Текст книги "Неудачная реинкарнация"

С Олесей все было в порядке. Кружилась в вальсе с одним из Серых. Ну надо же! Мало того что вальс врубили, так его кто-то еще и танцевать умеет!

Учительница тоже заметила сияющую девушку… закаменела и потухла. Сроду не поверить, что недавно спорила, горячилась, обзывалась и размахивала руками.

– Нинель Сергеевна! – сказал он неожиданно для самого себя. – Я здесь вообще-то главнее всех. Ну вот, по праву сильнейшего – приглашаю вас!

– Ты мне до плеча-то достанешь, сильнейший? – едко осведомилась она. – Учти, я даже не спрашиваю, умеешь ли танцевать вальс! Потому что знаю, что не умеешь! Откуда бы тебе…

Женщина оказалась неожиданно легкой. Они кружились по залу, и Нинель Сергеевна, прищурившись, неотрывно смотрела на него. Как будто искала что-то… объяснение? Ну, вряд ли она там что-то нашла. А потом он закрутил сложные фигуры. Увлекся, что ли. Как-то не к месту выплыли навыки, полученные даже и не в этом мире. И женщине стало не до поисков. Как-то же нужно было ей отвечать на вызов! Так что вальс они закончили в полном одиночестве, под недоуменные возгласы типа «во дают!».

Он еще отвел ее до колонны. А там они наткнулись на Ольку. Девочка была, мягко говоря, не в себе.

– А ты чего еще здесь? – поинтересовался он, оглядев ее подчеркнуто взрослый наряд.

Так она одевалась, только когда не планировала ночевать дома. То есть, говоря проще…

– Вовчик, Акбарса убили! – отрешенно сказала Олька. – Только что… наверно… я пришла, а он… И остальных…

Девочка вдруг уставилась на него с ужасом.

– Ты где был сейчас? – спросила она шепотом.

Он почувствовал за спиной множественное движение и подобрался, как перед боем. А ведь это серьезно! Сказано при свидетелях! Блин…

– В чем дело? – прозвучал над плечом холодный голос Нинель Сергеевны. – Володя весь вечер гулял со мной!

– И со мной тоже! – звонко и решительно заявила из-за другого плеча подруга.

За спиной дружно охнула вся тусовка.

– Вот как? – пробормотала Олька онемевшими губами. – И с тобой? И с ней? Понятно…

Она развернулась и побрела к выходу.

– Спасибо, девочки, спасибо, милые! – сказал он печально.

За спиной снова охнули, он опомнился и прикусил язык.

Но на этом дело не закончилось. Эффектную точку поставил старший из Серых. Бандит оказался рядом, уважительно глянул на обеих учительниц и утвердительно спросил, не особенно приглушая голос:

– Так что, они тоже из наших? И обе твои? Уважаю, блин. Просто – уважаю!

Он обреченно развернулся, глянул на лица «своих» женщин и понял, что форменный дурдом – вовсе не у гномов! Он – здесь и, кажется, сейчас…

Глава семнадцатая
в которой появляются гномы

Служба охраны императора – и современная война

Начальник охраны императорских особ не был даже эпсааром. Зачем, собственно? Ему вполне хватало должности. Первый телохранитель императора – просто и скромно. То, что всякие бриллиантовые эпсаары ему сапоги чистили за возможность лицезреть владыку, было само собой разумеющимся. Ну пусть не владыку. Даже не супругу владыки. Пусть всего лишь племянницу. Ну-ну, племянницу… В императорском дворце практиковались такие взаимоотношения, что слово племянницы значило больше, чем рычание супруги Величайшего. Больше, чем даже сюсюканье самого владыки. Так что чистили ему эпсаары сапоги, не гнушались, еще и счастливы были, что допущены к щетке!

