветочек».

– Дада, нана! – радостно объявила она. – А к вам гости! Говорят, издалека пришли! А их в калитку не пустили! Там же «кулаки» стоят чего-то! Так они кругом обошли, увидали Яху в саду, кликнули, ну она им и отворила калиточку к реке! Так и прошли! А я…

– А ты, веселушка, позови-ка сюда Яху для начала! – решил Кола. – А гостей – за стол, как положено по заветам. Или не знаешь?

– Яху – к вам, гостей – к нам! Ага!

И шустрая невестка умчалась, оставив дверь приоткрытой.

– Послушаем девочку для начала, что у нее там с Хистом, – смущенно пояснил он жене, пряча глаза. – Потом уж командира стыдить начнем – если обнаружится, за что…

– Да я сама видела!..

– Спрятался же ты, Гончар! – скрипуче сказали от двери. – С войском не достанешь! Так что мы хитростью, одной хитростью… Именем Бога, Эре именуемого… И что уставился-то? Или забыл, для чего тебя и где – и, главное, чему! – учили-то?

– Эре – одно из имен, – выдавил Кола, глядя растерянно, как в дом протискиваются старик в плаще возчика, а за ним – сутулый худой юноша. И кто-то еще топтался на крыльце…

– Да ты скажи, Кола! – подала голос женщина. – Что-то и мне интересно стало, где и чему тебя учили!

– А ты помолчи, Ласточка! – шикнул старик. – Ныне мы все в одной упряжке…

– Как ослы! – не удержался Кола Гончар.

– Ну да, а как же… – не обиделся старик. – Сколько лет прошло, а Гончар, как и прежде, злоязычен и хитер! И это вселяет надежду, что всё у нас получится!

– Чего надо? – враз охрипнув, спросил Гончар. – Столько лет не объявлялись, я уж забыл, кто вы такие! Я два десятка лет живу здесь простым священником! И я – не Злоязыкий! Я Кола Гончар!

– А чего объявляться было без надобности? – удивился старик. – Но сейчас настали лихие времена! Главный визирь вспомнил о своих верных слугах – и призвал! И ты – один из слуг!

И старик требовательно уставился на Гончара. А тот неуступчиво молчал.

– Вот то-то же! – как ни в чем не бывало сказал старик. – Дело у нас, Злоязыкий, такое: язва завелась, и надо бы ее… вырезать. Пусть не всю, но верхушку обязательно! Главный визирь считает, этого будет достаточно. Так что позови сюда некоего Дребена Хиста, э? Он же у тебя ныне обретается, э? Уж очень трудно его достать в иных местах! Или вот ты, Ласточка, позовешь? Кстати, у меня и для тебя тайные слова приготовлены, хе-хе…

– А я их давно забыла! – растерянно сказала женщина. – Слушайте… ну нельзя же так внезапно! Вот вы бы еще к смертному костру явились со своими тайными словами! Мне дочек замуж отдавать как-то надобно – а тут вы приперлись!

– Аийя, йиша-ан-йетт! – раздраженно прошипел старый диверсант. – Ай, великий дурак создал отряд Ласточек! Бабы – в постели разведчицы, и нигде более! Вот так и донесу визирю! Ну невозможно с женщиной работать! Беременная, что ли?!

– Сговорились с супругом издеваться, да?! – начала звереть хозяйка дома.

– Кувалда! – отмахнулся старик. – Вычеркни Ласточку! Для дела нам и Злоязыкого достаточно будет!

Сутулый юноша мягко, но удивительно быстро оказался рядом с женщиной. Кола оцепенел, ясно понимая, что не с его профессией гончара хоть что-то противопоставить профессиональным убийцам. А тут еще же и Яха должна подойти! Ей-то за что?!

– Что хочешь заявить, Злоязыкий? – мягко поинтересовался старик.

