Текст книги "Житие Блаженного Бориса"

Неожиданно снаружи раздался голос: «Тук, тук, тук! Кто в домике живет? Интересно, куда мы намыливаемся»?

– Кнопенко, ты чего здесь делаешь?

– Подслушиваю, Борис, как ты Родину продаешь! Я не виноват, что у нас маршруты совпали.

«Кто это»? – спросил Сурчев

– Турист из параллельной группы. Он поедет с нами: он должен видеть.

«Только заберите у него нож», – сказала Анюта. «Правильно, – согласился я. – А то, чего доброго, порежется».

Болгары подступили к Ивану. Но он, видно, сразу понял, с кем имеет дело, и сверкнув на нас бешеным взглядом, без сопротивления отдал финку. Отобрав оружие, комитетчики, естественно, потребовали документы. Митков, вглядываясь, долго не мог прочесть фамилию Ивана. «Да, Кнопенко он. Кнопенко»! – подсказал я. «Врешь! Какой, нафиг, Кнопенко»!? – взревел Иван.

А кто вы?

Я – князь Джанибеков. Вот!

«Ты что, фамилию поменял»?! – удивился я.

Взял фамилию жены. Имею право! А тебе что?

Я пожал плечами.

10.

Три пассажира уместились на заднем сидении: я у окна с правой стороны, этот тип, назвавшийся князем, – слева, Борис – между нами. Он не мог допустить, чтобы я непосредственно соприкасалась с Иваном.

Митков показал на нашей карте, куда мы едем. Это совпадало с нашими наметками: от Софии до места – три часа езды. Половину пути уже проделана: монастырь – примерно посредине. Выехав из рильского ущелья, мы отправились берегом Струмы на юг. На западе Болгарии Струма – самая значительная водная артерия. Но не в смысле судоходства. Вода, что кровь для земли. Она несет саму себя, то есть влагу, нужные для урожая, осадочные породы и продукты гниения. В долинах, по берегам ставят деревни и города, на тучных лугах пасут скот, сеют пшеницу и кукурузу, разводят сады и виноградники, выращивают овощи и табак. Общая длина Струмы 415 километров, но по Болгарии она протекает всего 290 километров, дальше она течет по территории Греции под именем «Стримонас», где и впадает в залив «Стримоникос» в Эгейском море.

Итак, мы вернулись в село Кочериново и снова выехали на шоссе бегущее на юг параллельно железнодорожному полотну. Минут через десять-пятнадцать в затуманенной горной впадине возникли строения Благоевграда.

Роль гида взял на себя Георгий Митков. Васил Сурчев сидел за рулем.

«Городок Благоевград, старое название «Горна Джумая», – административный центр этой горной области. – рассказывал Митков, – население составляет 74 тысячи человек. В городе есть университет, археологический музей, табачный комбинат, пивной завод, курорт на местных минеральных источниках, деревообработка.»

«А чем занимаются здешние археологи?» – поинтересовалась я.

В третьем веке до нашей эры здесь был очаг Фракийской цивилизации. Благоевград назывался тогда «Скантопара».

А потом?

Потом пришли славянские племена, и жизнь в этих местах постепенно угасла. Потом пришли османские турки. Здесь до сих пор живет много мусульман.

Мы продолжали скатываться на юг по левобережью Струмы. Оба мужчины, с лева от меня, сидели тихо, как будто подремывали. Борис, воспользовавшись тем, что я перехватила внимание хозяев, скорее всего, обдумывает детали наших дальнейших действий. Иван, возможно, просто дремал.

Незаметно мы проскочили поселки: Железница, по сообщению Миткова (341 житель) и большое село Симитли – 7268 жителей. Слева от нас поднимался крутой Пиринский хребет. Здесь было много трех тысячников. Самая высокая из них – гора Вихрен закрывала на востоке пол неба. Газик проскочил деревеньку (почти хутор) Стара Кресна и большое село просто Кресна с населением 3640 человек. Я заметила, что в этой стране торопились сообщить гостям количество проживающих. Гор очень много и выглядели они довольно пустынно. Хозяевам не хотелось чтобы у гостей создалось впечатление малолюдности. Малый народ всегда спешит подчеркнуть, как его много. Почему-то у нас ни в Сибири, ни на Дальнем востоке об этом не беспокоятся.