Но – что-то случилось. Какие-то ниточки в дворцовом клубке натянулись не совсем удачно. И пошел отряд императорской гвардии скорым маршем вон из столицы. Вынесло «Бессмертных щитоносцев» безжалостной метлой аж на самую окраину самой окраинной провинции, на тесную дорогу через последний перевал к Великой степи, бронированным носом прямо в гигантский камнепад. И офицерское училище вместе с ними. И снайперов-Ласточек. Так что маялись сейчас здоровенные гвардейцы от дикой скуки, изгалялись, как они это умели и любили, над затравленными первокурсниками, приставали к Ласточкам… А начальник императорской охраны только зубами скрежетал да лелеял застарелую язву. Ему очень была нужна быстрая победа над самозванцем! Тогда – триумф, почетное возвращение в столичные квартиры! И – сладкая месть тому, кто так умело оттеснил их от кормушки…

Но быстрой победы не получалось. Получалась долгая работа. Пока еще обслуга разберет завалы! Уже и курсантов загнали на круглосуточную работу, и обозников у Ласточек отобрали – всё равно расчистка дороги шла медленно. Можно бы, конечно, спокойно обойти завал, горы-то невысокие… да желающих не находилось. Не сами же по себе рухнули эти скалы! А вдруг еще раз загремит в небесах, содрогнется земля… и не станет доблестной императорской охраны? Что тогда? Гвардейцам, между прочим, жить хотелось не менее других! Пожалуй, даже поболее! У гвардейцев, между прочим, до сих пор потерь не было! Не находилось в империи дураков кидаться на императорскую охрану! Со времен Черного Топора не находилось. Как вырезали тогда всю императорскую гвардию, так больше ни разу не кидались… Так что стояли «Щитоносцы» на тесной горной дороге, маялись, гадили по ближним кустам да оглядывались с надеждой на зловещие фургоны секретной орудийной группы. Могущественные союзники гвардейцев не бросили без поддержки элитную часть!

Но вот завалы разгребли. И во всей своей нешуточной сложности встал вопрос: а как, собственно, с самозванцем воевать? Как-то он не стоял с войском во чистом поле в ожидании истребительной битвы. Наверно, не стоял. С горной дороги, с данного места, не очень-то было видно – скала мешала. Да и… опыта полевых сражений гвардия, понятное дело, не имела. Но у начальника охраны было смутное подозрение, что истребление «самозваной гадины» – это не совсем то же, что охрана пьяной племянницы императора. Тем более что самозванец уже сумел «Щитоносцев» озадачить. Спрашивается, вот зачем мятежники выкрали из очень охраняемого лагеря всех Ласточек?! Ну, зачем, допустим, еще можно понять. Понять, но не простить! Гвардейцам и так недоставало женского общества, Ласточек-то мало! Но вот – как?! И часовые бдили, что характерно, и никакого визга сверх обыденного не слышали…

Начальник охраны обернулся. «Бессмертные щитоносцы» стояли на дороге несокрушимой стеной, и он успокоился. Их не зря считали бессмертными, с такой-то броней! И с такой поддержкой могущественных союзников! Но… Но если, к примеру, упадет вот эта скала, броня не очень-то поможет…

И начальник императорской охраны сделал, наконец, со страху то, что следовало бы сделать сразу: отправил фланговые дозоры и приказал поднять малый высотный наблюдатель.

Чего он не учел, так это того, что против «Щитоносцев» действовали не только полицейские, тоже не великие специалисты в настоящей войне. Ребята же Ворты Урсаша были именно профессионалами. Так что фланговые дозоры ушли – и не вернулись. Впрочем, начальник охраны императорских особ этим даже не огорчился. У него и без того было о чем переживать! Потому что он, то ли от нетерпения, то ли от сводящей с ума неизвестности, лично уселся в корзину малого высотного наблюдателя… ну и взлетел, конечно! Невысоко этак, не выше ближайшей скалы, наблюдатель-то – малый… Но ему хватило. Когда на скале поднялась неясная серая фигура, он еще успел подивиться: вроде «Щитоносцы» иначе выглядят… Потом раструб метателя спецсредств в руках диверсанта содрогнулся…

– Аийя, сакре-мёрд! – только и успел сказать начальник охраны.

Понятное дело, это было последнее, что он сказал в своей жизни, – зато лучшее по эмоциональной насыщенности.