– Я… – тяжело сглотнул гончар. – Я… всю жизнь был с народом… всю жизнь нес заветы неразумным чадам… Женщины – вне войны, наставник! Иначе… страшен гнев Санниэре, х-хайвэн-н!

– Еще одно имя бога? – подивился старик. – Не слышал ранее… ну да и ладно! Бог – там, а мы здесь!

У Гончара не было никаких шансов. Но… то ли вспомнилось, как сын бился с эльфами во дворе совсем недавно – тоже ведь без шансов! То ли с отчаяния вспомнились навыки, полученные давным-давно при обучении… И еще его не зря считали хитрецом. Так что шагнул-то он в гневе к юноше, подхватил крепкую скамейку – но швырнул ее со всей дури за спину. Ялинька, мгновенно поняв мужа – недаром столько лет вместе прожили! – подогнула ноги и немалым грузом обвисла в захвате сутулого, так что тот даже наклонился в попытке удержать обмякшее тело. Гончару осталось только шагнуть и шарахнуть тяжеленным кулаком по узкой голове. Получилось! Юноша ткнулся лицом в макушку женщины – дзуда возмущенно ойкнула, а Гончар кинулся на убийцу, даже не представляя, что он с ним сейчас сотворит, но наверняка что-то кровавое!

Увы, не вышло. Сутулый присел, качнулся, и Кола получил оглушающий удар снизу по челюсти – и с ним прилетело понимание, откуда взялась кличка Кувалда. Юноша оказался мастером кулачного боя – только они могли бить так больно из неудобного в общем-то положения…

Кажется, он получил еще несколько ударов. Куда именно, он даже не понял, потому что ему хватило и первого. Ноги заплелись, и стена жестко прошлась по щеке… Вот и все! Сутулый явно двинулся на добивание…

Ялинька хлестнула его платком по ноге – и смогла зацепить! Специально тренировалась, что ли?

– Ну что вы сопротивляетесь? – раздраженно прошипел сутулый и рывком выдернул ногу. – Хуже будет! Ты бы еще царапаться взялась, йиша-ан-йетт!

Потом он почему-то покачнулся, развернулся… рухнул и задергался в конвульсиях. Умирающий человек – зрелище не из приятных. А сутулый несомненно умирал – от того, что в нем торчало несколько дротиков. А в дверях хозяйкиной спальни стоял эльф и критически разглядывал выживших. Выживших… Кола с трудом повернул голову. Скамейка попала куда надо. Лицо старика было основательно разбито. Да что там! Лица, можно сказать, и не осталось вовсе. И все равно тот смог достать кинжал и дойти до Гончара. Почти дойти. Дротик в горло упокоил и его.

– Почему бы и не перенять опыт сына? – философски вопросил эльф. – Тем более что я не гордый… но вот как он это носит?! Чешется же!

Синеглазый негодяй скинул с руки обойму с дротиками и яростно потер кожу.

– Ты что делаешь в спальне моей жены?! – возмутился Кола невнятно, еле ворочая челюстью.

– О, Кола, да ты жив! – зловеще произнесла женщина и села. – Ну так скажи мне, где и чему тебя обучали? Мне жутко интересно узнать, с кем это я прожила свои лучшие годы!

– Да, вот скажи! – угодливо поддакнул эльф, на всякий случай удвигаясь в спальню.

Может, он думал смутить хозяина дома – и отвлечь от нехороших мыслей про некоторых эльфов. Смутить не получилось.

– Семинария нормаль, в столице, – ровно произнес Кола. – Очень особый факультет. Стратегическая разведка церкви… и главного визиря, как я теперь понимаю. И, помимо всего прочего, сельские священники, миссионеры церкви в пограничье. Так что я как раз – именно тот, кем и выгляжу. В отличие от некоторых. Ну, в основном.

– Ой как интересно! – воскликнул эльф из спальни.

– Это мне интересно! – рявкнул хозяин дома. – Что этот прохиндей делал в хозяйкиной спальне?! А, Ласточка?!

