Текст книги "Неудачная реинкарнация"

– Смутьян и бунтовщик, – недоуменно сказал десятник. – Песни еще про него есть. Красивые песни. Но я так думаю: душегуб и насильник. А уж потом в песнях приукрасили…

– Неправильно думаешь! – жестко обрезал Хист. – Преуменьшили в песнях – вот что случилось на самом деле! Черный Топор славен вовсе не тем, что половину империи обрушил в прах! Он оставил потомкам свод крестьянских законов – Правду Кыррабалты. Гениальное творение великого мыслителя! Что нам его слава воина! Посмотри вокруг: весь мир живет, не подозревая даже, что чеканные изречения, регулирующие всю нашу повседневную жизнь, – просто выдержки из его великого философского труда! К сожалению, не дошедшего до наших дней. И мы пользуемся только устной традицией. Но даже в таком усеченном, искаженном виде величие его подвига поражает. Восстание Черного Топора – это вовсе не то, чем оно кажется. Установить в обществе господство справедливых норм – вот истинная цель крестьянских бунтов!

– Да уж, справедливых… – скептически сказал десятник.

– Именно что справедливых! – сверкнул глазами Хист. – Другое дело, соблюдаем мы эти нормы или нет! Но мы точно знаем, когда поступаем не по совести! Не расплатившийся ввечеру с наемным работником – есть вор! До сих пор ведь в городе напоминают эту норму нечестным нанимателям! И те побаиваются!

– Женщина без оружия – женщина, женщина с оружием – мужчина! – хмыкнул десятник. – Да… как-то я не думал, что это все идет от одного человека…

– Мы не знаем, – вздохнул Хист. – Что прячется во тьме прошлого? Может, и не было Черного Топора. Был какой-нибудь круг мудрецов… А то, что ты сказал, и вовсе приписывают не Кыррабалте, а Черному Аркану. И его побратимам. И про них ведь мало что известно. Так, красивые песни… Но те, кто размышляет, давно поняли, что нашим миром управляют три силы. Три легендарные, из седого прошлого, дожившие до нашего времени силы… Свод законов деревенского быта Кыррабалты. Нравственные постулаты Великой Степи, что в миру знают как законы Аркана…

– …и имперский свод указов! – уверенно добавил десятник.

Хист язвительно улыбнулся:

– Думаешь? Тогда задумайся еще вот о чем: управляют ли миром указы, если мы искренне радуемся, когда удается их обойти? И все ведь радуются! Иное дело – законы Аркана и законы Кыррабалты. Мы их нарушаем тоже, но… стыдно. Стыдно и страшно! А страшно потому, что есть в нашем мире и судия поступкам! Убийцы Аспанбыка – слышал про таких?

– Слышал, – кивнул десятник. – Красивые песни. Не берут денег. Мстят за беззащитных. Неуловимые и бессмертные стражи справедливости. Но их не было. Так, просто красивые песни…

– Они есть, – просто сказал Хист. – Ты умный, задумайся же: почему и сильные мира сего побаиваются нарушать древние законы справедливости? Нарушают, конечно, но… и боятся тоже. Потому что знают: могут и их найти с саблей в горле в виде платы за все их бесчеловечные дела! И если сказано: «Оставившему в степи костер – мучительная смерть!» – так оно и будет! И у рейнджеров была очень мучительная смерть! Чтоб другим неповадно было. Таков закон. И есть те, кто стоит на его страже.

И Дребен Хист открыто посмотрел в глаза десятнику. Тот побледнел и остановил коня.

– Вот так-то, мой брат, – невесело заключил Хист и тоже остановился.

Десятник по-новому оглядел командира. Да, как-то это все не укладывалось в голове…

– Ты меня убьешь теперь? – сипло спросил он. – Чтоб сохранить тайну?

– Нет, конечно, – пожал плечами Хист. – Мы – стражи справедливости, и ничего больше. Действительно – ничего больше. Ради тайны не убиваем.

– Но ты рассказал, – недоверчиво сказал десятник. – Почему?

– Вот, я знал, что ты умный! – улыбнулся Хист. – Потому что ты не расскажешь никому!

– С чего бы?

– Нас очень мало, – хмуро признался Хист. – Никто не знает, сколько. Но – мало. И потому каждый мастер обязан оставить после себя трех учеников. Трех, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул десятник. – Чтоб развивалось ваше тайное общество.