Проехали большое село Струмяни (тысяча жителей) и приблизились к речке. По нашим масштабам назвать ее просто рекой даже не ловко. Однако значение Струмы то и дело подчеркивалось включением ее имени в названия населенных пунктов, по ее берегам.

Приблизившись к речке, мы увидели мостик, переехали на правый берег и вновь покатили на юг. Железная дорога осталась на левом берегу. Первым же селом, которое попалось нам на правом берегу, было, конечно, село Струма с населением 569 человек, после которого мы проскочили еще два селения: Лебница (390 жителей) и Рибник (165 жителей).

«Смотрите налево». – пригласил Митков. Нашим глазам открылась веселая панорама: по другую сторону Струмы, на фоне синих, на две третьих заросших лесами Пиринских гор сверкал сказочными дворцами отелей курортный городок Сандански. А между зданиями блестели на солнце пруды и горная игривая речка Быстрица. Это была последняя вспышка света на нашем пути.

Газик бежал дальше на юг, и, словно предвещая беду, небо нахмурилось. «Мы почти на месте». – тихо сказал Митков.

Впереди появился лавовый склон.

«А вот и кратер, – сообщил сидевший за рулем Сурчев. – Подъехать ближе?»

– Да, пожалуйста. Анюта, начнем!

Борис подал мне руку. И снова, в который раз, я почувствовала его капелянскую силу и вздрогнула. Ощущение – такое, словно пронзила молния. Он был неизмеримо сильнее меня и даже сильнее отца. От него шла энергия взрыва! «Работая», он точно кидался на амбразуру, отдавая всего себя без остатка. Я едва поспевала за ним. Я была для него ничтожным помощником. Для меня он – не просто лидер. Он – Бог. Я не знаю, как он все это делал и что там, в точности происходило, воспринимая все со специфической образностью медика.

Впечатление было такое, что землю когда-то пронзили гигантским копьем, и кончик остался, застрял, как заноза под лавовой «кожей». Жерло стонало от боли, обливаясь горячей слезой, и не было мукам конца, пока не явился Паланов.

Он действовал решительными, заранее продуманными шагами. Он не спешил, однако скоро ему удалось проникнуть в полость подземного «колокола» вулкана и обнаружив «занозу», подцепить ее кончик. Теперь он тащил за него, разматывая «рулоны» пространства и времени, а земля билась от боли, скрипела зубами и ухала.

Я лишь споспешествовала, подставляла плечо. В этой безумной работе он, должно быть, начисто «стер» свою «кнопку».

Раздался чудовищный грохот. Машину подбросило. Сурчев резко затормозил и выключил зажигание. Наконец, Борис выпустил мою руку. «Готово»!

Я посмотрела вперед, на гребень кратера и заметила перемены. Сначала там появились зазубрины. И кипящая вода хлынула вниз. Долины и горы наполнились паром. Туман согрел воздух и он задрожал, поднимаясь вверх. Из него, как ящик стола, выдвигалось нечто гигантское, похожее на палубу корабля на которой вырисовывались очертания украшенных колоннадами сооружений. Мы подъехали ближе и увидели множество невысоких жилых строений, непривычной архитектуры. Прежде всего бросались в глаза постройки не предназначенные для жилья: святилища, гимнасии, судебные палаты, помещения для общественных советов. Чуть в стороне стояли постройки иного предназначения: гончарные мастерские, хранилища, кузницы и прочие хозяйственные постройки. Перед нами был греческий «полис», каким он представал человеческим взорам накануне погибели, в четвертом веке до рождества Христова.