– Ну Ласточка, – вздохнула женщина. – Институт благородных девиц, очень особый факультет. Женский диверсионный отряд главного визиря, как я теперь понимаю… А также танцовщицы, художницы, наложницы, разведчицы, учительницы даже… Ну дурой я тогда была, романтичной дурой! Только семейные заботы дурь быстро вышибают, уж поверь мне! И где-то на втором ребенке вдруг стало мне понятно, что вот есть рядом со мной замечательный мужчина Кола Гончар – и больше мне ничего и не надо! И пошла бы стратегическая разведка под ишачий хвост! Тут детей бы поднять, не до дворцовых интриг… Кола! Я – это именно я, и не надейся, что что-то изменится!

– А этот синеглазый с чего тогда из спальни вылез? – неловко спросил Кола Гончар.

– Да я не знаю! Чокнутые они все, разве их поймешь? Давай уж подниматься, а? А то сейчас Яха примчится – или еще кто. И что про нас подумают про всех троих?

– О, у меня есть предположения и варианты! – мигом оживился эльф.

– Заткнись!

И тут на крыльце бухнуло – словно кого-то вбили в стену.

– Готово! – радостно сообщили на весь двор. – Мы положили их, командир!

Дверь распахнулась, и в дом ворвались «Кулаки императора». Ворвались, мгновенно оценили обстановку, уважительно поглядели на хозяев, извинились и удалились наружу. В дверь аккуратно прошел Дребен Хист.

– Немножко не рассчитали! – извинился он, стараясь особо не пялиться на обнимающихся супругов. – Думали, убийцы нацелились… хотя бы на меня… – а они почему-то за вас принялись! Хорошо еще, что наш эльфийский друг замечательно умеет прыгать в окно женской спальни! Видна особая тренировка…

– Но-но! – обиженно откликнулся эльф из-за двери. – Тут, между прочим, такие интересные вещи открылись!

Дребен Хист мельком глянул на немножко разорванную одежду хозяйки.

– Согласен, – пробормотал он и вышел.

– Они ждали убийц, – помолчав, сказал Кола. – Выставили демонстративную охрану – а сами в засаду…

– Какой умный у меня муж! – насмешливо сказала Ялинька. – Наверно, хорошо учился когда-то? Ну и каков будет следующий очевидный ход?

– Да это даже наши сыновья понимают! – буркнул Кола, с трудом встал и поднял жену. – Пришлют погранцам боевого командира. И раскатает имперская тяжелая пехота наших сепаратистов по предгорьям в тонкий блин. И нас заодно. И про заветы не вспомнят.

– Очевидно, что так, – задумчиво сказала женщина. – А Дребен не понимает?

– Да наш Дребен всех одной левой! – вмешался эльф и проскользнул опасливо к двери. – Но вообще-то он ждет… О, Яха! Да ты туда не ходи! Родители злые чего-то, всех убивают, кто под дурную руку… а я говорю, что убивают! А не веришь, посмотри сама! Э, лучше не смотри! А я тебя зову ужинать, это важнее! О, и ты зовешь? Ну так пойдем! А они пусть дальше убивают, пока не успокоятся… да не смотри ты, ты что, трупов не видела? О, видела?! Вот это семейка!

Кола неловко посмотрел на жену.

– Может, наговаривают на Хиста? – предположил он. – Может, он так же с Яхой, как у тебя с эльфом… ну не как тогда, вплоть до ребенка, а как сейчас – просто из спальни выходит…

– Это я, что ли, наговариваю?! – тут же вскинулась Ялинька. – Да я сама видела! И не попрекай эльфом! Он же не просто так из спальни вышел!

Кола незаметно ухмыльнулся. Жизнь быстро вернулась в привычное и такое приятное русло… Правда, это значит, что с Хистом все же придется потолковать. Вот прямо после ужина…

И, конечно же, этого не получилось – как и всего, что планируешь так самоуверенно. Пока трупы утащили, пока переоделись, отмылись от крови…

– Командир, войска на перевале! – выдохнул от калитки задыхающийся боец блицштурма.