Потом в тылу колонны образовалась странная суматоха, подозрительно похожая на панику. Заместитель начальника отправил гонца. Оказалось – ничего страшного. Так, стрелял кто-то из леса. Но ведь у «Щитоносцев» – броня! Подумаешь, положили десяток-другой обозников. Обозники-то – Ласточек, а их… это… того. Далеко не сразу выяснилось, что обоз тоже – того. А в обозе, между прочим, хранилось штатное оружие снайперов – и боезапас к нему…

Потом с этой проклятой ближней скалы по колонне врезали из станкового арбалета. Да не один раз. Да точно как! И нет чтобы использовать кассеты залповой стрельбы, как подсказывает элементарный страх стрелков! Облегченные стрелы из кассет броню даже не поцарапали бы. Но прилетели штурмовые стрелы. И красавец Первый Щит, любимец если не императора, то императрицы точно, позорно улетел с дороги, а вслед за ним и головные десятники. Они улетели и больше не встали.

Потом обрушилась эта треклятая ближняя скала, но это так, мелочи, не задавило ведь никого и дорогу почти что не засыпало… тем более что обрушили ее сами же «Щитоносцы» – от неожиданности и из-за неловкого обращения со специальными средствами.

Так что, когда «Бессмертные щитоносцы» несокрушимой стальной колонной вырвались на просторы выпаса для скота, первое, что они сочли разумным сделать, – это развернули секретную орудийную группу и со всей слепой яростью шарахнули перед собой. И деревни не стало. Более того: могучий невидимый кулак прошелся по улицам, не встретил достойной цели и унесся по прямой вдоль отрогов гор. И накрыл на излете лагерь пограничников. Пусть не весь лагерь, пусть даже не половину – им хватило. Могущественные союзники снабдили элитную часть ну очень эффективными секретными средствами!

Потом… надо отметить, погранцы не очень-то растерялись. Видимо, из-за того, что опустевшее место их командира занял не заместитель – заместитель-то дико перетрусил и умотал в отпуск по болезни! – а герой пограничных войн с самими гномами, вовремя вытащенный из безвестности. Так что нет, не растерялись погранцы! Вот разве что рассвирепели. Мол, что это за самозванец такой наглый, что долбит по лагерю самой имперской тяжелой пехоты?! И как эффективно долбит! Ну, у имперской тяжелой тоже кое-что было! И они это использовали…

«Щитоносцы» еще успели торжествующе попрать стальной пятой мелкие обломки деревни – но и только. Потом их снесло. Те, кто торжествовал победу в верхней части деревни, больше не встали.

Потом… Потом атакующая имперская тяжелая испытала крайне неприятные ощущения, когда застряла в нужниках Биры Любея… А «Щитоносцы», узрев наконец реального врага, провели свою знаменитую показательную атаку, которой блистали на смотрах, – и тоже испытали крайне неприятные ощущения, застряв в нужниках Биры Любея… и неизвестно, чем бы все кончилось, если б герой гномьих войн не снял своей властью режим блокады и не спросил по раковине на всю провинцию, что за придурки атаковали императорскую регулярную часть. Ему тут же ответили – и всё кончилось. Или нет, не все. Под шумок с гор спустилась небольшая группа бойцов в разнообразном камуфляже. Боец, показавшийся долговязым даже с такого расстояния, снял что-то с плеча, залег… Все всё поняли и поспешно укрылись кто чем, в основном соседями. Ну, можно было этого и не делать, всё меньше позора. Стрела ни в кого не попала. Бойцы неизвестной армии спокойно удалились, и никто не решился их преследовать. Как бы не так, преследовать… Чтоб вляпаться в засаду?

– Ну, что будем докладывать? – безнадежно поинтересовался заместитель начальника охраны императорских особ.

– Правду! – желчно сказал командир пограничников. – В результате тяжелого боя… бой ведь действительно был, и нельзя сказать, что легкий… военизированные формирования самозваного императора выдавлены в степь… куда бы они еще могли деться? Вот. А мы понесли тяжелые потери. Пограничники не досчитались трети личного состава, а беззаветно храбрая императорская гвардия…

– Ладно тебе издеваться!

– …беззаветно храбрая императорская гвардия?..

– Ну, уполовинили нас!