– Не понимаешь, – вздохнул Хист. – Не чтоб развивалось. Чтоб сохранилось. Кстати, не ваше общество, а наше. Хотя общества на самом деле нет. Есть мастер – и три его ученика. И все. Нас хранит тайна. Больше о клане убийц знает разве что сам Аспанбык. Если он еще был на самом деле, тоже ведь личность совершенно легендарная, только по песням и знаем…

– Командир, мне плохо! – пробормотал десятник. – Ты смерти моей желаешь. Не хочу я быть таким учеником, что из троих только один доживает… Не хочу и не буду!

– Будешь! – уверенно сказал Хист. – Уж я тебя знаю. Ты тоже боец за справедливость. Потому я и выбрал тебя в десятники. Ну а чтоб ты дожил, я тебя подучу кое-чему. Тайно. Так что не обижайся, но тренировок станет больше. О, а вот и гости долгожданные! Понятно, женщина! Потому и опоздала. Надо же приодеться, коню челочку причесать, да и себе тоже…

С обзорного холма к ним спускались всадники. Впереди всех уверенно ехала узкоглазая женщина в развевающемся синем наряде. Ее, в общем, очень симпатичное лицо поражало непривычной для красивой женщины хмуростью.

– Приветствую эпсаара, – негромко сказала она. – Ты… Ты отомстил за смерть моего первенца. Это – по законам Аркана. Значит, нам есть о чем говорить. Значит, мы сможем друг друга понять.

– Сможем, – подтвердил Дребен Хист. – Эпсаар Хист, при исполнении. С кем меня свела судьба?

– Асиа, мать клана. И старшая мать кланов Восточной Степи, – пробормотала женщина, пытливо глядя на него. – И нас не судьба свела. Это Черный Аркан сказал, что в деревне есть разумный человек – полицейский Дребен Хист.

– Кто сказал?! – спросили полицейские дуэтом.

Вовочка.

Для настоящей гулянки алкоголь не требуется

– И т-теперь ты меня куда тащишь? – пробормотала Олеся Михеевна.

– К реке. Умыться кое-кому просто необходимо.

– Не тяни меня… я не могу же…

– Принцесса, тебе обязательно надо умыться! – сердито сказал он. – Пошевеливайся! А то народ пялится… Или силы вдруг кончились?

– Да не могу же я… юбка же короткая, а там обрыв…

– Да что вы такое говорите?! – злобно изумился он. – А вот когда мини носишь, все время стесняешься, что ли? Да я же тебе эту юбку только что в кустах помогал надевать!

– Воу! – восхитились одноклассники.

Он повернулся и смерил всех угрюмым взглядом.

– Погуляли, стриптиз посмотрели, пора и по домам, – посоветовал он. – Я уж тут как-нибудь и без свидетелей управлюсь.

В этом, похоже, никто и не сомневался. Опять всё поняли не так, уроды нравственные.

– И верно, помогал, – отрешенно махнула рукой Олеся Михеевна и решительно полезла с обрыва.

– Куда без меня?!

Он успел поймать ее в последний момент.

– Какая у тебя крепкая рука, Володя. А по виду и не скажешь, худой, маленький…

Прекрасная учительница только-только начала отходить после пикантной ситуации, и это сказывалось на ее речи и движениях. И что-то еще будет, когда она придет в себя… Так что он практически умыл ее сам. Хорошо хоть не ноги. Хотя коленки от зелени все же пришлось оттирать… А потом умыл еще раз. И заставил напиться ледяной воды из реки. Потом оценил ее отсутствующий взгляд – и решил прогуляться с ней до города пешком. Понятно, что времени на это не было вообще, но… Физическая усталость способна на многое. Если это настоящая усталость, конечно. Может быть, в результате воспоминания учительницы из разряда невыносимых станут просто жуткими. Может быть. В лучшем случае.

Олеся Михеевна шла и шла, как зомби. До первой крутизны, когда пришлось выбираться от реки наверх, к дачному поселку. Х-хе! Тут у нее разом и дыхание шумное объявилось, и пот во все лицо, и осмысленность в глазах. Еще бы! Это, конечно, была тропа, но руками за кусты приходилось хвататься все равно.