– Вот сакре-мёрд! – раздался единодушный растерянный хор.

И завертелось…

Санниэре. Болезни эльфов – от пищи!

– И почему считается, что убегать положено бегом? – язвительно пробормотала Надия. – Эльфы, оказывается, ползком убегают!

Похоже, прекрасная йоха моментально свыклась с мыслью о своем великом предназначении. И уже изволила гневаться на нерасторопных подданных.

Но эльф действительно еле плелся. И на усталость это никак не походило. А на что? Он еще раз озабоченно оглянулся. Эльф шел, странно покачиваясь, но с таким упорством, словно собрался умереть, но дойти… куда-то. Глаза его были неотрывно прикованы к левой вершине-Стражу.

У эльфа с ногами неладно, вдруг дошло до него. Как-то их… выворачивает, что ли? Плохо-то как… Но где он успел повредиться?! Ведь и по горам не лазили!

Он обреченно остановился. Нет, и с мужчинами не стоит работать, если они – дети!

– У вас в институте благородных девиц анатомию эльфов изучали? – на всякий случай поинтересовался он. – Какой-нибудь практический курс?

– Что ты себе позволяешь?! – вспыхнула Надия, как-то странно поняв безобидную фразу.

– Я маленький, мне можно! – нетерпеливо отмахнулся он. – Ты, вообще, какой факультет закончила? Судя по тому, что знаешь, точно не географический, и не био… и начфак, кстати, вряд ли… Могли же у вас преподавать анатомию? Вот что ты знаешь про эльфов?

Девушка напряженно изучала его. Потом озабоченно оглянулась на эльфа.

– Эльфы не едят, – сообщила она с сомнением. – И, кажется…

– В туалет не ходят! – язвительно закончил он. – Убедился уже! И в том, и в другом! Ах какие глубокие познания!

– Я лучшая в выпуске! – не выдержала девушка. – Я изучила всё, что нам дали! Я виновата, что ли, что даже на особом факультете такую ерунду в головы пихают?! Навоз ишачий, а не система знаний…

– Особый факультет? – слабым голосом переспросил эльф, доковыляв до них. – Ласточки, да? Приятная новость! Я рад за тебя, принцесса. И за себя… принцесса, подготовленная по диверсионной программе, однозначно имеет шанс выжить! Один из ста, но – имеет! Или меньше?.. А, неважно. По крайней мере ты умеешь хорошо бегать, так ведь? Вас потому и зовут Ласточками, что носитесь быстрее ветра, хе… А ведь для будущей королевы мира умение драпать – наиглавнейшее!

– Закрой рот! – ласково посоветовала Надия. – Думай, перед кем и что несешь! А то я ведь не только бегаю хорошо…

– Так, стоп! – вмешался он. – Стоп! Ага… так…

Многодневная усталость наложилась на последствия бегства по горам, и мысли путались от тяжелого отката. Отлежаться бы сутки, форель половить… Он мотнул головой. Выжженная войной степь вспыхнула перед глазами. И – разноцветными пятнами люди в ковыле…

– А ты, собственно, кто такая? – рассеянно поинтересовался он. – Ты принцесса или уже нет?

– Я – Надия-ир-Малх! – возмущенно сказала девушка. – Моя семья в прямом родстве с императорским домом!

– И одновременно Ласточка, значит? А как такое возможно?

– Ласточка, – упрямо сказала она. – Понимаешь, пророчество же! Его исполнение мир перевернет! А ваша деревня как раз в одной из привязок! Это всё должно произойти здесь! В смысле, происходит! Да каждая служба в места Силы направила людей! Думаешь, ваш мельник – просто мельник, и ничего более?!

– Интересно! – озадаченно пробормотал он. – Пасторальный мир?! Ха! Ладно, ерунда… А вот что не ерунда…

Он представил себе, что будет, если тяжелая пехота императора пройдет сквозь степной клан, и поежился. Разноцветные пятна людей в ковыле… Надо бы поспешать – а как?