– …значит, гвардия выбита почти полностью! Молодца имперская тяжелая, молодца… Ну, вот это и есть правда. Если вам захочется чего-то доврать – мешать не стану. Хотя, по-моему, и так выглядит впечатляюще…

Потом новый командир погранцов хмуро прошелся по развалинам.

– Вы зачем снесли мирную деревню? – неприязненно спросил он. – Здесь же такой кабак был! Э, толку вам объяснять, если заветов не знаете!

Герой гномьих войн оглядел бравых гвардейцев с таким странным видом, как будто соображал, а не вырезать ли остатки гвардии прямо здесь, не сходя с места.

– Ваше счастье, что самозванец и бойцов своих, и деревенских заранее в степь увел! – пробормотал он. – Наверно, в степь. Но под обломками убитых нет. Бережет людей, хитрая гадина…

Заместитель начальника охраны злобно уставился на начальника орудийной группы. Вот кто виновен в том, что ни в одного полицейского не попали!

– Покойнички… – заключил погранец и ушел.

И это был очень квалифицированный вывод!

Санниэре – и откровения у океана

– Иди уж, Санниэре! – сказала Надия утром. – Ты же извелся весь. Я справлюсь… думаю, что справлюсь. Кормить, поить, обмывать, согревать, а потом во Флоренсо – чего тут сложного? Справлюсь…

Он упруго вскочил.

– Эре! – поспешно сказала Надия. – Я тебя провожу!

Он еще постоял немного у шалаша, послушал эльфа.

Вроде бы тот дышал…

Они шли по извилистому ущелью, взявшись за руки. Надия с любопытством крутила головой, он же… он же старался не спешить так явно.

– И вот такие теснины все три дня? – спросила она. – Бедненький…

– Это не теснины, – сказал он, покосился на девушку и еще сбавил шаг. – Это оборонительные сооружения. Искусственные. Ахархо специально закрывали проходы на яйлу, степняков боялись. Здесь и ворота были, и не одни… хе, это им все равно не помогло, мы по верхам прошли… Ущелье дальше очень широкое. Там… сады росли, пашни были. Деревни стояли. Может, и сейчас стоят? Побратимы…

Он резко замолчал. Не стоило разжигать в себе надежду.

Прилетел легкий ветерок и принес с собой волнующие ароматы цветущих трав. Даже Надия что-то почувствовала и остановилась. Он в сомнении огляделся и увлек девушку под выступ скалы. Камень должен был надежно защитить от недоброго взгляда из космоса. Наверно. Мало информации…

– Прежде всего! – торопливо сказал он. – Никогда не забывай: этот мир – посттехнический! Что значит – тебя слышат везде! В поле и в доме, ночью и днем – не говори необдуманно! Ты влезла в игры, где могут пришибить! Тебя спасет только тайна. Только она… Бери пример с эльфов. Много говорят. И – ни слова правды. Ну, ты женщина, тебе это должно быть привычно… так… и вот еще что: вся эта история – совсем не то, чем выглядит! Никто не говорит правду. И не скажет. Думай сама. Старайся выжить хотя бы. Но это вряд ли… вот вечно ты, Аллия, лезешь в авантюры! Честолюбия у тебя – в дозе смертельной для организма!

– Эре? – испуганно возразила девушка. – Я – Надия, ты забыл уже?

– А какая разница? – огрызнулся он. – Все вы красивые, умные, честолюбивые страшно… так, не отвлекай! Надия! Я сейчас уйду в транс. Глубоко уйду, ты не пугайся. Есть кое-что в «Откровениях у океана», что тебе стоит знать.

– Я «Откровения» помню до последнего слова! – усмехнулась девушка.

– Вряд ли потомки сохранили то, что я тебе сейчас сообщу! – в свою очередь усмехнулся он. – И не факт, что сам Берен-йот-гали решился на полную запись – старикан тоже хотел жить! Самоцензура – вот как это называется…

Он сел, прислонился к рукотворной скале и закрыл глаза…

– Хе, мой юный друг! – донесся из глубин памяти ехидный дребезжащий голос наставника…

– Люди властолюбивы! – сказал он шепотом, положил руку на голову склонившейся Надии и заговорил еле слышно. – Мой юный друг! Не повторяй вслед за учеными идиотами, что власть произошла от доминирования самцов в стае, что она – явление физиологическое! Не превозноси ни то, ни, кстати, другое… Ведь можно поставить опыт! Берется острый ножик… и нет доминирующего самца! И вот этот евнух покажет всем, что такое настоящая власть! И чем старше, чем опытнее он будет, тем страшнее будет его довление над остальными! Называется – геронтократия. Власть опыта, власть связей, власть круговой поруки. Бесчеловечная власть!