– Думаешь, здесь они нас не найдут? – задыхаясь, спросила она. – Потому здесь и лезем, да?

– Кто – они? – уточнил он. – Та пьянь с мотороллером? Конечно, нет. Мотороллер здесь не пройдет.

– При чем тут мотороллер, не понимаю… Тем более, ты же колеса проткнул, я слышала, как орали… Но вот пешком догнать?

– Для этого ноги нужны, – напомнил он. – Целые.

Зря он это сказал. Учительница глянула на него с ужасом и снова выключилась. Пришлось вести ее буквально за руку. И даже более того. А дачи-то городские. И все друг друга знают. И кое-кто видит, как юная учительница бредет из каких-то кустов в обнимку с известным пошляком и хулиганом Вовочкой. А то, что хулигану совсем немного лет… Ну, физиологически… Так это только добавляет пикантности в очень двусмысленную картину.

Все же километраж понемногу сказывался. Где-то на подходах к заводским территориям девушка затряслась, и слова из нее полились безудержно. А вместе с ними уходили острота и новизна, так сказать, впечатлений. Что и требовалось. Так что он ее не останавливал.

– Не понимаю, не понимаю, вот не понимаю! – скороговоркой бормотала она. – Они же преступники, это же сразу видно! И почему их никто не останавливает, не арестовывает? Не бьет, наконец? Пьяные бандиты и насильники бродят по миру, как хозяева, все от них шарахаются. Их убивать надо, а все шарахаются.

– Традиции нет, – хмуро заметил он. – Народ мирный, жизнью своей все дорожат – или хотя бы покоем.

– А вот ты? – не унималась учительница. – Маленький, совсем мальчик – а проколол им колеса, и на помощь позвал, и пришли ведь… Такие чудесные ребята! Удивительно, что из нашей школы!

Он невольно хмыкнул. Да, это был номер! Натравить Валуха с компанией незнакомых бандитов на лесных придурков… И воодушевленный толстяк, не разобравшись, с разгону завалил самого старшего Типуна! Конечно, когда Валух разглядел, кого отправил в нокаут, ему сразу стало плохо. Но – действие пошло, отморозков запинали… И Олеся Михеевна даже не поняла, что самый страшный момент именно тогда и произошел, когда он вывел ее из кустов… Хорошо, что Валух в свое время здорово получил по коленной чашечке. Потому, когда услышал команду убираться на фиг, тут же убрался. А пришлые бандиты посмотрели на реакцию подельника – и ни на что не решились. И мертвые взгляды на растрепанную девушку в обморочном состоянии так и остались взглядами… А потом и они углядели, по кому топтался Валух, и стало дурно всем. У старшего Типуна была репутация!

– Не понимаю, вот совсем не понимаю! – пробормотала учительница. – Я заметила: девочки же совсем ничего не боялись! Смотрели, как меня в кусты толкают, с таким любопытством… Как будто это для них развлечение какое…

– Развлечение и есть! – вздохнул он. – Я же тебе говорил. Они для того на Скалки и ходят, чтоб развлекаться. И на твоем месте, считай, все побывали.

– Как?! – ужаснулась учительница.

– А что? – удивился он. – Тут ведь… Тут ведь в личном отношении всё дело. Если не сопротивляться, то ведь даже и не бьют. Так, небольшое приключение по пьянке. Им же с этими ребятами дальше и жить. Где они других найдут? Вот, тренируются, приспосабливаются как-то. Даже выгоду какую-то находят…

Учительница резко замолчала.

– И что, совсем нормальных ребят нет? – наконец спросила она.

– Нормальных – это, в смысле, скромных? – на всякий случай уточнил он. – Ну… Может, и есть где-то сколько-то. Да не в том дело, что нет, а в том, что со скромным делать порядочной девочке нечего! На танцы не пойдешь – там скромного местные бандиты побьют. Ночью по скверам с таким не погуляешь в развеселой компании – на шум подойдут местные бандиты и побьют. И водочки с таким не попьешь – ибо водочку пьют не просто так, а для веселья, а скромного же в развеселой компании побьют. А дома сидеть, как монашке, порядочной девочке гордость не позволяет. Порядочная девочка в компании должна блистать, а там…

– …подойдут местные бандиты и побьют, – обреченно закончила учительница. – У нас что, везде бандиты? Везде-везде?