«Выходим»! – скомандовал Боря

Мы увидели, что на другом гребне кратера собралось все население близлежащей деревни Рупите. Впереди, вся в черном, стояла слепая старуха, хорошо видная с нашей стороны. Грубо зашитые веки ее были устремлены куда-то поверх наших голов. Навстречу ей из тумана выходили жители полиса – воскрешенные гением Бориса, красивые, гордые люди: землевладельцы, политики, воины. Митков спросили: «Что это? Фата-моргана? Мираж»? Наваждение»?

«Ни то, ни другое, ни третье». – ответил Борис

– Тогда что же? До сих пор мы слышали только про неотвратимый день Страшного Суда, Апокалипсис и Армагеддон.

– Ну, если угодно, это – обратный ход того, что вы сейчас перечислили.

– Как это?

– Грубо говоря, возвращение того, что застряло в складках времени и пространства! Как раз то, что вы просили – одним словом, – «позитив».

– И это реально?

– Абсолютно!

– И что с этим делать?

– Жить.

«А это, что за машины»? – в свою очередь поинтересовался Борис.

– Начальство понаехало из Петрича, и Благоевграда.

– Вы вызывали?

– Только оповестили.

– Ну что же… пусть покумекуют «братушки», как с этим жить. А теперь, как договаривались, везите нас в Пловдив: туда направилась наша группа.

В это время выползший из машины Иван, сидел на корточках и безутешно рыдал. Признаться, мне и самой хотелось реветь. Борис подошел, погладил «князя» по голове и сказал: «Ну что ты, Ваня? Радоваться надо, а не плакать! У нас получилось!».

«Пошел ты!» – яростно откликнулся бывший Кнопенко. Борис отошел и медленно направился к кратеру. Сейчас он казался титаном – мифическим героем. Даже у Гомера не упоминалось подобных свершений. Они не были по плечу и античным богам. Сама история, похоже, готова восстать против того, что мы сотворили в жерле вулкана.

Иван истерически ныл: «Вчера я сказал себе: «А вот и Паланов – весело будет»! Но ты все испортил, говнюк – потащил за собой! Что творишь гад!? Всю жизнь наизнанку вывернул! Все концы перепутал! Ты кто – Святой или дьявол? Нет, святой не откажется выпить с простым человеком. Ты Антихрист – вот кто ты! Думаешь отмахнуться, как от комариков? – хрипел, распаляясь, Иван. Он нагнулся, вытянул ногу и что-то отцепил от лодыжки, затем поднялся и на полусогнутых, продолжая рычать, побрел за Борисом. – Вон, гляди, начальство приехало! Все – к тебе! Aй да – Паланов! Кто бы подумал!? Конечно, такого, как я можно чужими руками прижать, обобрать! Нет, Борис, на это я не согласен! Это не твоя Земля – не для слюнявых, а для подобных мне резких мальчиков! И знаешь, что я скажу, ежели таких, как ты не укорачивать, – они не угомонятся!

Иван приближался сзади к Борису. Я хотела крикнуть: «Остановите его!» Но из горла вырвался стон. Я, вдруг, поняла, что лишилась голоса и рванулась было за ними. Но не смогла двинуться с места. «Иди сюда, мой хороший! – залепетал, вдруг, Иван. – Дай обниму! Вот так! Теперь и обо мне тоже скажут»!

Все произошло мгновенно, и непоправимо. Когда я подлетела, Борис уже не дышал. В спине – торчал нож.

Нас окружили люди. Они что-то, спрашивали, как в немом фильме. Мне хотелось кричать. Но я лишь глотала воздух.

Я больше не могла здесь жить. Хотелось опять – туда, на уютные острова, где свет солнца процеженный сквозь влажную дымку, не режет глаз, но прячет дивную тайну. Он был моей тайной с первой минуты, как мы увиделись!

Я бы сошла с ума, если бы на краю сознания, подобно лучику света, не маячила мысль: «Где-то есть еще наши «котятки».