Запомни, мой друг: власть не нуждается в физиологических подпорках, власть не нуждается в обоснованиях. Она сама по себе – высшая сладость!

Но вот победим мы смерть, как и мечтается. Тут и начнется веселье. А какое? Зависит от того, какой из двух путей выберем. Человечество движется от развилки к развилке. Дирутия, так это называется. Выбор из двух. Так же называется и способ анализа и предвидения – дирутия.

Два пути: получат ли бессмертие все – или же немногие избранные? Кажется, что это зависит от технологии, а мы ее не знаем еще. Ну и что? Вот пластические операции дают пусть не бессмертие, но нечто из того же ряда. Первый шаг, так сказать, к бессмертию – убрать подтяжками морщины с задницы, хе-хе… Так что пластика вполне подходит для аналогии! Вот и скажи сам, мой юный друг, всем ли доступна пластическая хирургия? Ответ печален и очевиден. Доступно не всем, а ведь всем нужно! Даже я б не против пригладить морщины, а юность у меня и так в крови брызжет! Но – не будем о грустном. А будем об ужасном. Бессмертие получат те же самые избранные. То есть богатые. Так же, как и подтяжку задницы. И пойдет человечество во вполне определенную сторону, мать его так! А в какую?

Возьмем для изучения бессмертных, ибо смертные уже ничего выбирать не могут. А у бессмертных выбор. Да-да, та самая дирутия! Объединиться в государство – или остаться в хаосе? Конечно, государство, заорет любой. Ну, это по бездумию. Вот мы живем в государстве – и что? И воем. Геронтократия гнетет! Но подумай, мой юный друг, какая геронтократия будет у бессмертных? Верно кривишься, бессмертная и будет. Власть одной банды навсегда – это… это стазис. Остановка дыхания. И вырождение в перспективе. Ну, я даже не знаю, по какой причине именно! В смысле, чем их навернет по башке в первую очередь. Может, психопатологии – почему бы и нет? Или суицидные философии – тоже весьма вероятно. Но если хочешь знать мое мнение, это будут наркотики.

У бессмертных, конечно, и тут будет выбор. Дирутия, мать ее так! Или бессмертная геронтократия – или регулярная смена власти. Власть можно же искусственно менять. Кто-то называет это демократией, кто-то гражданскими войнами… но не следует запутываться. Демократия – это та же геронтократия, только вид сзаду. В смысле, очень замаскирована. Но думающий все же заметит, что при демократии во власти одни и те же лица. А за кулисами власти так и вообще может быть одно-разъединственное лицо. Так что – гражданские войны.

А вот если оглянуться вверх по тексту – и выбрать хаос? В смысле, броуновское копошение группировок. Тогда геронтократии не будет – на государственном, разумеется, уровне. Во всех частных структурах куда б она делась, родимая… Но будут гражданские войны. Оно, конечно, бессмертным не особо это надо, да куда им деваться-то? Не нравится – пожалуйте в бессменную геронтократию с прямой дорогой на свалку истории! Так что – гражданские войны.

И все же государство лучше, так и видится в глазах моего юного друга. Понимаю. Централизованность власти, видимость законности, иллюзия порядка, понимаю… поддержка фундаментальной науки, финансирование великих проектов – ах как я это понимаю! Отказаться от государственности – это автоматически означает отказаться от благ цивилизации, так и просится хлесткое определение на язык моего неразумного друга! Но – у бессмертных же есть выбор! Дирутия, мать ее так!

Дирутия – два пути. Бессмертные в одну сторону, смертные в глубокую задницу. Ибо кто же откажется от благ цивилизации?! Бессмертные, в смысле богатые, что ли? Вот, судя по твоей гадкой улыбке, ты понял, мой друг!