– Ну да! – недоуменно сказал он. – Но это даже и не новость давно. Ты хотя бы иногда раковину бы слушала! Блин… телевизор то есть… А если слушала, то хотя бы иногда думала, что слышишь!

– Бандитская страна! – тоскливо сказала учительница. – И куда мне тогда идти? Мне-то куда?! В иной мир?

– Э, не вздумай! – решительно пресек он. – Я там был. Тебе не понравится, принцесса, и это очень квалифицированное мнение! Ты бы еще в сказку возжелала!

– Темнеет уже, – невпопад сказала Олеся Михеевна, не слушая его. – И мы пришли. Вот он, город. И…

– Тебе нельзя домой! – предупредил он.

– Нельзя, – согласилась она.

– Тебе выговориться надо! – добавил он.

– Наверно, – неуверенно сказала она.

– Тогда я провожу тебя до дома, – деловито сказал он. – А ты – меня.

– Это как? Мы же в разных концах.

– Вот и узнаешь, как.

Олеся Михеевна озадаченно кивнула. И, согласившись, вообще-то сделала первый шаг по пути соблазнения. Хорошая девочка. Но… Наивная ведь! Совсем… Совсем как Яха?! Он поморщился. Нет, всё же он – одна личность во всех мирах! Вот и тянет всегда к женщинам одного типа! И получает за это опять же всегда по полной программе!

– А подойдут бандиты и побьют? – спохватилась она.

– Кого? Меня?! – изумился он.

– Но ведь ты же сам только что говорил…

– Олеся Михеевна! Да моя репутация известна всей школе!

– Да помню я! Бабник и хулиган, всех девочек класса… А потом про это в стихах изложил. Но – не накладывается! Какой-то ты другой!

Она внезапно шагнула враскачку – устали все-таки ножки! – и оказалась рядом, совсем вплотную.

– Ну, кого провожаем первого? – поинтересовалась она, глядя ему прямо в глаза. – А давай тебя? Темнеет, а ты маленький… А я учительница и отвечаю за тебя!

Она истерически хихикнула, видимо осознав идиотизм предположения, что бандита Вовочку может защитить юная учительница. А он смотрел в ее сумасшедшие глаза и думал, что прекрасная йоха так и не пришла в себя и, может, это ей теперь на всю жизнь… А еще он отметил, что миниатюрная Олеся Михеевна одного с ним роста – когда не на каблуках. И это хорошо.

Глава четырнадцатая
в которой говорится о священном писании эльфов

Имперская тяжелая пехота. Элитней не бывает!

Командир отряда имперской тяжелой пехоты эпсаар «с бриллиантом», один из высших в негласной иерархии эпсааров (именуемый просто «стекляшка», чему он, понятное дело, не был рад), с тупым удовлетворением созерцал результаты своих трудов. Именно своих – а чьих еще? Кто построил временный, но очень укрепленный лагерь? Кто организовал бесперебойное снабжение прорвы солдат и табуна тягловой скотины? Кто выбил в столице боевые надбавки офицерам? Правда, для солдат уже не получилось – ну так солдаты и не подозревали о существовании таковых. Солдатские боевые надбавки – это тема исключительно для офицеров не ниже эпсара… Короче, кто сделал всё вот это, что сейчас суетится и копошится вокруг командного холма? Понятно, что эпсаар «с бриллиантом» Доккха Хайван! Кто еще так смог бы? Вернее, кому позволено? Гэ, понятно, что никому! Всех покусившихся на его место Хайван давно уже стоптал. Где тот герой гномьих войн, вместе с младшими офицерами организовавший прославленную оборону границы? Слаб оказался против Хайвана, куда ему! Говорят, охраняет сейчас пустые резервные склады. Вот и пусть охраняет. А отряд будет под Доккхой. Под самым сильным. И железным маршем двинется вперед. Кстати, о движении…

– Командиры колонн, что у нас с движением? – бросил Хайван, не оборачиваясь.

Эту его привычку говорить, не оборачиваясь, офицеры знали прекрасно, но толковали по-разному. Некоторые считали это проявлением высокомерия. Ну, высокомерие – это само собой, это эпсаару по чину положено. Так что ближе к правде были те, кто считал, что «стекляшка» просто не в состоянии поворачиваться в соответствии с требованиями беседы. Вес не позволяет.