– А вот что не ерунда, – повторил он, – так это твое состояние, эльф. Что с тобой? Сам-то хоть знаешь?

Эльф непривычно мягко улыбнулся.

– Знаю, – признался он. – И что? Имеешь чем помочь? Да у тебя в сумке из медицинских инструментов только ножик – в локоть длиной. Ну, ты, конечно, можешь им что-нибудь отрубить… но перевязать уже нечем, э?

С досадой он был вынужден признать правоту Бессмертного… Ха! Бессмертный – но больной! Вот так ситуация…

– Идем, принцесса? – предложил эльф.

Эльф странно качнул бедрами, взмахнул руками – но справился с собой и упорно зашагал к Стражам.

– Вершины – репер, – пояснил эльф свою цель. – Или бакен? А, неважно… В общем, поворотная точка. Мы вынуждены идти к ним. И уже оттуда… Леса обширны, горная система запутанная, и к Флоренсо ведут многие пути. Но сначала – к Стражам. И не поглядывай хмуро, убийца. Я не то чтобы болею, а так… Ты знаешь, что такое обоняние, убийца? Вижу, знаешь. Пахнет всё. Хлеб, вода… сало копченое, кстати… А люди это едят! И все бы ничего, да едят они разное! Степняки жуют с наслаждением свой каменно твердый соленый творог, курт называется, да? И мясо своих степных животных. И… да, и появляется запах. Особый запах степняков. Острый, терпкий, настоянный на конском поте и грубо выделанных кожах… А у горожан империи свой запах, не менее резкий – для чужого обоняния, естественно. А у деревенских – свой… И они все морщатся, чуя друг друга. И возникает неприятие другой расы… да много чего возникает еще! А теперь, если увеличить чувствительность обоняния на порядки… вот как у эльфов… какие разрушительные последствия может вызвать изменение одного лишь органа чувств! Именно разрушительные… И в результате эльфы не едят человеческую пищу, когда бывают в империи. Опасно это. Для эльфов опасно. Вам, тупоносым, этого понять не дано. А ведь, кроме еды, есть еще и феромоны… А обоняние – не единственное изменение у эльфийской расы…

– Откровения у моря, глава четырнадцатая с половиной! – сказала Надия. – «О нюхе и не только».

Эльф доброжелательно кивнул:

– Приятно иметь дело с образованными людьми… Но вот ситуация: появляется некий убийца, и жизнь некоего эльфа идет вразнос. И этот некий эльф вынужден страдать от боли в голове, плавать в горной реке, драться, потом убегать еще, бросив все необходимое для выживания… И был выбор: умереть от голода или рискнуть и поесть… с непредсказуемым результатом. Ну… вот вы и наблюдаете результат.

– Ого! – ошарашенно сказал он. – Выходит, наше «чтоб тебе подавиться моим салом» ни в какое сравнение не идет с вашим «чтоб тебе понюхать моего сала»? Ты отравился запахом, получается?!

– Действительно – древняя дорога, – пробормотал эльф. – Мощенная каменными плитами… Ну, этого уже не видно… Как там у нас говорится? Влево пойдешь – во Флоренсо придешь, вправо пойдешь – смерть найдешь. Ну, это понятно, на правом Страже сплошь отрицательные уклоны. Угу, прямо пойдешь – себя потеряешь… или найдешь – но это в гномьем прочтении.

– А на месте остаться? – спросил он, вспомнив анекдот другого мира.

– По башке настучат, – серьезно сказал эльф. – Но мы-то стоять не можем. Собственно, если в королевы мира, то вот отсюда надо идти налево. И мы пойдем. А ты куда, убийца?

Санниэре без слов посмотрел в глубь гигантского ущелья. Где-то там могли жить потомки его побратимов – грозная и такая необходимая одинокому подростку сила!