Либо – либо. Но второе «либо» бессмертным как-то милее! Так что именно нам, смертным, и предстоит иметь государственную власть, соблюдать видимость законности, иллюзию порядка, финансировать великие проекты, поддерживать промышленность и торговлю, чтоб было с кого собирать налоги. Собирать – и отдавать бессмертным. Чтоб у тех имелись все блага цивилизации. И будем отдавать, без выбора. Касательно нас дирутия не работает, вот так-то, мой печальный друг. У бессмертных много будет на нас средств. У них и сейчас уже с перебором… И откуда мне знать, как именно нас пригнут? Дирутия-то не работает! Может, оставят высокие технологии за собой – и прищемят экономически. Может, откинут нас маненько назад по спирали развития – и прищемят экономически. Или вот еще могут особые виды вооружений взять под свою руку… Но если интересно мое мнение, то я думаю, что применят всё. И еще что-нибудь сверху. На всякий случай. И станет у нас не жизнь, а прямо сказка. Вот так-то, мой печальный друг…

Он открыл глаза и посмотрел в такое близкое, такое красивое, такое родное уже лицо.

– Тебе предстоит выбор, – шепотом сказал он. – Это знание, может быть, позволит сделать его… не вслепую. Знай: монархия у бессмертных обречена. Королева – это только для мира людей.

– М-да-а-а! – со странным выражением протянула девушка. – М-да-а-а… а ты ведь богатых ненавидишь! Эре, а ты не забыл, кому и что говоришь? Я – принцесса правящего дома!

– Принцесса! – не стал спорить он. – Только замызганная! Вот тебе еще неделю на рыбе жить – это если поймаешь… Потом во Флоренсо – а по дороге кормить не обещали… зато тебе обещали изгнание и пытки – я правильно помню? Ну и чем твоя жизнь будет отличаться от жизни последнего бродяги?

– Самоощущением! Я – Ир-Малх, принцесса правящего дома! И будущая королева мира! И буду есть на золоте!

– А я бывший потрясатель полумира, и что? – тихо пробурчал он. – А по ощущениям – бродяга, причем вечный…

– Таково устройство мира! – самоуверенно заключила принцесса. – Есть бедные, и есть богатые. Так было – и так будет!

Он печально посмотрел на нее. Уж его-то жизненного опыта вполне хватало, чтоб понять, что не будет она ни королевой мира, ни даже принцессой правящего дома… и, пожалуй, никогда и не была. Что-то крылось в ее прошлом этакое…

– Эре?

– Бегаешь ты хорошо, вот что, – вроде невпопад, а на самом деле очень даже в тему пробормотал он. – И грязи не сторонишься… и… да, лицо у тебя загорелое, а вот бедра…

– Эре! – с ласковой угрозой предупредила Надия. – А по башке?

Он легко улыбнулся:

– Не требуется! Свершений тебе, принцесса!

Прекрасная йоха с чего-то немного обиделась. А он развернулся и зашагал на яйлу. Три дня! Три дня, и…

И дорога была перекрыта. Он с недоумением уставился на ряд фигур, перегораживающих проход. Когда гнали ахархо с яйлы, а потом драпали от них же обратно, этого точно здесь не было! Понятно, что прошли века, но… кому ваять-то? Мир очень юн, и горы до сих пор безлюдны. Ахархо выперли – и за дело, – а больше вроде некому здесь жить. Или всё же побратимы?!

Он наконец разглядел, что именно перед ним. Его побратимы никогда не стали бы изображать это! Да и не умели они работать с камнем… по крайней мере, так искусно!

За спиной охнула Надия:

– Эре, это что?!

– Порнография – так это называется, – пробурчал он, не оборачиваясь. – Ты бы не смотрела, принцесса!

– Тебе, значит, можно?

– Ты маленькая еще.

– А ты, значит, большой?!

Они с недоумением разглядывали голых каменных мужиков с невероятно впечатляющими специфическими органами. Мужики стояли как живые, даже скабрезные ухмылочки сияли на каждом лице.

И все же это не было порнографией. А чем тогда? Вот это – точно групповуха! Однополая! И все же…

– Эре, а вот это же эльфы! – озадаченно сказала Надия. – Интересно, кому это жизнь не в радость, что над эльфами надсмехаются?