– Ждем донесений разведки, – дипломатично сообщил начальник штаба. – Как только получим данные о противнике, тут же приступим к планированию наших действий!

– Гэ? – злобно нахмурился Хайван. – Который день ждем? Где у нас начальник разведки?! Пайку урежу! Вместе с хлебалом!

– Я отправил пять групп! – отчаянно выкрикнул начальник разведки, переведенный на эту выгодную должность из отдела снабжения. – Первые две завернули стрелами степняки! Еще одна попала под арбалетный залп! У нас раненые! А «Ночные коты» вообще ушли и не вернулись!

– В самоволку они у тебя ушли! – взревел Хайван, стремительно багровея. – Я твоих гадов еще по границе помню!

– Да какая в степи самоволка? – взвыл перетрусивший начальник разведки. – К жирикам бегать? Так у них самцы бешеные, не пускают к гарему…

– Значит, так! – тяжело задышал Хайван. – Ты у меня прямо сейчас… ты у меня… понял? Вот прямо сейчас чтоб слазил к наблюдателям… да не под юбку слазил там, делать тебе нечего под юбкой с твоими данными! И чтоб в сей же момент просто доложил, свободна рокада или нет! А отряд чтоб грузился на платформы!

– Так нет высотного наблюдателя, – шепотом сказал начальник разведки. – Уже с ночи нет…

– Гэ?!

– Ночью тросы оборвало, – пробормотал командир группы наблюдателей. – Все разом… а может, обрезал кто… а может, в лебедку заправили неправильно… И вообще, после этого «Ласточки» отказываются поднимать резервную точку наблюдения! Сказали, будут жаловаться в столицу, что секретному объекту не обеспечена охрана по инструкции! Я их уже и так, и этак уговаривал…

– Чем ты их уговаривал?! Тебя самого давно можно уговаривать и так, и этак! – взревел Хайван.

Офицеры свиты угодливо засмеялись. Женственно округлый командир наблюдателей безмятежно, но внимательно посмотрел, кто там смеется, и смешки разом словно обрезало. Все офицеры знали, кто у «Ласточек» в покровителях. Не сразу, но вспомнил об этом и Хайван – и благоразумно решил перенести гнев на беззащитных.

– Значит, это что у нас получается? – засипел он. – Отряд имперской тяжелой пехоты… целый отряд, значит… лучшая боевая часть! С офицерскими боевыми надбавками, значит! Со специально обученными девками – где еще вам такое предложат?! И не может продолжать движение? Вам еще какую часть подать, ишаки вы тупомордые, чтоб воевать? Лучше же уже не бывает!

Ну, офицеры знали, какую часть подать. Ту же самую – но во главе с разжалованным эпсаром, героем гномьих войн.

– Я же вам всё дал! – продолжал орать на весь лагерь Хайван. – Уроды косомордые! Звания через ступень – на! Имения в столице – на! Двойные оклады – нате, подавитесь! Баб надо – группу «Ласточек» выпросил у подвизиря, нате, пользуйтесь! Эти бабы мне уже печенку выели своими капризами, и ничего, терплю ради вас! А у вас что получилось? Что какой-то полицейский патруль держит отряд в осаде?! Их же там всего три десятка!!! Целый отряд в осаде?! Еще и небесный шар угнали!

– По данным первоначальной разведки, – осторожно напомнил начальник штаба, – к патрульным примкнула часть спецназа «Блицштурм», а также существа неустановленного происхождения…

– Да хоть десять частей! – взревел Хайван. – У вас целый отряд! Чтоб продолжили мне движение! Или я вас научу двигаться! Каждого! Вы у меня научитесь правильному ритму! Вы у меня «Ласточек» превзойдете!

Офицеры преданно посмеялись. Потом с опаской поглядели на холмистую степь за стеной лагеря. Враждебные пространства были опасно пустынными. Только на дальних холмах изредка вспыхивали искорки. То ли сияла оптика вражеских наблюдателей. То ли блестело под солнцем остро наточенное оружие изготовившихся к бою… кого? Да не важно! Важно, что было страшно двигаться в глубь чужих степей. Пусть даже и по территории империи.

– Не фукайте, папа с вами! – с насмешкой сказал Хайван, уловивший чувства подчиненных.

Подчиненные что-то не воспряли духом.

– У нас даже колдуны есть, – неуверенно добавил он. – Вот… если и они напугаются, то могут так дать! Сразу дорога расчистится! Сама собой…

Первый десятник – тоже мне, клан убийц

Первый десятник и Бате не спеша возвращались из степи и болтали, в основном, о самом главном в жизни. В смысле, первый десятник – о кружевнице Надиньке, а Бате – об обеих дочках Колы Гончара, потому что еще не понял, кто ему милее. В смысле – кому он милее. Больше всего ему, понятное дело, нравилась мощная рослая Яха – но она нравилась еще и Хисту, так что к ней лучше было не соваться. Но вот после Яхи – кто? Первый десятник дружески потешался над переживаниями ветерана и потому смену темы прозевал. А зря.

– Говорят, ты стал с командиром уединяться, – безмятежно обронил Бате. – Секреты от своих завелись? Ребята недовольны. Так что колись, как орех бахар, пока не поздно. Рассказывай, что там у вас в середке, своим братьям через сестру нашу смерть. Э?

Десятник замялся. Вообще-то он не помнил, чтобы Хист брал с него клятву о неразглашении, но… тайное общество потому и считается таковым, что о нем не орут у кабака. Или как?

– Вот и спроси у командира! – огрызнулся он.

Бате задумчиво потер вислый ус.

– Погожу, – решил он. – Командир всё занят важными…

– Ага! С вечера до утра у Яхи гостевать не занят, а…

– …а соберемся мы лучше всем десятком да начистим десятнику хайло, как это заведено в славной имперской полиции, – закончил Бате. – Колись.

Десятник озадачился. Припомнилось, что да, бытовала такая традиция. Ну, это все меняло, да и командир вовсе не настаивал на секретности, но…

– Будешь мяться, я тебе прямо здесь хайло начищу, – честно предупредил Бате.

Вот это Бате мог, и еще как мог.

– Командир сказал, что он из клана убийц Аспанбыка, – торопливо признался десятник. – И взял меня в ученики. И тренирует теперь.

– Так наш командир еще и клановый убийца, – равнодушно отметил Бате. – Ну, это ладно, это можно. А то мы уж подумали, вы отрядную казну делите…

Десятник недовольно уставился на товарища. Это что, вся реакция? Ветеран зевнул и прикрыл глаза. Ему было явно неинтересно.

– Хист – убийца из легенд, – раздельно произнес десятник для лучшего понимания. – Легенды, понятно? Их нет на самом деле. Бате, тебя это, я вижу, не удивляет?

– Нет, – подумав, сказал Бате. – Наш командир за дюжину суток из подэпсаром стал… Сначала эпсаром и нашим командиром, но это так, мелочь. Потом – мятежником-сепаратистом, и это тоже мелочь. Потом – другом эльфийского принца, потом эпсааром «красная роза» – и мы все видели его знак, кстати! Да, потом заимел подвизиря в помощниках – самого подвизиря! И блицштурм, оказывается, ему сапоги чистит, и «Императорский кулак». В империи такая власть есть… Ну я даже и не знаю… разве что у наследника трона. Понял, кто на самом-то деле наш командир? А ты – убийца, убийца! Подумаешь, из легенд. Мы сейчас сами в легенде.

– Да в том-то и дело, что не убийца он! – возмутился десятник. – То есть убийца, конечно, и еще какой. Но – не из легенд!

Бате недоуменно глянул на запутавшегося товарища.

– Слушай, ну разве такие кланы бывают? – продолжил изливать негодование десятник. – Общей казны у них нет! У воров есть! И у полицейских есть! Даже в нашей деревне – и то есть! Это клан?!

– Легендарный? – предположил, улыбнувшись, Бате.

– Кокблитт, а не легендарный! Тоже мне, убийцы! Они даже друг друга не знают! Мастер знает учеников – и все! И оружия своего нет! И каких-то приемов особых! Вот командир меня тренирует… это же слезы, а не тренировка! Он мне историю мира рассказывает! И степному наречию учит зачем-то! И все! Ну и как исполнять миссию, ежели что? Через ит-тырк в кнурсе посылать?!