Он провел пальцем по причудливо переплетенным, перетекающим друг в друга телам. Так, это, очевидно, воин, и агрессивный воин! Плавно переходящий в воина неагрессивного… и даже испуганного… а потом полураздетого… потом в женском платье… в женщину… без платья… Завершалась композиция привычным уже голым мужиком, в чьи объятия обнаженная эльфийка и направлялась недвусмысленно.

Озарение накатило внезапно. Он развернулся и еще раз оглядел скульптуры.

– Это предупреждение! – решительно сказал он. – Смотри! Вот это – люди. И если они пройдут в ущелье, их ждет – вот это! – И он показал на самую неприличную сцену. – А это – эльфы…

– Сросшиеся, что ли? – усомнилась Надия.

– Нет. А как еще показать процесс? Если сюда войдет эльф, то сначала он будет таким, потом вот таким…

– Героев нет, чтоб эльфа напугать! И… при чем тут эльфийки?

Ну, у него было одно невероятное объяснение. Говорить, правда, он ничего не стал – пусть это будет чисто эльфийской проблемой, а ему и своих хватает. А его проблема сейчас заключалась в том, что для людей проход в ущелье был кем-то недвусмысленно закрыт! И даже понятно кем – вот этими мужиками! Знать бы еще, кто они такие! Хотя один ответ напрашивался… Нет, протиснуться между фигурами вполне можно было, но… предупреждение было очень недвусмысленным! Он скривился и посмотрел вверх. Прошли же они когда-то по скалам? Сейчас и не верится. Не верится – но придется! Интересно, а предупреждение только ущелья касается? Если яйлы тоже – ой как плохо…

Пронзительно завизжала Надия. Он стремительно обернулся. Ну, он ожидал чего-то в этом роде. Крайняя фигура, находившаяся в тени, внезапно шевельнулась и двинулась к ним. Если есть предупреждение, должен, должен быть и контролер! Однако с юмором мужик. Надия чуть деру не дала. А ведь он даже не голый!

Перед ними стоял гном.

Вова – сын, работяга и бабник, естественно

На гладильной доске лежали книги. Пусть стопками – но аккуратными же! А рядом топтался отец с брюками в руках и сердито хмурился на непорядок. Вслух, правда, выражать возмущение не решался. Наконец сунул брюки на кучку постельного белья – где те гарантированно нацепляют ниточек и пушинок! – и сгреб книги на кресло. Как попало сгреб, да еще и уронил, раззява!

Он глубоко вдохнул, выдохнул. И еще раз. Отец его всегда раздражал и своей неловкостью, и неряшливостью, и небрежностью во всем. Особенно когда брался наводить свои порядки в его комнате. А происходило такое часто. Не из-за вредности характера, а просто от того, что квартира – ну очень маленькая…

– Гетеродины… – прочитал отец недоуменно. – Это что, электротехника, что ли? А зачем тебе?! Как же ты меня поражаешь иногда, сын мой…

– Взаимно, падре, взаимно! – беззлобно огрызнулся он.

– Да зачем тебе электротехника? Уроки бы лучше учил!

– Зачем? Наверно, просто есть время для увлечений. Россия – удивительно благостный мирок, ты не находишь? Ни войн тебе, ни эпидемий, никуда бежать не надо, прятаться… живи всласть! Хочешь – электронику изучай, хочешь – …

– Да зачем она тебе?! Ты бы уроки…

– Затем, что ненужных знаний не бывает! А меня вот поражает, что ты не знаешь электронику – и знать не хочешь! Любопытство атрофировано напрочь!

– Бессмысленное любопытство!

– Может быть, – вздохнул он. – Кому они сейчас нужны, гетеродины… А ты, падре, подумай вот над чем: разве я не учу уроки? Разве на меня жалобы опять?

– Так будут!

Все же у отца хватило совести, чтоб смутиться и замолчать. Не было жалоб последнее время. Даже наоборот: учительница литературы благодарила за помощь в проведении уроков, и учительница музыки благодарила за то же самое! Просто… вспомнилось отцу, что детей воспитывать положено, то есть заставлять делать уроки! А если уроки сделаны, то уже и непонятно – а как воспитывать-то?