– Ну, если это действует…

– Потешаешься? – понял наконец десятник, обиделся, решил даже замолчать – и неверяще уставился вперед.

Деревни не было. То, что осталось от деревни, лежало равномерно рассыпанными обломками.

– Аи-ё-каргана! – прошипел Бате, вскинул нагайку и бешеным карьером понесся к деревне.

Десятник последовал за ним как в тумане. Там, где валялись обломки, жила ведь Надинька-кружевница. Совсем недавно жила…

На самом деле деревня уцелела. В основном. Невидимый гигантский кулак ударил вдоль рокады – и снес верхнюю улицу. Дома крестьян, что побогаче, располагались ближе к реке, на пологом, но все же склоне. Вот их не задело вообще. Наверху жила, по деревенским меркам, сущая беднота. Понятно, что только там и мог стоять аккуратный домик вдовы-кружевницы. Сейчас на его месте валялись какие-то обломки. Да деревья из ближнего сада.

Завалы уже разбирали хмурые полицейские вперемежку с деревенскими. Бате злобно закусил ус и умчался к лагерю блицштурма за лекарями. Десятник же слепо потоптался по развалинам и побрел вниз. Зачем лекари? Никто бы не смог выжить под таким ударом. Тяжелое вооружение. Или боевая магия…

Около усадьбы Колы Гончара он наткнулся на командира. Маленький Хист стоял, угрюмо похлопывая обнаженной саблей по сапогу, а перед ним махал руками и торопливо оправдывался огромный Бира Любей. За его спиной высились злобные бойцы из «Императорского кулака».

– Дребен, это точно не мы! – бормотал армейский эпсаар. – Ты же сам взял Целеша под арест, а, кроме него, никто же ничего не понимает в этой… в этих штуках!

Рослый «Кулак» без разговоров схватил эпсаара за мундир и тряхнул. Посыпались пуговицы, фуражка, наградные знаки, бутерброд из кармана… Проходящий мимо Гребло со станковым арбалетом под мышкой заинтересованно остановился.

– Дребен! – взвыл Любей, заметив полицейского. – Это не мы! Я клянусь, я слово даю…

– Да нет цены твоему слову! – буркнул Хист. – Я знаю, что не вы. Ваши солдаты еще три дня назад свинтили с установок энергонакопители и поменяли у степняков на барана. Придурки. Нашли у кого баранов покупать – у Ит-Тырков! А братья Собаки посредничали…

– С секретного оружия?! – ахнул Любей. – И без меня? Вот уроды! А… а зачем накопители степнякам?

Хист пожал плечами.

– Это же Ит-Тырки! – вздохнул он. – Может, кочевье захотелось освещать? Как с ними Асиа управляется, не понимаю… Так. Вот что, Любей: поставь-ка солдатиков нужники копать, они у тебя этому вроде обучены? Поперек рокады, и чтоб крылья загибались до холмов! Понял?

– Э, нет! – моментально опомнился эпсаар. – Мы в разных ведомствах, не надо мне тут…

– Не понял, – констатировал Хист. – Удар от погранцов пришел, ясно? Мы их там в лагере заперли, вот они и… почистили дорогу, как смогли. И сейчас пойдут. Штурмовыми колоннами, понял? Ага, все еще нет. Любей, они в атаку пойдут! А вы там первые стоите. Думаешь, кто-то станет разбираться, блицштурм перед ними или копатели нужников? А мы целый отряд не удержим, и никто не удержит. Так что копай нужники, ежели хочешь еще сутки прожить!

– А то удержат пехоту наши нужники…

– Думаю, удержат! Если уж вы Смотрящего смогли в дерьме утопить…

Хист отвернулся и скользнул рассеянным взглядом по десятнику. И десятник внезапно четко осознал, что он хочет сделать. И сделает.

– Гребло, дай-ка арбалет…

Он забрал у удивленного полицейского арбалет, перевел его в походно-снаряженное положение, закинул на плечо и отправился к коню.

Усталый конь неторопливо пылил по рокаде, а в голове у десятника, словно наяву, звучал негромкий голос Хиста:

– Мы не убийцы. Мы просто живем. А потом случается нечто… Власть имущим легко переступить порог человечности. А остановить – некому. У них вся сила, какая только есть в мире. А остановить зверства – надо. И тогда приходит время нашей службы. И единственное оружие, которым мы обладаем в полной мере, – правда. Правда – на нашей стороне. А больше – ничего. Придет время действовать – выпутывайся, как хочешь…

Десятник даже оглянулся удивленно – но нет, не едет рядом командир. Только самим своим существованием, словно незримой могучей рукой, поддерживает решимость десятника.

– Я выпутаюсь, командир! – пообещал десятник и свернул к обзорному холму.

Холм вовсе не был ближним к лагерю имперской пехоты – ну и что?

Зато он был самым высоким в округе, с его вершины лагерь просматривался весь, и соседние обзорные холмы – тоже. Для холмистой степи – самое то. Очень удобно держать связь, нести караульную службу… Степняки о холмах знали и давно обустроили их. Полицейские тоже быстро выяснили пункты наблюдения, а следом за ними и «Кулаки». Даже диверсанты из блицштурма понимали, что к чему! И только пехотинцы холмами не пользовались. Наверно, не получили приказа.

Где-то на середине холма десятник оступился, и из-под ног тут же раздалось недовольное:

– Эй, ты не сюда иди, а отсюда! Топай ай-гала-да!

В травянистом окопе под накидкой из жухлой травы уютно расположился степной дозор. Молодые пастухи лежали себе, лениво потягивали из кружек цветочный чай и поглядывали на лагерь.

– А что не на вершине? – буркнул десятник. – Вы бы еще в овраг спрятались, чтоб ничего не видеть…

– Не пустили на вершину-то! – сердито сообщил степняк. – Топай, сказали, ай-гала-да! Хорошо, отсюда лагерь тоже видно, сели здесь, нам какая разница?

– Что увидели? – поинтересовался десятник.

– А на платформы грузятся. Наверно, воевать поедут? Вас бить станут, мы-то кочевья отвели. А вы как деревню отведете?

– Ну-ну… – буркнул десятник и побрел наверх.

– Шел бы ты отсюда! – раздалось вскоре ожидаемое. – Без полицейских тесно…

– Сам бы шел! – привычно огрызнулся десятник. – Поналезли всякие…

Здоровенный «Кулак» миролюбиво качнул арбалетом – мол, проходи, отзыв верен.

– Вас тоже на вершину не пустили? – догадался десятник. – Сказали, чтоб топал ай-гала-да?

– Угадал! – ухмыльнулся боец. – Сказали, да, аж повторить стыдно… То есть там и не ваши?

– Может, пехотинцы? – предположил десятник. – Должны же и у них быть толковые разведчики?

– Э-э, не… толковых мы уже повязали. А пехотинцы на платформы грузятся. Без разведки пойдут. Целый отряд, чего им бояться…

– Ну-ну… – буркнул десятник.

– Нет, ну вы только посмотрите! – сообщили недовольно с вершины. – Еще один лезет! А давайте подстрелим этого, чтоб не лазили остальные? Вообще, этих людей что-то стало много! Порасплодились, как жирики в урожайный год, вот и лезут везде!

– Одна боевая звезда, а куда ни сунешься, везде вы! – сообщил десятник неприветливо. – Каждой бочке затычка, в каждом дерьме черпак…

– О, так это ж наш десятник! А что такой злой?

На вершине, как и ожидалось, сидели эльфы. Полной боевой звездой.

Десятнику впервые пришло в голову, что эти развеселые бабники на самом-то деле несут непрерывную службу, защищают по мере возможностей доверившихся им людей. Однако вот не защитили. Не смогли?

– Вы деревню видели? – спросил он.

– Нет, а что? Да там и делать нечего, мельниковы сыновья что-то сердитые, как будто это мы к ним в постель…

– Верхнюю улицу снесло, – сообщил десятник.

Воины мрачно переглянулись.

– Мы предполагали, – осторожно сказал один. – Отсюда такой удар прошел, такой… мощный очень, а остального тебе и не понять. У пограничного отряда есть штатные колдуны.

– А что не пресекли? Силенок не хватило?

– При чем здесь сила? – возмутился эльф. – Бык тоже сильный, однако пашет для людей, а не наоборот! Да мы этих колдунов мизинцем из системы можем выкинуть! Без права закинуться обратно!