– Не понимаю я тебя, сын мой! – печально заключил отец и принялся гладить брюки. – Наверно, мало времени проводим вместе. Вот зарубежные авторы утверждают, что с ребенком надо проводить не менее часа каждый день в совместных занятиях…

– В совместных – это как?

От удивления он даже отложил книгу – не про гетеродины, но тоже достаточно бесполезную, по мнению отца.

– В футбол вместе играть, – подумав, неуверенно предположил отец.

– Здоровенный дядя против малышей?! Ах какие равные силы! Ах как детям будет интересно отставать от длинноногого дяди, как приятно им будет чувствовать себя неумехами рядом с опытным взрослым! Остальные занятия такие же бредовые?

Отец честно подумал. И еще раз подумал.

– Остальные виды спорта отпадают по той же причине? – поинтересовался наконец отец. – Ну да, и сам теперь понимаю… отец-бегун и кроха-сын… отец-боксер и толстая дочка… отец-парашютист… Послушай, но взрослый же может понарошку!

– Может, – кротко согласился он. – Может, но! Тогда взрослому скучно – если он спортсмен. И неинтересно, если не спортсмен. Ах какое веселье ребенку играть со скучающим взрослым!

– Получается, врут зарубежные авторы?! Во всем мире признанные авторитеты – и только Вове Переписчикову врут?! Ну, знаешь!..

– Почему – врут? – пожал плечами он. – Я хотел сказать – это работает только в одном случае: если родитель – педагог. Настоящий, имеется в виду. Которому интересен процесс обучения. А настоящих очень мало, сам понимаешь. Тут способности требуются. Природная одаренность. Еще профессиональные навыки – которые появляются при постоянной работе. Еще знания специальные. Ну и много родителей подпадает под эти требования?

– Да чушь собачья! – возмутился сбитый с толку отец. – А как же раньше воспитывали?!

– Да не воспитывали раньше! – разозлился в свою очередь он. – Ты вообще чем думаешь, когда читаешь исторические книги?! Дети с родителями РА-БО-ТА-ЛИ! Работали все, от мала до велика! И требовали с детей рабочих качеств: упорства, целеустремленности, усидчивости и внимательности. А в первую очередь – ответственности! И наказывали жестоко за плохую работу! И не столько родители – жизнь наказывала! И наказывала смертью!

– Ты чего орешь на меня? – тихо спросил отец.

– Ну извини, – хмуро буркнул он. – Вспомнилось кое-что из жизни Шестака-глиномеса… да и братья Гончары – пример перед глазами! С детства руки по локоть в глине, спина не разгибается – а ты о воспитании, о каком-то чутком подходе… Не работают здесь дети с родителями – вот и вся проблема!

– Представляю! – развеселился отец. – Мама-бухгалтер и дочка-бухгалтер! Десятилетняя двоечница! Или вот еще…

– И зря зубоскалишь, если не понимаешь, – заметил он. – На Астуре то же самое, и что? Там все дети днем работают, а учатся вечером. Дети убирают рабочие помещения, например. Курьеры – только дети. Ну не взрослым же обалдуям бегать по мегаполису с пакетиками? Дети еду для родителей приносят, напитки готовят, и для начальства тоже… а вовсе не длинноногие секретарши. А длинноногие секретарши работают там, где им и положено, – в борделях! А дети чуть постарше уже и грузчиками, и ремонтируют кое-что, там, где замена блоков… в общем, работают все! И страшно переживают, если работы не достается! Потому что тогда жить не на что! Знаешь, какие маленькие зарплаты на Астуре?

– Не знаю, – вздохнул отец. – Лечиться тебе надо, сын. Или фантастику писать…

– Фантастику не получится, – возразил он. – Другие миры – это не сказка. Это настолько не сказка, что даже вспоминать неохота! А читателям сказка требуется. Чтоб у главного героя было всё – и за просто так. Читатели себя на месте героя представляют – и тают от удовольствия! А в моих мирах надо, извиняюсь, жить! Сказку выдумывать мне противно. Уж я иных миров насмотрелся, на вранье не тянет…